Текст книги "Синий мир"

Автор книги: Роберт Рик МакКаммон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 23

Зазвонил телефон. Джон чуть не упал с кровати, торопясь снять трубку:

– Алло!

– Привет.

Чей это голос? Джон ждал услышать Хосса Тигартена…

– Это Ланкастер? Отец Джон Ланкастер?

– Да. С кем я говорю? – Дождь по-прежнему стучал в окно.

– С тем, кто хочет вас видеть.

Джон бросил взгляд на свои часы, лежащие на маленькой прикроватной тумбочке. Без трех минут два. Глухая ночь.

– Немного рановато для шуток, вы так не считаете?

– Это не шутки. И время самое подходящее. У меня есть для вас сообщение от вашей знакомой.

– Моей?… – Сердце замерло. – Кто это говорит?

– Я могу привезти вам это сообщение, если пожелаете.

– Прочитайте его мне!

– Нет, этого я не могу. – По голосу можно было подумать, что человек улыбается. – Нет, сэр. Назовите место, где мы могли бы встретиться… скажем, минут через десять.

– В храме, – ответил Джон. – Но в чем дело?

– В храме, – повторил мужчина. – Мне это нравится. Убежище. Скажите, вы католик?

– Разумеется.

– У вас, католиков, существует, э-э… такая маленькая будка типа шкафа, да? Вы садитесь там и слушаете, как люди рассказывают вам обо всем, что они сделали дурного, да?

– Да, конфессионал.

– И вы не видите лиц этих людей, верно? Получается, будто один ящик разговаривает с другим.

– Грубо говоря – да.

– Вот там я и хочу, чтобы вы меня ждали.

– Что? – нахмурил брови Джон.

– В вашем ящике. Через десять минут. Это будет… два часа семь минут. Нет. Два ноль восемь. Оставьте входную дверь открытой. Я войду и сяду в свой ящик. Вам этого будет не видно, верно?

– Да, – настороженно подтвердил Джон, почувствовав, как по коже побежали мурашки.

– Отлично. Все просто как апельсин. Вы будете там, и я тоже. Впрочем, один момент. Давайте договоримся сейчас же: то, что я вам сказал, должно остаться между нами. Никого лишнего не должно быть, понятно?

– Я…

– Если появится кто-то еще, вы меня не увидите. И не узнаете, что хотела передать вам ваша подруга с замечательными длинными черными волосами из квартиры номер шесть. Вы должны там быть один. – Мужчина положил трубку.

Первым импульсом Джона было позвонить в полицию. Но зачем? Кто-то хочет прийти на исповедь. Может, время выбрано не самое подходящее, но… А кроме того, Джон хотел узнать, что же собирается сообщить ему этот мужчина. Он дрожал как осиновый лист. Если это действительно послание от Дебби, вдруг она выяснила, кто он есть на самом деле? О Боже… Неужели Тигартен проболтался?

Загадочно. Загадочно.

Джон торопливо натянул джинсы. Черный сюртук с жестким белым воротником лежал под рукой. Он быстро накинул его и застегнулся на все пуговицы. Потом достал из платяного шкафа толстый бежевый кардиган. Надел кроссовки на босу ногу и поспешил в храм.

Он проверил двери. Они так и остались незапертыми. В помещении храма царил полумрак, почти все лампы были выключены в целях экономии, и он решил оставить все как есть. Посмотрел на часы. Почти вовремя. Дикая нелепость, конечно, но надо до конца выяснить, в чем дело. Он прошел к конфессионалу, сел на бархатную скамью, приготовившись ждать.

Два ноль восемь.

Два ноль девять.

Два десять.

С каждой секундой Джон все больше начинал чувствовать себя полным дураком.

Два одиннадцать Два двенадцать.

Он услышал, как тихо скрипнули после осторожно открываемой входной двери. Сердце гулко забилось. Он выпрямился и положил руку на задвижку.

– В которой вы, святой отец? – послышался мужской голос.

– В этой, слева от вас. – Щелкнув задвижкой, он уже собрался было выглянуть, но голос резко предупредил его:

– Оставайтесь на месте. Я должен сказать вам нечто весьма важное.

Джон сгорал от желания приоткрыть дверцу, тем не менее остался на месте, прислушиваясь к приближающимся четким звукам каблуков по мраморному полу. Не приходилось ли ему раньше слышать эти звуки где-то в другом месте?

Шаги стихли.

– Вы там удобно устроились, отец?

– Заходите. Давайте приступим, – ответил Джон – . Нервы уже были натянуты как струна. – Что вы хотите сказать мне?

– Я хочу исповедоваться, – произнес мужчина. Джон услышал, как тот вошел с противоположной стороны.

– Послушайте. Время позднее. Ближе к делу, хорошо?

Чем это пахнет? Странный, едкий запах…

– Мне все известно про вашу приятельницу, отец. Мне рассказал большой жирный сыщик. – Мужчина, очевидно, присел на корточки, потому что Джон, несмотря на слабое освещение, увидел в окошке тонкие бледные губы.

Запах паленого, наконец сообразил Джон.

– Что это значит?

– Это значит, вы в жопе, отец Джон. Я слышал музыку, а вы – нет.

– Музыку? – Этот парень в своем уме или нет? – Какую музыку?

– Вы меня прекрасно поняли, отец, – тихо рассмеялся мужчина. – Все вы, кобели, знаете эту тайну. Поэтому вы и бегаете за Деброй.

– Я хотел бы знать, кто вы… – Он оборвал фразу. Дебра, сказал мужчина. Не Дебби. Глаза его округлились.

– Она моя суженая, – продолжил мужчина.

Раздался металлический щелчок.

Порох, наконец сообразил Джон. Это запах пороха.

Он резко отодвинулся от окошка и инстинктивно вскинул правую руку, как бы заслоняя лицо ладонью, потому что вспомнил, что слышал такой же щелчок, когда стоял в кабинке туалета, и сейчас отчетливо понял, что это…

Раздался выстрел; в окошко полыхнуло пламя. Пуля прошила раскрытую ладонь и врезалась в стену. Брызнули щепки. Дикая боль пронзила его с головы до ног; он начал падать со скамьи, зажимая раненую руку. В этот момент раздался второй выстрел.

Эта пуля попала в горло, словно дыроколом проткнув гортань. Захрипев, он повалился на пол. Третья пуля прошла над головой и вонзилась в деревянную обшивку будки.

Трэвис заглянул в развороченное оконце и увидел, что этот ублюдок валяется на полу в луже крови. Кровь забрызгала и стены. Белый воротник ублюдка стал темно-красным. В шею попал, сообразил Трэвис. Через пару минут помрет от потери крови. Веки священника еще вздрагивали. Но Трэвис был уверен, что тот уже не жилец.

– Она моя суженая, – повторил он, убрал «кольт» в кобуру, выскочил из тесной будочки и бегом кинулся к двери на улицу, где под дождем его дожидался «шевроле» бедолаги Моби Дика.

Он завел мотор и направился к дому своей суженой.

Через пару минут отец Джон Ланкастер выкарабкался из исповедальни и упал на холодный мраморный пол, прижимая к груди кровоточащую ладонь. Другой рукой он пытался пережать запястье, чтобы уменьшить потерю крови. Лицо его было бледным как мел; кровь из раны в горле полностью залила воротник. Первой мыслью было позвать на помощь – хотя вряд ли бы его кто-нибудь мог услышать в такое время, – но из пробитой гортани вырвался только беспомощный хрип.

О Господи, подумал он. О Матерь Божия… Я должен встать.

Кровь. Кровь залила весь пол. Монсеньер будет… будет…

Сознание покинуло его, потом вернулось. Потом он опять на секунду впал в забытье и снова пришел в себя. Боль толчками билась в ладони и отдавала в плечо. Рука онемела, словно замороженная, а лицо при этом горело.

Она моя суженая, сказал этот маньяк.

Моя суженая.

– О Боже, – простонал Джон. Стон был похож на стон раненого животного. Надо встать… Надо встать… Встать немедленно…

Он смог приподняться на колени. Голова слегка прояснилась, но жуткая боль давила на мозги как наркотик. От запаха крови тошнило; ладонь продолжала кровоточить, хотя он и сжимал запястье что было сил.

Вставай! Вставай, черт тебя побери, вставай!

Этот маньяк охотится на Дебби… нет, на Дебру Рокс. Но Дебра и Дебби – одно лицо…

Джон встал, пошатываясь, и, стиснув зубы, двинулся к двери, ведущей в административное крыло здания. Телефон, крутилась в голове одна мысль. Я должен добраться до телефона. Первый кабинет оказался заперт. Второй тоже. Его собственный также оказался на замке, а ключи – в квартире. Он побрел дальше, оставляя за собой кровавую дорожку.

Оказавшись у себя, он долго не мог взять в руку телефонную трубку. Пальцы на слушались. Видимо, повреждены нервные окончания, подумал Джон. Взяв трубку в левую руку, он правым локтем надавил кнопку «Д». В трубке, щелкнуло, загудело и послышался женский голос:

– Диспетчер слушает!

Он хотел сказать «мне нужна полиция», но не смог выговорить. Его прошиб пот.

– Мне., нужно… – едва различимо прохрипел Джон.

– Говорите! – послышалось в трубке. – Алло!

– Мне , надо… – Но пробитая гортань отказывалась повиноваться, испуская нечленораздельные хрипы.

– Алло! Говорите! Алло!

Капли крови продолжали падать с пол из пробитой ладони Джон четко осознал, что если не сможет добраться до Дебби – ей конец.

Он посмотрел на велосипед, стоящий у двери. Диспетчер, не дождавшись ответа, повесила трубку.

Он должен это сделать. Раненый или нет – должен, несмотря ни на что. К тому времени, когда он доберется до полиции, она может быть изнасилована или… хуже, гораздо хуже. Человек, так пользующийся пистолетом, вряд ли удовлетворится изнасилованием. Придется Джону собрать остатки сил и попасть к Дебби, потому что время идет, и идет слишком быстро.

Из черных брюк, висящих на стуле, он вынул ремень и туго – как только мог – перетянул запястье, помогая левой руке зубами. Потом встряхнул головой, пытаясь прояснить сознание. Представив себе Дебби, которой с минуты на минуту грозит оказаться лицом к лицу с маньяком – с убийцей скорее всего, – он взгромоздился в седло и помчался по коридору по направлению к лестнице.

На полу за ним оставались капли крови.

Вальехо-стрит встретила его промозглой сыростью. Холодный воздух немного разогнал вялость, сковавшую ноги. Он что было сил налегал на педали. Правую ладонь болезненно дергало; сама рана представляла собой опухшее кровавое пятно, а вся остальная кисть была мертвенно-бледной. Он выехал на Бродвей и помчался в ночь.

Глава 24

Он бегом, без передышки, взлетел на четвертый этаж и позвонил в дверь квартиры номер шесть.

Дебби открыла глаза. Показалось или нет? Кажется, звонок в дверь. Она подождала некоторое время, соображая, не приснилось ли ей и не выдает ли она желаемое за действительное. Но звонок прозвенел вновь.

– Лаки, – прошептала она, спуская ноги с дивана.

Джон усердно давил на педали, но окружающий мир сопротивлялся его движению. Асфальт превратился в черную липкую смолу, блестящую в свете уличных фонарей; воздух стал плотным, густым. На резком повороте шины велосипеда не удержались на этой смоле, и он полетел прямо в кучу мусорных баков.

Дебби накинула свой белый халат, перешагнула через Единорога, который любил бродить по ночам, и направилась к двери, по пути включив свет На кухонном столике лежал билет на самолет. Очень хорошо, что Лаки решил зайти, потому что им надо успеть о многом переговорить.

Она начала отпирать дверь, торопясь увидеть его лицо. Но в последнее мгновение остановила себя и посмотрела в дверной глазок.

За дверью стоял высокий коротко стриженный блондин в мокром от дождя плаще. Она рассматривал свои руки.

– В чем дело? – мгновенно осипшим голосом спросила она, увидев совсем не того, кого ожидала.

Парень поднял голову и улыбнулся, глядя в глазок. Она увидела странную татуировку у внешних уголков глаз.

Он поднялся и продолжил свой путь. Быстрее! – подгонял он себя. Ноги сводило судорогами. Забудь о боли. Быстрее, черт бы тебя побрал! В глазах время от времени темнело, но в данный момент он полностью себя контролировал и больше не собирался терять сознание. Но ехать еще далеко. Ухватив зубами ремень, он еще сильнее подтянул его и, налегая грудью на руль, помчался дальше, по направлению к Норт-Бич.

– Привет, – произнес Трэвис. Он чувствовал, как гулко заколотилось сердце. О, как же она прекрасна… И как достижима.

– Хочешь, чтобы я вызвала полицию? – настороженно спросила она, готовая в любой момент отпрыгнуть от двери.

– Нет, нет! – криво улыбнулся он. – У меня новости для вас от вашего друга.

– От моего друга?

– Конечно. Разве не знаете? От… – Он вовремя спохватился. – От Джона.

– Джон? – Сколько у меня знакомых Джонов, подумала Дебби. Этот парень явно псих. Но потом до нее дошло. – Джон. Вы имеете в виду Лаки?

Дело на мази, сообразил Трэвис.

– Лаки, – уверенно повторил он. – Да, он действительно счастливчик, если ему повезло познакомиться с вами и все такое.

И все-таки что-то здесь не так, подумала Дебби. Пахнет подвохом.

– Откуда вы его знаете?

– О, дело давнее. У нас с ним вот так. – Он поднял вверх руку с двумя скрещенными пальцами.

Дебби все еще не решалась открыть дверь. Если не знаешь человека в лицо, напомнила она себе, не впускай его в дом.

– Что он просил передать?

– Позвольте войти, и я все расскажу.

– Нет, извините. Говорите так.

– Не думаю, что вашим соседям следует это слышать.

– Они спят так, что из пушки не разбудишь. Выкладывай, Джек.

– Трэвис, – произнес он с оскорбленной миной. – Я Трэвис, из Оклахомы.

– Ну и замечательно. Что он просил передать, – Трэвис?

Он замолчал, снова разглядывая свои руки. Он лихорадочно перебирал варианты. Наконец его осенило. Он поднял голову и послал в глазок свою самую обворожительную улыбку.

– Ваш друг – священник.

Она разинула рот. Лицо застыло в гримасе. Потом встряхнула головой и усмехнулась:

– Трэвис, вы больше чудак, чем одноногий кузнечик!

– Отец Джон Ланкастер, – продолжал тот. – Собор Святого Франциска. Большое белое здание. На Вальехо-стрит.

– Нет, – прошептала она. И затем вслух, громко:

– Нет, черт побери! Что за дурацкие шутки, парнишка?

– Он светловолосый. Высокий, худощавый. Примерно как я. О да, еще. У него десятискоростной велосипед.

Дебби некоторое время молча разглядывала Трэвиса, шевеля губами. Но не могла произнести ни звука. Никакими словами нельзя передать то, что она чувствовала в данный момент, находясь на грани между слезами и истерическим смехом: Именно в собор Святого Франциска ходила она, когда просила священника помолиться за Джени Макалоу. И священник на исповеди…

– О нет, – еле слышно проговорила она. – Не может быть.

Теперь она вспомнила: пожалуйста, не богохульствуй. Именно эту фразу она слышала во время исповеди, и ее же он повторил на кухне, когда она доставала из морозилки замороженные продукты для ужина.

– О-о… – простонала она, чувствуя, как мир вокруг рушится. – Не-е-ет…

– Откройте. Я все расскажу, – подал голос Трэвис.

Рука сама потянулась к щеколде. Некоторое время Дебби просто стояла так, пережидая, пока стены перестанут вращаться вокруг головы.

Потом повернула замок, открыла дверь, и ковбойские ботинки переступили порог.

Прямо перед ним выросла гора. Она никогда не была такой большой, такой крутой и высокой. Сама земля начинает со мной шутки шутить, подумал он. Подъем тянулся на целый квартал. Он включил пониженную передачу и стал подниматься в гору. Измученные ноги требовали передышки, но от боли каким-то образом прояснилось сознание. До ее дома оставалось каких-то пара кварталов. Поднявшись на холм, надо будет сразу свернуть направо и…

Господи, помоги мне! – взмолился Джон. Слезы лились из глаз. Господи, помоги!

– Священник, – шепотом повторила Дебби. В горле першило. – Я разговаривала с ним, когда ходила в церковь. Он сидел в будке для исповеди. Рядом со мной, через стенку. Я не знала. Просто не могла предположить…

– Теперь знаете, – сказал Трэвис. – Не хилая шутка, да? У вас есть пиво?

– Пиво? Нет. Есть сухое вино. О Боже. – Она почувствовала головокружение и вынуждена была ухватиться за край стола. – Вино есть. Пожалуй, мне тоже выпить не помешает. Она отвернулась к холодильнику, и в тот же момент он оказался у нее за спиной, выхватил приготовленную веревку и затянул на горле.

Она схватила его за руки, пытаясь освободиться, но губы его, оказавшиеся у самого уха, прошептали:

– Я люблю тебя, Дебра. Даже больше, чем любил Чери и Изи.

Вопль застыл в горле. Потрясение от услышанного вкупе с тем, что ее счастливый талисман – ее родственная душа – оказался и всегда был католическим священником, полностью подкосило ее.

Он отнял правую руку от ее горла. Она услышала шорох плащевой ткани. Выгнувшись дугой, она потянулась рукой к шкафчику, «где лежали ножи, чтобы вонзить лезвие в его черное сердце. Но не успела, потому что в то же мгновение сокрушительный удар в голову сбил ее с йог. Кухонный пол встал дыбом, словно в кошмарном сне.

Джон достиг вершины холма. Мимо в противоположном направлении пронеслась полицейская машина. Он едва взмахнул рукой, пытаясь привлечь внимание, но сидящие в машине явно куда-то опешили, а крикнуть не было голоса. Он сосредоточенно продолжал крутить педали. Теперь это стало его личным делом. Только его делом. Бог на небесах, ангелы спят. Это его личное дело.

Он резко свернул вправо, не справился с управлением, и велосипед с душераздирающим металлическим звуком врезался в бордюрный камень. Руль, который он держал одной рукой, вырвался; что-то тренькнуло, как лопнувшая гитарная струна, педали прокрутились вхолостую. Цепь, внутренне похолодев, сообразил он Цепь слетела со звездочки Не колеблясь ни секунды, он бросил велосипед – это произошло напротив вьетнамского ресторанчика – и бросился бежать по направлению к Рафаэл-стрит.

Дебби открыла глаза, не понимая, где находится. Вокруг все было белым. Мышцы живота болели от напряжения, в затылке пульсировала тупая боль. Она содрогнулась, почувствовав приступ тошноты, и только в этот момент поняла, что связана.

Даже не связана, а просто обмотана веревками, туго стянутыми профессиональными узлами. На ней по-прежнему был ее белый халат. Но он оказался расстегнут, полы задраны выше бедер. Руки были заведены за спину и связаны в запястьях. Грубая веревка, обмотанная вокруг горла и головы, тянулась от лица к… Она застонала и почувствовала во рту кляп из банной губки.

…к водопроводному крану. Она лежала на дне ванны, лицо примерно на шесть дюймов ниже верхнего сливного отверстия.

– Вот теперь мы готовы, – проговорил Трэвис. Он присел рядом.

Дебби принялась отчаянно дергаться, пытаясь высвободить лодыжки, накрепко привязанные к сушилке для полотенец. Бесполезно, подумала она после нескольких попыток. Бесполезно…

– Помнишь, как в» Суперплуте «? – взволнованно спросил Трэвис. – Вы с Чери занимались этим делом в ванне с двумя парнями? Это было классно, Дебра! Наверное, я никогда этого не забуду, настолько это было классно! Просто запечатлелось навеки. Чери я тоже уложил в ванну. Я вроде как режиссер, ага?

Она извивалась, понимая, что это бессмысленно, но сдаваться не собиралась. Голова накрепко была примотана под краном.

– А у Изи лучшая сцена – та, где она стоит на коленях и делает это черному парню. Я постарался повторить ее как можно лучше. – Рука легла на кран с горячей водой. – Я любил вас. Я всех вас любил. И я знал, что та музыка звучит для меня. Она позвала меня в Калифорнию. – Он взмахнул рукой. Дебби снова дернулась, но положение ее не изменилось ни на дюйм. Он добавил холодной, чтобы она не обожглась. Теперь в лицо била сильная струя. Она могла отвернуться от нее максимум на полдюйма, но шею тут же сводило острой болью. Вода хлестала, заливая ноздри. Губка намокла и разбухла во рту. Он хочет меня утопить. О Господи… Он хочет меня утопить! Она с силой выдула воду из ноздрей и сделала попытку вздохнуть, но напор воды был слишком силен. Вода проникала в ноздри и заливала глотку.

– Вот так, – сказал Трэвис. – Теперь подождем пару минут.

В коридоре зазвенел звонок.

Трэвис тут же оказался на ногах.

Звонок прозвенел еще раз. И еще. Потом его явно прижали, потому что звон стал непрерывным.

– Не нравится мне этот звук, – сказал Трэвис. Она продолжала отчаянно сражаться с потоком воды, бьющим в ноздри. Он вышел в переднюю, держа руку на кобуре.

Джон наконец отпустил кнопку звонка. Она должна уже была услышать.» Фиат «, как он заметил, стоял под домом. Если бы она могла открыть, уже бы открыла. Сгруппировавшись, он что было сил врезал ногой в дверь, немного пониже ручки. Дверь треснула.

Трэвис, прищурившись и облизывая нижнюю губу, достал револьвер.

Джон ударил в дверь снова, целясь в ту же точку. Она проломилась, и он влетел внутрь. И увидел перед собой высокого блондина в длинном хлопчатобумажном плаще. В руке он держал нечто, отливающее синеватым стальным блеском; он замер, словно в глубоком шоке. Джон не колебался ни мгновения: пистолет действует быстро. Поэтому прямо от порога прыгнул вперед, целясь в маньяка.

Негромко хлопнул выстрел, пуля пролетела над плечом Джона и вонзилась в дверную раму. Но левой рукой он уже перехватил руку с оружием; масса его тела, помноженная на скорость, свалила бандита с ног. Они упали на пол, зацепив по пути кофейный столик.

Трэвис впился пальцами в лицо Джону, стараясь выдавить глаза, но тот ухитрился отвернуться и изо всех сил врезал коленом противнику в пах. Воздух со свистом вырвался сквозь стиснутые зубы Трэвиса. Джон стискивал запястье руки, зажавшей оружие, стараясь прижать ее к полу, понимая, что в ином случае он – покойник.

Он услышал шум воды, льющейся в ванной.

О нет! О Боже, нет!

Неожиданный удар в висок чуть не вышиб мозги, но Джон не ослабил захвата, хотя перед глазами поплыли кровавые круги. Трэвис зарычал от прости. Второй удар пришелся в лоб. На этот раз Джон не удержался и упал навзничь, разжав пальцы.

Дуло» кольта» мгновенно оказалось направлено ему в лицо.

Джон ударом ноги попал мужчине под локоть. Выстрел пришелся в горшок с кактусом. В то же мгновение пальцы маньяка разжались от боли, «кольт» взмыл вверх, ударился в стену и упал на ковер.

Трэвис, извернувшись как змея, метнулся за оружием.

Джон прыгнул на него сверху и сгибом левой руки сжал горло, выворачивая шею и не давая возможности дотянуться до «кольта». Трэвис бился и извивался под ним, пальцы скребли ковер в считанных дюймах от ствола.

Пока они сражались, тем же занималась и Дебби Стоун. Вода уже поднялась до уровня лица и затекала в рот. Она задыхалась, пытаясь поймать в стремительном потоке глоток воздуха, выдувала воду из носа, но внутрь проникало все больше. Она уже была полна воды и способа избавиться от этого найти никак не могла.

Трэвис перевалился на бок и саданул Джону локтем под ребра. Джон, стиснув зубы, продолжал сдавливать ему горло, но Трэвис оказался сильнее и вырвался из захвата. Правая рука дотянулась до «кольта».

Джон отпустил его глотку и, почти ничего не соображая от бешенства, врезал кулаком в лицо. Верхняя губа Трэвиса лопнула, осколки двух зубов застряли в горле. Но Трэвису снова удалось вырваться и сбросить с себя Джона. Револьвер синей смертельной молнией взметнулся вверх.

Но Джон опять поймал запястье врага в момент выстрела. Пуля просвистела мимо, опалив кожу лица. Послышался звук, как от удара молотком в стену, и пласт штукатурки грохнулся на пол, взметнув столб пыли, скрыв под собой и рухнувшую одновременно картину, изображавшую закат на Малибу.

Трэвис схватил Джона за волосы и рванул голову назад, пытаясь высвободить руку с оружием. Но пальцы Джона сжались на запястье, как бульдожьи челюсти. Следующий выстрел вдребезги разнес оконное стекло.

Теперь они схватились в ближнем бою. Пальцы Трэвиса нащупали кнопку на рукояти «кольта». Перед лицом Джона блеснуло четырехдюймовое зазубренное, отливающее синевой стальное лезвие.

Трэвис ударил Джона кулаком под ложечку. Затем еще раз. Пальцы Джона ослабли, глаза начали стекленеть, на лбу выступил холодный пот. Лезвие медленно приближалось к окровавленному горлу Джона.

Подобрав ногу, Джон уперся коленом в грудь маньяка. Тот в этот момент взгромоздился сверху и давил на него всей тяжестью.

Джон понял, что вариантов нет. В ближайшие секунды либо нож воткнется в глотку, либо очередная пуля вышибет мозги. Выгнувшись дугой, он что было сил врезал головой в нос бандиту.

Трэвис взвыл и откинулся назад, захлебываясь кровью. Джон отполз от него на четвереньках. Он уже совсем выбился из сил. Трэвис яростно мотал головой, разбрызгивая кровь по все стороны, пытаясь прийти в себя. Потом смог разглядеть валяющийся на полу «кольт» и жадно схватил его, решив наконец покончить с этим священником к чертям собачьим.

Джон увидел ствол оружия, нащупывающего цель. Это уже не предотвратить. Никак.

Краем глаза он заметил слева от себя горшок с кактусом и тут же схватил его.

Трэвис, отчаянно моргая, пытался слезящимися глазами найти Джона. «Кольт» вот-вот должен был исполнить свое дело.

Джон прыгнул вперед, выставив перед собой горшок с колючим кактусом.

И врезал им прямо в лицо маньяку.

Трэвис дико заорал, ослепленный. Он упал на пол и начал кататься от боли: длинные жесткие иглы вонзились в щеки, в нос, а главное – проткнули глаза. Продолжая орать, он поднялся на колени, потом на ноги. В этот момент откуда-то выскочил Единорог, торопясь убраться подальше от этого безумства. Трэвис вертелся во все стороны, размахивая «кольтом» и держа палец на спусковом крючке. На мгновение ствол оказался направлен прямо в лицо Джону, потом сдвинулся фута на два в сторону. Выстрел пришелся в стену. Джон лежал на полу. Трэвис орал, размахивая «кольтом», потом сделал шаг назад и наступил на краба, не успевшего забиться в безопасный уголок.

Потеряв равновесие, он попятился. «Кольт» полыхнул пламенем в шестой раз. Пуля разбила окно на кухне. Отдача от выстрела предопределила его судьбу.

Низкий подоконник окна эркера оказался примерно под коленями. Пытаясь сделать еще шаг, он покачнулся и начал заваливаться назад.

Осколки разбитого стекла со звоном посыпались на пол, лицо на долю секунды застыло в паническом одеревенении. Пальцы, ища опору, натыкались на острые обломки, оставляя кровавые потеки, и конце концов он вывалился наружу. Протяжный крик растаял в дождливой ночи вместе с ним.

Послышался глухой удар, и все стихло.

Джон встал, доковылял до окна и выглянул наружу. Труп лежал навзничь на крыше чьей-то машины. Закинутая голова пробила ветровое стекло. Рука по-прежнему сжимала «кольт»., Смертельный захват.

В домах напротив начали вспыхивать окна. Кто-то закричал. Потом на пороге квартиры появился мужчина в очках и махровом халате, за ним – молодая блондинка. Они застыли, увидев расщепленную выстрелом дверь.

Дебби! Сверкнуло в мозгу Джона. О Боже!

Он ринулся в ванную. Единорог спешно зарывался в песок из перевернутого цветочного горшка.

Она была еще жива и еще боролась за жизнь. Джон первым делом перекрыл воду, потом выдернул кляп; она начала судорожно хватать широко разинутым ртом воздух, кашляя и задыхаясь в истерических конвульсиях. Действуя одной левой рукой, ему удалось распустить узел, притягивающий ее голову к кранам. Она открыла налитые кровью, полубезумные глаза и увидела над собой Лаки с окровавленным белым воротником вокруг шеи.

Он вынул ее из белой могилы и крепко прижал к себе. Теперь можно вздохнуть полной грудью. Она ткнулась головой ему в плечо и разрыдалась.

– Тш-ш-ш, успокойся, Дебби, – кое-как смог выговорить он, поглаживая ее вздрагивающее тело. Поняла она, что он говорит, или нет, – об этом он не задумывался. – Все хорошо, Дебби. Все хорошо, дитя мое. Тш-ш-ш-ш… Все хорошо. Успокойся, дитя мое.

Он держал ее на руках, пока не приехала полиция.