Текст книги "Холодные финансовые войны"

Автор книги: Роберт Линн Асприн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Уэрдингтон, лейтенант армии США, вздохнул с облегчением, когда колонна въехала в пригород. Парни могут немного расслабиться, а то они уже просто дошли до ручки. Солдаты в кузове весело болтали и распевали песни. Лейтенант попытался вслушаться, но тут же с раздражением махнул рукой.

Болваны чертовы. Так и не поняли, какой опасности подвергались в течение последнего часа. Они же могли вляпаться в стычку с наемниками, безжалостными профессиональными убийцами. Там, на дороге, была по меньшей мере дюжина мест, где в густых тропических зарослях можно устроить идеальную засаду, а эти придурки гогочут, будто не знают, что винтовки, лежавшие у них на коленях, не заряжены.

Лейтенант покачал головой. Таково правило, которому строго приказано следовать, и против чего он категорически возражал. Да, запрет на выдачу боеприпасов – за исключением тех случаев, когда подразделение вступает в зону боевых действий, – уменьшает опасность несчастных случаев и драк с летальным исходом, но, дьявол их побори, фактически вся эта сволочная страна, вся, целиком, – зона боевых действий. Хорошо там, наверху, играть в политику, когда ты сидишь в безопасности за столом в Пентагоне, рассматривая карты и статистические таблицы, но не слишком приятно разъезжать с пустыми руками по территории, где тебя на каждом шагу подстерегает противник.

Он виновато покосился на водителя. Интересно, заметил ли тот, что у Уэрдингтона в пистолете боевые патроны? Нет, наверное. Уэрдингтон протащил обойму контрабандой и зарядил пистолет в душевой, прежде чем отряд начал грузиться в машины. Нет, даже если водитель и знает, то не донесет на лейтенанта. Он, небось, сам радехонек, что хоть кто-то в машине вооружен.

Они уже ехали через город. Солдаты в кузове улюлюкали и отпускали сальные шуточки в адрес шедших по тротуарам женщин. Уэрдингтон высунулся из окна, бездумно разглядывая пролетавшие мимо дома. Неожиданно его точно током ударило.

Там, за столиком придорожного кафе, сидела пара наемников в своих знаменитых теперь блок-костюмах. Они сидели развалившись, лениво потягивая напитки и болтая с двумя мужчинами в штатском. Реакция лейтенанта была мгновенной.

– Останови машину!

– Но, сэр…

– Останови машину, кретин!

Грузовик еще даже не полностью затормозил, а Уэрдингтон уже спрыгнул с подножки, на ходу вытаскивая пистолет из кобуры. Сзади послышались проклятья: от неожиданной остановки солдаты попадали друг на друга. Но Уэрдингтон, не оборачиваясь, наставил пистолет на наемников.

– А ну, не двигаться!

Наемники продолжали беседовать будто и не слышали его.

– Я сказал, не двигаться!

Они даже не взглянули в его сторону. Уэрдингтон со своим пистолетом был дурак дураком, а ведь водитель пялится на него через открытую дверцу.

Уэрдингтон уже открыл рот в третий раз, когда один из наемников наконец соизволил заметить его. Он похлопал напарника по плечу, и вся компания за столиком повернула головы, разглядывая фигуру у грузовика.

– Вы арестованы. Руки за голову, лицом к стене! Они выслушали его тираду с чрезвычайной заинтересованностью. Когда Уэрдингтон закончил, один из наемников ответил ему весьма неприличным жестом, имеющим одно и то же значение во всех странах мира. Его дружки легли от смеха. Потом повернулись к лейтенанту спиной и возобновили беседу.

На лейтенанта опять никто не обращал внимания. Его захлестнула волна злобы и унижения, вытеснившая здравый смысл. Вот суки!

Пистолет в его руке коротко рявкнул, вернув его к действительности. Но он ведь не собирался стрелять! Наверное, нервы сдали, и палец непроизвольно нажал…

Но постой-ка! А где же наемники? Уэрдингтон затравленно огляделся вокруг. Столик был пуст, только двое в штатском лежали на полу, прикрыв головы руками. Вроде никто не ранен. Слава Богу. Досталось бы ему, подстрели он кого-то из мирных жителей. Но куда подевались наемники?

Из кузова посыпались солдаты, требуя объяснить, что, черт побери, происходит. Уэрдингтону было ясно одно: невозможно преследовать наемников с этой безоружной толпой.

Неожиданно с противоположной стороны улицы послышался голос:

– Кто-нибудь ранен?

– Да нет. Это ж мазила! – ответил ему другой голос, откуда-то из темной глубины кафе. Лейтенант прищурился, но так и не смог никого разглядеть.

– Ты не заметил, они в блок-костюмах? – послышался третий голос издалека.

– Вообще-то нет! – отозвался четвертый, откуда-то из аллеи рядом с кафе.

– Это был боевой патрон?

– Сдается, что да.

Солдаты топтались на месте и крутили головами, пытаясь понять, кто это разговаривает. Уэрдингтон вдруг почувствовал, что весь покрылся липким потом.

– Эй, парни, вы слышали? Боевой патрон!

– Вот и отлично!

Лейтенант открыл было рот, чтобы крикнуть, ответить хоть что-нибудь, но было поздно. Его голос утонул в грохоте первого залпа огня. Он еще успел с ужасом осознать, что это не просто шквальный огонь. Это была прицельная, беспощадная снайперская работа, работа замаскированных профессионалов. Одна пуля – один солдат. Они смели с лица земли отряд Уэрдингтона. Потом из-под ближайшего грузовика вылетела граната и разорвалась рядом. После чего Уэрдингтон уже перестал сознавать что-либо.

Никто не сомневался, что отряду Уэрдингтона здорово не повезло. Во-первых, один из мужчин в штатском, выпивавший вместе с наемниками, оказался итальянским офицером Объединенных правительственных войск, который подтвердил заявление представителя корпораций, что перестрелку спровоцировали люди Уэрдингтона.

Четвертый из компании был корреспондент международной службы новостей. Переданное им сообщение только подлило масла в огонь, вызвав в мире новую волну ожесточенных протестов против вмешательства правительственных войск в конфликт корпораций.

Но даже при этом корпорации принесли официальные извинения правительственным войскам за случившуюся бойню. Они также высказали пожелание, чтобы в правительственных войсках более строго инструктировали своих солдат о правилах ведения войны, дабы избежать повторения подобных инцидентов в дальнейшем.

В штабы правительственных войск полетели раздраженные служебные записки и официальные рапорты. Командование тщетно пыталось найти козла отпущения, выдавшего боевые патроны.

Мэр города был более конкретен и категоричен. Он запретил расквартирование в городе американских солдат, выдворив их за черту города, и они были вынуждены разбить там лагерь. Кроме того, он подписал указ, запрещавший американцам появляться в городе в военной форме и при оружии, хотя бы и не заряженном. Полиция строго следила за соблюдением этого указа, и американских солдат, появлявшихся в городе, останавливали на каждом углу и обыскивали к полному восторгу наемников, которые разгуливали по улицам с заряженными пистолетами и автоматами, болтающимися на бедре.

Если бы лейтенант Уэрдингтон не погиб во время того самого инцидента, его, без сомнения, разорвали бы на части его собственные солдаты – или, во всяком случае, командование.

Снайпер приподнял голову, чтобы оглядеть площадь внизу, прежде чем снова прильнуть к окуляру прицела.

Все было так, как ему описывали при инструктаже.

Оратор стоял перед микрофоном на деревянном помосте посреди площади. Здание за ним, как в театре, служило превосходной декорацией. Снайпер стрелял мягкими пулями с полыми головками, так что рикошета не будет, и можно не опасаться, что пострадает кто-то из собравшейся на митинг толпы.

Стрелок снова пригнулся и прижался глазом к прицелу, готовясь нажать на спуск. Дзи-инь! Неожиданно послышался какой-то звон, и он почувствовал, как его винтовка слегка завибрировала. Он резко приподнял голову и не поверил своим глазам. Ствола у винтовки как не бывало, его начисто срезала какая-то неведомая сила.

Он перекатился, чтобы посмотреть, что там, позади, и оцепенел. На крыше стояли трое. Снайпер даже не слышал, как они подошли. Заурядного вида, ну, может, чуть более тренированы, чем обычные граждане. Один из них восточного типа. Именно он привлек внимание снайпера. Потому что в руке у него был длинный, сверкавший на солнце меч, острие которого почти касалось горла снайпера.

Мужчина, стоявший за человеком с мечом, нарушил молчание.

– Привет, парень, – сказал он. – Мы тебя давно поджидали.

Оратор все говорил и говорил. Он становился навязчиво-многословным. Толпа нетерпеливо задвигалась. Зачем он повторяет одну и ту же мысль по третьему заходу, да к тому же одними и теми же словами?

Неожиданно в задних рядах возникло какое-то движение. Четверо человек решительно пробивались к помосту. Вернее, пробивались трое, четвертого они волокли силой. Они вспрыгнули на помост, один из них вырвал у витийствовавшего оратора микрофон, не обращая внимания на его протестующие вопли.

– Извините, сенатор, но наши политические традиции предусматривают предоставление оппоненту права высказать свою точку зрения. – Человек повернулся к толпе. – Добрый день, леди и джентльмены. Вы очень терпеливо слушали предыдущего оратора, а потому я постараюсь быть предельно кратким. Я представляю корпорации, которые сенатор столь яростно критиковал.

Толпа слегка загудела, однако осталась стоять, распаленная любопытством.

– Возможно, вы потрясены мужеством сенатора, не боявшегося столь часто и столь открыто критиковать нас последнее время, тогда как всем известно, что по улицам рыскают отряды наших профессиональных убийц. Мы тоже были потрясены.

А потому нам стало даже интересно. Нам показалось, что сенатор как будто нарочно нарывается на неприятности. Однако мы терпели, предоставив широкой общественности возможность слушать его беспардонные выпады.

Сенатор возмущенно рванулся вперед, но человек у микрофона яростным взглядом остановил его.

– Но потом он изменил тактику. Теперь это была уже не столь обычная для политиков смесь полуправды и передергивания фактов, а самая неприкрытая, откровенная ложь. Это нас немного обеспокоило. Нам пришло в голову, что, если кто-то вдруг выстрелит в него, подозрение падет на нас, а его клевете поверят. И потому мы стали посылать своих людей туда, где выступал сенатор, – присмотреть, чтобы с ним ничего не случилось.

Говоривший остановился и кивнул одному из своих товарищей. Тот вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул.

Немедленно на крышах и в окнах домов, окружающих площадь, возникли люди. Множество людей. Все они были в штатском, но одновременность их появления и, особенно, одинаково холодное и безжалостное выражение глаз, ощупывавших толпу, не оставляли сомнений, что все они из одной команды.

Снова раздался свист – и люди исчезли. Человек с микрофоном продолжал. – Так вот: мы наблюдали за сенатором, и сегодня наконец рыбка попалась в сети. Вот этот джентльмен расскажет сейчас кое-что весьма занимательное. Он схватил снайпера за шиворот и резким движением вытолкнул к микрофону.

– Что ты здесь делал сегодня?

– Я требую адвоката. Вы не имеете права… Человек с восточной внешностью сделал неуловимое движение. Его кулак метнулся как молния, ударив снайпера по руке. Тот завизжал, но даже его крик не смог заглушить раздавшийся хруст кости.

– Так что ты здесь делал сегодня? – Голос спрашивавшего звучал ровно, как будто ничего не произошло.

– Я…

– Громче!

– Я должен был выстрелить в сенатора.

– Ты должен был застрелить его?

– Нет. – Снайпера слегка пошатывало от нестерпимой боли в руке.

– Кто тебя нанял?

Снайпер затряс головой. Кулак восточного человека взметнулся снова.

– Сенатор! – взвизгнул снайпер. Толпа заволновалась. Сенатор торопливо бросился к краю помоста.

– Это ложь! – завопил он. – Они пытаются дискредитировать меня. Это фальшивка! Это их человек, они бьют своего! Липа!

Человек у микрофона даже не взглянул в его сторону. Вместо этого он позвал полисмена, стоявшего в толпе.

– Офицер! Существует приказ охранять политических деятелей, участвующих в предвыборной гонке. Почему на сей раз полиция не проверила крыши домов?

Полицейский сложил руки рупором и прокричал:

– На этом настоял сам сенатор. Он хотел как можно меньше охраны. Он приказал. Шеф ничего не смог сделать.

Все глаза уставились на сенатора, который сжался под этими взглядами.

Человек с микрофоном продолжал:

– Одно из главных обвинений сенатора сводится к тому, что корпорации покончат со свободой слова. По-моему, сегодня мы доказали вам, что это ложь. Однако наше дело, как и любое дело, нуждается в поддержке общественности, так что мы постараемся сказать несколько слов в свое оправдание. Как вы все знаете, идет война.

Он повернулся и бросил взгляд на сенатора.

– Я считаю, что нужно воевать с теми, кто развязывает эти войны. Кто посылает солдат на войну. Но это моя личная точка зрения. Вообще-то я имею право воевать только с теми, кто находится на передовой.

Он снова оглядел толпу.

– Здесь есть репортеры? Прекрасно. Когда этому человеку заплатили за то, чтобы он опорочил корпорации, он стал наемником. Таким же, как мы. А потому к нему могут быть применены законы войны. Я буду весьма признателен, если вы напишете в ваших газетах о сегодняшнем инциденте. Это будет уроком всем прочим дешевкам, которые пожелают изобразить из себя наемников корпораций. Он кивнул стоявшим на помосте. Один из них с силой толкнул снайпера с помоста головой вперед, выхватил из-под куртки пистолет и застрелил его.

Офицера, позволившего наемникам безнаказанно уйти, отстранили от должности, что повлекло за собой массовые демонстративные увольнения полицейских.

Сенатор провалился на выборах.

Молодая пара восточного вида была вынуждена прервать свою беседу, заметив впереди компанию подгулявших солдат, человек двенадцать. Даже не сговариваясь, девушка и юноша перешли на другую сторону, пытаясь избежать неприятностей. К сожалению, солдаты уже заметили их и тоже перешли на другую сторону, преградив им путь. Парочка повернула было обратно, но солдаты с воплями устремились следом.

От них несло спиртным за версту, и было ясно, что они пили весь день. Солдаты окружили восточную пару полукругом, приперев их к стене. Юноша вежливо осведомился, что джентльменам угодно. Джентльмены признали, что им угодно познакомиться с дамой и пригласить ее составить им компанию. Девушка вежливо отклонила предложение, заметив, что у нее уже есть провожатый.

Солдаты красноречиво принялись ее уговаривать, отмечая многочисленные и очевидные недостатки ее спутника, как физические, так и, возможно, финансовые. Тем более, что четырнадцать человек смогут гораздо лучше защитить ее от всяких сомнительных личностей и неожиданностей, подстерегающих милую даму на улицах города. К тому же, хотя они и поиздержались в последнем баре, все равно их общий капитал значительно превосходит ту сумму, которую ей в состоянии предложить за услуги ее приятель.

Тут «приятель» попытался было выйти вперед, чтобы опровергнуть последнее заявление, однако девушка удержала его мягким движением руки и сама вышла вперед с легкой улыбкой. Она резонно заметила, что джентльмены, возможно, ошиблись в некоторых своих предположениях. Во-первых, они явно обознались, приняв ее за девицу по вызову, тогда как она высокооплачиваемая служащая корпорации. Во-вторых, ее спутник вовсе не сексуальный партнер, платящий ей за услуги, а ее брат. И наконец, заключила девушка, хотя она и благодарна им за заботу и предложение, она вполне способна сама позаботиться о себе, да, большое спасибо.

К тому моменту, когда она дошла до последнего пункта, веселая компания несколько изменила свое местоположение. Солдаты уже не окружали ее полукругом, а находились кто где, на расстоянии ярдов семи. К тому же они не стояли, а скорее лежали.

Закончив свое объяснение, девушка взяла брата под руку и продолжила путь. Когда они проходили мимо, один из солдат застонал и попытался привстать. Не останавливаясь, девушка вонзила острый каблук прямо ему в лоб и зашагала дальше.

Джулиан опустил боковое стекло, когда служащий автозаправочной станции подошел поближе.

– Залейте мне полный бак.

Служащий заглянул на заднее сиденье машины.

– А где вы работаете, сэр?

– Я коммивояжер, в компании по изготовлению шрифтов и штампов.

– У вас есть при себе удостоверение?

– Нет. Это слишком маленькое предприятие. Поскорей, пожалуйста, я спешу.

– Ну тогда покажите мне хотя бы вашу визитку или образцы продукции. Если вы коммивояжер…

– Ну хорошо, хорошо. Я не коммивояжер. Я государственный служащий. Но…

Лицо служащего заправки окаменело.

– Извините, сэр. – Он повернулся и зашагал прочь.

– Эй, подождите минутку! – Джулиан выскочил из машины и догнал удаляющегося парня. – Выслушайте меня. Я просто мелкая сошка, служащий. Я ничего не решаю.

– Извините сэр, но…

– И сейчас я еду не по делу. Я хочу успеть на свадьбу моей сестры.

Служащий заколебался.

– Слушайте, если я пойду вам навстречу, то у меня могут быть неприятности. Если выплывет, что мы заправили машину государственного служащего, то с нас снимут льготы.

– Да никто не узнает. Просто отвернитесь на пару минут – и я залью бак сам. Служащий покачал головой.

– Нет, сэр, я не могу рисковать.

– Я заплачу пятьдесят долларов за половину бака…

Но парень уже ушел.

Джулиан вздохнул и вернулся к машине. Однако когда он отъехал от станции, досада на его лице сменилась довольным выражением. Бензиновый бойкот выполнялся успешно. Уже прошло три недели с того дня, когда он последний раз доложил о нарушении правил бойкота на автозаправочной станции. Он проверил по списку адрес следующей автозаправки.

Наемник был в маскировочном блок-костюме. Гамак, в котором он лежал, тоже был закамуфлирован под тропическую растительность, так же как и его шляпа с полями, в данный момент прикрывавшая лицо от солнечных лучей. Он негромко похрапывал, не реагируя на жужжавших вокруг насекомых.

– Сержант!

Спавший даже не пошевелился.

– Эй, сержант! – снова окликнул молодой парень в штатском, подойдя поближе. Даже будучи новичком, он понимал, что нельзя трясти за плечо спящего наемника.

– Что там еще, Тернер? – Тон у сержанта был снисходительным и терпеливым, как у матери, увещевающей раскапризничавшееся дитя.

– Танк. Тот самый, который мы отслеживаем последние пять часов. Вы велели разбудить вас, если он приблизится менее чем на пятьсот метров. Ну так он здесь.

– На кой пес ты меня разбудил? Дай поспать. Я совсем очумевший после ночной вылазки в город. Новичок занервничал.

– А что, мы так ничего и не станем делать?

– Зачем? Они нас все равно никогда не найдут. Надо верить в наши инфракрасные экраны, сынок, надо верить.

Он уже снова начал похрапывать, но новичок не унимался.

– Но, сержант! Я… ну… послушайте, я подумал, а что если… вы же знаете, у меня на следующей неделе комиссия… Отчет…

– Аттестационная комиссия, да? Не беспокойся. Я дам тебе отличную характеристику.

– Я знаю, только… я подумал… ну вы же сами знаете, как это ценится, когда ты лично видел настоящее сражение.

Сержант вздохнул.

– Ладно. Он оснащен кварцевым уловителем?

– Сканеры показывают, что нет.

– Бетси ведет его?

– Должна. Мне…

– Сиди и не рыпайся. Я сам.

Даже не приподняв шляпу, чтобы взглянуть на танк, сержант вытянул ногу из гамака. Веревка, на которой висел гамак, была привязана к какому-то хитроумному механизму, накрытому маскировочной сетью и ветками. Большим пальцем сержант нащупал пусковую кнопку и решительно нажал на нее. Машина ожила, из ее недр вырвался луч. В следующее мгновенье вдалеке раздался леденящий душу грохот взрыва.

На новичка это явно произвело впечатление.

– Огромное спасибо, сержант.

– Не за что, малыш.

– Сержант, а сержант?

– Что тебе еще, Тернер?

– А мы ничего не станем делать с пехотой?

– Они что, бегут сюда?

– Нет, похоже, возвращаются в лагерь, но разве мы не должны…

– Послушай, мальчик. – Сержант уже снова начинал клевать носом. – Послушай дядю. Насчет твоих отчетов. Не нужно пихать в них чересчур много всего. А то эти придурки в отделе кадров могут вообразить, что это слишком просто.

Вечерние новости, посвященные войне корпораций, были сенсационными. На днях какой-то мелкий чиновник из федеральной комиссии связи появился в ток-шоу и раскритиковал недостаточную объективность средств массовой информации в освещении событий из зоны конфликта.

Телекомментаторы служб новостей большинства телекомпаний мира как будто с цепи сорвались. Прежде они ничего подобного себе не позволяли. Они говорили о свободе слова. Они говорили о попытке властей установить контроль над средствами массовой информации. Они говорили о том, что даже такие, работающие на благо общества корпорации, как СМИ, не защищены теперь от железной руки властей.

И все как один яростно отстаивали свою точку зрения в освещении корпоративных войн. Причиной того, говорили они, что в эфире столь мало репортажей, положительно освещающих действия правительственных войск, является то обстоятельство, что нет оснований сказать что-либо положительное об этой длинной цепи беспрецедентных провалов и потерь. Далее следовал краткий экскурс в историю конфликта, начиная с того момента, как правительственные войска ввязались в войну. Некоторые каналы даже транслировали специальные получасовые программы, посвященные беспомощности правительственных войск. Многие газеты выпустили целые приложения, в которых с горечью или с сарказмом говорилось об одном: правительства свободного мира продемонстрировали удручающую некомпетентность. Чиновник Федеральной комиссии связи был уволен со своего поста.

Теплая, как кровь, вода бразильской реки приятно согревала после леденящего холода Атлантики.

Двое аквалангистов-диверсантов, почти неразличимые в своих маскировочных блок-костюмах и с беспузырьковыми дыхательными аппаратами за спиной, были чрезвычайно довольны новой программой «найма военно-рабочей силы», подписанной корпорациями.

Один из них заметил черепаху и похлопал товарища по плечу, жестом предлагая тому обойти ее сзади, чтобы та не улизнула от погони. Однако второй покачал головой. Такое можно позволить себе только на отдыхе, а они пока на работе. У них задание, и его надо выполнить. Они снова опустились на дно и, зарывшись в водоросли, принялись ждать.

Во чреве бронированной канонерки было жарко, как в духовке. Командир, греческий офицер, потер лоб и что-то недовольно сказал стоявшему рядом с ним человеку. Да, жарко, но на сей раз все будет как надо. Он взглянул через смотровую щель на проплывавший мимо берег. Канонерка медленно, с легким плеском шла вверх по реке.

На этот раз они накроют этих мерзавцев как миленьких. У него лучшие люди и новейшая техника, а цель десять раз проверена и перепроверена. Теперь уж наемники не посмеются.

– Эй, на лодках!

Все оцепенели, уставившись друг на друга непонимающими глазами. Многократно усиленный мегафоном боевой клич разнесся над рекой..,

– Йе-ху! Мы знаем, что вы там.

Офицер отчаянно махнул рукой. Один из бойцов, схватившись за ручки тяжелого турельного пулемета, прильнул к прицелу. Офицер прижался ртом к прорези, стараясь держаться сбоку.

– Что вам нужно?

– Прежде чем вы начнете палить, мы хотим сообщить вам, что с нами здесь представители мировой прессы.

Офицер сжал кулаки в бессильной злобе. Он посмотрел на оператора инфракрасной установки: тот растерянно пожал плечами – поди отличи, какая из смутных теней на экране солдат, а какая – репортер.

– Мы просто хотели узнать, – продолжал издеваться голос, – что вы предпочитаете. Сдаться в плен или отправиться на небо?

Все стало ясно как Божий день – их заманили в ловушку. Эти подонки воображают, что победили. Ну нет. Его канонерки – лучшие на флоте и прекрасно вооружены. Он не сдастся без боя.

– А пошел ты на хрен! – заорал командир через щель.

Наемник на берегу обернулся к журналистам и пожал плечами.

– Вам лучше пригнуться, – заметил он. С этими словами он нажал на кнопку дистанционного взрывателя, который держал в руках, и подводные мины, установленные аквалангистами-диверсантами, взорвались, сметая с поверхности реки все три лодки.

Наемник скорчился, изнемогая от боли. Раны его были просто чудовищны. Черное африканское небо отозвалось раскатом грома на сверкнувшую вдали молнию. Он посмотрел на него через розовую пелену боли. Проклятая Африка! Зачем он только согласился перевестись сюда!

Покрепче сжав нож, он продолжил свое занятие. С излишне подчеркнутой точностью движений, как у нетрезвого человека, он вырезал еще один квадрат дерна и аккуратно положил его в общую кучу.

Как все глупо. Ладно, что он заблудился. Это бывает. В конце концов, он плохо здесь ориентируется. Наемник снова с яростью вонзил нож в землю и переждал, пока утихнет приступ боли, прокатившейся по телу от резкого движения.

Но напороться на вражеский патруль! Это же непростительная небрежность. Но он так обрадовался, когда услышал человеческие голоса.

Наемник снова взглянул на небо. Осталось слишком мало времени. Он отложил в сторону винтовку и начал пригоршнями выгребать землю с очищенного от дерна участка. Что ж, он все-таки достал их, всех до единого. Никто не ушел. Как-никак, он один из лучших в ближнем бою, непревзойденный ас скоростной стрельбы из пистолета. Только их было чересчур много.

Он снова скорчился от очередного приступа боли, помутившего его разум. По меньшей мере четыре раны – и это только в области груди. Очень скверные раны. Он даже не стал смотреть на них, испугавшись, что это сломает его и лишит желания двигаться. Он заставил себя проползти вперед, пока не свалился в вырытую им неглубокую яму, и вытянулся. Тогда он положил винтовку рядом с собой и принялся методично обкладывать кусками дерна свои ноги, состыковывая их в плотный ковер.

В голове у него все вертелось от боли. Когда он заблудился, его шансы на выживание были ничтожно малы. Теперь же их не оставалось вовсе.

Но все-таки он прикончил их, всех до единого. Он упорно цеплялся за эту мысль, пока не закончил работу и не лег, прикрывая дерном свою окровавленную грудь.

И, клянусь Богом, подумал он, я не доставлю им удовольствия найти мое тело. Скоро начнется дождь. Он смоет кровавый след и намертво скрепит корни травы, соединив в единое целое куски дерна. Если эти подонки когда-нибудь захотят похвастаться, что убили наемника, то пусть сначала заслужат это, – а не получат такой подарок лишь потому, что это он свалял дурака, сбившись с дороги. Первые капли дождя уже стучали по земле. Взяв последние куски дерна, он накрыл ими лицо и руки.