Текст книги "Нашествие упырей"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

14

– Нееееет! – завопил я. Ветер подхватил мой крик и унес в небеса.

Безобразные, ухмыляющиеся упыри не обратили на это никакого внимания. Пока я в ужасе смотрел на них, они сформировали круг. Костяная рука лежала в костяной руке. А потом они закружились в танце.

Танец мертвецов.

Туман поблек, и темные фигуры кружились в свете луны. Неуклюже изгибались в пляске, шаркая ногами. С отвратительными усмешками на изуродованных, разлагающихся лицах.

Танцевали и танцевали, а я парил над ними.

И тут я почувствовал, как что-то тянет меня к ним. Тянет мимо них – к поваленному надгробью. Незримая сила безжалостно затягивала меня обратно в разверстую могилу.

– Нет! – закричал я. – Я не желаю быть упырем! Я не хочу жить на кладбище! Я хочу вернуть мое тело! Скажите, как мне вернуть его обратно!

Упыри прервали свой жуткий танец.

И в тот же миг неведомая сила отпустила меня.

– Он хочет вернуть свое тело! – старуха закудахтала от смеха.

– Оно пропало. – Мужчина в черном костюме выплыл из круга и направился ко мне. – Я же сказал тебе – твое тело пропало.

– Пропало… Пропало… – затянули остальные упыри.

– Да понял я, что пропало! – рявкнул я. – Но я его верну!

– Пропало… Пропало… – гудели мертвые голоса.

– Тебе ни за что его не вернуть, – заявил мужчина.

– Почему?! – крикнул я.

– Разве ты не знаешь, кто украл твое тело? – спросил он.

– Нет. Не знаю.

Хор упырей резко умолк. Никто больше не пел. Все как один они повернулись к мужчине.

– Твое тело похитил Освальд Мэнс, – сказал мужчина. – Ты опрокинул его надгробье. Ты его разозлил.

– Это вышло случайно, – сказал я. – Я все ему объясню. Я заставлю его вернуть мое тело.

– Освальд Мэнс никогда тебя не простит, – прошептал мужчина. – Освальд Мэнс – редкостный мерзавец. Он и его брат были до того исполнены злобы, что некоторые называли их воплощением Зла.

– Освальд Мэнс и его братец спалили дотла половину нашего города, – прокаркала старуха. – Они предали его огню – так, забавы ради. Погибли люди. Ох, сколько же людей погибло… – ее голос сорвался.

– Тебе никогда не отнять твое тело у Освальда Мэнса! – сказал мужчина. – Освальд слишком гнусен, чтобы вернуть его.

– Я верну его! – завопил я. – Меня не волнует, насколько он гнусен! Это мое тело, а не его! Должен же быть способ его вернуть!

– Способ есть. Скажи ему. Скажи ему… – забормотала старуха.

– Как? – воскликнул я. – Как мне его вернуть? Расскажите!

– Разбирайся сам, – ответил мужчина.

Я пытался добиться от упырей большего, но они отказывались говорить. Вместо этого они вновь закружились в медленном танце смерти.

Я смотрел на них, на их изможденные, безжизненные лица. Я беспомощно плыл, глядя на эти тени безжалостной смерти, глядя, как корчатся в пляске их изуродованные тела – и вновь почувствовал ту неумолимую силу. Она потянула меня обратно в раскрытую могилу.

Я должен выбраться с этого кладбища! – Я отчаянно боролся с невидимой силой. Но как? Как мне это сделать – без тела?

А упыри все отплясывали свой беззвучный танец среди могил, вскидывая негнущиеся ноги, хрустели костями рук и пальцев, и запрокидывали к луне ухмыляющиеся скелетированные лица.

Я чувствовал, как меня затягивает вниз… вниз, в холодную темную могилу.

Но тут мощный порыв ветра внезапно подхватил меня и понес прочь от пляшущих упырей.

Ветер пронес меня над кривыми деревьями и швырнул оземь.

Я почувствовал, что лежу, распростершись, на земле, на толстом ковре из палой листвы. А потом листья зашелестели, будто перешептываясь.

Сперва звук был тихим.

Потом сделался громче.

Сухой хруст. Что-то двигалось среди листьев. Что-то приближалось.

Хруст нарастал. Становился все громче и громче, пока не превратился в рев.

Скользя среди листьев, я вглядывался в направлении, откуда доносился пугающий звук.

И прислушивался… Прислушивался…

Пока не увидел крыс.

Темно-серым морем катились они сквозь сухую листву, захлестывая волнами надгробные камни. Дюжины дюжин крыс сновали по земле, хлеща чешуйчатыми хвостами по листьям и пронзительно визжа от голода.

Тощие, голодные крысы, рыщущие в поисках пищи.

Обнюхивающие землю.

Обнюхивающие могилы.

Вынюхивающие жертву.

Я в ужасе смотрел, как из-под какого-то надгробья выскочил перепуганный кролик.

Крысы хлынули вперед.

Кролик поднялся на задние лапки и замер, скованный ужасом.

Волна серой шерсти захлестнула несчастное создание. Кролик исчез в колышущемся сером море.

Все произошло молниеносно.

Крысы рассыпались в стороны, сосредоточенно пережевывая кровавые клочья нежного мяса.

За считанные секунды от кролика осталось всего ничего. Ошметки мышц. Лужа крови. И дочиста обглоданные косточки.

С отвращением смотрел я на беснующихся крыс.

С отвращением – и отчаянием.

Я смотрел на крыс… и внезапно понял, что должен сделать.

15

Крысы разбились на небольшие группки, догрызая останки своей жертвы. Острые зубы кромсали последние клочья кроличьей плоти.

Мне нужно тело, сказал я себе.

Мне не сбежать с кладбища без тела.

Я – всего лишь воздух. Я буду летать здесь вечно. Если, конечно, меня не затянет в могилу.

Смогу ли я вторгнуться в чужое тело, как упырь вторгся в мое?

Смогу ли я заполучить себе другое?

Внизу, подо мной, встала столбиком крыса: живот раздулся от крольчатины, красные глазки горят в темноте.

Накатила волна дурноты.

Неужели я и впрямь решил вселиться в крысиное тело?

Я отвернулся от этой твари. Уже одна мысль казалась ужасной и омерзительной.

Спенсер, ты обязан предупредить свою семью, убеждал я себя. Освальд Мэнс – настоящий подонок.

Над твоей семьей нависла угроза. И все, что он с ними сотворит, будет твоей виной.

Ведь он – в твоем теле!

Попробуй! Попробуй вселиться в крысу.

Это поможет тебе отсюда выбраться. Это поможет тебе добраться до дому.

А потом?

Что потом-то делать?

Давай сделаем хотя бы первый шаг.

Цепенея от страха, я все-таки смог повернуться к обожравшейся крысе внизу.

И ринулся в атаку.

Когда я устремился вниз, взгляд крысы взметнулся вверх, словно она могла меня видеть.

Ее хвост задергался.

Она повернулась, словно хотела удрать.

Но прежде чем она успела сделать еще хотя бы одно движение, я принялся втискиваться ей в голову.

Я хорошо помнил, как упырь вселялся в меня. Начал с головы и проталкивался вниз… вниз…

Получится ли у меня проделать то же самое с крысой?

Я сконцентрировался. Вниз… вниз… сквозь шерсть… сквозь кожу…

В раздутое тело.

Тесно… До чего же стало тесно! Тесно – и жарко. Я пытался уменьшиться, сжаться.

Сконцентрируйся… Сконцентрируйся…

Я чувствовал, как извивается и корчится несчастная крыса. Она билась в конвульсиях и верещала от ужаса.

Она отчаянно вращала головой из стороны в сторону, пытаясь от меня избавиться.

Я еще сильнее сосредоточился. Все свои мысли я направил на то, чтобы внедриться в крысу.

Глубже. Глубже.

Крыса билась на земле. Перекатывалась с боку на бок. Бешено тряслась всем телом.

Потом ее тело пробила последняя судорога – и несчастное создание обмякло. Оно повалилось на землю и застыло без движения.

Я огляделся. Как же горячо. Горячо и влажно.

Я пытался сфокусировать зрение. Все вокруг представлялось сейчас размытым серым пятном.

Я моргнул. Теперь у меня были веки. Настоящие веки, а значит – и настоящее тело!

– Я это сделал! – вскричал я. – Я внутри у крысы! Я вселился в крысиное тело!

Я пошевелил ногами – четырьмя короткими ножками.

Фе.

Я запищал:

– Не хочу быть крысой! Хочу быть собою!

Сейчас не время об этом думать, попенял я себе. Сейчас надо думать лишь о том, как добраться домой и предупредить семью о зловещем упыре.

Я повернулся, пробуя свои новые ноги в деле.

Глубоко вздохнул – и сорвался с места.

Я несся сквозь траву. Мои усики скребли по стебелькам.

Трава ужасно щекоталось. Набитое пузо волочилось по земле.

Я же крыса! – успокаивал я себя.

Я и воздух нюхал как крыса. И на мир смотрел крысиными глазами. Ветер ерошил мою шерстку. Позади волочился хвост.

Миллион совершенно новых ощущений! Пытаясь игнорировать их, я выскочил из травы и понесся к воротам.

– Кто-нибудь, помогите мне! Помогите мне!

Я остановился, услышав позади себя чей-то слабый, жалобный голосок.

Испуганно навострил уши.

Неужели обращались ко мне? Кто же это звал на помощь?

Я вглядывался в темноту, пытаясь сфокусировать свое странное новое зрение.

Никого. Ни души.

Я побежал дальше.

– Помоги… умоляю… – вновь послышался жалобный голосок.

Нет времени, решил я. Я не могу вернуться.

Я повернулся и засеменил вниз по склону холма.

Что же мне делать, когда я вернусь домой? Так ли гнусен Освальд, как говорили о нем упыри? Смогу ли я найти способ отнять у него мое тело?

Или же оно потеряно навсегда?

16

Сухие листья царапали мое брюшко, когда я повернул в направлении дома. На бегу мои острые коготки вонзались в грязь.

Двигаться так, почти стелясь по земле, было очень непривычно. Деревья и даже травинки возвышались надо мной, отчего я ощущал себя маленьким и беззащитным.

Зато нюх у меня был что надо. И даже слишком. Запах грязи так и шибал в ноздри.

Я бежал и бежал.

Прямо перед моим носом из земли высунулся червяк. Я притормозил, чтобы получше его рассмотреть.

Он выскользнул из черной дырки в земле и неторопливо пополз ко мне.

Мои усики задергались, когда я учуял чудесный аромат. Мммммм! Жирный, вкусный червяк!

Я атаковал прежде, чем успел себя остановить. Я вонзил зубы в кольчатую плоть червя.

Его сладкие соки наполнили мой рот. Я яростно жевал. Перемалывал червя в кашицу и проворно заглатывал.

Потом хорошенько облизал шерсть вокруг пасти, собирая последние капли темной жижи.

Что же я делаю? – подумал я с ужасом. Я съел червяка! И мне понравилось!

Все еще ощущая во рту его божественный вкус, я помчался дальше.

Я бежал быстро, но коротенькие крысиные ножки не могли покрывать достаточного расстояния. Легкие горели, однако я не позволял себе остановиться.

Домой, домой. Ты идешь домой. Я пытался себя подбадривать. Но что я там буду делать?

Как я смогу кого-либо предупредить? Я же крыса.

Не думай об этом сейчас, говорил я себе, пыхтя на бегу. Мозг-то твой, Спенсер, никуда не делся. Как доберешься – что-нибудь придумаешь.

Я перелез через гниющее бревно. Влажная плесень липла к шерсти. Я хорошенько отряхнулся и продолжал бежать.

Сердце бешено колотилось. В глотке бушевал пожар.

Наконец, почва выровнялась. В поле зрения возникли дома; они возвышались впереди, как огромные неприступные замки.

Я остановился перевести дух. Где же я? Отсюда, с самой земли, дома выглядели неузнаваемо. Трава казалась густыми джунглями.

Я бросился через дворы, поглядывая вверх, на темные окна. Внезапно мой желудок отчаянно заурчал.

Я опять проголодался, понял я. Хотя «проголодался» – не совсем то слово: я буквально околевал с голоду.

Большого червяка мне оказалось мало. Я должен найти пищу. Я должен поесть – немедленно.

Голод сделался невыносимым. Он поглотил все мои мысли.

Найти еду… Найти еду…

Я встал на задние лапки и принюхался, подергивая усиками.

Да! Ноздри уловили сильный запах пищи.

Снова упав на все четыре лапки, я увидел опрокинутый помойный бак, отливающий серебром в свете луны.

Да! Да! В желудке у меня заурчало еще громче. Из разинутого рта побежали слюни.

Я пронесся через траву и запрыгнул в самую кучу мусора. Вкуснотища!

Огромный кусок гамбургера! Несвежего гамбургера, позеленел уже. От восхитительного аромата тухлого мяса у меня еще сильнее потекли слюнки.

Я схватил передними лапками добрый кусок и жадно запихал в рот. Гниющее мясо скользнуло вниз по языку. Я схватил новый кусок.

И резко обернулся, услышав какое-то шебуршание за спиной.

И прямо перед собою увидел пару горящих красных глаз. Услышал грозное шипение. А потом что-то острое чиркнуло меня по горлу.

С пронзительным взвизгом я отпрянул назад.

Другая крыса! Две крысы. Какой там. Больше!

Они залезли на мусорную кучу, подхватывая огромные куски тухлого мяса и тут же пережевывая. Хряпали так, что за ушами трещало, а из пастей сочилась слюна.

Продолжая жадно пожирать мясо, они меня окружили. Сверкая глазами, они двинулись вперед. Жевали, жевали и неумолимо приближались ко мне.

А потом подняли когтистые лапы, готовясь к нападению.

17

Я пытался отбиваться. Пронзительное угрожающее шипение вырвалось у меня из горла. Я поднял лапы и замолотил по воздуху.

Две крысы с верещанием накинулись на меня: одна спереди, другая сзади.

Я почувствовал, как острые зубы возились в мех на плече.

С отчаянным визгом я проскочил под ними. Потом круто развернулся и яростно замахал перед собой когтями.

Чего они на меня накинулись? – недоумевал я. Я же крыса. Я их сородич!

Может, чуют, что я «неправильная» крыса, подумал я. Может, они понимают, что я не такой, как они.

Что же мне делать? Всех мне не одолеть!

С истошным визгом одна из крыс прыгнула, целясь мне в глотку. Когти оцарапали мне спину.

Я подскочил и высвободился. Попятился назад – и пятился, пока не уперся во что-то спиной.

Я в западне, понял я. Позади – стена дома.

Ряд красных глазок уставился на меня; крысы двинулись вперед, явно намереваясь добить чужака.

Дрожа всем телом, я прижался спиной к каменной стене. И всего в нескольких сантиметрах справа от себя увидел кабель.

Тонкий телевизионный кабель. Мой взгляд скользнул по всей его длине и остановился на сточном желобе.

Крысы верещали. Когти царапали воздух. Под горящими красными глазами неустанно щелкали челюсти.

Я заставил себя прыгнуть прежде, чем они атаковали. Ухватился за кабель передними лапками. И принялся карабкаться вверх – к дождевому желобу на крыше.

Я приземлился на холодную черепицу с громким хлопком.

С колотящимся сердцем я поднялся на ноги. Я не стал смотреть вниз. Я припустил сперва по одному скату крыши, затем по другому. К фасаду дома.

Потом нырнул в забитый отсыревшими листьями сточный желоб и затаился. Переводя дух. Прислушиваясь. Принюхиваясь. Все мои чувства были на пределе.

Убедившись, что крысы за мной не последовали, я выглянул из-за края желоба. К своему удивлению, на другой стороне улицы я увидел свой дом.

Домой! От счастья мое сердце забилось, как в лихорадке.

Дрожа, я долго любовался своим домом, будто видел его впервые.

А потом, глубоко вздохнув, я сбежал по желобу вниз, на землю. Пронесся через влажную траву и пересек улицу.

Я остановился на переднем дворе. Дом был погружен в темноту. Я поднял глаза к окну моей спальни. Свет не горел.

Неужели упырь спит в моей постели?

Все ли в порядке с моими родными?

Мне необходимо попасть внутрь. Но как?

Я двинулся вокруг дома.

Но какое-то странное чувство заставило меня остановиться. Шерсть встала дыбом. Кожу покалывало.

ОПАСНОСТЬ!

Все мои чувства буквально вопили – ОПАСНОСТЬ!

18

Все мое тело превратилось в сплошной сигнал тревоги. Я знал, что должен испугаться. Но не понимал, чего.

Я принюхался к холодному ночному воздуху. Принюхался к острому запаху приближающегося зверя.

Я принюхался снова. Принюхивался, а зверь подошел еще ближе.

Моя шерстка встала дыбом. Я услышал шаги. Торопливые шаги, и они все приближались и приближались.

Я завертел головой. Мои уши подергивались, когда шаги становились все громче и громче.

Я уставился во тьму – и увидел его.

Сперва я увидел глаза. Огромные зеленые глаза, сверкающие в темноте, будто фары.

Потом я разглядел усатую морду. Гибкое туловище. Лапы, чуть слышно ступающие по траве.

Кот.

Герцог. Наш черный кот.

Я вздохнул с облегчением. Уж Герцог-то меня не обидит.

Герцог вперился в меня зелеными глазищами и выгнул спину дугой.

Но ведь я – не я, – вспомнил я. Я – крыса.

Мои усики задергались. Я задрожал всем телом.

Шерсть Герцога встала дыбом. Губы оттянулись, обнажая зубы. Он испустил истошный вопль – и набросился.

Я пытался улизнуть, но он был слишком проворен.

Его когти сомкнулись вокруг меня. Он прижал меня к земле.

Я заверещал, когда когти зарылись в мою шкурку.

Герцог не давал мне подняться. Он навис надо мной. Я ощущал его жаркое дыхание на своей шерстке.

Я попытался вырваться, но не смог даже пошевелиться.

– Герцог, это же я! Это Спенсер! – пытался я закричать.

Но испустил лишь тоненький писк.

А потом кот опустил голову.

Я беспомощно смотрел, как он раскрыл пасть.

Его зубы смыкались. Смыкались. Смыкались.

Кончики зубов покалывали мне грудь.

А потом скользнули по телу вниз и впились в мой мясистый хвост.

Ууууооооааааа!

Кот поднял меня с земли. И, сжимая мой хвост в зубах, принялся трясти и раскачивать взад-вперед.

Земля взметнулась вверх. Черное небо ухнуло вниз. Кот яростно мотал меня из стороны в сторону.

Вот и все, подумал я. Подохну, как крыса, замученный собственным котом.

19

Я чувствовал, как раскачиваюсь… раскачиваюсь вниз головой. Я пытался собраться с мыслями.

Я не намерен умереть вот так, сказал я себе. Я этого не допущу.

– Иииии-иииии-ииииии! – панически заверещал я, когда кот встряхнул меня особенно сильно. В хвосте пульсировала боль, отдаваясь во всем теле.

Еще один жестокий рывок.

Я выбросил вперед передние лапки.

Я ухватился за мех на котовьей шее. С отчаянным стоном я зарылся когтями в его шерсть и хорошенько уцепился.

Ошарашенный кот разинул рот.

Мой хвост выскользнул из его зубов.

Цепляясь за котовью шерсть, я перебрался к нему на спину.

Герцог возмущенно взвыл. Выгнул спину дугой. Поднялся на задние лапы.

Я подпрыгивал на изгибающейся котовьей спине, но все-таки держался.

И подтягивался к голове.

Я знал, что нужно делать. Но смогу ли я продержаться достаточно долго?

Кот вопил, задирая голову.

Удерживаясь из последних сил, я зажмурился. И начал протискиваться.

Протискиваться вниз… вниз, в непроглядную тьму.

Отчаянное мявканье Герцога, казалось, окружает меня. Я все глубже и глубже погружался в этот звук.

Глубже…

Глубже…

А когда открыл глаза – увидел внизу крысу.

Да. Я смотрел на крысу – ее бездыханное тело растянулось в траве.

Я запрокинул голову и издал протяжное:

– Мяяяяяаааау!

Потом наклонил голову и взял в зубы дохлую крысу. Отнес трупик к задней стене дома и бросил возле кухонной двери.

Прости меня, Герцог, подумал я. Прости, малыш, что подло вытолкнул тебя из твоего тела. Но мне оно сейчас нужнее, чем тебе.

На карту поставлены жизни. Множество жизней.

Я наклонил голову и толкнул лбом дверцу для кошек.

Вау! Я оказался на кухне, в окружении знакомых запахов. Тепло и чистота.

Я огляделся, мурлыча от радости, что оказался дома. Мой взгляд скользнул по кухонной раковине, плите, холодильнику. Я заметил тетрадь с домашкой, оставленную мною на кухонном столике.

Йййессс!

Тепло и уют. Сейчас бы свернуться клубочком в моей корзинке у батареи… Я зевнул и потянулся.

Нет. Нет времени, напомнил я себе.

В доме упырь. Захвативший мое тело.

Стряхнув сонливость, я пробежал через холл. Потом поскакал по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз.

Я вбежал в приоткрытую дверь родительской спальни. Я прыгнул в изножье их постели.

Они мирно посапывали во сне, натянув одеяло до подбородка. Папа тихонько всхрапывал. Длинные пряди темных волос падали маме на лицо.

– Проснись! – я похлопал маму лапкой. – Проснись! Выслушай меня! Ну проснись же!

Мама застонала и перекатилась на бок, повернувшись ко мне спиной.

– Пап! – завопил я. – Проснись! Ну же!

Папа издал булькающий звук. Его глаза распахнулись и выпучились. Он сел на кровати, яростно моргая:

– Что?! Герцог?

– Что стряслось, дорогой? – сонно спросила мама. Она с трудом оторвала голову от подушки и сощурилась на меня.

– Меня кот разбудил, – ответил папа.

– Это я, Спенсер! – заявил я. – Ты меня понимаешь? Пожалуйста, послушай! Времени в обрез! В этом доме – упырь! Злобный упырь! Надо срочно что-то делать!

За все время, что я произносил эту речь, папа с мамой не отрываясь смотрели на меня. Когда я закончил, они тревожно переглянулись.

– Вы меня поняли! – радостно завопил я. – Да! Вы меня поняли!

– С чего это кот так разорался? – спросил папа.

20

– Выслушайте меня! – закричал я. – Выслушайте меня!

Но я уже понял, что мои слова звучат, как кошачьи вопли.

Мама натянула на голову подушку.

– Выдвори его, – простонала она. – Не могу слышать этот концерт!

– Пошли, Герцог, – сказал папа. И потянулся за мной.

Я спрыгнул на пол. Моя голова отчаянно работала. Как подать им знак, что это я? Как заставить их меня выслушать?

Я увидел мамину записную книжку, лежащую открытой на столике у окна. А рядом – карандаш.

Напишу записку! – решил я.

Я увидел, что папа встает с кровати.

– Пошли, Герцог, – сонно вздохнул он. – Не пытайся удрать. Тебя придется выставить.

Я отвернулся от него и вскочил на письменный столик. Я выпустил когти и сцапал карандаш. Он выкатился из-под моей лапы.

Я попробовал еще раз.

Нет. Никак.

Нипочем не удержать.

Я опустил голову и попытался схватить карандаш в зубы. Но он снова выскользнул, прокатился по столу и упал на ковер.

Прежде чем я бросился за ним, папа сгреб меня в охапку:

– Безмозглый котяра! Нашел время с карандашами играть.

Я брыкался, извивался и истошно мяукал. Но папа спустился по лестнице и вышвырнул меня с черного хода.

И дверь захлопнул.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить равновесие. Я все еще не привык ходить на четвереньках. Потом я бросился обратно к кошачьей дверце. Нагнул голову и боднул лбом.

АУЧ!

Папа запер дверцу.

Ладненько. Нет проблем, подумал я. Я – кот. Меня в дверь, а я – в окно.

Я стремительно вскарабкался по стволу дерева, росшего на заднем дворе. После чего осторожно пробрался по ветке к окну моей спальни.

Набрав в грудь побольше воздуха, я выгнул спину дугой – и вскочил на подоконник.

Окно было приоткрыто на несколько дюймов. Лежит ли упырь в моей постели? Колышущиеся на ветру занавески не давали разглядеть.

Я попытался протиснуться внутрь. Щель была довольно узкой. Но кошки и не в такие отверстия пролезают, верно?

Я сунул голову в комнату. Протискивался. Протискивался… В конце концов я влез в окно и оказался в спальне

Вокруг меня колыхались занавески. Я бесшумно спрыгнул на пол.

Пересек комнату, подошел к кровати.

Вскочил в изножье – и ахнул.