Текст книги "Круг Матарезе"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Таким образом, судя по его намерениям и поступкам, Скофилд где-то числа шестнадцатого должен был покинуть Вашингтон и отправиться в путешествие: или на Средний Запад, или на Карибы. И тот и другой пункты назначения отстояли от столицы на пятнадцать сотен миль, а сам он остался в столице, никем не сопровождаемый, не отслеженный и вне наблюдения. И с того самого момента не покидал номера в отеле на Небраска-авеню, поглядывая время от времени в «глазок» за комнатами советского «десантника».

Сколько раз приходилось ему вдалбливать в головы молодых, менее опытных агентов эту истину? И не счесть. И вот теперь он сам следовал ей: трудно засечь того, кто не выделяется в толпе, но еще труднее обнаружить того, кто сделал вид, что бежит, скрываясь, а сам затаился, оставшись на месте.

Как просто!

Но Талейников не из простаков, и сложность ситуации возрастает с каждым часом. Предстояло рассмотреть и учесть все возможные варианты. Наиболее вероятно, что Талейников задействует и введет в игру какую-то второстепенную фигуру – либо своего знакомого, либо знакомого его связного. Инструкции, скорее всего, пойдут в Берн, и комнаты вновь будут сняты. Пройдут недели, прежде чем Талейников, сидя в Москве, получит информацию о внедрении нового человека – подумаешь, один из тысячи в разных уголках земного шара! А если так – и это, возможно, единственное объяснение, – Талейников не просто действует в одиночку, но работает вразрез с интересами КГБ. Личная месть значит для него больше, чем лояльность по отношению к правительству. Если, конечно, эта лояльность вообще что-нибудь значила для Талейникова. Для Скофилда она имела мало значения. Это было единственное объяснение. В противном случае апартаменты напротив уже были бы заселены, они просто кишели бы советскими агентами. Они бы могли, конечно, выждать в течение двадцати четырех или тридцати шести часов, чтобы убедиться, что нет «хвоста» из ФБР, но не более того. В конце концов, есть предостаточно способов ускользнуть от наблюдения.

Брэй нутром чуял, что прав. С годами службы у него развился инстинкт, и он доверял своему чутью без колебаний. Теперь следует поставить себя на место Талейникова и начать думать так, как думал бы Василий Талейников. Именно этим Брэй мог обезопасить себя от ножа в бок и пули из мощной винтовки в затылок. И это способ покончить со всем разом, а не жить в страхе день за днем, гадая, чья тень идет по пятам и что ждет тебя в толпе.

У того офицера из КГБ не было выбора. Он первый сделал шаг навстречу смерти, и суждено было, чтобы это произошло в Вашингтоне. Скоро кое-кто присоединится к нему, и в апартаментах напротив появится засланный. А там, глядишь, через пару деньков, а возможно, и через несколько часов, в аэропорту Далласа высадится Талейников, и охота начнется.

Но русский не кретин. Он не полезет в ловушку. Вместо него придет кто-то другой, тот, кому ничего не известно и кому хорошо заплатили за роль подсадной утки. Какой-нибудь ничего не подозревающий пассажир самолета, чье знакомство с Талейниковым возникло на борту авиалайнера и затем переросло в дружбу. Или один из его людей в Вашингтоне, который не имеет прямого выхода на своего шефа. Мужчина, а может, и женщина, не знающая, что европеец на самом деле резидент советской разведки. Среди этих людей будут и подсадные утки, и дичь. Подсадная утка – это манок, то же, что и наживка. Она ничего не знает. Дичь, что стая вспугнутых птиц, – кружит, подает сигнал тревоги, бьет крылом, кричит, оповещая, что наживка взята. Это живность Талейникова, его оружие.

Кто-нибудь да придет в отель на Небраска-авеню. Но кто б он ни был, инструкции для него будут просты: поселиться в комнатах напротив, отвечать на звонки, никого не упоминать и называться ничего не значащим именем. Рядом станут кружить птицы в ожидании манка, вереща и давая понять, что наживку заглотили. Затем появится хищник-пернатый или сразу охотник.

Наверняка Талейников будет действовать так, ибо никакая другая стратегия не применима в данной ситуации. Скофилд действовал бы так же. Три-пять человек в твоем распоряжении, доступные в любое время, расставленные в самых обычных местах, – просто и наверняка. Звонок из аэропорта или, к примеру, встреча у ресторанчика за городом. Своего рода разминка, и совсем недорогая, если, разумеется, учесть персональную ценность подсадной утки.

За дверью послышался шум, раздались голоса. Брэй вскочил с кресла и кинулся к «глазку». Напротив его двери хорошо одетая женщина разговаривала с коридорным, донесшим ее ручную кладь. Именно ручную кладь – небольшую сумочку, не чемодан, не багаж с международного рейса.

Итак, подсадная утка на месте. Птицы тоже недалеко. Значит, Талейников приземлился. Началось!

Женщина и ее провожатый скрылись за дверью. Скофилд пошел к аппарату. Настал момент встречных действий. Ему необходимо было время, дня два-три. Он должен выждать и устроить противнику испытание терпением.

Скофилд позвонил мэрилендскому приятелю с рыболовецкого траулера. Прикрыв рукой микрофон трубки, он притворился, что говорит из далекого далека, приглушил голос и дал понять, что торопится, так как с трудом дозвонился.

– Никак не соединяют с этим чертовым отелем на Шарлотте-Амалии. Позвони ты, а? Скажи, что у меня чартерный и я буду у них через пару дней.

– Конечно, Брэй. Настоящий отпуск, да?

– Ты даже не знаешь, насколько настоящий. Спасибо тебе!

Следующий звонок не требовал такого артистизма и изобретательности и предназначался женщине, с которой он некоторое время жил в Париже несколько лет назад. Эта француженка была тайным агентом Интерпола и очень хорошо работала, пока не раскрыли ее легенду. Теперь она подвизалась в частном агентстве, находившемся в Вашингтоне и обслуживавшем ЦРУ. Любовного влечения между нею и Брэем уже не было, но они остались друзьями. Когда Брэй изложил свою необычную просьбу, она ни о чем не стала его спрашивать. Он дал ей номер телефона той комнаты, где появилась подсадная утка.

– Звони через каждые пятнадцать минут и спрашивай меня.

– Она рассвирепеет, дорогой, да? – поинтересовалась француженка.

– Она не знает, кто я такой. Но кое-кто взъярится.

Талейников стоял, прислонившись к облицованному кирпичом парапету, уводящему в аллею от выхода из отеля. Он попытался размяться и походить вразвалочку, присел, повертел головой, нагнул ее вперед, запрокинул назад, покрутил слева направо и обратно, желая сбросить напряжение и расслабиться. Он пробыл в дороге около трех дней, проведя в воздухе почти восемнадцать часов, останавливаясь в разных городах и поселках, где находил надежных людей, снабжавших его фальшивыми документами и обеспечивших ему переход через три иммиграционных барьера. Из Салоник в Афины, из Афин в Лондон, оттуда до Нью-Йорка и, наконец, челночным рейсом, предварительно посетив три банка в районе Манхэттена, он прибыл в Вашингтон.

Он все подготовил заранее: его люди были уже на месте. Дорогая проститутка, которую он привез из Нью-Йорка, и трое помощников из Вашингтона – двое мужчин и пожилая женщина – составляли его свиту. Первые двое не представляли собой ничего особенного, но были энергичны и активны, этакие живчики. Каждый не раз оказывал всевозможные услуги Талейникову, зная его как бизнесмена из Гааги, отличавшегося пристрастием бесконечно проверять своих людей и имевшего склонность к таинственному и секретному. Он хорошо платил им за эти две свои причуды. За вечерние и ночные часы они получали отдельное вознаграждение. Проститутка поселилась в апартаментах напротив номера Скофилда, и он мгновенно узнает об этом. Но, будучи профессионалом, Беовулф Агата получит необходимые сведения о ней у портье или коридорного, а возможно, и заглянув в книгу посетителей или в регистрационные списки, а затем пошлет к девочке кого-то из своих «для знакомства». Кто бы ни был этот гость от Скофилда, люди Талейникова будут знать о нем. Двое мужчин и пожилая женщина тут же сообщат шефу нужную информацию, так как Василий снабдил их миниатюрными переговорными устройствами японского производства, купленными на Пятой авеню сразу же по приезде. Проститутке такого аппаратика не полагалось, она была – манок, пушечное мясо, и рисковать не стоило: при ней не должны обнаружить ничего подозрительного.

Один из мужчин засел в полумраке бара, где освещение дополняли свечи, стоявшие на каждом из столиков. Подле сидящего лежал раскрытый кейс, полный ведомостей, прейскурантов и прочих деловых бумаг, кипу которых «удачливый торговец» изучал при тусклом свете свечей, подводя баланс и исчисляя доходы. Этакий коммивояжер после поездки. Второй человек Талейникова устроился в обеденном зале за столиком для двоих. Имелось в виду, что через некоторое время подойдет еще один клиент – высокопоставленный чиновник из Белого дома. Он якобы задерживался: метрдотель подтвердил, что высокий гость звонил несколько раз, извиняясь, что заставляет себя ждать. Звонки были организованы с Пенсильвания-авеню, 1600, и ожидавшему прибытия были оказаны всяческие знаки внимания, как дорогому посетителю. Разумеется, без каких-либо подозрений. Но самую большую ставку Талейников делал на пожилую женщину из своей свиты. Ей платили намного больше, чем всем остальным, – и недаром. Эта дама была боевиком. Она была нужна Василию на самый крайний, непредвиденный случай.

Любезная, подтянутая, даже миловидная и не лишенная индивидуальности, эта женщина была способна без лишних колебаний и угрызений совести всадить пулю в человека, находящегося с ней в одной комнате, или вонзить нож в брюхо только что отобедавшего в ее компании знакомого. Она меняла внешность и облик в считаные секунды, представая то благородной леди, то ведьмой или старой каргой, а зачастую и той и другой одновременно. Василий платил ей тысячи, используя ее таланты в течение последних шести лет, несколько раз посылая на задания в Европу, где проявлялись эти необычные таланты. Она никогда не подводила Талейникова, не подведет и сегодня вечером. На этот раз он затребовал встречи с ней сразу по приезде и дал ей целый день на подготовку.

Талейников отжался, пошевелил уставшими пальцами, глубоко дыша, пытаясь сконцентрироваться, собраться с мыслями. Итак, он прикрыт со всех флангов. Остается только ждать. А что, если Скофилд захочет встретиться, несмотря на то что, по его мнению, эта встреча может оказаться роковой для одного из них? И правда, отчего бы ему не захотеть? Все лучше, чем постоянно скрываться, зная, что тебя преследуют, и быть настороже и днем и ночью, всматриваясь и прислушиваясь, не крадется ли кто за тобой, не целится ли из укрытия, не точит ли нож. Наверняка Беовулф Агата предпочтет, чтобы охота закончилась. Должен бы предпочесть, и тем не менее он почему-то отказался. Ах, как зря!.. Его можно заполучить только одним способом – рассказать ему о Матарезе. Найдутся люди, которые поймут их, к ним можно будет обратиться, прижать, убедить. Вдвоем со Скофилдом они сумеют это сделать. Они найдут порядочных людей и в Москве, и в Вашингтоне, найдут таких, которые не испугаются…

Но встретиться со Скофилдом на нейтральной полосе по нейтральному поводу не было никакой возможности. Ибо для него не существовало ни нейтральных территорий, ни нейтральных полос. Скофилд постоянно находится в боевой готовности и использует любое оружие, которым владеет и которое подвернется под руку, лишь бы расправиться с врагом. Талейников знал это, ведь он понимал Скофилда и сам сделал бы то же. Значит, не стоит нарываться, остается ждать, кружа поблизости и понимая, что противник выберет аналогичную тактику. Они оба будут терпеливо ждать, когда преследуемый зверь в каждом из них выдаст себя, оставит следы. Кто же обнаружит себя первым? Каждый будет действовать так, чтобы заставить противника сделать ошибку или дождаться, когда он допустит ошибку.

Страшная ирония состояла в том, что единственной серьезной ошибкой могла бы обернуться победа Скофилда. Если Скофилд выиграет… Талейников ни в коем случае не мог этого допустить. Где бы ни был Скофилд, его надо взять живым, заставить слушать, убедить его.

Вот почему так важно сейчас ожидание. А руководитель и разработчик стратегических операций по Восточному Берлину, Риге, Севастополю, ас советской разведки, был большой спец по части выдержки и гений терпения.

– Все в порядке, мы напали на след, мистер Конгдон, – раздался в трубке бодрый голос. – Скофилд на пути во Флориду. По нашим подсчетам, он будет на Виргинских островах послезавтра.

– Каков источник вашей информации? – спросил руководитель отдела консульских операций, откашлявшись и глянув на часы возле кровати. Было 3.00 утра.

– Гостиница на Шарлотте-Амалии.

– А каков источник их информации? – вновь поинтересовался Конгдон.

– Они получили заказ с континента на имя Брэндона Скофилда. Номер зарезервирован на три дня.

– Откуда именно был звонок? Кто сделал заказ?

На другом конце линии возникла пауза. Затем тот же бодрый голос ответил:

– Мы полагаем, из Флориды.

– Не надо полагать! Выясните это немедленно.

– Конечно, мы работаем над этим, чтобы получить подтверждение. Наш человек уже отправился туда, чтобы проверить пассажирские места на всех рейсах и на всех зафрахтованных судах.

– Проверьте этот телефонный звонок и дайте мне знать. – Конгдон швырнул трубку и уселся на постели, опершись на подушку.

Выстраивалась цепочка: КГБ, Брюссель, Талейников.

Конгдон посмотрел на жену, спавшую на соседней кровати. Та натянула простыню на голову: с годами она научилась спать невзирая на любые ночные звонки. Конгдон раздумывал над тем, что ему сейчас доложили по телефону. Слишком просто и слишком правдоподобно. Скофилд разработал и организовал прикрытие. Он сделал вид, что едет на отдых. Этакий измотанный, уставший человек, который отправляется немного отдохнуть. Но Скофилд никогда не уставал настолько, чтобы стать равнодушным, ничем не интересоваться. Он умышленно заметает следы… А это могло означать лишь одно: он убил-таки агента КГБ из Брюсселя. Он, и никто иной! Сюда же Конгдон мысленно добавил Восточный Берлин. Да, Талейников и человек из Брюсселя работали вместе в Восточном Берлине… Ну и что из этого? При чем тут Вашингтон?

Не заслала ли эта «достаточно самостоятельная» группа своего человека в Вашингтон? Это не так уж невероятно. Слово «самостоятельная» означает, что вышестоящие начальники освобождаются от ответственности за конкретные действия своих подчиненных. Но не только это. «Самостоятельная» означает также, что эта группа лиц пользуется свободой действий. Ведь может резидент ЦРУ из Лиссабона послать человека, например, в Афины. Почему нет? И наоборот, агент КГБ мог бы вполне наследить в Нью-Йорке. Короче говоря, деятельность его распространяется на многие районы. Талейников функционировал в Вашингтоне, есть подозрение, что он мотался в США более десяти раз за последние десять лет. Поэтому связку «Талейников – человек из Брюсселя» необходимо тщательно проверить.

Конгдон снова взялся за телефон, но передумал. Самое важное сейчас – это точные временные расчеты. Шифрованные сообщения должны были быть получены в Амстердаме, Марселе и Праге уже двенадцать часов назад. Те, кто их получил, судя по достоверной информации, потрясены: нелегалы во всех трех городах отреагировали на «необдуманные и неосторожные» действия Скофилда просто панически: могут быть разоблачены и подвергнуты наказанию разные люди, кого-то уберут, убьют, может полететь вся агентурная сеть, а посему следует немедленно ликвидировать Беовулфа. Было передано, что людей уже отобрали – двоих: одного из Праги, другого из Марселя. Они уже на пути в Вашингтон. Их посадили в самолеты без каких-либо проволочек: паспорта и визы были сделаны в срочном порядке. Третьему человеку предстояло вылететь из Амстердама этой ночью. Сейчас в Амстердаме уже утро, подумал Конгдон. Эти трое, составившие «группу ликвидации», должны действовать вне всякой связи с правительством США. Их прибытие в Вашингтон ожидается к полудню. Всем троим известен определенный номер телефона, по которому предстоит звонить для передачи информации. Всем троим обеспечена чистая связь: не опасаясь прослушивания, каждый из них сможет выходить по нужному номеру из еврейского квартала в Балтиморе. По этому номеру им сообщат обо всех действиях, перемещениях и состояниях Скофилда, так как именно туда будет стекаться вся информация относительно Беовулфа. Работать с ним будет один-единственный человек – руководитель отдела консульских операций. Ни у кого из правительственных лиц нет больше этого телефонного номера.

Стоит ли осуществить еще одну, но уже окончательную увязку, размышлял Конгдон. Времени у них будет мало, а это может породить необходимость необычного сотрудничества. Можно ли запросить о таком сотрудничестве? Есть ли надежда получить его? Ничего подобного не требовалось ранее. Но попробовать стоит. На «обнаружение» имеет смысл пойти: это позволит убить сразу двух, точнее, обоих зайцев. Двойные санкции – гарантия успеха.

Поначалу он собирался было связаться с госсекретарем и предложить ему сделать очень необычный шаг – провести раннюю встречу с советским послом. Раннюю, то есть прямо с утра. Но на дипломатические формальности могло уйти слишком много драгоценного времени, ибо ни одна из сторон не пожелает признаться в стремлении к насилию. Был еще один способ, сопряженный с определенным риском, но куда более прямой.

Конгдон вылез из постели, спустился по лестнице и направился в небольшой домашний кабинет. Он подошел к письменному столу, привинченному к полу, – в нижний правый ящик был вмонтирован сейф с замком, отпиравшимся при наборе комбинации цифр. Конгдон включил настольную лампу и набрал на панели нужные цифры. Замок щелкнул, стальная дверца распахнулась. Он вынул из сейфа карточку с индексом. На карточке был записан номер понадобившегося ему теперь телефона.

Это был номер, по которому Конгдон не собирался звонить вообще никогда. По коду он определил, что абонент находится в Канаде. Собственно, это был не абонент, телефон принадлежал компьютерному комплексу, центру электронной разведки советских спецслужб в Северной Америке. Звоня по этому номеру, он разоблачал себя, чего не следовало делать. Противная сторона должна была быть уверена, что этот телефон неизвестен разведслужбам США. Но недостаток времени и чрезвычайные обстоятельства давали Конгдону право презреть сверхсекретность. Там должен быть человек, который сумеет понять его и не придаст значения тому, что он себя обнаружил, ибо от него много раз требовали резолюции по поводу смертных приговоров. Этот офицер очень высокого ранга, представлявший КГБ за пределами СССР, и был нужен Конгдону.

Он снял трубку и набрал номер.

– Экстренные перевозки. Доставка за рубеж. Ночной диспетчер, – раздался мужской голос на том конце провода.

– С вами говорит Дэниэл Конгдон, помощник госсекретаря, руководитель отдела консульских операций при правительстве США. Я прошу вас проследить мой звонок и убедиться в том, что я нахожусь сейчас в Херндон-Фолз в своей резиденции, штат Виргиния. Пока вы будете заниматься этим, пожалуйста, подключите аппаратуру, определяющую наличие прослушивания линии. Вы убедитесь, что этот факт не подтверждается. Я готов ждать столько, сколько потребуется, но я должен поговорить с агентом Воултэджван – Вольт-один. Я думаю, что вы сообщите ему.

Его слова были встречены абсолютным молчанием. Конгдон без труда представил себе выражение лица опешившего диспетчера. Наконец последовал ответ:

– Похоже, кто-то вмешался. Пожалуйста, повторите свой текст.

Конгдон выполнил просьбу. Опять повисла мертвая тишина. Но через секунду Конгдон услышал то, чего добивался:

– Если вы подождете, то абонент поговорит с вами. Однако, мне кажется, вы не сюда обратились. Супервайзер, который вам нужен, не должен быть здесь, на Кейп-Бретон.

– Но вы находитесь не на Кейп-Бретон, вы на острове Принца Эдуарда.

– Подождите минутку, пожалуйста.

Ожидание длилось около трех минут. Последовал ряд переключений на линии, и наконец раздался отчетливый голос:

– Ваш звонок действительно сделан из Херндон-Фолз, на линии не обнаружена подслушивающая аппаратура, хотя, разумеется, это ничего не значит.

– Я не знаю, какие еще доказательства я могу вам представить.

– Вы не поняли меня, господин помощник госсекретаря. Тот факт, что у вас есть этот номер телефона, еще ни о чем не говорит. Но то, что вы вызвали меня, назвав мое кодовое имя, возможно, кое-что означает. Какое дело может возникнуть у нас с вами?

Конгдон старался говорить как можно короче:

– Вам нужен Талейников. Нам нужен Скофилд. Место их встречи – Вашингтон, я убежден в этом. Ключом к определению места встречи послужил ваш человек из Брюсселя.

– Насколько я помню, его тело было доставлено в посольство несколько дней назад.

– Да.

– Вы связываете это со Скофилдом?

– Это предположение сделал ваш посол, подчеркнув, что убитый работал в восточно-берлинском секторе КГБ, возглавляемом Талейниковым, как раз в то время, когда произошел этот случай с женой Скофилда в 1968 году.

– Понятно, – проговорил русский. – Итак, Беовулф Агата продолжает убивать из мести.

– Не многовато ли трупов, как вы полагаете? Могу я напомнить вам, что Талейников способен пойти по следу Скофилда? И никак не наоборот…

– Давайте говорить конкретно, господин помощник госсекретаря. Если предположить, что в принципе мы договорились, что требуется непосредственно от нас?

– То, что нас интересует, находится где-то в ваших банках данных. Этим данным может быть уже много лет, но они должны храниться где-то у вас. Мы уверены, что какой-то период времени Талейников и человек из Брюсселя действовали в Вашингтоне сообща. Это единственное звено в цепи «Скофилд – Талейников». Нам нужен адрес, по которому появлялся человек из Брюсселя. Мы считаем, что именно там произойдет встреча интересующих нас лиц.

– Я понял, – опять сказал русский. – Но если такой адрес или адреса нам известны, то хотелось бы знать, какова может быть позиция вашего правительства по этому вопросу?

Конгдон был готов услышать это.

– У правительства в данном случае вообще нет никакой позиции, – ровным голосом ответил он. – Информация будет передана совсем другим лицам, которых беспокоит поведение Беовулфа в последнее время. За исключением меня, никто из официальных лиц в моем правительстве не привлечен к этой акции.

– Шифрованные сообщения были посланы вами в три логовища террористов: в Прагу, Марсель и Амстердам. Такие группы могут предоставлять убийц по найму.

– Я могу поздравить вас с удачным перехватом наших сообщений, – произнес Конгдон.

– То же самое вы проделываете с нами каждый день, и потому комплименты здесь неуместны.

– И вы ничего не предпримете, чтобы вмешаться?

– Разумеется, господин помощник госсекретаря. А вы?

– И мы.

– Сейчас 11.00 по московскому времени. Я отзвоню нам в пределах часа.

Конгдон положил трубку и откинулся в кресле. У него возникло острое желание выпить чего-нибудь покрепче. Но он не поддался искушению. Это был первый случай в его жизни, когда он напрямую вступил в контакт со своим безликим противником по ту сторону океана. Он вышел один на один и не мог позволить себе дать противнику хоть малейший повод к подозрению в безответственности этого шага. В этом единичном контакте он сам отвечал за себя. Конгдон закрыл глаза и представил глухую железобетонную стену перед собой.

Телефон ожил через двадцать две минуты. Конгдон подскочил в кресле, рванулся и схватил трубку.

– Есть один маленький неприглядный отель в районе Небраска-авеню… – услышал он.