Текст книги "Дорога в Гандольфо"

Автор книги: Роберт Ладлэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Предметами глубоко религиозного содержания! – низким и торжественным голосом произнес Хаукинз.

– Ты о чем?

– О предметах.

Сэм глубоко вздохнул, а когда выдохнул, то почувствовал, как у него изо рта неприятно запахло.

– То есть ты хочешь сказать, – спросил он, – что создаешь брокерскую компанию по покупке и продаже товаров, имеющих отношение к религии?

– Можно записать именно так, Сэм! – подтвердил Хаукинз.

– И что же ты намерен приобретать? Предметы религиозного искусства?

– Не совсем так, а то, что звучит еще лучше.

– О боже, что же это такое?

– Предметы, имеющие отношение к религиозному искусству! Неплохо, а? – последовал незамедлительный ответ.

Употреблявшиеся в штате Нью-Йорк бланки для заключения договоров для компаний с ограниченной ответственностью Дивероу позаимствовал у Бартона. И теперь ему оставалось только переписать в них полученные от Хаукинза данные и отдать на перепечатку работавшей в гостинице машинистке. Когда все было готово и Сэм внимательно просмотрел договор, он пришел к выводу, что все выглядело довольно солидно, за исключением пропусков, оставленных для имен акционеров, названий банков, сумм взносов, а также ненормальной фразы: «Маклерские услуги по продаже предметов религиозного искусства».

Но юридически он выглядел так же безупречно, как статья в конституции. И Сэм улыбнулся, поигрывая конвертом, содержавшим всю ту дребедень, которую он собирался отослать Маккензи Хаукинзу. Дела шли нормально. А ему было пора возвращаться в Бостон, к Арону Пинкусу, поскольку его «законотворческая» работа с Ястребом подошла к концу. И вместо предполагаемого Маккензи месяца она заняла всего девять дней.

Тем не менее Дивероу согласился остаться в «Дрейке» еще на день-другой, чтобы дать Хаукинзу возможность убедиться в том, что работа выполнена на должном уровне. А в том, что Хаукинз по достоинству оценит его труд, Сэм не сомневался.

Так оно и случилось.

– Да, Сэм, – сказал юристу звонивший из Вашингтона Хаукинз, – документ выглядит весьма солидно! И, честно говоря, меня удивляет то, что ты сделал его так быстро!

– Общие положения у меня были, – ответил Сэм, – а все остальное – дело техники.

– Ты скромничаешь, Сэм.

– Я не скромничаю, я беспокоюсь, – проговорил Дивероу. – Мне пора возвращаться в Бостон…

– Я прекрасно тебя понимаю, – перебил его Хаукинз таким тоном, что Дивероу сразу же почувствовал боль в животе.

– Послушай, Мак… – начал было он, однако Хаукинз опять перебил его:

– Как я вижу из документов, Сэм, – произнес он, – ты сделал меня президентом компании. Об этом мы с тобой не договаривались.

– Но у меня же не было ни одного другого имени, Мак, – заметил Дивероу. – Я спрашивал тебя о том, кто войдет в руководство корпорации, но ты предложил мне оставить для всех них свободные места.

– А что это за должности – секретарь и казначей? Это что, очень важно?

– Нет, если ты не собираешься регистрироваться.

– А если я все-таки надумаю?

– Как правило, обе указанные должности совмещаются. Следует также учитывать, что в большинстве штатов для заключения договора о создании компании с ограниченной ответственностью необходимы как минимум два солидных партнера.

– А могу я иметь больше, если мне захочется?

– Да, конечно.

– Впрочем, это не важно, Сэм. Я просто хотел знать правила, так, чтобы занять время, поскольку до регистрации дело не дойдет.

Сэму показалось, что голос Хаукинза звучит несколько меланхолически. Может быть, он уже зашел со своей фантазией в тупик? Или стал наконец понимать, что его разбойничье нападение на правила создания корпораций есть самая обычная компенсация отсутствия настоящего решения?

Постепенно Сэм начал расслабляться. Ему даже стало по-настоящему жаль старого боевого коня по имени Хаукинз. «Так, чтобы занять время» означало стремление хоть чем-то заполнить дни.

– Итак, генерал, все в порядке.

– Но, Сэм, ты давно не называл меня генералом.

– Извини, оговорился.

– Я свяжусь с тобой завтра, Сэм, – сказал Хаукинз. – Ты здорово поработал. Советую тебе развлечься сегодня вечером. И помни, что все это пойдет в статью расходов корпорации!

– Что касается тех десяти тысяч, – ответил Дивероу, – то это, конечно, весьма щедро с твоей стороны, однако мне их не надо. Как я тебе уже говорил, я верну тебе все, что останется от тех денег. Правда, теперь к общим расходам надо прибавить еще и те, которые пошли на машинистку и так далее. Да, еще кое-что: я знаю одного советника по инвестициям из Вашингтона…

Закончить фразу Дивероу не успел, поскольку Хаукинз повесил трубку.

Сэм подумал о том, что ему нет никакого смысла отказываться от предложения Хаукинза развлечься этим вечером. И так как он провел в Нью-Йорке не один уик-энд, то прекрасно знал, что лучше всего это сделать в одном из баров для холостяков на Третьей авеню.

Ему в этот вечер действительно повезло, поскольку он подцепил едва достигшую брачного возраста девушку, приехавшую на покорение Бродвея из Омахи, штат Небраска, – родины знаменитых киноактеров Генри Фонда и Марлона Брандо. Она была без ума от юриста, который работал на студию «Метро-Голдвин-Майер», когда не был занят разработкой контрактов для бродвейских театров.

Дивероу был тоже настолько покорен своей партнершей, что провел с нею всю ночь и весь следующий день до вечера с перерывом на еду и болтовню.

Телефон в номере Сэма зазвонил в 9.27, а в 9.29 его напарница пробормотала сонным голосом:

– Сэм, телефон находится с моей стороны…

– Ты очень наблюдательна, – усмехнулся Сэм.

– Я отвечу?

– Естественно, если он находится у тебя!

– Ты уверен?

Сэм открыл глаза. Девочка поднялась на кровати и потянулась. Простыня слетела с нее.

– Давай быстрее! – попросил Сэм.

– Если ты настаиваешь…

– У меня нет жены, – ответил Дивероу, – моя же мать не знает, где я нахожусь, а Арон Пинкус переживет. Снимай трубку, отвечай и вешай ее скорее.

Девушка потянулась за телефоном, а Сэм потянулся за девушкой.

– Кто-то с весьма грубым голосом, – взяв трубку, доложила девчонка, – хочет поговорить с тобой! Он называет себя Анджело Деллакроче.

Сэм взял трубку и услышал, как чей-то хриплый голос спросил:

– Эй, там! Это Сэмюел Дивероу, секретарь-казначей «Шеперд компани»?

Глава 9

Бывший генерал-лейтенант Маккензи Хаукинз, дважды удостоенный высших наград нации за исключительный героизм, проявленный на полях сражений, при виде случайно оказавшегося в армии майора Сэма Дивероу съежился, словно перепуганный школьник.

Хаукинз видел, как Сэм вышел из такси у входа в норт-хэмптонский гольф-клуб. Латунные лампы на выстроившихся вдоль дороги каменных столбах служили единственным источником света. Было холодно, и затянувшие небо тучи скрыли от взора луну. Однако и света этих ламп оказалось вполне достаточно для того, чтобы разглядеть на лице Дивероу выражение неподдельного страдания.

Сэм был взбешен, и Маккензи понимал его. И подумал, что на самом деле он не обманул его. Ни в коей мере.

Он никогда не говорил Дивероу о том, что не подойдет к Анджело Деллакроче. Он сказал только, что у него нет причины встречаться с ним, когда Сэм пристал к нему по этому поводу. И их действительно не было. Но только в тот момент, а не позже.

Должность секретаря-казначея – это другое дело. Надпись на учредительном договоре: «Сэмюел Дивероу, эсквайр, советник юстиции, Нью-Йорк, отель „Дрейк“, номер 4-Ф», расположенная прямо под незаполненной строкой, в которую должно быть внесено имя второго по значению лица в «Шеперд компани», выглядела впечатляюще. И это было сделано для его же собственного, Сэма, блага, что он и сам потом поймет. Сейчас же Сэмюел Дивероу, эсквайр, был разъярен, как отгороженный от телки во время гона бык.

Ястреб согласился на встречу с Деллакроче, поскольку предложенные ему условия вполне устраивали его. Итальянец был настолько озабочен вопросом личной безопасности, что настоял на встрече с Маком посередине ведущей к шестой лунке дорожке в норт-хэмптонском гольф-клубе между двенадцатью и часом ночи. Конечно, если бы Хаукинз отказался и назначил встречу даже в телефонной компании Белла, то итальянцу пришлось бы уступить, поскольку выбора у Деллакроче не было: Мак имел в своем распоряжении такие компрометирующие мафиози документы, которые обеспечили бы ему срок, вполне достойный тех приговоров, которые выносил суд в народной республике.

Встреча ночью на местности, окруженной густыми лесами, протоками и небольшими озерами, совсем не смущала Хаукинза. Он чувствовал себя здесь как рыба в воде. И несмотря на то, что Норт-Хэмптон – далеко не Лаос и не Камбоджа, Хаукинз все равно считал хозяином положения себя.

Прилетев из Вашингтона во второй половине дня, он на чужое имя взял напрокат машину и отправился в Норт-Хэмптон. А как только стемнело, объехал всю территорию гольф-клуба и припарковал автомобиль в западной ее части. Деллакроче предупредил его, что клуб закрывается вечером и ночной сторож будет заменен его человеком.

Впрочем, Хаукинз не сомневался в том, что Деллакроче повсюду выставит усиленную охрану, и особенно у лунки номер шесть.

Запасшись несколькими мотками толстой веревки и катушками липкой ленты, Хаукинз использовал старую тактику Хо Ши Мина, которая не раз приносила ему успех в прошлом. Он начал свой рейд с того, что изучил самую дальнюю точку в неприятельской зоне, а затем повернул к линии фронта.

В 23.00 вражеские дозорные начали выходить на отведенные каждому из них позиции на территории норт-хэмптонского гольф-клуба. Девять охранников – несколько меньше, нежели ожидал Хаукинз, – расположились цепочкой по краю леса, по обе стороны от дорожки номер шесть, между зданием клуба и шоссе.

Один за одним Хаукинз нейтрализовал восьмерых стражей. Он забирал все имевшееся у них оружие, связывал их, забинтовывал головы – не только рот, но и все лицо, – и наносил в основание черепа удары ребром ладони, именуемые в боевом искусстве «кай-сай» и лишающие противника сознания. Потом он направился к девятому охраннику, находившемуся у входа.

Против своего последнего противника Хаукинз применил весьма эффективный прием, которым он успешно пользовался в Индокитае, с тем чтобы тот мог говорить.

Патрульный оказался крайне покладистым парнем. Особенно после того, как Мак разрезал его брюки от промежности до манжет.

Без десяти двенадцать огромный черный лимузин Деллакроче, быстро въехав в ворота, остановился у широкого балкона с колоннами. Девятый охранник, прижатый к одной из них, произнес в темноте:

– Все в порядке, мистер Деллакроче! Ребята там, где вы приказали.

Голос пленника прозвучал несколько взволнованно, но Деллакроче, как и предполагал Хаукинз, был занят совсем другими мыслями.

– Хорошо! – хрипло ответил мафиози, вылезая из машины в сопровождении двух гориллоподобных телохранителей с заросшими волосами руками.

– Рокко, ты останешься с Ауджи, ты, Пальцы, пойдешь со мной, а ты, Мясо, убери эту чертову колымагу с глаз долой.

Прежде чем Деллакроче и Пальцы успели повернуть за угол здания, Ауджи – девятый патрульный – был вырублен все тем же кай-сай. А когда те двое, пересекая поле, скрылись из виду, к нему присоединился и Рокко, отправившись в мирное забытье.

Следующим противником Хаукинза был тот, кого Деллакроче назвал Мясом. На него у Хаукинза ушло почти пять минут, поскольку на этот раз ему пришлось иметь дело с довольно искушенным в драках парнем. Вместо того чтобы оставить машину где-нибудь на краю стоянки, он поставил ее в самом центре, заняв таким образом, на взгляд Хаукинза, прекрасную позицию, ибо оттуда он мог преспокойно наблюдать за тем, что происходило вокруг. Мясо был явно сметливым малым.

Но все-таки не совсем.

Маккензи переполз по диагонали автостоянку и по пересеченной местности двинулся к дорожке номер шесть. Поскольку Деллакроче заявил о том, что явится на встречу один, Хаукинз понимал, что Пальцы будет прятаться в темноте на опушке леса и, если только у него есть в голове мозги, займет позицию к востоку от дорожки, откуда удобнее стрелять.

Но Пальцы сообразительностью не отличался. Он расположился в западной части местности, покрытой небольшим подлеском, лишив себя таким образом возможности наблюдать за флангами.

И Маккензи подумал о том, что такую дубину, как этот Пальцы, было даже неинтересно брать.

Но тем не менее он взял его. Без шума. За одиннадцать секунд.

Анджело Деллакроче остался один посередине дорожки номер шесть. И казалось, что он с торчавшей из его жирного рта сигарой и сцепленными за спиной руками, совершенно ни о чем не беспокоясь, ожидал, когда ему приготовят линджини.

Через три минуты с пустынной отдаленной дороги перед гольф-клубом послышался шум привезшего Дивероу такси, и Маккензи спрятался за колонной.

Глядя на приближавшегося к нему спотыкающейся походкой Сэма, Хаукинз решил, что ему не надо говорить о нейтрализованных им охранниках, дабы лишний раз не волновать бывшего майора. Пусть уж лучше думает, что Деллакроче сдержал слово и находится на дороге номер шесть в одиночестве.

– Привет, Сэм, черт бы тебя побрал!

Дивероу бросился на землю, обнимая рассыпанный по ней гравий так, словно дороже у него ничего не было в жизни. Затем взглянул вверх. Хаукинз достал из кармана небольшой, но мощный фонарик и включил его.

Да, бывший майор был, конечно, взбешен. Его лицо выглядело надутым до такой степени, что казалось, еще немного – и кожа на нем лопнет.

– Ты беспринципный сукин сын! – одновременно яростно и испуганно прошептал он. – Самый мерзкий из всех существ, какие только когда-либо жили на земле. Что ты сделал, ты, ублюдок?

– Сейчас не время ругаться, Сэм, – ответил Хаукинз, протягивая Дивероу руку. – Вставай-ка лучше, ведь видок у тебя довольно глупый…

– Не прикасайся ко мне, ты, червяк! Даже вонючая монгольская овца – и та слишком хороша для тебя. Мне следовало бы разрешить Лин Шу вырвать тебе ногти, по одному, за четыре тысячи чертовых лет! Не трогай меня!

Шатаясь, Сэм поднялся на ноги.

– Послушай, майор…

– Не называй меня так! У меня больше нет личного номера, и я не желаю, чтобы ко мне когда-либо обращались так старшие по званию! Я юрист, но я не твой чертов юрист! Где мы, черт побери? Сколько пистолетов на нас нацелено?

– Здесь никого нет, – усмехнулся Хаукинз. – Только Деллакроче. Он, словно добрый дядя на семейном ужине, ожидает нас на ведущей к площадке дорожке.

– Я не верю тебе! Ты знаешь, что эта горилла сказала мне по телефону, когда я заявил, что не приду сюда? Этот чертов колпак намекнул мне, что мое здоровье резко ухудшится! Это его собственные слова!

– Не обращай внимания на подобную ерунду. Эти жирные неряхи всегда грубят.

– Дерьмо! – всмотрелся в темноту Дивероу. – Этот маньяк предупредил меня, что если я опоздаю, то он завтра же пошлет мне корзину с фруктами в больницу! А если я попытаюсь уехать из города, то какой-то мерзавец по кличке Мясо моментально найдет меня!

– Мясо довольно хорош, – покачал головой Хаукинз. – Но я думаю, что ты отделаешь его. Я бы поставил на тебя, парень.

– Я вовсе не желаю одерживать над ним верх, как, впрочем, и ни над кем другим. И не надейся меня больше увидеть! Я хочу лишь одного: покончить со всем этим. Встретить этого Деллакроче и сказать ему, что все это дурацкая ошибка! Я только кое-что отпечатал для тебя на машинке, и все!

– А теперь послушай меня, парень. Ты слишком взвинчен. Беспокоиться совершенно не о чем.

Хаукинз двинулся через газон. За ним засеменил Сэм, поворачивая голову в сторону каждого доносившегося до него звука.

– Мистер Деллакроче будет весьма сговорчив. Что же касается грубостей, то ты их больше не услышишь.

– Это что еще? – спросил Сэм, встревоженный каким-то странным шумом.

– Ты можешь расслабиться?! Я думаю, ты просто наступил на что-то. И вообще, предоставь все мне. Не лезь ни с какими объяснениями до тех пор, пока я не поговорю с Деллакроче. Хорошо? Это займет у меня всего три или четыре минуты…

– Нет и еще тысячу раз нет! Я вовсе не хочу, чтобы моя многообещающая карьера юриста была оборвана в этом лесу молодчиками из «Коза ностра»! Эти ребята шутить не любят! Они используют пули, цепи и цемент! И реки!.. Что это? – насторожился Сэм, услышав на дереве какой-то шорох.

– Мы вспугнули птицу… Пусть все идет так, как я сказал. Я выплачу тебе еще десять тысяч, если ты будешь молчать, пока я не закончу. Как ты на это смотришь?

– Ты лунатик! И я снова говорю: нет! На бостонском кладбище деньги мне не понадобятся! Ты можешь предложить мне хоть десять миллионов, ответ будет все тот же: нет!

– Это не ответ…

– Боже мой, ведь ты скомпрометировал себя еще до того, как это смог бы сделать кто-то другой!

– И все же мне придется поступить так, как я хочу. Или ты не вымолвишь ни слова во время моего разговора с Деллакроче, или завтра же утром я позвоню в ФБР и сообщу, что некий бывший майор торгует секретными разведывательными документами, которые он нелегально вынес из архивов «Джи-2».

– Ну нет, ты не сделаешь этого, потому что я открою правду! Я расскажу им, как ты шантажировал меня, а затем заставил кое-что сделать для тебя и снова шантажировал. И тогда тебе придется пожалеть, что ты не получил более легкое наказание в Пекине!

– В таком случае твое положение еще более осложнится, Сэм! Я имею в виду дело Броукмайклов, которое тебе придется возобновить. Как это будет выглядеть? Некто нарушает законы о шпионаже только потому, что ему не хочется послужить еще немного во благо своему отечеству. Хотя занимает он спокойное, хорошо оплачиваемое место и не принимает участия в боевых операциях. Я бы заметил, что при данных обстоятельствах ссылка на шантаж прозвучит неубедительно.

– Ты беспринципный…

– Я знаю, знаю, Сэм, – проговорил устало Хаукинз. – Ты повторяешься. Но тебе следовало бы давно понять, что все эти твои рассуждения меня мало волнуют. Как ты сам сказал, по мне нанесли удар. Как ты думаешь, что еще они могут сделать мне?

Хаукинз по-прежнему шел впереди, Дивероу неохотно следовал за ним, внимательно глядя по сторонам. Судя по всему, расслабиться ему так и не удалось. И прежде чем он заговорил снова, из его горла послышалось какое-то шипение.

– Значит, вы, сэр, лишены какой бы то ни было морали? В вас нет ни чувства сострадания, ни любви хотя бы к кому-нибудь?

– Конечно, нет, – ответил Хаукинз. – А теперь я все-таки попрошу тебя оставить свое красноречие. Если тебе не понравится, как развиваются события, ты можешь вмешаться. По-моему, это справедливо?

Внезапно из-за туч выглянула луна, и всего в сотне ярдов впереди они увидели приземистую фигуру Анджело Деллакроче все так же с руками за спиной и с торчавшей изо рта сигарой.

– Он, должно быть, засыпал все вокруг себя пеплом, – тихо произнес Хаукинз и уже громче позвал: – Мистер Деллакроче!

С того места, где находилась тучная фигура итальянца, послышалось ворчание. Хаукинз поднял фонарь над своей головой и включил его. Прорезавший темноту луч света освещал его длинные серо-стальные волосы на голове, отбрасывая тени на подстриженную в стиле Ван Дейка бородку.

– Ты делаешь из нас прекрасные мишени! – прошептал Сэм.

– Интересно, кто будет стрелять?

Они приблизились к итальянцу, и Мак протянул тому руку. Деллакроче не шевельнулся.

– Даже принимая капитуляцию от азиатов, – спокойно произнес Хаукинз, – я обменивался с ними рукопожатиями. Именно это и отличает людей от животных.

Весьма неохотно Деллакроче вытащил правую руку из-за спины и подал ее генералу.

– Я не азиат, – заметил он хриплым голосом, – и это не капитуляция.

– Конечно, нет! – быстро ответил Хаукинз. – Более того, это начало взаимовыгодного сотрудничества… Кстати, – повернулся он к Сэму, – это мой адвокат и добрый приятель Сэм Дивероу…

– Мак!

– Замолчи и подай руку! – приказал вполголоса Хаукинз и, обращаясь уже к обоим, проговорил: – Да поздоровайтесь же, ребята, черт вас возьми!

Действуя явно против своей воли, Дивероу и Деллакроче протянули друг другу руки и, едва коснувшись ими, быстро отдернули их назад, словно боялись заразиться.

– Вот так-то лучше, – заметил Хаукинз с воодушевлением. – А теперь можно и побеседовать.

Он же и начал разговор. В течение двух минут перечислил все аспекты противозаконной деятельности Анджело Деллакроче как в родных пенатах, так и за их пределами.

– А теперь, мистер Деллакроче, в заключение своего рассказа я объясню вам ту причину, по которой власти до сих пор не могут поймать вас. Все дело в том, что у них нет доступа к тому единственному клирингу, который весьма специфично связывает воедино все местные предприятия. Это может показаться вам странным, но у меня такой доступ есть. И в доказательство хочу сказать, что в одном из женевских банков имеется счет, первые три номера которого соответственно составляют семерку, единицу и пятерку. Лежит же на этом счету около шестидесяти двух миллионов долларов…

– Хватит! Хватит!

– И депозиты были получены непосредственно именно оттуда, откуда я и предполагал. Я думаю, что вы уже изучили новые швейцарские законы относительно подобных счетов. Они весьма строги и хитроумны, и обман, удавшийся в какой-нибудь другой стране, в Женеве не пройдет. Как вы, черт побери, считаете: у Интерпола есть способ представить все касающиеся этих счетов документы в суд? Ведь все, что должна будет сделать международная полиция, так это только предъявить копии приходных ордеров, поступивших на тот самый счет, который был открыт человеком, признанным виновным в торговле наркотиками. Прямо скажем, мне здорово повезло, поскольку я стал обладателем нескольких таких копий, снятых с подобных платежных свидетельств.

– Хватит! Заткнитесь! – заорал Деллакроче. – Пальцы! Манни! Карло! Дино! Быстро сюда!

Ответом Деллакроче служили только звуки ночного леса.

– Здесь никого нет. По крайней мере, из тех, кто смог бы слышать вас, – негромко заметил Хаукинз.

– Что?.. Пальцы! Где ты, паршивая проститутка? Иди сюда!

Ответа так и не последовало.

– А теперь, мистер Деллакроче, отойдем-ка в сторонку и поговорим, так сказать, наедине…

И с этими словами Хаукинз взял итальянца за руку, которую тот тут же вырвал.

– Мясо! Ауджи! Рокко! – снова заголосил Деллакроче. – Вы слышите меня? Идите ко мне!

– Они все спят, сэр, – дружелюбно произнес Хаукинз. – И думаю, что не проснутся еще в течение пары часов.

– Вы привели сюда полицейских? – вскинул голову Деллакроче. – Сколько их у вас?

Итальянец задавал вопросы с такой скоростью, что они слились у него в одно целое.

– Да нет тут никого. Только я и мой друг адвокат.

– Сколько их? Одному вам не справиться с моими ребятами!

– Но я справился! – возразил Хаукинз.

– Но ведь это мои лучшие ребята!

– Да плевать мне на них, – усмехнулся Маккензи. – Давайте лучше займемся делом!

Хаукинз отвел Деллакроче футов на тридцать в сторону. Они разговаривали ровно четыре с половиной минуты, после чего раздался душераздирающий вопль Деллакроче, разорвавший ночную тишину на дорожке номер шесть:

– Манна-а-агги-иа!

И мафиози тут же упал на ухоженную траву.

Маккензи наклонился и легко потрепал Деллакроче по щекам, приводя его в сознание.

Когда же тот пришел в себя, беседа возобновилась. При этом Хаукинз держал Деллакроче за шею, словно врач, осматривающий пациента.

Но вскоре вновь раздался крик:

– Манна-а-агги-иа!

На этот раз Маккензи сам опустил голову итальянца на траву площадки номер шесть и выпрямился. Вырвавшаяся из-за туч луна осветила застывшего в изумлении Дивероу, который созерцал валявшегося на земле Деллакроче.

«Все правильно, – размышлял тем временем приблизившийся к Сэму Хаукинз. – Не было никакого смысла откладывать это дело дальше, и Дивероу должен обо всем знать. Другого пути нет…»

– Я полагаю, Сэм, – сказал он доверительно, – что это хорошее начало. Мистер Деллакроче готов выписать чек на всю запрошенную у него сумму. «Шеперд компани» заполучила свои первые десять миллионов долларов.

У Дивероу при этих словах дрогнули колени. И Хаукинзу даже пришлось схватить его за руки, чтобы не дать ему упасть. Земля была мягкой, и Дивероу вряд ли бы ушибся, но ему хотелось продемонстрировать тому свою заботу о нем. Генерал по опыту знал, как важно внушить подчиненному, что командир всячески опекает его.

– Черт побери, парень, пора взять себя в руки! Не надо уподобляться этому ублюдку Деллакроче! Это нехорошо, ведь ты сработан из куда лучшего материала!

Сэм бессмысленно ворочал глазами, осматривая озаренную лунным светом окрестность. С его дрожащих губ срывались какие-то бессвязные слова, и только когда он повторил некоторые фразы несколько раз подряд, их можно было понять.

– Секретарь-казначей! Боже мой, я секретарь-казначей-адвокат! Десять миллионов дерьмовых долларов! Столько стоит цемент! Меня же замуруют в бетонную пижаму! Я уже мертвый!

– Да прекрати ты свои стенания! Ты великий юрист, Сэм, и тебе не подобает вести себя подобным образом!

– Лучше бы я никогда не встретился с тобой, проклятый ублюдок! Только этого не хватало в моей жизни! О боже! Этот убийца умер!

– Почти как ты. Я взял тебя…

– Тсс! Бежим отсюда! Я напишу ему письмо, в котором объясню, что ты самый обыкновенный шизофреник, а все это – грязная шутка!

– Мистер Деллакроче знает кое-что и почище, парень! – Хаукинз потрепал правой рукой Сэма по щеке, левой же держал его за шею с такой силой, что Дивероу не мог пошевелиться. – Деллакроче – очень набожный человек, может, даже самый набожный из всех местных итальянцев. И его не очень-то интересует, чем все они зарабатывают на жизнь. Так что это особая статья. Но он знает, что я сказал ему правду. Ты понимаешь меня?

– Да нет же, черт побери! Какое отношение имеет ко всему этому религия? И отпусти наконец мою шею.

– Религия помогает человеку познать истину. Правда, истина может не нравиться ему. Она может не нравиться и его религии, которая в таком случае способна даже отказаться признать ее за истину. Но, поскольку верующий размышляет, он в состоянии отличить истинное от конского навоза. Улавливаешь, что хочу я сказать?

– Конечно же, нет!.. Ой, как болит шея!

– Потерпи, это пройдет. Сейчас же нам надо поговорить.

Маккензи убрал свою руку. Дивероу сразу же попытался убежать, однако Хаукинз сбил его с ног и прижал к земле.

– Я же сказал тебе, парень, что нам надо поговорить! Ты человек смышленый и поймешь, что к чему.

– Вся беда в том, – прошептал, вытягиваясь на земле, Сэм, – что это ты не понимаешь, что к чему! Ты отдаешь себе отчет в том, что ты наделал? Эти ребята, – он сделал движение головой, поскольку его руки были прижаты к земле, – шутить не будут, и просто так мы от них не отделаемся!

– Ты опять преувеличиваешь. Мистер Деллакроче вовсе не собирается тебе мстить, так как слишком хорошо осознает то положение, в котором оказался. Все дело в том, что те деньги, которые лежат на его женевском счету, он украл у своих же собственных подельников.

– Ты уверен в этом? – подозрительно уставился на Хаукинза Дивероу.

– Об этом-то и идет речь в бумагах из архивов «Джи-2». Просто до сих пор никто не собрал вместе все эти документы, чтобы увидеть картину в целом. Думаю, этого и не хотели делать. У Деллакроче достаточно своих людей в Пентагоне из-за его правительственных контрактов и профсоюзных связей. Теперь ты выслушаешь меня?

С явной неохотой, порожденной страхом, Сэм, подчиняясь сложившимся обстоятельствам, кивнул головой. Хаукинз помог ему подняться, и они, покинув площадку номер шесть, направились к возвышавшемуся за ее пределами гигантскому дубу, сквозь листву которого пробивался лунный свет. Подойдя к дереву, Сэм сел, прислонившись к стволу спиной, а Мак опустился на одно колено рядом с ним, напоминая собой офицера, разъясняющего приказ на передовой.

– Помнишь, как две недели назад я сказал тебе о том, что стал задумываться над вещами, которые никогда раньше не приходили мне в голову? Я имел в виду бога, церковь и тому подобное.

– Я помню и то, – несколько меланхолично ответил Сэм, – как заверил тебя, что не буду смеяться над этим.

– И ты правильно поступил. Я много размышлял обо всем этом и совсем не так, как ты, возможно, полагаешь. Мы с тобой, как, собственно, и все остальные, знаем, что девяносто девять процентов коммунистической пропаганды являет собой самое заурядное дерьмо. В нашей же пропаганде на него приходится только от пятидесяти до шестидесяти процентов, так что по этому показателю мы находимся впереди. Но оставшийся от всей этой коммунистической каши один процент заставил меня задуматься. О католической церкви. Понятно, не с точки зрения веры, поскольку это личное дело каждого, во что ему верить. Меня заинтересовал механизм функционирования самой организации. Мне показалось, что в распоряжении этих парней из Ватикана есть одно прекрасное дело, которое им следовало бы несколько расширить. Я имею в виду их инвестиции. Как только курсовая стоимость акций поднимается на два пункта, они зарабатывают миллионы.

– А когда она падает, они их теряют.

– Нет, Сэм, не так, – отрицательно покачал головой Маккензи. – Брокеры вовремя предупредят их о предстоящем понижении. Тем более что, возможно, биржевики и прочая публика находятся под неусыпным оком мальтийского рыцарского ордена. Все это является только частью организации. И никто из этих людей никогда в жизни не будет афишировать свою связь с папой.

– Все это чепуха, Мак.

– Но если так, тогда почему практически все исповедующие католицизм брокеры с Уолл-стрит имеют эти начальные буквы? Тебе известно хоть о какой-нибудь иерархической гильдии, начинающейся с буквы К? Мы знаем Мальту, Лурд… А тут – святые! Рыцари Ассизи! Рыцари Питера, разные там Мэтью… Они занимают целые страницы. И за всем этим просматривается определенный социальный принцип. Чем больше такой работник делает для Ватикана на бирже, тем красивее К после его имени. И Уолл-стрит – только один из примеров. То же самое наблюдается и во всех других местах.

– Мне кажется, Мак, что ты начитался каких-то весьма странных книг. Ну, скажем, таких, как «Куклуксклановец». Издания тысяча девятьсот двадцатого года.

– Нет, я не интересуюсь таким дерьмом. Человек имеет право верить в то, во что захочет. Я сейчас говорю только о финансовой стороне дела. Ведь есть еще и недвижимость. Знаешь, сколько этих ребят из Ватикана? Да я готов руку дать на отсечение, что они собирают ренту от Гинзы до Газы. Им принадлежит лучшая собственность в Нью-Йорке, Хартфорде и Детройте, то есть в большинстве тех мест, куда некогда переселялись всякие там итальяшки, поляки и им подобные. Они всегда действуют одним и тем же способом. Появляясь на местах будущих поселений эмигрантов, покупают там землю и возводят храм. Ясно, что они испытывают некоторое беспокойство на новом месте и поэтому строят свои дома рядом с церковью. Их потомки становятся юристами, дантистами и автомобильными дельцами. И что они делают? Переселяются на окраины и ездят на работу туда, где еще некогда жили и где теперь не только центр города, но также и центр деловой жизни. Понятно, что стоимость принадлежащей церкви недвижимости стремительно растет! Это и есть их способ действия, парень!