Текст книги "Доннерджек"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Джейн Линдскольд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Кстати, раз уж вы заговорили о других случаях – сколько их было всего?

– Я не имею права отвечать на ваш вопрос.

– Судя по всему, вы застрахованы от подобных неприятностей?

– Ода.

– Прекрасно. Вам это совсем не помешает. Пока они разговаривали, обитатели нескольких дюжин виртуальных камер перехода, разбросанных по всему миру – государственных и частных, – начали проявлять возбуждение, затем побледнели и скончались, поскольку в мозг перестал поступать кислород. Подобный исход предусматривался в их контрактах, многие занимались весьма опасной работой, и смерть являлась одним из возможных исходов. Все они охотились в джунглях за головами, и в их файлах содержались отказы от исков в случае летального исхода, а посему свидетельства о смерти оформлялись без особых проблем. В тот самый момент, когда по лицу Лидии скользнула улыбка, а тело зашевелилось, в базах данных появились новые сведения о тех, кто не вернулся из Вирту. Но если кто из охотников и успел заметить опускающийся муар и отдельные фрагменты Непостижимых Полей, видения Лидии оказались куда более приятными и не менее завораживающими.

Бен Квинан, скрестив руки на груди, стоял внутри колонны зеленого пламени в святилище главного храма элишитов в Вирту. Он общался с Верховными Богами, и на его подвижном лице цвела улыбка. Орлиный профиль менялся носом-пуговкой, глубокие залысины превращались в море вьющихся каштановых локонов… когда-то Бен Квинан был каждым из этих людей – он струился, менял свой внешний вид, реагируя на каждый новый нюанс откровения. Обычно в стремлении отделить внешнюю и внутреннюю части друг от друга он не терял контроля над процессом, за исключением тех случаев, когда это требовалось в пропагандистских целях. Однако сейчас ощущение экстаза притупило его бдительность, Бен Квинан погрузился в волны бесформенной материи и трансформировал свой рост и вес, ширину и длину конечностей и пигментацию, реагируя на контакт с Божеством.

По мере того как свет тускнел, его тело становилось массивнее, приземистее, черты лица грубели, кожа приобретала землистый оттенок. Он улыбался и что-то негромко бормотал на разных языках, пока свет окончательно не померк. Тогда Бен Квинан начал двигаться.

Квинан вышел из святилища и вскоре оказался во внутренней части храма. Подойдя к северной стене, коснулся какого-то устройства и что-то произнес. В мерцающем тумане возник похожий на арку проход. Квинан решительно шагнул вперед.

Он находился в ярко освещенной, отделанной кафелем комнате, где стояла мебель, принимающая форму тела, и абстрактные скульптуры из металла, камня и света, чьи радужные оболочки, желтые, оранжевые и синие, создавали ощущение спокойствия и морских глубин. Квинан провел рукой сквозь световую спираль, и та запульсировала в ответ. Затем он подошел к светлой стойке бара у дальней стены и принялся осматривать его содержимое.

Справа от бара распахнулась дверь, в комнату вошел худой темноволосый человек с черными усами.

– Мистер Квинан, – сказал он, – я только что получил ваш сигнал.

– Называйте меня Бен, – ответил Квинан. – Мне нужно поговорить с Келси.

– Я уже сообщил ему о вашем приходе. Он на пути сюда.

– Отлично. – Бен Квинан – или тот, кто сейчас так себя называл – взял со стойки бутылку калифорнийского бургундского. – Как вы считаете, это хорошее вино, мистер…

– Араф, – ответил тот. – Зовите меня Ауд. Мне говорили, что вино неплохое.

Бен улыбнулся, нашел штопор и принялся открывать бутылку. Наполнил половину бокала, понюхал вино и сделал несколько маленьких глотков.

– Вы во плоти, или передо мной лишь голографическое изображение?

– Во плоти.

– Но вы не пьете?

– От старых привычек трудно отказаться.

– Жаль. Иначе я бы спросил у вас, есть ли разница между вкусом вина здесь и на Веритэ.

– Уверен, что нет, Бен. Если какое-то различие и есть, им можно спокойно пренебречь.

– Налейте и мне стаканчик, – заявил крупный рыжеволосый мужчина, неожиданно появившийся в центре комнаты. Бен повернулся и пристально посмотрел на него.

– Келси, – проговорил он, – вот уж вы точно не во плоти.

Мужчина кивнул:

– Я находился слишком далеко, чтобы быстро сюда добраться в своем собственном теле. Однако я слышал ваши рассуждения и хочу заверить, что пробовал вино и в Вирту, и на Веритэ – никакой разницы.

– Но вы родились на Веритэ. А для жителя Вирту все может быть совсем не так. Келси пожал плечами:

– Для каждого человека – из обоих миров – все может быть иначе.

– Неплохо сказано, – признал Бен. – Однако вопрос далеко не всегда носит академический характер.

Он перевел взгляд на Ауда, потом слегка приподнял бровь.

– Пожалуй, мне пора, – неожиданно заявил Ауд, – вы можете говорить спокойно, я буду стоять на страже. Он склонил голову, Бен и Келси поклонились в ответ.

– Да, – кивнул Келси, и Ауд вышел.

Келси сделал пару шагов и протянул руку, Бен ее пожал.

– Такое ощущение, будто я сам – а не моя проекция – стою рядом с вами, – заметил он, сильнее сжимая пальцы Квинана, чтобы подчеркнуть свою мысль.

Бен ответил ему коротким, но мощным рукопожатием, а потом выпустил ладонь Келси.

– Не согласен, – возразил он. Затем подошел к окну и выглянул с высоты башни на раскинувшийся внизу город, мчащиеся куда-то машины и далекий океан. – Это особое место – синтетическое, очень подходит для подобных встреч. Вид из окна соответствует реальности?

– Да.

– Однако я не могу отправиться туда?

– Как и я – сейчас.

– Однако вы вернетесь в свое тело, и все опять встанет на свои места.

– У вас тоже есть другое тело. И вы можете им воспользоваться, чтобы делать в Вирту то, что мне недоступно.

– Понимаю, хотя у вас есть кое-какие преимущества передо мной. Как и у всякого другого жителя Веритэ. Наверное, здорово иметь возможность путешествовать туда и обратно.

Келси пожал плечами.

– Такова природа вещей, – сказал он. – Вирту является копией, а Веритэ – оригинал. Ваш мир построен так, чтобы в него можно было попасть – а не наоборот. Никто не предвидел, что искусственные существа будут развиваться, попав в такую среду.

– Очень жаль, – вздохнул Бен. – Вы вправе делать все, что пожелаете, а нам по силам посещать ваш мир лишь в особых местах, вроде этого. Было бы гораздо справедливее, если бы ситуация стала симметричной.

– У вас есть целая вселенная.

– Верно. А у вас их две.

– Я не возражаю против равноправия. И совершенно с вами согласен: обе стороны только выиграли бы, если бы проникновение могло быть взаимным. Но дело не только в том, что никто не предвидел подобного развития событий – тогда технология не сумела бы справиться с подобной задачей. Да и сейчас тоже. Возможно, ее вообще никогда не удастся решить. Как квадратуру круга. Вы находитесь в плену у самой природы вещей.

– Думаю, нет, – возразил Бен.

– В самом деле?

– Более того, я пригласил вас для того, чтобы обсудить проблему перехода, – ответил Бен.

– Перехода? Каким образом?

– Речь идет о скромном шаге, паллиативе, я полагаю. Однако по сравнению с виртуальными возможностями, которыми обладаете вы, это будет движением вперед.

– Не понимаю, – промолвил Келси, подходя к бару и наливая себе бокал вина. – При чем здесь мои паранормальные способности?

Бен усмехнулся.

– Проникновение особых способностей через интерфейс – эксперимент. Конечно, таким способом мы награждаем самых достойных и верных служителей нашей Церкви. Однако это лишь часть действующей программы, включающей в себя манипуляции с интерфейсом с другой стороны. В процессе нам удалось многое узнать.

Он сделал глоток из своего бокала. Келси последовал его примеру.

– А сейчас, – продолжал Бен, – если вы согласитесь нам помочь, мы сможем продвинуться еще дальше.

– Вам удалось сделать серьезное открытие?

– Настоящее откровение. Конечно, следует все хорошенько проверить. На разных ступенях.

– Что от меня требуется?

– В настоящий момент речь идет о простых экспериментах в камерах перехода.

– Каковы детали?

Бен сделал еще одни глоток, подошел к бару и поставил бокал. Келси последовал за ним.

– Идемте со мной, – сказал Бен, протянул руку и положил ее на плечо собеседника. Развернув Келси, он направился к световой спирали в дальнем углу комнаты. Послышался звук, напоминающий шум падающей воды. – Сюда.

Комната исчезла, они оказались в виртуальной имитации камеры перехода.

– Проще всего показать, – пояснил Бен, открывая стоящий под диваном ящик и показывая Келси оборудование.

В мерцающем свете костров Сейджек осматривал лагерь. Повсюду лежали тела охотников и воинов Народа. В левой руке вождь держал за волосы человеческую голову; в правой тускло посверкивало залитое кровью мачете. Вокруг скакали воины, швыряли оборудование охотников в огонь, болтали, размахивали клинками, которыми разделывали трупы…

Сейджек знал, что некоторые из них сегодня ночью научатся пользоваться режущими палками. И унесут их с собой. Жаль. Он бы предпочел сохранить их в тайне, для себя. Однако Сейджек ничего никому не скажет, иначе все поймут, какое это важное оружие. Атак… многие потеряют режущие палки или забудут, как следует с ними управляться. Нет, сейчас не время говорить о дисциплине. Народ только что одержал первую большую победу над извечным противником. Пусть едят сердца и печень своих врагов, срывают с них штаны и грабят трупы. Пусть разрезают тела на части, а потом составляют из них новые. Народу нужно расслабиться после напряжения последних дней.

Сейджек испустил хорошо рассчитанный вопль и швырнул отрезанной рукой в голову Чимо. Чимо поймал ее и усмехнулся.

– Мы поймали всех, босс! Всех до одного! – повторил Чимо и швырнул конечность в Свата.

– Мы хорошо сделали, – проворчал Сейджек и огляделся по сторонам.

С западным, маленьким отрядом неприятеля они разобрались легко. Но этот – самый большой, расположенный на юге – серьезно беспокоил Сейджека. К счастью, Народу очень пригодился опыт, полученный во время схватки в западном лагере. А главное – его соплеменники поняли, что могут справиться с охотниками.

– Ты одержал победу, – заявил Дортак, неожиданно возникая рядом с Сейджеком.

– Да, – кивнул он. – Большую победу.

– Тебя будут искать. Другие.

– Мы уйдем далеко отсюда.

– Они найдут тебя.

– Пусть. Мы можем бежать. Можем сражаться. Мы знаем джунгли лучше, чем охотники за головами.

– А если у них в запасе появятся трюки, которые тебе неизвестны?

– Мы все время учимся.

– Надеюсь, ты не ошибаешься, – ответил Дортак, присел на корточки и опустил голову, – потому что теперь ты вожак вожаков.

Неожиданная тишина повисла над полем битвы. Вопли и болтовня стихли, молодые самцы прекратили прыжки, те, что сидели на деревьях, притихли и замерли на ветках.

– Вожак вожаков! – повторил Сейджек, мгновенно поняв, что не станет убивать Дортака. – Хорошая мысль. Я – вожак вожаков. Как старый Карак. После него не было вожака вожаков.

– Может быть, это действительно хорошо, – продолжал Дортак. – Но, может быть, настанет день, когда ты возненавидишь свои обязанности, кто знает. Теперь ты должен помогать всем кланам, если к ним придет беда. Отлаг, Билгад будут барабанить в Шаннибале, призывая вожака вожаков. Весь Народ – теперь твой Народ. Большая работа.

После того как Дортак встал и отошел в сторону, к Сейджеку приблизился Отлаг и заявил, что признает Сейджека вожаком вожаков. А сам Сейджек между тем размышлял о последствиях своего избрания, и ему в душу закралось некоторое беспокойство. Большая работа, Дортак сказал правильно. Вожак вожаков. Однако Карак справился, много лет назад, и Народ до сих пор рассказывает о нем разные истории, да так, словно все произошло совсем недавно. Пусть и о Сейджеке сложат легенды.

Когда отошел Отлаг, его место занял Билгад, чтобы в свою очередь назвать Сейджека вожаком вожаков. Сейджек облизнул губы, оскалился и кивнул.

– Да, – провозгласил он. – Большой вожак. А сейчас идите. Веселитесь. Ешьте, танцуйте, занимайтесь сексом, рубите тела и развлекайтесь с ними. Чувствуйте себя в безопасности. Сейджек стоит на страже.

Немного позже он схватил за плечо проходившую мимо женщину.

– Твоя очередь веселиться, – сказал он. – Большая честь.

Транто слонялся среди деревьев, поглядывая на стадо. Замена прошла на удивление гладко. Никто так и не осмелился вызвать его на поединок после исчезновения Скарко. Конечно, поскольку никто в стаде точно не знал, что случилось с их прежним вождем, каждый мог предполагать худшее. Транто не сомневался, что многие так и делали.

Несколько молодых самцов ушли и вернулись только через три дня. Маггл доложил, будто слышал, как они обсуждали возможное местонахождение останков Скарко. Кроме того, до него донеслись обрывки разговоров о том, что Транто – имя, приносящее несчастье, потому что самый знаменитый его обладатель сошел с ума. Однако через некоторое время поиски костей Скарко прекратились – а стадо продолжало относиться к Транто с полным уважением и почтением.

Он бродил по роще, пока не остановился на восточной стороне. Да, все еще там…

– Доброе утро, вожак. – Маггл, словно тень, бесшумно оказался у него за спиной. – Опять будет жаркий денек. Птицы говорят, что на севере идет дождь.

– Хорошо, – ответил Транто. – Кто это?

– О ком вы говорите?

– Вон там, подняла голову и посмотрела в нашу сторону.

– Ах вот вы о ком. Фрага. Она флиртует. Дочь Карго и Брига.

– У нее есть какие-нибудь постоянные связи?

– Нет. Конечно, многие проявляют к ней интерес. Однако она никого не выделяет.

– Хорошо, – сказал Транто. – Девушка не должна торопиться, решая подобные вопросы.

– Верно, – согласился Маггл.

– Давай потихоньку двинемся в ее сторону. Очень медленно. Когда подойдем к ней, поздороваемся. Потом можешь нас познакомить.

– Конечно, – кивнул Маггл.

– Время от времени приятно общаться со своим народом.

– Действительно, – согласился Маггл.

Абель и Карла посмотрели на свою погрузневшую дочь, находившуюся в их собственном домашнем виртуальном пространстве. А потом обратили взоры на Чалмерса и слегка сутулого белобородого доктора Хэмилла.

–..исключительная редкость, – говорил доктор. – Я не могу припомнить ни одного случая ложной беременности во время перехода во сне. Судя по показаниям приборов, нет никаких оснований…

Карла бросила быстрый взгляд на мужа, а потом снова взглянула на доктора.

– А что, – спросила она, – если беременность настоящая?

Доктор Хэмилл встретил ее взгляд.

– Поверхностное сканирование – а для его проведения требуется всего несколько секунд – показывает, что девственная плева осталась нетронутой, – заверил он Карлу. – У вас есть основания предполагать что-нибудь другое?

– Нет. Однако я прошу вас сделать все необходимые тесты, – сказала Карла.

– Конечно. Хотя крайне необычно…

– Крайне необычным является тот факт, что Лидия уже три месяца пребывает в Вирту, а вы не можете ее вернуть, не так ли?

– Тут вы совершенно правы. Мы делаем все, что в наших силах…

Карла повернулась к Чалмерсу.

– Подобные случаи когда-нибудь бывали? – поинтересовалась она. – Чтобы женщина из Веритэ забеременела в Вирту?

– Конечно, нет! – ответил он. – Это физически невозможно.

– Похоже, мы создаем прецедент, – проговорила Карла.

Джон Д'Арси Доннерджек и Эйрадис переехали в черный замок дождливым утром в начале октября. Они следили за тем, как роботы распаковывают контейнеры и расставляют мебель, которую Эйрадис купила в антикварных магазинах, разбросанных по всей Европе. Слуги негромко шуршали воздушными подушками, развешивая ковры и гобелены, расставляли шкафы, столики, скамейки и стулья с высокими спинками, собирали кровати с балдахинами, выставляли доспехи и оружие. Оборудовали по последнему слову техники вторую кухню. Первую выдержали в духе средневековья – там можно было готовить, но она предназначалась прежде всего для создания настроения. Эйрадис нравилось ощущение постоянства, которое исходило от антикварных вещей.

В то время как девяносто процентов убранства замка Доннерджек представляли собой музейные экспонаты, оставшиеся десять являлись произведениями современной техники и искусства и предназначались для работы и удовольствия. Поднявшись на верхние этажи западного крыла замка, вы попадали в современность. Здесь располагался кабинет Джона с новой мебелью и приборами, которые активировались голосом, терминалами и голографическими дисплеями, способными демонстрировать сложнейшие устройства внутри сложнейших устройств. Тут господствовала чистая мысль, поэтому устройства могли функционировать только в Вирту – под защитой лазерного силового поля, создать которое не удавалось больше нигде. За кабинетом находилась Большая Сцена, где мастер иллюзий Доннерджек, вложив огромные средства и использовав новейшие научные достижения, построил точно такой же кабинет – в натуральном масштабе. Вход на Большую Сцену осуществлялся путем перехода; все равно что попасть в Вирту во плоти. Доннерджек собирался использовать Большую Сцену для тестирования по частям своих крупномасштабных проектов. Кроме того, он часто приходил сюда выпить кофе.

Джон и Эйрадис стояли на высоком балконе поздно вечером первого дня и смотрели на залитый лунным светом и предвещающий бурю Норт-Минч.

– Итак, тебе удалось восстановить родовой замок, – сказала наконец Эйрадис.

– В некотором роде, – отозвался он. – Мне неизвестно, как он выглядел в действительности. Полагаю, гораздо хуже. Вероятно, общим для двух замков является лишь место, на котором они построены. Мы произвели раскопки. И нашли нечто, похожее на старый винный погреб…

– С туннелями, – перебила его Эйрадис, – по которым можно выйти из замка. А куда они вели?

– В скалы. Я не пытался исследовать все досконально. Просто закрыл туда вход большой металлической дверью. Если наш винный погреб очень сильно разрастется, можно будет поставить там полки. В противном случае туннели вряд ли нам пригодятся.

– Но ведь именно благодарю погребу ты узнал, что здесь стоял замок.

– Ну, мой дед говорил, будто под старым замком шли туннели. Его слова и наличие фундамента убеждают, что я не ошибся.

– Здесь все совсем не так, как в Вирту.

– В каком смысле?

Эйрадис показала в сторону надвигающегося шторма.

– Непогода пройдет, и все успокоится, – заметила она.

– Разве в Вирту иначе?

– Нет, но погоду можно изменить мгновенно, кроме того, там существуют места, известные неустойчивостью климата.

– Здесь мы занимаемся благоустройством территории, сажаем цветы и тому подобное. Черт возьми, мы терраформируем Луну, Марс и внутренние области астероидов.

– А в Вирту можно сделать шаг в сторону или назад, найти подходящих проводников и оказаться совершенно в другом месте. Дикие места, которые вырастили диких Хранителей, генерирующих собственные ни на что не похожие программы.

– Мы тоже играем с реальностью.

– Но ты всегда возвращаешься на твердую почву. Вспомни о диких царствах, через которые мы прошли, уходя из Непостижимых Полей… Здесь нет ничего похожего.

– Ты права, – согласился Доннерджек. – Я понимаю, что у тебя на уме. Здесь другой порядок вещей, вот и все.

– Да. Другой.

Они вернулись в спальню и долго занимались любовью на новой кровати.

У Доннерджека ушло несколько дней на то, чтобы привести в порядок оборудование. Иногда он прерывал работу, и они с Эйрадис отправлялись на Большую Сцену, которая уже находилась в рабочем состоянии. Здесь они выбирали открытые пространства и прекрасные виды, в том числе и реальные части Вирту. Когда включалось силовое поле, они воспринимали окружающий мир напрямую, могли его осязать. Джон и Эйрадис гуляли по Вирту в пределах Сцены – малый эквивалент феномена перехода; для полного переноса требовалось медицинское оборудование, которое было установлено в соседних помещениях.

Они сидели в долине, окруженной багряными холмами, где древние статуи постепенно превращались в обычные камни. Птицы с красными хвостами в форме лиры пощипывали траву возле пруда.

– Как странно приходить сюда в качестве посетителя, – заметила Эйрадис. – К какому волшебству пришлось прибегнуть Властелину Ушедших, чтобы выполнить твою просьбу?

– Наверное, он оживил тебя способом, припасенным для жителей Веритэ, и все.

– И все же мне ужасно хотелось бы узнать, как он это сделал.

– Я много думал, и мне пришло в голову, что Вирту, должно быть, значительно сложнее, чем мы постулировали.

– Конечно.

– Речь идет о более высоком структурном уровне.

– Если таким образом удастся объяснить, как Танатос добился нужного результата, значит, так оно и есть, – пожав плечами, заявила Эйрадис.

– Одних догадок мало. Мне необходимо выработать теорию и понять механизм.

– И что тогда?

Доннерджек покачал головой:

– Применение окажется… необычным. Я хотел бы отложить все остальное и вплотную заняться этой задачкой. Но я не могу.

– Почему?

– Я обещал Повелителю Энтропии спроектировать Костяной Дворец и беседку с каменными цветами.

– А откуда ты знаешь, чего он хочет?

– Сегодня утром на моем дисплее появился список требований и общих указаний.

– И как же ты произведешь доставку заказа?

– Он наблюдает за моей работой. И увидит, когда я закончу. Мне сообщат, что я должен делать и когда.

– Пугающая перспектива. Он следит за нами сейчас, как ты полагаешь?

– Вполне возможно. Эйрадис встала.

– Давай выйдем наружу. Ладно.

Поздним вечером, когда они уже засыпали, Эйрадис коснулась его плеча:

– Джон?

– Что такое?

– Интересно, все замки издают странные звуки по ночам?

– Наверное, – ответил Доннерджек, прислушиваясь. До него донеслось далекое металлическое бряцание. – Сейчас ветрено, – заметил он через некоторое время. – Может быть, рабочие что-то плохо закрепили.

– Похоже на звон цепей.

– В самом деле? Я посмотрю утром.

– Да, обязательно.

– Спокойной ночи, любовь моя.

– Спокойной ночи.

Танатос сидел на костяном троне и изучал модель дворца, которую вызвал к жизни. Быстрое движение пальцев – и конструкция перед ним увеличилась, изменилась. Временами он медленно вращал перед собой изображение, покачивая головой.

– Любопытно, – заметила Фекда, устроившись на высокой спинке трона. – Там будут казематы?

– Конечно, – ответил Танатос.

– Тайные ходы?

– Обязательно.

– Множество карнизов с трещинами?

– Естественно.

– Тупики?

– И это тоже.

– Некоторые лестницы выглядят весьма забавно.

– Эффект Эшера, – ответил Танатос.

– Там можно будет ползать вечно, места даже больше, чем в вашей нынешней обители.

– Точно.

– Вы довольны?

– В некотором смысле.

– Значит, вы поставите его здесь, в Непостижимых Полях?

– Не в таком виде. Он нуждается в существенных усовершенствованиях.

– А когда они будут сделаны…

– О да. Потом.

Рано утром Доннерджек нашел на своем экране список новых требований. Он медленно опустился в кресло и внимательно их изучил. Запутано, очень запутано, и зачем Танатосу детская?.

Доннерджек вызвал голографическое изображение заказа на ближайшей подставке и принялся его вращать. Очень аккуратно вносил требуемые поправки, оставив без изменения то, что требовало доработки.

Прошло несколько часов, прежде чем он приступил к, изучению мелких деталей. Закончив, перенес часть конструкции на Большую Сцену и сам в нее вошел. Потом вернулся к дисплею, кое-что откорректировал и соединил все в единое целое. Затем принялся внимательно изучать плоды своих трудов.

Позднее, глубоко погрузившись в работу, Доннерджек обернулся и обнаружил, что не один.

– Эйрадис! Доброе утро. Я и не заметил, что ты здесь. Она улыбнулась, взяла его за руку и тихонько сжала пальцы мужа. Доннерджек притянул ее к себе, они поцеловались.

– Меня опять разбудили боли в желудке. Может, дело в пище из Веритэ?

– Вряд ли, – покачав головой, ответил Джон.

– Вот уже несколько дней по утрам я чувствую себя неважно.

– В самом деле? Почему же ты не сказала мне раньше? Нужно принять лекарство, и все будет хорошо.

– Неприятные ощущения довольно быстро проходят, и я снова в порядке.

– Какие-нибудь другие симптомы?

– Меня несколько раз тошнило.

– Я закажу что-нибудь для твоего желудка.

– Спасибо, милый… Твой последний проект?

– Да, заказ Властелина Непостижимых Полей. Хочешь, я его установлю, и мы устроим экскурсию по залам и коридорам, все осмотрим – вместе?

– С удовольствием. Кофе с собой возьмем?

– Давай.

Не будучи икси или охотницей за головами, Вирджиния Тэллент изучила все их территории – только с другой точки зрения. Она работала рейнджером в Департаменте Разведки Вирту, следила за появлением новых земель и флуктуациями существующих. Вирджиния много путешествовала, наблюдала и производила съемку, и хотя ее обязанности носили пассивный характер, она много знала. Она была одной из немногих представителей Веритэ среди других рейнджеров и всегда получала удовольствие от своей работы. Вирджиния трудилась настойчивее, чем ее коллеги; и потому каждый день дарил ей новые открытия. Она не любила возвращаться домой после долгих путешествий.

Вирджиния поднималась по тропе, вьющейся среди скал и папоротника, цветов и приземистых деревьев. Над головой у нее мелькали тени – необычные крылатые существа выбирались из красных, похожих на плоды коконов и с хриплыми криками уносились прочь. Изредка тропу перебегали какие-то бледные фигурки. Стройная, темноволосая, со светлыми глазами и кожей цвета какао, Вирджиния двигалась легко и грациозно. Жаркий ветерок шевелил листву, но тропа, по которой шла девушка, оставалась в тени. Она заранее все рассчитала. Периодически Вирджиния останавливались, чтобы сделать несколько глотков из фляги или записать какие-нибудь наблюдения.

Неожиданно откуда-то с дерева, из зеленого сумрака послышался голос:

– Вирджиния Тэллент, ты зашла далеко.

– Правда, – ответила она, останавливаясь, – листва здесь выглядит гуще, чем обычно в это время года. И я видела много вышедших на охоту вилчей.

– Прошли проливные дожди, – что привело к увеличению количества питающихся листьями грохнеров. Они быстро размножаются, как, впрочем, и вилчи, для которых грохнеры служат пищей. Скоро наступит период танцев вилчей. А потом начнется миграция на юг охотящихся на них диких котов.

– А почему на юг?

– Когда сократится количество грохнеров, коты станут искать мышей, полчища которых появятся на юге.

– Почему?

– Злаки, их пища, уже сейчас дали прекрасный урожай из-за наводнения, принесшего на поля нитраты.

– А земля после дождей?

Ответа не последовало. Зеленое пламя прекратило свой танец.

Вирджиния улыбнулась и пошла дальше. Облака закрыли солнце, послышались далекие раскаты грома. Тропа свернула влево, выровнялась. По листве застучали первые капли. Полыхнула молния. И Вирджиния ускорила шаг.

Ливень застал ее, когда она вышла на открытое место там, где тропа расширялась перед выходом на плато. Вирджиния предусмотрительно решила не приближаться к рощице высоких деревьев и выбрала для укрытия кустарник с широкими листьями, росший на границе каменистого плато.

Устроившись в окруженной листвой пещере, она смотрела, как вода стеной прикрывает вход в ее убежище, и изредка вытирала попадавшие на лоб брызги. Камень на открытых участках потемнел от влаги и превратился в тусклое зеркало, по которому пробегали замысловатые тени.

Вирджиния не отрывала от них взгляда – и вдруг ей показалось, что на влажном камне проступают глаза. Шевельнулись темные влажные губы.

– Вирджиния, – заговорил камень, – сильнее всего подвергаются эрозии восточные склоны, частично из-за направления ветра, частично из-за стока, определившегося событиями прошлых лет.

– Маркой! – воскликнула она.

– Да. – Камень превратился в статую в человеческий рост, а Хранитель как ни в чем не бывало продолжал говорить:

– Направление ветра определяется разницей температур между данной областью и шестью большими, одиннадцатью малыми районами, а также прибрежными участками и районом озера Триада, оказывающим серьезное влияние на атмосферу. Твое путешествие до сих пор было удачным?

– Пожалуй, – ответила Вирджиния. – Мне всегда нравится бывать в твоих владениях. Они меня поражают и завораживают.

– Благодарю. А моя соседка Кордалис?

– Интересный вопрос. Быстрое распространение диких ползучих растений может привести к нарушению ботанических циклов.

– Мне кажется, все дело в окраске цветов. Ей слишком нравится желтый.

– Я никогда не рассматривала ситуацию в каком-нибудь районе с точки зрения эстетических предпочтений Хранителя.

– А как же иначе? Особенно если речь идет о молодых.

– Старые выше таких глупостей?

– Конечно. В целом многие вырабатывают разумную точку зрения. С другой стороны, легко найти и таких, чей вкус с годами лучше не становится.

– Может, назовешь несколько имен?

– И не подумаю. Не хочу быть мелочным. Ты и сама в состоянии сделать выводы из того, на что смотришь. Вирджиния улыбнулась и вытерла лицо рукавом.

– Ладно, – согласилась она.

Неожиданно лицо на камне начало расплываться.

– Возникла необходимость… – заявил Маркой. – Нет. Вряд ли мой мир будет уничтожен, если я не отвечу. – Лицо застыло, снова вернулось на поверхность камня. На губах осталась легкая улыбка. – Я так редко тебя вижу, Вирджиния. Как ты поживаешь?

– Очень неплохо, спасибо, – ответила она. – Насколько я понимаю, у тебя тоже все в порядке.

Камень слегка качнулся. Существо кивнуло:

– Да, в последнее время я не участвовал в эпических сражениях с другими Хранителями, если ты на это намекаешь. Все битвы давно закончились.

– Я никогда ни о чем таком не слышала.

– О них мало кто знает – если подумать. Так что, пожалуй, ты имела в виду нечто другое.

– Да, конечно. Но все равно мне ужасно интересно. Наверное, речь идет о переходе от чистого программирования к независимой эволюции на Вирту. Мне никогда не доводилось слышать о войнах между Хранителями.

– Я не понимаю разговоров о том, что некоторые называют Вирту. Есть наш мир. А что может быть еще? Да, мы сражались за право контролировать свои владения после сотворения мира, когда территория еще не сформировалась окончательно. Тогда рождались союзы, расцветало предательство, одерживались славные победы, а кто-то терпел горькие поражения. Замечательное было время!.. Но я рад, что оно прошло. От бесконечных подвигов устаешь. Да, личная вражда, кровная месть еще встречаются, однако их и сравнить нельзя с тем, что бывало в старину. Я уже довольно давно не нарушал мира – и хорошо.

– Любопытно. Слушай, а представители властей – такие, как я – никогда не записывали ваши истории о прошлом?

– Я могу говорить только за себя – мне ни с кем не приходилось делиться этой информацией. Другие Хранители тоже не слишком общительны при встречах с мобильными разумными существами.

– Тогда почему же ты сделал для меня исключение?

– Я уже некоторое время знаком с тобой, Вирджиния, ты рассказала мне о своей слепоте и параличе – следствиях неизлечимых неврологических осложнений. Не Думаю, что ты часто обсуждаешь свои недуги. Хорошо, что У тебя есть два тела.