Текст книги "Убийство в токийском Американском клубе"

Автор книги: Роберт Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Коллинз Роберт
Убийство в токийском Американском клубе

РОБЕРТ КОЛЛИНЗ

Убийство в токийском Американском клубе

Остросюжетный роман

Перевод Т. Климентьевой и Л. Дымова

Роберт Коллинз (родился и вырос в США) является автором нескольких остросюжетных романов, действие которых происходит в Токио. Сам он живёт в столице Японии с 1977 г., занимается бизнесом. С 1984 по 1990 гг. он был президентом Американского клуба в Токио. Женат, имеет дочь.

ГЛАВА – 1

Вдруг ему вспомнился таракан, которого он едва не проглотил вместе с сэндвичем – сэндвич был с ветчиной и салатом. Тогда ему было не больше пяти, однако кошмарных воспоминаний хватило на много лет.

Он сидел, как подобает хорошо воспитанному мальчику, за столом в ресторане огромного универмага. Его бабушка на другом конце стола о чём-то весело болтала со своими подругами. После ленча его должны были повести в "Магазин игрушек" – так было обещано при условии хорошего поведения. Сейчас он находился в атмосфере изысканной и благоуханной...

Вдруг увидев на изломе кусочки раздавленного таракана, мальчик ещё некоторое время слышал хруст надкушенного сэндвича. Рот, обрамлённый новыми зубками, полнился полупережёванной ветчиной и латуком. Может ли быть, размышлял малыш, чтобы ужасы, о которых он читал у Братьев Гримм происходили в действительности? Там, конечно, другие ужасы, с ними можно справиться. Но здесь-то таракан, вот его тельце с крылышками. Мальчику сразу захотелось рассказать о своём открытии бабушке, чинно сидевшей напротив. Ужасы, как видно, всегда рядом... Он уже знал, что нужно делать, чтобы привлечь внимание бабушки, вмешаться в её разговор. Ну что ж, внимания ему уделили столько, что оно, затопив кружок, состоявший из бабушки и её подруг, докатилось до самых краёв ресторана в этом модном универмаге... Не забывая о "примерном поведении", он завопил во всю мощь своих лёгких. Потом его вырвало.

Сейчас, через сорок лет после того случая, ужас, обретший ткань реальности, вновь напомнил о себе. Гордон Спаркс смотрел вниз из окна четвёртого этажа токийского Американского клуба. Вдоль улицы тянулись аккуратные ряды припаркованных машин, на них играли блики вечерних огней. На другой стороне улицы располагалось Советское посольство – сложностей с этими русскими не так уж много, зря газеты их раздувают. В такое время там обычно темно, лишь проблёскивает одинокая лампочка сквозь ветви старых деревьев. В дальнем конце двора виднеется четырёхэтажный центр отдыха, стены его сейчас кажутся совсем белыми, а при ярком дневном свете видно, что они серые. Дальше, сколько хватает глаз, стоят высокие офисные и многоквартирные дома, тянутся полотна освещённых автомагистралей, покоящиеся на массивных бетонных сваях, вдали блестит Токийский залив, плавно переходящий в воды Тихого океана.

В самом центре двора находился архитектурный и, большую часть года, социальный центр клуба. Бассейн и площадка были вызывающе просторными для такого скученного и дорогого города как Токио. Однако сейчас, без пляжных лежаков, зонтов, столов и людей, центр этот казался маленьким. Дабы потрафить гостям, приглашённым на ежегодный приём, вода в бассейне подсвечивалась. Её покрытая рябью поверхность отражалась на белых стенах ближайшего здания. Всматриваясь, Гордон вдруг заметил тёмные полосы, тянувшиеся по дну голубого бассейна. Он машинально потянулся к чёрной бабочке на шее и расстегнул пуговицы смокинга. Потом было направился в танцевальный холл, но тут же вернулся, решив удостовериться, не ошибся ли. В памяти всплыл эпизод из детства с проклятым сэндвичем. Потрясённый, Гордон заспешил в танцевальный холл. Тусклый свет люстр, полутени прозрачных бокалов, сцена с играющими музыкантами, у столиков со свечами и букетами цветов лица элегантных пар, толкотня на танцплощадке. Где-то в дальнем углу зала ждёт жена.

– Эй, минуточку! – крикнул Гордон ведущему на сцене, уловив, когда тот отвернулся от зрителей. Но не был услышан, лишь вяло отреагировали рядом стоявшие. – Погоди же! – выкрикнул он ещё раз, но тщетно. По взмаху рук, означавшему начало игры, Гордон сделал то, что уже напрашивалось: он заорал во всю мощь своих лёгких. И его вырвало.

А снаружи, на дне бассейна, чуть подпрыгивал и перекатывался круглый предмет, размером и формой очень напоминавший футбольный мяч. От него тянулись мутные струи, цветом более насыщенные, нежели светло-голубая вода. На глубоком участке в мутном облаке, протянувшемся под доску трамплина для ныряльщиков, покоился обмякший предмет; судя по пиджаку, это был человек, точнее то, что от него осталось.

ГЛАВА – 2

Кавамура, его ещё звали Тим, в семье из трёх детей был вторым. Ниже старшей сестры на пять сантиметров, но зато выше младшего брата на столько же. Центровой бейсбольной команды, а в школе дзюдоистов он выступал в среднем весе. Университет закончил двести первым из четырёхсот двух человек. В двадцать восемь лет и шесть месяцев женился, доверившись вкусу родителей. Двое детей – мальчик и девочка. До пенсии ещё предстояло тянуть семь лет и девяносто два дня, а уже так хотелось отдохнуть за рыбной ловлей.

Тиму Кавамуре в жизни вообще очень везло. Первые же его шаги в борьбе с преступным миром на родном острове Кюсю оказались удачными. Вскоре о нём стали говорить на Хонсю, как-то показали по телевизору, нагрузили важной работой. Его успехам радовались семья и наставники, он был полон сил и энергии, что не замедлило сказаться на карьере.

Во время подготовки к Олимпийским играм 1964 года правительство предприняло ряд мер по обеспечению безопасности. Такие люди, как Кавамура, были очень нужны. Кавамуру пригласили в Токио, поселили в общежитии, одели в красные брюки и белую рубашку с алым солнцем на нагрудном кармане. Он стал одним из сотен таких же сотрудников. Однако вскоре, как отличившегося на учебных сборах, его нарекли популярным среди иностранцев именем Тим и доверили курирование связей с американской командой, прибывшей на Олимпиаду – особенный интерес вызывали копьеметатели...

После Игр стало ясно, что Кавамура с заданием справился блестяще, в том числе и с разборкой, куда оказались вовлечёнными копьеметатели, девушка из международной школы Святого Сердца, мать-настоятельница, совершенно обескураженный хозяин на Гиндзе, а также патрульный полицейский этого района. Кавамуре предложили постоянную работу в полицейском департаменте города, чем он не преминул воспользоваться и к сегодняшнему дню вырос до капитана. Его ценили и уважали. В том числе за ораторские способности; говорить он умел и неважно где: в приватной ли беседе, на публике, пьяный или трезвый, но речь на ломаном английском изливалась потоком, и странное дело, его все понимали. Вскоре Кавамуре поручили следить за порядком в токийском Американском клубе.

ГЛАВА – 3

– Всем разойтись. Да посторонитесь же! – взревел Дж.Б.Калхэйн III, проработавший на посту президента токийского Американского клуба уже семь недель. И самое значительное, что он успел сделать за истекшее время – это выступить перед гостями на торжественном вечере по случаю вступления его в должность. Он тогда заявил, что отныне в клуб всем следует приходить в пиджаках и галстуках. Однако через неделю письменно уточнил, что сие к дамам не относится. "Женщинам желательно надевать что-нибудь просто симпатичное" – так он позже выразился на Совете правления.

После истошного вопля Горди Спаркса несколько десятков людей бросились к бассейну. Другие три сотни замерли у окон танцевального холла или же столпились на ступеньках лестницы, откуда было лучше видно. И, разумеется, несмотря на окрик, никто никуда расходиться не собирался.

– Назад! – снова прогремел голос Дж.Б.. – Всем ждать прибытия полиции!

Дж.Б.Калхэйн, говоря о своей работе в корпорации, как-то заметил, что умеет "быстро взять след". Он уже побывал в трёх-четырёх довольно "горячих" отделах управления, часто посещал по тем или иным делам сложные районы. "Джек", так его звали близкие, был проворен и быстр, благодаря именно этим качествам ему удавалось не обжечься там, где с треском прогорали его преемники. Его взлёт в иерархии клуба был воистину феноменален – в результате служебных перемещений, смены постов и прочих бюрократических явлений на самом верху образовался вакуум, куда и взлетел Дж.Б., оставив свой пост председателя внутреннего комитета.

– Вот это бизнес, я понимаю, – заявил Дж.Б. своему начальству после выборов. – Надо будет завести колонку в ежемесячном журнале клуба.

О чём он не упомянул, хотя заметил сразу – это о головной боли, которую принесли заботы о трёх с половиной тысячах членов клуба из сорока четырёх стран, не считая их жён и детей.

– Давайте хоть вытащим из бассейна голову, – предложил Дж.Б. француз, стоявший рядом. – Мне кажется, вот этот инструмент подойдёт, – добавил он, указывая на скребок с длинной ручкой, которым обычно очищали поверхность воды.

Странно, почему-то всех волновало – кто жертва, а не что именно и почему это произошло. Сама же голова, покрытая белыми волосами, казавшимися шелковистыми в мутной воде, никак не хотела повернуться к зрителям лицом.

– Давайте просто подтолкнём, тогда сразу узнаем, кто это, – не унимался француз.

Дж.Б. перешёл на другую сторону бассейна, одновременно приказав толпе, собравшейся у кустов, отойти подальше, и взглянул на безжизненное тело, лишённое головы; по одному только смокингу невозможно было догадаться, кого убили. Клубы красно-коричневой жидкости, вытекая из шейного обрубка, продолжали мутным облаком расходиться вокруг жертвы и медленно оседать на дно. Торчащие из раны красные и голубые сосуды слегка колыхались, отчего казалось, что жертва ещё жива.

Внезапный приступ отвращения, очень похожий на переживания Горди Спаркса, заставил Дж.Б. отшатнуться от бассейна; глубоко вдохнув, он посмотрел вверх и увидел множество голов, маячивших в окнах здания. Издалёка донёсся вой сирен.

– Ну хорошо, – наконец проговорил Дж.Б.Калхэйн III, поворачиваясь к французу. – Возьмите эту штуку и подтолкните. А всем остальным отойти подальше, – важно скомандовал он напиравшей толпе.

Француз осторожными движениями попробовал зацепить скребком голову наконец ухватив её за ухом, он дёрнул на себя; от резкого толчка голова крутнулась, веером разметав волосы. Женщина, стоявшая у края бассейна, испуганно вскрикнула и в обмороке повалилась на руки подоспевшего к ней мужчины.

Дж.Б. носовым платком вытер со лба пот и отвернулся к белой стене центра отдыха. Не хватало, чтобы здесь все попадали в обморок, успел он подумать, а за спиной стали шумно переговариваться, француз запричитал: "Боже мой. Боже мой".

– Извините, – голос вдруг прозвучал так близко, что Дж.Б. выронил носовой платок. – Я Тим Кавамура, к вашим услугам. Я... – добавил он несколько запоздало, – из полицейского департамента Адзабу. – Обменявшись визитными карточками, они лёгкими наклонами головы поприветствовали друг друга, и Дж.Б. подобрал оброненный платок.

– У вас здесь неприятности? – осведомился Тим Кавамура. Он быстро осмотрел двадцатипятиметровый бассейн, особенно интересуясь дном.

– Да, капитан Кавамура, – официальным тоном произнёс Дж.Б., убирая платок в карман пиджака. – Наш главный менеджер, похоже, нашёл себе приют.

ГЛАВА – 4

Питер (сам он предпочитал, чтобы его называли просто Пит) Питерсон на протяжении почти пяти лет, вплоть до сегодняшнего злополучного декабрьского дня, а именно 7:30 – 8 вечера, был менеджером клуба, заведовал штатом из четырёхсот служащих, американцев и японцев, и постоянно находился между двух огней: комитетом "советников" в США – с одной стороны и несколькими тысячами членов клуба – с другой, что требовало поистине терпения, мудрости и силы Иова, Соломона и Геркулеса вместе взятых.

Карьера Питера когда-то начиналась с мытья посуды в чикагском отеле "Палмер Хаус" – одновременно он учился в средней школе; способный парень, он быстро вник в тонкости приготовления пищи и к моменту поступления в колледж кухня была уже под его присмотром (не считая эпизода со "сметаной в вишнёвом соусе", поданной гостившему тогда в отеле президенту Трумэну; после Пит не переставал твердить, что кто-то просто подменил этикетку). Несмотря на вынужденный уход из "Палмер Хаус", карьера Питера в целом была удачной. Он устроился на курсы управления отелями при Корнеллском университете и затем поработал на многих местах, освоил буквально все виды гостиничной и клубной деятельности: ползал по трубам бойлерной в Питтсбурге, командовал регистрацией в Кливленде, заботился о стрижке и поливке газонов в Тампе и ещё много чем занимался.

Перед поступлением на работу в токийский Американский клуб за плечами Пита был уже богатый опыт, он успел получить множество наград и сертификатов соответствия столь серьёзному делу... Он-то думал, что его и в кухню не допустят (вы не подозреваете, как кукурузный крахмал похож на пищевую соду), но комиссия дала Питу "зелёный свет", и в его подчинении оказались три тысячи пятьсот человек. Справлялся со своей работой Пит, надо сказать, хорошо. Друзей у него было – море, и столько же врагов, не считая трёх бывших жён. И той, что только что овдовела.

ГЛАВА – 5

Агата Кристи, Майкл Иннес, Нэйо Марш, Дороти Сэйерс, Фримэн Уиллис Крофтс и другие писатели, работавшие в жанре британского классического детектива, обязательно ухитрились бы собрать всех подозреваемых в одной комнате и взяли бы их показания. А какой-нибудь неуклюжий и тупоумный ассистент детектива тщательно записывал бы эти показания огрызком карандаша, который облизывал после каждой фразы. Затем инспектор вместе с ассистентом долго изучали бы все эти записи, пристально вглядываясь в каждое слово и оборот речи.

У матери Кавамуры хранилось немало книг, оставленных офицером американской армии, расквартированным у неё вскоре после окончания войны. Сын её, заинтересовавшись английским, прочитал чуть не все эти книги. Он был первым, кто, обращаясь с друзьями, ругался несколько на чужой манер. А в конкурсе ораторского искусства употреблённое им по-английски выражение "косвенные улики" привело судей в замешательство, что помогло ему занять призовое место.

Однако практический опыт полицейской работы показывал, что преступление в жизни, по крайней мере за пределами Англии, не имеет ничего общего с тем, что описано в книгах. В других странах больше насилия случайного... Типично английские нюансы, связанные с наследованием титулов, отсутствуют. Сама схема "мотив-средство-возможность" не играет такой роли, особенно в Японии. Мотивы, конечно, они везде универсальны: любовные страсти, деньги, власть, месть. Средства убийства с применением оружия, в том числе автоматического – это из темы криминальных разборок, обычные же преступления в Японии совершаются с помощью бейсбольных бит или кухонного ножа – так сложнее идентифицировать повреждения. Что же касается фактора "возможность", то в стране, где скученность населения потрясающая и где все день и ночь сталкиваются друг с другом нос к носу, возможностей до невозможности много.

Тем не менее, основным принципам ведения следствия, коими владели миссис Марпл, Эркюль Пуаро, лорд Питер Уимсли, сэр Джон Эпплбаи и инспектор Аллейн, полицейские мира следуют по сей день. Сам Тим Кавамура, работая в полиции, уж если чему научился, то это – вести индивидуальные допросы.

– Я думаю, – произнёс он, обращаясь к президенту клуба Дж.Б.Калхэйну III, – нужно всех вернуть назад в здание.

– Всех? Боже, но ведь...

– Вс-е-х, – прервал его Кавамура, – и ваших служащих это тоже касается.

– Но их почти пятьсот человек...

– Вот и хорошо, – продолжал детектив, – сможем со всеми поговорить.

ГЛАВА – 6

– Послов просим пройти первыми, – выкрикнул Дж.Б. в микрофон со сцены танцевального зала.

Почему-то большинство гостей безропотно потянулось на четвёртый этаж, где совсем недавно они весело проводили время. Может, причина тому была любопытство, всем не терпелось узнать, что же всё-таки произошло. Дж.Б. со сцены подтвердил пробежавший в толпе слушок – голова в бассейне принадлежит Питу Питерсону.

– И, конечно, – добавил Дж.Б., – в связи с происшедшим у полиции к каждому из вас будет несколько вопросов. Я настоятельно рекомендую вам на них ответить.

На четвёртый этаж поднялись на все. Например, русский посол со своей свитой: они тихонько ушли, растворившись во тьме Советского посольства. Гласность гласностью, а привлекать внимание к своему ведомству было не в их правилах.

Исчезли также американский посол и его жена: полицейские, приставленные Кавамурой охранять въезд в клуб, не знали как реагировать, когда увидели дипломатический номер на чёрном лимузине.

Четверо других послов – Канады, Австралии, Мексики и Пакистана вместе с жёнами упорно протискивались сквозь толпу к сцене.

– Да посторонитесь же вы все, – урезонивал толпу Дж.Б.. – Первыми подходят высокопоставленные гости.

Кавамура тем временем усадил тут же за кулисами трёх полицейских, понимавших по-английски; им предстояло записать имена гостей, их адреса, и не было ли чего-нибудь с их точки зрения странного на вечере? На длинном журнальном столике они разложили свои бумаги, зажигалки, сигареты, пепельницы, закатали рукава и, сняв с авторучек колпачки, приступили к процессу опроса, предварительно договорившись между собою задавать каждому гостю три одинаковых вопроса. Они исходили из того, что делать заметки на английском трудно, но поскольку каждым вопросом будут заниматься три человека, в сумме получится полный ответ.

Было отмечено, что гости начинают терять терпение на втором заходе с третьим вопросом, а на третьем заходе теряют его совсем. Подчинённые Кавамуры вышли из положения: менялись таким образом, чтобы каждый успевал посидеть во втором и третьем креслах.

А сам Кавамура тем временем рыскал у бассейна, там уже вовсю работали судебные эксперты и криминалисты. Голову и тело жертвы из воды вытащили и увезли в полицейский морг, для установления причины смерти. После часа работы эксперты в белых перчатках, обклеив добрую четверть площади и собрав не менее двух тысяч отпечатков, попросили разрешения удалиться. После десятиминутного обсуждения стало ясно, что нужен другой подход. Кто-то предложил слить в бассейне воду, послали полицейского отыскать нужный вентиль.

Неожиданное открытие сделал один из учеников Кавамуры, изучавший обстановку поодаль от места трагедии. Прохаживаясь у детского бассейна и заглядывая во все углы, в том числе и в бар-закусочную, он заметил тележку из прачечной, на ней было полно полотенец. Порывшись, он наткнулся на кровавые пятна. Средство, на котором тело или голову транспортировали к бассейну, было таким образом найдено. Центр расследования сместился в район бара.

Дж.Б. тем временем бегал между третьим и четвёртым этажами главного здания. Примерно двести его сотрудников томились в банкетных залах третьего этажа, ожидая полицейского опроса. Мало-помалу Дж.Б. начал осознавать, что сейчас, без главного менеджера, он здесь центральная фигура. Кто-то поинтересовался, будет ли клуб работать утром, и Дж.Б., подумав – да откроется ли он вообще когда-нибудь? – ответил: "Да, – но тут же поправился: – Не откроется, если сами не откроем".

На четвёртом этаже царила полная анархия. Вдова Пита трижды порывалась сделать заявление, её с трудом уговорили пройти в апартаменты в крыле Б-3, просили успокоиться и попробовать отдохнуть. Вызвали к ней молодую женщину из пожарного подразделения, чтобы та разделила горе с миссис Питерсон...

Среди прочих гостей шок и ужас пережитого начали постепенно спадать. Никто, конечно, не шутил, но вечер как бы продолжался. От большого количества выпитого и нудного ожидания в толпе гуляли невесёлые настроения.

– Чёрт его возьми, Дж.Б., – гневно произнесла секретарша, – этот посол-пакистанец и не думает уходить домой. Он уже который раз возвращается и рассказывает полицейским подробности вечера.

– Дж.Б., мне завтра нужно успеть на самолёт в Корею, – заявил молодой человек со множеством оборок на платье-рубашке. – Если вы тотчас не выпустите меня, ответственность будет на вас.

– Калхэйн, старина. Я понимаю, формальности и всё такое – это важно, на смокинге обратившегося болтались медали. – Но знаешь, я был бы очень благодарен тебе, если б ты вытащил меня из этого кошмара. Моя доро... коллега по бизнесу... очень обеспокоена, как там её престарелые родители, она спешит домой, а меня жена, разумеется, ждёт... Боже, вечер-то какой кошмарный выдался...

– Я Жак, – назвал себя Жак, – моя жена собирается рожать. Р-о-ж-а-т-ь, – подчеркнул он (хотя беременности у миссис Жак было от силы месяца три – три с половиной).

– Мистер Калхэйн, это мой босс со своей женой, они приехали из Бостона и не намерены здесь более оставаться.

– Эй, Дж.Б., задница ты ослиная, если мы отсюда не выйдем к полуночи, твоя голова будет там же, где и Пита.

Дж.Б. очень не нравилось, что официальные лица, ведущие расследование, болтают лишнее, да и сами гости, оказавшись перед полицейскими, сообщают им больше, чем надо. Так думал Дж.Б. – пользуясь полномочиями президента клуба, он переходил из одной комнаты в другую. Женщины таинственно перешёптывались в туалетных комнатах, мужчины, не зная куда себя деть, пьянствовали за столиками. Горди Спаркс, похоже, уже свихнулся, он заново пересказывал свою историю с тараканом, посол-пакистанец живописал, как он ходил к конторке администратора за сигарой. Полицейские инспекторы то и дело вскакивали со стульев, тянулись за зажигалками или сигаретами, американцы ни за что не хотели говорить, прежде не посоветовавшись со своими адвокатами. К 11:30 вечера в очереди к полицейским ещё томилось человек пятьдесят-шестьдесят. Дж.Б. решил направиться вниз к своему новому приятелю – Тиму.

ГЛАВА – 7

– Мы уже установили, как был убит Пит, – сообщил Дж.Б. Тим Кавамура. Ваш шеф-повар нам сказал, что не может найти ножи, один обыкновенный, а другой большой... как вы его называете..? – капитан резко рубанул рукой.

– Нож мясницкий?

– Да, мясницкий нож.

– И..?

– Он исчез, нож этот.

Они стояли вдвоём в закутке коридора, ведущего к грузовому лифту. Закуток представлял собою маленькую комнату, в рабочее время здесь было полно тележек, на коих перевозили пищу из главной кухни уровня Б1 и лифтами доставляли в банкетные залы на верхних этажах. Сейчас эта комната была пустой, не считая двух тележек со сломанными колесиками и кучи больших серебряных разносов и куполообразных крышек в углу.

– Там вон... – продолжил капитан Кавамура, показывая пальцем на коричневатые скопления пятен в нижней части стены у входа в комнату. – Это кровь.

Дж.Б. посмотрел на пятна. Казалось, будто на стену что-то плеснули, очень было похоже на спелые томаты.

– Вы уверены?.. Я хочу сказать, это действительно кровь? – спросил Дж.Б.. – В общем-то это похоже на... томаты.

– Может, тыкву? – предположил Кавамура, доводя до двух число продуктов, которые ни одному из них не хотелось бы есть когда-либо в будущем.

– Да, но... нет, ничего.

– Это на самом деле кровь, – подтвердил Кавамура, – анализ соскоба не оставляет сомнений.

– Но... но как же всё это могло произойти?

– Отсечение головы?

– Гм... наверное. Вообще-то я имел в виду, что это место очень бойкое, сами видите – лифт. Как же могло получиться здесь...

– Отсекли голову.

– Это как понять?

– Если верить вашему шефу, кстати, он испанец, – заметил Кавамура, лифт постоянно занят: везут пищу наверх и спускают грязную посуду вниз.

– Я вам то же самое твержу. Ума не приложу, как могло случиться...

– Наверное, в перерыве, – предположил Кавамура, – когда здесь никто не ходил.

– Значит, произошло это самое...

– Голову отрезали.

– Да... значит, это случилось, когда все сидели наверху и ели.

Дж.Б. попытался вспомнить, видел ли он Пита на ужине. Торжественная речь, вспыхнули и погасли огни, опоздавшие гости, суматоха с обслуживанием сразу трёхсот пятидесяти гостей. Калхэйн никак не мог вспомнить, видел ли он Пита. Пит всегда, казалось, был где-то рядом, но в действительности...

– Есть одно странное обстоятельство, – снова заговорил Кавамура, – ваш шеф-испанец утверждает, что Пита внизу, поблизости от этого места, никто не видел.

– Но ведь здесь всё время находится кто-нибудь из кухни. Надо полагать, и Пит тоже был, – произнёс Дж.Б., разглядывая пятна крови на стене.

– Однако ваш испанский повар так не думает.

– Отчего же?

– Потому что он наказал всем известить его, как только Пит появится здесь.

– И что?..

– Его не известили.

– Кажется, я понимаю.

– Потому что, – продолжил Кавамура, направившись к пятнам на стене, ваш шеф-испанец собирался ударить Пита, как только тот здесь появится, этим... – капитан сделал рубящий жест рукой.

– Мясницким ножом?

– Да, мясницким ножом.

– Понятно... – покачал головой Дж.Б..

ГЛАВА – 8

В 2:30 ночи полицейские наконец закончили брать показания у членов клуба, гостей и самих служащих. Дж.Б. сидел с Кавамурой в опустевшем танцевальном холле и перебирал исписанные листы. Было очевидно, что всю эту массу информации придётся обработать и запустить в компьютер, иначе ею пользоваться будет просто невозможно. В холл без конца входили и выходили полицейские в форме или просто в штатском, Кавамура выслушивал их отчёты, ни на что не реагируя. У танцплощадки ещё возились с лампами-вспышками фотографы, свою работу в районе бассейна и кухни они закончили.

К Дж.Б. и Кавамуре вскоре присоединились Горди Спаркс – его роль в этом деле была очевидной, но следствию сейчас она мало чем могла помочь, и Батч Перси – ответственный за культурно-увеселительные программы; он был последним, кто видел Пита в танцевальном холле, они тогда с жёнами сидели за одним столиком рядом с выходом.

– Он всё время вскакивал и садился, – сообщил Батч, – даже не знаю, просидел ли он на месте больше пяти минут кряду.

– Чем же он занимался? – с трудом сдерживая зевоту спросил Кавамура. Куда он убегал?

– Ну... не знаю... по делам, наверное, хотел, чтобы всё шло нормально.

– Вы тут упоминаете, – Кавамура разгладил помятый лист, – что в последний раз видели Пита перед подачей супа.

– Да, правильно.

– И что тогда произошло.

– Он сказал "извините".

– Извините? Он действительно так сказал? – недоумевающе переспросил Дж.Б..

– Нет, нет, этим я сам займусь, Калхэйн-сан, – прервал его Кавамура.

– Зовите меня просто Дж.Б..

– А вы меня Тимом.

– Хорошо, а то я всё время произношу по-разному.

– Значит, он сказал "извините"? – вернулся к теме Кавамура, обращаясь к Батчу.

– Да, кто-то подошёл к нему и стал шептать на ухо. Пит сказал "извините", встал и удалился.

– Кто этот человек? – вдруг влез Горди.

– Я же просил, не мешайте, Спаркс-сан.

– Называйте меня Горди.

– А меня капитан Кавамура. Так кто это был? – полицейский снова повернулся к Батчу.

– Не знаю. Я не посмотрел. Заметил только смокинг краем глаза, вот, пожалуй, и всё, – закончил Батч, неприкрыто зевая.

– Это случилось в 7:30?

– Да, примерно в это время.

К Кавамуре приблизился один из его людей, они пошептались, полицейский ушёл.

– Через несколько минут узнаем о результатах вскрытия, прокомментировал Кавамура.

– Вскрытия? Я так и почувствовал, когда стоял там, – едва внятно проговорил Горди.

– Да, знаю, – отреагировал Кавамура, борясь с зевотой. – Но бумага документ официальный.

– Знаете, Тим, – обратился к нему Дж.Б., тоже зевая, – я просмотрел списки, которые составили ваши люди. И вот, кое-кого, а они на вечере были – это точно – в списке нет. Может, ваши люди не всех опросили?

– Такого не может быть, – встрепенулся Кавамура. – С чего вы это взяли?

– Многие, в основном те, что были у бассейна, покинули клуб через задний ход, – сообщил Батч. – И среди них моя жена.

– Вы... хотите сказать, – медленно произнёс Кавамура, устремляя взгляд в сторону, где не так давно шёл допрос, – что все эти усилия... ?

– Боюсь, что так, – зевая, подтвердил Дж.Б..

Кавамура отбросил на стол карандаш, повалился в кресло, закрыл глаза. Открыл – увидел томящихся от бессонной ночи Дж.Б., Спаркса и Перси и снова закрыл. Через несколько мгновений к нему подошёл полицейский – принёс документы.

Кавамура, пробежав глазами по тексту, взглянул на полицейского, потом снова уткнулся в текст, посмотрел на Дж.Б.. Встал, обошёл стол, сел и прочитал в третий раз.

– Ну и дела тут у вас в клубе творятся. Дж.Б., – произнёс он, дочитывая документ в четвёртый раз.

– Что вы говорите?.. Старина Пит... ?

– Нет, дела просто сумасшедшие, – прервал его Кавамура.

– Что именно, скажите же наконец.

– Экспертизой установлено, что голова не соответствует телу.

– К-а-а-к это?

– Тело принадлежит японцу, – задумчиво сообщил Кавамура.

ГЛАВА – 9

Молекулярные биологи с каждым годом всё больше интересного узнают о тайнах генетического кода, присутствующего в каждой клетке человеческого организма. Особенно любопытен код дезоксирибонуклеиновой кислоты, точнее, органоиды человеческой клетки – митохондрии, которые наследуются только от матери. Считается, что люди – такие, какими мы знаем и любим себя в настоящее время – произошли из Африки более семидесяти тысяч лет назад и постепенно мигрировали на Средний Восток, затем в Европу, Дальний Восток, Австралию и наконец Америку. Учёные выдвинули теорию: а что, если параллельно с Гомо Сапиенс на планете существовали другие гуманоиды, более древние и развитые? Вполне могло так случиться, что нынешний человек посредством дезоксирибонуклеиновой кислоты связан с первой женщиной "Евой", которая жила в Африке двести тысяч лет назад. Десятки тысячелетий адаптации к жизненным условиям заставили людей объединиться по расовому признаку, но ведь это только внешние различия, под кожей мы все – братья, будь это желтокожий японец или белый европеец.

Дж.Б.Калхэйна не очень волновало, откуда произошёл человек, однако применительно к случившемуся он просто не понимал, как физические показатели обезглавленного тела могли столь точно указать на национальность жертвы. Поэтому, перед тем как сесть в машину на служебной стоянке, он повернулся к своему новому другу, желая для себя кое-что прояснить – и заметил рдеющие на востоке лучи нового дня.

– Тим, можно мне вас кое о чём спросить?

– Ну конечно, Дж.Б..

– Скажите, вы сами лично верите, что голова Пита не принадлежит тому телу?

– Конечно верю. Ведь на шейных обрубках есть следы от разных инструментов. Да и сама голова телу не подходит. Это... дело техники, Дж.Б..

– Я понимаю, Тим, вы можете мне не говорить, но...

– Но что?

– Ну, если вы всё-таки намерены мне сказать...

– Я ничего не скажу, так как не знаю, что именно вас интересует, заметил Тим, садясь в машину. – Ну, о чём вы хотели спросить?