355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Робин Хэтчер » Каприз мечты (Обещанный рассвет) » Текст книги (страница 1)
Каприз мечты (Обещанный рассвет)
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 23:23

Текст книги "Каприз мечты (Обещанный рассвет)"


Автор книги: Робин Хэтчер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Робин Ли Хэтчер
Каприз мечты (Обещанный рассвет)

ПРОЛОГ

Плантация «Туин Уиллоуз», штат Джорджия, март 1867 года.

– Пойдем, здесь ничего нам больше не принадлежит.

Такер Брениген заботливо взял мать за руку и вывел из дома на веранду.

Харлей Симмонс, сидевший в кресле, поднялся, снял шляпу, обнажив редеющие каштановые волосы, и небрежно поклонился:

– Добрый день, миссис Брениген.

– Мистер Симмонс.

Морин Брениген отошла от сына. Ее слова звучали с обманчивой вежливостью; только Такер мог расслышать нотки пренебрежения в этом негромком спокойном голосе:

– Надеюсь, вы все найдете в полном порядке.

– Меньшего я не ожидал, мэм.

– Осталось отдать это.

Она уронила ему в руку связку ключей.

Харлей кивнул удовлетворенно: лицо расплылось в широкой улыбке.

Морин повернулась спиной к новому хозяину прежде, чем тот успел сказать что-то еще. Ее зеленые глаза встретились с глазами сына, и тот заметил блеск не пролитых слез и дрожь подбородка, но знал, что мать никогда не позволит себе заплакать перед этим «грязным мародером».

Такер помог матери спуститься с крыльца и подвел ее к скромному кабриолету, где уже сидели его сестра и тетка.

– Будь я здесь главной, убила бы этого трусливого, жалкого…

– Шеннон!

Предостерегающий окрик Морин ясно дал понять, что она не потерпит никаких разговоров на эту тему.

Старшая из братьев и сестер Такера, двадцатилетняя Шеннон Брениген крепко обняла мать, поднялась в кабриолет и взяла в руки поводья.

– Все равно, убила бы, – мрачно проворчала она.

Такер протянул руку престарелой двоюродной бабушке.

– Вам лучше поскорее отправляться, тетя Юджиния, – сказал он. – Уже поздно.

Старая женщина взглянула на него слезящимися глазами.

– Ты не мог бы день-другой пожить у нас в Атланте, Такер?

– Вы же знаете, это невозможно.

– Шеннон должна была поехать с вами. Голос Юджинии дрожал.

Такер понимал, что имеет в виду тетка. Юджиния Годвин, слишком старая, чтобы выдержать утомительное путешествие на запад, оставалась в Атланте, месте, переставшем быть ее домом. Это был совершенно не тот юг, который она знала. Шеннон вызвалась остаться в Джорджии, чтобы ухаживать за теткой отца, и Юджиния чувствовала себя виноватой в том, что все еще цепляется за жизнь в восемьдесят семь лет.

– Мы любим вас, – мягко сказал Такер и поцеловал ее в морщинистую щеку.

Юджиния, кивнув, позволила усадить себя рядом с племянницей.

Такер наклонился к сестре.

– Шеннон, мы напишем, как только доберемся до Бойсе.

– Не беспокойся за меня, Так. Мы с тетей прекрасно проживем вместе.

Когда Такер поцеловал девушку, его синие глаза подозрительно повлажнели.

– Янки не победили Бренигенов, чтобы они ни говорили и как бы ни хвастались.

Такер отвернулся, прислушиваясь к скрипу колес, означавшему, что сестра и тетка наконец-то тронулись в путь.

Звук причинял почти физическую боль, ощутимо знаменуя медленный распад семьи, разрывы родственных связей.

Взгляд его упал на одинокого всадника, сидевшего на длинноногом гнедом мерине. Вот и еще один листок падает с могучего некогда дерева, и Такер не в силах ничего предпринять.

С тяжелым сердцем он подошел к брату. Красивое юное лицо Делвина исказила горькая усмешка. Такер остановился в нескольких футах от брата:

– Может, все-таки передумаешь?

– Нет. Остаюсь здесь. Не побегу, поджав хвост.

– Тебе только семнадцать, Делвин.

Все это Такер много раз повторял раньше, надеясь переубедить мальчика.

– Многие, ничуть не старше меня, сражались и умирали за Юг.

Такер почувствовал, что теряет терпение:

– И что принесло нам все это кровопролитие? Крах. Горечь. Бедность.

– И причина всему – янки.

– Нельзя во всем винить только их.

Такер отвечал, не прислушиваясь к тому, что говорит. В конце концов, это всего лишь слова. В глубине души он сознавал – слишком поздно. Слишком поздно для Делвина. Слишком поздно для отца. Слишком поздно для них всех.

Угольно-черные глаза Делвина бешено сверкнули.

– Когда мы снова увидимся, я передам тебе документы на право владения «Туин Уиллоуз».

Плечи Такера устало опустились, словно в нем не осталось больше сил бороться и возражать. Он страстно хотел, чтобы между ним и братом возродилась былая близость… Но слишком много лет прошло, слишком много битв пережито…

– Только не позволяй ненависти ослепить себя, Делвин. Бессмысленно биться головой о кирпичную стену; этим ты лишь ускоришь собственную гибель. И когда, наконец, увидишь, что не можешь выиграть, прошу, умоляю, забудь о гордости и приезжай к нам в Айдахо.

Такер, помолчав, оглянулся на мать и младших брата и сестру.

– Ты не попрощаешься с ними?

– Я уже сделал это. Нет смысла тянуть. Такер кивнул и быстро направился к экипажу.

– Мы никогда не вернемся? – со слезами в голосе спросила семилетняя Фиона.

Такер поцеловал спадавший на лоб темно-рыжий локон:

– У нас будет новый красивый дом на Западе, Фиона. Подумай только, сколько приключений нас ожидает! А как только устроимся, купим тебе пони и достанем котенка.

– Котенка? В самом деле, Так?

– Обещаю.

Так поднял девочку, устроил на кожаном сиденье и взглянул на девятилетнего брата Нила.

По контрасту с гневом Шеннон, горечью Делвина и слезами Фионы, лицо Нила выражало одно лишь возбуждение. Сверкая черными глазами, он спросил:

– Можно я сяду с Моузом? Хоть ненадолго? Он умоляюще смотрел то на мать, то на брата:

– Пожалуйста, Моуз не будет возражать. Правда, Моуз?

Кучер – уже не раб, он все-таки больше чем просто слуга, – покачал седеющей головой и улыбнулся:

– Он может ехать со мной до самого Нового Орлеана, пока не придет время расставаться.

– Ну что ж, тогда, полагаю, все в порядке, – улыбнулся Такер, взъерошив черные как смоль кудри мальчика. – Взбирайся на козлы.

Нил, тоже расплывшись в улыбке, вскарабкался на козлы, по-мальчишески равнодушный к драматизму момента. Такер от души пожалел, что не может так же легко относиться к происходящему, и, не в силах сдержаться, вновь повернулся к матери. Морин в последний раз посмотрела на здание из красного кирпича, бывшее домом для трех поколений Бренигенов. Такер проследил за взглядом матери.

– Мы действительно никогда больше не увидим «Туин Уиллоуз»[1]1
  Twin willows – две ивы (англ.) Примеч. перев.


[Закрыть]
, сынок? – тихо спросила она.

– Да, мама, никогда.

– Все равно название теперь не подходит, ведь ив больше нет. Помню ясно день, когда их срубили. Стояла ужасная жара. Ты сражался с генералом Ли в Виргинии, а отец и Грейди были в Атланте. Явились янки и взяли все, что не было прибито гвоздями к стенам и к полу, а остальное поломали и сожгли. И заодно они уничтожили ивы.

Руки Такера чуть крепче сжали хрупкие плечи матери. Он знал: настало время распроститься с горечью, как уже было сказано Делвину. Но иногда…

– Фаррел всегда говорил, что когда-нибудь мы посадим новые.

– Обязательно, – кивнула Морин, чувствуя, как судорожно сжимается горло. – Только не здесь.

Взгляд матери скользнул дальше, к тому месту, где находилось семейное кладбище.

– Война изменила твоего отца. Он был таким сильным, веселым и добрым… Я навсегда запомню Фаррела таким.

Она коснулась платочком носа:

– Твой отец… Грейди… Как больно оставлять их здесь. Ты так и не увидел, как вырос твой брат. Ты и Грейди…

Морин смолкла, глотая слезы.

– Я знаю, мама.

– Боже, я совсем как Фиона, – вздохнула мать, распрямив плечи. – Ничего, нам полезно пережить новые приключения. Знаешь, сынок, я никогда не была дальше Атланты. Пора взглянуть на новые места.

Пальцы Морин коснулись руки сына, и она прошептала:

– Ты сделал все, что мог, Такер. Твой отец всегда гордился тобой. Ты такой прекрасный сын!

Такер стиснул зубы. Он, конечно, сделал все, что мог, но этого оказалось недостаточно. Сумей он добиться большего, плантация, возможно, не перешла бы в руки хищника-янки, а семья не разлетелась бы, словно листья по ветру. Если бы он только смог сделать больше…

Но самобичевание ничего не изменит.

Такер молча взял мать под руку и усадил в экипаж.

– Готово, Моуз, можно ехать, – сказал он и уже хотел присоединиться к родным, но тут увидел ее. Чармиан Пинкхем, на маленькой гнедой кобыле, ожидала их в конце подъездной аллеи. Ее белокурые локоны были спрятаны под кокетливую желтую шляпку в тон платью, складки которого раскинулись по дамскому седлу и по бокам лошади, словно солнечные лучи. Такер не видел ее уже почти год, со дня свадьбы. Чармиан совсем не изменилась. Прекрасна, как всегда. Почему она явилась? Зачем посыпать солью старые раны?

– Подождите здесь, – велел он и не спеша зашагал по усаженной деревьями аллее.

– Я не могла позволить тебе уехать, не простившись, – тихо сказала Чармиан, когда Такер остановился рядом с лошадью.

– А я думал, мы уже давным-давно попрощались. На твоей свадьбе.

– О, Такер, почему тебе понадобилось так упрямиться?

Наклонившись вперед, она положила на его грудь затянутую в перчатку руку.

– Если бы ты только позволил папе…

– Ты знала, почему я не мог работать с твоим отцом.

– Но ведь не было никакой нужды терять «Туин Уиллоуз». Если бы ты согласился работать на папу в прошлом году, когда он предлагал, мы могли бы пожениться и теперь тебе бы не пришлось никуда уезжать. Мы были бы вместе, как и намеревались.

По мнению Такера, в Чармиан было все, что он желал в женщине. Когда ему было семнадцать, Чармиан впервые призналась, кокетливо похлопав ресницами, что чувствует себя совершенно беспомощной без него, и он решил жениться только на этой девушке.

Такер считал Чармиан прелестной и изысканной, воплощением истинной леди-южанки. Он любил ее. Но Чармиан лгала ему. Все в ней оказалось фальшивым.

– А Деннис знает, что ты здесь, Чармиан? Но Чармиан будто не слышала:

– Мы могли быть счастливы, Такер. Будь ты таким же сообразительным, как отец и Деннис, ты мог бы вернуться с войны еще богаче прежнего. Но ты и твоя гордость! Что хорошего она даст тебе? А куда ты едешь?

– В Айдахо, – сухо сообщил Такер.

– Ах, не все ли равно!

Всхлипнув, она прошептала, поднося к глазам белый платочек:

– Знаю только, что буду тосковать по тебе. Такер сам удивился, насколько равнодушным оставили его слезы Чармиан. Он ожидал снова почувствовать знакомую боль, причиненную обманом, снова ощутить, как разрывается сердце, но последняя энергия истощилась, куда-то пропала, и не осталось сил даже на гнев. Осталась лишь легкая горечь воспоминаний. И все.

– Вряд ли Деннису это понравится, – заметил он с еле заметным сарказмом.

Чармиан застыла, выпрямилась и отняла руки.

– По крайней мере, у Денниса достаточно мужества, чтобы остаться в Джорджии и безропотно вынести самое худшее.

– Не стоит оставаться в Джорджии, если для этого приходится сотрудничать с янки и мародерами и отнимать дома у моих друзей, уже и так потерявших все. Даже ради тебя, Чармиан.

Она с размаху ударила его хлыстом по лицу. Голубые глаза гневно блеснули.

– Ты глупец, Такер Брениген. Ни одна женщина не может полюбить глупца.

Повернув кобылу, она помчалась галопом прочь от «Туин Уиллоуз».

Такер молча смотрел ей вслед, осторожно касаясь кончиками пальцев саднившей щеки, и думал, что Чармиан, возможно, права. Вероятно, он и в самом деле не очень умен. Но, по крайней мере, ни одна женщина теперь не сможет сделать из него большего дурака, чем он есть.

Часть 1

Взбирались мы на горные вершины,

Иль по рекам пускались смело вброд, —

Всегда в трудах и вечно без забот.

И где б найти ночлег ни приходилось,

В пустыне ли на подвижном песке,

Во мгле ль пещер иль в темном уголке, —

Как сладко нам везде спалось и снилось!..

… С подложенным под голову седлом, —

Везде мы спим, бывало, крепким сном

И, встав чуть свет, опять уж в путь готовы,

Труд нипочем был нашему кружку.

Не зная нег, мы гнали прочь тоску.

Все молоды, отважны и здоровы.

Байрон «Осада Коринфа».

ГЛАВА 1

Индепенденс, Миссури, апрель 1867 года

Сидя на большой, серой в яблоках кобыле, Дэвид Фостер ждал, пока караван покинет Индепенденс.

Было уже двадцать девятое апреля, и, если все пойдет хорошо, к октябрю они доберутся до Портленда и Вилламетт Вэлли. После десяти таких путешествий вожатый каравана знал, что некоторые переселенцы не сумеют достичь места назначения и их похоронят где-то на обочине орегонского тракта. Фостер надеялся только, что на этот раз смертей будет мало.

Первый фургон, набитый припасами и вещами вожатого каравана, проехал мимо. На месте кучера сидел Куп, привычно правивший упряжкой мулов.

Фостер и его жена Эмили появились в Орегоне с намерением завести ферму и начать возделывать землю. Родители Купа умерли, не успев добраться до форта Лареми, и Эмили, по мягкости характера и доброте, приняла немого пятнадцатилетнего мальчика в дом и обращалась с ним как с родным. Куп помогал по дому и в поле, а после смерти Эмили остался с Дэвидом, следуя за хозяином повсюду, куда того заносили беспокойный характер и неутомимые ноги. Хотя Куп не мог говорить, его присутствие почему-то успокаивало и придавало бодрости, а кроме того, юноша оказался хорошим поваром, так что они не голодали.

Вторым следовал фургон Эдамсов. Его было легко отличить от остальных. Отовсюду торчали детские головки. Джейк и Дороти Эдамс были счастливыми родителями восьми дочерей, от пяти до шестнадцати лет. Джейк, спокойный мужчина огромного роста, казался полной противоположностью крикливой энергичной жене. Такой рассудительный человек не будет принимать поспешных решений.

В ряду других фургонов ехали Бейкеры, молодая пара, сами почти дети, с двумя малышами. Вскоре должен был родиться и третий. Даже отсюда Дэвид различал возбуждение, написанное на юных лицах. Люди, полные надежд и грез.

Дэвид кивнул им и улыбнулся, но как только фургон миновал его, улыбка исчезла. Он терпеть не мог, когда беременные женщины отправлялись в долгое путешествие, изматывающее даже сильных мужчин. Дэвид надеялся, что для Маршалла и Сьюзен Бейкер и их детей все окончится хорошо.

За Бейкерами следовали Бренигены. С самой первой встречи Дэвид воспылал к ним особой симпатией. Морин была, пожалуй, одной из самых красивых женщин, какую когда-либо ему приходилось видеть. Совсем не похожа на хрупкую, слабенькую Эмили. Морин Брениген, истинная леди, казалось, была сделана из стали. Ее внешность отличалась необычайной яркостью: медно-рыжие волосы обрамляли прелестное лицо с проницательными зелеными глазами.

Такер Брениген, высокий, красивый, кареглазый молодой человек, был по природе своей лидером. Дэвид заметил это почти мгновенно. Хотя ему было всего лет двадцать пять, люди обращались к Такеру за советом, может, потому, что он был адвокатом, но Дэвид считал, что дело не только в этом. Переселенцы чувствовали его острый ум, доброту и понимали, что он сочувствует их бедам. И хотя Такер все еще терзался тяжкими душевными ранами, Дэвид заметил, с какой неизменной справедливостью он относится к людям. Фостер полюбил молодого человека и надеялся, что они станут друзьями.

На дороге показался фургон Фалкерсонов. Ралф Фалкерсон, кузнец по профессии, направлялся в город Орегон с тремя взрослыми сыновьями, чтобы открыть там кузницы. Высокие, с мощными, как стволы деревьев, руками, Фалкерсоны, конечно, прекрасно вынесут тяготы путешествия, если, не дай бог, не погибнут от собственной стряпни. Дэвид как-то поужинал с ними, когда они только появились в Индепенденсе, и с тех пор твердо уверился, что в один прекрасный день Фалкерсоны умрут от острого отравления.

За ними ехали Джибсоны, потом Маккаллоу, и еще, и еще… Тридцать пять фургонов. Тридцать пять семей, и у каждой своя история. Тридцать пять причин, по которым эти люди покинули дом и рискнули попытать счастья, отправившись в неизвестность.

Глубоко вздохнув, Дэвид произнес быструю молитву, прося Господа дать им благополучно закончить путешествие. Потом поскакал к голове каравана.

– Позволь мне, Такер. Позволь! – Нил умоляюще протянул руки, и его черные глаза возбужденно блеснули.

– Ну… – нерешительно начал Такер.

– Я могу сделать это.

Такер сунул поводья в маленькие, нетерпеливые пальчики. Вряд ли это может повредить. Караван пробыл в пути не больше часа, и фургоны двигались очень медленно.

– Тебе придется показать и мне, как это делается, Такер, – вмешалась Морин, высунув голову из фургона. – Ты можешь понадобиться в другом месте во время путешествия.

– Но это занятие не для тебя, мама.

– Чепуха. Почему ты продолжаешь настаивать на том, что я – ни на что не способное, беспомощное создание?

– В жизни не думал ничего подобного, – улыбнулся Такер.

– Прекрасно.

Морин осторожно пробралась вперед и уселась на козлы:

– А теперь объясни мне и Нилу, что делать с таким количеством животных и упряжи.

Показывая брату и матери, как пропускать поводья между пальцев, Такер не мог не удивляться, как легко Морин приспособилась к новой трудной жизни; гораздо легче, чем можно было ожидать. Она, казалось, забыла, что выгнало их из дома, разбросало семью и погубило все, что было ей так дорого.

Нет, это несправедливо. Морин помнила все беды и потери, но принимала несчастья как волю Божью. Но Такер твердо знал – не Бог отнял у них отца, брата и дом, а промышленники из северных штатов, завидовавшие капиталам южных плантаторов, которые использовали рабский труд. Именно они и жадные политики, хотевшие набить карманы чужим золотом, принесли на их землю войну, и, когда все было кончено, послали своих стервятников пировать на трупах конфедератов.

Такер с ужасом наблюдал за приближением войны, но, хотя был слишком молод, понимал: остановить ее невозможно. Когда Джорджия решила отделиться от Соединенных Штатов, Такер остался на стороне южан, хотя понимал, как непрочна надежда на успех. Он был с генералом Ли в Виргинии, когда настал конец, и вернулся домой, надеясь, что худшее позади. Но многочисленные ловцы удачи, мародеры слетелись на юг, словно саранча, жаждущая докончить то, что начал шермановский марш уничтожения.

Такер не забыл ничего. И не позволит себе забыть. Он намеревался помнить это до конца жизни и сделать все, чтобы ужас, постигший их семью, никогда не повторился. Ни с ним, ни с теми, кого он любил, ни с его страной.

И единственный способ достичь этого – добиться власти. Такер надеялся, что сумеет сделать это на новых территориях в Айдахо. Его кузен, Киген Брениген, был послан в Айдахо Конфедерацией, чтобы попытаться привезти на юг золото, которым можно было бы заплатить за столь необходимые припасы и оружие. Раненный во время попытки напасть на караван с золотом, Киген был оставлен в Айдахо. К тому времени, как он поправился, война кончилась. Киген несколько раз писал Такеру о возможностях, которые могут представиться в столице. Если верить Кигену, когда-нибудь Айдахо станет штатом, таким же, как Орегон.

Такер совсем не был уверен в том, что это скоро произойдет, но мечта кузена о лучшем будущем в Айдахо стала его собственной. Он намеревался принять участие в создании этого нового штата, сделать так, чтобы в Айдахо появились законы, защищающие людей, – бедных фермеров, таких, как Джейк и Дороти Эдамс. И тех, кто, подобно Бренигенам, прожили на этой земле три поколения. Он был намерен также сделать все, чтобы жадные промышленники и алчные политики не получили возможности начать новую войну.

– Так!

Нежный голос матери отвлек Такера от тяжелых раздумий.

– Почему бы тебе не прокатить Фиону на Блу Бое? Нил достаточно силен, чтобы управлять фургоном.

Такер внимательно поглядел на младшего брата. Мальчик широко, радостно улыбался, едва не лопаясь от гордости. Оглянувшись на Морин, Такер заметил, что мать кивнула. Должно быть, она в самом деле права. Им всем, даже малышке Фионе, придется взять на себя какие-то обязанности в этом нелегком путешествии. И, пожалуй, лучше начинать прямо сейчас. Кроме того, мать не была так уж беспомощна в управлении упряжкой лошадей. В свое время она немало поездила по округе в красивом кабриолете с надежными рессорами. Правда, эта повозка была гораздо более неповоротливой и тяжелой, а четыре пары длинноухих мулов далеко не столь привлекательными, как чистокровные лошадки, которых всегда запрягали в экипажи Бренигенов.

– Поезжай, Такер, – повторила Морин. – И не торопись возвращаться.

Такер, не тратя лишних слов, спрыгнул на землю и подошел к фургону.

– Как насчет прогулки верхом? – окликнул он Фиону.

Маленькая рыжеголовая сестричка немедленно вскочила и бросилась в протянутые руки Такера. Тот поднял ее в седло вороного жеребца.

– Поедем поговорим с мистером Фостером, хорошо? – предложил Такер, устраиваясь за Фионой.

Такер лежал на земле, положив руки под голову, и смотрел на мерцающие звезды. Он понимал, что после тяжелого дня следует отдыхать, но сколько ни старался, заснуть не мог. Всего лишь один день – и он уже прекрасно представлял тяжелый, утомительный распорядок путешествия – подъем до рассвета, завтрак съеден и палатки свернуты еще до семи, иногда приходится по очереди гнать скот и табун лошадей и, наконец, помогать устанавливать фургоны в идеальный круг на ночь. Пока переселенцы были захвачены предотъездной суматохой и радовались, что караван наконец-то вышел в путь, Такер ощущал лишь тоску при мысли о монотонных унылых месяцах, ожидавших его впереди.

Но, по крайней мере, снаряжены они неплохо. Хотя Бренигены приехали в Индепенденс всего лишь с несколькими саквояжами, в которых, кроме одежды, были книги Такера по праву и юриспруденции, все-таки у них хватило денег на четыре пары крепких мулов, надежный фургон и достаточное количество провизии. Благодаря Харлену Симмонсу они не были обременены фамильными вещами, как некоторые семьи, но если верить Дэвиду Фостеру, большинство этих вещей, как крайне необходимых, так и совершенно бесполезных, будут безвозвратно утеряны еще до того, как их владельцы доберутся до Орегона. А кому лучше знать, как не Фостеру? Их вожатый каравана, широкоплечий мужчина с густой шапкой белых волос, в десятый раз совершал путешествие на Запад. Такеру он понравился с первой встречи. Фостер не тратил слов зря, но то, что он говорил, всегда имело глубокий смысл.

Его караван насчитывал сто двадцать девять человек, тридцать пять фургонов, везущих стариков и детей, фермеров, банкиров, образованных и неграмотных, людей из разных слоев общества, собравшихся, чтобы отправиться в неизведанный путь и начать новую жизнь.

И Такер неожиданно сообразил, что перестал делить людей на конфедератов и янки. Теперь они стали всего-навсего Эдамсами и Бейкерами, Маккаллоу и Фалкерсонами.

Удивленный этим открытием, Такер неожиданно испытал чувство облегчения. Он, конечно, не забудет, кто стал причиной войны, так обездолившей его и его семью, но как все-таки хорошо перестать винить людей просто потому, что они жили к северу или к югу от линии Мэзон – Диксон. Такер сумеет добиться большего, если в душе не останется ненависти, а ее место займут решимость и воля к победе.

Такер невольно улыбнулся. Еще неделю назад он не переставал гадать, что заставляет такое множество людей отправляться в долгое опасное путешествие на Запад.

Теперь, глядя на усыпанное звездами небо, он осознал, что за это время они успели стать маленькой общиной, соседями и друзьями. Тридцать пять фургонов, сто двадцать девять человек, городок на колесах и в седлах.

Возможно, дорога покажется не такой унылой и утомительной.

ДНЕВНИК МОРИН

3 мая

Завершен наш пятый день пути, но мне лишь в первый раз удалось выкроить время, чтобы сделать запись. Еще до начала путешествия миссис Эдамс показала, как упаковать провизию, чтобы она не портилась. Толстые ломти копченого окорока укладывались в бочонок с отрубями, а яйца – в кукурузную муку. Никто в Джорджии не поверил бы, что мы сбиваем масло. Коровье молоко, которое мы не допиваем, сливается в ведра, развешанные в фургоне. К концу дня оно от тряски превращается в масло. Сначала я не верила миссис Эдамс, что такое возможно, но это чистая правда!

Иногда, когда дети уже спят и в лагере все спокойно, я признаюсь себе, что страшусь будущего. Я ведь привыкла жить одним днем. Все здесь такое незнакомое, непривычное. Но я не могу поделиться своими страхами с Такером и детьми. Мы поддерживаем друг друга и черпаем мужество в этом единстве. Кроме Нила, конечно. Он совершенно ничего не боится. Его дед О’Тул был бы доволен своим тезкой.

Сегодня мне так не хватает родителей, благослови их Господь. Как бы я хотела положить голову на колени матери, чтобы она погладила меня, как в детстве, по волосам. Но это было так давно…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю