Текст книги "Грань риска"

Автор книги: Робин Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

– Ты мне нисколько не мешаешь.

– Командировка моя в здешний госпиталь заканчивается, – сообщил Киннард. – Два месяца пролетели как один день. Через неделю возвращаюсь в наш госпиталь.

– Я тоже.

Она пояснила, что на сентябрь брала отпуск.

– Я несколько раз проезжал мимо имения, но не заехал. Нагрянуть внезапно как-то неудобно, а в телефонном справочнике нет номера этого дома.

– А я каждый раз, оказываясь около госпиталя, думала, как проходит твоя командировка.

– Ты закончила реконструкцию? – поинтересовался Киннард.

– Да, – ответила Ким.

– Ну и как?

– Ты можешь сам решить как, если, конечно, захочешь посмотреть.

– Очень захочу, – обрадовался он. – Садись, я подвезу тебя до дома.

Они подъехали к коттеджу, и Киннард остановил машину. Ким показала ему дом. Он был заинтересован и восхищенно рассыпал комплименты.

– Мне очень нравится, что ты сумела сделать дом комфортабельным и в то же время сохранить его колониальный дух и стиль, – похвалил Киннард.

Они были наверху, и Ким как раз рассказывала, как ей удалось разместить между спальнями ванные комнаты, не испортив исторический колорит здания. Выглянув в окно, Ким не поверила своим глазам. По полю к дому шел Эдвард в сопровождении Буфера.

Ким была близка к панике. Она не могла предположить, какова будет реакция Эдварда на появление Киннарда. Эдвард стал таким сварливым, да к тому же они не встречались с понедельника.

– Нам лучше спуститься вниз, – нервно произнесла Ким.

– Что-то случилось? – спросил Киннард.

Ким не ответила. Она ругала себя за то, что не подумала о возможности прихода Эдварда, и прикидывала, как бы сама повела себя в такой ситуации.

– Эдвард идет, – пояснила Ким, уводя Киннарда в гостиную.

– Это очень плохо? – спросил Киннард. Он явно был в замешательстве.

– Конечно, нет… – Ким попыталась выдавить из себя улыбку, но голос ее при этом дрожал, а в животе появилось сосущее чувство пустоты.

Отворилась входная дверь, и в дом вошел Эдвард. Буфер сразу кинулся на кухню проверить, не уронил ли кто-нибудь случайно для него на пол какой-нибудь еды.

– А, ты здесь! – воскликнул Эдвард, заметив Ким.

– У нас гости, – сообщила Ким, нервно сцепив перед собой пальцы.

– Да? – удивился Эдвард, входя в гостиную.

Ким представила мужчин друг другу. Киннард шагнул вперед и протянул руку, но Эдвард не двигался, он размышлял, что-то вспоминая.

– Ну, конечно же, – произнес он, щелкнув пальцами. Он порывисто шагнул навстречу Киннарду и с энтузиазмом пожал протянутую руку. – Я вас помню. Вы работали у меня в лаборатории. Вы тот самый парень, который потом ушел в Массачусетский госпиталь заниматься хирургией.

– У вас хорошая память, – заметил Киннард.

– Черт возьми, я даже помню тему вашей работы, – продолжал Эдвард. Он вкратце рассказал, чем именно занимался у него Киннард целый год.

– Вы вгоняете меня в краску. Сам я этого не помню, – признался Киннард.

– Как насчет пива? – спросил Эдвард. – Кажется, у нас в холодильнике завалялся «Сэм Адамс».

Киннард нервно посмотрел на Ким, потом на Эдварда.

– Может, мне лучше уйти? – спросил он.

– Чепуха! – отрезал Эдвард. – Если у вас есть время, оставайтесь. Я уверен, Ким не повредит компания. Мне сейчас надо будет вернуться к работе. Я пришел сюда только затем, чтобы спросить кое-что у Ким.

Ким была поражена не меньше Киннарда. Эдвард вел себя прекрасно. Она зря боялась. Он не раздражался, не устроил скандала. Напротив, был в прекрасном расположении духа.

– Я не знаю, как это лучше сформулировать, – начал Эдвард, обращаясь к Ким. – Ну, словом, я хочу, чтобы сотрудники лаборатории жили в замке. Это будет намного удобнее, если они будут ночевать в имении, потому что многие наши опыты требуют круглосуточного присутствия и ежечасного контроля получаемых данных. Замок, кроме того, пустует, там много обставленных комнат, так что просто смешно, что им приходится ютиться по частным квартирам. «Омни» оплатит все.

– Ну, я не знаю… – замялась Ким.

– Соглашайся, – настаивал Эдвард. – Это не продлится долго. Пройдет совсем немного времени, сюда приедут их семьи, и они обзаведутся собственными домами.

– Но в замке столько фамильных ценностей, – продолжала возражать Ким.

– Это не проблема, – парировал Эдвард. – Ты видела этих людей. Они не станут ничего трогать. Слушай, я лично гарантирую, что они не создадут тебе никаких трудностей. Если же это случится, то мы их просто выставим отсюда.

– Мне надо обдумать это, – упрямилась Ким.

– О чем тут думать? – упорствовал Эдвард. – Для меня эти люди как члены семьи. Кроме того, они будут там просто спать с часу до пяти утра, как это делаю я. Ты даже не будешь замечать, что они здесь. Они смогут жить в комнатах для гостей и для слуг. – Эдвард подмигнул Киннарду и добавил: – Лучше поселить мужчин отдельно от женщин. Я терпеть не могу семейных конфликтов.

– А они согласятся поселиться в комнатах для слуг и гостей? – поинтересовалась Ким. Она с трудом сопротивлялась дружеской напористости Эдварда.

– Они будут просто в восторге, – заверил ее Эдвард. – Я тебе не могу передать, как они будут довольны. Спасибо тебе, сладость моя.

Эдвард обнял Ким и поцеловал ее в лоб.

– Киннард! – произнес Эдвард, оторвавшись от Ким. – Не ведите себя как чужой человек. Мы же прекрасно друг друга знаем. Ким нужно общество. К великому сожалению, все ближайшее время я буду очень загружен. Так что…

Эдвард свистнул, чем заставил Ким вздрогнуть от неожиданности. На свист из кухни выбежал Буфер.

– Ребята, увидимся позже. – Эдвард помахал им рукой. Через секунду хлопнула входная дверь.

Какое-то мгновение Ким и Киннард ошарашенно смотрели друг на друга, не проронив ни слова.

– Я что, согласилась? – растерянно спросила Ким.

– Да, все произошло очень быстро и неожиданно. Каков натиск!

Ким подошла к окну. Эдвард и Буфер топали через поле. Эдвард подобрал палку и бросил ее вперед. Буфер кинулся подбирать ее.

– Он стал более дружелюбным с тех пор, как я работал под его началом, – сказал Киннард. – Ты оказываешь на него благотворное влияние. Он всегда был очень скованным и серьезным. Ужасный педант.

– На него оказывали в последнее время сильное давление. – Ким все еще смотрела в окно. В поле Эдвард забавлялся игрой с Буфером.

– Его поведение всегда было трудно предсказать, – продолжал Киннард.

Ким обернулась к нему. Она покачала головой и нервно потерла лоб.

– Зачем я на это согласилась? – спросила Ким. – Не очень-то мне нравится, что в замке будут жить люди Эдварда.

– Сколько их? – поинтересовался Киннард.

– Пятеро.

– Замок пустует?

– Там никто не живет, если ты это имеешь в виду, – ответила Ким. – Но нельзя сказать, что он пустует. Хочешь посмотреть?

– Конечно.

Пять минут спустя Киннард стоял в центре огромного зала. На его лице было написано, что он не верит своим глазам.

– Теперь я понимаю твою озабоченность, – согласился он. – Это же настоящий музей. Обстановка просто поражает воображение. Я никогда в жизни не видел такой богатой драпировки. Сколько же на нее пошло ткани!

– Эта драпировка изготовлена в двадцатые годы, – пояснила Ким. – Мне говорили, на нее ушло несколько тысяч ярдов.

– Елки-палки, здесь ее не меньше полумили! – восхищенно проговорил Киннард.

– Мы с братом унаследовали этот замок от дедушки. У нас нет ни малейшего представления, что с ним делать. И я не знаю, как мои отец и брат отнесутся к тому, что здесь будут жить посторонние люди.

– Давай посмотрим, где они будут жить, – предложил Киннард.

Они осмотрели оба крыла. В каждом оказалось по четыре спальни с изолированными друг от друга выходами на улицу.

– У каждой спальни своя лестница и свой вход. Им не придется заходить в дом, чтобы туда попасть, – констатировал Киннард.

– Это большая удача, – согласилась с ним Ким. Они стояли в этот момент в одной из спален для слуг. – Может быть, все будет не так уж плохо. Трое мужчин будут жить в этом крыле, а две женщины – в крыле для гостей.

Киннард заглянул в ванную.

– Ага, – произнес он. – Ким, иди сюда! Она подошла.

– Что случилось?

– В бачке нет воды. – Киннард показал на унитаз. Он потянулся к раковине и открыл кран. Воды не было. – Наверное, забились трубы, – предположил Киннард.

Они проверили другие туалеты в крыле для слуг. Воды не оказалось нигде. Перейдя в крыло для гостей, они убедились, что там вода была.

– Придется вызывать водопроводчика, – вздохнула Ким.

– Может, все намного проще. Возможно, вода просто перекрыта, – предположил Киннард.

Покинув крыло для гостей, они спустились в центральную часть дома.

– Пибоди-Эссексскому институту может очень приглянуться этот дом, – произнес Киннард.

– Они бы с удовольствием наложили лапу на содержимое чердака и винного погреба, – уточнила Ким. – Они буквально забиты старыми бумагами, письмами и документами. Их там порядочно накопилось за триста лет.

– Вот бы посмотреть, – выдохнул Киннард. – Ты не возражаешь?

– Нисколько, – ответила Ким. По лестнице они поднялись на чердак. Ким открыла дверь и жестом пригласила Киннарда войти за ней. – Добро пожаловать в архивы Стюартов.

Киннард вошел в центральный проход, оглядывая кипы старых бумаг. Он молча качал головой. Зрелище подавило его.

– Мальчишкой я любил собирать марки, – промолвил он, наконец. – Я каждый день мечтал найти такое место, как это. Здесь столько можно открыть!

– В погребе лежит еще столько же. – Ким нравилось наблюдать восторг Киннарда.

– Я бы мог, не вылезая, провести здесь целый месяц, – сказал он.

– Вот я так и сделала – провела здесь целый месяц, – проговорила Ким. – Я искала упоминания о моей прародительнице, Элизабет Стюарт, которая была арестована в 1692 году по обвинению в колдовстве во время охоты на ведьм в Салеме.

– Ты не шутишь? – спросил Киннард. – Это дело кажется мне очень захватывающим. Ты же помнишь, что в колледже моим любимым предметом была история Америки.

– Прости, я забыла.

– Пока я был тут в командировке, я облазил все места, связанные с салемскими ведьмами, – продолжал Киннард. – Ко мне в гости приезжала моя мамочка, и мы ездили вместе с ней.

– А почему ты не пригласил блондинку из приемного отделения? – спросила Ким. Она прикусила язык, но было поздно.

– Не смог. Она заболела и уехала домой, в Огайо. А как твои дела? Я вижу, твои отношения с доктором Армстронгом развиваются великолепно.

– Всякое бывает, – туманно ответила Ким.

– Каким образом твоя прапрабабушка оказалась вовлеченной в салемское колдовство? – спросил Киннард.

– Она проходила по делу как ведьма, и ее казнили, – пояснила Ким.

– Как получилось, что ты никогда мне об этом не рассказывала?

– Это была страшная тайна, – смеясь, ответила Ким. – Нет, серьезно, моя мать запретила говорить об этом кому бы то ни было. Но теперь все изменилось. Докопаться до самой сути происшедшего с Элизабет стало моим долгом, если хочешь, можешь назвать это крестным путем.

– И.как успехи на этом поприще?

– Кое-какие успехи налицо, – заверила Ким. – Но здесь очень много материала, и поиски заняли и еще займут намного больше времени, чем я могла предположить.

Киннард взялся за ручку ящика бюро и вопросительно посмотрел на Ким.

– Можно?

– Ты мой гость.

Подобно большинству ящиков на чердаке, этот оказался доверху набит бумагами, конвертами и книжками. Киннард порылся в них, но не нашел на конвертах ни единой марки. Наконец он достал из ящика какой-то конверт и вынул оттуда письмо.

– Неудивительно, что на конверте нет марки, – сказал он. – Марки изобрели только в конце девятнадцатого века, а это письмо датировано 1698 годом!

Ким выхватила у него из рук конверт. Письмо было адресовано Рональду.

– Какой ты везунчик! – воскликнула Ким. – В поисках такого вот письма я гнула тут спину целый месяц, а ты пришел и тут же отыскал клад.

– Рад был тебе помочь, – галантно отозвался Киннард. Он передал ей и письмо.

Ким прочла его вслух.

12 октября 1698 года

Кембридж

Дражайший отец!

Я глубоко признателен Вам за присланные Вами десять шиллингов, в которых я испытывал крайнюю нужду в это трудное время привыкания к положению учащегося в колледже. Я со всем смирением хочу довести также до Вашего сведения, что я выполнил то предприятие, о коем мы с Вами так много говорили до моего поступления в колледж. После долгих и трудных поисков мне удалось установить местоположение свидетельства, которое было использовано против моей дорогой безвременно ушедшей от нас матушки. Оно находится в покоях одного уважаемого преподавателя, который исследует варварскую природу вышеупомянутого свидетельства. Я очень беспокоился, смогу ли я пробраться к этому свидетельству, но в четверг, после полудня, когда все ушли в трапезную обедать, я прошел, наконец, в заветные покои и изменил имя, которое было на нем проставлено, на имя несуществующей Рейчел Бингхем, как мы с Вами и договаривались ранее. С той же целью я внес это имя в каталог, хранящийся в Гарвард-Холле. Я надеюсь, дорогой отец, что теперь уважаемое имя Стюартов окончательно очистится от унижения и возможных поношений со стороны невежд, и это будет для Вас величайшим утешением. В отношении моих занятий могу сообщить Вам, что, к большой моей радости, я добился в них хороших успехов. Сотоварищи мои – здоровые и добросердечные люди. Если не считать утомления от учебы, о чем Вы меня предупреждали заранее, то у меня все хорошо, и я доволен жизнью.

Остаюсь Вашим любящим сыном Джонатаном.

– Будь оно все проклято! – в сердцах воскликнула Ким, закончив чтение.

– В чем дело? – спросил Киннард.

– Опять это свидетельство. – Ким указала Киннарду место в письме. – Это относится к свидетельству, на основании которого Элизабет был вынесен смертный приговор. В суде графства Эссекс я нашла упоминание о том, что это свидетельство сыграло роль неопровержимой окончательной улики, так называемого заключительного свидетельства. В других местах я тоже находила упоминания о нем. Но ни в одном документе я не нашла его описания. Я предприняла все эти поиски, чтобы узнать, что это было за свидетельство.

– А ты сама как думаешь, что это могло бы быть? – спросил Киннард.

– Думаю, что это имеет какое-то отношение к оккультному ритуалу, – ответила Ким. – Могу предположить, что речь идет либо о кукле, либо о книге.

– Судя по письму, это может быть скорее кукла, чем книга, – предположил Киннард. – Я не знаю, какую книгу можно определить словом «безобразная». Готическую новеллу придумали только в девятнадцатом веке.

– Может, речь идет о книге, в которой описываются способы приготовлений колдовских зелий, куда входили части человеческого тела, – задумалась Ким.

– Об этом я не подумал, – признался Киннард.

– Элизабет в своем дневнике писала об изготовлении кукол, – сказала Ким. – На куклах было построено обвинение, выдвинутое против Бриджит Бишоп. Я думаю, что кукла может быть безобразной из-за того, что она уродлива, или из-за того, что на ней подчеркнуты половые признаки каким-то циничным и вызывающим способом. Я думаю, что с точки зрения пуританской морали все, что связано с сексом, должно считаться безобразным и отталкивающим.

– Это неправильная точка зрения, будто пуритане были помешаны на сексе, – проговорил Киннард. – Из курса истории я помню, что они считали грехи, связанные с добрачными отношениями и с вожделением плоти, гораздо меньшими по сравнению с грехом лжи или себялюбия. Эти последние расценивались как нарушения Священного Завета Господа.

– Это означает, что со времен Элизабет система ценностей была пересмотрена, – с циничной усмешкой заметила Ким. – То, что пуритане считали ужасным грехом, в нынешнем обществе принимается за норму и даже одобряется. Самое главное – выиграть слушание в суде.

– Так ты надеешься разгадать эту загадку, просмотрев все эти бумаги? – Киннард широким жестом обвел пространство чердака.

– Да, здесь и еще в погребе, – ответила Ким. – Я отвозила письмо Инкриса Матера в Гарвард и показывала его тамошним специалистам, потому что в письме он сообщает, что это свидетельство передано в собрание Гарвардского колледжа. Но мне не повезло. Библиотекари сообщили, что в документах семнадцатого века не упоминается имя Элизабет Стюарт.

– Но в письме Джонатана сказано, что надо искать Рейчел Бингхем, – заметил Киннард.

– Теперь-то и я это понимаю, – согласилась Ким. – Но это все равно не поможет. Зимой 1764 года случился большой пожар, в котором сгорели и Гарвард-Холл, и его библиотека. Причем в огне погибли не только книги, но и кунсткамера, и все каталоги, и указатели. Никто даже толком не знает, сколько и чего пропало. Мне кажется, Гарвард мне не поможет.

– Жалко, – произнес Киннард.

– Спасибо за сочувствие, – поблагодарила Ким.

– По крайней мере, со всеми этими документами у тебя есть шанс что-нибудь найти, – подбодрил ее Киннард.

– Это моя единственная надежда. – Ким показала ему, как она раскладывает материалы по годам и по содержанию. Она даже повела Киннарда туда, где работала сегодня.

– Н-да, задачка, – протянул он. Потом посмотрел на часы. – Боюсь, мне надо ехать. Сегодня я смотрю своих больных.

Ким проводила его до машины, он предложил довезти ее до коттеджа, но она отказалась, объяснив, что хочет провести на чердаке еще несколько часов и более тщательно поискать в том ящике, где он нашел письмо Джонатана.

– Может, я не должен об этом спрашивать, – сказал Киннард, – но что именно Эдвард и его команда делают здесь?

– Ты прав, – ответила Ким, – об этом не следует спрашивать. Я не могу ничего тебе сказать, потому что пообещала хранить эту тайну. Но все знают, что здесь происходит разработка нового лекарственного средства. Для этого Эдвард построил лабораторию в старой конюшне.

– А он не дурак, – заметил Киннард. – Для исследовательской лаборатории здесь просто сказочное место.

Киннард уже собрался сесть за руль, когда Ким остановила его.

– Я хочу тебя кое о чем спросить. Это противоречит закону, если люди принимают лекарство, которое еще не доведено до стадии клинических испытаний?

– Правилами Комитета по лекарствам и пищевым продуктам запрещено вводить такие препараты добровольцам, – пояснил Киннард. – Но если препарат принимают сами исследователи, то в таком случае комитет и не может им это запретить. Но я также не могу себе представить, что он санкционирует такие действия. И когда они попытаются протолкнуть заявку на испытания лекарства, у них могут возникнуть проблемы.

– Это плохо, – отозвалась Ким. – Я надеялась, что их действия противозаконны.

– Мне не надо быть ученой звездой первой величины, чтобы догадаться, почему ты так говоришь, – заметил Киннард.

– Я тебе ничего не сказала, – произнесла Ким. – И ты очень меня обяжешь, если сделаешь то же самое и ничего не станешь спрашивать и говорить.

– А кому, собственно, я могу об этом говорить? Они что, все его принимают? – спросил он после минутного колебания.

– Я действительно не хочу отвечать на этот вопрос, – бросила Ким.

– Если это так, то может возникнуть серьезная этическая проблема, – предупредил Киннард. – Если в группе есть подчиненные и младшие члены, то может встать вопрос о принуждении.

– Не думаю, что здесь имеет место принуждение, – возразила Ким. – Возможно, речь идет о групповой истерии, но в открытую никто никого ни к чему не принуждает.

– Как бы то ни было, могу сказать, что прием неизвестного, неиспытанного лекарства – это не самое мудрое решение, – проговорил Киннард. – Очень велик риск непредсказуемых и неожиданных побочных эффектов. Существующие правила ориентированы именно на такой случай.

– Я была очень рада тебя видеть. – Ким сменила тему разговора. – Это очень хорошо, что мы с тобой по-прежнему друзья.

– Я не смог бы это так хорошо выразить, – улыбнулся Киннард.

Машина тронулась. Ким махала ему рукой, пока он не скрылся за деревьями. Ей было грустно смотреть, как Киннард уезжает. Его неожиданный визит принес ей долгожданное облегчение.

Вернувшись в замок, Ким поднялась на чердак. Она все еще наслаждалась теплом посещения Киннарда, когда поняла, что ее поразило поведение Эдварда во время его неожиданного появления в коттедже. Она отчетливо помнила, как ревниво отреагировал Эдвард на упоминание о Киннарде, когда они только начали встречаться. На этом фоне его реакция сегодня на визит Киннарда выглядела еще более удивительной. Ким даже подумала, не последует ли запоздалая реакция, и не устроит ли Эдвард по этому поводу скандал.

Ближе к вечеру Ким почувствовала, что готова сдаться и прекратить поиски. Она встала и потянулась, разминая затекшие мышцы. К ее великому огорчению, ей ничего не удалось найти в ящике, на который она возлагала такие надежды. В близлежащих шкафах, ящиках и сундуках тоже не оказалось ничего интересного. Находка Киннарда на этом фоне выглядела еще более впечатляющей.

Выйдя из замка, она через поле направилась в коттедж. Солнце клонилось к западу. Вот и осень, а там и зима не за горами. По дороге она вяло подумала, что бы ей приготовить на обед.

Приблизившись к коттеджу, Ким отчетливо услышала возбужденные голоса. Обернувшись, она увидела, что Эдвард и его команда вырвались из заточения в лаборатории и шествовали через поле, шумно переговариваясь.

Ким была заинтригована. Она остановилась и ждала, когда веселая компания приблизится. Даже с довольно дальнего расстояния она ощущала их веселье и бьющую через край энергию. Они вели себя как школьники, отпущенные на каникулы. Она слышала смех и веселые выкрики. Мужчины, за исключением Эдварда, гоняли по полю футбольный мяч.

Первой мыслью Ким было, что группа только что совершила фундаментальное открытие. Чем ближе они подходили, тем больше она убеждалась в этом. Она ни разу не видела их в таком радужном расположении духа и в таком приподнятом настроении. Когда они подошли еще ближе, на расстояние голоса, Эдвард опроверг ее заблуждение.

– Посмотри, что ты сделала с моей командой! – крикнул он. – Я только сказал, что ты разрешила им жить в замке, и они пришли в неистовство.

Когда группа приблизилась, веселье достигло своего апогея.

– Гип-гип ура! – трижды прокричали они и разразились хохотом.

Ким невольно улыбнулась в ответ. Их веселость была заразительной. Они вели себя как студенты колледжа в загородном походе.

– Они действительно тронуты твоим гостеприимством, – объяснил Эдвард. – Они понимают, что с твоей стороны это настоящая любезность. Курту в последнее время приходилось спать на полу в лаборатории.

– Мне очень нравится ваш наряд, – сделал Курт комплимент Ким.

Ким покосилась на свою кожаную куртку и джинсы – ничего особенного.

– Благодарю вас, – сказала она.

– Мы хотим обещать вам полную сохранность обстановки замка, – произнес Франсуа. – Мы понимаем, что это фамильные ценности, и будем обращаться с ними с надлежащим почтением.

К Ким подошла Элеонор и совершенно неожиданно заключила ее в объятия.

– Я очень тронута вашим бескорыстным вкладом в наше общее дело. – Элеонор стиснула в порыве благодарности руку Ким и посмотрела ей в глаза. – Огромное вам спасибо.

Ким кивнула в ответ. Она просто не знала, что сказать. Она была совершенно ошарашена и сбита с толку.

– Кстати, – Курт, обойдя Элеонор, подошел к Ким, – я очень давно хочу спросить: не беспокоит ли вас грохот моего мотоцикла? Если да, то я буду ставить его за воротами имения.

– Я вообще ни разу не слышала никакого шума, – заверила Ким.

– Ким! – позвал ее Эдвард, подойдя с другой стороны. – Если это удобно, то группа хотела бы, не откладывая, направиться в замок, чтобы ты показала, в каких комнатах они будут ночевать.

– Конечно, – ответила Ким.

– Вот и отлично, – обрадовался Эдвард. Развернувшись, Ким повела компанию к замку. Дэвид и

Глория догнали ее и пошли рядом. Вопросы так и сыпались.

Их интересовало, когда был построен замок и жила ли Ким в нем раньше.

Когда они вошли в дом, охам и ахам, казалось, не будет конца. Особенное восхищение вызвал центральный двусветный зал столовой с геральдическими флагами на стенах.

Сначала она показала им крыло для гостей, предложив, чтобы здесь жили женщины. Элеонор и Глория были очень довольны и сразу выбрали себе по комнате на втором этаже.

Комнаты были смежными.

– Мы сможем будить друг друга, – заметила Элеонор, – если кто-нибудь из нас проспит.

Ким показала, что каждая спальня снабжена отдельным входом и лестницей.

– Это здорово, – отметил Франсуа. – Мы сможем заходить к себе в спальни, минуя главные помещения дома.

Они перешли в крыло для слуг. Ким объяснила, что воды пока нет, но завтра утром она обязательно вызовет водопроводчика. Потом показала им ванную в центральной части дома, где каждый мог основательно и с удовольствием помыться.

Мужчины разобрали комнаты без всякой склоки, хотя по качеству все они значительно отличались друг от друга. Такое согласие произвело на Ким очень хорошее впечатление.

– Сюда можно провести телефон, – предложила Ким.

– Не утруждайте себя, – возразил Дэвид. – Мы очень благодарны вам за предложение, но это совершенно ненужная роскошь. Мы будем приходить сюда только спать, а спим мы очень немного. Поэтому того телефона, который есть в лаборатории, нам вполне хватит.

После того, как обход замка был завершен, все вышли на улицу через крыло для слуг, обошли дом и оказались перед парадным входом. Началось обсуждение проблемы с ключами, и решили оставить двери спален открытыми, пока Ким не закажет соответствующие ключи. Она обещала, что сделает это, как только представится возможность.

После заключительного обмена любезностями, поцелуев, объятий и заверений во всяческой благодарности сотрудники лаборатории разъехались за своими вещами, а Ким и Эдвард направились в коттедж.

Эдвард был в прекрасном настроении и снова и снова благодарил Ким за ее щедрость и благородство.

– Ты действительно внесла огромный вклад в изменение к лучшему всей обстановки в лаборатории, – сказал Эдвард. – Как ты сама видишь, они просто в экстазе. А для нашей работы важен не только настрой ума, но и душевный комфорт, и хорошее настроение. Так что ты оказала очень полезное воздействие на всю нашу работу.

– Я очень рада, что могу внести в нее какой-то положительный вклад. – Ким чувствовала себя виноватой за то, что вначале была против всего проекта как такового.

Они подошли к коттеджу. Ким была очень удивлена, когда Эдвард последовал за ней и тоже вошел в дом. Она думала, что он, как всегда, пойдет прямо в лабораторию.

– Это здорово, что приезжал этот парень, Монихен, – заметил Эдвард.

У Ким от неожиданности отвисла челюсть. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы закрыть рот.

– Знаешь, я бы выпил пива, – произнес Эдвард. – А ты? На какое-то мгновение она потеряла дар речи и могла только изумленно качать головой. Идя за Эдвардом на кухню, она размышляла, не набраться ли ей мужества и не поговорить ли прямо сейчас об их отношениях. Она никогда раньше не видела его в таком великолепном расположении духа.

Эдвард подошел к холодильнику. Ким села на стул. Только она собралась заговорить, как Эдвард, вскрыв банку, снова поразил ее в самое сердце.

– Я хочу извиниться перед тобой за то, что последний месяц вел себя как неуклюжий медведь, – проговорил он. Отхлебнув пива, он рыгнул и извинился. – Последние два дня я много думал об этом и понял, что я очень тяжелый человек, невнимательный и неотзывчивый. Не хочу сказать, что это оправдание освобождает меня от ответственности, но дело в том, что я испытываю громадное давление со стороны Стентона, Гарварда и своих сотрудников. Даже я сам на себя давлю. Но мне нельзя допустить, чтобы эти обстоятельства встали между нами и послужили причиной ссор. Я еще раз прошу тебя простить меня.

Ким была буквально опрокинута признаниями Эдварда. Это был совершенно неожиданный поворот событий.

– Я вижу, что ты очень расстроена, – продолжал Эдвард. – Я не требую, чтобы ты ответила мне немедленно, если не хочешь или не можешь этого сделать. Я могу также представить себе, что в душе у тебя крепнет желание расквитаться со мной за все.

– Тем не менее, я тоже хочу с тобой поговорить, – решилась Ким. – Я очень хочу поговорить с тобой, особенно после того, как я после многолетнего перерыва побывала на приеме у своего психотерапевта в Бостоне.

– Я одобряю этот поступок, – заметил Эдвард.

– Это посещение заставило меня крепко задуматься над нашими с тобой отношениями, – сказала Ким. Она посмотрела на свои руки. – Я подумала, что наша с тобой совместная жизнь в настоящее время – не лучшее решение для нас обоих.

Эдвард поставил пиво на стол и взял Ким за руку.

– Я понимаю, как ты должна себя сейчас чувствовать. И твои чувства вполне объяснимы в свете моего поведения в последнее время. Но я вижу и осознаю свои ошибки и думаю, что смогу их исправить и реабилитировать себя в твоих глазах.

Ким собралась, было ответить, но Эдвард перебил ее:

– Единственное, о чем я тебя прошу, это сохранить нынешнее статус-кво в течение еще нескольких недель. Ты будешь жить в своей комнате, а я в своей, – добавил он. – Если в конце этого испытательного срока ты решишь, что нам не следует быть вместе, то я перееду в замок к остальным.

Ким понравилось то, что предложил Эдвард. Она была тронута его раскаянием и его сопереживанием. Его мысли показались ей разумными.

– Ладно, – произнесла она, наконец.

– Чудесно! – воскликнул Эдвард. Он подбежал к ней и крепко обнял.

Ким слегка отстранилась. Она не могла так быстро менять свои эмоции.

– Давай отметим это дело, – предложил Эдвард. – Поедем, пообедаем вдвоем, только ты и я.

– Я же понимаю, что у тебя совсем нет времени, – отозвалась Ким. – Но мне нравится твое предложение.

– Чепуха! – решительно заявил Эдвард. – У меня есть свободное время! Поехали в подвальчик, где мы с тобой обедали в первый приезд сюда. Ты помнишь рыбу?

Ким кивнула. Эдвард допил пиво.

Когда они выезжали из имения, и Ким посмотрела на замок, она вспомнила о сотрудниках лаборатории и сказала Эдварду, что они поразили ее своей жизнерадостностью.

– Ты не можешь себе представить, насколько они рады, – проговорил Эдвард. – Дела в лаборатории пошли отлично, и теперь, кажется, нам ничто не сможет помешать довести их до конца.

– Вы уже начали принимать «ультра»? – спросила Ким.

– Конечно, начали, еще во вторник.

Ким испытала жгучее желание поведать Эдварду о мнении Киннарда по этому поводу, но сдержалась, так как понимала, что Эдвард будет недоволен тем, что работа лаборатории обсуждалась с посторонними людьми.

– Мы уже выяснили много интересного, – воодушевленно заговорил Эдвард. – Уровень «ультра» в тканях не достигает критического, потому что все мы отмечаем одинаковые положительные сдвиги, несмотря на то, что принимаем совершенно различные дозы.