Текст книги "Мир воров"

Автор книги: Роберт Линн Асприн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Роберт АСПРИН
ЦЕНА БИЗНЕСА

Джабал был более могущественным, чем казался. И дело было-не в том, что его фигура не производила впечатления мягкотелости и слабохарактерности. Уж если на то пошло, то его блестящая, черная как смоль, кожа, плотно натянутая на играющих твердых мускулах, моментально внушала недюжинную силу, в то время как его суровые Черты лица, покрытого шрамами, указывали на наличие ума, способного без промедления применить эту силу себе на пользу.

Скорее, его богатство и острый ум, позволивший его накопить, давали Джабалу власть, неизмеримо более могущественную, чем его железные бицепсы и остро отточенный меч. Его деньги и свирепый вид бойцов, которых он покупал на эти деньги, делали его грозной силой в социальном устройстве Санктуария.

Кровь была ценой его свободы; потоки крови, пролитой его соперниками на гладиаторских аренах Рэнке. Кровь также принесла ему начальный капитал: захват плохо охраняемого каравана с рабами с целью его дальнейшей продажи принес ему незаконную прибыль.

Там, где другие могли бы удовлетвориться скромными доходами, Джабал Продолжал наращивать свое состояние с фанатичным упорством. Он постиг один важный жизненный урок, взирая суженными от ненависти глазами на толпы, рукоплескавшие его кровопролитным победам на аренах: бойцы и те, кто владеет оружием, покупаются и продаются, и, таким образом, считаются ничем в обществе. Деньги и власть, а не мастерство и отвага, – вот что определяет социальное положение человека в устройстве общества. Страх был определяющим началом для тех, кто рубил и резал в его мире.

Итак, Джабал завоевал мир торговцев, как раньше он завоевывал арены, яростно атакуя любую возможность и любое проявление нерешительности так же, как в прошлом он безжалостно добивал покалеченного соперника. Вступить с Джабалом в сделку означало иметь недюжинный дух, привыкший приравнивать поражение к смерти.

При таком подходе к делу Джабал процветал и здравствовал в Санктуарии. С одной из своих первых прибылей он купил старый особняк в западной части города. Там он и проживал, как жирный паук в своей паутине, выжидая любую возможность. Его клыками были бойцы, искусно владеющие мечами, которые важно расхаживали по улицам Санктуария, пряча свои лица под синими масками ястребов. Его паутиной была сеть осведомителей, которым платили за сообщения о любом происшествии, о любой сделке или о любой сдвиге в местной политике, могущем представлять интерес для их щедрого хозяина.

В настоящий момент информаторы сообщали о возможном катаклизме в городе. Принц Рэнкана и его новые идеи подрывали сами основы экономики и социальной структуры Санктуария.

Джабал сидел в центре своей «паутины» и слушал.

Через какое-то время все донесения слились воедино и стали монотонно скучны.

Джабал сгорбился в своем кресле, похожем на трон, тупо уставившись на одну из массивных горелок с фимиамом, находившихся в комнате и купленных в безуспешной попытке противостоять зловонию, разносимому по городу восточными ветрами. Донесения все еще бубнились. Дела обстояли иначе, когда он только начинал. Тогда он был способен лично управляться с различными аспектами его растущего предприятия. Теперь же он должен был слушать, в то время как другие… Что-то привлекло его внимание в докладе.

– Кого ты убил? – повелительно спросил он.

– Слепого, – повторил Салиман, игнорируя тот факт, что его перебили.

– Осведомителя, который не был осведомителем. Это было сделано в назидание… Как вы и приказывали.

– Хорошо, – Джабал махнул рукой. – Продолжай.

Он привык полагаться на своих городских осведомителей, чья информация была ему необходима при ведении дел. Было хорошо известно, что, если кто-нибудь продаст Джабалу ложную информацию, его скорее всего найдут с перерезанной глоткой и зажатым медяком между зубами. Все знали это, потому что это случалось… часто. Что не было широко известно, так это то, что если Джабал чувствовал необходимость привести пример своим информаторам в назидание об ожидающем их наказании за продажу фальшивок, он приказывал своим людям убить первого попавшегося и оставить тело с отметками дезинформатора. Его настоящие осведомители не подлежали подобной экзекуции в качестве примера – хороших информаторов было трудно найти. Вместо этого выбирали кого-нибудь, кто никогда не имел никаких дел с Джабалом. А поскольку его осведомители не знали друг друга в лицо, пример срабатывал.

– …Был найден этим утром, – упорно продолжал неутомимо читать речитативом Салиман. – Монета была украдена человеком, обнаружившим тело, поэтому расследование не состоится. Вор, однако, не будет держать язык за зубами, поэтому весть распространится.

– Да, да, – Джабал состроил нетерпеливую гримасу. – Переходи к следующему пункту.

– Наблюдаются некоторые опасения на Дороге Храмов по поводу новых алтарей, возводимых Саванкале и Сабеллии…

– Это отражается на наших операциях? – перебил Джабал.

– Нет, – признал Салиман. – Но я думал, что вам нужно знать.

– Теперь я знаю, – возразил Джабал. – Избавь меня от деталей. Следующий пункт.

– Двоим из наших людей было отказано в обслуживании в «Распутном Единороге» прошлой ночью.

– Кем? – нахмурился Джабал.

– Культяпкой. Он командует в этом заведении по вечерам с…

– Я знаю, кто такой Культяпка! – оборвал Джабал. – Я знаю также, что он никогда не отказывал в обслуживании моим людям, поскольку у них есть золото и хорошие манеры. Если он отказал этим двоим, значит они так себя вели, а не потому что он имеет что-то против меня. Следующий пункт.

Салиман колебался некоторое время, приводя свои мысли порядок, затем продолжил:

– Под усиленным давлением со стороны церберов, состоящих на службе у Принца, были закрыты все пристани для контрабандистов. Поговаривают, что они будут вынуждены выгружать свой товар на Болоте Ночных Тайн, как в давние времена.

– Неудобство, которое, без сомнения, приведет к повышению цен, – задумчиво произнес Джабал. – Как организована охрана во время выгрузок?

– Никто не знает.

– Выясни это. Если у нас появится возможность перехватить несколько их кораблей на Болоте, тогда не будет необходимости платить по вздутым ценам на базаре.

– Но если контрабандисты лишатся нескольких партий товара, они тем более повысят цены, чтобы восполнить потери.

– Конечно, – улыбнулся Джабал. – Это означает, что когда мы будем продавать краденый товар, мы сможем выставить более низкие цены и этим подорвем контрабандистов.

– Мы исследуем эту возможность. Но…

– Но что? – спросил Джабал, пытливо глядя в лицо лейтенанта. – Выкладывай, парень. Что-то тебя беспокоит в моем плане, и я хочу знать, что.

– Боюсь, мы столкнемся с противодействием со стороны церберов, – выпалил Салиман. – Если до них тоже дошли слухи о новых площадках для выгрузки, они могут планировать свою собственную засаду. Перехватить партию у контрабандистов – это одно, но попытка перехватить конфискованную улику у церберов… Я не уверен, что люди пойдут на это.

– Мои люди? Испугаются охранников? – лицо Джабала потемнело. – Я думал, что плачу достаточно золота, чтобы иметь в своем распоряжении лучших бойцов в Санктуарии.

– Церберы – не простые охранники, – возразил Салиман. – И они не из Санктуария. До их прихода, я бы сказал, наши люди были самыми лучшими бойцами. Теперь же…

– Церберы! – проворчал Джабал. – Кажется, все только и могут говорить, что о церберах.

– А вам бы следовало послушать, – ощетинился Салиман. – Простите меня, Джабал, но вы сами признали, что люди, которые у вас служат, не новички в боях. Когда они говорят о новой крупной силе, появившейся в городе, вам нужно прислушиваться, а не поносить их мнение или способности.

На, секунду вспышка гнева озарила глаза Джабала. Затем погасла, он вновь стал внимательным и наклонился вперед в своем кресле.

– Очень хорошо, Салиман. Я слушаю. Расскажи мне о церберах.

– Они… Они не похожи на стражников, которых мы привыкли видеть в городе, или даже на обычных солдат из армии Рэнкана, – Салиман стал объяснять, подбирая слова. – Они были отобраны из Имперской Элитной Гвардии специально для назначения сюда.

– Пять мужчин для охраны наследного Принца, – задумчиво пробормотал Джабал. – Да, они, должно быть, действительно молодцы.

– Верно, – поспешно подтвердил Салиман. – Из всей огромной армии Рэнкана эти пятеро были отобраны за их мастерство владения оружием и непоколебимую верность Империи. С момента их прибытия в Санктуарий любая попытка подкупить или убить их кончалась смертью для того, кто пытался это сделать.

– Ты прав, – кивнул Джабал. – Они могут стать разрушительной силой. И все же. Они всего лишь люди, и, как у всяких людей, у них есть свои слабости.

Он на несколько секунд впал в глубокую задумчивость.

– Отпусти из казны тысячу золотых монет, – наконец приказал он. – Распредели их между людьми с тем, чтобы они распространили их по городу, особенно среди тех, кто работает во дворце правителя. В обмен я желаю получить всю информацию о церберах, индивидуально по каждому и по всем вместе. Особенно прислушивайся к любому проявлению недовольства в их же собственных рядах… Ко всему, что могло бы их обратить друг против друга.

– Будет сделано, – ответил Салиман, слегка кланяясь. – Желаете ли вы также провести колдовское расследование?

Джабал заколебался. У него был страх воина перед колдунами, и он старался их избегать по мере возможности. И все же, если церберы представляют собой довольно большую угрозу…

– Используй эти деньги на обычных осведомителей, – решил он. – Если понадобится нанять колдуна, тогда я лично…

Неожиданное волнение в дверях покоев привлекло внимание обоих мужчин. Появились две фигуры в голубых масках, тащивших между собой третью. Несмотря на маски Джабал узнал в них Мор-ама и Марию, брата и сестру, работающих на него в одной команде. Их пленником был мальчишка, облаченный в грязные лохмотья, которые обычно носят уличные дети Санктуария. Ему, по всей вероятности, было не более десяти лет, но злобные проклятия, которые он визгливо выкрикивал, пока сражался со своими конвоирами, характеризовали его как не по годам развитого.

– Мы поймали эту помойную крысу около дома, – объявил Мор-ам, не обращая внимания на протесты мальчика.

– Видимо, хотел своровать что-нибудь, – добавила его сестра.

– Я не собирался ничего воровать! – воскликнул мальчик, пытаясь вырваться.

– Уличная крыса Санктуария, которая не ворует? – удивленно поднял бровь Джабал.

– Конечно, я ворую! – сплюнул оборванец. – Все воруют. Но я не поэтому пришел сюда.

– Тогда почему ты пришел сюда? – требовательно спросил Мор-ам, отпустив мальчишке такую затрещину, что тот растянулся на полу. – Попрошайничать? Продавать свое тело?

– У меня послание! – завопил мальчик. – Для Джабала!

– Достаточно, Мор-ам, – приказал Джабал, неожиданно заинтересовавшись. – Подойди сюда, мальчик.

Оборванец с трудом поднялся на ноги, помедлив только для того чтобы стереть кулаком слезы, выступившие у него от злости. Он метнул взгляд, полный откровенной злобы на Мор-ама и Марию, а затем приблизился к Джабалу.

– Как тебя зовут, мальчик? – начал Джабал.

– Меня… зовут Манго, – оборванец стал заикаться, неожиданно оробев.

– Вы Джабал?

– Да, – кивнул тот. – Ну, Манго, где то послание, которое ты для меня принес.

– Оно… Оно не написано, – пояснил Манго, бросив быстрый взгляд на Мор-ама. – Я должен сообщить вам его устно.

– Очень хорошо, говори же, – торопил его негр, выказывая нетерпение.

– А также скажи, кто послал сообщение.

– Послание от Хакима, – выпалил мальчик. – Он велел мне сказать вам, что у него для вас есть важная информация.

– Хаким? – нахмурился Джабал.

Старый рассказчик! Он частенько оказывал услуги Джабалу, когда люди забывали, что он может не толика говорить, но и слушать.

– Да, Хаким. Он торгует рассказами на базаре…

– Знаю, знаю, – обрезал Джабал. По какой-то причине сегодня все решили, что он ничего не знает о людях в городе. – Какая у него для меня информация, и почему он сам не пришел?

– Я не знаю, что за информация. Но она важная. Настолько важная, что Хаким прячется, опасаясь за свою жизнь. Он заплатил мне за то, чтобы я привел вас к нему, так как чувствует, что эта информация будет особенно ценной для вас.

– Привести меня к нему? – загрохотал Джабал, выходя из себя.

– Одну минуту, мальчик, – вмешался Салиман, впервые заговорив с того момента, когда его доклад был прерван. – Ты сказал, Хаким заплатил тебе? Сколько?

– Серебряную монету, – гордо объявил мальчик.

– Покажи ее нам! – приказал Салиман.

Рука мальчика исчезла в лохмотьях. Затем он заколебался.

– Вы ведь не отнимите не у меня? – спросил он с опаской.

– Покажи монету! – взревел Джабал.

Испуганный этим неожиданным взрывом, Манго протянул вперед кулак и раскрыл его, показывая серебряную монету, лежащую у него на ладони.

Джабал вопросительно взглянул на Салимана; тот молча поднял брови в удивлении, размышляя. Тот факт, что у мальчика действительно оказалась серебряная монета, указывал на многое.

Во-первых, Манго, возможно, говорил правду. Уличные крысы редко когда имеют больше нескольких медяков, поэтому серебряная монета попала к нему от какого-то постороннего благодетеля. Если бы мальчик украл ее, он бы сейчас сам прятался, торжествуя над своим злосчастным сокровищем, – а не показывал бы ее открыто, как он это сделал только что.

Если предположить, что мальчик говорит правду, то информация Хакима действительно должна быть ценой, а угроза для него реальной. Хаким был не из тех, чтобы отдавать серебряную монету, не будучи уверенным в том, что он сможет возместить потерю и получить солидную прибыль к тому же. Но даже при всем при этом он не стал бы тратиться, а пришел с информацией сам, если бы действительно не опасался за свою жизнь.

Все это пронеслось в мозгу Джабала, как только он увидел монету, а реакция Салимана подтвердила его мысли.

– Очень хорошо. Посмотрим, что за информацию имеет Хаким. Салиман, возьми с собой Мор-ама и Марию и иди вместе с Манго, чтобы отыскать рассказчика. Приведи его сюда и…

– Нет! – воскликнул мальчик, перебивая. – Хаким лично передаст информацию только Джабалу, которой должен прийти один.

– Что? – воскликнул Салиман.

– Это похоже на ловушку, – грозно произнесла Мория.

Джабал махнул им рукой, чтобы они замолчали, и уставился сверху вниз на мальчика. Это могла быть ловушка. Тогда опять же в просьбе Хакима могла быть скрыта иная причина. Информация могла касаться кого-то из окружения Джабала! Убийцы… Или хуже того, осведомителя! Это объясняло нежелание Хакима прийти в особняк лично.

– Я пойду, – заявил Джабал, поднимаясь и обводя комнату глазами. – Один, с Манго. Салиман, мне понадобится твоя маска.

– Я хочу, чтобы мне вернули мой нож назад! – неожиданно потребовал Манго.

Негр вопросительно поднял брови и посмотрел на Мор-ама, который покраснел и вытащил из-за пояса короткий кинжал.

– Мы его отобрали у него, когда поймали, – пояснил боец. – Мера предосторожности. У нас не было намерений его присваивать.

– Верни его, – засмеялся Джабал. – Я бы не отправил на улицы Санктуария безоружным даже своего самого заклятого врага.

– Джабал, – пробормотал Салиман, отдавая свою ястребиную маску. – Если это окажется ловушкой…

Джабал коснулся эфеса своего меча.

– Если это ловушка, – улыбнулся он, – они не заставят меня так легко сдаться. Я выживал в битвах один против пятерых, и даже больше, на аренах, прежде чем завоевал себе свободу.

– Но…

– Ты не последуешь за мной, – приказал Джабал железным голосом. – И не разрешай другим следовать за мной. Тот, кто не послушается, ответит мне за это.

Салиман хотел было что-то ответить, но увидев взгляд Джабала, кивнул в молчаливом согласии.

Джабал украдкой изучал своего проводника, пока они выходили из особняка и шли по направлению к городу. Хотя он и не показывал этого открыто, но на него произвела впечатление сила духа мальчика во время их короткой встречи. Один, безоружный, в гуще враждебно настроенных воинов… Мужчины вдвое старше Манго дрожали и ползали в ногах при посещении Джабала в его особняке.

Во многих отношениях, мальчик напоминал ему себя в юности. Драчун и бунтовщик, лишившийся родителей, но имевший гордость и упрямство, которые вели его по жизни, он был куплен на рабовладельческой плантации инструктором гладиаторов, имевшим наметанный глаз на хладнокровных, отважных борцов. Если бы вместо этого его купил какой-нибудь добрый хозяин… Если бы кто-нибудь вмешался в сомнительную судьбу Манго…

Джабал с гримасой прервал подобные размышления, подумав о том, куда они могут привести. Усыновить мальчика? Смешно! Салиман и другие подумали бы, что он стал сентиментален на старости лет. Более того, его соперники увидали бы в этом признак слабости, указание на то, что Джабал теперь не тот железный гладиатор… Что у него есть сердце. Он мысленно вернулся назад к своему убогому существованию в начале жизненного пути; мальчик должен пройти то же самое!

Солнце было в зените и, казалось, дрожало в раскаленных струях воздуха, пока Джабал следовал за мальчиком в город. Пот стекал из-под его синей маски ястреба раздражающе тонкими струйками, но он через силу терпел это неудобство, утираясь рукой. Мысль о том, чтобы снять маску, даже не пришла ему в голову. Маски были необходимы для тех из его людей, кто скрывался от закона; для маскировки их должны были носить все. Самому нарушить собственное правило было немыслимо.

Пытаясь отвлечься от этого неудобства, Джабал начал осторожно разглядывать встречных людей по мере приближения к базару. После того, как они прошли по мосту и оставили позади себя хибарки Подветренной стороны, качество одежды и манеры населения заметно улучшились.

Его взгляд упал на колдуна, и он был поражен звездой, вытатуированной на лбу мужчины. Затем отметил, что маг был вовлечен в жаркий спор с молодым, легко одетым бандитом, увешанным многочисленными ножами, рукоятки которых угрожающе высовывались из ножен, прикрепленных к его поясу и голенищам сапог.

– Это Литанде, – сообщил Манго, заметив его интерес. – Мошенник. Если вам нужен колдун, есть получше… Дешевле.

– Ты уверен, что он мошенник? – спросил Джабал, изумленный аналитическими способностями мальчика.

– Если бы он был настоящим колдуном, ему не нужно было бы носить меч, – пояснил Манго, указывая на оружие, висящее на боку мага.

– Верно подмечено, – согласился Джабал. – А мужчина, с которым он спорит?

– Заложник Теней, – высокомерно заявил мальчик. – Вор. Обычно он работал на пару с Каджетом-Клятвенником, пока старого дурака не повесили.

– Колдун и вор, – задумчиво пробормотал Джабал, еще раз окидывая взглядом двух мужчин. – Интересное сочетание талантов.

– Вряд ли! – саркастически усмехнулся мальчик. – Каким бы ни было последнее дело Шедоуспана, оно оказалось прибыльным. Он сорит деньгами направо и налево, поэтому вряд ли сейчас ищет новую работу. Думаю, Оли спорят из-за женщины. Оба воображают, что являются подарком богов для женской половины населения.

– Ты, кажется, хорошо осведомлен, – заметил Джабал, еще раз подивившись познаниям мальчика.

– На улицах много чего услышишь, – пожал плечами Манго. – Чем ниже занимаемое положение, тем большее значение имеет информация для того, чтобы выжить… А таких, кто находится еще ниже, чем я и мои друзья, немного.

Джабал размышлял над тем, что сказал мальчик, пока они пересекали Распутный перекресток. Возможно, он упустил из виду важный источник информации в лице уличных детей, когда создавал свою сеть осведомителей. Может быть, они не так уж и много услышат, но возьмут количеством. Сложенной воедино, информации от них могло быть достаточно для того, чтобы подтвердить или развенчать слухи.

– Скажи, Манго, – обратился он к своему проводнику. – Ты знаешь, что я хорошо плачу за информацию, не так ли?

– Все об этом знают, – оборванец повернул в сторону Лабиринта, легко перепрыгнув через лежащую ничком фигуру, не потрудившись даже посмотреть, был ли это спящий человек или мертвый.

– Тогда почему никто из твоих друзей не идет ко мне со своей информацией?

Джабал осторожно перешагнул через помеху и настороженно гляделся вокруг. Даже залитый ярким солнечным светом. Лабиринт мог быть опасным местом для одинокого прохожего.

– Мы, уличныекрысы, крепко держимся друг за друга, – бросил Манго через плечо. – Даже крепче, чем торговцы на базаре или те, кто принадлежит к преступному миру. Тайны, которыми ты с кем-то поделишься, перестают быть тайнами, поэтому мы приберегаем их для себя.

Джабал признал мудрость политики оборванца, но это только укрепило его в решении завербовать детей.

– Переговори об этом со своими друзьями, – требовательно произнес он.

– Сытый желудок может… Куда мы идем?

Они оставили позади себя вечно сырой Серпантин и, свернули на улочку, такую узкую, что Джабал вынужден был медленно продвигаться по тротуару, следуя за мальчиком.

– К Хакиму, – ответил Манго, не сбавляя темпа.

– Но где он? – нажимал на мальчика Джабал. – Я не знаю этих крысиных проулков.

– Если бы вы знали их, то это было бы неподходящим местом для укрытия. Нам осталось еще немного.

Пока он это говорил, они вынырнули из муравьиного прохода на маленький дворик.

– Вот мы и на месте, – объявил Манго, останавливаясь посередине дворика.

– Где? – прорычал Джабал, останавливаясь сзади него. – В этих стенах нет ни дверей, ни окон. Разве что он прячется в тех мусорных кучах…

Он оборвал себя на полуслове, вглядевшись в детали окружающей обстановки. НИ ДВЕРЕЙ, НИ ОКОН! Еще одним выходом отсюда был другой муравьиный лаз, такой же узкий, как и тот, в который они только что прошли… Но он был завален кучей деревянных ящиков. ЭТО БЫЛ КАМЕННЫЙ МЕШОК!

Сзади неожиданно раздался треск, и Джабал резко повернулся в его сторону, а рука машинально потянулась к мечу. Несколько деревянных ящиков упали с крыши дома, забаррикадировав выход со двора.

– Это ловушка! – прошипел Джабал, отступая в угол и ощупывая глазами крыши.

Неожиданно он почувствовал удар в спину. Негр слегка покачнулся и, размахнувшись, вслепую махнул мечом позади себя. Его клинок не попал в цель и рассек только воздух. Тогда он развернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с тем, кто напал на него.

Манго легко отскочил буквально из-под острия меча, глаза его были полны торжества и ликования.

– Манго? – спросил Джабал, зная ответ.

Он пережил достаточно ран на своем веку, чтобы понять причину усиливающегося онемения под лопаткой. Резкая боль, когда он попытался пошевелиться, подтвердила его догадку. Мальчик всадил кинжал в спину Джабалу, там он и оставался. Мысленно Джабал видел его торчащим из-под его плеча под неестественным углом.

– Я же говорил тебе, что мы все держимся друг за друга, – зло упрекнул его Манго. – Может быть, взрослые и боятся тебя, а мы нет. Тебе не следовало отдавать приказ о смерти Гамби.

– Гамби? – нахмурился негр, слегка пошатываясь. – Кто такой Гамби?

На секунду мальчик онемел от удивления. Затем его лицо исказил гнев, и он сплюнул.

– Его нашли сегодня утром с перерезанным горлом и медной монетой во рту. Твоя торговая марка! Ты даже не знаешь, кого убиваешь?

Слепой! Джабал ругал себя за то, что не слушал отчет Салимана более внимательно.

– Гамби никогда не продавал тебе никакую информацию, – выкрикнул Манго. – Он ненавидел тебя за то, что твои люди сделали с его матерью. Ты не имел права убивать его как дезинформатора.

– А Хаким? – спросил Джабал, оттягивая время.

– Мы правильно вычислили, не так ли, что Хаким является одним из твоих осведомителей? – радостно воскликнул мальчик. – Он на большом причале, спит в стельку пьяный. Мы собрали свои сбережения на покупку серебряной монеты, которая помогла вытащить тебя из-под твоей охраны.

По непонятной причине это последнее признание добило Джабала больше, чем вонзившийся в него кинжал. Он выпрямил плечи, не обращая внимания на теплую кровь, сочившуюся по спине из раны, и с высоты своего роста воззрился на мальчика.

– Мне не нужна охрана против таких, как ты! – пророкотал он. – Ты думаешь, ты владеешь искусством убивать? Уличная крыса, которая наносит удар ножом сверху? В следующий раз, когда будешь пытаться убить человека – если он будет, этот следующий раз – замахивайся снизу. И бей между ребер, а не по ним! И приведи друзей – одному тебе не по плечу убить здорового мужчину.

– Я привел своих друзей! – засмеялся Манго, указывая вокруг себя рукой. – Как думаешь, их будет достаточно?

Джабал рискнул взглянуть через свое плечо. «Помойные крысы» Санктуария спускались во двор. Десятки «крыс»! Одни карабкались через деревянные ящики, другие сползали с крыш по стенам, как пауки. Уличные оборванцы – ни один из них не достигал и половины роста Джабала, но у всех в руках были ножи, камни и заостренные колья.

Иной мужчина мог бы сломаться под этими взглядами, полными ненависти. Он мог бы попытаться молить о пощаде или подкупить их с тем, чтобы ему расчистили путь из ловушки, ссылаясь на свое неведение об убийстве Гамби. Но это был Джабал, и глаза его оставались такими же холодными, как и его меч, когда он повернулся лицом к своим мучителям.

– Ты хочешь сказать, что делаешь это, чтобы отомстить за одну смерть, – усмехнулся он. – Сколько же вас умрет в попытке убить меня?

– Ты можешь убить нас всех сразу без всякой на то причины, – возразил Манго, обходя вокруг Джабала на безопасном расстоянии, чтобы присоединиться к остальным. – Если кто-нибудь из нас сейчас умрет, убивая тебя, тогда, по крайней мере, остальные будут в безопасности.

– Только если вы убьете меня, – поправил его Джабал. Не отрывая глаз от толпы, он потянулся левом рукой к правому плечу, нащупал рукоятку ножа и выдернул его. – А для этого тебе понадобится твой нож!

Манго видел, как негр левой рукой резко метнул нож в его сторону, но на какое-то мгновение остолбенел. В эту долю секунды нож целиком вонзился ему в горло. Мир поплыл у него перед глазами, и он упал, не почувствовав удара от падения.

Толпа хлынула вперед, а Джабал пошел им навстречу с мечом, сверкающим на солнце, отчаянно пытаясь пробить себе путь к выходу.

Несколько детей упали после его первой атаки – он не знал, сколько – но остальные бросились врассыпную и окружили его плотным кольцом. Удары палок сыпались по его лицу быстрее, чем он мог их парировать, и он чувствовал тычки ножей по мере того, как маленькие фигурки выскакивали у него из-за спины, чтобы нанести удар и «нырнуть» обратно.

До его сознания дошло, что такие действия врага свалят его наземь раньше, чем он успеет расчистить заграждение из деревянных ящиков; прекратив свою атаку, он остановился, кружась и орудуя мечом в попытке освободить пространство вокруг себя. Беспризорники были все равно что неуловимые призраки с острыми зубами, которые исчезали у него перед носом, причиняя беспокойство сзади. В голове пронеслось, что сейчас он умрет! Победитель бесчисленных гладиаторских боев встретит свой конец от рук разъяренных детей!

Эта мысль заставила его прибегнуть к последней отчаянной попытке. Нанеся мощный удар мечом по толпе, он перестал защищаться и попытался добежать до стены, чтобы иметь за спиной прочную опору. Маленькая девочка внезапно обхватила его колено и вцепилась в него со всей силой. Он споткнулся, почти упал и, не глядя, яростно рубанул мечом. Нога его освободилась, но другой беспризорник запрыгнул ему на спину и стал барабанить камнем по голове.

Джабал накренился набок, сдирая с себя ребенка, прижавшись к стене, затем повернулся лицом к толпе. Кол пронзил его маску, оставив глубокую рану на лбу, кровь из которой начала заливать ему глаза. Ослепленный на время, он дико размахивал мечом, иногда попадая во что-то твердое, иногда просто рассекая воздух. Камень отскочил от его головы, но он уже ничего не чувствовал, продолжая свою безумную борьбу вслепую.

Постепенно до его затуманенного мозга дошло, что в криках детей появилась новая нота. В то же время он осознал, что уже в течение десяти или пятнадцати взмахов его меч не достигал цели. Он потряс головой, чтобы прийти в себя, и вновь сосредоточил свое внимание на развернувшейся перед ним сцене.

Двор был усыпан маленькими телами, залитыми алой кровью, которая являла собой резкий контраст с их лохмотьями, грязно желто-коричневого цвета. Остальные, перепрыгивая через кучи булыжников, удирали что есть мочи, преследуемые…

Джабал осел вдоль стены, пытаясь отдышаться и прийти в себя от ран, настолько многочисленных, что их трудно было сосчитать. Он смотрел, как его спаситель шел по направлению к нему, вкладывая в ножны меч, обагренный свежепролитой кровью.

– Ваше… Ваше имя? – выдохнул он.

– Зэлбар, – в свою очередь, задыхаясь, ответил мужчина, одетый в форму. – Телохранитель Его Императорского Высочества Принца Кадакитиса. Ваши раны… Они не?..

– Я выживал и в более худших обстоятельствах, – пожал плечами Джабал, морщась от боли, которую причинило ему это движение.

– Очень хорошо, – кивнул головой мужчина. – Тогда я пойду.

– Одну минуту, – попросил негр, вытягивая вперед руку, чтобы удержать его. – Вы спасли мне жизнь… Жизнь, которую я ценю очень высоко. Я благодарен вам и даже более того; это трудно выразить словами. Назовите вашу награду.

– Это необязательно, – хмыкнул Зэлбар. – Я выполнял свой долг.

– Долг или нет, – возразил Джабал. – Я не знаю ни одного гвардейца, который осмелился бы ступить в пределы Лабиринта, подвергая свою жизнь гораздо меньшему риску… Вы сказали, королевский телохранитель: вы не…

– Цербер? – с угрюмой усмешкой закончил Зэлбар. – Да. И я обещаю вам, что близок тот день, когда мы перестанем быть единственными гвардейцами в Лабиринте.

Он повернулся, чтобы уйти, но Джабал вновь остановил его, снимая маску ястреба, чтобы вытереть кровь с глаз.

– Подождите! – приказал он. – У меня к вам предложение. Мне нужны люди, такие, как вы. Сколько бы вам ни платила Империя, я удвою эту сумму… Помимо награды за сегодняшнюю работу. Что вы на это скажете?

Ответа не последовало. Джабал прищурился, чтобы сфокусировать свой взгляд на лице цербера, и увидел, что мужчина уставился на него в ледяном молчании, узнав его.

– Вы Джабал! – сказал Зэлбар тоном, больше утверждающим, чем вопрошающим.

– Да, – кивнул Джабал. – Если вы знаете это, то вы также должны знать, что никто в Санктуарии не платит больше меня за предоставляемые мне услуги.

– Я знаю вашу репутацию, – холодно подтвердил цербер. – И зная свое дело, я ни за какие деньги не соглашусь работать на вас.

Отказ был очевидным, но Джабал предпочел не придавать ему значения. Наоборот, он попытался повернуть его слова в свою пользу.