Текст книги "Сверхновая американская фантастика, 1996 № 05-06"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Рэй Дуглас Брэдбери,Айзек Азимов,Тэд Уильямс,Дэвид Брин,Роберт Франклин Янг,Грегори (Альберт) Бенфорд,Ларри Айзенберг,Джанет Азимов,Алексис де Токвиль,Лариса Михайлова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

ИНВАРИАНТ

Алексис де Токвиль
(1805 – 1859)
ДЕМОКРАТИЯ В АМЕРИКЕ

Продолжаем публикацию глав книги А. де Токвиля, находящейся в центре дискуссий в современной Америке. Предыдущие главы: Предисловие к журнальной публикации. Введение. Гл. I. Внешние очертания Северной Америки. – № 4, 1994; Гл. II. Происхождение англоамериканцев и как оно сказалось на их будущем. – № 5, 1994; Гл. III. Общественный строй англо-американцев. Гл. IV. О принципе народовластия в Америке. – № 6, 1994; Гл. V. Необходимость изучить происходящее в отдельных штатах, прежде чем перейти к описанию управления всем Союзом. – № 1–2, 1995; Гл. VI. Судебная власть в Соединенных Штатах и ее влияние на политическое устройство общества; Гл. VII. Ополитической юстиции в Соединенных Штатах. – № 3, 1995; Гл. VIII. О федеральной конституции. – № 4, 5–6, 1995; Ч. 2. Гл. I. На чем основывается утверждение, что в Соединенных Штатах страной управляет народ. Гл. II. О партиях в Соединенных Штатах. Гл. III. О свободе печати в Соединенных Штатах. Гл. IV. О политических объединениях в Соединенных Штатах. – № 1–2, 1996; Гл. V. О демократическом правительстве в Америке. – № 3–4, 1996.

_{Публикуется по изданию:}

 _{Алексис де Токвиль. Демократия в Америке.}

_{М. Прогресс, 1992.}

_{Перевела Ирина Малахова}

Глава V (продолжение)

КАКИМ ОБРАЗОМ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО АМЕРИКИ УСТАНАВЛИВАЕТ ЖАЛОВАНЬЕ ГОСУДАРСТВЕННЫМ ЧИНОВНИКАМ

В демократических странах те, кто устанавливает высокое жалованье, сами не могут воспользоваться им. – Тенденция к повышению жалованья второстепенным государственным служащим и понижению его высшим государственным чиновникам. – Почему так происходит. – Сравнительная таблица жалованья, получаемого государственными служащими в Соединенных Штатах и во Франции.

Есть серьезная причина, вынуждающая демократические правительства, как правило, экономить на государственных служащих.

В демократических странах те, кто утверждает уровень заработной платы, весьма многочисленны, и поэтому у них мало шансов когда бы то ни было самим ее получать.

При аристократическом правлении, напротив, те, кто утверждает высокую заработную плату, всегда смутно надеются воспользоваться плодами этого. Дело в том, что таким образом они создают себе капиталы или по крайней мере готовят источники доходов для своих детей.

Впрочем, нужно признать, что демократическое правительство столь скупо ведет себя только по отношению к высшим государственным деятелям.

В Америке, например, второстепенные служащие имеют значительно более высокую заработную плату, чем государственные чиновники высокого ранга.

Одна и та же причина породила противоположные следствия. В обоих случаях народ устанавливает заработную плату государственным служащим, при этом он размышляет о своих собственных нуждах, сравнивает, и это сравнение приводит его к определенному решению. Поскольку сам народ живет в полном достатке, то он считает совершенно естественным, чтобы и те, чьими услугами он пользуется, тоже жили бы в довольстве [12]12
  Обеспеченность второстепенных государственных чиновников в Соединенных Штатах связана еще и с другой причиной, не вписывающейся в основные черты демократии: любая частная карьера высоко оплачивается, государство не найдет для своих служб второстепенных чиновников, если не согласится им хорошо платить. Оно оказывается в положении коммерческого предприятия, вынужденного, независимо от своих экономических пристрастий, поддерживать обременительную конкуренцию.


[Закрыть]. Когда же очередь доходит до установления жалованья высшим государственным чиновникам, то тут он как бы теряется, его обычный подход не срабатывает, и он действует наугад.

Бедный не задумывается над тем, какие потребности могут быть у высших классов общества. То, что для богатого всего лишь скромная сумма, бедному, который вполне удовлетворяется необходимым, она покажется огромной; и он считает, что правитель штата, имея свои две тысячи экю, должен чувствовать себя счастливым и даже вызывать зависть.

Ну а если вы станете ему объяснять, что официальный представитель столь великой наций должен быть окружен определенным великолепием в глазах иностранцев, он вас поймет, но только в момент объяснения. Вернувшись же мысленно к своему простому жилищу и скромным плодам своего труда, он тотчас прикинет, что он сам мог бы сделать, имей он такие деньги, которые вы считаете недостаточными, и в миг поразится и даже испугается, лишь представив себе эти богатства.

Прибавьте к этому, что второстепенный государственный чиновник близок к народу, он почти на его уровне, тогда как высшие государственные деятели – высоко, они над ним. И если первый еще может внушать ему симпатию, то уж другие, высокого ранга, начинают вызывать у него зависть.

Это очень хорошо видно на примере Соединенных Штатов, где по мере повышения ранга государственного чиновника его жалованье в определенном смысле уменьшается [13]13
  Чтобы представить себе это наглядно, достаточно проанализировать денежное содержание некоторых должностных лиц федерального правительства.
  Я счел также необходимым представить таблицу оплаты труда чиновников, выполняющих аналогичные функции во Франции, дабы читатель, проведя сравнение, мог получить правильное представление об этом.
  СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ
  Министерство финансов (финансовый департамент)
  Технический служащий (курьер) 3 734 фр.
  Служащий, наименее оплачиваемый 5 420
  Служащий, наиболее оплачиваемый 8 672
  Генеральный секретарь (управляющий) 10 840
  Министр (государственный секретарь) 32 520
  Глава правительства (президент) 135 000
  ФРАНЦИЯ
  Министерство финансов
  Технический служащий при министре 1 500 фр.
  Служащий, наименее оплачиваемый от 1 000 до 1 800
  Служащий, наиболее оплачиваемый от 3 200 до 3 600
  Генеральный секретарь 20 000
  Министр 80 000
  Глава правительства (король) 12 000 000
  Возможно, я не прав, беря для сравнения Францию. Во Франции демократические настроения с каждым днем все больше проникают в правительство, в связи с чем уже заметна появляющаяся в парламенте тенденция повышать жалованье малооплачиваемым и в особенности – понижать высокооплачиваемым. Так, министр финансов, который в 1834 году получает 80 000 франков, во времена Империи получал 160 000; генеральные директора, управляющие финансами, получающие 20 000, получали в то время 50 000.


[Закрыть].

При правлении аристократии все как раз наоборот: крупные чиновники получают очень большое жалованье, тогда как у мелких порой едва есть на что жить. Все это легко объяснить причинами, аналогичными тем, которые указывались выше.

Если демократия не может постичь удовольствий богатого человека или завидует им, то и аристократия в свою очередь не понимает нужд бедного человека или, точнее, не знает о них. Бедный человек в буквальном смысле слова не похож на богатого человека, это как бы существо иного порядка. Аристократия не очень озабочена судьбой своих подчиненных из низших слоев общества. Она повышает им жалованье только в случае отказа обслуживать ее за очень низкую плату.

Демократическому правительству приписываются большие экономические способности, которых у него нет. А происходит это из-за тенденции, связанной с демократическим правлением: экономить на содержании высших государственных деятелей.

Действительно, демократия дает тем, кто управляет государством, такое жалованье, на которое едва можно честно жить, и вместе с тем расходуются огромные суммы на удовлетворение нужд народа и на организацию народных гуляний [14]14
  Обратите внимание, сколько в американском бюджете отводится на содержание неимущих и на бесплатное образование.
  В 1831 году в штате Нью-Йорк на содержание неимущих было израсходовано 1 290 000 франков. А сумма, выделяемая на народное образование, доходит по меньшей мере до 5 420 000 франков (Уильямс.Ежегодный справочник по Нью-Йорку, 1832, с 205, 243).
  Штат Нью-Йорк насчитывал в 1830 году всего 1 900 000 жителей, это меньше половины по сравнению с количеством жителей Северного департамента.


[Закрыть]. Это – лучшее использование дохода от налога, но не экономия.

Вообще говоря, демократическое правление мало дает правителям и много тем, кем правят. Совсем противоположное мы наблюдаем при аристократах, когда государственные деньги приносят пользу в основном тому классу, который правит.

ТРУДНОСТИ, СВЯЗАННЫЕ С ОПРЕДЕЛЕНИЕМ ПРИЧИН,

СКЛОНЯЮЩИХ АМЕРИКАНСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО К ЭКОНОМИИ

Серьезные ошибки ожидают того, кто пытается, основываясь на фактах, определить реальное воздействие, оказываемое законами на судьбу человечества, ибо нет ничего труднее, чем оценить факт.

Один народ – от природы легкомысленный и восторженный, другой – склонный к размышлениям и расчетливый. Это зависит от физической конституции людей или от иных причин, уходящих в далекое прошлое, которые мне неизвестны.

Есть народы, любящие представления, зрелища, шум, веселье, они не будут сожалеть о миллионе, выброшенном на ветер.

Но есть другие народы, предпочитающие развлечения в уединенном месте, они стыдятся открытой радости.

В некоторых странах очень ценят красоту зданий. А в других не видят ни малейшей ценности в предметах искусства, презирая все, что не дает никакого дохода. Наконец, в одних странах предпочитают доброе имя, известность, в других же прежде всего ценятся деньги.

Вне зависимости от законов все эти причины очень мощно действуют на управление государственными финансами.

Если американским властям никогда не приходилось расходовать деньги народа на народные праздники, то это не столько потому, что в этой стране народ утверждает налог, сколько потому, что народ здесь не любит веселиться.

Если американцы отказываются от украшений в архитектуре своих зданий и ценят только расчет и материальные преимущества, то это не столько потому, что они представляют демократическую нацию, сколько потому, что это народ-коммерсант.

Привычки, сложившиеся в частной жизни, находят свое отражение в жизни общественной. И поэтому в американском обществе нужно различать экономию, зависящую от государственных учреждений, и экономию, заложенную в привычках и нравах.

МОЖНО ЛИ СРАВНИВАТЬ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ РАСХОДЫ

В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ АМЕРИКИ И ВО ФРАНЦИИ

Чтобы оценить размеры государственных расходов, нужноустановить, каковы национальные богатства и налог в стране. – Богатство и расходы Франции точно неизвестны. – Причины, мешающие узнать, каковы богатство и расходы Союза. – Исследования, предпринятые автором, чтобы узнать общую сумму налогов в Пенсильвании. – Общие признаки, позволяющие определить размеры расходов того или иного народа. – Каков результат этого исследования для Союза.

В последнее время у нас большое внимание уделяется сравнению государственных расходов в Соединенных Штатах и во Франции. Все предпринятые труды в этом направлении результатов не дали, и, я думаю, не следует тратить много слов на то, чтобы доказать, что так и должно было быть.

Чтобы иметь возможность оценить размеры государственных расходов какого-нибудь народа, необходимо выяснить два момента: прежде всего узнать, каковы богатства этого народа, а затем – какую часть этих богатств он выделяет на государственные расходы. Тот, кто определил бы общую сумму налогов, не обнаружив, какое количество средств должно их покрывать, проделал бы бесполезную работу, так как интересно знать не расходы как таковые, а отношение расходов к прибыли.

Один и тот же налог по-разному переносится богатым и бедным налогоплательщиками: он может не затрагивать серьезно финансовых интересов богатого, а бедного может довести до нищеты.

Национальные богатства включают в себя ряд компонентов: первое – это земля и ее сокровища, второе – это все блага, созданные народом. Сложно определить площадь, природную или приобретенную ценность плодородных земель, принадлежащих той или иной нации. Еще сложнее оценить те блага, те сокровища, которые созданы самой нацией. Они так разнообразны, и число их так значительно, что любые попытки провести исследование и постараться определить ценность накопленных богатств, как правило, ни к чему не приводят. Поэтому мы видим, что даже те европейские нации, которые прошли длительный путь цивилизации и во главе которых стоит централизованное правительство, до сих пор не установили точно состояние своих национальных богатств.

А в Америке и идея-то такая не появлялась. И могло ли быть иначе в этой новой стране? Могла ли она добиться успеха в этом направлении, если общество еще не стабилизировалось, не определилось, а правительство, в отличие от нашего, не располагает множеством подчиненных, которыми оно могло бы распоряжаться и чью деятельность могло бы координировать; если, наконец, в этой стране отсутствует статистика, поскольку здесь вы не встретите человека, который был бы способен собрать документы и имел бы время их просмотреть?

Таким образом, нет возможности получить необходимые составляющие для проведения нужных подсчетов. Мы не можем сравнивать достояние Франции и Союза, ибо богатства Франции еще не известны, а в Союзе еще не выработаны способы их определения.

Однако я готов на данном этапе отбросить необходимый член сравнения, то есть я отказываюсь от информации, касающейся отношения налога к доходу, и ограничусь установлением величины самого налога. Читатель должен будет признать, что, сократив круг моих изысканий, я не облегчил своей задачи. Я уверен, что французское правительство, подключив к работе всех своих чиновников, не сможет установить точную сумму всех прямых и косвенных налогов, лежащих бременем на французских гражданах. Частное лицо не может проделать такую работу, а французское правительство, которое взялось за нее, не довело ее до конца, точнее, не опубликовало ее результатов. Мы знаем, каковы расходы центрального правительства, нам известна сумма расходов по департаментам; мы не знаем, что происходит в коммунах, никто, следовательно, сегодня не может сказать, какой суммы достигают во Франции государственные расходы.

Теперь обратимся к Америке. Предвижу, что трудностей здесь еще больше и их еще труднее преодолеть. Союз предоставит мне точную информацию об общей сумме своих расходов; я могу получить информацию о бюджетах каждого из двадцати четырех штатов Союза, но кто даст мне сведения о том, каковы расходы граждан на управление каждого округа и каждой общины? [15]15
  У американцев, как известно, существует четыре вида бюджета: у Союза свой бюджет; штаты, округа и общины также имеют свои бюджеты. Находясь в Америке, я проделал большую работу, чтобы узнать, какова общая сумма государственных расходов в общинах и округах основных штатов Союза Я легко получил сведения о бюджетах самых крупных общин, но мне не удалось узнать, каков бюджет маленьких общин. Это не позволило мне составить точное представление о расходах всех общин, вместе взятых. Что касается расходов в округах, то у меня есть документы, правда неполные, которые, возможно, удовлетворят интерес читателей к этому вопросу. Их наличием у меня я обязан любезности господина Ричардса, бывшего мэра Филадельфии. Это бюджеты тринадцати округов Пенсильвании на 1830 год: Либанона, Центра, Франклина, Лафайета, Монтгомери, Люцерна, Дофина, Батлера, Аллегана, Колумбии, Нортумберленда, Нортхэмптона, Филадельфии. В 1830 году число их жителей доходило до 495 207 человек. Если взглянуть на карту Пенсильвании, то можно увидеть, что эти тринадцать округов разбросаны по всей территории и подвержены всему, что может влиять на состояние страны, и до такой степени, что невозможно сказать, почему именно не удается получить точного представления о финансовом состоянии округов Пенсильвании. Итак, эти самые округа израсходовали за 1830 год 1 800 221 франк, то есть 3 франка 64 сантима на одного жителя. Я подсчитал, что каждый из этих жителей в течение 1830 года отдал на нужды федерального союза 12 франков 70 сантимов и 3 франка 80 сантимов – на нужды Пенсильвании, из чего следует, что за 1830 год каждый из этих граждан отдал обществу, чтобы покрыть государственные расходы (за исключением общинных расходов), 20 франков 14 сантимов. Этот результат весьма неполный, как мы видим, так как он охватывает только один год и только часть государственных налогов, но его можно считать достоверным.


[Закрыть]

Федеральная власть не простирается так далеко, чтобы обязать провинциальные власти просветить нас в этой области. А местная администрация захочет ли сама по себе оказать нам содействие, да еще одновременно во всех округах, общинах? Я сомневаюсь, что они будут в состоянии удовлетворить наш запрос. Не говоря уже о том, что в самом мероприятии заложены трудности, политическая организация страны также воспротивится тому, чтобы усилия местных властей увенчались успехом. Должностные лица в общинах и округах не назначаются центральным правительством, а поэтому не зависят от него. Можно предположить, что если бы высшее государственное правление захотело получить те же сведения, что необходимы нам, оно бы столкнулось с большими препятствиями, причина коих кроется в небрежности исполнения своих обязанностей подчиненными, чьими услугами оно вынуждено было бы воспользоваться.

Бесполезно, впрочем, стремиться определить, что могли бы сделать американцы в данной области, так как совершенно ясно, что до настоящего времени они ничего не сделали.

И сегодня ни в Америке, ни в Европе не найдется ни одного человека, который бы ответил на вопрос, сколько же платит ежегодно каждый гражданин Союза, чтобы покрыть государственные расходы [16]16
  Те, кто хотел провести параллель между государственными расходами американцев и французов, сразу почувствовали, что невозможно сравнивать общую сумму государственных расходов Союза; они попытались сравнить отдельные части этих расходов. Легко доказать, что этот второй способ действия не менее порочен, чем первый.
  С чем, к примеру, стану я сравнивать национальный бюджет Франции? С бюджетом Союза? Но Союз занимается гораздо меньшим количеством проблем, чем французское правительство, и его расходы должны быть, естественно, намного меньше. Сравнивать бюджеты наших департаментов с бюджетами отдельных штатов, из которых состоит Союз? Но, как правило, администрация в штатах занимается более важными и более многочисленными вопросами в сравнении с администрацией французских департаментов; их расходы, следовательно, более значительны. Если взять бюджеты округов, то в финансовой системе Франции мы не найдем ничего похожего. Может быть, включить эти средства в бюджет государства или коммун? Общинные расходы существуют в обеих странах, но они не всегда аналогичны. В Америке община занимается очень многими из тех проблем, которые коммуна во Франции передает департаменту или государству. Что же все-таки следует понимать под общинными расходами в Америке? В каждом штате община организована по-своему. Что взять в качестве примера – то, что происходит в Новой Англии или в Джорджии, в Пенсильвании или в штате Иллинойс?
  Нетрудно отметить какое-то сходство между некоторыми бюджетами двух стран; однако поскольку составляющие их части всегда так или иначе различаются между собой, то никто не смог бы провести между ними серьезное сравнение.
  Допустим, станет известна точная сумма, которую каждый гражданин Франции или Америки вкладывает в государственную казну, – это будет только часть правды.
  Правительства требуют от налогоплательщиков не только денег, но и их личных усилий, которые тоже можно оценить в деньгах. Государство нанимает армию; помимо того, что на солдата идут в виде жалованья деньги, которые вносит народ, солдат еще отдает свое личное время, оценить которое можно в зависимости от того, как он его использовал бы, будучи не в армии. То же самое нужно сказать и об ополчении. Тот, кто состоит в ополчении, посвящает защите государства свое драгоценное время, реально отдает государству то, чего сам приобрести не может. Я привел эти примеры и мог бы привести множество других. Правительства Франции и Америки взимают с населения налоги, которые ложатся бременем на плечи граждан. Но кто при этом может с точностью определить общую сумму налогов в обеих странах?
  Иная трудность останавливает, когда появляется желание сравнить государственные расходы Союза и Франции. Во Франции государство берет на себя ряд обязательств, которые в Америке им отклоняются, и наоборот. Французское правительство платит духовенству, американское правительство эту заботу предоставляет верующим. В Америке государство берет на себя заботу о бедных, во Франции этим занимаются благотворительные организации. Франция дает своим государственным чиновникам постоянное содержание, Америка позволяет им делать некоторые сборы. Во Франции лишь небольшое количество дорог облагается местным налогом, в Соединенных Штатах почти на всех дорогах требуют плату. Французские дороги открыты для путешественников, которые бесплатно разъезжают по ним, в Соединенных Штатах многие дороги перекрыты. Все эти различия, относящиеся к способу участия налогоплательщика в покрытии государственных расходов, очень затрудняют сравнение между этими двумя странами. Есть расходы, которых с точки зрения граждан делать не следовало бы или их следовало уменьшить, и так бы оно и было, если б государство в самом деле действовало во имя граждан.


[Закрыть].

В заключение отмечу, что сравнивать государственные расходы американцев с расходами французов так же трудно, как сравнивать богатства Союза и богатства Франции. К этому добавим, что даже пытаться это делать опасно. Когда основой статистики не являются точные и строгие расчеты, она не направляет ваше исследование, а вводит вас в заблуждение. Ваш мозг легко попадается на удочку чисто внешней точности, которую статистика сохраняет даже в отступлениях и не колеблясь отдает себя во власть ошибок, облаченных в правильные математические формы.

Оставим цифры в стороне и постараемся решить задачу иначе.

Производит ли страна впечатление процветающей державы; после выплаты налогов государству остается ли у бедного достаточно средств для жизни и сохраняет ли богатый те излишки, которые и делают его богатым; и тот и другой производят ли впечатление людей, довольных судьбой; стремятся ли они постоянно улучшать свою жизнь, одновременно заботясь о том, чтобы промышленность не знала недостатка в капиталовложениях для своего развития и чтобы было куда вкладывать капиталы, – ответы на эти вопросы и есть те характеристики, к которым при отсутствии нужных документов можно прибегнуть, дабы узнать, в каком соотношении находятся государственные расходы, оплачиваемые народом, со средствами, которыми народ владеет.

Исследователь, прибегнувший к этим свидетельствам, без сомнения, сделает вывод, что житель Соединенных Штатов отдает государству значительно меньшую часть своего дохода, чем француз.

А разве может быть иначе?

Долг, который еще не выплатила Франция, – это результат двух военных вторжений. Союзу же нечего опасаться. Положение Франции обязывает ее постоянно иметь под ружьем довольно многочисленную армию. Изолированное положение Союза позволяет ему иметь не более 6 тысяч солдат. У Франции около 300 кораблей, а у американцев их всего 52. Так как же могут житель Союза и житель Франции платить своему государству одинаково?

И не стоит проводить параллелей между финансами этих двух таких разных стран.

Только изучив все, что происходит в Союзе, а не сравнивая Союз с Францией, мы можем вынести суждение, действительно ли американская демократия умеет экономно расходовать средства.

Я присматриваюсь к каждой из столь несхожих между собой республик, составляющих Союз, и делаю для себя открытие: оказывается, с одной стороны, их правительство часто непостоянно в своих замыслах, с другой – со стороны правительства отсутствует регулярный контроль за исполнением его указаний подчиненными. Из всего этого, естественно, я делаю вывод, что такое правительство часто расходует бесполезно деньги своих налогоплательщиков или вкладывает в предприятия средств больше, чем необходимо.

Я вижу, что, верное своему народному происхождению, правительство делает колоссальные усилия, чтобы удовлетворить запросы низших классов общества, открыть им дорогу к власти, повысить уровень их благосостояния и образования. Оно поддерживает бедных, ежегодно выделяет миллионы на школы, оказывает разнообразную денежную помощь, щедро платит даже самым мелким служащим. Подобный способ правления мне кажется и полезным, и разумным, но нельзя не признать, что он разорителен.

Я представляю себе бедного человека, управляющего государственными делами и финансами, и мне трудно поверить, что, распоряжаясь государственными расходами, он не вовлечет государство в новые.

Итак, не прибегая к цифрам, которые могут не совсем соответствовать реальности, и не проводя рискованных сравнений, я тем не менее могу сделать вывод: демократическое правительство Америки нельзя назвать дешевым, как это порою утверждается. Более того, я предполагаю, что серьезные трудности однажды лягут на плечи народов Соединенных Штатов, налоги там достигнут того же уровня, что и в европейских странах с монархическим режимом или с аристократическим правлением.

О КОРРУПЦИИ И ПОРОКАХ ПРАВИТЕЛЕЙ ПРИ ДЕМОКРАТИИ.

КАК ЭТО ВЛИЯЕТ НА УРОВЕНЬ НРАВСТВЕННОСТИ В ОБЩЕСТВЕ

При аристократическом правлении бывают правители, проявляющие склонность к коррупции. – При демократическом правлении правители сами нередко оказываются коррумпированными. – В первом случае пороки непосредственно воздействуют на нравственность народа. – Во втором случае они оказывают на народ посредственное влияние, что еще опаснее.

Аристократы и демократы обвиняют друг друга в поощрении и развитии коррупции; необходимо подчеркнуть здесь то различие, которое имеется между первыми и вторыми.

В аристократических правительствах государственными делами занимаются люди состоятельные, которых на государственный пост приводит лишь стремление к власти. В демократических правительствах государственные деятели – это бедные люди, и им только предстоит нажить свое состояние.

Из этого следует, что в аристократических государствах правители практически не доступны для коррупции и весьма умеренно относятся к деньгам; совершенно обратное происходит в демократических странах.

Поскольку в странах с аристократическим правлением желающие занять государственный пост владеют большим состоянием, а число тех, кто может им в этом содействовать, невелико, власть там как бы продается с аукциона. В демократических же странах все иначе: те, кто стремится к власти, как правило, небогаты, а число тех, кто может способствовать этому, достаточно велико. Возможно, в этих странах и не меньше продажных людей, да очень мало находится покупателей, к тому же надо одновременно купить слишком много их, чтобы добиться намеченной цели.

Среди тех, кто находится у власти во Франции последние сорок лет, многие обвинялись в том, что они сделали себе состояние за счет государства и его союзников; государственных деятелей старой монархии редко упрекали в этом. Но во Франции неизвестны случаи, когда бы голос избирателя покупался просто за деньги, тогда как в Англии это общеизвестно и делается гласно.

Мне не приходилось слышать в Соединенных Штатах, чтобы кто-то употребил свое состояние на подкуп тех, кем правят, но я нередко был свидетелем того, как ставилась под сомнение честность государственных чиновников. Еще чаще я слышал, что их успехи приписывались низким интригам или преступным махинациям.

Таким образом, если государственные деятели аристократического правительства иногда готовы подкупить других, то руководители демократического правительства сами оказываются подкупленными В первом случае наносится прямой удар нравственности общества; во втором случае воздействие на общественное сознание происходит косвенно, и это еще опаснее.

В демократических странах руководители государства, почти постоянно находясь под подозрением, обеспечивают в определенном смысле государственную поддержку тем преступлениям, в которых их обвиняют Тем самым они представляют опасный пример для добродетели, которая еще продолжает бороться с пороком, а скрывающемуся пороку позволяют провести выгодные для себя сравнения.

Напрасно станут мне говорить, что непристойные страсти обнаруживаются в любой среде, что они подбираются нередко к тем, кто сидит на троне по праву рождения, и что, наконец, недостойных людей можно встретить как во главе аристократического государства, так и в демократическом правительстве.

Это не может служить объяснением для меня: известно, что в коррупции тех, кто пришел к власти случайно, есть что-то грубое и вульгарное, и это заражает толпу, напротив, в обществе знатных вельмож присутствие определенного духа аристократической утонченности, духа величия вызывает отвращение к коррупции, что препятствует ее распространению.

Народ никогда не постигнет тайн придворной жизни; едва ли обнаружит он низость, скрывающуюся под элегантностью манер, изысканностью вкуса и изяществом словесных выражений. Но вот обкрадывать общественную казну или продавать за деньги государственные услуги – последний негодяй разбирается в этом и может быть доволен, что и он к тому причастен.

Впрочем, я считаю, что страшна не столько безнравственность людей, стоящих у власти, сколько безнравственность, ведущая к власти. В демократических странах простые граждане видят, как вышедший из его среды человек в короткий срок оказывается у власти и становится богатым; это вызывает удивление и возбуждает их зависть; они начинают доискиваться, каким образом тот, который еще вчера был им ровней, сегодня наделен правом править ими. Приписать такое восхождение его способностям или добродетелям – весьма неудобно, так как это означало бы признать, что ты сам менее способен и менее добродетелен. Тогда основная причина его успеха относится за счет его пороков, и часто это бывает правдой. Вот так происходит отвратительное соединение понятий власти и низости, успеха и недостойности его, полезности и бесчестья

НА КАКИЕ УСИЛИЯ СПОСОБНА ДЕМОКРАТИЯ

Союзу только раз пришлось защищать себя. – Энтузиазм в начале войны. – Охлаждение в конце войны. – Почему в Америке невозможно провести призыв на военную службу или учетвоеннообязанных моряков. – Почему демократическая страна менее, чем какая бы то ни была другая, способна на серьезные продолжительные действия.

Предупреждаю читателя, что я поведу речь о правительстве, выражающем реальную волю народа, а не о правительстве, только управляющем от имени народа.

Нет власти более жесткой, чем власть тираническая, распоряжающаяся от имени народа, потому что, будучи наделена моральной силой, опирающейся на волю большинства, она действует с решительностью, быстротой и упорством, свойственными одному человеку.

Трудно сказать, на какие действия способно демократическое правительство в период национального кризиса.

Ведь до настоящего времени не было еще ни одной крупной демократической республики. Назвать республикой олигархию, правившую во Франции в 1793 году, – значит оскорбить республику как таковую. Это новое явление, и представляют его Соединенные Штаты.

Итак, Союз образован полвека тому назад, его существование только однажды было поставлено под угрозу, это было во время Войны за независимость. В начале той долгой войны американский народ показывал примеры необычайно восторженного служения родине [17]17
  Одним из самых ярких примеров, на мой взгляд, было принятие американцами решения сразу отказаться от употребления чая Тех, кто знает, что человек, как правило, гораздо больше держится за свои привычки, нежели за жизнь, несомненно, поразит эта большая и непонятная жертва, принесенная целым народом


[Закрыть]. Но пока она длилась, проявлялся и привычный эгоизм: деньги перестали поступать в казну; мужчины не являлись на службу в армию; народ продолжал стремиться к независимости, но отступал перед теми средствами, с помощью которых ее нужно было добиваться. «Мы увеличили количество налогов, мы нашли новые способы их повысить, все напрасно, – говорит Гамильтон в «Федералисте» (№ 12), – ожидания народа не оправдались, и государственная казна по-прежнему пуста. Демократические формы правления, свойственные демократической природе нашего правительства, в сочетании со слабым денежным обращением вследствие бессилия нашей торговли сделали бесполезными все усилия, предпринятые с целью собрать значительные суммы. Законодательные органы разного уровня наконец поняли все безумие подобных попыток».

С тех пор Соединенные Штаты не вели ни одной серьезной войны.

Чтобы оценить, на какие жертвы способны демократические страны, нужно дождаться момента, когда американский народ будет вынужден отдать в руки своего правительства половину своего дохода, как в Англии, или будет должен бросить на поле сражения двадцатую часть населения своей страны, как это было во Франции.

В Америке нет воинской повинности, в армию нанимают солдат за деньги. Обязательная служба в армии так противоречит идеям и так чужда привычкам американского народа, что я сомневаюсь, что в этой стране когда-нибудь осмелятся провести такой закон. Существование во Франции обязательного призыва на военную службу – это одна из самых тяжких повинностей. Но без этого как могла бы она вести длительную войну на континенте?

У американцев нет принудительной вербовки матросов, как у англичан. У них нет также ничего похожего на наш учет военнообязанных моряков. В государственный морской флот, как и в торговый, моряков набирают на основе добровольно заключаемого с ними договора.

Трудно себе представить, как может народ вести серьезную войну на море, не прибегая ни к одному из вышеуказанных средств. Поэтому Союзу, который уже одерживал победы на море, никогда не имея при этом большого флота, очень дорого стоило содержать команды его немногочисленных кораблей.

Мне приходилось слышать от американских государственных деятелей, что Союзу будет трудно поддерживать свой флот на должном уровне, если он не прибегнет либо к принудительной вербовке матросов, либо к учету военнообязанных моряков; однако вся трудность состоит в том, чтобы народ, который управляет, согласился принять то или другое.

Бесспорно, в моменты опасности свободные народы проявляют, как правило, активность, неизмеримо большую в сравнении с несвободными народами, но я склонен думать, что это в основном верно в отношении свободных народов тех стран, где у власти находится аристократия. Демократия же, мне кажется, более способна управлять мирным обществом или в случае необходимости производить внезапный и сильный удар, нежели длительное время выдерживать сильные бури политической жизни народов. Объясняется это просто: энтузиазм заставляет людей идти на опасности и лишения, но длительное время подвергаться им они могут, только приняв все рассудком, все обдумав. В том, что называется инстинктивной храбростью, больше расчета, чем можно предположить; и хотя первые шаги, как правило, делаются только под воздействием чувств, последующее движение производится уже ввиду определенного результата. В жертву приносится часть того, что ценно, чтобы спасти все остальное.

Демократии часто недостает ясного видения будущего, основанного на знаниях и опыте. Народ больше обходится чувствами, нежели разумом. И если его сегодняшние беды велики, есть опасения, что он не станет думать о бедах еще больших, которые могут случиться при неблагоприятных обстоятельствах.

Есть и еще одна причина неспособности демократического правительства, в отличие от аристократического, на длительные усилия.

Народ не только видит менее ясно, чем высшие классы, на что можно надеяться или чего следует опасаться в будущем, но он к тому же не так, как они, переживает беды сегодняшнего дня. Дворянин, рискуя, готов как прославиться, так и погибнуть. Отдавая государству большую часть дохода, он тут же лишает себя каких-то удовольствий, связанных с наличием богатства. Бедному смерть славы не принесет, а налог, который богатого стесняет, бедного часто. лишает источников жизни.

Эта слабая сторона демократических республик, особенно заметная в периоды кризисов, возможно, представляет собой самое большое препятствие на пути возникновения подобной республики в Европе. Дело в том, что для нормального существования демократической республики в одной из европейских стран нужно, чтобы она была установлена одновременно и во всех других.

Я считаю, что демократическое правительство укрепит с течением времени реальные силы общества, но оно не сумеет объединить одновременно в одном месте столько сил, сколько может объединить аристократическое правительство или абсолютная монархия. Если какой-либо демократической страной в течение всего века будет управлять республиканское правительство, можно поверить, что к концу века она станет богаче, население ее возрастет, страна станет более процветающей, чем окружающие ее государства с деспотическим режимом; но в течение этих ста лет она неоднократно подвергнется риску быть завоеванной ими.

О ТОМ, КАК ВЛАСТЬ АМЕРИКАНСКОЙ ДЕМОКРАТИИ ВЛИЯЕТ НА САМОЕ СЕБЯ

Американский народ только постепенно принимает новое и иногда отказывается от того, что служит его благу. – Способность американцев совершать поправимые ошибки.

Трудности, с которыми сталкивается демократическое правительство, стремясь одолеть страсти, будоражащие массы, и заставить народ, вместо того чтобы сосредоточиваться на нуждах ближайшего дня, заглянуть в будущее, сказываются на всем.

Народ, окруженный льстецами, с трудом справляется сам с собой. Каждый раз при необходимости пойти на некоторое лишение или стеснение он начинает с отказа, даже в тех случаях, когда разумом он способен одобрить цель, ради которой это делается. Справедливо отмечают повиновение, оказываемое американцами закону. Следует добавить, что законы в Америке утверждаются народом и для народа. В Соединенных Штатах, следовательно, закон отвечает интересам всех тех, кто в какой-нибудь другой стране заинтересован в нарушении его. Позволительно думать, что если закон тягостен и большинство населения не ощущает его необходимости в данный момент, его либо не примут, либо ему не будут повиноваться.

В Соединенных Штатах нет законов о злостном банкротстве.

Может быть, потому, что нет банкротств? Напротив, потому, что их много. Страх быть преследуемым как банкрот в умах большинства превосходит страх быть разоренным банкротами. И в общественном сознании утверждается какое-то чувство преступной терпимости по отношению к нарушению, которое каждый в отдельности осуждает.

В новых Юго-Западных штатах население, как правило, само вершит суд, и убийства там совершаются беспрерывно. Причиной тому очень жесткие нравы местного населения, а также почти полное отсутствие просвещения в этих пустынных местах. Оттого и не ощущают они необходимости в силе закона: судебным процессам они предпочитают дуэли.