Текст книги "Стихи и поэмы"

Автор книги: Роберт Саути

Лодорский водопад[8]8
  Марк Полыковский


[Закрыть]

 
              "Как ищут простора
                Воды Лодора?" —
             Попросил рассказать
             Меня сын как-то раз
               И рифмой связать
              Немудрёный рассказ,
               Тут дочь подошла,
               А за нею другая —
                 Ему потакая,
            Они, вслед за братом,
              Мечтают услышать,
              Как воды в Лодоре
               Свергаются вниз
              В безумном напоре —
             Раскат за раскатом
              Самим себе вторя.
             Шквал звуков и рёв
          Я воспел в рифмах вскоре,
            Не оставив вниманьем
              Эти их пожеланья —
             Они знают: для них
              Я пишу этот стих —
             Поэтический Лауреат.
            Там среди склонов гор
             Гладь холодных озёр;
             Там меж гор родники,
             Там журчат ручейки —
            Кто быстрее и спорее?! —
            То скрываясь в буграх,
              То петляя во мхах
              И звеня там и тут,
             Пока вдруг не уснут
             В малюсеньком озере.
              От сна пробуждаясь,
               Поток, изливаясь,
               Бежит, баловник,
            Сквозь мхи и тростник,
                Луга и поляны
               И через бурьяны —
              Под солнцем, в тени,
              Волнуясь средь скал,
              Забыв, когда спал, —
                И ночи, и дни,
                  В суматохе
                 И переполохе.
              Здесь грозен и ярок,
               Там тих или жалок;
               В брызгах и пене,
               Волненье и гневе —
               Со стонущим рёвом
                В беге суровом,
                  Волею мучим,
               Срывается с кручи
              И рвёт в своей мощи
              Всё в мелкие клочья,
                В гневе и ярости,
                Не ведая жалости
            Ни к гротам, ни к скалам,
              В броске небывалом —
                 Скача, угасая,
               Стелясь, набухая,
              Вздуваясь и ширясь,
               Стекая, пузырясь,
              Срываясь, бросаясь,
              Светясь, извиваясь,
              Клубясь, завихряясь,
               Звеня, изливаясь,
             Сплетаясь, вращаясь —
               Себе вечно вторя
              В безумном повторе!
                Вселяя смятенье,
              Как битва, сраженье,
               Поражая и изумляя,
           Оглушая в могучем мажоре.
                Дрожа, и кружа,
                Спеша и шурша,
                Шипя, и скрипя,
               И летя, и свистя,
               И гремя, и шумя,
              Катясь, и вертясь,
              И ярясь, и борясь,
                Бушуя, бунтуя,
                Воркуя, ликуя,
                И ноя, и воя,
                И роя, и кроя,
               Озаряя, мелькая,
               Сверкая, вскипая,
               И спеша, и круша,
              И мчась, и кружась,
              Сливаясь, вздымаясь,
           Скручиваясь, вспучиваясь,
           И собираясь, и истончаясь,
           И убеляясь, и искривляясь,
           Пробиваясь, и расстилаясь,
              И дробясь, и резвясь,
               Волнуясь, беснуясь,
               Бросаясь, срываясь,
                И урча, и журча,
                И ворча, и рыча,
              И струясь, и смеясь,
             Скользя, егозя и разя,
             Играя, болтая, пленяя,
           Вздымая, лаская, мелькая,
           Пикируя, солируя, лавируя,
         Стремясь, и несясь, и вертясь,
        Срываясь, сливаясь, встречаясь,
       Взрываясь, наполняясь, растекаясь,
      Расщепляясь, простираясь, убыстряясь,
    Струясь, и несясь, и клубясь, и резвясь,
  Оглушая, и разлучая, и разбивая, и нарастая,
 И отступая, и блуждая, и нарастая, и рассекая,
Разливаясь, изгибаясь, переплетаясь, расстилаясь,
  Ослабевая, и обвивая, и взмывая, и размывая,
   И корчась, и морщась, топорщась, ерошась,
    И швыряя, и стеная, И курясь, и искрясь,
     И хлопая, и шлёпая, и капая, и крапая,
      Ошеломляя, озаряя, сметая, и угасая,
      И бурля, и кругля, и беля, и хмеля,
        Гарцуя, танцуя, лупцуя, глянцуя —
             В бесконечном паденье,
             Непрерывном смешенье,
         В шуме, и рёве, и мощном напоре —
         Так падают воды в могучем Лодоре.
 

2.04.11

The Cataract of Lodore

Robert Southey[9]9
  Роберт Саути. Лодорский водопад.
 Кипя,Шипя,Журча,Ворча,Струясь,Крутясь,Сливаясь,Вздымаясь,Вздуваясь,Мелькая, шурша,Резвясь и спеша,Скользя, и обнимаясь,Делясь и встречаясь,Лаская, бунтуя, летя,Играя, дробясь, шелестя,Блистая, взлетая, шатаясь,Сплетаясь, звеня, клокоча,Морщинясь, волнуясь, катаясь,Бросаясь, меняясь, воркуя, шумя,Взметаясь и пенясь, ликуя, гремя,Дрожа, разливаясь, смеясь и болтая,Катаясь, извиваясь, стремясь, вырастая,Вперед и вперед убегая в свободном задоре —Так падают бурные волны в сверкающем, быстром Лодоре!перевод Prosto_Marina

[Закрыть]

 
                "How does the Water
               Come down at Lodore?"
               My little boy ask'd me
                Thus, once on a time;
              And moreover he task'd me
                To tell him in rhyme.
                  Anon at the word
           There came first one daughter
               And then came another,
                To second and third
           The request of their brother
             And to hear how the water
               Comes down at Lodore
             With its rush and its roar,
                  As many a time
              They had seen it before.
              So I told them in rhyme,
             For of rhymes I had store:
              And 'twas in my vocation
               For their recreation
               That so should I sing
               Because I was Laureate
               To them and the King.
             From its sources which well
              In the Tarn on the fell;
                 From its fountains
                 In the mountains,
              Its rills and its gills;
           Through moss and through brake,
               It runs and it creeps
             For awhile till it sleeps
              In its own little Lake.
              And thence at departing,
              Awakening and starting,
             It runs through the reeds
               And away it proceeds,
             Through meadow and glade,
               In sun and in shade,
           And through the wood-shelter,
             Among crags in its flurry,
                  Helter-skelter,
                   Hurry-scurry.
              Here it comes sparkling,
             And there it lies darkling;
              Now smoking and frothing
              Its tumult and wrath in,
              Till in this rapid race
                On which it is bent,
               It reaches the place
               Of its steep descent.
                The Cataract strong
                Then plunges along,
                Striking and raging
                As if a war waging
           Its caverns and rocks among:
                Rising and leaping,
               Sinking and creeping,
               Swelling and sweeping,
              Showering and springing,
                Flying and flinging,
                Writhing and ringing,
                Eddying and whisking,
                Spouting and frisking,
                Turning and twisting,
                 Around and around
                With endless rebound!
                Smiting and fighting,
                A sight to delight in;
               Confounding, astounding,
   Dizzying and deafening the ear with its sound.
               Collecting, projecting,
               Receding and speeding,
              And shocking and rocking,
              And darting and parting,
             And threading and spreading,
              And whizzing and hissing,
              And dripping and skipping,
              And hitting and splitting,
               And shining and twining,
              And rattling and battling,
               And shaking and quaking,
               And pouring and roaring,
               And waving and raving,
              And tossing and crossing,
               And flowing and going,
              And running and stunning,
              And foaming and roaming,
              And dinning and spinning,
              And dropping and hopping,
              And working and jerking,
            And guggling and struggling,
              And heaving and cleaving,
              And moaning and groaning;
           And glittering and frittering,
           And gathering and feathering,
           And whitening and brightening,
            And quivering and shivering,
            And hurrying and scurrying,
          And thundering and floundering,
         Dividing and gliding and sliding,
      And falling and brawling and sprawling,
        And diving and riving and striving,
    And sprinkling and twinkling and wrinkling,
      And sounding and bounding and rounding,
      And bubbling and troubling and doubling,
      And grumbling and rumbling and tumbling,
    And clattering and battering and shattering;
  Retreating and beating and meeting and sheeting,
  Delaying and straying and playing and spraying,
  Advancing and prancing and glancing and dancing,
   Recoiling, turmoiling and toiling and boiling,
And gleaming and streaming and steaming and beaming,
And rushing and flushing and brushing and gushing,
And flapping and rapping and clapping and slapping,
And curling and whirling and purling and twirling,
And thumping and plumping and bumping and jumping,
And dashing and flashing and splashing and clashing;
    And so never ending, but always descending,
Sounds and motions for ever and ever are blending,
  All at once and all o'er, with a mighty uproar,
    And this way the water comes down at Lodore
 

Предостережение хирурга[10]10
  Перевод: Николай Гумилёв


[Закрыть]

 
Сиделке доктор что-то прошептал,
        Слова к хирургу долетели,
Он побледнел при докторских словах
        И задрожал в своей постели.
 
 
– Ах, братьев приведите мне моих,—
        Хирург заговорил, тоскуя,—
Священника ко мне с гробовщиком
        Скорей, пока еще живу я.
 
 
Пришел священник, гробовщик пришел,
        Чтобы стоять при смертном ложе:
Ученики хирурга им во след
        По лестнице поднялись тоже.
 
 
И в комнату вошли ученики
        Попарно, по трое, в молчаньи,
Вошел с лукавым зубоскальством Джо,
        Руководитель их компаньи.
 
 
Хирург ругаться начал, видя их,
        Страшны ругательства такие.
– Пошлите этих негодяев в ад,
        Молю вас, братья дорогие!
 
 
От злости пена бьет из губ его,
        Бровь черная его трясется.
– Я знаю, Джо привяжется ко мне,
        Но к черту, пусть он обойдется.
 
 
Вот вывели его учеников,
        А он без сил лежать остался
И сумрачно на братьев он смотрел,
        И с ними говорить пытался.
 
 
– Так много разных трупов я вскрывал,
        И приближается расплата.
О, братья, постарайтесь для меня,
        Старался я для вас когда-то.
 
 
Я свечи жег из жира мертвецов,
        И мне могильщики служили,
Клал в спирт я новорожденных, сушил,
        Старался я для вас когда-то…
 
 
За мной придут мои ученики
        И кость отделят мне от кости;
Я, разорявший домы мертвецов,
        Не успокоюсь на погосте.
 
 
Когда скончаюсь, я в свинцовый гроб,
        О, братья, должен быть замкнутым,
И взвесьте гроб мой: делавший его,
        Ведь может оказаться плутом:
 
 
Пусть будет крепко так запаян он,
        О, милые, как только можно,
И в патентованный положен гроб,
        Чтоб лег в него я бестревожно.
 
 
Раз украдут меня в таком гробу,
        Напрасно будет их уменье,
Купите только гроб тот в мастерской
        За церковью Преображенья.
 
 
И тело в церкви брата моего
        Заройте – так всего надежней —
И дверь замкните накрепко, молю,
        И ключ храните осторожней.
 
 
Велите, чтоб три сильных молодца
        Всю ночь у ризницы сидели,
Бочонок джина каждому из них
        И каждому бочонок эля.
 
 
И дайте порох, пули, мушкетон
        Тому из них, кто лучше целит,
И пять гиней прибавьте, если он
        Гробокопателя застрелит.
 
 
Пускай они в теченье трех недель
        Труп охраняют недостойный,
Настолько буду я тогда вонять,
        Что отдохну в гробу спокойно.
 
 
И доктор уложил его в кровать,
        Его глаза застыли в муке,
Вздох стал коротким; смертная борьба
        Ужасно искривила руки.
 
 
Вложили мертвого в свинцовый гроб,
        И гроб был накрепко замкнутым,
И взвешен также: делавший его,
        Ведь мог же оказаться плутом.
 
 
И крепко, крепко был запаян он,
        Запаян так, как только можно.
И в патентованный положен гроб,
        Чтоб спать в нем было бестревожно.
 
 
Раз тело украдут в таком гробу,
        Ворам не хватит их уменья,
Ведь этот гроб был куплен в мастерской
        За церковью Преображенья.
 
 
И в церкви брата закопали труп —
        Так было более надежно.
И дверь замкнув на ключ, пономарю
        Ключа не дали осторожно.
 
 
Три человека в ризнице сидят
        За кружкой джина или эля,
И если кто придет к ним, то они
        Гробокопателя застрелят.
 
 
В ночь первую при свете фонаря,
        Как шли они через аллею,
От мистера Жозефа пономарь
        Тайком им показал гинею.
 
 
Но это было мало, совесть их
        Была надежней крепкой стали,
И вместе с Джо они пономаря,
        Как следовало, в ад послали.
 
 
Ночь целую они перед огнем
        Сидели в ризнице и пили,
Как можно больше пили, и потом
        Рассказывали кучу былей.
 
 
И во вторую ночь под фонарем,
        Когда они брели в аллее,
От мистера Жозефа пономарь
        Показывал им две гинеи.
 
 
Гинеи блеском привлекали взгляд,
        Как новые, они сияли,
Зудели пальцы честных сторожей,
        Что делать им, они не знали.
 
 
Но совесть колебанья прогнала,
        Они продешевить боялись.
Не так решительно, как первый раз,
        Но все ж от денег отказались.
 
 
Ночь целую они перед огнем
        Сидели в ризнице и пили,
Как можно больше пили, и потом
        Рассказывали кучу былей.
 
 
И в третью ночь под тем же фонарем,
        Когда они брели в аллее,
От мистера Жозефа пономарь
        Стал предлагать им три гинеи.
 
 
Они взглянули, искоса, стыдясь,—
        Гинеи искрились коварно,
На золото лукавый пономарь
        Направил сразу луч фонарный.
 
 
Глядел хитро и подмигнул слегка,
        Когда удобно было это,
И слушать было трудно им, как он
        Подбрасывал в руке монеты.
 
 
Их совесть, что была дотоль чиста,
        В минуту стала недостойной,
Ведь помнили они, что ничего
        Не может рассказать покойный.
 
 
И порох, пули отдали они,
        Взамен блестящего металла.
Смеялись весело и пили джин,
        Покуда полночь не настала.
 
 
Тогда, хотя священник спрятал ключ
        От церкви в месте безопасном,
Открылись двери пред пономарем —
        Ведь он владел ключом запасным.
 
 
И в храм, чтоб труп украсть, за подлым Джо
        Вступили негодяи эти.
И выглядел зловеще темный храм
        В мигающем фонарном свете.
 
 
Меж двух камней вонзился заступ их.
        И вот, качнулись камня оба,
Они лопаткой глину огребли
        И добрались под ней до гроба.
 
 
Гроб патентованный взорвав сперва,
        Они свинец стамеской вскрыли
И засмеялись, саван увидав,
        В котором мертвый спал в могиле.
 
 
И саван отдали пономарю,
        И гроб зарыли опустелый,
И после, поперек согнув, в мешок
        Засунули хирурга тело.
 
 
И сторож неприятный запах мог
        Услышать на аршин, примерно,
И проклинал смеющихся воров
        За груз, воняющий так скверно.
 
 
Так на спине снесли они мешок
        И труп разрезали на части,
А что с душой хирурга было, то
        Вам рассказать не в нашей власти.
 

Бленхеймская битва
(THE BATTLE OF BLENHEIM)[11]11
  перевод Galina Nickry, 2002


[Закрыть]

 
Был теплый летний вечер.
Дед Каспер отдыхал —
Он у ворот после работ
На солнышке дремал.
А на лужайке рядом с ним
Резвилась внучка Вильгельмин.
 
 
Вдруг видит братца:
Питеркин, играя у ручья,
Там что-то круглое нашел
И к ним спросить бежал,
Что это за предмет такой
Был круглый, гладкий и большой.
 
 
Находку Каспер отобрал
У мальчика тогда,
И, покачавши головой,
Вздохнул он и сказал:
“Какого-то бедняги череп,
Из тех, что честь победе сделал.
 
 
Я видел черепа в саду:
Они лежат вокруг.
Их часто, когда я пашу,
Мой вырывает плуг.
Ведь тысячи, как этот парень,
За славную победу пали”.
 
 
“А ну-ка, всё нам расскажи!” —
Воскликнул Питеркин,
И с ожиданием глядит
Малютка Вильгельмин:
“Всё расскажи и объясни,
За что сражалися они”.
 
 
“Да Англичанин разгромил
Француза в том бою.
А вот за что они дрались —
Понять я не могу.
Но знает целый мир, что это
Отличная была победа!
 
 
В Блейнхейме жил тогда отец —
Вон там, возле реки.
Но он был вынужден бежать:
Наш дом сожгли враги.
Жену и сына он спасал,
И больше отдыха не знал.
 
 
В пустыню превращен наш край
Мечом был и огнем,
И много женщин и детей
Тогда погибло в нём.
Но эти вещи, знайте, дети,
Всегда сопутствуют победе.
 
 
И люди видели кошмар:
Ведь после битвы той
Десятки тысяч мертвых тел
Под солнцем гнили в зной.
Но ведь обычней дела нет
После любых больших побед.
 
 
Прославлен герцог Мальборо
И принц Евгений с ним…”
“Но это ведь так дурно всё!” —
Сказала Вильгельмин.
“Ну, ну, малышка, – молвил дед,
Славнее не было побед!
 
 
И каждый герцога хвалил:
Он в битве победил…”
“Но принесла ль она добро?” —
Знать хочет Питеркин.
“На это, внучек, нет ответа;
Но славная была победа!”
 

Ингкапская скала / Ингкапский риф
(Inchcape Rock). [12]12
  перевод Galina Nickry


[Закрыть]

 
И море спокойно, и ветер утих,
Корабль неподвижен в водах морских.
Большие обвисли его паруса
И прочно киль в океане встал.
 
 
Без плеска и шума – почти безмолвно
Скалу Ингкапскую лижут волны.
Они не спадают, они не растут,
И колокол звонкий не достают.
 
 
Аббат из Абербротока однажды
Его водрузил на скале ужасной.
И в бурю на волнах качается он,
И всюду его разносится звон.
 
 
А если бы волны тот риф скрывали,
Матросы бы колокол услыхали,
Про страшную вспомнили ту скалу
И воздали б тогда аббату хвалу.
 
 
Вот солнце стало светить веселей
И всё было счастливо в этот день.
А чайки кричали, кружа в небесах —
И слышалась радость в их голосах.
 
 
А колокол с Ингкапской скалы
Лишь пятнышком был в океанской дали.
Пират сэр Ральф по палубе шел
И темную точку заметил он.
 
 
От силы весенней пират опьянел:
Он радостно свистнул, он громко запел —
Весельем душа до краёв полна,
Но радость пирата была дурна.
 
 
На буй Ингкапский пират посмотрел,
“Снаряжайте шлюпку, – матросам велел, —
К скале той везите меня, ребята,
Побеспокою-ка я аббата”.
 
 
Вот спущена шлюпка, матросы гребут.
К Ингкапской скале они пристают.
Сэр Ральф через борт перегнулся, рискуя,
И колокол срезал с Ингкапского буя.
 
 
И колокол тонет, издав тихий звук…
В волнении всё загудело вокруг.
Смеется пират: “Кто придет на скалу
Уже не воздаст аббату хвалу!”
 
 
Пират сэр Ральф уплывает прочь.
В морях он рыщет и день, и ночь.
И, вдоволь награбив добра и денег,
Он держит курс на Шотландский берег.
 
 
А небо укутал туман густой,
И солнце затянуто пеленой.
Почти ураганный дул ветер весь день
Но к вечеру он совсем ослабел.
 
 
На палубе занял пират свой пост.
Темно, ни земли не видно, ни звезд.
Сказал сэр Ральф: “Скоро станет светлее:
Луне уж всходить настало время”.
 
 
“Ты слышишь? Как будто ревут буруны.
Мне кажется, близко от берега мы”. —
“Сказать не могу я, где мы сейчас,
Хочу колокольный услышать глас”.
 
 
Не слышно ни звука, и сильной волной
Их судно относит в простор морской…
Вдруг страшная сила корабль сотрясла:
“О Боже! Ингкапская это скала!”
 
 
Пират сэр Ральф в горе волосы рвал,
В отчаяньи он себя проклинал.
Вот хлынули волны со всех сторон:
В пучину морскую корабль погружен.
 
 
Но даже почуяв страх смерти скорой,
Пират слышал звук – ужасный, тяжелый,
Как будто в тот колокол со скалы
Внизу, в преисподней, сам дьявол звонил.
 

Средь Мертвых…
/My days among the Dead are past/[13]13
  Galina Nickry, 2002


[Закрыть]

 
Средь Мертвых дни мои летят,
Вокруг меня Они.
И на меня глаза глядят
Мудрейшей старины:
Я с кругом преданных друзей
Веду беседы каждый день.
 
 
Я с Ними радости ценю,
В беде не так раним,
Когда же я осознаю,
Сколь многим должен им —
Мои глаза увлажнены
И благодарности полны.
 
 
И думы с Мертвыми. Ведь я
Живу в прошедших днях.
Их осуждая, Их любя,
Делю надежды, страх.
И скромным разумом привык
Искать совет в уроках Их.
 
 
Надежды – с Мертвыми. Шагнуть
Я должен к Ним в свой час.
И вместе мы пройдем тот Путь,
Что ожидает нас.
И, верю, мной оставлен знак,
И он не обратится в прах.
 

My days among the Dead are past

 
My days among the Dead are past;
Around me I behold,
Where'er these casual eyes are cast,
The mighty minds of old;
My never-failing friends are they,
With whom I converse day by day.
 
 
With them I take delight in weal,
And seek relief in woe;
And while I understand and feel
How much to them I owe,
My cheeks have often been bedew'd
With tears of thoughtful gratitude.
 
 
My thoughts are with the Dead, with them
I live in long-past years,
Their virtues love, their faults condemn,
Partake their hopes and fears,
And from their lessons seek and find
Instruction with an humble mind.
 
 
My hopes are with the Dead, anon
My place with them will be,
And I with them shall travel on
Through all Futurity;
Yet leaving here a name, I trust,
That will not perish in the dust.
 

Битва при Бленхейме[14]14
  Перевод Лариса Ладыка


[Закрыть]

 
Закат струил вечерний свет.
Закончив кучу дел,
Сосед мой, старый КАспар-дед,
Во дворике сидел.
А внучка рядышком была
И братца Питера ждала.
 
 
По полю Питер к ним бежал
И, как в игре в футбол,
Он что-то круглое пинал,
Что у ручья нашел.
Внук к деду подошел спросить,
Чем этот шарик может быть.
 
 
Старик находку повертел
И горестно вздохнул.
«Таков геройский твой удел», —
Он черепу шепнул.
А внуку громко дед сказал:
"Бедняга в славной битве пал!
 
 
Да, это – череп. Был герой,
Теперь костями стал.
В саду и в поле лемех мой
Их часто ковырял.
Здесь в землю тысячи бойцов
Легли во славу праотцов".
 
 
"Так значит, здесь была война! —
Воскликнул юный Пит, —
Скажи нам, в чем его вина?
За что он был убит?"
«И где теперь его душа?» —
Спросила внучка, чуть дыша.
 
 
"Здесь англичане, – начал дед, —
Французов разгромили.
В истории оставив след,
Со славой победили!
А началось из-за чего?
Не помню, детки, я того.
 
 
Семья отца тогда жила
В домишке у ручья.
Сожгли усадьбу всю дотла…
Мальцом тогда был я.
Отец, схватив меня и мать,
Каким-то чудом смог бежать.
 
 
В огне горело все подряд,
И дети гибли в нем,
Хоть были, честно говоря,
Младенцы ни при чем…
Но много жертв, и слез, и бед
Должно быть в каждой из побед.
 
 
Стоял на поле страшный смрад.
Закончилась война.
А горы трупов, говорят, —
Победы той цена.
Недаром рядышком всегда
Слова «победа» и «беда»."
 
 
Наш герцог Мальборо – герой!
Он славу заслужил!"
"Нет, дедушка, он был плохой!
Ведь он людей убил!"
Но не смутила внучка деда…
"То все-таки была победа!
 
 
Мы славим подвиги отцов,
Их ратные дела…"
"А что же, дед, в конце концов,
Победа нам дала?"
"Не знаю точно, непоседа.
Но… славная была победа!"
 

[15]15
  Приношу благодарность ЕВГЕНИЮ ТУГАНОВУ за историческую справку:
  Битва при Бленхейме – одно из главных сражений так называемой войны за испанское наследство (1700–1714 гг.) Произошло 13 августа 1704 года. Участники: англичане и австрийцы под командованием герцога Мальборо и принца Евгения Савойского – с одной стороны, французы и баварцы под командованием маршалов Таллара и Марсена и курфюрста Баварского – с другой. Число погибших в битве превысило 50000 человек.


[Закрыть]

Robert Southy (1774–1843)

THE BATTLE OF BLENHEIM

 
It was a summer evening,
     Old Kaspar's work was done,
And he before his cottage door
     Was sitting in the sun,
And by him sported on the green
His little grandchild Wilhelmine,
 
 
She saw her brother Peterkin
     Roll something large and round,
Which he beside the rivulet
     In playing there had found,
That was so large and smooth and round.
 
 
Old Kaspar took it from the boy,
     Who stood expectant by;
And then the old man shook his head,
     And with a natural sigh,
'Tis some poor fellow's skull, said he,
Who fell in the great victory.
 
 
I find them in the garden,
     For there's many here about,
And often when I go to plough,
     The ploughshare turns them out;
For many thousand men, said he
Were slain in the great victory.
 
 
Now tell us what t'was all about,
     Young Peterkin, he cries,
And little Wilhelmine looks up
     With wonder-waiting eyes;
Now tell us all about the war,
And what they kill'd each other for.
 
 
It was the English, Kaspar cried,
     That put the French to rout;
But what they kill'd each other for,
     I couldn't well make out;
But every body said, quoth he,
That t'was a famous victory.
 
 
My father lived at Blenheim then,
     Yon little stream hard by;
They burnt his dwelling to he ground
     And he was forced to fly;
So with his wife and child he fled,
Nor had he where to rest his head.
 
 
With fire and sward the country round
     Was wasted far and wide,
And many a childing mother then,
     And new-born baby died.
But things like that, you know, must be
At every famous victory.
 
 
They say it was a shocking sight
     After the field was won,
For many thousand bodies here
     Lay rotting in the sun;
But things like that, you know, must be
After a famous victory.
 
 
Great praise the Duke of Marlbro' won,
     And our good prince Eugene. —
Why 'twas a very wicked thing!
     Said little Wilhelmine.
Nay-nay– my little girl, quoth he,
It was a famous victory.
 
 
And every body praised the Duke
     Who this great fight did win.
But what good came of it at last?
     Quoth little Peterkin.
Why that I cannot tell, said he,
But 'twas a famous victory.