Текст книги "Круг Матарезе"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Послушайте, Стенли, – Брэй помялся, – если вы все еще курите эти ваши тонкие сигары, то повремените секунду-другую, не прикуривайте, а? Я тем временем успею перекинуться с мистером Уинтропом парой слов и зажечь свою сигнальную спичку.

– Ну и память у вас, черт подери. А я как раз собирался закурить…

Брэй проворно сел на заднее сиденье и оказался лицом к лицу с человеком, который был в ответе за всю его жизнь. Уинтроп постарел, очень постарел, но глаза его, по-прежнему живые, светились умом.

Они пожали друг другу руки, Уинтроп чуть задержал ладонь Скофилда в своей.

– Я часто думал о тебе, – мягко заговорил бывший посол и разведчик, внимательно рассматривая лицо Брэя, покрытое свежими ссадинами и синяками. – Меня охватывают сложные чувства, – продолжал он, – но, видимо, мне не следует говорить тебе об этом?..

– Нет, сэр, не стоит.

– Многое изменилось, верно, Брэй? Наши идеалы, наши возможности сделать так много и для многих… Мы были крестоносцами поначалу… – Старик сжал руку Скофилда и улыбнулся. – Ты помнишь? У тебя был грандиозный план в отношении Ленд-Лиза, была своя прекрасная концепция экономической дипломатии. Я всегда говорил, что люди не собираются платить просто так, тем более переплачивать зря…

– Мои идеи стоило отвергнуть…

– Может быть, и так. Мы бы приперли Советы к стенке. Я помню, как ты говорил: «Если от нас ждут действий как от капиталистического правительства, то нам не следует поступать иначе. Американцы оплатили половину затрат Советской Армии. Надо получить по векселям, получить и привлечь людей».

– Я был наивный теоретик, студент, помешанный на геополитике.

– В такой наивности всегда содержится истина. И представь себе, я до сих пор вижу перед собой того студента и слышу его слова. Я все время вспоминаю о нем…

– У нас нет времени, сэр, – прервал старика Скофилд. – Талейников ждет. На всякий случай мы проверили местность. Кругом ни души.

Уинтроп сверкнул глазами.

– Ты полагаешь, что это возможно?..

– Я просто побеспокоился на тот случай, если ваш телефон прослушивается.

– Об этом не стоит беспокоиться, – сказал Уинтроп. – Я уверен, что с кем-то это возможно, но только не со мной. Я даже не собираюсь проверять эту версию. Ведь по моему телефону идет столько секретных переговоров… Те, кто мне звонит, сами побеспокоились об этом. Это лучшая гарантия надежности.

– Вы что-нибудь узнали?

– Ты имеешь в виду Матарезе? Нет… и в то же время – да. «Нет» – в том смысле, что никакие данные или секретные документы на сей счет не появлялись за последние сорок три года. Сам президент заверил меня в этом, и я доверяю ему. Он был очень напуган и с радостью ухватился за возможность поднять тревогу и устроить проверку. Я повторяю: он был взбешен и испуган одновременно.

– А в каком смысле «да»?

Старик заговорил медленнее, тщательно подбирая слова:

– Перед тем как связаться с президентом, я позвонил пятерым деятелям, которые на протяжении многих лет – точнее, последних десятилетий – были причастны к самым тайным сферам разведки и дипломатии. Трое из них вспомнили о Матарезе, но были потрясены фактом моего упоминания о них. Они предложили свою помощь – их невероятно обеспокоила возможность активизации деятельности этих людей. Двое других, то есть как раз те двое из пятерых, которые, казалось бы, должны быть более осведомлены по этой части, чем их коллеги, поклялись, что никогда ничего о Матарезе не слышали. Однако дело не в том, как они отреагировали на мое любопытство в конце концов. Они, конечно же, слышали, не могли не слышать. Например, даже я кое-что слыхал. Разумеется, моя информация ничтожна, но она незабываема! Когда я сообщил им об этом, можно сказать, надавил на них, они повели себя, мягко выражаясь, странно: стали обращаться со мной как с выжившим из ума старым аристократом, находящимся во власти фантазий.

– Кто эти люди?

– Они так же, как и я…

Язычок пламени вспыхнул неподалеку. Скофилд впился глазами в темноту. Вот новая вспышка, затем еще и еще… Спички вспыхивали и гасли все чаще.

Талейников!

Человек из КГБ выхватывал спички и зажигал их одну за другой. Несомненно, это сигнал тревоги. Талейников предупреждал: что-то произошло, вернее, происходило. Свет становился то ярче, то слабее, как будто его то и дело прикрывали ладонью. Азбука Морзе – точки и тире!

Скофилд – весь внимание – пытался прочесть поступавшие сигналы.

– В чем дело? – спросил Уинтроп.

– Секундочку, – ответил Брэй.

Он уже понял, что Талейников сигнализирует о том, что за ними следят.

Пламя переместилось влево, к дороге, где была стоянка машин. Видимо, русский сам направился туда, продолжая вести наблюдение. Брэй обратился к Уинтропу:

– Вы все еще уверены, что ваш телефон не прослушивают?

– Да. Его никогда не прослушивали. У меня есть способы убедиться в этом.

– Возможно, они недостаточно действенны.

Скофилд нажал кнопку, опустил стекло и крикнул шоферу, стоявшему поодаль перед лимузином:

– Когда вы подъезжали к парку, вы не заметили, что кто-то следует за вами?

– Разумеется, я побеспокоился насчет «хвоста». Но его не было. Я уверен. Я всегда держу боковым зрением зеркало, особенно если мы едем на какую-нибудь ночную встречу… А вы видели свет, точнее, пламя там, в аллее? Это ваш человек, сэр?

– Да, и он сообщил мне, что здесь есть посторонние.

– Это невозможно! – горячо возразил Уинтроп. – Если кто-то и есть, к нам это не имеет отношения. В конце концов, это общественный парк…

– Я не хочу пугать вас, сэр, но Талейников опытный человек. Света фар мы не видели, машин поблизости нет. А ведь ночь-то не для пеших прогулок – уж больно холодна. Как бы там ни было, тот, кто появился, явно не хочет выдавать своего присутствия. Боюсь, что все это имеет отношение именно к нам… – С этими словами Брэй открыл дверцу. – Стен, я хочу взять портфель из своей машины. Когда я вернусь, уезжайте отсюда. Остановитесь на секунду за поворотом дороги по направлению на север.

– А что с русским? – спросил Уинтроп.

– Как раз поэтому я и прошу Стенли притормозить. Нам надо забрать русского. Так будет лучше.

– Но… Подождите, – вмешался Стенли. Его голос был ровным и твердым. – Если там что-то случилось, я ни за что не остановлюсь. У меня только одна забота: увезти отсюда его. Не вас, не кого-то еще, только его. – И он указал на Уинтропа.

– У нас нет времени спорить. Заводи машину.

Брэй понесся к своему автомобилю. Открыв дверцу, он забрал с переднего сиденья свой чемоданчик и побежал назад к машине Уинтропа.

Но он не добежал, слава богу. Яркий всполох разорвал темноту, высветив громадную машину Уинтропа. Стенли уже сидел за рулем и, похоже, включил зажигание, намереваясь поскорее покинуть подозрительное место. Тот, кто осветил машину Уинтропа, разумеется, должен был воспрепятствовать намерениям водителя, так как ему нужна была именно эта машина и те, кто находился в ней.

Раздалась пальба, пули свистели и вонзались в металлический корпус автомобиля. Посыпались битые стекла, автомобиль тронулся с места, забирая влево, но почему-то начал кружить на месте. Машина явно потеряла управление. В свете ее фар Брэй разглядел двоих с автоматами и еще одного, упавшего вдруг на землю.

Брэй пригнулся и метнулся вправо. Раздались два выстрела, пули полетели туда, где только что стоял Брэй. Он бросился к металлической изгороди, отделявшей парк от оврага и расположенного за ним лесного массива. Вслед ему стреляли. В спину ему бил свет фар, шины свистели по песчаной дорожке. Внезапно раздался грохот бьющегося стекла, треск и скрежет, словно машина налетела на дерево. Брэй вновь увидел троих. Двое лежали на земле у дороги, а третий стоял на коленях, испуганный. Из-за деревьев раздался выстрел. Стоявший на коленях рухнул ничком.

Брэй понял, что кто-то меткими выстрелами уложил одного за другим всех троих, пока он сам бежал к оврагу. Машина, привезшая этих троих и включившая фары, стояла уткнувшись капотом в дерево. Ее двигатель заглох, но фары продолжали светить. Шофер за рулем тоже был мертв, как и его товарищи, выскочившие из машины. Стрелял явно не Стенли, ибо все произошло позже, после того, как автомобиль Уинтропа, покружив, все же вырвался из темноты аллеи. Уинтроп уехал. Значит, они не отстреливались. Тогда кто убил нападавших?

– Скофилд! – прокричал Талейников.

– Я здесь! – Брэй бросился на голос.

Талейников вышел из-за деревьев. Он был не более чем в десяти метрах от заглохшего автомобиля. Скофилд и Талейников подошли к нему. Сквозь разбитое одним метким выстрелом окно была видна откинувшаяся назад голова человека. Лицо, залитое кровью и изуродованное осколками битого стекла, тем не менее можно было опознать. Правая рука – сломанная, в гипсе и на перевязи, – лишний раз подтвердила это. Скофилд мысленно увидел себя и своего помощника ранним утром на мосту в Амстердаме и вспомнил происшедшую между ними сцену. Да, без сомнения, за рулем сидел теперь мертвый Гарри, тот самый молодой агент, который разозлился тогда, сопровождая Скофилда в его последнем путешествии в Европу.

– О боже! – пробормотал Брэй.

– Ты что, знаешь его? – спросил Талейников с удивлением.

– Его зовут Гарри, он работал со мной в Амстердаме.

Русский немного помолчал, затем сказал:

– Он действительно был с тобой в Амстердаме, но никогда не работал на тебя, и его имя не Гарри. Это молодой офицер советской разведки, подготовленный в специальных училищах и лагерях, куда его взяли мальчиком девяти лет. Он работал в военной разведке.

Брэй несколько секунд изучал выражение лица Талейникова, затем еще раз взглянул на Гарри.

– Поздравляю! Теперь многое становится ясным.

– Но только не для меня, – произнес русский. – Маловероятно, что приказы из Москвы могли касаться таких людей, как Роберт Уинтроп.

– Что ты хочешь сказать?

– Мы видим еще одну группу исполнителей, таких же, как и те в отеле. Тебя и меня должны были брать вместе, а не поврозь, и нас должны были убрать. Так же как и Уинтропа, впрочем. То, что нам теперь известно, возможно, означает, что Уинтропа им все же удалось убить, а Стенли ушел. Но уверяю тебя, приказ о нашей ликвидации пришел не из Москвы.

– Я думаю, что он не мог прийти и из Госдепартамента, я просто уверен в этом, черт подери!

– Согласен. Ни Вашингтон, ни Москва не были заинтересованы убрать сразу троих. Вашингтону нужен ты, Москве – я, но, строго говоря, Уинтроп никому не нужен. Значит, приказ о ликвидации всех нас троих исходил от каких-то иных сил, способных приказывать и людям Москвы, и людям Вашингтона, и агентам из Европы.

– Тогда Матарезе? – предположил Скофилд.

Талейников кивнул:

– Матарезе.

Брэй сдержал вздох. Он хотел осмыслить происшедшее.

– Если Уинтроп еще жив, то мне нельзя ни на шаг приближаться к нему. Его теперь держат под микроскопом. Возможно, вокруг него расставлены капканы и ловушки, и мне не подойти. Они убьют меня тут же.

– Не спорю и на сей раз. Есть у тебя еще кто-нибудь, кому ты можешь доверять?

– Просто безумие какое-то! – Брэй поежился от ночного холода, который внезапно ощутил, но больше от мысли, сверкнувшей у него в голове. – Должны бы вроде быть такие люди, но не могу сказать, кто конкретно. К кому бы я ни пришел сейчас, он меня сдаст. Таковы законы и правила игры. Все, с кем я теоретически могу связаться, на мушке. Отследить их всех – для спецслужб пара пустяков. Дело мое раздули до невероятных масштабов. Меня обвинили во всех грехах, в том числе в предательстве и в том, что я поставляю сведения противнику. Всех оповестили немедленно. Ни один из моих людей не станет со мной контактировать.

– Наверняка есть хоть один, кто мог бы выслушать тебя…

– Что выслушать? Что я могу рассказать? Какие доказательства я могу представить? Тебя? Да тебя тут же бросят в спецлечебницу, еще до того, как ты подтвердишь свое имя. На что можно положиться? На слова старого умирающего «истребителя»? Поверить этому убийце-коммунисту? А где свидетельства, где, наконец, логика? У нас лишь тени и призраки чего-то, о чем нам самим ничего не известно.

– Возможно, Крупский был прав, возможно, ответ находится на Корсике, – перебил Скофилда Василий.

– О господи!..

– Послушай меня! Ты говоришь, что у нас есть лишь тени и призраки! Но если это так, то нам необходимо добыть хотя бы пару имен, проследить перемещение этих фигур во времени и пространстве, а затем воссоздать картину. Если у нас будет версия, тогда ты сможешь пойти к кому-нибудь, кто выслушает тебя? Да или нет? Есть у тебя такой человек?

– Только на расстоянии… На контакт я не пойду. Только из укрытия.

– Это естественно. Со своей стороны, если нам удастся получить доказательства, я мог бы подключить людей в Москве. Я надеялся, что на этой территории мое расследование будет проходить без свидетелей и что я лучше справлюсь с задачей, чем, скажем, люди из конгресса. Тебе ведь прекрасно известно, как бесконечно долго длятся их расследования. Я думал, я все узнаю и дам тебе информацию, а ты ее преподнесешь.

– Не сейчас. И не я.

– Значит, остается Корсика?

– Не знаю. Я должен подумать. В конце концов, остается еще Уинтроп…

– Но ведь ты сказал, что теперь добраться до него почти невозможно и такая попытка будет стоить тебе жизни.

– Разные люди и раньше пытались убить меня, но это у них пока не вышло. Я буду защищаться. Мне очень хочется узнать, что происходит. Уинтроп и сам убедился сегодня кое в чем и, если он жив, наверное, знает, что надо делать и с кем связаться.

– А если его нет в живых или тебе не удастся до него добраться?

Скофилд посмотрел на мертвые тела, лежавшие в аллее.

– Тогда, похоже, остается только Корсика.

Бывший офицер КГБ покачал головой:

– Все гораздо серьезнее. Я не могу ждать. И не могу рисковать, откладывая это дело. Я не желаю оказаться в спецбольнице. Поэтому я отправляюсь на Корсику. Прямо сейчас.

– Если ты так решил, то начинай с юго-восточного побережья, бери севернее Порто-Веккьо.

– Почему?

– Там все это началось. Это и есть родина Матарезе.

Талейников кивнул:

– Опять ты демонстрируешь высокий класс знаний. Спасибо. Возможно, мы встретимся на Корсике.

– Ты сумеешь выбраться из страны? – спросил Брэй.

– Я думаю, трудностей не будет. Как попал, так и выскочу. А как ты сам, если решишь присоединиться?

– Я попробую из Лондона или Парижа. У меня там есть небольшие сбережения. Если я решусь на это путешествие, то отсчитай три дня и прибавь один на дорогу… Там среди холмов есть маленькие гостиницы. Найду тебя… – Скофилд умолк.

Послышался звук подъезжающего автомобиля. Оба обернулись. Небольшой седан въехал в аллею, ведущую к стоянке. На переднем сиденье была молодая пара. Фары подъехавшей машины высветили тела, лежавшие на дороге. Водитель седана вцепился в руль обеими руками и резко дернул вправо, успев толкнуть локтем свою спутницу, чтобы та пригнула голову. Машина рванула в просвет между деревьями и умчалась из виду.

– Они поедут в полицию, – спокойно сказал Брэй. – Нам надо уходить.

– Только не на нашем автомобиле, – поспешно заметил Василий.

– Почему?

– Шофер. Я имею в виду шофера Уинтропа. Если ты ему доверяешь, то я что-то не очень…

– Но это чудовищно! Как ты можешь?! Его ведь едва не убили!

Талейников указал на трупы:

– Кто бы они ни были, эти люди, – американцы, русские или европейцы, – они спецы высокого класса. Матарезе всегда используют только профессионалов. А теперь немного порассуждаем. Автомобиль Уинтропа имел солидные размеры, переднее стекло достаточно широкое, так что шофер на переднем сиденье был очень легкой мишенью для них. Тогда почему они его не убили? Почему не остановили машину? Мы боялись ловушки, Беовулф, а сами угодили в нее, даже не заметив. Возможно, ее подстроил сам Уинтроп.

Брэй ощутил вдруг слабость во всем теле. У него не было даже сил отвечать русскому, тем более что ответить было нечего. Помолчав, он предложил:

– Мы должны уходить порознь. Так будет лучше для нас обоих.

– Так что же? На Корсику?..

– Может быть. Во всяком случае, ты узнаешь, если я доберусь туда. Три-четыре дня. Если я поеду, конечно…

– Хорошо.

– Талейников!..

– Да?

– Спасибо за спички.

– При случае, я думаю, ты сделал бы то же самое для меня.

– При случае… Да, я бы поступил так же.

– Это тебя смущает? Вот мы и не убили друг друга, Беовулф. Мы поговорили.

– Да, мы начали разговор.

Холодный ночной ветер донес звук сирены. Патрульные машины со всего района спешили в парк к месту происшествия. Два человека во тьме аллеи разошлись и направились в разные стороны. Скофилд побежал мимо ненужного теперь автомобиля, а Талейников рванул к металлической решетке, перелез и скрылся в овраге.

Часть II

Глава 12

Видавший виды рыбацкий баркас, словно неповоротливое животное, переваливал с волны на волну наперекор неприветливой массе воды. Волны ударялись о низкие борта, обдавая с головы до ног людей, возившихся с сетями. Пятна соли, просыхая, выступали на лицах и руках рыбаков.

Но один человек не участвовал в работе. Рыбная ловля не интересовала его, дары моря не радовали. Он в одиночестве сидел на палубе, держа термос с кофе в одной руке и сигарету в другой. Разумеется, если бы появились французские или итальянские патрульные катера, он сразу превратился бы в рыбака, а до поры сидел, предоставленный самому себе, и молчал, глядя в море. Все знали только одно: он договорился с капитаном, что тот доставит его на Корсику. Никого не интересовали ни имя, ни личность пассажира, тем более что благодаря присутствию таинственного гостя заработок каждого увеличился на десять тысяч лир. Человека этого взяли на борт в Сан-Винцензо. По первоначальному графику судно должно было сняться с якоря на рассвете и отплыть от итальянского берега. Но незнакомец высказал соображение о том, что если до рассвета они достигнут Корсики, то, возможно, улов команды будет куда более значительным, чем при обычных выходах в море. Согласно иерархии на стороне капитана были явные преимущества: нанявший лодку пообещал лично ему пятнадцать тысяч лир. Всех устраивала сделка, и они вышли в полночь из Сан-Винцензо.

Скофилд завинтил крышку термоса и выбросил сигарету за борт. Затем поднялся и вперил взгляд в туманную даль, стараясь разглядеть линию побережья. Они отплыли вовремя: если верить капитану, уже через час они будут между Санта-Лючией и Порто-Веккьо.

Там они причалят и расстанутся со своим любезным пассажиром. Похоже, никаких проблем не возникнет, да и затруднений не предвидится. В том районе полно маленьких бухточек, и любой баркас, временно вышедший из строя, может зайти в одну из них.

Брэй дернул за веревочку, проверяя, цела ли. Он загодя привязал ею ручку своего чемоданчика к запястью. Веревка была мокрая, но затвердела, просоленная. На запястье у него появилось раздражение от соленой воды, что, впрочем, мало его беспокоило. Бог с ней, с кожей, заживет! Зато предосторожность не помешает, особенно среди таких молодцов, как корсиканцы, которые так и норовят прихватить что-нибудь ценное у зазевавшегося туриста. Тем более такого, у которого – по виду – полно денег, но нет документов.

– Синьор! – Капитан приблизился к Скофилду, улыбнувшись во весь рот и продемонстрировав отсутствие переднего зуба. – Скоро будем на месте, через три минуты начнем заходить с северной стороны в Порто-Веккьо. – Капитан говорил по-итальянски.

Скофилд ответил тоже по-итальянски:

– Спасибо!

Ну вот! Через полчаса он прибудет на Корсику, к тем холмам, среди которых появились первые Матарезе. То, что они берут свое начало именно здесь, не вызывало сомнений. Как и то, что они поставляли профессиональных убийц, работавших по найму вплоть до тридцатых годов. Но о них все же было так мало известно, что никто не сумел бы отделить миф от реальности, связанной с этим феноменом. Легенда казалась вдохновляюще живучей и в то же время внушала отвращение. История все еще оставалась загадкой, так как никто не знал, как было положено начало. Известно было лишь, что некий сумасшедший по имени Гильом де Матарезе созвал Совет и создал команду убийц. Кто были эти люди и каковы их цели, по сей день оставалось тайной. Поговаривали, что собравшиеся взяли пример с Хасана ас-Сабаха, создавшего подобную банду в XI веке. Да что там «взяли пример»! Чуть ли не уходят корнями в эту организацию. Такая деталь в характеристике Матарезе, сама по себе призванная укоренить эту странную организацию в истории, лишь подпитывала миф о Матарезе, почти сводила на нет представление об этой организации как реально существовавшей. И ведь правда: никаких письменных свидетельств, материалов расследования, доказательств никто никогда не имел, ни одного бойца Матарезе никому никогда не удалось поймать, не удалось даже напасть на след такого убийцы по контракту, чья деятельность с неизбежностью выводила бы на саму организацию или группировку. Если и существовали какие-то банды, секты, конфессии, то ни одна из них публично не обнаруживала себя. Но слухи росли и множились. Рассказы о неких Матарезе доходили до ушей государственных чиновников, появлялись и статьи в серьезных изданиях, но лишь затем, чтобы оказаться опровергнутыми позже. Были даже начаты значительные монографии, претендующие на исследование феномена, но если даже хоть одна из них и была завершена, никто так и не узнал об этом. А правительственные круги молчали, не было сделано ни одного комментария. Ни разу. Факт существования Матарезе в высших сферах обходили молчанием.

И именно это молчание, это игнорирование слухов, мифов, публикаций и легенд наводило на мысль, что вероятность существования Матарезе очень высока. Да, именно это приходило в голову тогда еще молодому агенту спецслужбы, изучавшему историю терроризма на протяжении многих лет. И то, что три дня назад от Уинтропа этот факт скрыли, окончательно убедило Скофилда в необходимости ехать на Корсику.

Матарезе оставались загадкой, но отнюдь не являлись мифическими героями. Это были реально действующие лица. Какой-то могущественный человек пришел к другой немаловажной персоне и поднял тревогу, дав понять, что с любопытными нельзя церемониться.

И вот Роберт Уинтроп исчез.

Когда три дня назад Скофилд благополучно выбрался из парка и добрался до небольшого мотеля на окраине города, он принялся названивать Уинтропу. Затем в течение шести часов он пытался дозвониться до него из разных телефонных будок, что стояли вдоль шоссе, стараясь не использовать ни одну из них дважды. Ему удалось даже поговорить с женой Уинтропа, не назвав себя. Он сообщил лишь, что хотел бы встретиться с ним, супруга приняла сообщение к сведению, переполошилась и больше к телефону не подходила. То ли не хотела, то ли линию отключили. К рассвету телефон и вовсе перестал отвечать гудками. Скофилду больше некуда было идти и не к кому обращаться. Он понял, что если его обнаружат, то уничтожат немедленно. Но если вдруг его почему-либо оставят в живых, то позволят существовать лишь в изоляции, точнее, в камере или в сумасшедшем доме. Однако это казалось теперь маловероятным. Талейников прав: им обоим предъявили «черную метку».

Если и существовал хоть какой-то ответ на поставленный вопрос, то искать его следовало за четыре тысячи километров, в районе Средиземноморья. В портфеле-чемоданчике Скофилда была дюжина фальшивых паспортов, пять чековых книжек на соответствующие имена и список людей, мужчин и женщин, которые могли бы помочь с выездом и переправить его в нужном направлении. Два дня назад он оставил город, оказался в Европе, чтобы посетить лондонские и парижские банки, а прошлой ночью появился в Сан-Винцензо, где и нанял рыбацкий баркас.

И вот через несколько минут нога его ступит на землю Корсики. Длительное пребывание на палубе, морской воздух, близость воды способствовали размышлениям. Во всяком случае, ему удалось привести в порядок свои мысли. Он начал с того, что представлялось неопровержимым, то есть с нескольких простых фактов: Гильом де Матарезе, бесспорно, существовал, его окружали какие-то люди, которые называли себя Советом или Орденом Матарезе. Люди эти были преданы своему главарю и разделяли его взгляды. Жизнь шла вперед, и мир был движим сменой сил и влияний. История эволюционировала благодаря потрясениям и внезапным смертям. Кто-то же должен был обеспечивать их и предоставлять средства? Почему бы правительствам разных стран не прибегать к заказным политическим убийствам? Убийства и террористические акты, совершаемые под контролем, самыми надежными способами и средствами, тайные, абсолютно не подлежащие раскрытию, могли бы обеспечить приток огромных сумм и политическое влияние группе определенных деятелей, и могущество их возрастало бы день ото дня. Таков был расчет Гильома де Матарезе, такова, следовательно, была его нехитрая, но привлекательная теория.

Лишь незначительная часть представителей мирового сообщества разведчиков разделяла то убеждение, что именно Матарезе ответственны за политические убийства начиная с двадцатых годов столетия вплоть до наших дней, с географией от Сараева до Мехико и от Токио до Берлина. По их мнению, Матарезе перестали существовать, когда разразилась Вторая мировая война и во множестве появились легализованные силы уничтожения или когда им на смену пришла сицилийская мафия, ныне простирающая свои щупальца буквально повсюду, но руководимая из центра, находящегося в США. Да, так думало меньшинство. А все возрастающее большинство профессионалов было абсолютно солидарно с Интерполом, ЦРУ и британской разведкой в убеждении, что мощь и могущество Матарезе и в настоящее время крепнут и распространяются с каждым днем. Несомненно, именно их руками были ликвидированы некоторые политические деятели среднего звена, игравшие незначительные или нарочито незаметные роли в государственных делах Франции и Италии. Правда, утверждений о более существенных акциях Матерезе что-то не высказывали. Считалось, что эта организация состоит из параноиков самого разного вида и возглавляет ее состоятельный, даже процветающий, но эксцентричный человек, обладающий самыми примитивными познаниями в философии и социологии, поскольку он якобы уверен, что любое правительство только приветствует заключение контрактов на осуществление насилия. Рассуждая далее, эти уверенные в существовании Матарезе профессионалы заверяли, что, сверх указанного, организация убийц по контракту ничего собой не представляет, и клялись в этом, поясняя: «Ведь никто из Матарезе не выходил на контакт именно с нами…»

Скофилд же знал еще много лет назад, а теперь и вовсе был абсолютно уверен, что агенты спецслужб – и он в том числе – были и будут последними на земле, с кем Матарезе пожелали бы контактировать, а тем более иметь дело. Взять хотя бы тот факт, что изначально и Матарезе, и спецслужбы представляли собой два конкурирующих объединения.

Капитан прервал размышления Скофилда, прокричав, что через минуту они будут причаливать. Скофилд поблагодарил за сообщение.

Вот тебе и Матарезе! Да возможно ли это? Небольшая группа людей решает, кого, где, когда и как убрать, и контролирует все намеченные акции, снабжая средствами любые террористические организации и насаждая хаос по всей земле?

На сегодняшний день у Брэя был положительный ответ на этот вопрос. Ибо слова умиравшего Крупского, приговор Василию Талейникову, вынесенный Советами, и, наконец, постигшая его, Скофилда, невеселая участь, когда его преследовали боевики из Марселя, Амстердама и Праги, – все послужило прелюдией к исчезновению Роберта Уинтропа. Выходило, что все явления связаны определенными нитями с одним каким-то центром – современным Советом Матарезе. Незримый, неведомый запускной механизм!

Кто эти люди? Эти тайные функционеры, обладающие средствами для достижения любых целей, способные проникать в высшие эшелоны власти любых стран и занимать правительственные должности с такой же готовностью, с какой они финансируют озверелых террористов и намечают жертвы очередных убийц? Но главное, зачем, с какой целью они это делают? Во имя чего существуют?

Сначала – кто? Эту загадку надо решить в первую очередь. Но ясно одно: кем бы они ни оказались, непременно должна быть связь между ними и фанатиками прошлого, собранными некогда под крылом Гильома де Матарезе. Откуда еще они могли взять начало, как и где, кроме Корсики, можно разузнать о них? Те, первые, ушли и скрылись в холмах Порто-Веккьо. У них были имена.

Значит, прошлое – это то, от чего сегодня должен стартовать Скофилд, отправляясь на поиски. На сегодняшний день обнаружены еще и другие, те, что стреляли в парке, у них тоже есть имена, но пламя спички в темной аллее старого парка погасло, и имена этих людей ушли в небытие: Роберт Уинтроп был готов произнести нужные фамилии, назвать двух могущественных людей в Вашингтоне, которые клялись ему, что никогда ничего не слышали о Матарезе. Истово отрицая свою осведомленность, они лишь подтвердили тот факт, что им все известно. Так или иначе, но они слышали о Матарезе. Однако Уинтроп не назвал их имена. Этому помешало насилие. Теперь он уже не назовет их никогда. Имена из прошлого могут привести к именам сегодняшнего дня. Так оно и будет. Человек оставляет после себя результаты своей деятельности, отпечатки прожитого. Все можно проследить и дойти до истоков. И если существуют ключи к хранилищу секретов Матарезе, то они потеряны там, в холмах Порто-Веккьо. Там и следует искать. Он обязан найти их. Он и его враг – Талейников. Им обоим не выжить, если они не обнаружат искомое. Не будет им тихой жизни, покоя, новизны ощущений до той поры, пока они не найдут ответы на все вопросы и не поставят в известность людей доброй воли и чистой совести, о которых говорил Талейников три дня назад в Вашингтоне.

– Ну вот и Корсика! – прорычал капитан. – Счастливо оставаться, синьор!

– Спасибо, капитан… Итак, вот она, Корсика!

Талейников взбирался по скалистым холмам, залитым лунным светом. Время от времени он нырял в островки высокой травы, но лишь затем, чтобы притаиться, выждать и понаблюдать. Он вовсе не собирался заметать следы. Напротив, ему хотелось, чтобы его преследователи не прерывали свою охоту, не медлили в погоне. Разумеется, было бы лучше, если бы они шли на некотором расстоянии от него и расстояние это не уменьшалось. Еще лучше было бы схватить одного из них или заманить в ловушку.

Старик Крупский был прав насчет Корсики. Но куда точнее оказался Скофилд, указав на Порто-Веккьо. Это была местность, окутанная тайной, хранившая многие секреты. Чтобы убедиться в этом, Талейникову понадобилось всего два дня. И те, кто преследовал его в ночи, петляя вслед за ним меж холмов, пытались помешать ему выведать больше.