Текст книги "Библиотека мировой литературы для детей, т. 39"
Автор книги: Роберт Стивенсон
Соавторы: Томас Майн Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 53 страниц)
Глава XLV
Оборвавшийся след
Было ли это привидение? Ведь не могло же это быть человеком!
Такой вопрос задавали себе Эль-Койот и его охваченные ужасом товарищи. Об этом же спрашивал себя и перепуганный Фелим, пока у него совсем не помутилось в голове от неоднократного обращения к бутыли и он не забыл на время свои страхи.
О том же думали и сто других людей, которые видели всадника без головы, – те, кто ехал с майором.
Этот жуткий призрак появился перед их глазами в более ранний час и в месте, которое отстояло на пять миль дальше к востоку.
Он появился с запада, – солнце слепило им глаза: они различили только его силуэт и не увидели ничего, что делало его похожим на Мориса-мустангера.
Фелим смотрел на всадника без головы, стоя спиной к заходящему солнцу; ирландец заметил в нем большое сходство со своим хозяином, хотя и не был уверен, что это действительно он.
Четыре мексиканца, знавшие Мориса-мустангера по виду, взглянув на странного всадника при свете луны, пришли к тому же заключению.
Фелим и мексиканцы испытали дикий ужас, увидев всадника без головы.
Хотя участники поисков и не были так напуганы этим загадочным явлением, но и они не знали, как его объяснить.
До момента его исчезновения никто из них и не пытался искать объяснения, если не считать шутливого замечания техасского старожила.
– Что вы об этом думаете, господа? – спросил майор, обращаясь к своим спутникам. – Признаюсь, я совершенно озадачен.
– Проделка индейцев? – предположил кто-то. – Приманка, чтобы завлечь нас в засаду?
– Плохая приманка, сказал бы я, – заметил другой. – Меня, во всяком случае, такая приманка не привлечет.
– Я полагаю, что индейцы тут ни при чем, – сказал майор. – Что ты по этому поводу думаешь, Спенглер?
Следопыт только покачал головой.
– Может ли это быть переряженный индеец? – снова обратился к нему майор.
– Я знаю не больше вашего, майор, – ответил следопыт. – Наверно, что-нибудь в этом роде. Одно из двух: либо это человек, либо чучело.
– Конечно, это чучело, – отозвались несколько человек с заметным облегчением.
– Кто бы он ни был – человек, дьявол или чучело, – заявил член отряда, первым высказавший свое мнение, – я не вижу, почему бы нам не узнать, куда ведет его след, если, конечно, он оставляет следы.
– Мы скоро это узнаем, – ответил Спенглер. – След, по которому мы идем, ведет в ту сторону. Можно двигаться, майор?
– Конечно. Подобный пустяк не должен мешать нашим поискам. Вперед!
Всадники поскакали вперед, некоторые из них не без колебания. В отряде были люди, которые быстро повернули бы обратно, будь они предоставлены самим себе. К ним принадлежал и Колхаун. Когда он увидел всадника без головы, он оцепенел от страха; его глаза вдруг сделались словно стеклянные, губы побелели, нижняя челюсть отвисла, и он с трудом сдерживал дрожь.
Его искаженное страхом лицо, конечно, привлекло бы внимание, если бы не общее смятение. Но все, не отрывая глаз, смотрели на всадника без головы, пока странный призрак не исчез. Когда же отряд двинулся вперед, отставной капитан держался в задних рядах, и никто не обращал на него внимания.
Спенглер был прав: то место, где таинственный всадник простоял некоторое время, лежало как раз на пути отряда.
Но там не оказалось никаких следов, славно это действительно был призрак.
Впрочем, объяснялось это очень просто. В том месте, где лошадь повернула – и еще на много миль дальше, – поверхность земли была густо усыпана белой галькой. Охотники называли это место «меловой прерией». Кое-где камни были смещены и поцарапаны – по-видимому, подковой. Однако только глаз опытного следопыта мог различить эти следы.
Пропал и след, по которому они шли, – след подкованного мустанга; земля была сильно изрыта недавно побывавшим здесь диким табуном, и поэтому отыскать какой-то определенный след было невозможно.
Они могли бы отправиться дальше, в том направлении, куда поехал всадник без головы. Солнце, а позже вечерняя звезда указывали бы им путь. Но их интересовал всадник на подкованном мустанге, и полчаса гаснувшего дневного света были потеряны на тщетные поиски – след затерялся в меловой прерии.
Когда солнце село, Спенглер сказал, что больше ничего сделать нельзя.
Оставалось только вернуться к лесу и расположиться бивуаком на опушке.
Решено было возобновить поиски на рассвете.
Однако этого сделать не удалось – во всяком случае, в намеченное время. Помешало неожиданное обстоятельство.
Не успели они разбить лагерь, как появился курьер с депешей для майора. Бумага была из штаба в Сан-Антонио-де-Бехар от командующего округом. Она была послана в форт, а оттуда привезена сюда.
Майор отдал приказ седлать коней, и, прежде чем успел высохнуть пот на усталых лошадях, драгуны уже снова сидели на них.
Депеша извещала о появлении команчей в окрестностях Сан-Антонио, в пятидесяти милях к востоку от Леоны.
Теперь это уже не было пустыми разговорами. Набег начался поджогами и убийствами.
Майор получил распоряжение, не теряя времени, собрать отряд и прислать его в Сан-Антонио. Этим и объяснялся поспешный отъезд драгун.
Конечно, поиски следов могли бы продолжать плантаторы, но дружба и даже родительская любовь склоняются перед необходимостью: они отправились, захватив с собой лишь ружья, и теперь голод гнал их домой.
Отказываться от поисков никто не собирался. Они должны были возобновиться, лишь только участники сменят лошадей и запасутся провизией, и продолжаться, как все заявили, «пока несчастный юноша не будет найден».
Несколько человек остались со Спенглером, чтобы пройти по следу американской лошади, который, по мнению следопыта, должен был привести назад к Леоне. Остальные отправились в форт вместе с драгунами.
Прежде чем распрощаться с Пойндекстером и его друзьями, майор рассказал им о печальных открытиях, сделанных Спенглером. Сам он больше не мог принимать участия в поисках и считал, что те, кто будет их продолжать, должны знать об этом важном обстоятельстве.
Ему было неприятно вызывать подозрения против молодого ирландца, к которому он питал симпатию, но долг был превыше всего. И хотя майор не верил в виновность Мориса-мустангера – вернее, считал ее маловероятной, тем не менее он вынужден был признать, что против Мориса имеются серьезные улики.
Но плантатор и его друзья ни на минуту не усомнились в виновности мустангера. Теперь, когда стало очевидно, что индейцы здесь ни при чем, Морис Джеральд был во всеуслышание объявлен убийцей.
В том, что было совершено убийство, никто не сомневался. Рассказ Обердофера освещал начало трагедии. Лошадь Генри Пойндекстера с окровавленным седлом была свидетельством ее конца. Промежуточные звенья были без труда восстановлены отчасти на основании находок Спенглера, отчасти просто по догадкам.
Однако никто серьезно не задумался, что могло толкнуть мустангера на это преступление. Ссора с Колхауном казалась всем достаточной причиной. Очевидно, Джеральд перенес свою вражду к Колхауну на всю семью Пойндекстеров.
Это было нелогично, но люди, которые ищут преступника, редко рассуждают логично. Они думают только о том, чтобы наказать его. С этой мыслью участники поисков расстались; они должны были снова встретиться на следующее утро и отправиться по следам и, живыми или мертвыми, найти двух пропавших людей.
* * *
Те, кто остался со Спенглером, расположились лагерем на полянке, выбранной майором.
Их было всего человек десять. В более сильном отряде теперь не было нужды. Команчей в этих местах больше уже не ждали. Не предвиделось и других опасностей. С тем, что им было поручено, справились бы двое или трое.
Некоторые остались из любопытства, другие – просто за компанию. Это были по большей части молодые сыновья плантаторов; официальным главой этого отряда был Колхаун, но подразумевалось, что руководить поисками будет следопыт Спенглер.
Расставшись с товарищами, они не легли спать, а расположились у ярко пылающего костра.
Еды и вина было вдоволь – драгуны, возвращавшиеся в форт, оставили им свои запасы и полные фляги.
Однако, несмотря на это и на веселое потрескивание огня, настоящего оживления не было.
У всех на душе была тяжесть, мешавшая им наслаждаться удовольствием, выше которого, вероятно, нет ничего на земле.
Что перед ним тихие радости домашнего очага! Временами в просторах прерии я и сам тосковал о них. Но теперь, оглядываясь назад и беспристрастно сравнивая то и другое, я не могу не воскликнуть: «Верните мне костер и моих товарищей охотников, дайте мне еще раз посидеть с ними у потрескивающего огня – и я отдам вам все накопленное мною богатство и всю мою ненужную славу! Я буду счастлив отдать вам все это вместе с заботой и трудом, которые требуются, чтобы удержать их».
Мрачное настроение молодежи объяснить было легко: они всё еще не могли прийти в себя от ужаса, который внушил им всадник без головы.
Они ломали себе голову, пробуя объяснить случившееся, иногда даже подсмеивались над таинственным призраком, но никак не могли освободиться от гнетущего чувства, и ни одна догадка их не удовлетворяла. И Спенглер и Колхаун разделяли общее настроение.
Последний, казалось, был мрачнее всех. Он сидел, нахмурившись, в тени деревьев, поодаль от костра, и, с тех пор как уехали драгуны, не проронил ни слова. По-видимому, ему не хотелось присоединяться к тем, кто грелся у пылающего огня; он предпочитал уединение, как будто опасаясь любопытных взглядов.
Взгляд его по-прежнему блуждал, а лицо сохраняло след пережитого ужаса.
– Послушайте, Каш Колхаун! – закричал ему один из молодых людей, уже сильно опьяневший. – Идите-ка сюда, старина, и выпейте с нами. Мы все сочувствуем вашему горю и поможем вашей семье отомстить убийце. Но не нужно так поддаваться печали! Идите сюда и хлебните виски. Это будет вам очень полезно, уверяю вас!
То ли Колхауну понравилась причина, которой объясняли его уединение, то ли ему на самом деле вдруг захотелось побыть в компании, но он принял приглашение и, подойдя к костру, сел рядом с остальными. Однако, прежде чем сесть, он выпил глоток из протянутой ему фляги.
G этой минуты он изменился, как по волшебству. Его мрачное настроение рассеялось, он стал так весел, что вызвал даже удивление у окружающих. Такое поведение казалось неуместным для человека, у которого лишь утром, как предполагали, был убит двоюродный брат.
Придя как гость, он скоро стал вести себя как хозяин. После того как все фляги были осушены, капитан стал разливать вино из своих, запас которых казался неистощимым. Из его вместительных седельных сумок появлялась фляга за флягой, оставленные его многочисленными друзьями, уехавшими с майором.
Собравшиеся у костра молодые техасские повесы, воодушевленные примером своего предводителя, не отказались от его угощения; они болтали, пели, плясали и хохотали. Потом усталость взяла свое: они расположились на траве и заснули; некоторых из них, возможно, впервые в жизни мучили пьяные кошмары.
Отставной капитан улегся последним.
Лег он последним, но встал первым. Едва только окончился кутеж, едва только раздался храп его собутыльников, возвестивший, что они заснули, он поднялся и крадучись стал пробираться среди них.
Такой же осторожной поступью он прошел на край лагеря – туда, где была привязана к дереву его лошадь.
Отвязав поводья и бросив их на шею коня, он вскочил в седло и бесшумно уехал.
По его поведению не было заметно, что он пьян. Наоборот, он казался вполне трезвым и действовал, очевидно, по заранее намеченному плану.
Какому же?
Может быть, он отправился на розыски тела из любви к погибшему брату? Или хотел показать особое рвение, отправившись один?
Судя по срывавшимся у него фразам, можно было подумать, что им действительно руководили подобные намерения.
– Слава богу, светит луна, и в моем распоряжении добрых шесть часов. Пока эти юнцы проспятся, хватит времени обыскать каждый уголок зарослей на две мили в окружности; и если только труп там, я обязательно найду его. Но что же это могло означать? Если бы это видел только я, то подумал бы, что сошел с ума. Но ведь все видели, все до одного! Силы небесные! Что же это может быть?
Не успел он произнести эти слова, как с его губ сорвался крик удивления и ужаса. Он круто остановил лошадь, словно ему грозила смертельная опасность.
Колхаун ехал по боковой тропе к уже известной нам просеке. Он как раз сворачивал на нее, когда вдруг увидел, что едет по лесу еще кто-то.
Другой всадник, на коне, по-видимому, не хуже его собственного, ехал по просеке – не медленным шагом, как он, а быстрой рысью.
Еще задолго до того, как неизвестный всадник успел приблизиться, Колхаун разглядел, что у него нет головы.
Ошибки быть не могло: бледные лучи луны освещали только плечи всадника – головы не было. Это не могло быть иллюзией, созданной лунным светом. Колхаун уже видел эту фигуру при ярком солнечном свете.
Но теперь Колхаун увидел больше – он увидел голову: она висела у бедра всадника, наполовину прикрытая кобурой, запачканная кровью, страшная… Он узнал лошадь, полосатое серапе на плечах всадника, гетры из шкуры ягуара – весь костюм Мориса-мустангера.
У Колхауна было достаточно времени, чтобы все подробно рассмотреть. Скованный ужасом, он стоял на боковой тропе, не в силах двинуться с места. Лошадь, казалось, разделяла испуг своего хозяина. Дрожа всем телом, она тоже не делала никаких попыток убежать, даже когда всадник без головы вдруг остановился перед ним и его гнедой конь, храпя, встал на дыбы.
Только после того как гнедой с диким ржанием, которому эхом ответил вой бежавшей за ним собаки, повернул и поскакал дальше по просеке, – только тогда Колхаун пришел в себя и снова был в состоянии говорить.
– Господи! – вскрикнул он дрожащим голосом. – Что все это значит? Что это – человек или дьявол? Или весь этот день был только жутким сном? Или я сошел с ума? Сошел с ума, сошел с ума!
После этой бессвязной речи Колхаун решительно дернул поводья и круто повернул лошадь; он поскакал обратно той же дорогой, но только гораздо быстрее, по-видимому отказавшись от своего намерения. Он ни разу не остановился, пока не вернулся в лагерь.
Здесь, тихонько прокравшись к костру, он лег рядом со своими спящими собутыльниками. Но заснуть ему не удалось – ни на минуту не сомкнул он глаз; его трясло, как в лихорадке. Наступившее утро осветило мертвенную бледность его лица и блуждающие, полубезумные глаза.
Глава XLVI
Тайное признание
На рассвете в асиенде Каса-дель-Корво и вокруг нее царило лихорадочное возбуждение.
Во дворе толпились вооруженные люди. У одних были длинные охотничьи ружья или двустволки, у других – пистолеты, револьверы, у третьих – большие ножи или даже томагавки.
Не меньшим разнообразием отличалась и их одежда: красные фланелевые рубашки, куртки из байковых одеял и кентуккской бумазеи, коричневые брюки из домотканой шерсти и голубые хлопчатобумажные, войлочные шляпы и кожаные шапки, высокие сапоги из дубленой кожи и гетры из оленьей шкуры. Такое сборище сильных, вооруженных людей можно было нередко видеть в пограничных селениях Техаса.
Ни пестрота их одежды, ни оружие ничего не говорили о цели, с которой они собрались. Будь их намерения самыми мирными, они все равно пришли бы вооруженные и в такой же одежде.
Но мы знаем, для чего они здесь собрались.
Большинство из них ездили накануне с драгунами; теперь к ним присоединились и другие – жители отдаленных плантаций, а также охотники, которых накануне не было дома.
Количество людей, толпившихся в это утро во дворе Каса– дель-Корво, было больше, чем накануне, хотя тогда в поисках участвовали еще и солдаты.
Военных в толпе не было совсем, но среди собравшихся были члены добровольной дружины, которые назывались «регуляторами».
Они не отличались от остальных ни одеждой, ни оружием. Такие дружины организовались в местах новых поселений для поддержания порядка и борьбы с преступлениями; члены этих дружин часто выполняли обязанности палачей.
Все говорили об убийстве – об убийстве Генри Пойндекстера; то и дело слышалось имя Мориса-мустангера.
Оживленные толки вызвало также появление в прерии загадочного всадника без головы. Те, кто накануне видел его, рассказывали о нем тем, кого там не было.
Некоторые сначала не верили, считая этот рассказ шуткой. Однако им скоро пришлось сдаться перед единодушным свидетельством очевидцев, и существование всадника без головы было признано всеми.
Конечно, начались попытки разгадать это удивительное явление и были выдвинуты самые разные предположения. Но только одно из них казалось более или менее правдоподобным – это известное уже предположение пограничного жителя, что лошадь была настоящая, а всадник – чучело.
Для чего и кем это было сделано, никто даже и не пытался объяснить.
Дело, которое собрало этих людей, не требовало особых приготовлений. Все были уже готовы. Их лошади стояли перед асиендой; некоторых держали под уздцы слуги плантатора, но большинство было привязано к чему попало.
Все знали, зачем они собрались, и ждали только, чтобы Вудли Пойндекстер, который возглавлял отряд, подал знак к отправлению.
Плантатор медлил, надеясь, что найдется проводник, который мог бы указать путь на Аламо и привести отряд к хижине Мориса-мустангера.
Такого человека среди присутствующих не оказалось. Плантаторы, лавочники, юристы, охотники, торговцы лошадьми и рабами – все одинаково плохо знали долину Аламо.
Только один человек в поселке мог бы взять на себя обязанность проводника – старый Зеб Стумп. Но Зеба Стумпа нигде не могли отыскать. Он ушел на охоту, и те, кого за ним послали, один за другим возвращались ни с чем.
Правда, одна из обитательниц асиенды могла бы привести отряд к жилищу предполагаемого убийцы. Но Вудли Пойндекстер не знал этого.
И хорошо, что не знал. Если бы у гордого плантатора хоть на миг возникли подозрения, что его дочь может быть проводником к уединенной хижине на Аламо, он горевал бы не только о погибшем сыне, но и о проступках неразумной дочери.
Последний из посланных на поиски Зеба Стумпа вернулся к асиенде без него. Ждать больше не стали – жажда мщения была слишком велика. Отряд тронулся в путь.
* * *
Не успели они отъехать от Каса-дель-Корво, как те двое, кто мог бы указать им дорогу на Аламо, встретились в стенах самой асиенды.
Эта встреча не была ни тайной, ни преднамеренной. Она была случайной. Зеб Стумп только что вернулся с охоты и принес на асиенду дичь, добытую с помощью его не знающего промаха ружья.
Для Зеба Стумпа Луиза Пойндекстер была, конечно, дома. Больше того: ей очень хотелось поговорить с ним, так хотелось, что накануне весь день, с самого восхода солнца и до заката, она не спускала глаз с дороги за рекой.
Едва шумный отряд успел скрыться из виду, как Луиза, снова поднявшись на асотею, заметила охотника, медленно приближавшегося верхом на своей старой кобыле, нагруженной обильной добычей. Зеб Стумп, несомненно, направлялся к асиенде.
Луиза очень обрадовалась, увидев огромную, неуклюжую фигуру. Она знала, что это надежный друг, которому можно поверить самые сокровенные тайны, а у нее была тайна, которую она хотела ему поверить, тайна, которая вот уже сутки мучила ее.
Еще задолго до того, как Зеб Стумп появился во дворе, девушка уже спустилась на веранду, чтобы встретить его.
Веселый и беспечный, приближался охотник к асиенде, очевидно ничего не подозревая о горе, постигшем семью плантатора.
Когда он заметил, что ворота заперты на засов, на лице его появилось недоумение.
Это было необычно – во всяком случае, при новых владельцах асиенды.
Угрюмое лицо негра, который встретил Зеба Стумпа в воротах, еще больше удивило его.
– Что с тобой, дружище Плутон? Ты выглядишь словно енот, у которого отрубили хвост. И почему это у вас среди бела дня вдруг ворота на запоре? Надеюсь, ничего не случилось?
– Ох, масса Стумп, случилось! Именно случилось, несчастье случилось! Этому малому тяжко говорить, – большое, большое несчастье!
– Несчастье? – воскликнул охотник. – Какое несчастье, негр? Говори же скорее, ведь ничего не может быть страшнее того, что написано у тебя на лице! Не случилось ли что с твоей молодой хозяйкой? Мисс Луиза…
– С мисс Луизой ничего не случилась. Но вроде этого… Молодая мисс дома. Войдите, масса Стумп. Она сама скажет вам про несчастье.
– А твой хозяин? Он дома?
– Нет-нет! Его сейчас нет. Масса сейчас далеко от дома. Уехал четверть часа назад. Его нет сейчас дома. Он уехал в прерию, где дикие лошади. Туда, где была охота месяц назад. Вы ведь знаете, масса Зеб?
– В прерию, где дикие лошади? Что понесло его туда? Кто же поехал с ним?
– С ним масса Колхаун и много других белых джентльменов. С ним много народу поехало.
– Ну, а ваш молодой мастер Генри – он, наверно, тоже поехал с ними?
– Ох, масса Стумп, это и есть наше горе! Вся наша беда.
Масса Генри уехал тоже. И больше не вернулся обратно. Лошадь прибежала домой, вся вымазанная кровью. Люди говорят, что масса Генри помер!
– Умер? Ты, наверно, шутишь? Или же всерьез говоришь?
– Ох, масса Стумп! Очень горько этому малому говорить, но это сама правда. Все поехали искать, где он лежит.
– На, отнеси это на кухню. Здесь индюк и дикие куры. Где мисс Луиза?
– Я здесь, мистер Стумп. Идите сюда! – ответил серебристый голосок, хорошо знакомый охотнику, но на этот раз такой грустный, что Зеб Стумп с трудом узнал его. – Увы! Все, что Плутон вам сказал, – все это правда. Мой брат пропал. Его никто не видел с позавчерашнего вечера. Его лошадь вернулась домой с пятнами крови на седле. О Зеб, даже страшно подумать!
– Еще бы! Он уехал куда-то, а его лошадь вернулась одна… Я не хочу причинить вам лишней боли, мисс Луиза, но, раз поиски продолжаются, может быть, я смогу помочь, а для этого мне надо знать подробности.
Луиза рассказала Зебу все, что знала. Она умолчала только о сцене в саду и о том, что ей предшествовало. В подтверждение того, что Генри, наверно, поехал за мустангером, она сослалась на рассказ Обердофера.
Ее голос прерывался от нестерпимого горя, которое сменилось негодованием, когда она заговорила о том, что убийцей ее брата считают Мориса.
– Это ложь! – вскричал охотник, разделяя ее возмущение. – Клевета! Подлец это придумал! Еще чего! Мустангер не из тех, кто пойдет на такое дело. И зачем ему это? Если бы еще между ними была неприязнь – так ведь ее же не было! Я отвечаю за мустангера – он не раз хвалил мне вашего брата. Правда, он терпеть не мог вашего двоюродного брата, – а кто его любит, хотел бы я знать? Простите, что я так говорю вам. Вот если бы между вашим братом и мустангером произошла ссора, то…
– Нет-нет! – закричала креолка, выдав себя в порыве горя. – Все было улажено. Генри хотел извиниться, он сам сказал, что неправ, а Морис…
Удивленный взгляд собеседника заставил ее замолчать. Закрыв лицо руками, она зарыдала.
– Эх, эх! – пробормотал Зеб. – Значит, между ними все– таки что-то было… Вы сказали, мисс Луиза, что была… ссора между вашим братом и…
– Милый, милый Зеб! – воскликнула она, отнимая руки от лица и глядя прямо в глаза великану охотнику. – Обещайте мне, что вы сохраните мою тайну! Обещайте мне как друг, как честный и порядочный человек. Вы обещаете, правда?
Охотник вместо обещания поднял свою огромную руку и затем выразительно ударил себя по левой стороне груди.
Через пять минут он был уже посвящен в тайну, которую женщина редко поверяет мужчине и открывает лишь тому, кто действительно заслуживает самого глубокого доверия.
Зеб Стумп удивился этому признанию меньше, чем можно было ожидать; он только пробормотал про себя: «Я так и думал, что тут что-то будет, – особенно после той скачки по прерии».
– Что же тут такого, мисс Луиза! – продолжал он сочувственно. – Стыдиться здесь нечего – вот что я вам скажу. Женщина всегда остается женщиной, в прерии так же, как и везде на свете. И, если вы отдали свое сердце мустангеру, это еще не значит, что вы сделали плохой выбор. Хоть он и ирландец, да не из простых, уж вы мне поверьте! А все остальное, что вы мне рассказали, подтверждает то, что я говорил: он не мог совершить этого преступления, если только оно вообще было совершено. Какие есть доказательства? Только то, что лошадь вернулась с пятнами крови на седле?
– Увы, найдены и другие улики. Его вчера искали целый день. Долго ехали по следам и что-то нашли, но не сказали – что. По-моему, отец не хотел, чтобы я об этом знала, а других я боялась спросить. Они снова поехали сегодня, незадолго перед тем, как я увидела вас на дороге.
– А мустангер? Что он говорит в свое оправдание?
– О, я думала, что вы знаете! Ведь его тоже не могут найти. Боже мой, боже мой! Может быть, и он погиб от той же руки, которая убила моего брата!
– Так, значит, они ездили по следам? Наверно, по следам мустангера? Если только он жив, он в своей хижине на Аламо. Почему они не поехали туда? А, понимаю! Ведь, кроме меня, никто не знает толком, где это. И если их ведет молокосос Спенглер, то он, конечно, потеряет след в меловой прерии. Так они опять туда же поехали?
– Да. Я слышала, как кто-то из них упомянул об этом.
– Ну, если они поехали на поиски мустангера, поеду и я. Бьюсь об заклад, я найду его раньше их!
– Потому-то мне и хотелось вас видеть. С отцом сейчас поехало много всякого сброда. Я слышала, как они ругались, когда уезжали. Они говорили о линчевании. Некоторые из них клялись, что будут мстить без пощады. О боже! Что, если они найдут его и Морис не сможет как следует доказать свою невиновность! В порыве необузданной злобы – а ведь среди них еще Кассий Колхаун! – вы представляете, что они могут с ним сделать?! Милый Зеб, ради меня, ради него – ведь он ваш друг! – поскорее поезжайте на Аламо! Их непременно надо опередить и предупредить Мориса. Ваша лошадь не из быстроногих. Возьмите мою, возьмите любую из нашей конюшни…
– Вы правы, – прервал ее охотник, собираясь уходить. – Это действительно может кончиться плохо для парня; я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему. Не беспокойтесь, мисс Луиза. Времени хватит – они еще поплутают по прерии, пока найдут хижину. Я успею доехать и на своей старушке, а к вашей крапчатой у меня душа не лежит. Моя-то стоит оседланная, если только Плутон не расседлал ее. Не горюйте – может, с вашим братишкой ничего дурного и не случилось. А что Морис-мустангер чист, это для меня ясно как божий день.
Сказав это, старый охотник неуклюже поклонился и вышел; а девушка убежала к себе в комнату, чтобы успокоить свое взволнованное сердце молитвой о спасении любимого.
