Текст книги "Танцы с саквояжем Вуду"

Автор книги: Роберт Рэнкин

Тайна Восточных Моголов

 
Шикарную тачку я видел вчера:
Вся в золоте – арабские номера.
Шейх за рулем – бурнус, борода.
С потрохами он купит нас, господа.
 
 
И девок у них, будто блох у пса;
Им – яхты, отели, дома и леса.
Толчок золотой, золотой телефон —
И хавают бочками Eau de Cologne.
 
 
Урок преподал мне один сосунок.
Богатого папы безбедный сынок:
«Ты внаглую прись, коль кишка не тонка».
Попробовал – тут же намяли бока.
 

7

Бог, должно быть, очень любит рабочий класс – в том смысле, что он у Него получился таким многочисленным.

Антон Лавэй

Я очнулся с ужасной болью в голове.

– Как вы себя чувствуете, шеф? – осведомился Барри.

– Хуже некуда. Кто меня ударил?

– Вас ударил Дэнни, шеф.

– Дэнни?

Я потер голову и огляделся. Я лежал в переулке. Самом что ни на есть обычном. Черный ход в бар под неоновой вывеской, пожарная лестница с нижней выдвижной секцией, грязные куски бумаги и картона крутом. Я прислушался.

– Он ушел на обед, – сказал Барри.

– Кто? Дэнни?

– Саксофонист, шеф. Тот самый, который всегда играет у открытого окна, и его унылая музыка придает особую атмосферу таким переулкам, как этот.

– Прекрасно. Но…

– Я здесь, – сказал Дэнни, наклонившись ко мне.

– Не дыши на меня, – сказал я ему. – И отстранись слегка.

– Не слышу благодарности, – сказал Дэнни.

– За то, что вырубил меня?

– За то, что спас тебе жизнь.

– Шутишь или как?

– Нет, шеф, не шутит. Лучше послушайте, что он скажет.

– Я спас тебе жизнь, – сказал Дэнни.

– Ты шутишь или как?

– Вы это уже говорили, шеф.

– О, прошу прощения!

– Я следил за тобой, – сказал Дэнни, слегка отстранившись. – Надоели побои Сесила. Я взял и смылся.

– Крылья из перьев?

– Нет. Я попытался представить себе наименее наиболее вероятный способ побега, но потом понял, что если бы мне удалось представить наименее наиболее вероятный способ побега, то он не был бы наименее наиболее вероятным, потому что очевидно…

– Честно говоря, мне наплевать. Зачем ты меня ударил?

– Я же сказал: чтобы спасти тебе жизнь.

– Шутишь или как?

– Шеф, это уже не смешно.

– Извини, Барри… Дэнни, продолжай, только дыши в сторону.

– Как-то в баре я встретил одного нищего, и он рассказал мне одну историю про тех, кто путешествует автостопом. Короче, есть целый парк автофургонов «фольксваген», и они…

– Слышал, – сказал я.

– О том, как они перерабатывают бездомных?

– Слышал, слышал.

– А слышал похожую историю про бабу, которая прикидывается медсестрой и околачивается у психбольниц в ожидании беглых пациентов?

– Э-э… Нет.

– Так вот. Она отвозит их на машине к себе домой, они входят внутрь, и…

– Дальше не надо. Мне все равно. Спасибо, что вытащил меня.

– Не стоит благодарности, – сказал Дэнни. – Ради меня ты бы сделал то же самое.

– Едва ли.

– Но ты ведь рад, что выбрался оттуда?

– Еще бы.

– В том смысле, что сколько бы ты выдержал?

– В мясорубке? Думаю, не слишком долго.

– Я не о мясорубке. Я про другое. Я про нее.

– Про нее? А она еще хуже?

– В этом-то и штука. Я слышал, что эта чертова баба мурыжит свои жертвы по три месяца.

– Три месяца?

– И делает это с ними снова, и снова, и снова.

– Делает что?

– Трахает их. Заставляет заниматься с ней сексом утром, днем и вечером, словно рабов.

– Не бейте его, шеф.

– Поздно, Барри. – Я хорошенько двинул Дэнни в челюсть справа. Удар отшвырнул его на картон.

– Безмозглый ублюдок!

– Есть и светлые стороны, шеф.

– Какие светлые стороны?

– Если бы вы провели три месяца в качестве исполнителя ее сексуальных прихотей, вы бы никогда не закрыли свое дело.

– Ты прав. – Я с трудом поднялся на ноги, подошел к Дэнни и хорошенько его пнул.

– Этого вычеркиваете, шеф?

– Да, Барри, да.

– Здорово. Куда теперь?

Я кивнул на неоновую вывеску.

– Она ни о чем тебе не говорит? – поинтересовался я.

– На ней написано «выход», шеф. А как еще прикажете понимать?

– Проснись, Барри. Здесь я выступаю как Ласло Вудбайн, в конце главы получивший по голове и очнувшийся в переулке. Вудбайн появлялся лишь в четырех местах, помнишь? Так которое следующее по списку?

– Бар, шеф, где вы проводите время в непринужденных беседах. Этого у вас не отнимешь.

– Последнее замечание я пропускаю мимо ушей. А насчет бара ты прав. Может, угадаешь название?

– Наверное, бар Фанджо, шеф?

– Как всегда, не так ли?

Как всегда. По крайней мере в рассказах о похождениях Ласло Вудбайна. Лучшим приятелем Вудбайна был бармен по имени Фанджо. Вудбайн всегда ходил в его бар, проводил время в непринужденных беседах и выслушивал обстоятельства дела очередной клиентки. Серьезность таких дел не всегда бросалась в глаза, но непременно обнаруживалась впоследствии. Клиентки, как это часто бывает, сначала стеснялись его, но в конце концов он добивался их симпатии, и они помогали ему раскрыть дело. Где бы он ни был, Вудбайн всегда оставался на высоте.

– Так идемте же, – сказал Барри. – Не будем нарушать традицию.

Я толкнул входную дверь и оказался в мрачном коридоре, а оттуда – в не менее мрачном баре.

Я сказал «в не менее мрачном», но это мягко сказано. В баре царила гнетущая атмосфера. То есть в ней не было жизни. Внутри было безрадостно, неуютно и тоскливо… Скорбный, печальный, мрачный и даже траурный бар. Бар, навевавший хандру и уныние, меланхолию и печаль. Бар, вызывающий горечь. Пивная слез. Кабак скорби. Забегаловка…

– Заходи, – сказал Фанджо. – Я недавно сделал ремонт.

Я покосился на толстяка. Он стоял за стойкой, здоровый как боров, и улыбался, как перееханная автомобилем кошка. Фанджо был необъятен, то есть…

– Я сказал, заходи.

– Извини, Фанджо, – сказал я. – Я просто подумал вслух.

– Если это прикол, то отстойный. Мы расхохотались.

Впрочем, не помню, почему. Фанджо пригласил меня к стойке, и я сел прямо напротив него.

– Новые стулья, – заметил я.

– Сорт что надо.

Мы снова расхохотались. Потом перестали.

– Не понимаю, чего мы так веселимся, – сказал Фанджо.

Я снял фетровую шляпу и поправил края.

– Думаю, все дело в игре слов и юморе от сортира, – объяснил я. – Ты сказал «отстойный», я сказал «стул», ты сказал «сорт», как в слове «сортир», и мы засмеялись.

– Мы с тобой два чудака, – сказал Фанджо. Так оно и было.

– Итак, – сказал Фанджо, когда мы кончили смеяться и он налил мне стакан бурбона и подал тарелку чипсов. – Не пора ли нам расстаться со своими стульями и, как раньше, перейти в кресла?

Я посмотрел на кресла Фанджо.

– Чересчур большие. Где ты их купил?

– В «Биг Черс».

– Это самые большие, которые у них были?

– Самые маленькие.

– Понял, – сказал я, хотя ничего не понял.

– Вижу, что понял, – сказал Фанджо. Впрочем, я не поверил.

Мы снова рассмеялись – так, на всякий случай – и я принялся за свои чипсы.

– Ну, – сказал толстяк, – рассказывай, как дела?

– Не дела, а дело. О саквояже.

– О саквояже? – Фанджо присвистнул. – Только и слышу сегодня, что «саквояж».

– Правда?

– Ей-богу. Возьмем хотя бы сегодняшнее утро. Стою я за стойкой, работаю, и вдруг входит парень. Обычный такой. В костюме, галстуке, в начищенных ботинках. Но с головой что-то странное.

– С головой?

– Головка такая маленькая. Размером с апельсин.

– Будет врать-то.

– Клянусь, так и было. Парень заказал пива, но видит, что я на него уставился, и говорит: «Валяй, спрашивай». А я говорю: «О чем?» А он говорит: «О моей голове». А я: «Больно надо». А он: «А я и так скажу». И сказал. «Так было не всегда», – начал парень, показав на свою голову. – «Когда-то я служил главным корабельным старшиной на „Мэри Грей“, первоклассном крейсере, приписанном к Сан-Франциско. Женщины меня никогда не пропускали, и подобная работа была как раз по мне. Элегантная форма и множество одиноких женщин, ищущих любви. Я был нарасхват днем и ночью. Сказка».

– Сукин сын, – сказал я.

– Вот уж точно, – согласился Фанджо. – «Ну вот, – продолжал парень. – Плыть до Сан-Франциско оставалось еще несколько дней, а я крутил с одной молодой богатой наследницей, предпочитавшей заниматься любовью в спасательной шлюпке. Однажды ночью она неудачно повернулась, и я оказался за бортом. Корабль ушел, и я остался один посреди океана. Я думал, что мне конец, но как-то держался на плаву. Я несколько раз терял сознание, когда однажды увидел лодку, а в ней человека, гребущего меч-рыбой, словно веслом. Впрочем, моих криков о помощи он не услышал, а через несколько дней меня выбросило на необитаемый остров. Еды было вдоволь. Я ловил рыбу, ел фрукты и выжил. Но я сходил с ума от одиночества и отсутствия женского общества, так хотелось перепихнуться. И вот однажды, когда я брел вдоль пляжа, я наткнулся на этот саквояж».

– Саквояж? – переспросил я.

– Саквояж вуду, – пояснил Фанджо. – Но продолжу рассказ от лица того парня. «Я его сразу узнал, – сказал парень. – Некоторое время назад я был на Гаити в одном из туземных поселков. Хотел поглазеть на черных девочек, танцующих нагишом. На одном из жертвенников я и приметил точно такой же саквояж. Он был весь покрыт черепами. Жутковатая штуковина».

– Враки, – сказал я.

– Заткнись, – сказал Фанджо. – «Ты освободил меня от саквояжа вуду, – сказала джинья, – в котором я провела в заточении тысячу лет. Чтобы вознаградить тебя, я выполню любое твое желание». Мне нужно было приказать ей помочь мне убраться с этого острова, но я этого не сделал. Передо мной стояла красивая женщина, и я лишь промямлил: «Хочу заняться с тобой любовью». Но красавица покачала головой: «У джиннов нет этих органов». Она показала на свою паховую область. Я был в отчаянии и сказал…

– … Тогда как насчет маленькой головки?

– Верно, – сказал Фаджо. – Как ты догадался?

– Это старая шутка. Ее все знают.

– Я не в курсе, – сказал толстяк. – Так ты считаешь, он все это выдумал?

– Я считаю, что выдумываешь ты.

– Неужели? – Фанджо сунул руку под стойку и вытащил крошечную шляпу. – А что ты скажешь по поводу этого? Он оставил.

Я внимательно осмотрел шляпу.

– Это кукольная шляпа, – сказала я Фанджо. – Точнее, шляпа перчаточной куклы по имени Норрис. Ее придумал художник Альберт Таппер еще в пятидесятых годах. Кроме того, им была написана целая серия книг о приключениях Норриса. Норрис был фурункулом на шее одного владельца ночного клуба и вечно попадал в смешные ситуации. К сожалению, мир еще не был готов к книгам о бубонах, и Альберт умер, став трагической жертвой идиотского несчастного случая, в котором не обошлось без резиновых лент и купальной шапочки. Фанджо присвистнул.

– Похоже, ты разбираешься в сопутствующей продукции, – сказал он.

– Приятель, в моем деле необходимо знать многие мелочи.

– Извините, шеф, – сказал Барри. – Ненавижу вас перебивать, но хоть непринужденная беседа – важная часть методологии Ласло Вудбайна, нутром чую, мы зря теряем здесь время.

– Терпение, Барри. Скоро все прояснится.

– Ладно.

– Жаль, что ты не веришь рассказу о человеке с маленькой головой, – сказал Фанджо. – Может быть, если я покажу тебе саквояж…

– Он оставил саквояж? Саквояж вуду?

– Он сказал, что ему неловко носить его с собой. Сказал, что на него все оборачиваются.

– Немедленно покажи саквояж.

– Конечно, – сказал Фанджо, сунув было руку вниз. – Нет, подожди. Сейчас обслужу этого посетителя.

Я повернулся, чтобы взглянуть на посетителя, и, могу признаться, мне понравилось то, что я увидел.

Она была прекрасна. Божественна. Елена Троянская. Афродита. Венера. Она была грациозна и величава, с повадками львицы. Она была восхитительна, лучезарна и обворожительна, прелестна и соблазнительна…

– Рада, что вы так думаете, – сказала леди и улыбнулась щербатым ртом.

– Дай я сам предложу даме, – сказал я Фанджо, который уже придвигал ей стакан пива.

– Сразу видно – джентльмен. – Леди повернулась в мою сторону и снова улыбнулась.

– Меня зовут Вудбайн, – представился я. – Ласло Вудбайн. – Можно просто Лас.

– Приятно познакомиться, Час.

– Э-э… Лас. Меня зовут Лас.

– О, прошу меня извинить. – Леди склонила голову набок и ударила себя кулаком в правое ухо. – Кусок морковки застрял у меня в левом ухе, – объяснила она. – Вы знаете, как это бывает, когда уплетаешь за обе щеки. Голова оказывается чуть ли не в салатнице.

Я согласился. (Еще как!)

– Я всегда говорю: не упускай возможность нажраться до отвала. – Леди щербато улыбнулась.

– Абсолютно с вами согласен.

– Еще бы.

Обслужив даму, Фанджо повернулся ко мне.

– Еще стаканчик, сэр? – поинтересовался он.

– Хочу взглянуть на саквояж, – сказал я.

– Да, да, конечно… Куда же я его подевал? Пока он искал, я соображал, как разговорить даму.

И посмотреть, к чему это приведет. Ослепить ее своим остроумием. Сделать ее мягкой, как пластилин. Завладеть всеми ее струнами.

– Вы не похожи на толстушку, – сказал я.

– Льстец, – парировала она, закатив мне такую пощечину, что вылетело несколько пломб. – Я вижу тебя насквозь!

Я улыбнулся, вложив в улыбку все свое обаяние.

– Я не мог видеть вас в каком-нибудь фильме?

– Может быть. – Она залпом осушила стакан и вытерла подбородок.

– Точно, видел, – сказал я. – Сейчас вспомню имя.

Леди повернулась в профиль и показала на свой нос.

– Есть, – сказал я. – Вы – Джабба Хатт. Леди врезала мне со всего размаху.

– Казанова, – хихикнула она. – Роковой мужчина.

Я подвигал челюстью. Вроде не сломана.

– У вас хорошо поставлен удар, – сказал я тоном человека, знающего толк в таких вещах. – А как вам вот этот?

И я пнул ее в живот.

Леди согнулась пополам, но быстро выпрямилась.

– Вы очень любезны с дамами, – сказала она и ударила меня головой в лицо.

Я упал, больно ударившись шеей. Однако я знал, что победа будет за мной. Я вскочил на ноги и обрушил на леди табуретку.

– Как думаете, чья возьмет?

– Моя, – сказала леди и выхватила нож.

– Не хотел прерывать воркование двух голубков, – сказал Фанджо, – но я нашел саквояж.

Ногой я выбил у леди нож и ударом по голове поверг ее ниц.

– Сейчас вернусь, дорогая. Фанджо водрузил саквояж на стойку.

– Ну, что скажешь? – поинтересовался он. Я окинул саквояж профессиональным взглядом.

– Боже мой. Думаю, это тот самый. Саквояж был около двадцати дюймов высотой, имел форму саквояжа, был покрыт черепами и отлит из гипса. Мамаша Билли сказала, что я его сразу узнаю, как только увижу. И вот пожалуйста.

Я даже не знал, что сказать. Я искал этот саквояж долгие десять лет. Объездил все от Брэмфилда до Брентфорда. Где только не был. Пересек нехоженые пустыни, бороздил заснеженную тундру, колесил по дорогам и лазил в горы, истоптал не одну пару обуви, побывал во всех частях света, поднимался в воздух и спускался в пропасти…

– Заткнись, – сказал Фанджо.

– Я потерял дар речи, – сказал я.

– Шутишь?

– Я потерял дар речи. У меня нет слов. Свело челюсти. Я онемел. Проглотил язык. Храню молчание…

– Весь секрет в том, шеф, – сказал Барри, – чтобы вовремя остановиться.

– Ты прав, Барри. Но дело наконец-то сделано. Решено. Обстряпано. В шляпе.

– Да, да, шеф.

– Я преодолел все препятствия, смог противостоять течению, укротил бурю, вернулся домой невредимым…

– И проворонил саквояж, болван!

Я повернулся в некотором замешательстве. В дверях черного хода с пистолетом в руке стоял Дэнни.

– Дэнни, какой сюрприз! А я думал, мы распрощались в том переулке.

– Медленно двигай саквояж вдоль стойки. Медленно! И без резких движений.

– Зачем он тебе, Дэнни? – поинтересовался я, тем не менее подчиняясь приказу.

– Я знаю правду и знаю, что нужно с ним делать. – Дэнни протянул руку за саквояжем.

– Не трогай его, парень.

Я оглянулся. В руке у Фанджо был кольт, который он, очевидно, достал из-под стойки. Кольт был направлен на Дэнни.

– Опусти пистолет, парень. Дэнни опустил пистолет.

– Неплохо, – сказал я.

– Но не отлично!

Я снова оглянулся. Леди уже была на ногах. В руке у нее был «дерринджер», направленный на Фанджо.

– Бросай оружие, – сказала она. – Саквояж отправится со мной.

Фанджо положил пистолет на стойку.

– Неплохо, леди, – сказал я. – Но погодите. Саквояж отправится с вами? Как же так?

– Только я знаю настоящую правду, – сказала леди.

– Я бы мог сказать то же самое про себя, – заявил Фанджо, – но вы не предоставили мне такой возможности.

– Только я знаю настоящую правду, – раздался чей-то голос.

Я оглянулся в третий раз.

У главного входа стоял какой-то человек. Хорошо одетый, в модном галстуке, в начищенных ботинках. Но с его головой было что-то неладное. Слишком маленькая. Величиной примерно с апельсин.

– Бросьте «дерринджер», – приказал даме человек.

Та бросила пистолет.

– Брось свой! – крикнул Дэнни, снова завладевший оружием.

– Бросай свой! – крикнул Фанджо, поступивший так же.

– А ты свой! – крикнула леди, не отстававшая от остальных.

Я стоял прямо в середине. Классическая патовая ситуация из мексиканских фильмов. Фанджо целился в Дэнни. Дэнни целился в Апельсиновую голову. Апельсиновая голова целилась в леди. А леди целилась в Фанджо.

Но поскольку никто не целился в меня, я подхватил саквояж и был таков.

Миллс на колесах

 
Мистер Миллс, двадцати трех лет,
Бросил: «Завидуй!» – а я ему вслед
Глядел, когда мчался он так, что дым из ушей.
Что ж, миленько и даже радует глаз,
Вот только все это я видел не раз,
А сам я предпочитаю дрессированных мышей.
 
 
Дрессированных, Плиссированных,
Дрессированных крыс и мышей,
Так и эдак Дрессированных.
 
 
Мистер Миллс, двадцати трех лет,
Регулировщиком был одет
И водителям на перекрестке давал окорот.
Что ж, миленько и даже радует глаз,
Вот только все это я видел не раз,
А мне почему-то милее дрессированный крот.
Дрессированный,
Плиссированный,
Дрессированные крысы и мыши,
В хвост и в гриву
Дрессированные.
 
 
Мистер Миллс, двадцати трех лет,
Знаменитостью стал в обед
И трижды подряд сезон открывал потом.
Что ж, миленько и даже радует глаз,
Вот только все это я видел не раз
И лично я выбираю Жана Кокто.
 
 
Вот незадача – меня сдали в художественную школу.
Чего вы еще ожидали?
 

8

Информация полагает быть свободной.

Киберпанковская максима

На вокзал Билли взял с собой два чемодана. В одном была его одежда, в другом – его бабушка. Было утро среды, а по средам мамаша Билли всегда завтракала на высоком дереве в дальнем конце сада. Поэтому Билли вышел через переднюю дверь.

Телефонный разговор в предшествующий вечер Билли не понравился. Представитель компании «Не-крософт» говорил неконкретно и уклончиво. Он не ответил на вопросы Билли так, как тот хотел, за бабушку предложил пятьдесят фунтов, попросил не задавать «больше никаких вопросов», а когда Билли все-таки задал, положил трубку. Билли перезвонил, но на том конце больше никто не отвечал.

Тогда Билли направился в Брентфорд.

Что ж, он возьмет кабинеты «Некрософт» приступом.

Впрочем, приступ будет легким, больше похожим на дождик, на бриз, который мягко опустит Билли на его рабочее место в компании. Как только управляющие «Некрософт» познакомятся с Билли, они немедленно будут поражены его чрезвычайной полезностью. Билли – то, что им нужно. Идеальный вариант. Хотя выглядит он как обычный человек.

Но он знал, что отличается.

И как отличается!

Билли сел на лондонский почтовый поезд на вокзале в Брэмфилде. Точного адреса «Некрософт» у него не было – на пакете значилось лишь «Брентфорд. Мидлсекс» – а не очень любезный парень, с которым Билли разговаривал по телефону, отказался его дать. Впрочем, для Билли подобное обстоятельство проблемой не являлось.

Оказавшись в пустом вагоне, Билли положил чемодан с бабушкой на багажную полку, а другой раскрыл у себя на коленях. Из него он вытащил посылку в яркой обертке, на которой стоял простой адрес: «Некрософт Индастриз. Брентфорд. Мидлсекс», затем закрыл и положил на соседнюю багажную полку. Пройдя по поезду в служебный вагон, Билли улучил минутку, когда никто не смотрел в его сторону, и сунул посылку в мешок с пометкой «Брентфорд».

После этого Билли отправился в вагон-ресторан и выпил чашку чая.

Сегодня для многих путешественников въезд в Брентфорд – особенно если это происходит с ними впервые – является незабываемым событием. Небо здесь кажется более голубым, трава – более зеленой, деревья – более высокими, а река – более речной. А посмотришь по сторонам, увидишь неброский лондонский кирпич, серые шиферные крыши, терракотовые дымоходы. Увидишь женщин красивых ликом, счастливых детей, напевающих песенки, торговцев, ведущих свою торговлю. Где-то запахнет жимолостью, послышится лай собаки, повеет…

Билли сдал чемоданы в камеру хранения и встал на углу улицы, покуривая сигарету и сжимая в руке штуковину из белой пластмассы.

Вскоре за почтой приехал автофургон. Билли проследил за ним два квартала до почтового отделения. Выждал снаружи, выкурив еще две сигареты, и последовал за наконец-то появившимся из дверей почтальоном, катившим рядом велосипед.

На переднем багажнике велосипеда Билли увидел несколько завернутых в коричневую бумагу посылок, а среди них – одну в яркой обертке.

Приклеился к ней взглядом.

Почтальон уселся на велосипед. Какой-то он низкорослый. Настоящий карлик. Неужели валлиец?

Коротышка-почтальон делал свое дело весьма неторопливо. Он едва вращал педали, глазел по сторонам, заглядывался на витрины магазинов и рвал цветы в парке. Он срезал-таки путь через чьи-то огороды, но лишь для того, чтобы утащить несколько кочанов с грядки. Было почти три часа пополудни, когда он остановил велосипед у заколоченного досками магазина и достал посылку Билли.

Билли бросился к почтальону. Протиснулся между ним и дверью магазина.

– Что-нибудь для «Некрософт»? – спросил он. – Давайте передам. Я как раз иду внутрь.

Коротышка почтальон взглянул на Билли снизу вверх.

– Вы должны заплатить три шиллинга.

– Черта с два я должен, – парировал Билли. Уж чего-чего, а марок он налепил достаточно.

– А откуда вы знаете?

Билли улыбнулся. Действительно, откуда ему знать?

– Три шиллинга, говоришь? – Билли выудил из кармана мелочь и сунул почтальону.

– Всего хорошего, – молвил тот, передавая Билли посылку.

Билли посмотрел вслед неторопливо удаляющемуся почтальону. Затем повернулся и внимательно осмотрел заколоченный фасад магазина. Совсем не то, что он ожидал увидеть. Ничуть не похоже на солидное корпоративное здание, обвешанное зеркалами и уставленное модной мебелью. С чего это «Некро-софт Индастриз», развивающаяся «на основе передовой компьютерной технологии», ютится в эдакой развалине.

Билли толкнул дверь. Та заскрипела на несмазанных петлях. Билли сунул голову внутрь и понюхал. Воздух затхлый. Билли ступил внутрь. Очевидно, когда-то здесь торговали мануфактурой. Сохранилось все оборудование, правда, на нем висела паутина и лежал толстый слой пыли. Тусклый свет, проникавший сквозь давно немытые окна, выхватывал из мрака манекен в виде посаженного на палку торса и несколько покрытых плесенью мотков шерсти, похожих на сморщенные головы… Не вдохновляет.

Билли опустил взгляд на пол. Множество следов вели от входа…

Куда?

К лестнице в глубине магазина. Билли пересек пространство, отделявшее его от лестницы, и ощупью поднялся наверх.

Какая-то дверь. Толчок – и она открылась.

– Входите, – раздался голос. – Вы опоздали.

Билли оказался в невзрачной, освещенной единственной лампочкой комнатушке со столом и двумя стульями. За столом на одном из стульев сидел молодой человек с бледным лицом, глубоко посаженными глазами, щетиной на подбородке и в поношенном пиджаке.

– Садитесь, – сказал он. Билли сел.

– Ага, – молвил молодой человек. – А я уж хотел поинтересоваться, как вам это удалось, но вижу у вас в руках посылку. Разумный подход.

– Спасибо.

– И довольно изящный.

– Я старался.

– Не сомневаюсь.

– А это офис «Некрософт»? – спросил Билли. Молодой человек кивнул. С волос посыпалась перхоть.

– А вы надеялись увидеть что-то более презентабельное, не так ли?

– Не всегда можно судить о книжке по ее обложке, – осторожно заметил Билли.

– Можно, если ее написал Джонни Куинн, – откликнулся молодой человек. – Ну, давайте на вас глянем. Встаньте-ка.

Билли встал.

– Сядьте. Билли снова сел.

– Встаньте. Билли опять встал.

– Стойте так. Билли остался стоять.

– Впечатляет, не правда ли? – спросил молодой человек.

– Что именно?

– Что вы делаете то, что вам говорят.

– Вам виднее.

– Конечно. И я это докажу. Покажите-ка свой член.

– Что-что?

– Свой член. Покажите его. Хочу взглянуть. Билли медленно расстегнул и спустил брюки.

– Мой больше, – сказал молодой человек. – Теперь надевайте штаны и садитесь.

Билли сконфуженно подчинился.

– Хотите знать, как это получается? Почему вы делаете то, что я приказываю?

Билли кивнул.

– Достаньте ту штуковину из белой пластмассы.

Билли вынул ее из кармана. – Положите на стол. Билли попытался, но не смог.

– Не можете с нею разлучиться? То-то. Никто не может.

– Не понимаю.

– Разумеется. Но я объясню. Пластмассовая штуковина содержит особое вызывающее привыкание химическое вещество. Вы начинаете от него зависеть.

– Таких веществ не бывает.

– Еще как бывает. Это вещество из Амазонии. Его обнаружил Джонни Куинн.

– А кто этот Джонни Куинн?

– Вы никогда о нем не слышали?

– Никогда.

– Это все потому, что вы отличаетесь от других. Как и я. Я тоже отличаюсь от других. Уже через несколько лет все будет не так, как сегодня. Дайте только срок, чтобы такие люди, как мы с вами, пополнили наши ряды. Мы – авангард нового движения.

– Авангард?

– Вот именно. Мир полон ненасытных ублюдков, готовых продать своих бабушек с потрохами. Нам они не нужны. Нет, конечно, нужны, но не такие. Сейчас мы ищем ненасытных ублюдков, отличающихся от других. Особенных. Способных проявить инициативу и найти путь к нам.

– Особой инициативы не потребовалось, – заметил Билли. – Все вышло само собой.

– Не скромничайте.

– Ладно, – сказал Билли, – не буду.

– Конечно, не будете. Особенно если вам скажу я. И вообще, вы будете выполнять все, что я вам скажу. Я могу заставить вас сделать все что угодно, просто попросив. Так что для своей же пользы будьте со мной повежливее.

Билли задумчиво кивнул.

– А у вас у самого есть такая нашпигованная пластмассовая штуковина? – спросил он.

– Разумеется.

– Покажите, пожалуйста.

Молодой человек вынул из кармана пластмассовый предмет.

– Я вам ее не дам, – сказал он. – Можете не просить. Зря потратите время.

– У меня и в мыслях не было. Но ваша определенно больше моей.

– Как и мой член, – сказал молодой человек.

– Вот и я говорю, – сказал Билли. – Но моя зато весит больше.

– Ерунда.

– Уверяю. Вот проверьте. – Билли протянул руку с пластмассовой штуковиной. – Возьмите и сравните. Убедитесь, что я прав.

– Ладно, приятель. – Молодой человек наклонился через стол и взял у Билли пластмассовую штуковину.

Билли вдруг охватило чувство огромной утраты. Ему показалось, что его лишили самой драгоценной вещи, которой он когда-либо владел. Он закусил губу и ухватился за край стола. На лбу выступил пот, стало трудно дышать.

– Забирай обратно, – сказал молодой человек. – Твоя весит столько же.

– Нет, – выдавил Билли сквозь стиснутые зубы. – Оставьте себе.

– Премного благодарен. – Молодой человек осклабился и сунул сокровище Билли в карман брюк.

Билли сделал несколько энергичных вдохов и тоже осклабился.

– А теперь, – медленно проговорил он, – покажи мне свой член.

Неделю спустя тело молодого человека выудили из канала. Следователь установил, что он стал жертвой сексуального насилия. Но причина смерти была другой. Смерть наступила в результате асфиксии. Кто-то засунул в дыхательное горло молодого человека небольшой предмет из белой пластмассы.