Текст книги "Призрак по соседству (ЛП)"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Р. Л. СТАЙН
ПРИЗРАК ПО СОСЕДСТВУ

1

Ханна не знала точно, что разбудило ее – негромкое потрескиванье, или ярко-желтое пламя.

Она села в постели и широко раскрытыми от ужаса глазами уставилась на окружавший ее огонь.

Язычки пламени трепетали на комоде. Пылающие обои съеживались и таяли. Дверь стенного шкафа выгорела дотла, и Ханна видела, как пляшет внутри пламя, перескакивая с полки на полку.

Даже зеркало было в огне. Ханна видела в нем свое отражение – темный силуэт за мерцающей стеною огня.

Пожар молниеносно охватил комнату.

Ханна начала давиться густым, едким дымом.

Кричать было поздно.

Но она все-таки закричала.

* * *

Какое счастье, что это был всего лишь сон!

Ханна села на постели, сердце ее колотилось, а во рту пересохло так, будто его набили ватой.

Не было трескучего пламени. Не было дикой пляски желто-оранжевых огненных языков.

Не было удушающего дыма.

Все это был сон, ужасный сон.

Невероятно реальный.

Но все-таки сон.

– Господи. Как страшно было, – пробормотала Ханна. Она откинулась на подушку и ждала, когда успокоится бешено колотящееся сердце. Потом подняла глаза к потолку и долго смотрела в его холодную белизну.

А перед глазами стояли черный, обугливающийся потолок, скручивающиеся обои, пламя, пляшущее перед зеркалом.

– Ну хоть сны у меня не скучные! – сказала она себе. Откинув ногами легкое одеяло, взглянула на настольные часы. Всего лишь четверть девятого.

Как это – четверть девятого? – недоумевала она. Такое чувство, будто я спала целую вечность. Кстати, какой сегодня день?

Нелегко было отслеживать летние дни. Один, казалось, плавно перетекает в другой – и так без конца.

Нынешнее лето Ханна проводила в гордом одиночестве. Большинство ее друзей разъехались на каникулы с семьями да по лагерям.

Для двенадцатилетней девочки городок Гринвуд-Фоллс не мог предложить достаточно развлечений. Немало времени Ханна проводила за книгами, еще больше – у телевизора, а в перерывах моталась по городу на велосипеде в тщетных поисках какой-никакой компании.

Тоска зеленая.

Но сегодня Ханна выбралась из постели, сияя улыбкой.

Она была жива!

Ее дом не сгорел дотла. Она не погибла в стене всепожирающего пламени.

Ханна надела зеленые шорты и оранжевый топик без рукавов. Родители постоянно ее поддразнивали: она, мол, наверняка дальтоник.

«Оставьте меня в покое! Ну нравятся мне яркие цвета, что тут такого?» – всегда отвечала она.

Яркие цвета. Как пламя, окружавшее ее кровать.

– Эй, сон – сгинь! – пробормотала она. Наспех пробежалась расческой по коротко подстриженным светлым волосам и поспешила вниз по коридору на кухню. До ее носа донесся аромат шкворчащей на плите яичницы с беконом.

– Доброе утро, народ! – жизнерадостно прощебетала Ханна.

Сегодня она была счастлива видеть даже Билла и Герба – своих шестилетних братьев-надоед, самых шумных, самых несносных сорванцов во всем городишке.

Они играли, перебрасываясь через стол синим резиновым мячиком.

– Я вам сколько раз говорила – не играть с мячом в доме? – не выдержала миссис Фэйрчайлд, отворачиваясь от плиты.

– Миллион, – сказал Билл.

Герб рассмеялся. Он находил Билла чертовски остроумным. Оба считали себя заправскими остряками.

Ханна подошла к матери и крепко-крепко обняла ее за талию.

– Ханна, перестань! – воскликнула мама. – Я чуть сковородку не опрокинула!

– Ханна, перестань! Ханна, перестань! – передразнили близнецы.

Мяч перепрыгнул через тарелку Герба, отскочил от стены и угодил на плиту, едва не очутившись в шипящей сковороде.

– Отличный бросок, ас, – поддела Ханна.

Близнецы визгливо расхохотались.

Миссис Фэйрчайлд повернулась к ним и нахмурилась.

– Если мяч попадет в сковородку, – сказала она, погрозив им вилкой, – будете есть его вместе с яичницей!

На это оба мальчугана лишь громче захохотали.

– Они сегодня игриво настроены, – улыбнулась Ханна. Когда она улыбалась, на одной ее щеке появлялась ямочка.

– А когда они бывают серьезно настроены? – сердито отозвалась мама и вышвырнула мяч в коридор.

– Ну, лично у меня сегодня настроение что надо! – заявила Ханна, любуясь через окно безоблачным голубым небом.

Мать взглянула на нее с удивлением:

– Что так?

Ханна пожала плечами:

– Так, просто. – Ей совершенно не хотелось рассказывать матери о ночном кошмаре и о том, как это замечательно – просто быть живой. – А где папа?

– Уехал на работу спозаранку, – ответила миссис Фэйрчайлд, переворачивая вилкой бекон. – Не у всех в распоряжении целое лето, – добавила она. – Чем займешься сегодня, Ханна?

Ханна открыла холодильник и достала пакет апельсинового сока.

– Да, наверное, как обычно. Буду, понимаешь, болтаться на улице.

– Мне очень жаль, что у тебя выдалось такое скучное лето, – со вздохом сказала мама. – У нас совсем нет денег, чтобы отправить тебя в лагерь. Может, на следующее…

– Ничего, мам, – беззаботно ответила Ханна. – Нормальное у меня лето. Честное слово. – Она повернулась к близнецам. – Ну, как вам, ребята, страшилки о призраках, что я рассказывала прошлой ночью?

– Не страшные, – тут же ответил Герб.

– Ни капельки не страшные, – добавил Билл. – Истории у тебя глупые.

– А по-моему, вы изрядно струхнули! – возразила она.

– Мы прикидывались, – сказал Герб.

Она подняла пакет с соком:

– Хотите?

– А он с мякотью? – спросил Герб.

Ханна притворилась, что читает надпись на пакете:

– Да. Тут написано: «На сто процентов состоит из мякоти».

– Ненавижу мякоть! – заявил Герб.

– И я! – подхватил Билл, скорчив рожу.

Надо сказать, что вопрос мякоти поднимался за завтраком далеко не впервые.

– Неужели ты не можешь покупать апельсиновый сок без мякоти? – спросил у матери Билл.

– Ты не могла бы его для нас процедить? – спросил у Ханны Герб.

– Можно мне вместо него яблочный? – спросил Билл.

– Не хочу сока. Хочу молока, – решил Герб.

Обычно их нытье и капризы доводили Ханну до белого каления. Но сегодня подобные мелочи не могли вывести ее из себя.

– Стакан яблочного сока и стакан молока! – пропела она.

– Да ты сегодня и впрямь в приподнятом настроении, – констатировала мать.

Ханна вручила Биллу стакан яблочного сока, и братишка тут же его пролил.

* * *

После завтрака Ханна помогла матери привести кухню в порядок.

– Славный денек, – сообщила миссис Фэйрчайлд, выглядывая в окно. – На небе ни облачка. Ожидается около тридцати трех градусов тепла.

Ханна засмеялась. Мама постоянно выдавала подобные прогнозы погоды.

– Я, пожалуй, прокачусь на велике, пока не стало слишком жарко, – сказала она.

Она вышла на заднее крыльцо и вздохнула полной грудью. Теплый воздух благоухал свежестью. Она залюбовалась парой красно-желтых бабочек, что порхали над цветником.

Она прошла несколько шагов по лужайке в сторону гаража. Где-то в конце квартала надсадно ревела газонокосилка.

Ханна задрала голову и посмотрела в ясное голубое небо. Солнце пригревало лицо.

– Эй, берегись! – прокричал вдруг чей-то испуганный голос.

Спину пронзила резкая боль.

Испуганно охнув, Ханна рухнула наземь.

2

Ханна больно ударилась локтями и коленками. И тут же обернулась, чтобы увидеть, кто ее сбил.

Это был мальчишка на велосипеде.

– Извини! – воскликнул он. Он соскочил с велосипеда, и тот грохнулся на траву. – Я тебя не заметил.

На мне оранжевое и зеленое, подумала Ханна. Как он мог меня не заметить?

Она поднялась на ноги и вытерла с коленок пятна травяного сока.

– Оу, – сказала она, хмуро глядя на мальчика.

– Я пытался затормозить, – тихо произнес он.

Ханна заметила, что волосы у него ярко-рыжие, почти оранжевые, как апельсин, глаза карие, а лицо усыпано веснушками.

– А с чего это ты, интересно, гоняешь на велике у меня во дворе? – осведомилась она.

– У тебя во дворе? – Он прищурил свои темные глаза. – С каких пор это твой двор?

– С моего рождения! – отрезала Ханна.

Он протянул руку и снял с ее волос пожухлый листок.

– Ты в этом доме живешь? – спросил он, показав пальцем.

Ханна кивнула.

– А где живешь ты? – спросила она, осматривая ушибленные локти. Они выпачкались в земле, но обошлось без ссадин.

– Рядом, – ответил он и повернулся к выстроенному из красного дерева домику в стиле ранчо на другой стороне подъездной дорожки.

– Как? – изумилась Ханна. – Не можешь ты там жить!

– Это почему же? – возмутился он.

– Так дом же пустует, – ответила она, пристально глядя ему в лицо. – С тех пор, как Додсоны съехали.

– Больше не пустует, – возразил он. – Я там живу. С мамой.

Как такое могло случиться? – удивлялась Ханна. Как мог кто-то переехать в соседний дом, чтобы я об этом не знала?

Я же играла здесь вчера с близнецами, подумала она, разглядывая мальчика. И совершенно уверена, что дом тогда стоял пустой и темный.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Дэнни. Дэнни Андерсон.

Она тоже представилась.

– Стало быть, мы соседи, – добавила она. – Мне двенадцать. А тебе?

– Мне тоже. – Он нагнулся, чтобы осмотреть свой велосипед. Затем выдернул пучок травы, застрявший в спицах заднего колеса.

– Как получилось, что я никогда тебя раньше не видел? – настороженно спросил он.

– Как получилось, что я никогда не видела тебя? – парировала она.

Он пожал плечами. Когда застенчивая улыбка тронула его лицо, в уголках глаз заиграли крохотные морщинки.

– Ну, ты только что переехал? – спросила Ханна, не теряя надежды докопаться до разгадки.

– Ага, – ответил он, полностью поглощенный изучением велосипеда.

– Или нет? Давно ты здесь живешь? – не сдавалась Ханна.

– Прилично.

Это невозможно! – подумала Ханна. Не мог он переехать в соседний дом, чтобы мы об этом не знали!

Но не успела она отреагировать, как со стороны дома донесся отчаянный вопль:

– Ханна! Ханна! Герб мой «Нинтендо» зажилил!

На заднем крыльце, выглядывая из-за наружной двери, стоял Билл.

– А мама на что? – крикнула в ответ Ханна. – Пускай она и возвращает!

– Ла-адно.

Дверь захлопнулась – Билл отправился на поиски миссис Фэйрчайлд.

Ханна снова повернулась к Дэнни, но он как будто растворился в воздухе.

3

Почту обыкновенно приносили после обеда. Ханна выскочила из дому, нетерпеливо подлетела к почтовому ящику и откинула крышку.

Писем для нее не было. И вообще никаких писем не было.

Разочарованная до глубины души, она поспешила обратно в комнату, чтобы написать укоризненное письмо своей лучшей подруге Джейни Пэйс.

Дорогая Джейни,

Надеюсь, ты хорошо отдыхаешь в лагере. Но не слишком хорошо… потому что слова не держишь. Обещала писать каждый день, а я с тех пор не получила даже завалящей открытки.

Мне так СКУЧНО, прямо не знаю, что и делать! Ты понятия не имеешь, как мало занятий можно найти в Гринвуд-Фоллс, когда ты одна-одинешенька. Это все равно что СМЕРТЬ!

Я смотрю телик и много читаю. Не поверишь, я прочитала ВСЕ, что на лето задали! Папа обещал свозить нас в кемпинг в Миллерских Лесах – КАКОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ! – но он по выходным постоянно занят, так что вряд ли когда соберется.

СКУЧНО!

Прошлой ночью меня заела такая тоска, что я вывела близнецов из дома, развела за гаражом костер и притворилась, будто мы в загородном лагере, и рассказала им кучу страшилок про привидения.

Мальчишки, конечно, ни за что не признаются, но игра явно пришлась им по нраву. Ну, ты ведь знаешь, как меня пугают россказни о призраках. Всякие жуткие тени потом мерещатся, и всякие чудища, снующие за деревьями. По-моему, вышло забавно. Я САМУ СЕБЯ запугала!

Не смейся, Джейни. Ты тоже страшилки не жалуешь.

Единственная новость, которую я еще могу тебе сообщить: в дом Додсонов вселился новенький. Его зовут Дэнни, и он наш ровесник, у него рыжие волосы и веснушки, и по-моему, он довольно милый.

Я его видела только раз. Может, попозже я смогу больше о нем поведать.

Но теперь ТВОЙ ЧЕРЕД писать. Ну же, Джейни. Ты обещала. Ты что, познакомилась в лагере с каким-нибудь смазливым мальчишкой? ПОЭТОМУ тебе некогда мне писать?

Если я не получу от тебя ответа – пусть тебя всю обстрекает ядовитый плющ, особенно там, где нельзя почесаться!

С любовью,

Ханна

Ханна сложила письмо и засунула в конверт. Ее небольшой письменный стол стоял у окна. Склонившись над ним, она хорошо видела соседский дом.

Интересно, не там ли комната Дэнни? – думала она, вглядываясь в окно напротив. Занавески были задернуты, и за ними она ничего не могла разглядеть.

Ханна встала из-за стола. Наскоро причесалась и поспешила с письмом к передней двери.

Она услышала, как где-то в глубине дома мама распекает близнецов. Миссис Фэйрчайлд кричала, близнецы хихикали. Что-то упало с оглушительным грохотом. Опять послышалось хихиканье.

– Я гулять! – крикнула Ханна, открывая наружную дверь.

Небось все равно не услышали, решила она.

День выдался знойным – ни малейшего ветерка, воздух был влажный и душный. Накануне отец Ханны выкосил лужайку перед домом, и когда Ханна шла вниз по подъездной дорожке, вокруг стоял пряный аромат свежескошенной травы.

Она бросила взгляд на дом Дэнни. Никаких признаков жизни. Передняя дверь была закрыта. За большим панорамным окном гостиной царила темнота.

Ханна решила прогуляться три квартала и отправить письмо через почтовое отделение. Она вздохнула. А больше заняться все равно нечем, подумала она мрачно. Так хоть время убью.

Тротуар был усыпан скошенной травой, выцветшей с изумрудно-зеленого до темно-бурого. Напевая себе под нос, Ханна миновала домик из красного кирпича, где жила миссис Куильти. Сама миссис Куильти корячилась сейчас у себя в саду, выдергивая сорняки.

– Здрасьте, миссис Куильти! Как поживаете? – окликнула Ханна.

Миссис Куильти даже не подняла головы.

До чего вредная тетка! – сердито подумала Ханна. Я же знаю, что она меня слышала!

Она перешла через дорогу. Из дома на углу лились звуки фортепиано. Кто-то мучил отрывок из классики, повторяя одну и ту же фальшивую ноту снова и снова, чтобы тут же начать с начала.

Какое счастье, что это не мои соседи! – с улыбкой подумала Ханна.

Остаток пути до города она проделала, напевая себе под нос.

Белое двухэтажное здание почты располагалось напротив маленькой городской площади; поникший флаг неподвижно висел на фоне безветренного неба. Вокруг площади выстроились банк, парикмахерская, продуктовый магазинчик и автозаправка. Еще несколько магазинчиков, кафе-мороженое Хардера и закусочная с крайне оригинальным названием «Закусочная» располагались немного поодаль.

Две женщины вышли из продуктового магазина. В окне парикмахерской Ханна увидела Эрни, парикмахера – он расположился в своем рабочем кресле, читая журнал.

Снимок провинциальной жизни, подумала она, покачав головой.

Она пересекла небольшую, поросшую травой площадь и бросила письмо в почтовый ящик, стоявший у дверей отделения. И уже собиралась идти домой, как вдруг ее внимание привлекли чьи-то сердитые крики.

Ханна быстро сообразила, что доносятся они с аллеи, расположенной за зданием почты. Кричал мужчина.

Послышались мальчишеские голоса. Опять закричал мужчина.

Ханна свернула за угол и поспешила на крики.

Она была почти у самой аллеи, когда кто-то взвизгнул от боли.

4

– Эй! – воскликнула Ханна и бегом преодолела остаток пути. – Что происходит?

Узенькая аллея пролегала позади почты. Это было уютное тенистое местечко, давно облюбованное местной ребятней.

Первым Ханна увидела почтальона мистера Чесни. Он потрясал кулаком, а перед ним ежилась тощая рыжая собачонка.

Посреди аллеи стояли трое ребят. Одним из них оказался Дэнни. Он держался за спинами двух мальчишек, которых Ханна не знала.

Собачонка опустила голову и тихонько поскуливала. Высокий худой паренек с неопрятными светлыми волосами склонился над нею и нежно гладил, пытаясь успокоить.

– Не смейте швыряться камнями в мою собаку! – крикнул он мистеру Чесни.

Вперед вышел второй мальчишка. Этот был невысокий и коренастый, хулиганистого вида, с колючим ежиком черных волос. Он встал, подбоченившись, и воззрился на мистера Чесни с нескрываемой злостью.

Дэнни, по-прежнему державшийся позади остальных, был бледен как смерть.

– Марш отсюда! Вон! Я вас предупреждал! – прорычал мистер Чесни. Высокий и краснолицый, совершенно лысый, с пышными усами под заостренным носом, он, несмотря на летнюю жару, был одет в облегающий шерстяной костюм.

– Не имеете права бить мою собаку! – ответил белобрысый, продолжая ласкать дворняжку. Песик бешено завертел хвостиком-культяпкой и лизнул ему руку.

– Здесь государственная собственность, – отчеканил почтальон. – По-хорошему говорю: проваливайте отсюда. Ходят тут всякие…

Он угрожающе шагнул к ребятам.

Ханна видела, как Дэнни отступил на пару шагов; лицо его было испуганным. Его товарищи не двинулись с места, и вообще смотрели на раскрасневшегося почтальона с явным вызовом. Ханна обратила внимание, что ребята они были крупные. Крупнее Дэнни. И выглядели старше.

– Я папе расскажу, как вы ударили Рыжика, – сказал белобрысый.

– Расскажи лучше своему папе, как ты влез на чужую территорию! – парировал мистер Чесни. – А еще расскажи ему, как по-хамски ты себя вел! А еще расскажи ему, что если я вас, поганцев, еще хоть раз здесь увижу – сообщу, куда следует!

– Мы не поганцы! – возмутился крепыш.

Тут все трое повернулись и со всех ног припустили вниз по аллее. Рыжик зигзагами мчался следом, дико вращая обрубком хвоста.

Мистер Чесни вихрем пронесся мимо Ханны, бормоча проклятия. Он был так зол, что грубо толкнул ее, прежде чем скрыться в здании почты.

Вот псих, подумала Ханна, покачав головой. Какая муха его укусила?

Все дети в Гринвуд-Фоллс ненавидели мистера Чесни. Прежде всего за то, что он сам ненавидел детей. Он постоянно орал на них – то ему не нравилось, что они «бесцельно слоняются», то музыка у них слишком громкая, то слишком громко болтают, то слишком много смеются – иногда же просто гнал всех со своей бесценной аллеи, не объясняя причин.

Ведет себя так, будто он в городе хозяин, подумала Ханна.

На Хэллоуин Ханна с компанией друзей решили наведаться к дому мистера Чесни и разрисовать из баллончиков с краской его окна. Но к великому их огорчению, Чесни встречал шутников во всеоружии. Он стоял у окна гостиной, а в руке держал солидных размеров дробовик.

Ханна и ее друзья ушли несолоно хлебавши, раздосадованные и напуганные.

Он прекрасно знает, как мы все его ненавидим, подумала Ханна. И ему плевать.

На аллее воцарилась тишина. Ханна направилась обратно к городской площади, размышляя о Дэнни. Какой он был бледный, испуганный… Такой бледный, что, казалось, вот-вот растворится в лучах яркого солнца.

А двое его друзей испуганными не выглядели, подумала Ханна. Вид у них был злой и дерзкий. Впрочем, это наверное из-за того, как ужасно мистер Чесни обошелся с собакой белобрысого паренька.

Пересекая площадь, Ханна огляделась по сторонам. В своей ярко освещенной парикмахерской сидел Эрни, по-прежнему уткнувшись в журнал. К заправке подкатил синий «Универсал». Женщина, которую Ханна не знала, спешила в банк, очевидно, надеясь успеть до закрытия.

Никаких следов Дэнни и двух его приятелей.

Пойду, пожалуй, домой, посмотрю «Главный госпиталь», со вздохом решила Ханна. Она перешла улицу и неспешно направилась к дому.

Высокие деревья – березы, клены и американский лавр – выстроились вдоль тротуара. Листва их образовывала сплошной зеленый шатер, не пропускавший ни единого лучика солнца.

А в тени не так уж и тепло, поняла Ханна, ступив под сень деревьев.

Она уже миновала половину квартала, когда от одного из деревьев отделился темный силуэт.

Сначала Ханне показалось, что это всего лишь тень, отбрасываемая толстым стволом. Но потом, когда ее глаза немного привыкли к сумраку, силуэт обрисовался четче.

Ханна поперхнулась и остановилась.

Она всматривалась в темную фигуру, пытаясь разглядеть ее получше.

Незнакомец стоял в расплывчатой синей тени. Одетый в черное, высокий и стройный; лицо его полностью скрывала тьма.

Ханна почувствовала, как по телу волной прокатилась ледяная дрожь.

Кто он? – недоумевала она. Почему он так одет?

Почему стоит так неподвижно, держась в тени, и глядит на меня из темноты?

Неужели он пытается меня напугать?

Он медленно поднял руку, словно подзывая ее к себе.

С колотящимся сердцем Ханна отступила на шаг.

Неужели здесь действительно кто-то стоит?

Человек в черном?

Или всего лишь тень от деревьев?

Она не была уверена ни в том, ни в другом… пока не услышала шепот:

– Ханна… Ханна…

Шепот был сухой, точно шелест осенней листвы, и почти такой же тихий.

– Ханна… Ханна…

Тонкая черная тень манила ее костлявыми, похожими на сучья руками и шептала ее имя. Сухим, нечеловечьим шепотом.

– Нет! – крикнула Ханна.

Она повернулась и бросилась бежать. Ноги сковала слабость. Колени отказывались сгибаться.

И все же она заставляла себя бежать.

Быстрее.

Быстрее.

Неужели он ее преследует?