Текст книги "Остров сокровищ(сборник)"

Поиски сокровищ.

Голос в лесу

Отчасти вследствие расслабляющего влияния этого ужаса, отчасти же для того, чтобы дать отдохнуть Сильверу и больным пиратам, на вершине плоскогорья весь отряд сделал привал.

Плоскогорье было слегка наклонено к западу, и потому с того места, где мы сидели, открывался вид в обе стороны. Впереди за вершинами деревьев мы видели Лесистый мыс, окаймленный пеной прибоя. Позади видны были не только пролив и остров Скелета, но также – за косой и восточной равниной – простор открытого моря. Прямо над нами возвышалась Подзорная Труба, то заросшая редким сосняком, то зияющая глубокими пропастями.

Тишина нарушалась только отдаленным грохотом прибоя да жужжанием бесчисленных насекомых. Безлюдье. На море ни единого паруса. Чувство одиночества еще усиливалось широтой окрестных пространств.

Сильвер во время отдыха делал какие-то вычисления по компасу.

– Здесь три высоких дерева,– сказал он,– и все они расположены по прямой линии от острова Скелета. Склон Подзорной Трубы, я думаю,– вот эта впадина. Теперь и ребенок нашел бы сокровища. По-моему, неплохо было бы раньше закусить.

– Мне что-то не хочется,– проворчал Морган.– Я как вспомнил о Флинте, у меня сразу отбило аппетит.

– Да, сын мой, счастье твое, что он умер,– сказал Сильвер.

– И рожа у него была как у дьявола!– воскликнул третий пират, содрогаясь.– Вся синяя-синяя!

– Это от рома,– добавил Мерри.– Синяя! Еще бы не синяя! От рома посинеешь, это верно.

Вид скелета и воспоминание о Флинте так подействовали на этих людей, что они стали разговаривать все тише и тише и дошли наконец до еле слышного шепота, почти не нарушавшего лесной тишины. И вдруг из ближайшей рощи чей-то тонкий, высокий, чуть надтреснутый голос затянул хорошо знакомую песню:

Пятнадцать человек на сундук мертвеца.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Смертельный ужас охватил пиратов. У всех шестерых лица сделались сразу зелеными. Одни вскочили на ноги, двое судорожно схватились друг за друга. Морган всем телом припал к земле.

– Это Флинт! – воскликнул Мерри.

Песня оборвалась так же резко, как началась, будто на середине ноты певцу сразу зажали рот. День был солнечный и ясный, голос поющего – живой и приятный, и я не мог понять испуга своих спутников.

– Полно вам! – сказал Сильвер, еле шевеля серыми, как пепел, губами.– Этак ничего у нас не выйдет. Делай крутой поворот, ребята. Конечно, все это очень чудно, и я не знаю, кто это там куролесит, но уверен, что это не покойник, а живой человек.

Пока он говорил, к нему вернулось мужество, и лицо его чуть-чуть порозовело. Остальные тоже под влиянием его слов ободрились и как будто пришли в себя. И вдруг вдали опять раздался тот же голос. Но теперь он не пел, а кричал словно откуда-то издали, и его крик тихо пронесся невнятным эхом по расселинам Подзорной Трубы.

– Дарби Макгроу! – завывал он.– Дарби Макгроу!

Так он повторял без конца, затем выкрикнул непристойную ругань и снова завыл:

– Дарби, подай мне рому!

Разбойники приросли к земле, и глаза их чуть не вылезли на лоб. Голос давно уже замер, а они все еще стояли как вкопанные и молча глядели вперед.

– Дело ясное,– молвил один.– Надо удирать.

– Это были его последние слова! – простонал Морган.– Последние слова перед смертью.

Дик достал свою библию и начал усердно молиться. Прежде чем уйти в море и стать бандитом, он воспитывался в набожной семье.

Один Сильвер не сдался. Зубы его стучали от страха, но он и слышать не хотел об отступлении.

– На этом острове никто даже и не слышал о Дарби,—бормотал он растерянно.– Никто, кроме нас…– Потом взял себя в руки и крикнул: – Послушайте! Я пришел сюда, чтобы вырыть клад, и никто – ни человек, ни дьявол – не остановит меня. Я не боялся Флинта, когда он был живой, и, черт его возьми, не испугаюсь мертвого. В четверти мили от нас лежат семьсот тысяч фунтов стерлингов. Неужели хоть один джентльмен удачи способен повернуться кормой к такой куче денег из-за какого-то синерожего пьяницы, да к тому же еще и дохлого?

Но его слова не вернули разбойникам мужества. Напротив, непочтительное отношение к призраку только усилило их панический ужас.

– Молчи, Джон! – сказал Мерри.– Не оскорбляй привидение!

Остальные были до такой степени скованы страхом, что не могли произнести ни слова. У них даже не хватало смелости разбежаться в разные стороны. Страх заставлял их тесниться друг к другу, поближе к Сильверу, потому что он был храбрее их всех. А ему уже удалось до известной степени освободиться от страха.

– По-вашему, это– привидение? Может быть, и так,– сказал он.– Но меня смущает одно. Мы все явственно слышали эхо. А скажите, видал ли кто-нибудь, чтобы у привидений была тень? Если нет тени, значит, нет и эха. Иначе быть не может.

Такие доводы показались мне слабыми. Но вы никогда не можете заранее сказать, что подействует на суеверных людей.

К моему удивлению, Джордж Мерри почувствовал большое облегчение.

– Это верно,– сказал он.– Ну и башка же у тебя на плечах, Джон! Все в порядке, дорогие друзья! Вы просто взяли неправильный курс. Конечно, голос был вроде как у Флинта. И все же он был похож на другой… Скорее, это голос…

– Клянусь дьяволом, это голос Бена Ганна! – проревел Сильвер.

– Правильно! – воскликнул Морган, приподнимаясь на колени.– Это был голос Бена Ганна!

– А велика ли разница?– спросил Дик.– Бен Ганн– покойник, и Флинт – покойник.

Но матросы постарше презрительно отнеслись к его замечанию.

– Плевать на Бена Ганна! – крикнул Мерри.– Живой он или мертвый, не все ли равно?

Странно было видеть, как быстро пришли эти люди в себя и как быстро на их лицах опять заиграл румянец. Через несколько минут они как ни в чем не бывало болтали друг с другом и только прислушивались, не раздастся ли опять странный голос. Но все было тихо. И, взвалив на плечо инструменты, они двинулись дальше. Впереди шел Мерри, держа в руке компас Джона, чтобы все время быть на одной линии с островом Скелета. Он сказал правду: жив ли Бен Ганн или мертв, его не боялся никто.

Один только Дик по-прежнему держал в руках свою библию, испуганно озираясь по сторонам. Но ему уже никто не сочувствовал. Сильвер даже издевался над его суеверием:

– Я говорил тебе, что ты испортил свою библию. Неужели ты думаешь, что привидение испугается библии, на которой нельзя даже присягнуть? Как же! Держи карман! – И, приостановившись на миг, он щелкнул пальцами перед самым носом Дика.

Но Дика уже нельзя было успокоить словами. Скоро мне стало ясно, что он серьезно болен. От жары, утомления и страха лихорадка, предсказанная доктором Ливси, начала быстро усиливаться.

На вершине было мало деревьев, и идти стало значительно легче. Теперь мы спускались вниз, потому что, как я уже говорил, плоскогорье имело некоторый наклон к западу. Сосны – большие и маленькие – были отделены друг от друга широким пространством. И даже среди зарослей мускатного ореха и азалий то и дело попадались просторные, выжженные солнечным зноем поляны. Идя на северо-запад, мы приближались к склону Подзорной Трубы. Внизу под нами был виден широкий западный залив, где так недавно меня кидало и кружило в челноке.

Первое высокое дерево, к которому мы подошли, после проверки по компасу оказалось неподходящим. То же случилось и со вторым. Третье поднималось над зарослями почти на двести футов. Это был великан растительного мира с красным стволом в несколько обхватов толщиной. Под его тенью мог бы маршировать целый взвод. С моря эта сосна, безусловно, была видна издалека и с восточной стороны острова, и с западной, и ее можно было отметить на карте как мореходный знак.

Однако спутников моих занимали не размеры сосны – они были охвачены волнующим сознанием, что под ее широкой сенью зарыты семьсот тысяч фунтов стерлингов. При мысли о деньгах все их страхи исчезли. Вспыхнули глаза, шаги стали торопливее, тверже.

Они думали только об одном– о богатстве, ожидающем их, о беспечной, роскошной, расточительной жизни, которую принесет им богатство.

Сильвер, подпрыгивая, ковылял на своем костыле. Ноздри его раздувались. Он ругался как сумасшедший, когда мухи садились на его разгоряченное, потное лицо. Он яростно дергал за веревку, поглядывая на меня со смертельной ненавистью. Он больше уже не старался скрывать свои мысли. Я мог читать их, как в книге.Оказавшись наконец в двух шагах от желанного золота, он обо всем позабыл– и о своих обещаниях, и о предостережениях доктора. Он, конечно, надеялся захватить сокровища, потом ночью найти «Испаньолу», перерезать всех нас и отплыть в океан, как замышлял вначале.

Потрясенный этими тревожными мыслями, я с трудом поспевал за пиратами и часто спотыкался о камни. Тогда Сильвер дергал за веревку, бросая на меня кровожадные взоры. Дик плелся позади, бормоча молитвы и ругательства. Лихорадка его усиливалась. От этого я чувствовал себя еще более несчастным. Вдобавок перед моими глазами невольно вставала трагедия, когда-то разыгравшаяся в этих местах. Мне мерещился разбойник с посиневшим лицом, который умер в Саванне, горланя песню и требуя рома. Здесь собственноручно он убил шестерых. Эта тихая роща оглашалась когда-то предсмертными криками. Мне чудилось, что я и сейчас слышу стоны и вопли несчастных.

Мы вышли из зарослей.

– За мною, приятели! – крикнул Мерри.

И те, что шли впереди, кинулись бежать.

Внезапно, не пробежав и десяти ярдов, они остановились. Поднялся громкий ропот. Сильвер скакал на своей деревяшке как бешеный. Через мгновение мы оба тоже внезапно остановились.

Перед нами была большая яма, вырытая, очевидно, давно, так как края у нее уже обвалились, а на дне росла трава. В ней мы увидели рукоятку заступа и несколько досок от ящиков. На одной из досок каленым железом была выжжена надпись: «Морж» – название судна, принадлежавшего Флинту.

Все было ясно. Кто-то раньше нас уже нашел и похитил сокровища – семьсот тысяч фунтов стерлингов исчезли.

ГЛАВА XXXIII

Падение главаря

Кажется, с тех пор как стоит мир, не было такого внезапного крушения великих надежд. Все шестеро стояли как пораженные громом. Сильвер первый пришел в себя. Всей душой стремился он к этим деньгам. Теперь он на мгновение окаменел, но лишь на мгновение. Он не потерял головы, овладел собой и успел изменить план своих будущих действий, прежде чем прочие поняли, какая беда их постигла.

– Джим,– прошептал он,– вот возьми и будь наготове.– И сунул мне в руку двуствольный пистолет.

В то же время он начал потихоньку двигаться к северу, так что яма очутилась между нами обоими и пятью разбойниками. Потом Сильвер посмотрел на меня и кивнул, словно говоря: «Положение нелегкое»,– и я был вполне с ним согласен. Теперь взгляд его снова стал ласков. Меня возмутило такое двуличие. Я не удержался и прошептал:

– Стало быть, вы снова изменили своим.

Но он ничего не успел мне ответить. Разбойники, крича и ругаясь, прыгали в яму и разгребали ее руками, разбрасывая доски в разные стороны. Морган нашел золотую монету. Он поднял ее, изрыгая потоки брани. Монета была в две гинеи. Несколько мгновений переходила она из рук в руки.

– Две гинеи!– заревел Мерри, протягивая монету Сильверу.– Это, что ли, твои семьсот тысяч? Ты, кажется, любитель заключать договоры? По-твоему, тебе все всегда удается, дубина ты стоеросовая?

– Копайте, копайте, ребята,– сказал Сильвер с холодной насмешкой.– Авось выкопаете два-три земляных каштана.

– Два-три каштана! – в бешенстве взвизгнул Мерри.– Ребята, вы слышали, что он сказал? Говорю вам: он знал все заранее! Гляньте ему в лицо, там это ясно написано.

– Эх, Мерри! – заметил Сильвер.– Ты, кажется, снова намерен пролезть в капитаны? Ты, я вижу, напористый малый.

На этот раз решительно все были на стороне Мерри. Разбойники стали вылезать из ямы, с бешенством глядя на нас. Впрочем, на наше счастье, все они очутились на противоположной стороне.

Так стояли мы, двое против пятерых, и нас разделяла яма. Ни одна из сторон не решалась нанести первый удар. Сильвер стоял неподвижно. Хладнокровный и спокойный,он наблюдал за врагами, опираясь на свой костыль. Он действительно был смелый человек.

Наконец Мерри решил воодушевить своих сторонников речью.

– Друзья,– сказал он,– смотрите-ка, их всего только двое: один– старый калека, который привел нас сюда на погибель, другой– щенок, у которого я давно уже хочу вырезать сердце. Так вот, ребята…

Он поднял руку и возвысил голос, готовясь вести свой отряд в наступление. И вдруг—пафф, пафф, пафф!– в чаще грянули три мушкетных выстрела. Мерри свалился головой вниз прямо в яму. Пират с повязкой на лбу завертелся юлой и рухнул на бок. Трое остальных пустились в бегство.

В это же мгновение Долговязый Джон выстрелил из обоих стволов своего пистолета прямо в Мерри, который пытался выкарабкаться из ямы. Умирая, Мерри глянул своему убийце в лицо.

– Джордж,– сказал Сильвер,– теперь мы, я полагаю, в расчете.

В зарослях мускатного ореха мы увидели доктора, Грея и Бена Ганна. Мушкеты

у них дымились.

– Вперед! – крикнул доктор.– Торопись, ребята! Мы должны отрезать их от шлюпок.

И мы помчались вперед, пробираясь через кусты, порой доходившие нам до груди.

Сильвер из сил выбивался, чтобы не отстать от нас. Он так работал своим костылем, что, казалось, мускулы у него на груди вот-вот разорвутся на части. По словам доктора,и здоровый не выдержал бы подобной работы. Когда мы добежали до откоса, он отстал от нас на целых тридцать ярдов и совершенно выбился из сил.

– Доктор,– кричал он,– посмотрите! Торопиться нечего!

Действительно, спешить было некуда. Мы вышли на открытую поляну и увидели, что три уцелевших разбойника бегут в сторону холма Бизань-Мачта. Таким образом, мы уже находились между беглецами и лодками и могли спокойно передохнуть. Долговязый Джон, вытирая пот с лица, медленно подошел к нам.

– Благодарю вас от всего сердца, доктор,– сказал он.– Вы поспели как раз вовремя, чтобы спасти нас обоих… А, так это ты, Бен Ганн?– прибавил он.– Ничего себе, хорош молодчик!

– Да, я Бен Ганн,– смущенно ответил бывший пират, извиваясь перед Сильвером, как угорь.– Как вы поживаете, мистер Сильвер? – спросил он после долгого молчания.– Кажется, неплохо?

– Бен, Бен,– пробормотал Сильвер,– подумать только, какую шутку сыграл ты со мной!

Доктор послал Грея за киркой, брошенной в бегстве разбойниками. Пока мы неторопливо спускались по откосу к нашим шлюпкам, доктор в нескольких словах рассказал, что случилось за последние дни. Сильвер жадно вслушивался в каждое слово. Полупомешанный пустынник Бен Ганн был главным героем рассказа.

По словам доктора, во время своих долгих одиноких скитаний по острову Бен отыскал и скелет и сокровища. Это он обобрал скелет и выкопал из земли деньги, это его рукоятку от заступа видели мы на дне ямы. На своих плечах перенес он все золото из-под высокой сосны в пещеру двуглавой горы в северо-восточной части острова. Эта тяжкая работа, требовавшая многодневной ходьбы, была окончена всего лишь за два месяца до прибытия «Испаньолы».

Все это доктор выведал у него в день атаки на нашу крепость. Следующим утром, увидев, что корабль исчез, доктор пошел к Сильверу, отдал ему карту, которая теперь не имела уже никакого значения, и предоставил ему крепость со всеми припасами, так как пещера Бена Ганна была в изобилии снабжена соленой козлятиной, которую Бен Ганн заготовил своими руками. Благодаря, этому мои друзья получили возможность, не подвергаясь опасности, перебраться из крепости на двуглавую гору, подальше от малярийных болот, и там охранять сокровища.

– Конечно, милый Джим,– прибавил доктор,– твоя участь очень огорчала меня, но прежде всего я должен был подумать о тех, кто добросовестно исполнял свой долг. В конце концов, ты сам виноват, что тебя не было с нами.

Но в то утро, когда он увидел меня в плену у пиратов, он понял, что, узнав об исчезновении сокровищ, они выместят свою злобу на мне. Поэтому он оставил сквайра охранять капитана, захватил с собой Грея и Бена Ганна и направился наперерез через остров, прямо к большой сосне. Увидев дорогой, что наш отряд его опередил, он послал Бена Ганна вперед, так как у Бена были очень быстрые ноги. Тот решил тотчас же воспользоваться суеверием своих бывших товарищей и нагнал на них страху, а заодно и задержал их. Грей и доктор подоспели и спрятались невдалеке от сосны, прежде чем прибыли искатели клада.

– Как хорошо,– сказал Сильвер,– что со мной был Хокинс! Не будь его, вы бы, доктор, и бровью не повели, если бы меня изрубили в куски.

– Еще бы! – ответил доктор Ливси со смехом.

Тем временем мы подошли к нашим шлюпкам. Одну из них доктор сейчас же разбил киркой, а в другой поместились мы все и поплыли вокруг острова к Северной бухте.

Нам пришлось проплыть не то восемь, не то девять миль. Сильвер, несмотря на смертельную усталость, сел за весла и греб наравне с нами. Мы вышли из пролива и оказались в открытом море. На море был штиль. Мы обогнули юго-восточный выступ острова, тот самый, который четыре дня назад огибала «Испаньола».

Проплывая мимо двуглавой горы, мы увидели темный вход в пещеру Бена Ганна и около него человека, который стоял, опершись на мушкет. Это был сквайр. Мы помахали ему платками и трижды прокричали «ура», причем Сильвер кричал громче всех.

Пройдя еще три мили, мы вошли в Северную бухту и увидели «Испаньолу». Она носилась по воде без руля и ветрил. Прилив поднял ее с мели. Если бы в тот день был ветер или если бы в Северной бухте было такое же сильное течение, как в Южной, мы могли бы лишиться ее навсегда. В лучшем случае, ее выбросило бы далеко на берег. Но к счастью, корабль был цел, если не считать порванного грота. Мы бросили в воду на глубину в полторы сажени запасной якорь. Потом на шлюпке отправились в Пьяную бухту – ближайший к сокровищнице Бена Ганна пункт. Там мы высадились, а Грея послали на «Испаньолу», чтобы он стерег корабль в течение ночи.

По отлогому склону поднялись мы к пещере. Наверху встретил нас сквайр.

Со мной он обошелся очень ласково. О моем бегстве не сказал ни одного слова: не хвалил меня и не ругал. Но когда Сильвер учтиво отдал ему честь, он покраснел от гнева.

– Джон Сильвер,– сказал он,– вы гнусный негодяй и обманщик! Чудовищный обманщик, сэр! Меня уговорили не преследовать вас, и я обещал, что не буду. Но мертвецы, сэр, висят у вас на шее, как мельничные жернова…

– Сердечно вам благодарен, сэр,– ответил Долговязый Джон, снова отдавая ему честь.

– Не смейте меня благодарить!– крикнул сквайр.– Из-за вас я нарушаю свой долг! Отойдите прочь от меня!

Мы вошли в пещеру. Она была просторна и полна свежего воздуха. Из-под земли пробивался источник чистейшей воды и втекал в небольшое озерко, окаймленное густыми папоротниками. Пол был песчаный. Перед пылающим костром лежал капитан Смоллетт. А в дальнем углу тускло сияла груда золотых монет и штабеля слитков. Это были сокровища Флинта– те самые, ради которых мы проделали такой длинный, утомительный путь, ради которых погибли семнадцать человек из экипажа «Испаньолы». А скольких человеческих жизней, скольких страданий и крови стоило собрать эти богатства! Сколько было потоплено славных судов, сколько замучено храбрых людей, которых заставляли с завязанными глазами идти по доске, перекинутой через борт! Какая пальба из орудий, сколько лжи и жестокости! На острове все еще находились тро – Сильвер, старый Морган и Бен,– которые некогда принимали участие во всех этих ужасных злодействах и теперь тщетно надеялись получить свою долю богатства.

– Войди, Джим,– сказал капитан.– Ты по-своему, может быть, и неплохой мальчуган, но даю тебе слово, что никогда больше я не возьму тебя в плавание, потому что ты из породы любимчиков… А, это ты, Джон Сильвер! Что привело тебя к нам?

– Вернулся к исполнению своих обязанностей, сэр,– ответил Сильвер.

– А! – сказал капитан.

И не прибавил ни звука.

Как славно я поужинал в тот вечер, окруженный всеми моими друзьями! Какой вкусной показалась мне соленая козлятина Бена, которую мы запивали старинным вином, захваченным с «Испаньолы»! Никогда еще не было людей веселее и счастливее нас. Сильвер сидел сзади всех, подальше от света, но ел вовсю, стремительно вскакивал, если нужно было что-нибудь подать, и смеялся нашим шуткам вместе с нами – словом, опять стал тем же ласковым, учтивым, услужливым коком, каким был во время нашего плавания.

ГЛАВА XXXIV

и последняя

На следующее утро мы рано принялись за работу. До берега была целая миля. Нужно было перетащить туда все наше золото и оттуда в шлюпке доставить его на борт «Испаньолы» – тяжелая работа для такой немногочисленной кучки людей. Три разбойника, все еще бродившие по острову, мало беспокоили нас. Достаточно было поставить одного часового на вершине холма, и мы могли не боятьоя внезапного нападения. Да кроме того, мы полагали, что у этих людей надолго пропала охота к воинственным стычкам.

Мы трудились не покладая рук. Грей и Бен Ганн отвозили золото в лодке на шхуну, а прочие доставляли его на берег. Больше двух слитков золота, связанных веревкой и перекинутых через плечо, взрослому человеку было не снести, да и то приходилось шагать медленно. Так как мне носить тяжести было не под силу, меня оставили в пещере и велели насыпать деньги в мешки из-под сухарей.

Как и в сундуке Билли Бонса, здесь находились монеты самой разнообразной чеканки, но, разумеется, их было гораздо больше. Мне очень нравилось сортировать их. Английские, французские, испанские, португальские монеты, гинеи и луидоры, дублоны и двойные гинеи, муадоры и цехины, монеты с изображением всех европейских королей за последние сто лет, странные восточные монеты, на которых изображен не то пучок веревок, не то клок паутины, круглые монеты, квадратные монеты, монеты с дыркой посередине, чтобы их можно было носить на шее,– в этой коллекции были собраны деньги всего мира. Их было больше, чем осенних листьев. От возни с ними у меня ныла спина и болели пальцы.

День шел за днем, а нашей работе не было видно конца. Каждый вечер груды сокровищ отправляли мы на корабль, но не меньшие груды оставались в пещере. И за все это время мы ни разу ничего не слыхали об уцелевших разбойниках.

Наконец– если не ошибаюсь, на третий вечер,– когда мы с доктором поднимались на холм, снизу, из непроглядной тьмы, ветер внезапно принес к нам не то крик, не то песню. Как следует расслышать нам ничего не удалось.

– Прости им боже, это разбойники,– сказал доктор.

– Все пьяны, сэр,– услышал я за спиной голос Сильвера.

Сильвер пользовался полной свободой и, несмотря на всю нашу холодность, снова начал держать себя с нами, как привилегированный и дружелюбный слуга. Он как бы не замечал всеобщего презрения к себе и каждому старался услужить, был со всеми неустанно вежлив. Но обращались все с ним, как с собакой. Только я и Бен Ганн относились к нему несколько лучше. Бен Ганн все еще боялся как огня прежнего своего квартирмейстера, а я был ему благодарен за свое спасение от смерти, хотя, конечно, имел причины думать о нем еще хуже, чем кто бы то ни был другой,– ведь я не мог позабыть, как он собирался предать меня вновь. Вот и сейчас доктор резко откликнулся на замечание Сильвера.

– А может быть, они больны и бредят…

– Правильно, сэр,– сказал Сильвер,– но нам с вами это вполне безразлично.

– Я полагаю, вы вряд ли претендуете на то, друг Сильвер, чтобы я считал вас сердечным, благородным человеком,– заметил насмешливо доктор,– и я знаю, что мои чувства покажутся вам несколько странными. Но если бы я был действительно уверен, что хоть один из них болен и в бреду,– а я не сомневаюсь, что по крайней мере одного из них треплет лихорадка,– я, даже рискуя своей жизнью, отправился бы к ним, чтобы оказать им врачебную помощь.

– Прошу прощения, сэр, вы сделали бы большую ошибку,– возразил Сильвер.– Потеряли бы свою драгоценную жизнь, только и всего. Я теперь на вашей стороне и душой и телом и не хотел бы, чтобы ваш отряд лишился такого человека, как вы. Я очень многим вам обязан. А эти люди ни за что не могли бы сдержать свое честное слово. Мало того, они никогда не поверили бы и вашему слову.

– Зато вы хорошо умеете держать свое слово,– сказал доктор.– В этом можно было убедиться недавно.

Больше о трех пиратах мы почти ничего не узнали. Только однажды до нашего слуха донесся отдаленный ружейный выстрел; мы решили, что они занялись охотой. Между нами состоялось совещание, и было постановлено не брать их с собой, а оставить на острове. Бен Ганн страшно обрадовался такому решению. Грей тоже его одобрил. Мы оставили им большой запас пороха и пуль, груду соленой козлятины, немного лекарств и других необходимых вещей, инструменты, одежду, запасной парус, несколько ярдов веревок и, по особому желанию доктора, изрядную порцию табака.