Текст книги "Оборотень в гостиной"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Ура!

Еще не веря своей удаче, я сел и посмотрел в лес. Собаки исчезли. Все.

– Этот зуб всемогущий! – Я зажал его в ладони. – Он спас мне жизнь! Теперь я буду его беречь!

Интересно, почему он обладает такой силой?

Возможно, папа поможет мне разобраться в этом.

Я бережно заправил зуб обратно под рубашку. Потом встал, надел свалившуюся кроссовку и пошел искать отца.

Я бродил по лесу, пока не наткнулся на след, который вполне мог оказаться следом моего отца.

В лесу было тихо. Я не видел больше этих странных птиц и не слышал тех звуков, которые они издавали своими клювами.

Я не видел ни белок, ни кроликов.

Не видел и не слышал совершенно ничего.

Но ничего не боялся.

Дотрагивался до зуба, который висел у меня под рубашкой, и чувствовал себя в безопасности.

Я не знал, как долго шел.

Не представлял, новое ли это место, или я уже побывал здесь раньше.

– Папа! Эй, папа! – кричал я время от времени, двигаясь по лесу.

Но папа не отзывался.

Если я его не найду, то просто сойду с ума! Только что обретенное спокойствие начало покидать меня. Мой пульс учащенно забился.

Я пошел чуть быстрее. И начал кричать немного громче:

– Папа, ты меня слышишь? Никакого ответа.

– Папа, ты где?

– Арон, это ты? – донеслось до меня.

– Папа! Это я! – завопил я. – Где ты?

– Подними голову, Арон, и найди самое высокое дерево!

Я посмотрел вверх.

– Понял, папа. Я вижу его! Иду!

– Скорее, Арон! – прозвучал взволнованный голос отца. – Я поймал его! Я захватил оборотня!

12

Я побежал что есть силы. Хотя, честно говоря, мне очень хотелось повернуть обратно. Не нужен мне этот оборотень. И не хочу я снова видеть его.

Сквозь густую зелень я разглядел красную тенниску отца.

Я был почти рядом. Капли пота стекали по моему лицу.

Я выбежал на поляну и… застыл в удивлени и.

– Папа… ты с ума сошел? – закричал я. – Папа… ты ведь шутишь… правда?

Отец, стоя у дерева и самоуверенно улыбаясь, смотрел в глаза своей жертве.

Его жертвой оказался обычный, унылый, лысеющий мужчина средних лет.

Мужчина стоял, слегка согнувшись. На нем была клетчатая фланелевая рубашка поверх штанов цвета хаки. Руки скованы за спиной сверхкрепкой цепью, которую всегда носил с собой отец. На лодыжках болтались толстые металлические кандалы, тоже соединенные крепкой цепью. И это папин оборотень? Я разочарованно покачал головой. Судя по виду, этот человек не смог бы обидеть и блохи.

– Посмотри на него, папа, – укоризненно сказал я. – Он низкий. Толстый. В очках. И у него обыкновенная кожа, без всякой шерсти. Он не может быть оборотнем!

Невысокий мужчина грустно кивнул и чихнул.

– И у него простуда, – добавил я. – У оборотней не может быть простуды. Папа, отпусти его!

– У кого‑нибудь есть носовой платок? – спросил невысокий мужчина.

– Вот, пожалуйста, – сказал я и хотел передать ему платок.

– Арон, не смей! –вскричал папа и отбил в сторону мою руку. – Это может быть трюк!

Папа на самом деле рехнулся, подумал я. Это же просто смешно.

Невысокий мужчина снова чихнул.

– Папа, почему ты так уверен, что это оборотень?

– Я все утро шел по волчьим следам, и они привели прямо к его хижине! – воскликнул папа. – Не может быть никаких сомнений. Это оборотень!

– Но он совсем не похож на оборотня! – Я покачал головой. – Вспомни, мы же видели это страшное существо прошлой ночью. Какое между ними сходство?

– Послушайте своего сына, сэр. Пожалуйста, – сказал маленький мужчина, – отпустите меня.

– Оборотни сбрасывают свою шкуру в полнолуние. – Папа строго посмотрел в глаза этого человека. – Сейчас у него другой облик, но он – оборотень!

– Нет, нет! – застонал мужчина. – Я уже сто раз вам говорил: вы делаете большую ошибку!

– Не обращай на него внимания, Арон.

Я всегда верю папе. Но на этот раз мне трудно было поверить, что этот низенький пухлый человечек мог превратиться в покрытое шерстью чудовище.

– Ты уверен, папа?

Я внимательно рассматривал взволнованного человечка. Послеполуденное солнце ярко освещало его. На его розовой лысине поблескивали капельки пота.

– Он выглядит, как бухгалтер или дантист, а может быть, окулист. И не похож на чудовище, которое питается свежим мясом.

– Клянусь, я не оборотень, – простонал маленький мужчина. – Поверьте мне. Я… я вегетарианец.

– Он оборотень. Я уверен в этом. – Папа рубанул кулаком воздух. – Сбылся мой сон. Я – единственный человек в истории, который поймал настоящего живого оборотня.

У папы сверкали глаза. Я не мог припомнить, когда в последний раз видел его таким счастливым.

– Мы доставим его домой и отведем на телевидение. И будем первыми, кто покажет всему миру живого оборотня! – Папа обнял меня за плечи. – Мы станем знаменитыми, Арон. Мы построим на этом существе свою удачу! А теперь – идем!

Мой папа, насвистывая, поднял с земли рюкзак и взвалил на спину.

– Ты идешь впереди, а я сзади, – приказал папа. – А это существо – посередине.

Папа обернулся к своей жертве.

– И давай – без всяких проблем, не создавай нам дополнительных трудностей, – предупредил он. – Идем. – И он слегка подтолкнул невысокого мужчину.

Тот, спотыкаясь, двинулся вперед. И цепи на его ногах зазвенели.

– Вы совершаете большую ошибку, – причитал он. – Говорю вам, я – охотник и ставлю капканы на медведей. Добываю их шкуры и мех. Меня зовут Бен Грентли.

– Ну да, верно, ты охотник. Тогда я – балерина, – рассмеялся отец, довольный своей шуткой.

– Вы не имеете права так со мной обращаться, – стонал мужчина.

Я оглянулся через плечо, и посмотрел на нашего пленника. Неужели этот невзрачный мужчина на самом деле может быть оборотнем? Или папа совершает ужасную, ужасную ошибку?

Что с нами будет, если папа не прав?

13

Этой ночью мы садились на корабль, чтобы отправиться домой.

Я понимал, что должен чувствовать себя счастливым. Настал момент, о котором я мечтал со дня приезда в Братвию, – мы возвращаемся домой.

Но счастливым я себя не чувствовал. Все шло как‑то не так.

Мистера Грентли, закованного в цепи, мы с папой посадили в клетку. Но нам требовалась помощь, чтобы доставить ее на корабль.

Докеры посмотрели на клетку и решили, что папа чокнутый. Но папа настойчиво уверял их, что мистер Грентли – убийца. И размахивал своим шерифским значком. В конце концов они согласились нам помочь и погрузили клетку в грузовой трюм.

Там мистер Грентли должен был оставаться в течение всего длинного рейса. Целую неделю ему предстояло провести в грузовом трюме, темном и сыром. А мы с папой разместились вдвоем в комфортабельной каюте.

Я опустился на свою большую кровать и закрыл глаза.

Передо мной сразу замаячило испуганное лицо мистера Грентли, когда его опускали в трюм.

Простуда у него усилилась. Глаза слезились. Нос покраснел. Выглядел он очень несчастным и испуганным.

Мне было жаль этого бедного человека. Я посмотрел на папу. Он сидел за письменным столом, прижимая к уху телефонную трубку. И разговаривал с адвокатом, который был там, дома. Папа излагал ему свои грандиозные планы относительно оборотня и телевидения.

Папа был уверен, что мистер Грентли оборотень. А я, как ни старался, не мог заставить себя в это поверить.

Пока папа разговаривал по телефону, корабль сильно качнуло. Папа, казалось, ничего не заметил. А у меня закружилась голова. Похоже, начиналась морская болезнь.

Я сконцентрировался и стал дышать глубоко и ровно. Потом сделал глотательное движение: не хотел, чтобы меня стошнило.

«Море становится неспокойным, – еще до отплытия предупредил нас капитан корабля. – Боюсь, как бы ни заштормило».

Вот оно, начинается, подумал я. Целую неделю на этом корабле мне не выдержать.

Мой желудок взбунтовался. А папа, как ни в чем не бывало, кричал папа в трубку:

– Хорошо! Вызовите газетчиков. И телевизионщиков. Давайте рекламу. Пусть все знают, что мы везем!

«Пусть все знают, что мы везем…» Неужели папа собирается использовать оборотня для рекламы?

Беговые туфли оборотня – чтобы бежать впереди стаи! Лучшая овсяная каша с изюмом – пища оборотня!

Чай оборотня – приручите дикого зверя внутри вас!

Витамины оборотня – хотите почувствовать себя не совсем человеком?

– Телевизионное шоу? – Папа провел рукой по голове. – Конечно, мы сделаем телевизионное шоу! Но это все вживую. Никаких картинок! И не забудь про кино! Мы будем снимать фильм!

Папа встал и нервно заходил по маленькой каюте. Слушал. Кивал. Он ходил все быстрее и все громче кричал в трубку.

Корабль накренился на один бок.

У меня подвело живот. Я почувствовал тошноту. Закружилась голова.

– Не знаю, – прокричал папа по телефону и обернулся ко мне: – Ты в порядке? Что‑то ты неважно выглядишь.

– Мне… мне нехорошо, – простонал я.

– Это морская болезнь, – сказал он. – Выйди на палубу. Пройдись. Подыши свежим воздухом. Я уверен, что это поможет. Я присоединюсь к тебе, как только закончу разговор по телефону.

Я, шатаясь, выбрался из каюты. Мы были на нижней палубе. Мне предстояло пройти по длинному коридору, а потом подняться по трапу. Я очень сомневался, что смогу это сделать.

Корабль переваливался с борта на борт.

Я громко застонал, взбираясь по трапу. Но все же, спотыкаясь, выбрался на палубу.

Здесь было прохладно. Влажный ветерок освежил меня. Я глубоко вдохнул и ощутил соленый запах моря. Желудок перестал меня беспокоить, и голова больше не кружилась.

Я стоял у перил и смотрел на воду.

Стояла полная тьма. Ни луны, ни звезд невозможно было разглядеть, где вода встречается с небом.

Все равно, как если смотреть с закрытыми глазами, подумал я.

Пока я ждал папу, налетел сильный ветер. Корабль накренился.

Ветер дул со страшной, яростной силой. Я схватился за поручни.

– Шторм! – услышал я крик палубного матроса.

Еще один порыв ветра.

Еще один рывок корабля: вверх‑вниз, вверх‑вниз.

Палубу залило водой.

– Помогите! –закричал я, вцепившись в перила. – Помогите!

Ветер отнес мои крик в темноту.

Я снова закричал. Но ветер ревел так сильно, что я не слышал собственного голоса.

Еще одна темная волна поднялась над палубой.

Я сильнее вцепился в перила. Холодно. Так холодно…

14

Я почувствовал, что меня накрывает тьма.

Перила исчезли.

А потом исчезла и палуба.

Волна уносила меня… уносила в бушующий черный океан.

Я попытался закричать. Попробовал плыть. Но мощная волна вновь накрыла корабль, и я почувствовал, что палуба ушла у меня из‑под ног.

Я закрыл глаза и приготовился к тому, что темная бездна поглотит меня навек.

Но что‑то потянуло меня назад. Сильные руки схватили меня за лодыжки, удерживая на весу и не давая погрузиться в пучину.

Потом я осознал, что меня тянут назад, назад…

И вот я лежу на палубе, отплевываясь и кашляя.

Я чуть не утонул! Меня трясло от ужаса. Я глубоко вздохнул, стараясь прийти в себя. Затем поднял голову и… оцепенел!

– Ты в порядке? – спросил Бен Грентли, склонившись надо мной с заботливым выражением лица.

– Как вы оттуда вышли? – заикаясь, проговорил я.

– Цепи ослабли. Мне нужно было глотнуть свежего воздуха. Там, внизу, очень душно. – Он снял очки и стал протирать их рукавом своей промокшей рубашки. – Чуть не потерял их в той волне. А без них я ничего не вижу, – тихо добавил он.

– Вы спасли мне жизнь, – пробормотал я.

– Мне просто повезло. Я увидел, как ты переваливаешься через борт и успел схватить тебя за ноги. Только и всего.

Неужели этот человек может быть оборотнем?

Я смотрел в его печальные карие глаза. Это не были глаза волка. Он даже не видел без очков. Папа явно ошибся насчет него, подумал я.

– Арон, с тобой все в порядке? – Папа бежал вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступени.

– Что ты здесь делаешь? – закричал он, увидев Бена. И, подбежав, грубо схватил его за руку.

– Все в норме, папа, – сказал я. – Отпусти его, он спас мне жизнь.

– Мне все равно! Он – опасное существо. Не хочу, чтобы ты стоял с ним рядом!

– Но, папа, он спас мне жизнь! – запротестовал я. – Ты только посмотри на него. Разве он может быть опасным?

– Он оборотень, Арон, – настаивал отец. – Я предупреждал тебя: не дай себя одурачить.

– Вы не правы, – возразил Бен, пытаясь вырваться из рук отца. – Пожалуйста, отпустите меня. Позвольте мне вернуться домой. И мы забудем все, что случилось.

Папа не обратил на его слова никакого внимания. Он оттащил меня от Бена, а потом позвал на помощь.

Я видел, как папа и два палубных матроса подхватили нашего пленника и посадили его обратно в трюм.

– Мне нужны еще цепи, – услышал я голос папы, когда спускался вниз по трапу в нашу каюту.

Я переоделся в сухие джинсы и серый свитер. Потом сел на кровать и стал смотреть в иллюминатор.

Темные океанские волны неустанно бились о борт корабля.

Я взглянул на ночное небо. Тяжелые облака разошлись. Над бушующим морем висел полумесяц.

У меня снова стало что‑то неладно с животом. К тому же закружилась голова. И плечо заныло от боли.

Я не сказал папе, что оборотень укусил меня. Мне не хотелось его волновать. Но теперь я понял: все же следовало сказать ему об этом.

Я засунул руку под рубашку, ощупал плечо и обомлел.

Соскочил с койки и бросился в ванную комнату.

Стянул через голову свитер. И посмотрел в зеркало.

Мое плечо покраснело, опухло и покрылось пятнами черного меха.

15

Я изо всех сил тер плечо, стараясь стереть мех. Бесполезно.

Я потянул за пучок волос, стараясь вырвать его.

– Ой!

И это не помогло.

Что же происходит, забеспокоился я, глядя на безобразный клок шерсти.

Я натянул свитер, чтобы не видеть свое волосатое плечо, и вышел из ванной комнаты. Как раз в этот момент в каюту вошел папа.

– Ой, папа, я должен тебе кое‑что показать.

– Одну секунду.

Отец снял мокрый плащ, прошел в ванную комнату и повесил его.

– Папа, – снова начал я.

– Еще минутку, Арон! – Папа сел за столик и взял телефонную трубку. – Мне нужно сделать один срочный вызов.

Прошло двадцать минут, а папа все еще разговаривал со своим адвокатом.

– Забудьте вы об этой фирме, абсолютно негодная идея! Вы нашли нужных людей? Они уже приступили к подготовке?

Мое плечо горело все сильнее. Я засунул руку под свитер и почесал его.

– Папа, мне нужно поговорить с тобой, всего одну секунду, – прошептал я.

– Сейчас, сейчас, – отмахнулся от меня отец.

Я забрался в койку. Натянул одеяло до подбородка и слушал, как папа разговаривает по телефону. Он был так возбужден. Я никогда его таким не видел.

Может быть, не стоит говорить ему о моем плече, подумал я. Пусть занимается своими делами. Не стану ему мешать.

Кроме того, это всего лишь маленький клочок шерсти, верно?

Не так уж важно.

16

Я, Арон Фрейдус, живу в маленьком городе в очень маленьком доме. Большинство моих друзей живут в больших домах, со вторым этажом. А я – нет.

У нас четыре маленькие комнаты: кухня, гостиная и две спальни. Все они в первом этаже с отдельными выходами.

Наша кухня так мала, что нам приходится держать холодильник в гостиной. И гостиная тоже маленькая: кроме холодильника, в ней умещается только маленький диван и папин письменный стол.

Но в моем доме есть то, чего нет в домах моих друзей. Посередине нашей маленькой гостиной стоит очень большая клетка.

А в клетке сидит оборотень.

У меня, у Арона Фрейдуса, есть оборотень.

До того как мы поехали в Братвию охотиться на оборотня, только мои друзья считали отца сумасшедшим. Но теперь весь мир знает об оборотне, который сидит в нашей гостиной. И весь мир думает, что отец сошел с ума.

А что думаю я?

Что я думаю насчет Бена Грентли, маленького лысого человека, сидящего в клетке посередине нашей гостиной?

Не знаю. В самом деле, не знаю.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Арон, позволь мне зайти посмотреть оборотня.

Каждый день после школы моя лучшая подруга Эшли просит разрешить ей взглянуть на оборотня. Но папа не хочет, чтобы его видели до завтрашней ночи.

До завтрашней ночи, когда настанет полнолуние.

– Завтра ночью, – объявил папа всему миру, – вы увидите, как обычный человек превращается в рычащее мохнатое чудовище, получеловека, полуволка, которое питается сырым мясом.

Но папа был не единственным человеком, который не хотел, чтобы кто‑то увидел Бена. Я тоже этого не хотел. Но Эшли не сдавалась.

– Я буду целую неделю делать тебе уроки. Нет, год… Нет, десять лет.

– Забудь об этом, Эшли.

– Я целый год буду убирать твою комнату. Нет, весь ваш дом и конуру твоей собаки.

– У меня нет собаки.

– Но если бы она была, я убирала бы ее конуру. Пожалуйста, позволь мне взглянуть на оборотня. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я хочу быть первой, кто увидит его. Пожалуйста!

– Оставь это, Эшли.

– Если ты не покажешь мне его, я с тобой никогда не буду разговаривать. Я не шучу. Совершенно серьезно.

– Эшли, замолчи!

– Замолчу, если ты покажешь мне его. Я буду вести себя тихо. Не скажу ни единого слова.

Ну да, как же, подумал я.

Эшли никогда не переставала говорить. Она постоянно болтала, почти обо всем. Ее было слишком много.

У нее были длинные светлые волосы – почти до талии. Очень пушистые и волнистые. Но Эшли хотелось, чтобы всем казалось, будто волос еще больше, и поэтому она их взбивала.

И одевалась она слишком вычурно. Ей нравилось, когда на ней много одежды.

Сегодня на ней была красная тенниска с короткими рукавами. А поверх нее ярко‑желтый свитер с У‑образным вырезом и длинными рукавами. И еще один оранжевый свитер с круглым вырезом и обрезанными рукавами. Она всегда одевалась ярко и немного вызывающе.

На ней были красные легинсы, а поверх них оранжевые боксерские шорты. Если бы она могла носить одновременно две пары обуви, то непременно так бы и делала. Но это невозможно. Поэтому на одной ноге у нее ярко‑красная кроссовка, а на другой – черная.

И на каждом пальце по серебряному кольцу. И еще по три серьги в каждом ухе.

Но она была моей лучшей подругой, поэтому – куда денешься? Придется впустить ее, пусть посмотрит на оборотня.

– Когда я смогу увидеть его? – упрашивала меня Эшли, пока мы шли из школы. – Я все для тебя сделаю. Только скажи что. Что хочешь. Все сделаю. Могу я его увидеть?

– Ладно, пошли ко мне. Прямо сейчас.

– Нет, нет, – неожиданно заупрямилась она. – Что?..

– Сперва мне надо зайти домой прогулять с Мадам Колетт. Я потом приду.

Мадам Колетт – это миниатюрный французский пудель Эшли. Эшли любит ее. Она убеждена, что Мадам Колетт выиграет приз на местной выставке собак.

А по‑моему, эта собака похожа на покрытую пушком жирную крысу.

Выгуляв собаку, Эшли пришла к нам.

Она проскочила за моей спиной и первой вошла в гостиную.

– И это он? – удивилась она.

Эшли обошла клетку и внимательно осмотрела Бена Грентли со всех сторон. Ее большие голубые глаза округлились.

Мистер Грентли сидел скрестив ноги на полу клетки с поникшей головой и опущенными плечами. Он поднял взгляд, слабо улыбнулся Эшли, а потом снова опустил голову.

– Но, Арон, это же просто человек. Обычный мужчина. Как ты можешь вот так держать его, взаперти? Это ужасно. Омерзительно. Отвратительно. Это…

– Его поймал папа, – резко ответил я. – Он оборотень.

Эшли продолжала стоять на своем – Бен вовсе не оборотень. А мне приходилось настаивать, что она ошибеется.

А что я еще мог сказать?

На самом деле я не думал, что Бен оборотень. Но мне не хотелось, чтобы Эшли сочла меня тихим безответным ребенком, который позволяет отцу держать нормального человека в клетке посередине гостиной.

– Не знаю, Арон, – сказала она, подходя вплотную к клетке.

Прежде чем я понял, что она собирается сделать…

Прежде чем я мог остановить ее… Эшли протянула руку сквозь решетку. Бен вскочил на ноги.

– Нет!Эшли! Не подходи близко! – закричал я. – Остановись!

– Спокойно, Арон. Я только дам ему шоколадку. Посмотри на него. Он голоден. Когда ты в последний раз кормил его?

– Думаю, папа дал ему что‑то на завтрак, – пробормотал я.

– Спасибо, – сказал Бен, взял плитку шоколада и развернул ее. – Меня зовут Бен. Я не оборотень. Они сделали ужасную ошибку.

Эшли прищурила свои голубые глаза и посмотрела на меня.

– Твой отец сумасшедший. Ненормальный.

17

– Потише ты, – ответил я.

– Я не шучу, – настаивала Эшли. – Твой отец совсем лишился разума.

С этими словами она повернулась и вылетела из дома.

Я посмотрел на Бена. Он сидел сгорбившись в углу клетки, откусывал маленькими кусочками шоколад и смотрел куда‑то в пространство.

Вид у него был самый несчастный.

Глядя на него, и я почувствовал себя таким же.

Через несколько минут послышался стук в дверь. Прибыла телевизионная группа, чтобы установить спутниковую антенну. Завтра ночью весь мир увидит, как Бен будет превращаться в оборотня.

Телевизионщики тянули провода из гостиной на конек крыши. Я слышал, как двое из них пересмеивались между собой.

– Этот парень не может быть оборотнем, – хихикнул один из них.

– Шериф окончательно свихнулся, – поддержал его другой.

Бен наблюдал за ними, нервно ходя по клетке. На лысине у него проступили капельки пота.

Что можно сделать для этого несчастного, подумал я. Эшли и техники правы. Папа совершил ужасную ошибку.

Но как ему помочь? Как?

На следующий день после занятий мне не хотелось идти домой.

Чтобы не видеть Бена. Его печальных глаз. Не видеть, как он ходит по своей клетке.

И все‑таки придется идти домой. Я обещал папе помочь подготовить все для передачи.

Не буду заходить в гостиную, решил я, открывая дверь. Пойду прямо в свою спальню. И осторожно прикрыл за собой входную дверь.

– Арон, это ты? – тихо окликнул меня Бен. Я вздохнул.

– Да, я.

И вошел к нему.

– Арон, послушай, пожалуйста. – Бен встал и прижал свое пухлое лицо к прутьям решетки. – Я не оборотень. Твоему отцу надо было поговорить с лесным патрулем. Они подтвердили бы мои слова. Я на самом деле Бен Грентли, и у меня есть лицензия на охоту с капканами.

– Мне очень жаль, – сказал я, – но я ничего не могу поделать.

Я опустил свой рюкзак на пол, наклонился и пошарил в нем.

– Вот. Я принес вам шоколадку.

– Где ты это взял? – спросил Бен, когда я выпрямился.

– В бакалейном магазине.

– Нет, вот это. – Бен указал на волчий зуб, который выскочил у меня из‑под рубашки. – Это знак оборотня!

– Думаю, это вы сами дали мне его. Когда

были волком.

Бен посмотрел на зуб.

– Нет, я его не давал тебе, Арон. Я даже не видел его раньше. Только слышал. Тебе дал его оборотень. Не я. Я всего только охотник.

– А что еще ты знаешь об оборотне? –

спросил я.

– Ничего, – пожал плечами Бен.

Я протянул руку сквозь прутья и подал ему

шоколадку.

– Ты должен помочь мне, – повторил он, не замечая шоколадки, которая упала на пол.

– Мне жаль, – снова извинился я. – Я хотел бы вам помочь. Но теперь слишком поздно.

– Совсем не поздно, – настаивал он. – Ты хочешь, чтобы твой отец попал в затруднительное положение? Чтобы над ним смеялся весь мир. Он разрушит всю свою жизнь, если ты не поможешь ему.

– Но что я могу сделать?

– Отпусти меня. Обещаю тебе, Арон, что ты об этом не пожалеешь. Пожалуйста, отпусти меня. Окажи своему отцу большую услугу. Открой клетку.

Я смотрел на него сквозь прутья решетки и видел безнадежность в его глазах.

Могу ли я отпустить его, мучительно раздумывал я.

Мои мысли разбегались.

Я помнил, что он спас мне жизнь. Значит, я перед ним в долгу. Он не оборотень. Он не может быть оборотнем.

И я не хочу, чтобы папа опозорился перед всем миром.

Я потянулся к верхней полке шкафа. Достал ключ от клетки. Вставил ключ в замок.

И открыл клетку.

– Спасибо! Спасибо! Бен выскочил из клетки.

– Ты не пожалеешь об этом, Арон! – закричал он. – Ты правильно поступил. Вот увидишь.

Он обнял меня и выбежал из дома.

Через час я услышал, как к дому подъехал папин автомобиль.

Я поспешил к входной двери, чтобы встретить его.

– Ну как, ты готов? – спросил папа, широко улыбнувшись.

– Гм, папа, я должен тебе кое‑что сказать.

– Конечно. Пойдем в гостиную, – предложил он.

– Подожди, – я взял его за руку. – Не входи туда пока.

– Что случилось? – Папа внимательно посмотрел на меня.

– Я… я выпустил Бена, – признался я.

– Что?!

18

Папа резко повернулся и кинулся в гостиную. И с ужасом уставился на пустую клетку.

– Как ты мог сделать такое? – вскричал он и заметался по комнате.

– Я… я пожалел его, – пробормотал я. – И я не хотел, чтобы ты совершил ужасную ошибку. Все будут смеяться над тобой, папа!

– Ты знаешь, что ты наделал? – Папа остановился предо мной. – Ты отпустил оборотня!

Он кричал так громко, что у него на шее вздулись вены.

– Арон, ты знаешь, что он сделает этой ночью? Превратится в волка и убьет невинных людей, и все из‑за тебя!

– Но, папа…

– Не хочу слышать больше ни единого слова. Не хочу даже видеть тебя. Иди в свою комнату!

Я прошел к себе и бросился на кровать.

Я поступил правильно, твердил я себе. Правильно. Но простит ли меня когда‑нибудь папа?

– Да, верно! – услышал я: папа кричал в телефонную трубку. – Оборотень убежал. Высылайте всех полицейских. Пусть обыщут всю территорию. Мы должны схватить его до захода солнца.

Папа говорил по нашему громкоговорящему телефону. Поэтому я услышал, как кто‑то из полицейских рассмеялся.

– Вы уверены, что нам стоит это делать? – спросил какой‑то полицейский. – Не слишком ли далеко вы зашли с этим оборотнем, шериф?

– Не задавайте вопросов! – отрезал папа. – Выполняйте.

Я слышал, как он бегал по гостиной, хлопал дверьми. Еще что‑то кричал в телефон.

Я знал, что поступил неправильно. Бен не оборотень. Тогда почему я вдруг почувствовал себя плохо?

У меня разболелась голова, так, что стало больно смотреть на свет. Я закрыл глаза.

– Вызовите пожарную часть! – слышался папин голос. – Пусть и эти ребята ищут. Мы должны привлечь на помощь всех, кого можем!

Я заснул под телефонные разговоры и крики папы. А когда проснулся, было уже темно.

Я сел в кровати, и комната закружилась вокруг меня.

Что со мной происходит? Может быть, мне надо поесть? Я сегодня пропустил обед.

Я выбрался из кровати и, проходя мимо зеркала, машинально взглянул в него. И закричал.

Густой черный мех пробивался у меня на лице, на руках и ногах. Торчал из моей волчьей морды. Из больших лап. Я оттянул губы и обомлел. У меня были блестящие клыки.

– Я оборотень! – застонал я.

Не зная, что предпринять, я подскочил к окну спальни и выпрыгнул наружу. И приземлился на все четыре конечности.

Не мешкая ни секунды, я побежал. Через задний двор. Потом по улице.

Я бежал… бежал… и ощущал прохладный воздух на своей горячей шкуре.

Мне нравилось бежать. Бежать сквозь темноту… Мне казалось, что я могу так бежать целую вечность.

Я открыл глаза. Потом быстро закрыл их, ослепленный ярким утренним светом. Где это я?

Я неуверенно осмотрелся вокруг. Почему это я на полу своей спальни? Что, я упал с кровати?

Я встал. Потянулся. И длинно зевнул. Я чувствовал себя таким уставшим, будто вовсе не спал.

Мне захотелось опять лечь. Но я знал, что папа будет сердиться. Поэтому, потягиваясь и зевая, я пошел в кухню, чтобы позавтракать.

Я налил себе стакан апельсинового сока, наполнил миску овсянкой и начал жевать.

Телевизор на кухне был включен.

«Сегодня ночью две женщины и мужчина подверглись нападению. Вот в этом месте. – Ведущий новостей показал на экран. – В результате жестокого злонамеренного нападения две женщины отправлены в больницу».

Жестокого злонамеренного нападения? В нашем маленьком городке?

19

Что происходит, думал я, с беспокойством глядя на экран.

«Вот эта женщина видела, как все случилось», – ведущий повернулся к блондинке лет двадцати.

«Это было какое‑то животное, похожее на волка. – Голос женщины дрожал. – Ничего подобного я никогда не видела. Ужас, настоящий ужас».

Животное, похожее на волка? – О, нееет! – застонал я. Я наклонился над столом, чтобы быть поближе к телевизору.

«Что случилось с третьей жертвой? Расскажите нам!»

Я застонал прямо в экран. Пожалуйста, молил я. Только не говорите, что он умер. Я затаил дыхание.

«Третья жертва… убежала с несколькими царапинами».

Я испустил длинный вздох облегчения.

«Сообщения приходят к нам и из других мест, – продолжал ведущий. – Например, с собачьей выставки Виллидж Арена, куда ворвалось это чудовище и злобно напало на нескольких собак».

– Что я наделал? – вырвалось у меня. – Это я во всем виноват. Бен соврал мне. Я отпустил оборотня!

Я выключил телевизор. Мне не хотелось больше ничего слышать.

– Значит, Бен в самом деле оборотень, –

бормотал я. – Папа был прав. Как всегда.

А я почему‑то стал в нем сомневаться.

У меня подвело живот. Тело пронзила колючая дрожь.

Что же теперь будет? Папа никогда, никогда не простит меня. И весь свет никогда, никогда не простит меня.

Я побрел в свою комнату и закрыл за собой дверь. Мне хотелось навсегда остаться здесь, спрятаться от всего мира.

Я посмотрел на пол, где была разбросана моя вчерашняя одежда. Недовольный собой, я забросил ее ногой под кровать.

Хороший удар, Арон, покачал я головой, но теперь тебе придется лезть под кровать и доставать ее.

Я лег на живот, подлез под кровать и вытащил одежду. Взял ее в руки и… закричал.

Мои джинсы и кроссовка были изорваны в клочья и запятнаны кровью!

20

Я в изумлении смотрел на свою окровавленную одежду. Что произошло?

Закрыв глаза, я попытался вспомнить, где я был прошлой ночью и что делал.

Помню, что плохо себя почувствовал. Потом уснул.

– О, неет! – застонал я, вспомнив, что увидел в зеркале: волосатое чудовище, покрытое мехом, которое выпрыгнуло потом из окна спальни. И побежало на четырех конечностях.

Я посмотрел на окно. Да, оно так и осталось широко открытым.

Я оборотень! У меня затряслись ноги. Это я нападал на тех людей и собак прошлой ночью.

Мне сразу припомнилась та страшная ночь в лесу, когда меня укусил оборотень.

Он превратил меня в оборотня, понял я.

Вот почему это создание передало мне зуб. Это – знак оборотня. То есть меня. Теперь я – оборотень.

Я в оцепенении покачал головой. Мой желудок завязался в ноющий узел.

Значит, Бен говорил правду: он не оборотень. И не он, а я совершил эти ужасные нападения прошлой ночью.

Я поднялся и посмотрел в зеркало.

Что такое?

Никаких признаков меха. Никаких лап.

Я растянул губы: никаких клыков. Я вздохнул с облегчением. Но эта луна!

– Сегодня опять будет полнолуние! – чуть не задохнулся я.

Кто‑то должен мне помочь!

Кто‑то должен задержать меня в доме. Мне нельзя выходить. Не хочу больше калечить людей или кого бы то ни было!

– Папа! Папа!– Я бросился из своей комнаты, чтобы найти отца. – Папа, послушай меня! – Я вбежал в гостиную. – Я оборотень! Не Бен! Это я!

21

Гостиная была пуста. – Папа, ты здесь?

Никакого ответа. Но на письменном столе я заметил кусок желтой бумаги: записка от папы.

Арон!

Этой ночью оборотень напал на людей. Мне пришлось поехать в полицию, чтобы отдать своим людям необходимые распоряжения. Не знаю, когда вернусь. Из школы иди прямо домой. И ночью не выходи никуда.

С любовью папа.

Что же мне теперь делать?

Запрусь в своей комнате, решил я.