Текст книги "Игра агента X"

Автор книги: Роберт Шекли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 10

Я бежал по бесконечным коридорам с мраморными полами, а эхо моих шагов гулко отражалось от высоких потолков. Я пробегал мимо нескончаемой вереницы узких средневековых окон, забранных современными металлическими решетками, и мне казалось, что я бегу по кругу. В боку у меня кололо, правую руку сводило судорогой, но я не останавливался. Обнаружив незапертую деревянную дверь, распахнул её и оказался в плотной пелене тумана и влажного соленого воздуха, на скользких плитах мостовой. Я вырвался на свободу.

Передо мной лежала узкая улочка, справа тускло поблескивал застоявшейся водой канал. Слева темнел вход в какой-то переулок, вдалеке лениво желтел светлым пятном уличный фонарь. Я не мог понять, где нахожусь. Хотя я не мог уйти от площади Святого Марка и Рива дельи Скьявони дальше, чем на несколько кварталов, я так и не мог сообразить, в какую же сторону нужно идти. Повернув направо, пошел, ориентируясь по уличным фонарям.

Венеция вообще-то очень маленький городок, но отнюдь не тогда, когда вам нужно куда-то поскорее добраться. В таких случаях дьявольский клубок улиц, каналов и мостов опутывает вас своей паутиной наподобие старого, грязного нищего, от которого невозможно отвязаться. Все эти дурацкие площади размером с почтовую марку, от каждой из которых неизменно расходятся пять-семь узеньких улочек и эти бесчисленные калле, салиццада, рио, фондаменто, моло – сходящиеся и расходящиеся подобно танцорам в старинном менуэте, у которых всегда наготове изящное, но совершенно излишнее па. Это провинциальный город, претендующий на звание столицы; полный излишеств фантасмагорический памятник с претензией на собственную реальность и необходимость.

…Поезжайте в Венецию, любуйтесь её памятниками, сорите деньгами, любите женщин – этот город существует именно для этого. Но никогда не пытайтесь спасти здесь собственную жизнь. Старый, эксцентричный город отринет ваш прогматизм.

Я прошел горбатым мостиком и очутился в небольшом дворике. Мрачные строения, окружавшие его со всех сторон, повернулись ко мне спиной. Сквозь оштукатуренные стены до меня доносился звук включенных телевизоров. Я остановился и почувствовал, что кто-то остановился вместе со мной.

Я быстро пошел к проходу между двумя соседними зданиями, и в это время за моей спиной раздался какой-то странный звук, похожий на глубокий кашель, затем – резкий треск, и кирпичная пыль осыпала меня с ног до головы. Кто-то стрелял в меня из пистолета с глушителем и промазал совсем чуть-чуть: пуля попала в стену на уровне моей головы.

Я побежал, пересекая каналы, петляя по кривым переулкам, и вылетел на широкую площадь, на которой стоял большой собор. Мне показалось, что я узнал каменного монстра с выпученными глазамии, который украшал парапет ограды: Санта Мария Формоза. Все это время я двигался не в ту сторону этого района я совсем не знал. За спиной послышались мягкие шаги.

Я миновал церковь и снова окунулся в паутину переулков. Колотье в боку пропало, ему на смену пришел страх. Я мчался, как застоявшийся жеребец, и мало-помалу звук шагов моего преследователя стих. Агент Х снова победил.

Но я явно поспешил с поздравлениями самому себе. Я уперся в тупик и был вынужден притормозить перед неприступной каменной стеной. Слева от меня тоже шла глухая стена. Я застонал от отчаяния. Венеция опять преподнесла мне один из своих милых сюрпризов.

Справа, на уровне десяти-двенадцати футов от земли я заметил балкон с металлическим орнаментом. Я отошел чуть назад, разбежавшись, подпрыгнул как кузнечик, ухватился руками за край балкона и подтянулся. Балкон жалобно заскрипел. Мне удалось закинуть одну ногу на карниз и, пребывая в таком неудобном положении, я обнаружил, что кто-то усердно старается попасть мне ножом в лицо.

– Не делайте этого, – закричал я.

– Немедленно покиньте мой балкон! – приказала она.

Я успел заметить копну черных волос, пышный купальный халат; и мне опять пришлось уворачиваться от её ножа и я чуть не свалился вниз.

– Убирайтесь отсюда! – воскликнула она.

– Хорошо же, – горько произнес я. – Если вам настолько хочется увидеть мой труп, я, так и быть, уберусь с вашего чертова балкона.

Она прекратила свои манипуляции с ножом.

– Что это вы такое говорите? – осведомилась она.

– У меня крупные неприятности, – признался я. Девушка была американкой, лет двадцати пяти от роду, и очень хорошенькая. Хотя фехтовальщик из нее, конечно, никудышний.

– Я вам не верю, – заявила она.

– Ну, разумеется, – парировал я. – Вы, очевидно, полагаете, что все это просто вечерняя разминка.

Она пропустила мимо ушей мою несколько истеричную шутку и спросила:

– А что за неприятности?

– Серьезные. За мной гонятся.

– А почему?

– Сейчас я не могу вам всего объяснить.

Она задумчиво поглядела на меня. Вообще-то она была даже очень ничего. Собственно говоря, если бы она ещё бросила свой нож, то была бы совершенно очаровательна. Наконец, она, кажется, убедилась, что ни на убийцу, насильника, ни даже на похитителя домашних кошек я не похож. Это, однако, вовсе не исключало того, что я мог иметь любую другую преступную специальность, но это её уже не очень волновало: с такими ребятами американская девушка из Форест Хиллз вполне могла справиться.

– Даже не знаю, – протянула она. – Все это так странно.

– Ну, решайте же, черт возьми, поскорее, – взмолился я, – не могу же я висеть так всю ночь.

Она нахмурилась и выпятила нижнюю губу. Ох, хороша! Я посмотрел назад и приготовился спрыгнуть на тротуар.

– О Боже, – воскликнула она, – влезайте же.

Я перебрался через поручни, и мимо застекленной балконной двери мы вошли в квартиру. Она шла чуть позади, поплотнее запахнув халат и не выпуская из рук ножа. В полном изнеможении я рухнул в кресло. Помедлив, она села на тахту, подобрав под себя ноги.

С избранной мною позиции отлично просматривалась вся улица. Она была пуста. Возможно, мне удалось уйти от преследования, а может, они ждали меня чуть дальше по улице. Я закурил и попытался сосредоточиться. В основном я размышлял о своем будущем. И опять меня стали одолевать сомнения относительно моей пригодности к работе в качестве секретного агента. Как-то я не мог ухватить её суть. Мне казалось, что самый лучшей выход – бросить карты, выйти из игры и отправиться обратно в Париж.

– Итак, – сказала она.

– Что «итак»?

– Вы не желаете объясниться?

– Я не могу, не имею права, – ответил я. Когда я это произнес, мне вдруг пришло в голову, что именно таким образом и обстоит дело. Но даже если это было и не так, все равно мой ответ произвел на неё впечатление. Поэтому я был избавлен от скучных и в некотором смысле щекотливых объяснений.

Мы обменялись необходимой в подобных случаях информацией. Мэвис Соумерс училась в Нью-Йоркском университете, снимала комнату на 61-ой улице, а я жил в Вест-Вилледж. Оказалось, что в конце февраля 1961 года мы оба ездили в Майами. Она окончила школу в Саммит, штат Нью-Джерси, а я тоже родился и вырос неподалеку, а Саут-Оранже.

Мы беседовали, Мэвис приготовила кофе, и опять текла беседа. Мы перескакивали с одного на другое, без всякой последовательности, и именно этот ералаш ткал невидимую нить понимания и близости. Я не пытался обнять её и почувствовать минутное сопротивление, тающее по мере того, как её руки обвивают мою шею, и упругая, гордая грудь прижимается к моей белоснежной рубашке. Черта с два, мне это даже в голову не пришло. Впрочем, это, очевидно, может произойти в следующий раз, или через раз. Американцы имеют обыкновение сразу же тащить в постель понравившуюся им женщину, но если возникает вероятность более серьезного чувства, они обычно предпочитают оттягивать этот момент.

Так прошла ночь, в темно-серых сумерках защебетали утренние птицы, по крышам домов разлились первые блики утренней зари. Солнце осветило улицы и переулки – ничего зловещего я снаружи не заметил. Я попросил у Мэвис разрешения воспользоваться её телефоном и позвонил Гвеши. И был немало удивлен, когда он снял трубку.

Через полчаса после моего ухода он узнал, что его план провалился, и он отправился во Дворец дожей, чтобы приостановить операцию. Он вовремя нашел Кариновски, но к этому времени я уже находился в камере пыток.

Они с Кариновски решили провести операцию по моему спасению в стиле коммандос. Пока Кариновски прикрывал коридор, Гвеши уложил Беппо. Им пришлось временно оставить меня, чтобы заняться Йенсеном, а потом с боем прорываться из дворца. В результате Гвеши получил пулю в бедро, а Кариновски – ножевую рану в предплечье.

– Все сложилось крайне неудачно, – сказал Гвеши, – особенно для Кариновски. В этом деле необходима внутренняя динамика, главное – не потерять темп. Мастерство охотника значительно снижает шансы его жертвы остаться в живых. Сегодня ночью мы должны вывезти Кариновски из Венеции.

Я не был готов согласиться с теоретическими построениями Гвеши. Я знал, что Венеция слишком мала, чтобы затевать здесь такую игру в кошки-мышки, и что у Форстера гораздо больше людей, чем у нас. Но даже если закрыть на это глаза, мне все равно не нравилось то, что мы делаем неверные ходы в этой партии. Поспешишь – людей насмешишь. Если продолжать в том же духе, то сегодняшняя дырка в плече завтра вполне может стать дыркой в голове.

– Может, нам лучше лечь на дно на день-другой? – предложил я.

– Абсолютно невозможно, – сказал Гвеши. – Помимо всего прочего, сегодня последний день высокого прилива.

Это прозвучало так, будто имело какое-то особое значение. Во всяком случае, не для меня:

– Ну и что? – спросил я.

– Мы должны вывезти Кариновски именно этой ночью, поскольку мой план во многом зависит от уровня приливной волны.

– Это я уже понял. Но почему он зависит от прилива?

– Сейчас у меня нет времени для объяснений, – отрезал Гвеши. – В детали вас посвятит Кариновски. Вы его найдете на Виале ди Сантаццаро, дом 32, это недалеко от Пьяцетта дей Леончини. Вы знаете, где это?

– Я найду. Но мне хотелось бы знать…

– У нас нет времени. Вы должны прибыть туда к восьми тридцати вечера, ни раньше, ни позже.

– А если за мной будут следить?

– Такая возможность моим планом тоже предусмотрена, – заверил меня Гвеши.

– Рад слышать, – отозвался я. – И что мне в этом случае следует сделать?

– Прежде всего, конечно, соблюдать осторожность, осторожность и ещё раз осторожность. На карту поставлена репутация Форстера, возможно, даже его жизнь, особенно если принять во внимание привычки его хозяев. Настоятельно рекомендую вам остерегаться пустынных мест. Возможно, Форстер все же не осмелится убивать вас у всех на глазах, хотя эту возможность тоже нельзя сбрасывать со счетов. Кроме того, я полагаю, что выработку конкретной линии поведения разумнее предоставить вам самому: действуйте по обстановке.

– Благодарю, маэстро. А чем будете заниматься вы, пока я буду «действовать по обстановке»?

– Я буду ждать вас на материке, в районе Маццорбо. Кариновски знает, где это. Я собирался принять личное участие в операции, но боюсь, что со своей ногой буду вам только в тягость.

Мне стало стыдно за свой вопрос и я тут же исправился:

– Кариновски сильно пострадал?

– В общем, да. Главное, очень болезненное ранение. Но он человек волевой и решительный. И очень верит в вас, мистер Най. Надеюсь, вам удастся вытащить его из этой передряги.

– Я тоже на это надеюсь, – пробормотал я.

– Ну, что же, мне тоже уже пора трогаться, – закончил разговор Гвеши. – Желаю удачи.

Он повесил трубку, я тоже. И вспомнил, что забыл ему заявить о своем выходе из этой игры. Что же, это очень характерно для меня. Так или иначе, я не мог бросить своих товарищей на произвол судьбы, когда они попали под прицел противника. Подобная трусость требует гораздо большего мужества, чем было у меня в тот момент.

– Боже мой, ты, кажется, действительно попал в беду, – сказала Мэвис.

Я угрюмо кивнул.

– А ты можешь как-нибудь выпутаться из этого дела?

– Завтра все будет кончено, – успокоил я её. Собственно, мои слова соответствовали истине.

Мы договорились с ней встретиться через неделю в Париже. Она поцеловала меня на прощанье, обозвала меня слабоумным придурком и заставила покляться, что я буду осторожен. Потом уже я, в свою очередь, поцеловал её, потом еще, и еще, и в ту минуту Агент Х был полностью готов подписать рапорт о немедленном увольнии из «конторы». Но тут Мэвис заметила какого-то мужчину, который околачивался возле дома; я узнал его, это был востроносый Карло. Величайшему шпиону всех времен и народов вновь предстояло совершить побег по крышам домов.

Глава 11

Я благополучно избежал встречи с Карло, нырнув в уютный боковой переулок. День катился к полудню, и времени у меня было полно. Я сел в гондолу и отправился к мосту Ринальто, неподалеку от здания телеграфа выпил чашечку кофе. Потом медленно побродил по округе, купил билет на дневной спектакль в театре «Фенис». Подремав на «Аиде», в четыре тридцать вышел из театра и решил немного промочить горло. До пяти часов все шло нормально, настроение мое заметно улучшилось. В этой связи впервые за последние два дня у меня разыгрался аппетит, и я заглянул в ресторан «Леонарди». Жадно проглотил салат, суп и креветки в соусе по-венециански. В шесть пятнадцать расплатится с официантом и встал из-за стола.

За столиком у самых дверей сидел мужчина и улыбался мне. Я чисто механически улыбнулся в ответ и увидел, что передо мной никто иной, как Форстер. Он тоже как раз закончил трапезу. Настроение у меня резко упало.

– Мистер Най, – сказал он, – можно вас на минуточку?

– Что вы хотите? – спросил я, держась на дистанции.

– Ну, что вы? – протянул Форстер. – Я же не кусаюсь. Вы что думаете, что я прямо тут, в ресторане, начну в вас палить из автомата?

– Пожалуй, пистолет с глушителем будет предпочтительнее, – посоветовал я ему.

– Нет-нет, только не здесь, – покачал головой Форстер, – только не в «Леоранди». – Он улыбнулся мне, желая показать, что такова уж его прихоть. – Этот ресторан считается в Венеции лучшим местом встреч с агентурой, поэтому все секретные службы объявили его «шпионским заповедником». Кроме албанцев, разумеется, но они не в счет. Да, албанцев сюда, впрочем, и не пускают.

– Интересно было узнать местные обычаи, – сказал я, присаживаясь за стол.

– Мы стараемся соблюдать приличия. Бокал вина?

– Нет, благодарю вас.

– Вы осторожничаете не там, где надо, – заметил он.

– О чем вы хотели со мной говорить?

– О вашем отъезде.

– А я что, куда-то собираюсь ехать?

Форстер вынул из кармана продолговатый конверт и бросил его на стол.

– Здесь пять тысяч американских долларов. И билет до Парижа, рейс 307 авиакомпании «Алиталия». Место вам забронировано, вылет через час.

– Как здорово вы все продумали, – сказал я, но к конверту не притронулся.

– Я люблю оказывать людям услуги, – заявил Форстер. – Есть у меня такая страсть. Кроме того, вы отплатите мне за эту услугу. Вы скажите мне, где искать Кариновски, и, тем самым, избавите нас от неприятной необходимости убить вас.

– Пять тысяч долларов, – не маловато ли за все про все? – осведомился я.

– Я полагаю, это и так слишком щедро с моей стороны. Для меня ваш отъезд уже не столь важен.

– Ну, раз вам все равно, то я, пожалуй, останусь.

Форстер скривился и сказал:

– Нет, вообще-то мне не все равно. Конечно, я бы предпочел, чтобы вы дали мне нужную информацию, а потом уж уехали. Но если вы откажитесь, то невелика беда. В данной ситуации ваша роль, мистер Най, слишком ничтожна.

– И эта ничтожная роль оценивается в пять тысяч долларов, – заметил я.

– Ну, вы понимаете, конечно, что деньги – лишь дань уважения, небольшая компенсация, чтобы подсластить горечь поражения. Мы же с вами оба профессионалы, давайте здраво осмотреть на вещи. Мы знаем, что война состоит из многих сражений; если ситуация склыдвается неблагоприятно, умный солдат отступит, не испытывая при этом угрызений совести. Мы ведь должны следовать логике конкретной ситуации, а не руководствоваться сиюминутным настроением. Кроме того, мы умеем смотреть фактам в глаза.

– Какие факты вы имеете в виду?

Форстер отхлебнул глоток вина.

– Ваша диспозиция была непригодна с самого начала. Мы же достоверно знали, кто вы такой, с кем вы работаете, каковы ваши задачи. За одни сутки мы дважды задерживали вас, причем без особых сложностей. Мы знаем, что вы ещё не оставили надежды вывезти Кариновски из Венеции, и сегодня ночью, очевидно, предпримите такую попытку. А ещё мы знаем, что у вас нет и шанса на успех вашего предприятия.

– Мрачноватые прогнозы, – сказал я.

– И они ухудшаются с каждым часом.

– Продолжайте.

Форстер чуть подался вперед, желая подчеркнуть доверительный характер нашей беседы.

– Послушайте, Най, мы могли убрать вас в любой момент с той поры, как вы очутились в Венеции. То, что этого не произошло, вызвано лишь тем, что из-за вас возник спор между разведкой и контрразведкой. С точки зрения разведки вас следовало вывести из игры сразу же после того, как вас опознали наши люди. А контрразведка настаивала, чтобы вас не трогали как можно дольше в надежде, что вы сами наведете нас на Кариновски. До сей поры аргументы контрразведки выглядели более весомо.

– А теперь?

– А теперь пришло время заканчивать это дело. Появились другие проблемы, требующие нашего внимания; мы же не можем бесконечно держать своих людей на разработке вашей персоны и дожидаться, пока вы вдоволь набегаетесь по Венеции. Мы настаивамем на том, чтобы вы сообщили нам о местонахождении Кариновски. Скажите вы об этом или нет, мы все равно его найдем. Если вы сейчас откажитесь говорить, то лишь в небольшой степени осложните нашу задачу, но для вас этот отказ неизмеримо усугубит ситуацию. Так или иначе, мы добьемся от вас правды. Но единственной наградой за ваше упрямтство станет быстрая смерть. Что вы на это скажете?

Форстер протянул мне конверт, и этот жест меня искренне расстрогал, потому что он действительно хотел, чтобы я его взял. А мой отказ выглядел одновременно и наивным, и самоубийственным. Однако, я встал и отрицательно помотал головой.

– Очень хорошо, мистер Най, – произнес Форстер. – Поскольку вы отказались урегулировать наши проблемы нормальным, цивилизованным образом, мы вынуждены прибегнуть к неприятным и негуманным способам. Очень скоро мы вновь обратимся к вам с вопросом о Кариновски, но на этот раз вопрос будет поставлен более жестко.

Ну, вот и все. Я вышел из ресторана. Солнце уже клонилось к закату.

Глава 12

Я признался сам себе, что попал в очень серьезную ситуацию. Но поверить в это было довольно трудно. На старинных зданиях мягко пылали последние отблески уходящего за горизонт солнца. Сияющей голубизной блестели бурные воды каналов. По узким улочкам двигались толпы людей. Какой-то небритый тип пытался всучить мне игрушечную гондолу, в то время как настоящие гондолы бесшумно резали гладь воды прямо перед моими глазами. В воздухе витал аромат жареного кофе. Закатное солнце, толпы гуляющих, узкие улицы, сулившие защиту, блеск воды – все это навевало на меня опасное чувство покоя и безопасности.

Я немного прогулялся, около театра «Малибран» сел на паром. Там яблоку негде было упасть – точно, как в нью-йоркской подземке в час пик. Мне посчастливилось уцепиться за поручень, идущий вдоль палубы.

У меня под левой рукой схватился за поручень коренастый мужчина в рабочей одежде. Прямо, почти в обнимку со мной, стояла очаровательная блондинка в зеленом свитере, держа под мышкой этюдник. Пароходик качался на волнах, и мы с ней то сталкивались, то вновь отстранялись друг от друга, глядя пустым взором в разные стороны.

С правой стороны ко мне прилип какой-то красномордый турист в твидовом пиджаке спортивного покроя, весь уляпанный карманами и пуговицами. У него на шее болтался тяжеленный фотоаппарат, в руках он бережно держал потрепанный атташе-кейс. Рядом с ним тщетно пытался дотянуться до поручня невысокий мужчина в черном костюме с небритой физиономией, в уголке его рта темнело пятно от губной помады. Вплотную к нему занимал позицию высокий конопатый юноша с выпирающим кадыком. Он все пытался протиснуться поближе к блондинке, но на его пути, как скала, стояла пожилая дама в плаще.

– Под лезвием стоит мощная пружина, – сообщил мне красномордый, – ход регулируется. Пока я его установил примерно на полдюйма.

– Вы с ума сошли, – произнес я.

– Скажите мне, где его искать, – настаивал он. – Скажите, или я изрежу ваш бок на отбивные.

Я огляделся. Никто ничего не заметил. Блондинка пыталась высвободить свою левую грудь из кармана моего пиджака. Пожилая дама никак не желала пропустить юношу поближе к блондинке. Мужчина с пятном губной помады изучал бланк заказа на авиабилеты. Работяга все также непоколебимо удерживал свою позицию. А красномордый методично резал мой бок «на отбивные».

– Я сейчас позову на помощь, – сказал я.

– Как вам будет угодно.

Он нажал на ручку кейса; я отпрянул от блестящего стального лезвия и повалился на блондинку. Она покачнулась и с негодованием поглядела на меня. Мой маневр нисколько мне не помог. Красномордый просто передвинулся вслед за мной, заняв мои позиции.

Он снова было изготовился к атаке, но в это время паром дал небольшой крен, и он потерял равновесие. Острие лезвия скользнуло ниже цели, процарапав бой брючный ремень.

– Говорите, – прошептал он.

Я вновь попытался передвинуться подальше от него, но пассажиры стояли плотной стеной. Ну что, подумал я, так и будешь стоять и смотреть, как этот краснорожий кретин в дурацком пиджачке зарежет тебя насмерть? И где, – в Венеции, на пароме, в гуще людей! Я чувствовал, что весь мой бок пропитался кровью. Мой мучитель прижимался ко мне все плотнее, он даже вспотел от усердия. Я почувствовал, как напряглось его тело, изготовившись к очередной атаке. И никто в толпе даже не подозревал, что на их глазах разворачивается небольшая драма. Они смотрели по сторонам, некоторые наблюдали за стараниями конопатого юноши, которому удалось, наконец, обойти с фланга зонтик пожилой дамы.

Еще одно неуловимое движение атташе-кейса, и я снова шарахнулся в сторону – на этот раз лезвие лишь слегка царапнуло мне по ребрам. Окружающие покосились на меня, но потом снова стали наблюдать за маневрами настырного юноши.

И тут меня охватила слепая, но праведная ярость. Я опустил правую руку внуз, тыльной стороной ладони нащупал пряжку поясного ремня красномордоно бандита, примерился и изо всех сил схватил его чуть пониже пояса – как раз там, где надо.

Он заорал, как резаный. Народ в недоумении воззрился на него. Я тоже повернулся на крик с выражением искреннего удивления на лице. Краснорожий обеими руками держался за свое мужское достоинство.

– Что-то случилось? – осведомился я.

Воспользовавшись некоторой суматохой, юноша, наконец, протиснулся вплотную к симпатичной блондинке. Но теперь, когда поставленная цель была достигнута, он, похоже, не знал, что ему делать дальше.

Красномордый стонал и никак не мог отдышаться.

– Наверное, это приступ, – громко заявил я.

– Нужно расстергнуть ему воротник, – посоветовала пожилая дама.

Я протянул руку к его шее. Он шумно вздохнул и изо всех сил махнул своим кейсом; лезвие вонзилось в бок работяге. Тот развернулся и, не раздумывая, своим огромным, бесформенным кулаком нанес злодею мощный удар. Одновременно я изо всех сил топнул ногой, попав каблуком прямо по пальцам левой ноги красномордого.

Конопатый юноша воспользовался случаем и, собравшись с мыслями, сообщил блондинке: «Ну и дела!» Она сделала вид, что его глубокомысленное замечание её совершенно не касается. Работяга засуетился, умолял краснорожего извинить его. А тот глядел на него невидящим взором, ноги у него мелко дрожали: на какое-то время он потерял боеспособность.

Пароходик подвалил к причалу. Я протиснулся сквозь людскую стену, вышел на дебаркадер и пошел, не оглядываясь, вперед.