Текст книги "Хромосома-6"

Автор книги: Робин Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

– Значит, у вас для них все было готово?

– Как штык, – подтвердил Майк. – Я им все бумаги оформил. Им всего-то осталось в получении расписаться.

– А тела?

– Они в малом холодильнике были, как всегда, – сказал Майк. – С самого краю, на каталках.

Лори обернулась к Джеку:

– Тебе не приходит в голову, про что еще можно спросить?

Джек пожал плечами:

– По-моему, ты хорошо прошлась по всему полю, если не считать того, как Майк побывал в ауте.

– Хороший намек! – воскликнула Лори и, повернувшись к Майку, сказала: – Карл сказал нам, что в ту ночь он перед тем, как пойти в туалет, дважды связывался с вами. А вы всегда сообщаете Карлу, когда вам приходится уходить с поста?

– Всегда, – подтвердил Майк. – Часто только мы с ним тут и остаемся. Обязательно надо, чтобы кто-то один за дверью следил.

– А вчера ночью вы надолго уходили из приемной? – спросила Лори.

– Не-а, – твердо сказал Майк. – Не больше обычного. По нужде пару раз да пообедать на второй этаж на полчасика сходил. Говорю же вам: нормальная ночь была.

– А уборщики тут были? – не унималась Лори.

– Не в мою смену, – разъяснил Майк. – Обычно они тут вечером убирают. Ночная смена наверху работает, если только из ряда вон чего не случается.

Лори попыталась было сообразить, о чем еще спросить, но, так ничего и не придумав, сказала:

– Спасибо, Майк.

– Да чего там, – отозвался тот.

Лори направилась к двери, но остановилась. Обернувшись, спросила:

– А вам, случаем, не довелось увидеть тело Франкони?

Майк, поколебавшись немного, признался, что тело он видел.

– И как это случилось?

– Когда я на работу прихожу, Марвин – он санитарит в вечернюю – обычно говорит мне, что и как. Ему этот случай с Франкони крепко в башку втемяшился: ну, там, полиции хоть пруд пруди, как семье придется и прочее. Короче, он показал мне тело.

– Когда вы его видели, оно находилось в сто одиннадцатой камере?

– Как штык.

– Скажите, Майк... Положим, вам пришлось бы вести поиск... Как, по-вашему, могло исчезнуть тело?

– Ни малейшего просвета, – ответил Майк. – Если он только на своих ногах отсюда не вышел. – Сторож гоготнул, но тут же осекся, смутившись. – Шутка ненароком получилась, я не хотел. Я тут, как и все, ничего понять не могу. Знаю только, два тела отсюда вчера ночью увезли, и именно те два тела, которые я оформил.

– И больше вы тела Франкони не видели, после того как Марвин показал вам его?

– Конечно, нет, – удивился Майк. – С чего бы это?

– Причин нет. – Лори кивнула. – А случайно, не знаете, где сейчас водители?

– Наверху в столовой, – ответил Майк. – Они там всегда сидят.

Лори с Джеком направились к лифту. Когда они поднимались, Лори заметила, что у Джека глаза слипаются.

– Выглядишь устало, – заметила она.

– Неудивительно. Устал, – хмыкнул он.

– Что же домой не идешь?

– До сих пор сдюжил. Хочу досмотреть все до горького конца.

От яркого света флуоресцентных ламп в столовой Лори и Джек сощурились. Джефа с Питом они нашли за столиком возле торговых автоматов: водители сосредоточенно изучали газету, закусывая при этом картофельными чипсами. Одеты они были в мятые синие комбинезоны, на рукавах которых красовались эмблемы Лечебно-больничной корпорации. У обоих стянутые в пучок волосы болтались хвостиками на затылках.

Представившись, Лори объяснила, почему интересуется пропавшим телом, и спросила, не заметили ли водители чего-то необычного вчерашней ночью, особенно в отношении двух тел, которые они доставили.

Джеф с Питом переглянулись, потом Пит ответил:

– Мое было сплошным месивом.

– Да я не сами тела имела в виду, – уточнила Лори. – Меня интересует, не было ли чего необычного в самой процедуре. Видели ли в морге людей, которые вам не знакомы? Может, что-то непривычное творилось?

Пит снова бросил взгляд на Джефа и покачал головой:

– Ничего. Все было как обычно.

– Не помните, в какую камеру вы положили ваше тело?

Пит почесал макушку, как бы припоминая, и сказал:

– Да нет в общем-то.

Близко от сто одиннадцатой? – спросила Лори.

– Да нет, – снова покачал головой Пит. – Это на другой стороне было. Пятьдесят пятая как будто. Точно не помню. Да внизу это записано.

Лори повернулась к Джефу.

– Мое тело пошло в двадцать восьмую, – сказал тот. – Я запомнил, потому что мне двадцать восемь стукнуло.

– Кто-нибудь из вас видел тело Франкони?

Водители снова переглянулись. Заговорил Джеф:

– Ну да, видели.

– Во сколько?

– Да примерно как сейчас.

– Как это произошло? – спросила Лори. – Обычно водители не разглядывают тела, которые возят.

– После того как Майк наговорил нам всякого, захотелось посмотреть, очень уж все вокруг завелись. Только мы ничего не трогали.

– Секунда – и все дела, – подтвердил Пит. – Дверцу только открыли да заглянули.

– Вы с Майком были?

– Нет, – ответил Пит. – Он нам только сказал, в какой камере.

– Вы доктору Вашингтону рассказали о том, что было вчера ночью? – спросила Лори.

– Нет, – ответил Джеф.

– А почему?

– Он не спрашивал, – пожал плечами Джеф. – Нам, скажем, известно, что делать так не положено. Обычно мы такого не позволяем. Только, как я уж говорил, шуму было много, вот нам и любопытно стало.

– Наверное, все же лучше было бы сообщить доктору Вашингтону, – сказала водителям Лори. – Хотя бы для того, чтобы у него на руках были все факты.

Лори повернулась и направилась обратно к лифту. Джек покорно пошел следом.

– Ну, что думаешь? – спросила она.

– Чем ближе к полночи, тем думать все труднее и труднее. Хотя, по-моему, нет ничего особенного в том, что эти двое полюбовались на тело.

– Но Майк об этом не сказал, – заметила Лори.

– Верно. Потому что они все знают, что шли против правил. Человеку в таких обстоятельствах свойственно не открываться до конца.

– Может, и так, – вздохнула Лори.

– Куда теперь? – спросил Джек, когда они вошли в лифт.

– У меня идеи кончились.

– Слава Богу!

– Как думаешь, надо спросить Майка, почему он не сказал нам, что водители видели Франкони? – обратилась к Джеку Лори.

– Спросить можно бы, но, думаю, ты впустую раскручиваешь колеса, – сказал Джек. – Честно скажу, не вижу в этом ничего, кроме безобидного любопытства.

– Тогда будем считать, что наступила ночь, – решительно произнесла Лори. – И слово «постель» меня тоже баюкает.

Глава 5

5 марта 1997 г.

10.15

Кого, Экваториальная Гвинея

Кевин заменил в инкубаторе колбы с тканевыми культурами и закрыл дверцу. Работать он начал еще до рассвета. В данный момент занимался тем, что изыскивал транспоназ для воздействия на малый ген тканевой совместимости на Y-хромосоме. Вот уже целый месяц транспоназ не давался ему в руки, хотя он использовал методику, основанную на своем собственном открытии и выделении транспоназов, имеющих отношение к отростку хромосомы-6.

По заведенному распорядку Кевин приходил в лабораторию около половины девятого, но в то утро он проснулся в четыре часа и больше заснуть не мог. Проворочался в постели минут сорок пять и решил употребить время с большей пользой. В пять утра, когда еще темень стояла кромешная, он уже был в лаборатории.

Сна Кевина лишала собственная совесть. Мстительно саднящая мысль о том, что он допустил ошибку Прометея, вновь дала о себе знать. Хотя намек доктора Лайонза на создание собственной лаборатории на какое-то время подбадривал, надолго его не хватило. Будет у него лаборатория, о какой мечталось, или нет, не столь уж и важно, если никак не избавиться от ужаса перед тем, что, как он со страхом признавал, происходило на острове Франчески.

Страхи Кевина никак не были связаны с тем, что дым все чаще мелькал перед его глазами. Видеть его он не видел, зато, когда занялся рассвет, нарочно избегал смотреть в окно, а тем более – в сторону острова.

Кевин понимал: дальше терпеть будет невмоготу. И решил, что разумнее всего увериться, есть ли хоть какие-то основания для страхов. Лучше всего, предположил он, сделать это так: встретиться с человеком, который знает обстановку и способен пролить свет на то, что так его тревожит. Беда в том, что в Зоне не так-то много людей, с кем Кевин мог бы поговорить запросто и откровенно. Он вообще привык замыкаться в себе, а в Кого, где был единственным ученым, – и подавно. Впрочем, в Зоне работал человек, с кем Кевину было чуть-чуть легче, чем с другими, в основном из-за того, что тот восхищался его работой. Это был главный ветеринар Бертрам Эдвардс.

Разом решившись, Кевин сбросил лабораторный халат, накинул его на спинку кресла и поспешил к выходу. Спустившись на первый этаж, вышел из здания, окунувшись в удушающую жару автостоянки. Утро было ясное, по небу ползли белые пушистые комочки облаков. Где-то вдали скапливались темные дождевые тучи, но они нависали над океаном далеко, словно слипаясь по кромке горизонта на западе: эти если и принесут дождь, то никак не раньше полудня.

Кевин забрался в свою «тойоту»-внедорожник и, выехав со стоянки, сразу свернул направо. Оставляя в стороне северную часть городской площади, миновал старую католическую церковь. «Генсис» отремонтировала здание, превратив его в центр отдыха и развлечений. По вечерам в пятницу и субботу тут показывали кино. Вечером по понедельникам играли в бинго. В подвале устроили магазинчик, где продавали американские гамбургеры.

Кабинет Бертрама Эдвардса находился в ветеринарном центре, который был частью куда более обширного отделения для животных. Весь комплекс размерами превосходил сам Кого. Раскинулся он к северу от городка в густых зарослях экваториального тропического леса, от городских построек его отделяла полоса девственных джунглей.

Путь Кевина пролегал на восток, до самых автомастерских, там он свернул на север. Движение на дороге, довольно оживленное для захолустья, свидетельствовало о трудностях снабжения предприятия такого размаха, как Зона. Все: от туалетной бумаги до пробирок для центрифуг – приходилось завозить, что создавало мощные товарные потоки. Большая часть необходимого доставлялась на грузовиках из Баты, где находилось нечто похожее на глубоководный морской порт и имелся аэропорт, способный принимать крупные реактивные воздушные суда. По заливу Муни, связывавшему с габонским Либревилем, сновали только легкие моторные лодки.

На границе городка мощенную гранитом улицу сменила дорога, покрытая свежеукатанным асфальтом. Кевин облегченно вздохнул: из-за булыжника рулевую колонку дико трясло, в салоне стоял неумолчный грохот. Минут пятнадцать пришлось ехать по прорези в темно-зеленой массе леса, прежде чем впереди замаячили первые строения комплекса для животных. Сделали их из литого бетона и шлакоблоков, потом оштукатурили и выкрасили в белый цвет. В замысле угадывался испанский дух, так подходивший к колониальной архитектуре городка.

Громадный главный корпус больше напоминал здание аэровокзала, чем помещение, где содержат человекообразных обезьян. С фасада он поднимался на три этажа вверх и растянулся шагов на семьдесят – восемьдесят в ширину. От задней части строения отходили многочисленные пристройки, которые в буквальном смысле терялись в гуще растительности. Напротив главного корпуса стояло несколько зданий поменьше. Что в них находилось, Кевин в точности не знал, за исключением двух корпусов по центру. В одном размещался гарнизон экватогвинейской охраны комплекса, ничем не отличавшейся от своих собратьев на городской площади: солдаты так же бесцельно и вальяжно убивали время со своими автоматами, сигаретами и камерунским пивом. Другой корпус предназначался для тех, кто вызывал у Кевина еще большую тревогу, чем малолетки-солдатики. Там жили марокканские наемники, входившие в личную гвардию президента Экваториальной Гвинеи. Собственной армии здешний президент не доверял.

Одевались иностранные спецназовцы в нелепые, плохо сидевшие темные костюмы и непременные белые рубашки с галстуками; пиджаки вызывающе вздувались поверх наплечных портупей с кобурой. Все как один были темнокожие, у всех был пронзительный взгляд, все носили густые усы. В отличие от солдатни гвардейцы редко попадались на глаза, зато их присутствие давало о себе знать ощущением какой-то зловещей мертвящей силы.

Размах центра для животных «Генсис» убедительно свидетельствовал об успешной деятельности компании. Понимая, с какими сложностями связаны биомедицинские исследования приматов, «Генсис» устроила себе площадку в Экваториальной Африке, бывшей местом обитания этих животных. Такой здравый ход позволил избавиться от ловчих сетей импортно-экспортных запретов промышленно развитого Запада в отношении приматов, равно как и от пагубного влияния излишне рьяных поборников прав животных. Ну и еще один плюс: изголодавшиеся по иностранной валюте местные власти и продажные туземные лидеры с необычайной благожелательностью воспринимали все, что ни предлагалось такой компанией, как «Генсис». Законы, мешавшие ее деятельности, либо вовремя забывались, либо отменялись. Законодательную власть удалось настолько приручить, что был даже принят закон, объявивший вмешательство в дела «Генсис» тягчайшим преступлением, которое каралось смертной казнью.

Предприятие так быстро оказалось сногсшибательно успешным, что «Генсис» расширила его, сделав удобным местом для проведения исследований на приматах другими биотехнологическими компаниями, особенно фармацевтическими гигантами. Резкий рост привел плановиков из «Генсис» в состояние шока. С какой стороны ни глянь – Зона являла собой пример поразительного финансового бума.

Кевин остановил «тойоту» рядом с другим внедорожником. По наклейке на бампере: «Человек – это обезьяна» – понял, что тот принадлежит доктору Эдвардсу. Сквозь двойные двери с надписью на стекле «Ветеринарный центр» прошел внутрь корпуса.

Марта Блуммер, поздоровавшись, объявила:

– Доктор Эдвардс в отделении шимпанзе.

Марта исполняла обязанности секретаря в ветеринарии, а ее муж работал бригадиром в автомастерских.

Кевин отправился в отделение шимпанзе – одно из немногих мест в корпусе, хоть как-то ему знакомое. Пройдя через вторую пару двойных дверей, он зашагал по длинному центральному коридору ветеринарной клиники. Корпус выглядел обыкновенной больницей, вплоть до того, что все служащие в нем носили хирургические костюмы, а у многих на шеях болтались стетоскопы.

Одни кивали Кевину, другие приветливо улыбались, некоторые здоровались вслух. Он же отвечал на приветствия рассеянно, поскольку не знал, как зовут этих людей.

Еще одна пара двойных дверей – и он оказался в главной части корпуса, где размещались приматы. В воздухе витал запах какой-то угрюмой дикости. По коридору то и дело прокатывался то визг, то рев животных. Сквозь двери с окошками из армированного стекла виднелись большие клетки, в которых содержались обезьяны. Вокруг клеток передвигались люди в комбинезонах и резиновых сапогах со шлангами наперевес.

Отделение шимпанзе находилось в одной из пристроек, отходивших от задней части корпуса и скрывавшихся в лесу. Кевин вошел на первый этаж. И сразу же сменился звуковой фон: теперь в нем недовольного уханья и ворчания было не меньше, чем визга.

Открыв дверь из центрального коридора, Кевин обратился к одному из рабочих в комбинезоне. На вопрос, где доктор Эдвардс, тот ответил, что ветеринар в секции бонобошек.

Кевин отыскал лестницу и поднялся на второй этаж. Подумал: вот ведь совпадение – доктор Эдвардс оказался в секции бонобо как раз тогда, когда он его разыскивает. Как раз из-за бонобо Кевин и познакомился с доктором Эдвардсом.

Еще шесть лет назад Кевин про бонобо и слыхом не слыхивал. Все разом изменилось, как только было решено в его проекте с «Генсис» использовать именно этих человекообразных обезьян. Теперь-то он знал: бонобо – создания исключительные. Близкие родичи шимпанзе, они полтора миллиона лет жили в изоляции на пятачке в двадцать пять тысяч квадратных миль среди нехоженых джунглей Центрального Заира. В отличие от шимпанзе бонобо сохранили в своем общественном устройстве матриархат, их самцы отличались меньшей драчливостью. А значит, и жить они могли гораздо большими сообществами. Порой их называли пигмеями-шимпанзе, но такое название никак не соответствовало действительности, поскольку отдельные бонобо превосходили размерами шимпанзе, а вкупе они явно составляли особый вид приматов.

Когда Кевин отыскал доктора Эдвардса, тот стоял перед довольно тесной акклиматизационной клеткой. Просунув руку сквозь прутья, доктор осторожно пытался погладить взрослую самку бонобо. Еще одна самка сидела, вжавшись в заднюю стенку клетки. Нервным взглядом она обшаривала новую для себя обстановку. Кевин чувствовал, какой ужас обуял бедное животное.

Доктор Эдварде мягко гукал, подражая одному из множества звуков, с помощью которых шимпанзе и бонобо общались между собой. Был он довольно высок ростом, дюйма на три-четыре выше Кевина с его пятью футами и десятью дюймами. Волосы на голове у доктора были поразительной белизны, особенно в соседстве с почти черными бровями и ресницами. Резко разлетавшиеся брови в сочетании с привычкой морщить лоб придавали его лицу выражение постоянного удивления.

Некоторое время Кевин молча наблюдал. Умение Эдвардса находить общий язык с животными вызывало в нем восхищение с самой первой встречи. Кевин догадывался: тут дело в прирожденном таланте, а не просто в выучке, – и потому восхищался еще больше. Наконец он произнес:

– Простите!

Доктор Эдварде подпрыгнул, как от испуга. Даже бонобо, взвизгнув, метнулась к задней стенке клетки.

– Простите, мне ужасно неловко из-за моего вмешательства, – извинился Кевин.

Улыбнувшись, доктор Эдварде прижал руку к груди и произнес:

– Не стоит извиняться. Просто я так увлекся, что не слышал, как вы подошли.

– Я, разумеется, никоим образом не намеревался путать вас, доктор Эдварде, – начал было Кевин, – но я...

– Кевин, перестаньте! Я говорил вам однажды, я говорил вам уже десяток раз: меня зовут Бертрам. Помилуйте, мы знакомы друг с другом уже пять лет. Вам не кажется, что обращаться друг к другу по имени нам более пристало?

– Разумеется, – согласился Кевин.

– Ваш приход – счастливый случай, – воодушевился Бертрам. – Вот, познакомьтесь с двумя нашими самыми последними поступлениями. Это самки на приплод. – Ветеринар повел рукой в сторону двух обезьян, которые понемногу отодвигались от задней стенки. Появление Кевина поначалу испугало их, но теперь ими овладело любопытство.

Кевин вглядывался в поразительно человекоподобные морды приматов. У бонобо челюсти выдавались вперед меньше, чем у их родичей, шимпанзе, а потому они гораздо больше походили на людей. Встречаясь взглядом с бонобо, Кевин всякий раз испытывал смущение.

– По виду вполне здоровые животные, – пробормотал он, не зная, как еще отвечать.

– Их сегодня утром на грузовике привезли из Заира, – сообщил Бертрам. – Это около тысячи миль, если по прямой. А если учесть, как они петляли, чтобы перебраться через границы Конго и Габона, то, наверное, втрое больше проехали.

– Все равно что все Штаты на машине пересечь, – заметил Кевин.

– В том, что касается расстояния, да, – согласился Бертрам. – Только здесь, если они что и видели, так только редкие полосочки мостовых. Как ни кинь – тяжкое путешествие.

– На вид они, похоже, в хорошей форме, – произнес Кевин. А про себя подумал, как бы он выглядел, если бы его вот так прокатили в тесном деревянном ящике, упрятанном в кузове грузовика.

– Теперь-то у нас водители хорошо обучены, – вздохнул Бертрам. – С животными обращаются нежнее, чем с собственными женами. Знают: если обезьяна умрет – не видать им зарплаты. Весьма действенный стимул!

– По мере роста наших требований рабочие привыкнут к хорошему обращению, – сказал Кевин.

– Дай-то Бог, дай-то Бог, – закивал Бертрам. – Эти две самки, как вам известно, уже расписаны. Если все анализы у них окажутся благополучными, в чем я совершенно уверен, денька через два мы наведаемся в вашу лабораторию. Мне хочется еще раз посмотреть. По-моему, вы просто гений. А Мелани... Скажем, мне никогда не доводилось видеть такой согласованности руки с глазом, тут даже хирургу-окулисту, которого я знавал в Штатах, до вас далеко.

Кевин зарделся от похвалы и поспешил перевести разговор:

– Мелани очень талантлива.

Мелани Беккет была технологом по размножению. «Генсис» наняла ее прежде всего для проекта Кевина.

– Она молодец, – согласился Бертрам. – Да только те немногие из нас, кому посчастливилось участвовать в вашем проекте, знают, что герой – это вы.

Он оглядел место между коридорной стеной и клетками и, убедившись, что никого из затянутых в комбинезоны рабочих поблизости нет, произнес:

– Знаете, когда я давал согласие приехать сюда, то думал, что нам с женой повезло. По деньгам, думал я, это все равно что в Саудовскую Аравию отправиться. Но я и мечтать не мог, что все окажется настолько хорошо. Благодаря вашему проекту и связанным с ним фондовым опционам мы скоро станем богачами. Вчера я услышал от Мелани, что у нас появилось еще два клиента в Нью-Йорке. Если так, у нас их больше сотни будет.

– Я про двух новых клиентов ничего не слышал, – сказал Кевин.

– Нет? Что ж, это правда, – уверил Бертрам. – Мелани мне сама сообщила, когда мы с ней столкнулись в центре отдыха. Сказала, что говорила с Раймондом Лайонзом. Хорошо, что она меня уведомила: я успел отправить водителей обратно в Заир еще за одним грузом. Могу только сказать: я очень надеюсь, что наши туземные коллеги в Ломако сделают все, о чем мы с ними договаривались.

Кевин оглянулся на клетку с двумя самками. Те в ответ посмотрели так умоляюще, что у Кевина защемило сердце. Какая жалость, что никак нельзя попросту сказать им: «Не пугайтесь, вам совсем нечего бояться. Всего-то и забот – забеременеть в течение месяца». Во время беременности самок будут содержать в помещении и кормить по особому, питательному, рациону. Когда же появятся детеныши, то мамаш поместят в громадный природный вольер для бонобо, где они и станут растить свое потомство. Когда молодняк достигнет трехлетнего возраста, цикл будет повторен.

– Они и в самом деле очень похожи на людей, – произнес Бертрам, прервав ход размышлений Кевина. – Порой никак не отделаться от мысли: интересно, о чем они думают?

– Или от беспокойства: а вдруг их потомство способно мыслить? – подхватил Кевин.

Бертрам взглянул на него. Его черные брови взметнулись выше обычного:

– Я не очень понял, о чем вы.

– Послушайте, Бертрам. Я приехал сюда специально для того, чтобы поговорить с вами о проекте.

– Какое чудесное совпадение! – воскликнул Бертрам. – Я собирался заехать к вам сегодня и пригласить посмотреть на наши достижения. И вот вы здесь. Чудеса!

Бертрам распахнул ближайшую дверь в коридор, жестом пригласил Кевина следовать за ним и широким шагом пошел вперед. Кевину пришлось его спешно догонять.

– «Достижения»? – переспросил Кевин. Он восхищался Бертрамом, но его огорчала страсть этого человека к маниакальности. Даже при самых благоприятных обстоятельствах Кевин с трудом мог обсуждать то, что волновало его мысли. Ему и начать-то разговор об этом было трудно. Бертрам же никак не хотел пойти навстречу. Больше того, он будто уходил от разговора.

– Достижения, как пить дать достижения! – воодушевленно бросал на ходу Бертрам. – Мы решили проблему с сетью на острове. Она уже действует – сейчас вы это увидите. Простым нажатием кнопки мы можем определить местонахождение любого животного. Замечу, очень вовремя. При двенадцати квадратных милях и почти сотне особей вряд ли по-прежнему можно полагаться только на мастерство и чутье простых загонщиков. И вот вам еще трудность: мы не предполагали, что эти создания разобьются на два раздельных сообщества. Мы-то рассчитывали, что они заживут единой счастливой семьей.

– Бертрам, – задыхаясь от ходьбы, выговорил Кевин, собрав все свое мужество. – Я хотел посоветоваться с вами, потому что я очень обеспокоен...

– И неудивительно, – сказал Бертрам, когда Кевин примолк. – Я бы тоже забеспокоился, если бы провел за работой столько часов, сколько вы, без какого ни на есть отдыха или отдушины. Черт, иногда, когда мы с женой возвращаемся из кино, уже за полночь, я вижу, как в окнах вашей лаборатории горит свет. Мы говорили с ней об этом. Даже несколько раз приглашали вас к себе домой на ужин, чтобы вытащить из лаборатории. Как так получилось, что вы ни разу не пришли?

Кевин в душе издал стон. Не об этом ему хотелось поговорить.

– Ладно, можете не отвечать, – не унимался Бертрам. – Вовсе не хочу добавлять вам тревог. Мы будем вам рады в любое время, так что, как передумаете, сразу звоните. Но почему бы вам не наведаться в спортзал? В центр отдыха? Или даже в бассейн? Я вас нигде там ни разу не видел. Торчать здесь, в этой части Африки, где духотища, как в парнике, уже плохо, но сделаться к тому же узником своей лаборатории или дома – куда хуже.

– Вы правы, спору нет, – поспешил перебить его Кевин, – но только...

– Разумеется, я прав. Но есть тут и другая сторона, о которой хотел бы вас предупредить. Разговоры пошли.

– Что вы имеете в виду? – спросил Кевин. – Какие разговоры?

– Люди говорят, будто вы потому сторонитесь их, что считаете себя выше всех, – ответил Бертрам. – Ну, вы понимаете: ученый... всякие там дипломы... Гарвард да Массачусетский технологический. Людям легко переиначить ваше поведение, особенно если они завидуют.

– С чего бы это кому бы то ни было завидовать мне? – искренне удивился Кевин. Он был поражен.

– Очень просто. К вам явно особое отношение в главной конторе. Вы получаете новую машину каждые два года, жилье у вас такое же шикарное, как и у Зигфрида Шполлека, управляющего всем предприятием. Это вызывает удивление, особенно у людей типа Камерона Макиверса, у которого хватило глупости притащить сюда все свое чертово семейство. Плюс ваш ЯМР-агрегат. Мы с директором клиники за простой магнитный спектрометр бьемся с самого первого дня.

– Я пробовал убедить их не давать мне этот дом, – забормотал Кевин. – Говорил, что он слишком большой.

– Послушайте, вам незачем передо мной оправдываться, – оборвал его Бертрам. – Я понимаю – поскольку причастен к вашему проекту. Но таких причастных очень немного, да и не все из них довольны. Даже Шполлек всего не понимает, хотя ему явно по нраву быть среди получающих льготы, какие ваш проект принес тем из нас, кому посчастливилось в нем участвовать.

Ответить Кевин не успел: Бертрама то и дело останавливали в коридоре сотрудники, жаждавшие получить совет. Кевин пользовался этими задержками, чтобы вникнуть в то, о чем сказал ветеринар. Ему всегда казалось, что он как бы невидим и неслышен для других. Мысль, что он вызывает злобные чувства, воспринималась с трудом.

– Извините, – обратился к нему Бертрам, покончив с очередной консультацией, и пошел через последние двойные двери. Кевин последовал за ним.

Проходя мимо своего секретаря, Марты, главный ветеринар подхватил стопочку телефонограмм и пролистал их, дожидаясь, пока в ответ на его молчаливое приглашение Кевин войдет в кабинет. Дождавшись, плотно прикрыл дверь.

– Вам это непременно понравится, – сказал Бертрам, отбросив бумажки в сторону. Усевшись перед экраном компьютера, он показал Кевину, как получить изображение острова Франчески. Оно также было построено по сетевому принципу. – А теперь назовите номер любого животного, местоположение которого вам хотелось бы узнать.

– Моего, – тут же сказал Кевин. – Номер один.

– Сей момент, – произнес Бертрам, ввел информацию и щелкнул клавишей. Внезапно на карте острова появилась красная мигающая точка. Она находилась севернее известнякового хребта, но к югу от ручья, который в шутку прозвали Рио-Дивизо, рекой Раздела. Ручей, протекавший с востока на запад, делил почти по всей длине этот клочок суши размером шесть миль на две. В середине острова находился пруд, который по вполне понятным причинам называли Лаго-Гиппо, озером Бегемота.

– Правда, здорово? – горделиво бросил Бертрам.

Кевин смотрел как завороженный. Дело было не столько в технике, хотя и она его интересовала. Красная точка завораживала тем, что мигала как раз в том месте, откуда, как представлялось Кевину, и курился к небу дымок.

Бертрам поднялся и выдвинул ящик. Он был полон каких-то портативных электронных устройств, похожих на миниатюрные записные книжки с небольшими экранчиками на жидких кристаллах. Каждое было снабжено выдвижной антенной.

– Эти работают по тому же принципу, – пояснил Бертрам. И вручил одно устройство Кевину. – Мы их зовем локаторами. Разумеется, они портативны и их можно взять с собой в экспедицию. С их помощью поиск и возврат этих созданий становятся едва ли не забавой в сравнении с тяготами, какие нам приходилось одолевать в самом начале.

Кевин прошелся пальцами по клавиатуре. С помощью Бертрама он вскоре получил изображение острова с красной мерцающей точкой. Бертрам показал, как, переходя от карты к карте со все более мелким масштабом, получить на экране картинку части острова размером пятьдесят на пятьдесят футов.

– Когда же вы подобрались настолько близко, пускаете в ход вот это, – сказал Бертрам, вручая Кевину прибор, похожий на фонарик с клавишной панелью. – Через это вводите ту же информацию. Сам прибор действует по принципу указывающего направление маяка. Чем точнее он направлен на место, где находится животное, которое вы ищете, тем громче гудит. Когда устанавливается четкий визуальный контакт, он издает непрерывный звук. После этого берете ружье с усыпляющим зарядом – и все.

– А как действует эта система отслеживания? – спросил Кевин. Глубоко погруженный в биомолекулярные тонкости проекта, он не обращал внимания на то, чем тот обеспечивался. Пять лет назад, в самом начале их рискованной затеи, он объехал островок – только и всего. Его никогда не интересовало, какими винтиками и гайками крепится каждодневная работа предприятия.

– Система спутниковая, – пояснил Бертрам. – Не стану делать вид, будто постиг ее в деталях. Разумеется, каждому животному под кожей закрепили микрочип с долгодействующей никель-кадмиевой батарейкой. Испускаемый микрочипом сигнал маломощен, но он улавливается сетью, усиливается и передается на УКВ.

Кевин протянул было приборы, возвращая их хозяину, но Бертрам только отмахнулся:

– Оставьте их себе. У нас таких полно.

– Да они мне не нужны, – запротестовал Кевин.

– Кевин, бросьте! – шутливо прикрикнул Бертрам и бухнул коллегу кулаком по спине. Удар получился довольно крепкий: Кевина шатнуло вперед. – Расслабьтесь! Уж слишком вы серьезны. – Ветеринар уселся за письменный стол, собрал листочки телефонограмм и рассеянно стал сортировать их в порядке значимости.