Текст книги "Мой любимый враг"

Автор книги: Роберта Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Вот ты опять! А откуда ты знаешь, что он мошенник? И откуда ты знаешь, что никому не будет вреда, если он окажется за решеткой? А может, у него семья и он ей нужен?

Найджел смотрел на нее с изумлением.

– Я не понимаю тебя, дорогая. Ты говоришь так, будто это имеет к тебе какое-то отношение.

– Имеет.

– Каким образом?

Очень тихо – иногда так тихо, что ему приходилось наклоняться вперед, чтобы услышать, – она рассказала ему о человеке, которого он когда-то обрек на тюремное заключение своим безжалостным обвинением.

– Если бы не ты, его могли бы оправдать, но ты был так уверен в его виновности, что отнял у него единственное, чем он дорожил, – его доброе имя. Из-за тебя он умер в тюрьме. Потому что тебе дороже была твоя репутация юриста, который никогда не проигрывает дела, чем ценность человеческого существа. Ты был так уверен, что прав? Неужели ты никогда не чувствуешь опасений, что ты, как и все люди, можешь ошибаться?

– Не думаешь ли ты, что я добиваюсь осуждения, если допускаю, что человек может быть невиновен?

– Какое право ты имеешь судить?

– Моя работа в том, чтобы выяснять такие вещи. – Он протянул ей руку, но она снова отступила. – Ты слишком мягкосердна, Джулия. Какое мне дело, есть ли у преступника жена, семья? Об этом должен был думать он, а не я.

– В случае, о котором мы говорим, тебе есть до этого дело. Человек, которого ты осудил, человек, который умер в тюрьме, – был моим отцом!

Лицо Найджела побелело, даже губы казались бескровными.

– Твой отец? О ком ты говоришь?

– Сэр Хьюго Трэффорд.

– Трэффорд? Но твоя фамилия…

– Тревелиан – девичья фамилия моей матери. Я взяла ее потому, что мое имя ты смешал с грязью!

– Понятно. – Его щека нервно подергивалась, и, когда он потянулся за сигаретой, пальцы его дрожали. – И что я теперь должен делать, Джулия?

– А что бы ты хотел? Хочешь обнять и поцеловать дочь «негодяя и обманщика», человека, недостойного своего титула? Это не оскорбит твои понятия о добре и зле? Или в том, что касается тебя, ты не так несгибаем?

– Бога ради, Джулия! – Воскликнув, он подошел к ней и схватил за плечи. – Ты не знаешь, что говоришь!

– Вот как? Я давно собиралась это сказать. В тот день, когда ты вышел из зала суда, я поклялась, что ты заплатишь за то, что сделал. Если бы не ты, моего отца оправдали бы.

– Чепуха. Твой отец был виновен. Взялся бы я вести обвинение или нет, он все равно попал бы в тюрьму.

Не обращая внимания на эти слова, она продолжила:

– Я вынуждена была переменить фамилию, потому что ты заставил меня стыдиться моей собственной. Я нашла работу и надеялась со временем забыть, как я тебя ненавижу. Но когда я снова увидела тебя, поняла, что это невозможно. Я не приняла твоего приглашения, потому что не хотела быть рядом с тобой. Но ты был настойчив, ты был намерен добиться своего, и я подумала, что могу разрушить твою жизнь так же, как ты разрушил жизнь моих родителей.

– Я не могу поверить этому. Ты говоришь об этом так хладнокровно!

– Да, я сделала это. Так же хладнокровно, как ты уничтожил моего отца и мою мать.

– Почему ты сейчас говоришь мне об этом? – Гневным движением он затушил сигарету. – Ты моя жена, Джулия. Мы любим друг друга.

– Я люблю тебя?! – В ее голосе послышалось такое отвращение, что он отступил на шаг. – Знай же, что, каждый раз, когда ты прикасался ко мне, я думала только о том, что этими руками ты указывал на моего отца! Когда ты целовал меня, это были губы, которые его обвиняли! Когда ты говорил «дорогая», я слышала только «негодяй, мошенник, обманщик»! – Ее голос дрогнул. – Я ненавижу тебя, Найджел! Больше всех в мире.

– Тогда зачем ты притворялась, что любишь меня? Зачем вышла за меня замуж?

– Потому что ты меня любишь! Таким счастьем было жениться на мне, не правда ли? Но я никогда не буду принадлежать тебе, Найджел! Никогда! Ты и твоя логика! Человек, который никогда не ошибается, чьи суждения всегда верны! – Она невесело засмеялась. – Ну вот, теперь ты знаешь, что можешь ошибаться. У тебя есть все, не правда ли? Положение, успешная карьера… и красивая жена, которая никогда не будет твоей! Мы будем чудесной парой, Найджел, и я буду приветливо принимать всех твоих умных, самодовольных друзей. Но ты и я будем знать, что это только красивая оболочка. – Ее голос опять дрогнул. У нее не было сил продолжать.

Пристально вглядевшись в его побелевшее лицо, она заметила глубокие морщины, которые пролегли у его рта, и стремительно выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Глава 5

Оставшись один, Найджел продолжал неподвижно стоять у камина, невидящими глазами, глядя в огонь. Он никак не мог поверить в реальность того, что только что произошло. Казалось немыслимым, что Джулия могла говорить с ним подобным образом. Девушка, сказавшая эти горькие несправедливые слова, была совсем не та, которую он полюбил, не та, которая всего несколько часов назад стала его женой.

Это был совсем другой человек – расчетливый и жестокий. Ее настоящее имя при любых обстоятельствах было бы для него ударом, но если бы он узнал его до свадьбы, это не поколебало бы его желания жениться на ней. Он мог даже извинить все те вещи, которые она только что сказала, понимая, что у нее на это есть основания, хотя и ошибочные. Но чего он не мог забыть – это того, что его прикосновения внушали ей отвращение, а его поцелуи были ей ненавистны. Как могла она отвечать ему с таким пылом, что он не догадался, какие чувства она испытывает на самом деле. Он готов был поставить на карту свою репутацию и поклясться, что она человек абсолютно честный. И совершенно искренне он признался себе, что это было больнее всего: красивое личико заставило его полюбить девушку, которой не существовало. Джулия, на которой он женился, была нежная, добрая и честная. Та, которая теперь носит его кольцо, забыла честь ради мести.

Он налил себе еще рюмку, стараясь заглушить боль желания, пронизывающую все его тело. Сумасшествием было испытывать это томление. Это значило умалить собственное достоинство, дав волю страсти, забыть логику, которой всегда гордился.

– Все кончено. Прошло. Я не люблю ее! – произнес Найджел вслух. Он снова взял графин и плеснул виски в рюмку, так что оно пролилось на буфет.

Прошло больше часа, прежде чем Джулия услышала, как он неуверенными шагами поднимается по лестнице в свою комнату. Она представила, как он раздевается, потом заскрипела кровать, когда он тяжело бросился на нее. Затем наступила тишина. Она лежала без сна, глядя в темноту. Чувство торжества исчезло, и ему на смену пришло отвращение к содеянному.

В отчаянии она напомнила себе, что ее поступок оправдан страданиями отца, но была вынуждена признать, что отец пришел бы в ужас от ее поведения. Дочь Хьюго не имела права так поступить. Месть не входит в понятие о человеческом долге. И решившись на этот шаг, она была так же не права, как не прав был Найджел, погубив ее отца.

Покой, который она надеялась обрести, выказав свои истинные чувства, был всего лишь иллюзией. Единственное, чего она добилась, – это лишилась самоуважения. Утром она извинится, попробует объяснить то, что сделала, и скажет, что готова покинуть его дом.

Принятое решение принесло с собой некоторое успокоение, и Джулия заснула. Когда она проснулась, солнце заливало лучами ее комнату. Ее первой мыслью был предстоящий разговор. Она понимала, что чем дольше будет его откладывать, тем труднее его начать, поэтому быстро оделась и спустилась вниз.

Она услышала голоса в столовой, дрожа, открыла дверь и вошла. Найджел сидел за столом, а юная девушка в коричневом платье и белом переднике ставила перед ним кофейник. При появлении Джулии она повернулась.

– Доброе утро, мадам. Я – Хильда.

Джулия улыбнулась, но ее сердце колотилось так сильно, что ей трудно было говорить. Она быстро уселась напротив Найджела.

– Вы выпьете кофе, мадам, или предпочитаете чай?

– Кофе, спасибо, – хрипловатым голосом ответила Джулия. – Вы… вы можете идти.

Хильда вышла, и Джулия посмотрела на Найджела. Его глаза были красными, а сжатые в узкую линию губы вызывали воспоминания, которые ей хотелось бы забыть.

– Я хотела бы… Найджел, я хочу с тобой поговорить.

– После завтрака, – сказал он ледяным тоном. – В библиотеке.

– Я готова.

Он пропустил ее вперед, и они прошли через холл. В библиотеке он жестом пригласил ее сесть.

– Я не собираюсь обсуждать то, что произошло вчера, – начал он, прежде чем она успела заговорить. – Скажу только, что, если бы скандал не нарушил моих теперешних планов, я немедленно обратился бы в суд, чтобы наш брак признали недействительным. Позже я решу, когда мне это сделать.

Она вспыхнула от негодования из-за того, что он считал, что решение принадлежит ему одному.

– Ты можешь сделать это, только доказав, что я… я отказываюсь вступить в брачные отношения!

– Вот как? Значит ли это, что ты передумала после вчерашнего? – спросил он саркастически. – Я больше не отталкиваю тебя? Это меняет дело. – Он внимательно осмотрел ее с головы до ног. – Так ты отрицаешь, что когда-либо, как ты столь очаровательно выразилась, отказывала мне в супружеских правах? Ну, ну. Если бы я мог забыть то презрение, которое ты мне внушаешь, то поймал бы тебя на слове.

Она отпрянула.

– Ты не посмеешь!

– Не посмею? – Его манера резко изменилась. – Хватит дурачиться. Тебе отвратительна сама мысль о близости со мной, так же как и мне было бы отвратительно, если бы я это сделал. То, что ты готова лжесвидетельствовать, меня не удивляет. В конце концов, ты дочь своего отца.

Она пошатнулась, словно он ее ударил.

– Это все? Или ты думаешь, что меня можно запугивать, как одного из свидетелей в суде?

Он проигнорировал эти слова.

– Наш брак будет продолжаться, пока это меня устраивает. До сих пор условия диктовала ты. Теперь моя очередь. Как ты сама предложила мне вчера вечером, наш брак будет красивой оболочкой, пока это будет мне нужно. Когда эта необходимость отпадет, я тебе сообщу. – Он взглянул на часы. – Пожалуй, я пойду в контору. Я собирался несколько дней не работать, но теперь в этом нет надобности. Ну что же, лишнее время пригодится мне, чтобы как следует подготовить дело и засадить невинного преступника в тюрьму!

Не спеша он вышел из комнаты. Джулия откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Она знала, что у Найджела несгибаемая воля, но до сих пор не представляла себе, насколько она сильна. Несмотря ни на что, она не могла не испытывать невольного восхищения.

Неделя шла за неделей, и он ничем не выдавал боли, которую перенес. В присутствии прислуги он был любезен и чуть насмешлив. Но как только они оставались наедине, погружался в молчание, и каждый вечер после ужина, извинившись, уходил в библиотеку. Он работал чрезвычайно интенсивно, и часто, отправляясь спать, она видела свет из-под его двери.

Они были женаты уже месяц, когда Джулия получила переадресованное миссис Купер письмо от Конрада Уинстера. Увидев конверт на подносе с завтраком, она испытала легкое потрясение: все эти месяцы после его отъезда она была занята Найджелом и совсем забыла о Конраде. Теперь он неожиданно напомнил о себе. Она понимала, что его не только ранит то, что она вышла замуж, но и удивит – и даже разгневает – имя ее мужа. Вспомнив то сочувствие, которым он окружил ее после смерти матери, она горько посетовала на то, что ее желание расквитаться с Найджелом затронет и Конрада.

Письмо было забавным и любящим. Он сообщил, что вернется дней через десять и с нетерпением ждет встречи с ней. Взглянув на дату, она увидела, что письмо задержалось на Кэмбриен-Те-рес, и с беспокойством поняла, что он может попытаться связаться с ней совсем скоро. Поспешно она написала записку, где кратко сообщала о своем замужестве. Она адресовала ее на его лондонскую квартиру и отправила, когда вышла на привычную утреннюю прогулку.

Через три дня, когда она в одиночестве заканчивала ленч, вошла Хильда и сказала, что ее просит к телефону некий мистер Уинстер.

Его голос звучал сухо, а когда она начала расспрашивать его о поездке, он прервал ее.

– Мне не до светских условностей, Джулия. Нам надо поговорить о важных вещах. Когда я могу тебя видеть?

– Ты свободен сегодня днем? – Чем скорее они встретятся, тем лучше она будет себя чувствовать. – Почему бы тебе не прийти сюда к чаю? Найджел не вернется до семи, так что мы будем одни.

– Хорошо. Я буду в три.

Уинстер явился точно в назначенное время. Она ожидала того же ледяного презрения, которое встречала у Найджела, но он был по-прежнему сердечен, а его лицо было таким розовым и добродушным, что она внезапно почувствовала прилив симпатии к нему.

– Ох, Конрад, как я рада! Мы так давно не виделись!

– Слишком давно, – сказал он резко. – Какого черта тебе вдруг понадобилось выйти за Фарнхэма? Я поверить не мог, когда прочел твое письмо. Знаю, что ты не была уверена в своих чувствах ко мне, и я тебя в этом не виню. Но выйти замуж за человека, который… – Он развел руки, выражая недоумение. – Ты настолько влюбилась в него, что забыла про отца?

– Нет!

Услышав категоричное отрицание, Конрад пристально посмотрел на нее, и то, что он увидел, рассеяло его гнев.

– Что за этим, Джулия? Я хочу знать правду.

Они сели рядом на диванчике, и постепенно она рассказала ему историю о том, как Найджел настойчиво добивался встречи с ней, и о мысли, которая пришла ей в голову.

Уинстер изумленно слушал ее. Он сам был человеком довольно жестким, и ее решимость восхитила его. В то же время он винил себя за то, что поощрял ее предубеждение против Фарнхэма, не предвидя, что оно может привести к такому отчаянному шагу.

Гладя на нее, он понял, что его желание обладать ею только окрепло. За те месяцы, что он отсутствовал, она похудела, ее скулы стали заметнее, а глаза – еще больше. Это придавало ей хрупкость, которую он находил чрезвычайно привлекательной. Он проклинал стечение обстоятельств, благодаря которому оказался за границей в поворотный момент ее жизни. Но хотя его мечты о скором союзе с ней потерпели крушение, он не терял уверенности, что в конце концов сделает ее своей женой.

– Ты, наверное, очень на меня сердишься? – спросила она наконец.

– Только потому, что ты поступила так глупо. Может, ты и причинила боль Фарнхэму, но себе ты тоже сделала больно. Не будешь же ты притворяться, что тебе нравится положение, в котором ты оказалась?

– Мне оно ненавистно! Но я не вижу другого выхода. Мне не важно, что я несчастна, если он тоже страдает!

Конрад вздохнул:

– И сколько ты намерена это терпеть? Ты ведь причинила боль не только себе, знаешь ли… Ты причинила боль и мне. Или это не в счет?

– Нет, конечно! – Она порывисто коснулась его руки. – Когда мной завладела эта мысль, я уже ни о чем другом не могла думать. Если бы ты был тут и мы могли бы поговорить, все было бы иначе.

– Ты позволила ему завладеть своим рассудком, – сказал он мрачно.

– Ты всегда знал, как я ненавижу его!

– Но не думал, что твоя ненависть настолько глубока, что ты способна сломать свою жизнь тоже. Это не мщение, Джулия. Это безумие!

Она вздохнула:

– Я добилась того, чего хотела. Даже если мне придется страдать, я не жалею.

Конрад закурил и посмотрел на Джулию сквозь струю дыма.

– И как долго будет продолжаться эта комедия?

– Не знаю. Единственное, чего я хочу, – это причинить ему боль.

– И как долго ты сможешь это делать? Не думаю, что Фарнхэм из тех людей, которые будут жить с женщиной, унизившей их.

– В конечном счете то, что ты говоришь, правда. Но сейчас, я уверена, ему не все равно… Он очень любил меня, – сказала она хрипловато. – Он мог бы жениться на девушке из хорошей семьи, которая могла бы помочь его карьере, но он выбрал меня. Это чего-то да стоит.

– Согласен. Только хочу сказать, что это будет чего-то стоить не так долго, как ты думаешь. – Он глубоко затянулся. – Ты не выбирала слов, когда говорила ему правду.

– Я и не собиралась это делать. Я его ненавижу.

– Ты уверена? Такая горячность может скрывать…

– Конрад, как ты можешь! – Она сердито вскочила. – Ты думаешь, я сошла с ума? Как могу я любить человека, который погубил моего отца? И если бы не он, мать тоже сейчас была бы со мной. Она не хотела жить, Конрад. Найджел погубил и ее. – Голос Джулии звучал все резче. – Никогда больше не говори этого. Это жестоко!

– Извини, моя милая. Это была неуместная шутка. – Он подошел к ней и обнял за плечи. – Ты знаешь, что можешь положиться на меня. Я говорил тебе, что люблю тебя, и это по-прежнему так. Твой брак с Фарнхэмом – если это можно назвать браком – ничего не меняет. Я по-прежнему хочу, чтобы ты стала моей женой, и буду ждать, пока ты не получишь свободу.

– Конрад, я предпочла бы, чтобы ты не любил меня. Даже когда Найджел и я… Я хочу сказать, что…

– Знаю, что ты хочешь сказать, но не собираюсь обращать на это внимания. Ты чересчур взволнована и не очень хорошо соображаешь. Скажи только, когда ты намереваешься покончить с этой комедией?

– Это зависит от Найджела, – ответила она нетвердым голосом. – Я сказала тебе, что сейчас ему не нужен скандал.

– Он никогда не нужен ни одному адвокату, – отозвался он сухо. – Или у него какая-то особая причина?

– Да. Но я не знаю, в чем она заключается. Конрад посмотрел на нее с сомнением:

– А ты уверена, что он не перехватил инициативу?

– Что ты хочешь сказать?

– Только то, что он не дурак. Он знает, что ты так же несчастна, как и он. Не отпуская тебя, он отплатит тебе той же монетой.

– Не думаю. Он действительно что-то планирует. Он много работает, и…

– И я тоже! – парировал Конрад. – Намного больше, чем Фарнхэм. У меня не было его преимуществ, знаешь ли. Мне не помогали ни деньги, ни происхождение. Я в поте лица наскребал свои первые сто фунтов, и сам вытянул себя за волосы из болота. Когда я встретил тебя, Джулия, и полюбил, надеялся, что остаток моей жизни будет более счастливым. Я и не подозревал… – Он замолчал, потом добавил: – Ты можешь сделать меня очень счастливым, Джулия.

Она была так тронута, что у нее перехватило горло, и она позвонила, чтобы принесли чай.

– Мне очень жаль, Конрад. Очень. Но пока я не могу думать о будущем.

– Понимаю. Просто я хотел, чтобы ты знала, что я по-прежнему тебя люблю.

Вошла Хильда с подносом. Глядя, как Джулия разливает чай, Конрад снова проклинал судьбу, волею которой оказался за границей в этот важный для нее момент. Но его мысли никак не отразились на разговоре. Уплетая горячие лепешки, он развлекал ее рассказами о своей поездке. Его описание Нью-Йорка было таким живым, что, слушая его, она забыла о своих несчастьях.

Время летело. Только когда Хильда вошла, чтобы забрать поднос и задернуть занавески, она заметила, что скоро семь.

Будет ли разумно Конраду встретиться с Найджелом, или ей следует подождать, пока их будут окружать другие люди? Однако все решилось помимо нее: послышался звук отпираемой двери, а затем в гостиную вошел Найджел и резко остановился, увидев, что у Джулии гость.

Она поспешно встала.

– Найджел, я знаю, что ты не знаком с Конрадом Уинстером, он мой друг и друг моих… моих родителей.

Мужчины холодно обменялись рукопожатиями, после чего наступила неловкая пауза. Джулия обратила внимание на то, как они отличались друг от друга. Разница была не только внешней, но и духовной. Конрад излучал дружелюбие и приветливость, рядом с ним манеры Найджела казались старомодными и чопорными. Но Конрада нелегко было смутить, и он сказал в своей обычной грубовато-добродушной манере:

– Жаль, что я пропустил свадьбу Джулии. Мне и в голову не приходило, что она так быстро выйдет замуж. Но, – он бросил быстрый взгляд в сторону Джулии, – я знаю, что такое любовь. Видно, вы оба решили, что нет смысла ждать.

Найджел напрягся, но лицо Конрада было таким бесхитростным, его светлые глаза смотрели так обезоруживающе, что он успокоился, решив, что никакого подтекста тут не было.

– Вы давно знаете мою жену, мистер Уинстер?

– Несколько лет.

– Понятно. – Тон Найджела был спокойным, но мысли – нет. Очевидно, этот человек встретил Джулию до суда над ее отцом, поскольку она назвала его другом своих родителей, и он, несомненно, верит, что Хьюго Трэффорд невиновен. Иначе Джулия не считала бы его своим другом. Но почему-то ему не верилось, что у Конрада могло быть что-то общее с семейством вроде Трэффордов. Хотелось бы выяснить, как он с ними познакомился. Очевидно, этот человек знает, что он был обвинителем в этом деле. Сказала ли ему Джулия правду об их браке? Но выражение ее лица ничего ему об этом не говорило, и в нем вспыхнуло раздражение. Демонстративно он сел на ручку кресла, в котором сидела Джулия, и положил ей руку на плечо нежным интимным жестом. Он почувствовал ее напряжение, но игнорируя его, погладил ее руку там, где ее не закрывал рукав.

– Дорогая, может, мистер Уинстер выпьет с нами?

– Прекрасная мысль, – ответил Конрад, – но только немного. У меня назначена встреча за ранним обедом.

Найджел подошел к подносу с напитками на буфете.

– Виски? Или что-нибудь другое?

– Виски, пожалуйста. Без содовой и льда.

Найджел налил три рюмки – две виски и одну хереса для Джулии.

– Вы первый гость, которого мы здесь принимаем. Джулия и я еще никуда не выходили. Мы все еще предпочитаем быть наедине. Да, дорогая?

Ощутив на себе насмешливый взгляд Конрада, Джулия вспыхнула.

– Не смущай Конрада, любимый, – сказала она сладким голосом, – иначе он решит, что ты проповедуешь радости семейной жизни, а ты знаешь, как холостяки сторонятся женатых друзей!

Найджел отвернулся, и Джулия поняла, что выиграла этот раунд. Но только по очкам. Ей придется остерегаться Найджела: он явно почувствовал, что Конрад в нее влюблен.

Найджел поднял рюмку:

– Ваше здоровье!

– Ваше здоровье, – ответил Конрад, – желаю вам обоим иметь то, что вы заслуживаете!

Джулия чуть не поперхнулась вином. Она все ждала, когда Конрад откроет карты, и он нашел для этого весьма хитроумный способ. Она предупреждающе взглянула на него, а он в ответ подмигнул, выпил рюмку и поставил ее на столик.

– Ну, мне пора. Надеюсь, мы скоро увидимся. Если вы с Джулией как-нибудь соберетесь со мной пообедать, буду счастлив. – Потом он повернулся к девушке: – Я позвоню тебе завтра, милая.

– Прекрасно. Я тебя провожу.

Вместе они вышли в холл, и Джулия специально не закрыла дверь в гостиную, чтобы у Конрада не было возможности говорить. Она подождала, пока его машина отъедет, и вернулась в гостиную.

– Какой у тебя внимательный друг, – врастяжку сказал Найджел. – Что-то ты никогда о нем не упоминала!

– Не видела оснований. Мое прошлое не имеет к тебе никакого отношения.

– Напротив. Твое прошлое вмешалось в мое будущее!

В его голосе послышалась такая неожиданная горечь – вдвойне удивительная после того спокойствия, которое было для него характерно все это время, – что она почувствовала необъяснимое желание заключить с ним что-то вроде перемирия.

– Я хочу тебе что-то сказать, – проговорила она быстро.

– Разве ты сказала не достаточно много?

– Это важно. Раз ты хочешь, чтобы мы какое-то время были женаты, может, мы по крайней мере будем вести себя как цивилизованные люди?

– Мало кто считает мстительность признаком цивилизованности!

Она покраснела, но решила не отступать.

– Можешь обвинять меня в чем угодно. Тебе никогда не понять моего поведения, как мне – твоего. Но по крайней мере, не надо ухудшать положение.

Он пристально посмотрел на рюмку, которую держал в руке, лицо его оставалось серьезным.

– Хорошо, – сказал он наконец, – согласен, что постоянные стычки становятся однообразными. Кроме того, это пустая трата энергии, а мне она сейчас нужна для работы и моих планов, чтобы… – Он замолчал. – С этого момента – как цивилизованные люди, Джулия!

– Спасибо. – Она повернулась и стала собирать пустые рюмки. В следующее мгновение его в комнате уже не было.

Несмотря на то что Найджел согласился на перемирие, его отношение к Джулии мало изменилось: он оставался таким же холодно-вежливым, как и прежде, а бывали дни, когда она вообще его не видела.

Однажды к вечеру в конце октября, когда с их свадьбы прошло почти два месяца, она вернулась из магазинов и застала в гостиной ожидавшую ее даму.

– Миссис Фарнхэм? Я так рада, что наконец вижу вас! Я – Сильвия Эрендел. – Женщина протянула ей руку. – Не знаю, рассказывал ли вам обо мне Найджел?

– Боюсь, что нет, – вежливо ответила Джулия.

– Я жена его кузена. В день вашей свадьбы я была в Южной Африке, так что не смогла присутствовать. Вернулась несколько дней назад и, как только узнала, где вы живете, не могла не прийти: мне так хотелось вас увидеть! Найджел и я – мы так близки, поэтому мне не терпелось встретиться с девушкой, на которой он женился. Надеюсь, вы не сердитесь, что я предварительно не позвонила, но я была в этом районе и не удержалась, чтобы не зайти.

– Ничего. – Джулия села, а ее гостья достала пудреницу и начала приводить себя в порядок. Пока она этим занималась, Джулия исподтишка ее рассматривала. Сильвии было около тридцати. Волосы ее, необычно светлые, подчеркивали великолепную фарфорово-розовую кожу и голубые глаза с тяжелыми веками. Джулия заметила у нее привычку широко раскрывать глаза при разговоре, что придавало кажущуюся важность даже самым тривиальным фразам.

Миссис Эрендел убрала пудреницу и улыбнулась:

– У вас чудесный дом. Эта комната прелестна. Можно мне взглянуть на картины?

Не дожидаясь разрешения, она прошла, вдоль стен. Джулия заметила, что она необычайно маленького роста. Ее изящную женственную фигурку прекрасно подчеркивал бледно-кремовый костюм. На ее голове чуть сбоку кокетливо сидела шляпка, помпон которой раскачивался в такт ее шагам, прекрасно дополняя образ изящной кошечки.

– Это вы выбирали обстановку или Найджел?

– Мы выбирали вместе.

– Как это не похоже на него – интересоваться домом! – Миссис Эрендел вернулась на диванчик. – Я до смерти хочу узнать о вашем романе. Как вы встретились? Вы не могли быть знакомы с ним давно, ведь я уехала всего шесть месяцев назад и знаю, что тогда он вас еще не встретил.

– Я была манекенщицей у Деспуа. Мы познакомились там.

Светлые глаза расширились – на этот раз невольно.

– Манекенщицей? Милочка, как забавно! Вы это делали, чтобы развлечься?

– Чтобы есть.

Джулии ее гостья не нравилась все больше.

– Ясно, – сказала миссис Эрендел. – Но как это Найджела занесло к Деспуа?

– Он был с Лиз. Она выбирала приданое.

– Милая Лиз! – Ее интонации говорили об обратном. – Такая славная девочка. По крайней мере, я не опоздала к ее свадьбе. Когда пропускаешь такие события, чувствуешь себя оторвавшейся от жизни. Понимаете, я стараюсь поддерживать контакт с родственниками, хотя муж умер несколько лет назад.

– Мне очень жаль, – вежливо сказала Джулия. – Он был близким родственником Найджела?

– Троюродным братом. После того как он погиб в автомобильной катастрофе, я вернулась в Англию. Вот тогда мы с Найджелом очень сблизились. Он такой добрый и внимательный… – Ее голос затих. Когда она заговорила снова, он опять звучал твердо. – Мне пришлось поехать в Африку уладить дела с наследством, а когда вернулась, то узнала о вашей свадьбе. Это было таким сюрпризом!

Теперь Джулия испытывала явное недоверие к этой женщине, чувствуя, что ее общительность далеко не так невинна, как кажется. Она была рада, когда Хильда внесла поднос с чаем. Миссис Эрендел не стала ничего есть, но выпила две чашки чаю без молока и сахара.

– Вы жили в Лондоне, Джулия? Мне можно называть тебя Джулией?

Джулия кивнула.

– Но до того, как я начала работать, я жила в сельской местности.

– Твои родители по-прежнему там?

– Они умерли.

– Очень жаль. – Миссис Эрендел обвела рукой комнату. – Теперь тебе это все, наверное, кажется таким странным!

– После чего?

Голубые глаза снова расширились.

– Ну, конечно, после необходимости самой зарабатывать на жизнь любая девушка была бы рада такому дому.

Джулия сдержала саркастический ответ и сладко улыбнулась:

– Вот почему Найджел так щедр. Он говорит, что обожает давать мне то, чего я никогда не имела.

После этого выпада гостья ограничила попытки выведать о Джулии как можно больше. Мало в этом преуспев, она должна была довольствоваться намеками на свою тесную дружбу с Найджелом.

Когда эта женщина в конце концов удалилась, Джулия почувствовала глубокое облегчение. Анализируя весь их разговор, она пришла к выводу, что миссис Эрендел была очень обескуражена ее искушенностью и уверенностью в себе. Несомненно, их брак огорчил ее, так как она довольно деликатно дала Джулии понять, что по собственной инициативе Найджел никогда не отказался бы от холостяцкой жизни.

Мысль о том, что Найджела может заинтересовать подобная женщина, показалась Джулии смешной: ее уловки были слишком очевидными, чтобы подействовать на человека, настолько критически мыслящего. Поэтому ее глубоко изумило, когда Найджел искренне огорчился, что не встретился с миссис Эрендел, узнав о ее визите.

– Сильвия была долго? – спросил он.

– Достаточно долго для того, чтобы рассказать мне, как вы близки.

– Ты, видимо, не так ее поняла, – сказал он холодно. – Когда Джеральд погиб, она осталась в полном одиночестве, и мне было ее жаль. Ничего большего между нами не было.

– Миссис Эрендел дала мне понять обратное, – возразила Джулия.

– Очевидно, что ты ее не понимаешь. Сильвия много говорит, но это безобидная болтовня. Она добрейшее существо, настоящий ребенок!

– Никогда не сказала бы о ней этого, Найджел. Но, – добавила она, – несомненно, ты знаешь ее гораздо лучше, чем я.

Если он и уловил в ее словах сарказм, то не подал виду.

– Уверен, что когда вы познакомитесь поближе, то подружитесь. Она во многом может тебе помочь. – Он задумчиво замолчал. – Да, хорошо, что она вернулась. Нам пора принимать гостей.

После этого наступила тишина: Найджел закрылся вечерней газетой, а Джулия взялась за вышивание. Она всегда была рукодельницей, но забросила все, когда начала работать, теперь же, после замужества, вечера были такими длинными и пустыми, что она снова взялась за рукоделие.

Он поднял глаза и при виде ее прелести не мог не почувствовать горечи. Огонь весело трещал в камине, тяжелые занавески, закрывавшие окна, придавали сцене интимность. Непосвященный зритель счел бы эту картину воплощением домашнего счастья, подумал он с болью: успешная карьера, уютный дом, красавица жена. А его жизнь была пустой и холодной, как вчерашний пепел. Минуту он сидел неподвижно, и лицо его выражало мрачное раздумье, потом, тихо вздохнув, он снова склонился над газетой.

Как Найджел и предупреждал, Джулия редко его видела: его почти никогда не было дома, а когда он появлялся, то торопливо ел и снова спешил на какие-то встречи, о которых она толком не знала. Его постоянно требовали к телефону, и в самое неожиданное время хорошо одетые люди приходили, чтобы забрать его куда-то, посовещаться с ним в библиотеке или привезти домой.