Текст книги "Гамбит клингонов"
Автор книги: Роберт Вардеман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Глава 3
Запись в бортовом журнале:
Звездная дата 4130.5…
Между «Энтерпрайзом» и «Террором», кораблем клингонов, продолжается война нервов. Как только мы меняем орбиту, они в точности повторяют наш маневр, а вслед за ними это же делаем мы. Среди членов экипажа «Энтерпрайза» растет напряжение. Люди измучены этим противостоянием. Нормальное функционирование многих служб находится под угрозой. В целом, моральное состояние экипажа надломленное. Ни на одном звездолете, где мне приходилось служить, не видел я ничего подобного тому, что сейчас происходит на борту «Энтерпрайза». Центральный компьютер не в состоянии выдать нам какие-либо рекомендации. Ситуация беспрецедентна и не имеет аналогов в его памяти. Я должен что-то предпринять. Дальнейшее бездействие грозит вывести ситуацию из-под контроля…
– Мистер Чехов, доложите обстановку.
– «Террор» изменяет орбиту с таким расчетом, чтобы оставаться над той точкой на поверхности Алната, где расположен лагерь андорианцев. Их фазеры постоянно нацелены на ученых, в голосе молодого мичмана звучала явная досада. Кирк сочувствовал Чехову, ибо узнавал в нем самого себя несколькими десятками лет младше. Получив первое назначение на боевой корабль, он вел себя точно так же и рвался в бой, как щенок, которому непременно хочется кого-нибудь укусить или облаять, невзирая на последствия.
Потребовалось несколько кровавых космических сражений, чтобы до Кирка дошло, наконец, что бой – лишь одно из средств достижения цели. Чехов тоже постигнет эту истину, если они останутся живы.
– Выведите «Энтерпрайз» на орбиту так, чтобы оказаться прямо над «Террором», мистер Зулу. Для корректировки орбиты пользуйтесь импульсными двигателями.
– Слушаюсь, сэр.
– Мистер Чехов, на пару слов.
Мичман встал и, подойдя к командиру, вызывающе уставился на Кирка. Капитан вздохнул и сказал:
– Я хочу произвести беглую инспекторскую проверку корабля, мистер Чехов, и прошу вас на время моего отсутствия исполнять обязанности командира. Могу ли я положиться на вас?
Лицо мичмана прояснилось, и он радостно ответил:
– Так точно, сэр!
– Отлично, – и чуть громче, чтобы в рубке все слышали, Кирк добавил:
– Передаю вам управление звездолетом, мистер Чехов.
Резко качнувшись всем телом вперед, он оторвался от кресла и, сделав несколько шагов к турболифту спустился вниз, в лазарет. Несмотря на свою озабоченность поведением экипажа, его мысли то и дело возвращались к странному вирусу. Как ни странно или маловероятно могло это показаться, но нельзя было исключить того, что вирус, сделавший свое черное дело на «Ти-Пау», сейчас незаметно распространяется по «Энтерпрайзу».
– Маккой, – произнес Кирк, входя в отсек доктора, – у тебя есть время, чтобы кое о чем поговорить?
– Естественно. Предполагаю, что тебя беспокоит необычное поведение команды. Они резвятся похлеще, чем лысуха в солнечный, погожий денек.
– Все зависит от того, с какой стороны посмотреть на это, Боунз. Резвятся… – он фыркнул. – А мне кажется, что они начинают выходить из под контроля; команда близка к непослушанию. Вот как я определяю сложившуюся ситуацию. Дисциплина падает прямо на глазах. Недавно я занес взыскание в личное дело. И кому бы ты думал? Мистеру Кайлу! Он отлучился с боевого дежурства в своем отсеке. А теперь попробуй угадай, чем он занимался? Готов своей головой побиться об заклад, что это тебе не удастся сделать. Так вот, он находился в лаборатории керамики и занимался ваянием, лепил статуэтку.
– Ну и что?
– А то, Боунз, что до этого случая у Кайла был безупречный послужной список. Ни единого взыскания, одни благодарности. Это совсем не похоже на него. Когда я спросил, почему он оставил свой пост, в ответ раздался какой-то жалкий лепет насчет того, что искусство для него – настоящее призвание, и он обязательно должен попробовать себя в нем.
– Может быть, он и раньше увлекался скульптурой? И хорошо у него получалось?
– Брось, Боунз. Разве дело в этом? Кайл отличный начальник транспортной службы. Он, что называется, человек на своем месте. Но в данном случае такая вопиющая халатность могла поставить под угрозу чью-нибудь жизнь. Представь себе, что нам вдруг понадобилось срочно эвакуировать андорианцев. Тогда пальцы Кайла должны были бы не мять глину, а лежать на клавишах пульта управления транспортатором. Ты только подумай! Замечательные служебные характеристики, хвалебные отзывы начальства со всех звездолетов, где ему приходилось служить, самый высокий рейтинг среди начальников транспортных служб; словом, нигде ни единого пятнышка – и вот, на тебе!
– На каждого человека хоть раз в жизни может найти блажь, Джим. Не будь так строг к нему и к себе. Отдохни пока и займись чем-нибудь другим. Мысленно отвлекись от всех этих машин, – Маккой сделал кругообразный жест, указывая на стены своего отсека, сплошь увитые цветущими растениями. – Здесь я спасаюсь в минуты отчаяния и тревоги. Маленькие частички природы – вот кто мы такие! Нужно почаще вспоминать об этом, тогда на душе становится легче. Ну, а Кайл? Я знаю, что творится с ним. Он постоянно думает о своей установке, которая на глазах у него расщепляет людей на атомы, а затем переносит лучом и вновь собирает в другом месте. От всей этой дьявольщины можно и впрямь рехнуться.
– Ты говоришь о нем с точки зрения психиатра и, фактически, берешь под свою защиту.
Маккой пожал плечами.
– Он просто пытается, по-своему, сбросить нервный стресс, который довел многих до критических ситуаций. Среди экипажа все чаще вспыхивают ссоры, несколько раз дело доходило до рукоприкладства. Что здесь удивительного?! Если они не могут вступить в схватку с клингонами, то остается выместить эту неудовлетворенную агрессивность друг на друге.
Кирк хмыкнул, встал и заходил взад-вперед по небольшому пространству перед письменным столом.
– Как я понимаю, все сводится к необходимости как можно скорее атаковать звездолет клингонов, не так ли? Ну что ж, доктор, могу сказать со всей решительностью и откровенностью, что не собираюсь этого делать. По крайней мере, пока они не сделают первый шаг в этом направлении.
– Мы все превратимся в радиоактивную пыль, если ты позволишь им нанести удар первыми, Джим.
– Послушай, Боунз, ты давай латай своих пациентов, а я буду командовать кораблем. Пусть каждый занимается своим делом.
– Ты не очень-то хорошо его делаешь.
Кирк хотел было огрызнуться, но усилием воли остановил себя.
Маккой был прав на этот счет, правда, не на все сто процентов. Он был капитаном этого звездолета и нес полную ответственность за свою команду. Собирался Кирк атаковать «Террор» или нет, но к вопросу о поддержании морального духа и дисциплины на борту «Энтерпрайза» это не имело никакого отношения.
Он обязан навести порядок во что бы то ни стало. Кирк начал было оправдываться перед собой, но одернул себя на полуслове и, резко повернувшись, вышел из отсека. Сейчас ему почему-то очень захотелось оказаться в узких коридорах и переходах звездолета, подальше от этих зеленых, похожих на щупальца, растений.
– Спок, – обратился он к старпому, попавшемуся ему навстречу, – я хочу поговорить с вами.
Спок бесстрастно замер в ожидании разговора.
Временами Кирк остро завидовал умению старпома контролировать себя в любой ситуации. Наверное, ему были недоступны вершины наслаждения любовью или другие сложные и тонкие чувства, но зато в нерешительности его нельзя было обвинить. Его аналитический ум разделял любое явление на составные части, изучал их особенности, а затем принимал решение, исходя из законов логики. Этот метод позволял ему избегать многих ошибок субъективного характера, которые неизбежно совершаются людьми, склонными к экзальтации или просто отдающимися на волю чувств в экстремальной ситуации. Однако недостатком данного подхода, по мнению Кирка, было то, что нигде в его рамки не вписывался человеческий фактор. Это могло, в некоторых случаях, привести к бездушию, безразличному отношению к чужой жизни и даже к жестокости. Кирк предпочитал решения менее эффективные и рациональные, но более гуманные. Их можно было принять, только прочувствовав все возможные последствия. Сухого расчета в них было мало.
– Очевидно, вас беспокоят происшествия подобного рода? – Спок слегка повернулся и подбородком повел в сторону двух ссорившихся членов команды, один из которых вдруг размахнулся и нанес другому сильный прямой удар в челюсть, отчего тот рухнул на палубу.
Спок, неслышно двигаясь, подошел к стоявшему и резко нажал пальцем на хорошо знакомую ему точку в области шеи, употребив излюбленный всеми вулканцами прием. Нарушитель порядка вздрогнул, напрягся, а затем рухнул на колени и повалился на бок. Судя по изумленному выражению его лица, он так и не понял, что с ним произошло.
– Отведите его в каюту, – приказал Кирк. – Но сначала скажите, из-за чего вы затеяли драку.
– Из-за п-п-пустяка, сэр, – ответил, заикаясь, испугавшийся космонавт.
– Выполняйте приказ, – как только двое подравшихся удалились, капитан добавил:
– Не думал, что доживу до того дня, когда люди станут бояться своего собственного капитана.
– У меня слух получше вашего, капитан. Оба драчуна воспылали страстью к одной женщине.
– Причина ссоры – женщина? – Кирк был ошеломлен. Подобные инциденты никогда не случались на борту «Энтерпрайза». В том, что касалось личной жизни членов экипажа, капитан всегда старался вести себя деликатно и не совать нос в чужие постели. До сих пор эта линия оправдывала себя. Низменные инстинкты его людей были надежно запрятаны в глубины подсознания и не пробивались наружу. Теперь же он видел, что все его старания пошли насмарку.
– Именно это и хотел я сказать, капитан. Вы же понимаете, что все они – люди военные, агрессивность впиталась в их плоть и кровь. Им нравится драться. Это доставляет им удовольствие.
– Мистер Спок, ровно через час соберите всех начальников служб в кают-компании. Мы проведем совещание.
Кирк прошел по коридорам и отсекам «Энтерпрайза», наблюдая и записывая в свой электронный блокнот все замечания, которые послужат основанием для беседы с участниками совещания. Опасность, возникшая со стороны клингонов, была на руку Кирку. Теперь он мог, сославшись на чрезвычайность ситуации, отложить на некоторое время составление характеристик и представлений к повышению в звании и должности. К тому времени, когда нынешняя ситуация разрешится в ту или иную сторону, он либо поведет экипаж в бой, либо это уже не будет иметь никакого значения. Подавать в штаб очередную отчетность было крайне невыгодно для Кирка, так как лгать он не умел и не хотел, а сообщать о том, что его подчиненные уходят с боевого дежурства, чтобы заниматься своими делами, пьянствовать или искать утешения в объятиях друг друга, означало расписаться в собственном бессилии.
Войдя в кают-компанию, Кирк увидел, что все офицеры уже собрались и ждали его. Спок подал было команду: «Встать! Смирно!», но капитан раздраженно отмахнулся от этой формальности, потому что никогда не настаивал на этом и, даже старался обойтись без нее при любом удобном случае. Главным для него всегда были вопросы более значительные, от которых зависело выполнение задания, а иногда и существование самого корабля, вместе со всей командой.
– Все вы – люди наблюдательные и не будете отрицать, что моральный дух нашего экипажа сейчас упал до весьма низкого уровня. Я оказался в положении командующего гарнизоном в мирное время, – сказал Кирк, обращаясь к понуро сидевшим за столом офицерам. – Бдительность притупляется, и войска от безделья начинают разлагаться. Если солдаты уверены в том, что в ближайшее время никакой войны не будет, то это прочно закрепляется в их головах, и они считают допустимым любое нарушение устава. Такова природа человека, но это путь к катастрофе. Мы же находимся в еще более сложной ситуации. Клингоны рядом, но атаковать их пока нельзя. Это порождает праздность, апатию и безразличие среди членов нашего экипажа. Они начинают думать, что до сражения никогда не дойдет. Однако безопасность «Энтерпрайза» зависит от постоянной бдительности. Даже незначительная халатность и невнимательность, прояви мы ее в неподходящий момент хотя бы на секунду, может обернуться трагедией для всех. Я достаточно ясно выражаюсь?
– Да, сэр, – ответил за всех лейтенант Паттен, начальник службы безопасности. – Но если мы начнем закручивать гайки, как следует, то у людей просто крыша поедет. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, сэр?
– Конечно, – мрачно кивнул Кирк. – Им начнут чудиться призраки, а потом у них зачешутся руки открыть огонь по этим призракам, и клингоны получат долгожданный повод. Однако мы должны изменить складывающееся положение. Сделать это будет нелегко, но иного выхода у нас нет. Все должны находиться на своих постах и бдительно нести боевое дежурство. Бдительность не должна перерастать в нервозность, которая может привести к роковым ошибкам. Больше мне нечего сказать. Как вы добьетесь этого с вашими подчиненными – меня не касается. В этом случае я предоставляю вам полную свободу действий и всегда поддержу любые ваши решения. А теперь давайте заслушаем сообщение о том, как развивается обстановка. Лейтенант Ухура, прошу вас.
Женщина медленно поднялась. На ее лице было отсутствующее выражение. Губы трогала мечтательная полуулыбка.
– Что, сэр? Боюсь, я не очень внимательно слушала.
– Доложите обстановку по части, касающейся вашей службы, лейтенант, – Кирк внимательно смотрел на нее, пытаясь понять, что с ней случилось. Обычно Ухура отличалась предельной внимательностью, схватывала все на лету и могла без запинки ответить на любой вопрос.
– Ах, да, клингоны… Они до сих пор глушат наши сигналы. Мы вывели на орбиту шесть ретрансляционных спутников, позволяющих нам непрерывно поддерживать связь с андорианской экспедицией вне зависимости от орбитального положения «Энтерпрайза». Мне-мне больше нечего сказать, сэр.
– О чем вы думали несколько минут назад, лейтенант?
Ухура потупила глаза в стол, и на ее губах снова появилась мечтательная полуулыбка.
– Я думала о докторе М'Бенга. По-моему, он очень симпатичный.
У некоторых офицеров вырвались непроизвольные смешки, но они тут же стихли под холодным осуждающим взглядом Кирка, заявившего:
– Не вижу ничего смешного в ответе лейтенанта Ухуры. Я задал ей вопрос – получил честный ответ. Задача вам поставлена. За работу! Свободны.
Кирк стоял и наблюдал за тем, как офицеры, молча, с хмурыми лицами, гуськом выходили из кают-компании. По спине у него вдруг пробежали холодные мурашки. Он чувствовал, как все уплывает у него из рук, и не понимал, почему возникло это странное и пугающее ощущение. Он был неплохим капитаном, всегда держал руку на пульсе жизни команды, знал, чем дышит каждый его подчиненный. Болезнь, поразившая его команду и офицеров, казалась вдвойне серьезной, если учесть смертельную опасность, исходившую от корабля клингонов, и ввести ее в это странное уравнение. Каким бы ни было это уравнение, но решать его предстояло немедленно, и Кирк надеялся, что ему удастся найти правильный ответ.
* * *
– Я поджарю тебя на медленном огне, если ты немедленно не оставишь мое оборудование в покое и не уберешься отсюда! – кричал, надрываясь, начальник службы питания. Его гнев вызвали действия капитан-лейтенанта Скотти, который выковыривал блок из компьютера, управлявшего действиями кухонных процессоров.
– Да не кипятись ты так, парень, – сказал инженер. – Эта штука нужна мне для того, чтобы двигатели работали лучше.
– Чтоб они провалились, эти твои двигатели! – буйствовал начальник службы питания. – Из-за тебя мы все умрем голодной смертью. Вчера ты забрал порционный компьютер… Я подумал, ладно, обойдемся, раз уж ты не можешь без него обойтись. Теперь порции приходится делать вручную, в столовой из-за этого появились очереди, а меня замучили дурацкими вопросами. Ты скоро обдерешь весь корабль, как липку, и без толку!
– Как это без толку?! – завопил Скотт. – Как у тебя язык поворачивается, парень? Я все принесу назад и настрою так, что твой автоповар будет работать лучше прежнего!
– Так я тебе и поверил! Команда не станет есть какую-то лиловую кашицу, которая поползет из процессоров. А винить в этом будут меня! Я столько времени потел, составляя самые лучшие программы, а теперь все мои труды пошли прахом.
– Ну, вот, – удовлетворенно сказал Скотт. – Наконец-то добыл то, что хотел. – Положив в пакет несколько плат, инженер, весело насвистывая, удалился. Он едва ли заметил, как при его приближении поспешно захлопывались двери отсеков, а их хозяева становились перед ними, грудью преграждая ему путь. Мало кому удалось избежать печальной участи, постигшей кухню, но все старались спасти хотя бы то, что еще осталось нетронутым, и с облегчением вздохнули, когда инженер скрылся в машинном отсеке, держа перед собой на весу результаты своего очередного мародерского набега.
– Ага, ну вот и вы, наконец-то, а то я уже заждалась, – сказала старший механик Макконел. – Теперь мы можем испытать наши модификации. Подключите их прямо в контур. Ах, я до сих пор с удовольствием вспоминаю тот день, когда капитан наказал меня этим дополнительным дежурством.
В глазах Скотти засияла любовь. Причем, трудно было определить, к кому она больше относится: к женщине или к его драгоценным двигателям.
– Ну, конечно. Ты всегда с блеском выполняла свою работу, но вахты вне очереди особенно хорошо отразились на состоянии наших двигателей!
По обычно пустому пространству перед корпусами двигателей теперь змеились сотни разноцветных проводов, соединявших разнокалиберные компьютерные блоки, приборы и панели, лежавшие в рабочем беспорядке на палубе. Скотт и Макконел – пара одержимых энтузиастов – трудились здесь вдвоем; остальные их коллеги, не выдержав изнурительного ритма, постарались получить работу в других местах машинного отделения. Дополнительная вахта, назначенная старшему механику Макконел, означало то, что, отстояв положенное число часов нормальной вахты, она сменялась, отдыхала восемь часов, а затем заступала на следующее восьмичасовое дежурство. При таком плотном графике едва хватало времени, чтобы поспать, перекусить и привести себя в порядок. У инженера возникли кое-какие идеи, воплощение которых сулило некоторую прибавку мощности двигателей – работа их была основана на реакции между веществом и антивеществом – и Макконел, оказывала ему в этом деле весьма квалифицированную помощь.
– Утечка позитронов прекратилась, – сказала она с удовлетворением. – Дополнительное силовое поле прекрасно сработало, мистер Скотт.
– Вот именно. А кто мне помог? Ты, моя милая. Таких классных механиков нет ни на одном звездолете.
Они поколдовали еще немного, и вдруг Макконел осенило:
– Нам срочно нужен лазерный триггер! Иначе нам придется размонтировать главный пульт. Капитан не будет в восторге от этого, имея перед собой ублюдков-Клингонов.
– Лазерный триггер нам очень бы пригодился, – размышлял вслух Скотт. – Да вот беда, я не знаю, где его взять.
– У меня есть идея, – сказала старший механик. – Конечно, это попахивает воровством… Но ведь ради общего блага…
Замолчав, она посмотрела в глаза инженеру, надеясь – не без основания – увидеть в них одобрение и понимание. Ослепительно улыбнувшись, она вытерла ветошью руки и тут же исчезла.
Те, кто приготовился защищать насмерть свои приборы от варварских поползновений Скотти, просто не смогли устоять перед очаровательной Макконел. Всякая попытка сопротивления была обречена на провал, потому что теплая, обворожительная улыбка старшего механика могла растопить лед в самых холодных сердцах. Менее чем за час, она убедила техника из металлургической лаборатории, что ему вовсе не нужен маломощный лазер, по крайней мере, на ближайшие несколько часов.
Завладев добычей и вцепившись в нее, как коршун, она понесла ее в машинный отсек. Куча приборов пополнилась еще одной установкой, поблескивающей своими хромированными углами.
* * *
– Опять подрался? – спросил Маккой, осматривая большую, с рваными краями, рану на руке одного из капралов. При каждом ударе сердца наружу толчками выходила густая темная кровь. Маккой большим пальцем нажал на артерию, чтобы уменьшить потерю крови.
– Я тут ни при чем, доктор, – стал горячо говорить капрал. – На меня напали сразу трое. Я им ничего не сделал, просто дежурил на посту.
– Так все говорят, – сказал Маккой, выуживая из раны осколки стекла при помощи пинцета. Затем он взял лупу, желая удостовериться, что там ничего не осталось. – Должно быть дело в женщине?
Капрал дернулся, вскочил из кресла, и из руки обильно потекла кровь. Похоже, его охватило замешательство, и он не мог решить, что для него лучше: то ли истечь кровью, то ли отдать себя в руки опытного врача, который в считанные минуты зашьет ему рану. Побледнев от потери крови, он благоразумно выбрал последнее и рухнул в кресло.
– Да, док. Однако это случилось внезапно для нас обоих. А потом выяснилось, что у нее есть не только муж, но еще и пара дружков. Вот они и решили отлупить меня как следует.
– Вы разве не могли без драки решить этот вопрос? Спали бы с ней все четверо, но по очереди… – Маккой был традиционалистом в делах, касавшихся сексуальных отношений. Различные групповые сцены, практиковавшиеся на борту «Энтерпрайза», изумляли и забавляли его. При этом ему всегда казалось, что он родился слишком поздно, не в том столетии, где находились его подлинные корни.
– Эй, осторожнее! Вы сделали мне больно, – запротестовал капрал.
– Извини, парень, – довольно равнодушно произнес Маккой. Он подтянул руку капрала поближе и приказал медсестре Чэпел:
– Подайте мне анаболический протоплазер.
Все мысли о том, что сам пострадавший был не безгрешен, и что это не первый случай и, наверное, не последний, уже вылетели из головы Маккоя. Теперь он был только хирургом, производящим операцию, хотя и простую, но требующую известного внимания и сосредоточенности. Не глядя, Маккой протянул руку, и медсестра ловко вложила в нее протоплазер.
– Не бойся, это не больно, – проговорил доктор, подтянув поврежденную руку под свет лампы, чтобы можно было видеть, как протоплазер аккуратно закроет рану и станет сращивать края рваной плоти.
– Вы что! Убить хотите меня? От такой боли рехнуться можно.
– Давай назад руку! – раздраженно повысил голос Маккой. – Этот чертов инструмент не работает. Машины! Они всегда выходят из строя, когда в них больше всего нуждаются. Медсестра! Иглу номер шесть. Я сам зашью рану. На протоплазер нет надежды.
– Доктор Маккой, но это же бессмысленно. Отказал протоплазер, но ведь я могу принести новый.
– Здесь я отдаю приказы, медсестра Чэпел! И прошу у вас иглу и нить, чтобы зашить рану. Вы принесете их, или мне самому идти?
– Послушайте, док, если вы слишком заняты… – начал было капрал.
– Откиньтесь на спинку кресла и заткнитесь. Все механизмы и инструменты на борту этого звездолета разваливаются на части. Я знал, что так когда-нибудь случится, и оказался прав! Но ты в надежных руках. Нынче мало кто из флотских врачей полагается на старые, испытанные методы, которые никогда не подводили.
– Послушайте, доктор, – обратилась к нему медсестра Чэпел, подававшая иголку с нитью. – Вы хотите, чтобы я вложила ему пулю между зубов, как предписывает один из ваших старых хваленых методов, или вы, все-таки, сделаете ему обезболивающий укол?!
Маккой удивленно взглянул на Чэпел и, подумав немного, приказал:
– Местная анестезия, один кубик эндорфинстимулятора.
Медсестра, у которой все было наготове, тут же положила шприц с обезболивающим средством на ладонь протянутой руки. Маккой глубоко вколол иглу разового шприца в известную ему точку на шее пациента, а затем отложил его в сторону.
– Меня удивляет, что эта штука сработала… А то я уже хотел вернуться к проверенным многоразовым шприцам.
– Ваше раздражение, док, действует мне на нервы, – сказал капрал.
Маккой дотронулся иглой до края раны. Пациент даже не пошевелился.
– Эндорфиновая хирургия. Теперь осталось наложить шов.
Быстрыми и опытными движениями доктор совместил края раны и принялся их сшивать. Капрал заморгал глазами, увидев, как игла пронзает его побледневшую от боли кожу, но эти неприятные ощущения продолжались недолго.
– Теперь все в порядке. Никогда не доверяю машинам. Они, как правило, подводят тогда, когда этого совсем не ждешь.
– Ради бога, не говорите так громко, док, а то накаркаете беду, – умоляюще проговорил капрал. – Я работаю механиком систем жизнеобеспечения. Если они откажут, то все мы будем дышать нерегенерированным воздухом или вакуумом.
Капрал испуганно посмотрел на брошенный протоплазер, перевел взгляд на иглу, которую с победным видом держал Маккой, и, немного помявшись, словно хотел еще что-то сказать, быстро выскочил за дверь.
– Ему здорово повезло, что на этом месте оказался столь старомодный доктор в деревенском стиле. М'Бенга, наверняка, ударился бы в панику в подобной ситуации.
– Сомневаюсь, доктор Маккой, – возразила ему Чэпел. – Доктор М'Бенга прошел великолепную подготовку на Вулкане.
– Ха, на Вулкане. Подумаешь! Что стоит их медицина? Они и шагу ступить не смеют без своих компьютеров и прочих электронных приборов. Отнимите у них эти игрушки, и они сразу растеряются. Верните меня в простую жизнь, в старое доброе время, когда все зависело от таланта хирурга, тогда и посмотрим, кто на что способен.
Маккой вернулся в свой заросший зеленью и цветами кабинет, продолжая что-то бурчать себе под нос, и тяжело плюхнулся в пневматическое кресло. Как всегда, раздалось слабое шипение, сопровождавшее автоматическую настройку формы кресла в соответствии с формой тела доктора; что очень раздражало его. Но кресло все же было удобным, и он признавал этот факт, скрепя сердце. Уединившись в кабинете, Маккой погрузился в невеселые размышления. Ему пришло в голову, что, в свое время, он принял ошибочное решение.
От него ушла жена, и он, находясь в состоянии депрессии, метался и не знал, что ему делать. А тут как раз производили очередной набор добровольцев в Звездный Флот, которому, среди прочих специалистов, нужны были врачи. Маккою страшно захотелось махнуть куда-нибудь подальше из осточертевшей Джорджии, спасаясь от неприятных воспоминаний о клинике, доме и всей планете.
Однако получилось так, что расстояния не стерли мысли о прошлом. Он теперь понял, что мог пролететь в космосе десять тысяч световых лет и все равно оказаться в начальной точке, в лабиринте собственных воспоминаний.
Потихоньку Маккой задремал; лишь одна мысль удерживалась какое-то время в его сознании, но затем тоже бесследно растворилась: «Лучше испытать любовь и потерять ее, чем никогда не любить».
* * *
– Удалось ли вам узнать хоть что-нибудь новое из материалов, доставленных с борта «Ти-Пау», мистер Спок? – поинтересовался Кирк.
– Нет, сэр, абсолютно ничего. Сейчас, по моему поручению, их анализом занимается лейтенант Авитс. Мы хотим попробовать другой подход.
– Но вы уверены, что ничего не упустили? – не отступал от своего Кирк.
– Не думаю, чтобы я мог что-то упустить, капитан, – ответил Спок, и в его голосе не было ни единой нотки неуверенности. – Просто мне необходимо проанализировать информацию с другой точки зрения. Кроме того, это хорошая практика для лейтенанта Авитс.
– Как она работает, мистер Спок? Она пришла к нам с седьмой Базы с великолепной характеристикой.
– У нее несколько хромает подготовка по физике. Что касается знаний в области химии и биологии, то их можно признать адекватными. Думаю, что практическая работа восполнит имеющиеся пробелы.
– Очень хорошо, мистер Спок. Продолжайте, – Кирк вернулся к своим занятиям.
Спок же продолжал работу по компьютерному моделированию к возможных ситуаций на борту «Ти-Пау». Но даже лучший из вариантов не дотягивал по шкале вероятностей и до трех сотых процента. Завершив последнюю программу, Спок встал из своего кресла и, выпрямившись, обратился к Кирку.
– Можете идти, мистер Спок. Однако помните, что ровно через час вы должны сменить меня на вахте.
– Так точно, сэр.
Спок вышел из турболифта и бодрой походкой направился в каюту лейтенанта Авитс. Все время он не переставал думать о проблемах, стоявших перед «Энтерпрайзом», изучая их с различных точек зрения. Нажав кнопку сигнала у двери, замкомандира услышал: «Войдите». Прозвучавший женский голос был чист и мелодичен. Дверь бесшумно отворилась, и Спок переступил порог каюты. Войдя, старший помощник огляделся вокруг, сразу заметив и зарегистрировав в своей превосходной аналитической памяти все детали обстановки. Лейтенант Кандра Авитс сидела за маленьким письменным столом, заваленным распечатками, топографическими кубиками, кассетами и дисками. Судя по количеству материалов на столе, ее настольный компьютер работал в напряженном режиме несколько часов, а может быть, и целые сутки. В украшениях на стенах каюты явно чувствовалась женская рука. Голограммные изображения звезд чередовались с фотографиями причудливых пейзажей разных планет. Слабый запах жасмина в воздухе как нельзя лучше гармонировал с внешностью самой хозяйки каюты. Спок подумал, что Авитс анализировала свои феромоны с целью выяснения наилучшего сочетания искусственных ароматов с естественным запахом ее тела. Старший помощник хорошо понимал, что такой прекрасный конечный результат не мог быть случайным совпадением.
По достоинству оценив увиденное, но оставшись совершенно безучастным к женскому очарованию, что было логическим результатом его размышлений и действий в свете семилетнего цикла «пон фар», Спок, как непосредственный начальник, выделил усердие и опрятность лейтенанта Авитс.
– Лейтенант, – сказал он своим обычным ровным голосом, – вы закончили составление отчета по кораблю «Ти-Пау»?
– Вот он, мистер Спок, – ответила молодая женщина, подав дискету старшему помощнику. – Я проверила всю информацию, много думала, но не пришла ни к какому выводу. Причины трагедии на борту «Ти-Пау» недоступны моему пониманию. Есть, правда, у меня одно предположение, но…
Спок не сказал ничего, но вопросительно изогнулась его бровь.
– Ну, – нерешительно начала она, – я подумала, что, возможно, вулканцы совершали какой-то религиозный обряд, занимались медитацией, например, а затем не смогли вернуться в свои тела. Заблудились, или же им что-то помешало.
– Интересная мысль, – сказал Спок. – Вполне логично предположить, что один вулканец пожелал освободить свою душу от тесных уз бренного тела и выйти в среду чисто интеллектуального существования. Но кажется маловероятным, чтобы такое желание могло посетить всех вулканцев на борту «Ти-Пау» одновременно.
