Текст книги "Берега смерти (сборник)"
Автор книги: Роджер Джозеф Желязны
Соавторы: Майкл Джон Муркок,Энтони Пирс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)
Зыбкий предрассветный сумрак теперь окутывал башню. Бурая пыль продолжала устилать все ржавым слоем, и коричневый лишайник, как раньше, покрывал основание башни.
Тень ее теперь падала в другую сторону, но по-прежнему не двигалась с места… Однажды Фастина сказала Кловису Марка, что беременна.
– Это хорошо, – ответил он, сидя неподвижно подле окна, в которое лился тусклый свет нескончаемого рассвета.
Фастина обняла его, поцеловала в холодные губы и прижалась к бесчувственному телу. Теперь к ее любви примешивалась жалость.
Машинально он поднял руки и коснулся ее руки, продолжая смотреть в окно и думать об Орландо Шарвисе. Его по-прежнему мучил вопрос: действовал ли ученый из побуждений добра или зла, или же не испытывал ни того, ни другого. Размышляя, он вспоминал себя прежнего и удивлялся, почему его жена так тихо плачет? Почему он не может и никогда не сможет плакать вместе с ней? Он ничего не хотел, ни о чем не сожалел и ничего не боялся.
Роджер Желязны
Джек из тени
Произошло это, когда Джек, чье имя произносят в тени, отправился в Иглес, в Сумеречные Земли, показаться на Адских Играх. Там-то, пока он прикидывал, как расположен Пламень Ада, его и заметили.
Пламень Ада представлял собой узкий сосуд из изящно перевитых язычков пламени, которые на самых кончиках удерживали рубин величиной с кулак. Они держали мертвой хваткой холодно сверкавший драгоценный камень.
На сей раз Пламень Ада был выставлен на всеобщее обозрение. Видели, что Джек рассматривал его, – и это стало причиной для серьезного беспокойства. Не успел он прибыть в Иглес, как его увидали проходящим под фонарями в толпе зевак, которая двигалась через открытый с боков павильон. В нем демонстрировался Пламень Ада. Джека опознали Смейдж и Квазер, которые покинули места, где были сильны, чтобы вступить в спор за этот приз. Они тут же отправились к Распорядителю Игр.
Смейдж переминался с ноги на ногу и дергал себя за усы до тех пор, пока в его квадратных глазах не появились слезы и он не заморгал. Он уставился на своего огромного спутника, Квазера, волосы, глаза и тело которого были одинакового серого цвета, вместо того, чтобы рассматривать живописную персону Бенони, Распорядителя Игр.
– Что вам нужно? – спросил тот.
Смейдж продолжал таращить глаза и моргать, пока Квазер не заговорил, наконец, голосом, похожим на флейту.
– Мы хотим кое-что сообщить.
– Я слушаю. Говорите, – ответил Бенони.
– Мы кое-кого узнали. Он здесь, и это может причинить некоторое беспокойство.
– Кто же это?
– Прежде, чем я смогу ответить, подойдем ближе к свету.
Распорядитель Игр покрутил головой на толстой шее. Когда он по очереди посмотрел на них, его янтарные глаза блеснули.
– Если вы решили пошутить… – начал он.
– Нет, – не дрогнув, ответил Квазер.
– Ну, ладно. Следуйте за мной. – Он вздохнул и, взмахнув оранжево-зеленый плащом, повернулся, направляясь к ярко освещенному навесу.
Там он вновь обернулся к ним.
– Здесь вам довольно света?
Квазер огляделся.
– Да, – сказал он. – Здесь ему нас не подслушать.
– О ком вы говорите? – спросил Распорядитель Игр.
– Известен ли вам некий Джек, который всегда слышит свое имя, если его произнесли в тени?
– Джек-из-Тени? Вор?.. Да, я слыхал о нем.
– Потому-то мы и хотели говорить с вами на ярком свету. Он здесь. Мы со Смейджем видели его всего несколько минут назад. Он разглядывал Пламень Ада.
– Господи! – Распорядитель Игр вытаращил глаза и забыл закрыть рот. – Он украдет его! – сказал Бенони.
Смейдж перестал теребить усы ровно на столько времени, чтобы несколько раз кивнуть.
– А мы явились, чтобы попытаться выиграть его, – засопел он. – Если его украдут, мы не сможет этого сделать!
– Надо его остановить, – сказал Распорядитель Игр. – Как вы думаете, что делать?
– Ваша воля тут закон, – сказал Квазер.
– Верно… Возможно, следует засадить его в тюрьму до окончания Игр.
– Тогда, – сказал Квазер, – нужно убедиться, что там, где его схватят или там, где его запрут, не будет никакой тени. Говорят, его чрезвычайно трудно удержать где-либо – особенно, если там есть тень.
– Но тут везде тень!
– Да. В том-то главная сложность, когда сажаешь его под замок.
– Ну, тогда решение проблемы – яркий свет или полная тьма!
– Но если вы не установите все светильники под нужными углами и вне его досягаемости, – сказал Квазер, – он сможет создать тени и воспользоваться ими. А если ему удастся зажечь хоть крохотный огонек, тени тоже появятся.
– Какую силу черпает он из теней?
– Не знаю никого, кто знал бы точно.
– Значит, он человек тьмы? Не простой смертный?
– Поговаривают, что он – порождение сумерек, тех, чти предшествуют тьме. Там всегда множество теней.
– Ну, тогда в нашей программе – Навозные Ямы Глива.
– Жестоко, – сказал Смейдж и хихикнул.
– Пошли, покажите мне его, – сказал Распорядитель Игр.
Они вышли из-под навеса. Серый цвет неба у них над головой переходил в серебряный на востоке и в черный на западе. Небо было чистым. Тьма над вздымавшейся горной грядой была усеяна звездами.
Они шли по освещенной факелами дорожке через территорию лагеря, направляясь к павильону, в котором находился Пламень Ада. На западе трепетали огоньки – казалось, у той черты, за которой находились храмы беспомощных богов.
Когда они подошли к открытому с боков павильону, Квазер тронул Бенони за руку и мотнул головой. Распорядитель Игр проследил направление его жеста. Там, прислонясь к подпирающему навес столбу, стоял высокий худой человек. Он был темноволосым, смуглым, а в чертах его лица было что-то орлиное. Он был в сером, через правое плечо был переброшен черный плащ. Человек курил какую-то травку из тех, что растут в царстве тьмы, и дым в свете факелов казался голубым.
Некоторое время Бенони рассматривал его. Он испытывал чувство, знакомое человеку, столкнувшемуся с существом, рожденным не женщиной, а чем-то темным и загадочным. Люди в таких случаях держатся подальше.
Он сглотнул, потом сказал:
– Можете идти.
– Мы хотели бы помочь… – начал Квазер.
– Можете идти!
Бенони посмотрел им вслед, потом пробормотал: “Бьюсь об заклад, один продаст другого.”
Он отправился за яркими факелами и стражей.
Во время ареста Джек не пытался ни спорить, ни сопротивляться. Пойманный в центр светового круга, окруженный вооруженными мужчинами, он медленно кивнул и подчинился их приказаниям, не сказав за все это время ни слова.
Его отвели в ярко освещенный шатер Распорядителя Игр. Джека вытолкнули к стулу, за которым сидел Бенони. Стражники задвигались, чтобы снова окружить его с фонарями и зеркалами, уничтожающими тень.
– Тебя зовут Джек, – сказал Распорядитель Игр.
– Я этого не отрицаю.
– А иногда – Джек-из-Тени.
Молчание.
– Ну?
– Мало ли, как можно называть человека, – ответил Джек.
Бенони бросил взгляд в сторону.
– Приведите их, – велел он одному из стражников. Тот вышел и вскоре вернулся со Смейджем и Квазером.
Джек быстро взглянул на них, но его лицо по-прежнему ничего не выражало.
– Вы знаете этого человека? – спросил Бенони.
– Да, – хором сказали они.
– Назовите его имя.
– Его зовут Джек-из-Тени.
Распорядитель Игр улыбнулся.
– И правда, мало ли как можно называть человека, – сказал он. – Но в твоем случае, похоже, все сходятся на одном. Я – Бенони, Распорядитель Адских Игр, а ты – Джек-из-Тени, вор. Бьюсь об заклад, ты здесь, чтобы похитить Пламень Ада.
Снова молчание.
– Можешь отрицать, можешь соглашаться, – продолжал Бенони, – твое присутствие здесь говорит само за себя.
– Я мог явиться для участия в Играх, – рискнул Джек.
Бенони расхохотался.
– Конечно! Разумеется! – сказал он, смахивая рукавом слезу. – Но здесь не состязаются в воровстве, так что тебе не в чем соревноваться.
– Вы предубеждены против меня, это нечестно, – сказал Джек. – Даже если я – тот, о ком идет речь, я не сделал ничего, чтобы нападать на меня.
– Пока, – сказал Бенони, – Пламень Ада и впрямь отличная штука, а?
Глаза Джека, казалось, на миг вспыхнули, а рот дернулся в невольной усмешке.
– С этим никто не спорит, – быстро сказал он.
– И ты явился сюда выиграть его… по-своему. Человек тьмы, тебя знают, как закоренелого вора.
– И это лишает меня права быть честным зрителем на общедоступном празднестве?
– Когда речь идет о Пламени Ада – да. Он не имеет цены. Его алчут и те, кто привык к дневному свету, и люди тьмы. Как Распорядитель Игр я не могу терпеть тебя поблизости от него.
– Что за беда с дурными репутациями, – сказал Джек. – Что бы ты ни делал, все равно подозревают тебя.
– Хватит! Ты приехал, чтобы похитить его?
– Только дурак сказал бы “да”.
– Значит, добиться от тебя честного ответа невозможно?
– Если “честный ответ” – сказать то, что вы хотите от меня услышать, то вы правы.
– Свяжите ему руки за спиной, – сказал Бенони. Что и было сделано.
– Сколько у тебя жизней, человек тьмы? – спросил Распорядитель.
Джек не отвечал.
– Ну, ну! Все знают, что людям тьмы дана не одна жизнь. Сколько их у тебя?
– Мне не нравится, как это звучит, – сказал Джек.
– Но ведь ты умрешь не насовсем?
– Путь из Навозных Ям Глива на западном полюсе планеты долог, а не идти нельзя. Иногда на создание нового тела уходят годы.
– Значит, ты бывал там раньше?
– Да, – сказал Джек, проверяя свои путы. – И я бы не хотел попасть туда снова.
– Значит, ты признаешь, что у тебя есть еще самое меньшее одна жизнь. Это хорошо! Тогда меня не будет мучить совесть, если я прикажу немедленно наказать тебя!
– Погодите! – сказал Джек, откинув голову назад и оскалившись. – Это же смешно! Я еще ничего не сделал. Забудьте про это, ладно? Прибыл я сюда украсть Пламень Ада или нет, сейчас-то я не в состоянии сделать это. Освободите меня, и я добровольно подвергну себя изгнанию на время Игр. Я вообще не появлюсь в Сумеречных Землях, а останусь в царстве тьмы.
– Чем же ты можешь поручиться?
– Своим словом.
Бенони снова рассмеялся.
– Слово человека тьмы, который к тому же стал героем легенд о преступниках? – сказал он, наконец. – Нет, Джек. Я не вижу иного способа обезопасить наш приз, как только убить тебя. И поскольку в моей власти отдать такой приказ, я сделаю это. Писец! Запиши: в этот час я судил его и вынес ему приговор.
Горбун с кудрявой бородой расписал перо и начал писать. Его склонности оставили заметные следы на его похожем на пергамент лице.
Джек выпрямился во весь рост и пристально посмотрел на Распорядителя из-под полуопущенных век.
– Вы, смертные, – начал он, – боитесь меня потому, что не понимаете. Вы привыкли к дневному свету, и жизнь вам дана только одна, а когда она проходит, ждать больше нечего. Мы, люди тьмы, по слухам, не имеем души – так же, как о вас говорят, будто у вас она есть. Но благодаря процессу, который вам недоступен, мы проживаем несколько жизней. Я полагаю, вы завидуете нам – вот почему вы хотите убить меня. Вы знаете, что умирать нам так же тяжело, как и вам!
Распорядитель Игр опустил взгляд.
– Это не…
– Примите мое предложение, – перебил его Джек. – Я покину ваши состязания. Но если вы допустите до исполнен и я своего приказа, то в итоге проиграете сами!
Горбун перестал записывать и обернулся к Бенони.
– Джек, – сказал Распорядитель, – ведь ты же собирался похитить его, а?
– Конечно.
– Зачем? От него было бы трудно избавиться. Он такой приметный.
– Он предназначался одному моему другу, перед которым я в долгу. Ему понадобилась эта побрякушка. Отпустите меня, а я скажу ему, что потерпел неудачу – это и впрямь так.
– Я не хочу обрушить на тебя свой гнев, когда ты вернешься…
– Чего вы не хотите – ерунда по сравнению с тем, что вам предстоит, если вы сделаете мое путешествие неизбежным…
– …но человек в моем положении не может так легко заставить себя поверить тому, кто известен как Джек-Обманщик.
– Значит, мое слово для вас – ничто?
– Боюсь, что так.
Писцу он сказал:
– Продолжай записывать.
– …И мои угрозы тоже?
– Они беспокоят меня. Но на одной чаше весов – твоя месть несколько лет спустя, а на другой – наказание, которое я понесу немедленно, укради ты Пламень Ада. Попробуй понять, в каком я положении, Джек.
– Пытаюсь, – сказал тот, оборачиваясь к Смейджу и Квазеру:
– Ну, ослиные уши, и ты, гермафродит, вас-то я не забуду! Обоих!
Смейдж посмотрел на Квазера, а тот заморгал и улыбнулся.
– Скажи это нашему господину, Повелителю Нетопырей, – сказал он.
При звуке имени своего старинного врага лицо Джека изменилось.
Поскольку в Сумеречных Землях, где процветают науки, колдовство слабеет, то прошло целых полминуты прежде, чем в шатер влетел нетопырь и пронеся между ними. Квазер продолжал:
– Мы состязаемся под знаменем Нетопыря!
При появлении этой твари Джек перестал смеяться.
Увидев ее, он склонил голову, и его подбородок затвердел.
Только царапанье пера нарушало наступившую тишину.
И Джек сказал: “Да будет так”. Его вывели в центр площадки, где стоял человек по имени Блайт с тяжелым топором в руках. Джек быстро отвел глаза и облизал губы. Блестящий край лезвия неодолимо притягивал его взгляд.
Его еще не успели попросить преклонить перед плахой колени, а воздух уже наполнился кожистыми “снарядами”. Он знал, что это – рой пляшущих летучих мышей. С запада появлялись все новые и новые твари, но они двигались слишком быстро для того, чтобы создать достаточно тени.
Тогда Джек выругался, зная, что его враг прислал своих приспешников поиздеваться над ним в его последний час.
Когда дело касалось краж, удача обычно сопутствовала ему. То, что приходилось терять одну из жизней из-за такой скверной работы, раздражало его. В конце концов, он был тем, кем был…
Джек стал на колени и нагнул голову.
Ожидая, он размышлял, верно ли, что голова, отделенная от тела, сохраняет сознание еще пару секунд. Он попытался избавиться от этой мысли, но она возвращалась.
“А может быть, это не просто сорвавшееся дело?” – недоумевал Джек. Если бы Повелитель Нетопырей пожелал устроить ему ловушку, все это могло бы означать только ее.
Глава 2Тьму прочерчивали тонкие лучи света – белые, серебристые, голубые, желтые, красные, в основном прямые, иногда – колеблющиеся. Они пронизывали тьму насквозь. Некоторые были ярче прочих.
Медленнее, медленнее…
Наконец, они перестали походить на нити паутины.
Лучи превратились в тонкие длинные прутья… затем в палочки… огненные черточки…
А потом стали мерцающими точками.
***
Долгое время он лежал, уставившись на звезды, ничего не воспринимая. Лишь много позже в его сознании откуда-то возникло слово “звезды”, а перед глазами появилось слабое мерцание.
Тишина и способность видеть – больше ничего…
И снова, спустя много времени, он почувствовал, что летит. Летит вниз, будто с большой высоты, обрастая плотью, – а потом понял, что лежит на спине лицом вверх, и груз его бытия вновь вернулся.
– Я – Джек-из-Тени, – произнес он про себя, все еще не в состоянии пошевелиться.
Он не знал, ни где лежит, ни как попал в эту звездную тьму. Ощущения казались знакомыми, возвращение было чем-то, уже пережитым раньше – давным-давно.
По телу от сердца разлилось тепло, и Джек ощутил покалывание, обострившее все его чувства, Тогда пришло знание.
“Черт!” – было первое слово, которое он произнес, потому что с возвращением разума пришло и полное осознание ситуации.
Он лежал в Навозных ямах Глива, на Западном полюсе планеты, во владениях злокозненного барона Дреккхейма, через царство которого обязаны пройти все, желающие воскреснуть.
Тогда он сообразил, что валяется на огромной куче отбросов посреди целого озера грязи. Джек в сотый раз повторил себе, что для смертных этим все и начинается, и заканчивается, в то время как подобные ему не могут желать ничего лучшего, – и лицо Джека озарила злая улыбка.
Когда он сумел пошевелить правой рукой, то принялся растирать горло. Боли не было, но перед глазами отчетливо встало недавнее ужасное происшествие. Давно ли это было? Скорее всего, несколько лет назад, решил Джек. Это был обычный для него срок. Он вздрогнул и отогнал внезапную мысль о том времени, когда истратит свою последнюю жизнь. Потом его охватила дрожь, и он не сумел ее подавить. Одежда исчезла, и Джек выругался. Она или разрушилась вместе с его прежним телом, или же, что было куда вероятнее, была изношена в клочья кем-нибудь другим.
Он медленно поднялся. Воздуха не хватало, но хотелось, чтобы некоторое время можно было не дышать. Джек отбросил в сторону камень яйцевидной формы, который обнаружил у себя в руке. Теперь, когда он почти совсем стал самим собой, не годилось долго оставаться на одном месте.
Куда ни глянь, был восток. Скрипнув зубами, Джек избрал путь, который, как он надеялся, будет самым легким.
Долго ли он добирался до берега, Джек не знал. Хотя его привыкшие к тени глаза быстро приспособились к свету звезд, он не видел настоящих теней, которыми мог бы воспользоваться.
Что такое время? Год – это полный оборот планеты вокруг ее солнца. Внутри таких отрезков времени даты всегда определяются более сложно: по звездам, которые всегда видны, и с помощью магических принципов для того, чтобы определить настроения духов, повелевающих звездами. Он знал, что у смертных есть механические и электрические приспособления, чтобы следить за ходом времени, потому что когда-то украл несколько штук. Но в царстве тьмы они не работали и были никчемными. Разве что годились девчонкам из таверны, которым он выдавал их за предохранительные, очень действенные амулеты.
Ободранный и воняющий, Джек стоял на тихом и темном берегу. Он перевел дух и набрался сил, а потом направился на восток.
Дорога шла в гору, вокруг было полно луж грязи. Она потоками стекала в озеро – ведь в конце концов вся грязь попадает в Глив. Время от времени грязь вздымала высокие фонтаны, забрызгавшие его. Из трещин и расселин все время пахло сернистым газом. Джек торопливо зажал нос и воззвал к своим божествам. Однако он сомневался, что его мольбы будут услышаны. Он не думал, что боги обратят внимание на что бы то ни было, если оно исходит из этой части света.
Он шел вперед, почти не отдыхая. Дорога все поднималась в гору, а через некоторое время начали попадаться камни. Дрожа, Джек пробирался между ними. Он забыл – разумеется, нарочно, – многие из самых скверных особенностей этих краев. Острые камешки впивались в его ступни, поэтому он знал, что оставляет на земле кровавый след. Позади он слышал неясный топот каких-то многоногих тварей, явившихся, чтобы слизывать кровь. Но он слыхал, что оглядываться в этих местах – дурная примета.
Джек всегда испытывал легкую грусть, когда теряло кровь какое-нибудь новое тело, особенно если оно было его собственным. Он шел вперед, а характер почвы менялся, и вскоре он уже шел по гладкому камню.
Позже, заметив, что топот затих вдали, он обрадовался.
Поднимаясь все выше в гору, Джек был приятно удивлен тем, что запах стал слабее. Он подумал, что это, возможно, просто потому, что у него от непрерывной сильной вони притупилось обоняние. Как бы там ни было, это позволило его телу – и разуму тоже – заняться другими проблемами. Мало того, что он был усталым, грязным и ноги его болели. Он понял, что к тому же хочет есть и пить.
Сражаясь со своей памятью, как с запертой дверью, он вошел и начал искать. Джек как можно подробнее восстановил в памяти свои прежние возвращения из Глива, но, рассматривая на ходу окрестности, не нашел никаких знакомых ориентиров.
Он обошел небольшую рощу металлических деревьев и сообразил, что раньше никогда не ходил этой дорогой.
“Здесь на множество миль не будет чистой воды, – подумал он. – Разве что фортуна мне улыбнется, и я найду яму с дождевой водой. Но тут так редко идет дождь… Это страна грязи, а не чистоты. Если же я попытаюсь немножко поколдовать, чтобы вызвать дождь, кто-нибудь это заметит, и меня найдут. Тогда либо меня ожидает гнусная жизнь, либо я погибну и вернусь в Навозные Ямы. Нет, буду идти, пока смерть не замаячит перед носом, и только тогда попрошу дождя”.
Позже он заметил вдали предмет, явно созданный не силами природы. Он осторожно приблизился и увидел, что тот был в два раза выше него и в два обхвата шириной. Это был камень; сторона, обращенная к Джеку, была гладкой. Джек прочел высеченную крупными буквами надпись, которая на языке царства тьмы гласила: “ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, РАБ”.
Ниже стояла Великая Печать Дреккхейма.
Джек почувствовал огромное облегчение. Некоторым – тем немногим, кто избежал служения барону и с кем Джек беседовал об этом, – было известно, что такие знаки устанавливают в наименее охраняемых областях. Идея была такова, что возвращающийся повернет назад и попадет туда, где будет больше шансов его поймать.
Джек прошел мимо камня и плюнул бы, но рот слишком пересох. Он шел вперед, а силы покидали его. Каждый раз, как он поскальзывался, восстановить равновесие было все труднее. Он знал, что в норме за столько времени он бы уже несколько раз поспал. Но он все еще не нашел достаточно безопасного места для ночлега.
Не спать становилось все труднее и труднее. В какой-то момент, споткнувшись и упав, Джек был уверен, что только что очнулся после того, как во сне прошел огромное расстояние, не сознавая, что за местность вокруг. Земля была здесь менее ровной, чем в том месте, которое он запомнил последним. Это родило в нем крошечную надежду, а она, в свою очередь, придала ему достаточно решимости, чтобы еще раз подняться.
Почти сразу он увидел место, которое должно было стать его приютом. Идти дальше он не мог.
Там, у самого подножия отвесной скалы, было полным-полно обрушенных и косо торчащих камней. Скала вела на более высокое плато. Из последних сил, ползком, Джек исследовал окрестности в поисках признаков живых существ.
Ничего не обнаружив, он забрался в камни, сумел дотащиться до каменного лабиринта, нашел относительно ровное местечко, рухнул и уснул.
Сколько времени прошло прежде, чем это случилось, он не мог сказать. В глубинах его сна возникло нечто… некое известие. Словно утопающий, он рванулся к далекой поверхности.
На горле Джек ощутил поцелуй, а ее длинные волосы легли ему на плечи, как стихарь.
Мгновение от отдыхал, собирая остаток сил. И пока его правая рука двигалась вдоль ее тела, левая ухватила гостью за волосы. Стоило ему проснуться, как он вспомнил, что следует делать, и, с силой оторвав ее от себя, откатился влево. Его голова склонилась вперед всего лишь с десятой долей своей прежней быстроты.
Когда все было кончено, он утер губы, встал и посмотрел на безжизненное тело.
– Бедная кровопийца, – сказал он. – Немного же в тебе было крови. Вот почему ты так отчаянно жаждала моей и так неудачно пыталась добыть ее. Но и я был отчаянно голоден. Все мы делаем то, что приходится…
***
Облачившись в черные одежды, плащ и облегающие сапоги, Джек перебрался на плато повыше и время от времени проходил через заросшие черной травой поля. Трава обвивалась вокруг щиколоток и пыталась его остановить. Привычный к этому, Джек пинками отбрасывал ее, расчищая путь, прежде, чем она успевала обвиться слишком крепко. Ему вовсе не хотелось становиться удобрением.
Наконец, он увидел дождевую воду. Несколько часов он с разных точек наблюдал за водоемом, так как это было идеальное место для поимки возвращающегося. Придя к выводу, что охраны нет, Джек подошел ближе, присмотрелся, потом упал на землю и долго пил, Он отдохнул, снова напился, снова отдохнул и напился еще раз, жалея, что с собой нет ничего, в чем можно было бы унести немного воды.
Все еще жалея об этом, он разделся и смыл грязь с тела.
Потом он проходил мимо цветов, похожих на змей, пустивших корни. А может, это и были змеи – они шипели и распластывались, пытаясь достать его.
Он спал еще два раза, а потом нашел еще один водоем. Этот водоем охраняли, и ему пришлось применить всю воровскую ловкость, чтобы заполучить воду, заодно он стянул и меч дремлющего стражника, поскольку тому он вряд ли теперь был нужен. Джек забрал еще хлеб, сыр, вино и одежду на смену – это было кстати.
Еды было на один раз. Это, а также то, что поблизости не было гор, навело Джека на мысль, что пост где-то неподалеку и смена может прийти в любой момент. Джек выпил вино и наполнил флягу водой, проклиная ее за малую вместительность.
Потом, так как рядом не было ни пещеры, ни расселины, чтобы спрятать труп, он быстро пошел прочь.
На ходу он медленно ел, но сначала его желудок воспротивился этому. Тем не менее он съел половину, а половину оставил. Время от времени ему попадались маленькие зверюшки. Но то ли они были слишком шустрыми, то ли Джек слишком нерасторопным. Надеясь убить хоть одну, он набрал камней. Все-таки, когда он в седьмой раз пополнял запас камней, ему удалось подобрать кремень приличных размеров.
Через некоторое время он услышал цокот копыт и спрятался, но мимо никто не проехал. Джек знал, что к этому времени он уже сильно углубился во впадения Дреккхейма, и задумался, к которой же из границ идет. При мысли, что с одной стороны эти земли граничат с безымянным царством, которым из Хай-Даджен правит Повелитель Нетопырей, его передернуло.
С темной земли он послал к ярким звездам еще один призыв.
***
Он продвигался вперед, петляя, карабкаясь, иногда бегом, а ненависть роста быстрее, чем голод.
Смейдж. Квазер. Бенони. Блайт-палач. Повелитель Нетопырей.
Он по очереди разыщет их и отомстит, начав с малого и набирая силу, пока не рассчитается с тем, кто и сейчас может оказаться слишком близко для того, чтобы Джек мог спать спокойно.
Ему снилось, что он снова в Навозных Ямах. На этот раз, однако, он был в цепях, так что подобно Утренней Звезде, неотлучно находящейся у Врат Зари, должен был оставаться там всегда.
Джек проснулся в поту, несмотря на то, что было прохладно, казалось, зловоние Глива вернулось к нему со всей остротой.
Поесть он смог лишь гораздо позже.
Но ненависть поддерживала его силы, питала его. Она избавляла Джека от жажды или заставляла забыть о ней. Она давала ему силы пройти еще часть пути всяких раз, как тело умоляло его лечь.
Он представлял себе их конец снова и снова. Ему виделась дыба, клещи, огонь и цепи. Он слышал их вопли и мольбы, Он видел куски плоти, моря крови и реки слез, которые он выжмет из них прежде, чем позволит им умереть.
…И он сознавал, что, несмотря на все трудности пути, больше всего его мучает уязвленная гордость. Быть пойманным так легко, между делом, погибнуть так быстро – словно они избавились от надоедливого насекомого! С ним обошлись не как с наделенным Силой человеком тьмы, а как с обыкновенным вором!
Поэтому его мысли были не о простом ударе мечом, а о пытках. Они оскорбили его, покончив с ним подобным образом. Сделай они это иначе, он был бы обижен меньше. Повелитель Нетопырей – вот чье вероломство, возбуждаемое завистью и желанием отомстить, нанесло ему такое оскорбление. Он отплатит!
Джек шел, кипя от ненависти. Но, хоть она и согревала его, это не спасало от надвигающегося холода. Несмотря на то, что он вряд ли сильно продвинулся к северу, стало заметно прохладнее.
Джек улегся на спину и принялся рассматривать темный шар, загородивший звезды посреди неба. Эту сферу – средоточие Сил Щита – держали подальше от дневного света, и нужно было все время следить, чтобы с ней ничего не случилось. Где те семь Сил, внесенные в Расчетную Книгу, чья очередь была нести службу у Щита? Какая бы ни шла междоусобица – нет такой Силы, которая отказалась бы соблюдать перемирие Щита, от которого зависят судьбы мира. Самому Джеку приходилось нести эту службу много раз, и пару раз даже вместе с Повелителем Нетопырей.
Ему очень хотелось увидеть страницу, на которой сейчас была раскрыта Книга, и прочесть записанные там имена. Ему пришло в голову, что одним из них может оказаться его собственное имя. Но с тех пор, как он вышел из Навозных Ям, Джек не слыхал, чтобы кто-нибудь звал его. Нет, на этот раз не я, решил Джек.
Открыв свое существо, он ощутил жуткий холод. Он просачивался из внешней тьмы, обтекая сферу, венчающую Щит в его высшей точке. Это было лишь начало утечки, но чем Дольше пришлось бы ждать, тем труднее было бы остановить ее. Дело было слишком серьезным, чтобы рисковать. Щит не Давал царству тьмы оледенеть среди Вечной Зимы, так же, как силовые экраны жителей дневной стороны планеты не Давали им изжариться в немилосердном сиянии солнца. Джек закрыл свое существо. Остался лишь небольшой внутренний озноб. Немного позже ему удалось убить маленькое животное с темным мехом, которое взбиралось вверх по скале. Джек снял шкурку, разделал его ножом и, так как огня не было, съел мясо сырым. Он дробил зубами кости и высасывал мозг. Такая суровая жизнь было ему не по вкусу, хотя среди его знакомых были и такие, которые предпочли бы ее цивилизованной.
Он порадовался, что никто не видел, как он ест.
Он шел вперед, и вдруг в ушах у него зазвенело.
ДЖЕК-ИЗ-ТЕНИ, И…
И все.
Кто бы это ни произнес, в тот момент на губы ему упала тень. Но на слишком короткое время.
Джек медленно покрутил головой, определяя направление. Источник находился справа от него, далеко впереди. Если бы он знал, где сейчас находится, то, по крайней мере, смог бы догадаться, откуда это исходило. Тогда бы он сумел услышать все – от кабацкой болтовни до планов того, кто уже понял, что Джек вернулся. Это последнее долго занимало его.
Он ускорил шаг и не стал отдыхать, хотя и собирался. Джек решил, что это приблизит его успех. Вдруг он обнаружил яму с дождевой водой. Охраны не было, и он, оглядевшись, напился.
Он не мог как следует разглядеть свое отражение в темной воде, поэтому напрягал глаза, пока черты лица не стали более четкими: смуглый, вместо глаз – слабые огоньки. Силуэт человека на фоне звезд.
– Ах, Джек! Ты и впрямь стал тенью, – пробормотал он. – Затерялся в суровом краю… И все потому, что пообещал Неумирающему Полковнику эту проклятую побрякушку. Ты ведь не думал, что дойдет до такого, правда?
Джек рассмеялся – впервые с тех пор, как воскрес.
– Ты тоже смеешься, тень тени? – спросил он свое отражение. – Возможно, – решил он. – Но будь повежливее. Ты – мое отражение, и тебе известно, что стоит мне узнать, где этот проклятый камень, как я отправлюсь за ним снова. Он того стоит.
На миг ненависть покинула его, и он улыбнулся. Языки пламени, стоявшие перед его взором, исчезли, и вместо них возникла девушка.
Ее лицо было бледным, а глаза – зелеными, как кромка старинного зеркала. Короткая верхняя губка влажно смыкалась с нижней. Подбородок мог уместиться в кольцо из его большого и указательного пальцев, а полбу были раскиданы пряди цвета меди. Звали ее Ивен, а ростом она была Джеку по плечо. До талии она была в зеленом бархате. Шея напоминала очищенный от коры стройный ствол молодого деревца. Пальцы, танцуя, летали по струнам пальмирины. Такова была Ивен из крепости Холдинг.
