Текст книги "Стервятники Техаса"

Автор книги: Роберт Говард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Нападавшие успели перезарядить свое оружие и вновь двинулись к оврагу, не понимая, что тот, с кем они жаждали расправиться, уже исчез. Сан-леонцы, очевидно, рассчитывали, что Ларами лихорадочно заталкивает в барабан патроны, готовясь занять оборону у края оврага.

К тому времени, когда они убедились в своей ошибке и обрушили шквал свинца на склоны оврага, Бак уже находился на другом его конце. Он выбрался наверх и перебежал через дорогу к дому шерифа. Над головой снова завизжали пули, но Ларами уже достиг угла дома. Через мгновение он одним прыжком взлетел в седло гнедого, но тут же готов был проклясть всё на свете. Через заднюю дверь во двор выскочила Джуди Андерс. В глазах у неё застыл ужас.

– Что произошло? – вскричала она. – Где Боб?

– Не время молоть языком, – рявкнул Ларами. – Боб ранен. Тяжело или нет – не знаю. А мне надо удирать, не то…

С противоположной стороны дома раздались выстрелы, и он не успел договорить.

– Берегись, Джуди! – послышался крик. – Уходи в дом! Это он застрелил твоего брата!

Повинуясь безотчётному порыву, Джуди бросилась к коню, и Ларами заставил гнедого отпрянуть в сторону. Девушка проскочила мимо.

– Это ложь! – выкрикнул он. – Я не могу сейчас тебе объяснить. Надеюсь, что Боб будет в порядке.

Ларами пустил коня вскачь, пули с воем пролетали над его головой. Через минуту он оглянулся. Джудит Андерс склонилась над неподвижным телом шерифа, которое горожане на руках перетащили к их дому.

Ларами отвёл себе душу длинной бранной тирадой. В самом деле, в этот день в Сан-Леоне история повторялась.

Некоторое время Бак ехал на восток по краю пустыни. Наконец-то он мог перевести дух. Гнедой же успел набраться сил за то время, что провёл без седока, и бежал теперь порезвей. К тому же из Сан-Леона он уходил на восток, а не на север, коль скоро именно к востоку от городка лежала конечная цель его пути – ранчо старого Джоэля Уотерса. Не стоило надеяться, что преследователи быстро собьются со следа, однако Бак полагал, что сумеет достаточно их запутать и таким образом увеличит отрыв.

Запас времени был ему необходим, чтобы повидаться с Джоэлем – единственным другом в графстве Сан-Леон. Не исключено, что Джоэль мог бы подсказать ключ к разгадке головоломки. Кто были эти грабители, щеголявшие грозным именем Ларами?

Он скакал на восток, не оглядываясь, в течение часа. А оглянулся, только когда поднялся на небольшой холм. Отставая от него на пару миль, по пустыне в том же восточном направлении двигался отряд всадников, окутанный клубами пыли. Горожане всё-таки снарядили погоню. Стало быть, шериф либо скончался, либо до сих не пришёл в сознание.

Ларами пришпорил коня и стал спускаться по противоположному склону холма. Затем он взял курс на север, по возможности заставляя коня ступать на твёрдую почву, которая сохранила бы в тайне его путь.

Глава третья. Право на выстрел

Во двор ранчо он въехал уже затемно. Бак Ларами был рад наступлению сумерек – он опасался, что кто-нибудь из работников Уотерса мог видеть его в тот день в городе. Пока что здесь, на ранчо, ему никто не попался на глаза. Он пересёк двор и спешился у крыльца, на котором сидел столь нужный ему человек. Джоэль Уотерс дымил трубкой, вырезанной из кочерыжки кукурузного початка.

Хозяин поднялся гостю навстречу.

– А ты подрос! – воскликнул старик. – Ни за что бы тебя не узнал! И нисколько не похож на братьев. Вылитый отец – когда он был в твоём возрасте… Как я погляжу, ты не жалел своего конягу, – добавил он, скользнув зорким взглядом по облепленным пеной бокам гнедого.

– Это точно, – с горечью отозвался Ларами. – Особенно когда тебя обвиняют в убийстве шерифа.

Уотерс выронил трубку изо рта.

– Что ты сказал?!

– Можешь обо всём расспросить почтеннейших граждан города Сан-Леона, которые гоняются за мной по пустыне, как за беглым каторжником, – криво усмехаясь, проговорил Ларами. И тут же вкратце поведал старику о случившемся.

Уотерс слушал его молча, неторопливо попыхивая трубкой.

– Плохо дело, – пробормотал он, когда Ларами закончил рассказ. – Хуже, чем ты думаешь. Ладно! По крайней мере, одно доброе дело я для тебя сделаю. Пойдём, поужинаешь. А коня отведи в загон.

– Я бы оставил его где-нибудь рядом с домом, если ты не против, – сказал Ларами. – Они вышли на мой след и могут объявиться здесь в любую минуту. Я должен быть готов к неожиданностям.

– Можно в кузнице, за домом, – буркнул Уотерс. – Ступай за мной.

Ларами последовал за стариком, ведя за собой гнедого. В кузнице он снял с коня сбрую и ослабил подпругу, а Уотерс принёс сено и уложил его в кормушку. Затем оба направились в дом, и Бак тащил на плече глухо позвякивающие мешки. Однако теперь этот звук не радовал его – слишком много препятствий отделяло его от заветной цели.

– Я только-только поужинал, когда ты появился, – Уотерс показал на стол. – Но тут ещё всего навалом.

– Стряпает у тебя по-прежнему Хоп Синг?

– Да.

– Так никогда и не соберёшься жениться? – не удержался Ларами.

– Это почему же? – проговорил старик, пожёвывая черенок трубки. – Всё не могу найти время, чтобы спокойно разобраться, какая женщина меня больше устроит.

Ларами улыбнулся. Уотерс уже давно разменял седьмой десяток, однако сколько Бак себя помнил, неизменно давал этот ответ на все попытки подтрунить над его планами обзавестись семьёй…

Хоп Синг хорошо помнил Бака Ларами. Старый китаец с незапамятных времён хозяйничал на кухне ранчо, и Бак мог доверять ему не меньше, чем самому Уотерсу.

Старик сидел с зажатой в зубах трубкой и молча наблюдал, как Ларами уплетает отбивную, яйца, бобы и картошку.

– Ты борешься с невидимым врагом, – проговорил Уотерс. – Может, я тебе сумею помочь.

– Надеюсь! Как думаешь, кто этот тип, который разъезжает на пегой кобыле?

– В наших краях такой окрас у лошадей встречается редко. Каков этот человек с виду?

– Сам понимаешь, у меня было не так много времени, чтобы разглядеть его вблизи. Маленький, коренастый, носит небольшую бородку. Но мне бросились в глаза его усищи такие пышные, половину лица закрывают!

– Что за чёрт! – изумился Уотерс. – Это ведь не кто иной, как Март Роли! Это у него пегая кобыла. А усами своими он и вправду перещеголял весь Сан-Леон.

– Кто он такой?

– Он теперь хозяин «Красной жилы». Появился в наших местах полгода назад и выкупил салун у старика Чарли Росса.

– Ну, это меня меньше всего волнует. – Ларами допил кофе и потянулся за табаком и бумагой. Затем чиркнул спичкой и внезапно замер, словно забыл о существовании сигареты. – Слушай, а этот тип… Откуда он взялся? Случайно, не из Мексики?

– Он говорил, что жил где-то на востоке, – ответил Уотерс. – Кто знает, может, он имел в виду Мексику. Если так – ему пришлось объехать пустыню по окольной дороге. Кроме вас, Ларами, никто никогда не пытался пересечь её по прямой. Я, правда, не помню, чтобы он говорил, что жил в Мексике, но он также ни разу не сказал, что жил где-то в другом месте.

На некоторое время Ларами погрузился в раздумья, потом спросил:

– А что ты знаешь об этих самозванцах, которые объявили себя Ларами?

– Грязное отродье, – прошипел старик. – Только-только удалось перевести дух после тех бесчинств, которые вытворяли здесь твои братья, – и вдруг эта новая напасть. Они грабят, разоряют нас – не прошло и трёх недель, как мы снова барахтаемся в той нищете, из которой пытались выбраться столько лет. За этот срок они нагадили здесь сильнее, чем твои братья за три года. Я, положим, пострадал меньше других, потому что меня защищают самые лучшие стрелки во всём графстве. Ребята родились с кольтами в руках. Но все остальные скотоводы в округе отдали в залог всё имущество до последней рубашки, и если их ещё раз общиплют бандиты, им придётся закладывать самих себя и свои семьи. Директором нашего банка после того, как кто-то из твоих братьев пристрелил старика Брауна, стал Эли Гаррисон. Так вот, Эли пока ведёт себя благородно, принимает залоги и выдаёт фермерам деньги, но ясно, что бесконечно это продолжаться не будет.

– И в графстве все поверили, что это дело рук Ларами?

– А чему ты удивляешься? Они рассылают письма с угрозами, что разнесут всё хозяйство, если фермеры не доставят им к такому-то сроку такое-то количество голов скота, а подписываются: братья Ларами. И логово своё они устроили там же, где и вы, – в Лос-Диаблос. В шайке у них столько же человек, сколько было у вас, – пятеро. Но главное, что они всегда уходят в пустыню, а люди не помнят, чтобы кто-то ещё мог это делать, кроме вас, Ларами. Правда, на лицах у них маски, а мы помним, что Ларами обходились без этих штук. Но ведь маскарад – дело второстепенное. Привычки меняются. Я бы и сам поверил в то, что это ваша шайка Но у меня было несколько «против». Во-первых, я получил твоё письмо. Ты написал мне, что из всех Ларами остался в живых только ты один. Правда, ты не написал, как всё это случилось…

Последняя фраза прозвучала вопрошающе.

– Какой-то сукин сын, вышибала в баре, пристрелил Джима, – усмехнулся Бак. – Хэнк нашёл этого вышибалу через неделю и отомстил за брата, но и сам погиб в перестрелке. Том подался к революционерам, и каратели затравили его в одном овраге. Он продержался десять часов, и они заплатили тремя жизнями за его одну. А вот что касается Люка…

Ларами помрачнел и на минуту прервал свой рассказ.

– Люка убили во время разборки в баре. Стрелял в него один бандит по кличке Ролинс-убийца. Рассказывали, что Люк якобы первым схватился за оружие, но я знаю, что Ролинс той же ночью исчез. Мне почему-то до сих пор кажется, что Люк стал жертвой какой-то грязной истории. Он был не такой, как остальные братья. Не до конца растерял совесть. Случись мне когда-нибудь встретиться с Ролинсом… – Ладонь Бака непроизвольно легла на лоснящуюся рукоять «кольта». Затем он продолжил: – Ты, кажется, сказал, что по двум причинам не поверил в то, что эти ублюдки – действительно Ларами. Какая вторая причина?

– Твои братья были скверными людьми, но, по крайней мере, не доходили до такого варварства, – фыркнул старик. – Да, бывало, и они шли на убийство, но не опускались до гнусностей. Ведь этим шакалам мало просто уводить наша стада. Они сжигают дотла наши дома, отравляют воду в колодцах, как это делали проклятые апачи. Джим Баннерман не захотел отдавать им двести волов из своего стада – именно столько бандиты потребовали в своём письме, и через пару дней на месте его ранчо мы увидели груду головешек. Джима сожгли заживо в доме, а всех его работников перестреляли.

Даже сквозь загар было видно, как побледнел Бак. Его пальцы сжали рукоять револьвера.

– Ах, ублюдки! – проговорил он сдавленным голосом. – А люди клеймят за всё это нас, Ларами! Мои братья изваляли наше честное имя в грязи, но эти подонки навлекут на него вечное проклятие. А теперь выслушай меня, Джоэль Уотерс! Мои братья долго грабили здешний народ. Я вернулся в Сан-Леон, чтобы расплатиться с его жителями за похищенное добро. Теперь я знаю, как вернуть им остальную часть долга. Пустыня велика, но в ней не так легко заблудиться. Рано или поздно состоится встреча с теми недоносками, которые присвоили себе имя Ларами. Но если я не покончу с бандой… – пусть себе носят моё имя, потому что оно мне больше не понадобится.

– Что правда, то правда, – Ларами много задолжали Сан-Леону, – согласился Джоэль, выколачивая трубку. – Но если ты избавишь нас от этой свары шакалов, ты заплатишь долг с лихвой.

С минуту они сидели молча. Потом Ларами поднялся.

– Тогда, считай, мы обо всём договорились. Сдаётся мне, что Март Роли и эта банда делают одно дело. Всё сходится один к одному. Наверняка это он стрелял в Андерса. Он оторвался от остальной толпы, потому что был верхом. Там ещё был небольшой холм, так что преследователи просто не могли его видеть. Может, он на самом деле целился в меня. А может, ему хотелось избавиться от Андерса. В общем, я сегодня же вечером поеду в Диаблос. Знаю, ты готов спрятать меня, но окажешь мне настоящую услугу, если никто не заподозрит, что мы с тобой заодно… А вьюки я оставляю у тебя. Если я не вернусь из Диаблос, ты знаешь, что делать с деньгами. Ну, прощай.

Они пожали друг другу руки. Старый Джоэль сказал:

– Прощай. О деньгах не беспокойся. Я сделаю всё, как надо. Если бандиты или горожане станут наступать тебе на пятки, скачи сюда, я тебя спрячу. А если вдруг почувствуешь, что тебе нужна помощь там, в горах, – постарайся послать гонца. Я ещё не разучился держать в руках «винчестер», и кроме того, у меня всегда есть подкрепление.

– Я буду помнить об этом, Джоэль…

Ларами повернулся к дверям. Он настолько углубился в свои думы, что на миг перестал чувствовать себя беглецом, за которым гонится отряд вооружённых людей. Потеря бдительности могла стоить слишком дорого. Выйдя на веранду, Бак не подумал о том, что представляет собой идеальную мишень, чётко выделяясь в прямоугольнике света, падавшего изнутри дома.

Едва ступив на крыльцо, он вдруг увидел, как блеснула в ночи яркая вспышка. Пуля прожужжала над ухом.

Бак отпрянул, захлопнул дверь, а когда развернулся, с удивлением обнаружил, что Джоэль Уотерс медленно оседает на пол. В момент выстрела старик шагнул к двери, где встретился с пулей, предназначавшейся его гостю. Ларами опустился на колени рядом с другом.

– Куда она тебя укусила, Джоэль? – хрипло произнес он.

– Оставила пробоину в моей старой клешне, – Уотерс уже сидел на полу и обматывал носовым платком ногу, чтобы перетянуть артерию. – Пустяки, от этого не умирают. На твоём месте я бы не задерживался.

Ларами вырвал у него платок и стал плотно бинтовать рану, словно не слышал зычного голоса, раздававшегося снаружи:

– Ларами! Мы ждём, когда ты выйдешь из дома с поднятыми руками! Ты окружён. Не пытайся сопротивляться.

– Беги отсюда, Бак! – рявкнул Уотерс. – Они наверняка побросали лошадей, чтобы подойти к дому незаметно. Не жди, пока они окружат ранчо, давай во двор через чёрный ход и жми на своем гнедом так, чтобы ветер в ушах гудел. Я узнал голос – это Март Роли. И стрелял наверняка он. Ему же хочется прикончить тебя, пока ты не начал отвечать на кое-какие вопросы или задавать вопросы сам. Даже если ты выйдешь ему навстречу с поднятыми руками, он убьёт тебя прежде, чем ты заговоришь… Что стоишь? Беги, тебе говорят!

– Ну хорошо! – Ларами поднялся с колен и едва не наскочил на китайца Хоп Синга, который вышел из кухни с большим ножом для разделки туш. Его миндальные глаза стали неузнаваемо широкими.

– Джоэль, скажи им, что я пригрозил тебе и потребовал, чтобы ты меня накормил. Не нужно, чтобы они сейчас узнали, что мы друзья. Всему своё время.

В следующий миг он бросился в дальнюю часть дома и выскочил через окно в глухую ночную мглу. Чей-то голос выговаривал Роли за то, что он разрядил «винчестер» раньше, чем остальные заняли позиции. Судя по отдельным фразам и звукам, отряд рассредоточивался вокруг дома.

Бак забежал в кузницу и, действуя в темноте на ощупь, подтянул подпругу и набросил сбрую на конскую морду. Всё было исполнено в считанные мгновения, но не успел он подвести гнедого к дверям, как услышал во дворе бряцанье шпор и стук шагов.

Ларами взлетел в седло, пригнулся к холке, чтобы избежать столкновения с дверной перекладиной, и хорошенько пришпорил коня.

Гнедой вырвался из кузницы подобно шаровой молнии. Раздался испуганный вопль. Кто-то метнулся в сторону и растянулся плашмя на земле, разряжая «винчестер» так, словно надеялся, что пули долетят до Большой Медведицы, и тогда же мимо упавшего, сотрясая землю и сливаясь с беспросветным ночным мраком, промелькнул всадник верхом на гнедом жеребце.

Яростным крикам упавшего вторили пронзительные угрозы его товарищей. Из нескольких стволов полыхнуло пламя, но их владельцы стреляли наобум, вдогонку затихавшему стуку копыт. К тому времени, как преследователи вскочили на своих лошадей, дробное эхо копыт беглеца уже стихло. Бак Ларами направлялся к горам Диаблос.

Глава четвертая. Удар сбоку

К полуночи Ларами уже кружил в предгорьях Диаблос. Наконец, выбрав место для привала, он спешился, соорудил коновязь и постелил одеяла на уступ невысокого утёса. Путешествие по усеянными острым щебнем тропкам и коварным ущельям следовало отложить до утра. Бак спал беспокойно, во сне его преследовал образ девушки, стоявшей на коленях возле раненого.

С первыми лучами солнца он уже был в седле. Бак ехал знакомыми тропками, которые, петляя, вели к хижине в укромном каньоне, – бандитскому логову, много лет верой и правдой служившему братьям Ларами. Теперь это место стало прибежищем самозванцев. Проникнуть сюда можно было только по узкому коридору между скал. Оставалось загадкой, как новоявленные Ларами узнали о существовании убежища – огромной долины в горном массиве, со всех сторон окруженной тесным кольцом отвесных скал. Правда, если карабкаться по утёсам невдалеке от устья ущелья, можно было одолеть эту гряду, однако там постоянно дежурил часовой. По крайней мере, так было заведено у настоящих Ларами.

Не прошло и получаса после того, как первый луч солнца окрасил небосвод, а младший Ларами уже карабкался по скалам в направлении входа в убежище. Коня он оставил в безопасном месте подальше от ущелья, где его не могли бы обнаружить посторонние взгляды, и теперь, зажав в руке скрученный аркан, продвигался вверх по скальным уступам к руслу обмелевшей реки, один из притоков которой и превратился в каньон. Выглянув из-за куста чапыжника, Бак увидел за скалой человека в мятой коричневой рубахе. Он сидел возле входа в каньон, положа на колени «винчестер». Поля его шляпы были низко опущены на глаза.

Очевидно, уверенность в неприступности каньона усыпила бдительность часового. Ларами мог без помех прицелиться и снять его одним выстрелом. Другое дело, что этот выстрел неминуемо стал бы сигналом для тех, кто находился в ущелье, и расстроил бы все планы. Поэтому Бак немного отполз назад, отдалившись от часового, и тот не смог его увидеть, даже если бы бандиту вздумалось подняться на ноги, и отправился левее – к кольцу гор, опоясавшему каньон.

Спустя несколько минут, подтянувшись на руках, Ларами обнаружил неподвижно торчавший из-за камня носок сапога другого часового. Внезапно его прошиб холодный пот: одного быстрого движения бандита было достаточно, чтобы Бак рухнул вниз.

Однако Ларами удалось остаться незамеченным. Вскоре, тяжело дыша и обливаясь потом, он замер на краю обрыва и, лёжа на животе, стал разглядывать открывшийся внизу каньон.

Чем дольше он разглядывал это гнездо стервятников, в котором сам он столько лет чувствовал себя узником, тем сильнее к горечи его собственных воспоминаний примешивалась щемящая тоска по умершим братьям…

Жилище Ларами за эти годы, казалось, не претерпело изменений. Из отверстия в крыше, заменявшей дымоход, как и раньше, стелилась пелена дыма, а в загоне рядом с хижиной бешено носились кони, желая увильнуть от лассо, которыми размахивали двое бандитов.

Ларами расправил свой аркан. Ещё некоторое время он двигался вдоль края, пока не добрался до низкорослого деревца, которое словно цеплялось за кромку каменный гряды. Он привязал верёвку одним концом к этому деревцу, сделал на ней несколько узелков и сбросил другой ее конец со скалы. Оказалось, что верёвка футов на пятнадцать короче, чем требовалось, но его это не остановило.

Бак заскользил вниз. Мимолётная улыбка появилась на его лице, когда он вспомнил, как когда-то, давным-давно, таким же способом возвращался домой, а Большой Джим тщетно ожидал его появления у входа в каньон, мечтая задать трёпку. Бак закусил губу.

– Эх, нет со мной брата… Мы бы этих крыс вдвоём перебили.

Ларами ухватился за конец верёвки, повис на вытянутых руках и спрыгнул. Он плюхнулся на песок, опустившись на четвереньки, но в следующий миг был уже на ногах. Низко пригибая голову, иногда припадая к земле, Бак направился к хижине, с каждым шагом все сильнее недоумевая из-за того, что бандиты до сих пор не подняли тревоги. Оставалось надеяться, что другие обитатели логова, помимо тех, кого он успел заметить в загоне, – если таковые были, – вышли через заднюю дверь и присоединились к своим товарищам.

Бак осторожно подкрался к окну и заглянул внутрь. В первой, большой комнате, никого не было. За этой комнатой располагалась другая, поменьше, еще одна дверь вела на кухню. Там могли находиться люди, но Ларами решил попытать счастья: проникнуть в дом, засесть в укромном местечке и следить за происходящим.

Дверь оказалась не заперта. Бак неслышно толкнул её и переступил порог, держа в вытянутой руке кольт.

– Оружие на пол!

Холодное дуло толкнуло его в спину. Бак вздрогнул, пальцы его разжались сами собой, и револьвер брякнулся на пол. Он был обречён.

Из дальней комнаты к нему шагнули двое. Их револьверы целились в грудь Бака, а небритые лица скривила самодовольная усмешка. Потом к ним присоединился третий, с кухни. Все трое были ему незнакомы. Он покосился в сторону и мельком разглядел разбойника, который приставил револьвер к его спине. Высокий человек с иссечённым шрамами лицом также не скрывал своего ликования.

– Недолго ты с ним возился, – пробубнил один из вошедших, высокий грузный бандит.

Ларами не выдержал:

– А ты, стало быть, здесь за Большого Джима.

Тот лишь осклабился, но стоявший за спиной Бака разбойник расхохотался.

– Узнал, значит?! В маске получается один к одному! А вот сам-то ты на Ларами не тянешь. Какой-то ты нерасторопный. Я тебя заметил, ещё когда ты в кустах шебуршал. А потом мы все за тобой наблюдали. Я смекнул, что ты захотел наведаться к нам в гости, или, вернее, к себе домой, ну вот и решил встретить тебя достойно, у самого порога. Ты меня из окошка не мог видеть… А ну-ка, Джо! – рявкнул он с напускной торжественностью. – Подай-ка мне моток верёвки. Мистер Ларами решил оказать нам честь и некоторое время проведет в нашем обществе.

Через минуту человек с иссечённым лицом толкнул связанного Бака в старинное кресло возле двери, ведущей в кухню. Бак хорошо помнил это кресло. Братья захватили его, когда покидали отцовское ранчо в предгорьях Дьяболо…

Пока Бак изо всех сил рылся в памяти, пытаясь выяснить, что именно было связано с этим креслом, раздались шаги, и в комнату вошли ещё два члена банды.

Один из них выглядел вполне заурядно: свирепый взгляд из-под опущенных полей шляпы, небритое лицо. Другой – с бледным, гладко выбриты, надменным и суровым лицом – был значительно старше. Весь его облик говорил о том, что он не ровня остальным бандитам. Одет он был как горожанин, правда, на бедре оттопыривала кобуру лоснящаяся рукоять револьвера сорок пятого калибра.

Бандит со шрамами покачивался взад-вперёд на пятках, светясь от невыразимого счастья. От громких раскатов его голоса задребезжали стёкла в окнах.

– Мистер Гаррисон, разрешите вам представить мистера Бака Ларами, последнего уцелевшего представителя семьи конокрадов, который проскакал тысячи миль из самой Мексики, чтобы заявиться сюда без всякого приглашения. Мистер Ларами, принимая во внимание, что вам совсем недолго осталось прозябать в этом грешном мире, я с неменьшим удовольствием представляю вам мистера Эли Гаррисона, самого уважаемого члена нашей дружной компании и одновременно главного управляющего банка скотоводов в Сан-Леоне!

Этот неотёсанный головорез был по-своему артистичен. С преувеличенной учтивостью он отвесил низкий поклон и с нескрываемым восторгом пожирал теперь глазами пленника, который, казалось, ещё не готов был поверить услышанному.

Гаррисона эта сцена, однако, позабавила куда меньше.

– Вырвут тебе когда-нибудь твой дрянной язык, Бракстон! – процедил он.

Бандит обиженно скривился и замолчал, а к Ларами наконец вернулся дар речи.

– Эли Гаррисон… – медленно выговорил он. – Главарь шайки. Этот ребус складывается из разных кусочков. Итак, ты великодушно раздаёшь ссуды в залог фермерам, которых губят твои шакалы, и дерёшь с них за это по три шкуры… А кроме того, ты показал себя настоящим героем, – вступил в бой с кровожадными бандитами, когда они захотели ограбить твой банк. Правда, с обеих сторон пострадавших не оказалось.

Внезапно обжигающее, словно удар хлыста, воспоминание заставило Бака поперхнуться и замолчать. В следующий миг его ладони принялись отчаянно шарить под подушками кресла.

Он вспомнил свой чудесный перочинный ножик, предмет мальчишеской гордости. За несколько дней до отъезда в Мексику один из братьев, Том, шутки ради, похитил и спрятал его. Как часто бывает, он тут же забыл о своей выходке, а Бак был слишком горд, чтобы обращаться к нему за разъяснениями. Но спустя несколько месяцев, уже в Мексике, Том вспомнил о ножике. Он купил Баку его точную копию, а кроме того, рассказал, что любимая игрушка лежит между подушек в их стареньком кресле…

Ларами с трудом заставил себя дышать спокойнее. Он всё не мог поверить в свою удачу, как игрок, в безнадёжном положении увидевший на столе единственную нужную карту. И всё же никаких оснований опасаться того, что кто-то из новоявленных Ларами уже рылся в подушках и обнаружил нож, у него не было. К счастью, через мгновение все сомнения улетучились: пальцы Бака упёрлись в гладкое и неподатливое железо Только теперь он услышал дребезжащий голос Эли Гаррисона и с некоторым удивлением осознал, что тот обращается к нему. Бак изо всех сил напрягал внимание, но его пальцы теребили нож, пытаясь вытащить лезвие.

– …а тот, кто пытается вставлять мне палки в колёса, поверь, очень многим рискует, – продолжал Гаррисон. – Не понимаю, чего тебе не сиделось на месте…

– Почему ты думаешь, что я пришёл сюда мешать тебе? – рассеянно произнёс Ларами.

– А тогда зачем же?! Что именно тебе было известно о нашем отряде до вчерашнего дня? Ты знал, что я стою во главе шайки?

– Догадывался, – буркнул Ларами. Лезвие наконец выскочило из паза. Он прижал рукоять ножа к спинке кресла и надавил на неё подушками. Ему предстояла адская работа, – резать верёвки ножом, удерживая его в онемевших пальцах, которые не могли свободно двигаться. Но когда он говорил, голос его по-прежнему звучал ровно. – Я ведь даже стыдился своего имени, пока не узнал, что некоторые люди могут пасть гораздо ниже, чем мои братья. Ларами совершили много зла, но они, по крайней мере, не были извергами. Видишь ли, становится как-то не по себе, когда другие люди, прикрываясь моей фамилией, не спрося меня, пытают, мучают, убивают. В Сан-Леон, положим, я прибыл не для того, чтобы встревать в твои дела. Считай, что я решил вмешаться, когда увидел, что вы здесь вытворяете…

– Вот как? – он решил вмешаться! – хихикнул Гаррисон. – Ты теперь, голубчик, никому и ничему помешать уже не сможешь. И виноват в этом только ты сам. Через месяц-другой, когда я скуплю все участки земли в тридцати милях от Сан-Леона…

– Так вот, оказывается, куда ты метишь? – Ларами нагнулся вперёд, чтобы сплюнуть, и одновременно накинул на лезвие ножа верёвку. Один из жгутов лопнул. Бак тут же подался назад и повторил движение. Лопнул еще один из жгутов. Кончик ножа впился в ладонь.

Если перерезать ещё один жгут, ему хватит сил разорвать остальные.

– Знал ли ты что-нибудь о нашем отряде до того, как заявился в эти места? – процедил Гаррисон, желание которого во что бы то ни стало получить ответ на этот вопрос подчёркивало его уязвимость. – Что ты рассказал Джоэлю Уотерсу?

– То, что я ему рассказал, тебя не касается, ублюдок, – выпалил Ларами. Его нервы были напряжены до предела.

– На твоём месте надо быть разговорчивее, – прорычал Гаррисон. – Знаешь, какой тут народ? Бровью не шевельнут – и твои пятки уже будут в угольках жариться. Мне лично всё равно, заговоришь ты или нет. Мы своих планов не меняем. Вопрос только в том, выступим мы сегодня или отложим это дело на месяц. А что касается тебя… Сумеешь доказать, что ты никому не проболтался насчёт меня, никто тебя не тронет.

Ларами из последних сил напрягал мышцы рук. Ещё один жгут начал расплетаться.

– Ах ты…

Ненависть, клокотавшая в груди, выразилась в последнем, страшном усилии. Когда Гаррисон направился к Баку, отводя кулак для замаха, он рванулся навстречу, точно спущенная стальная пружина. Бандиты были застигнуты врасплох. Никто из них даже не шелохнулся. Ларами одной рукой выдернул кольт из расстёгнутой кобуры главаря. Другая, описав широкую дугу, врезалась в скулу Гаррисона. Тот отлетел назад, сбивая стоявших за его спиной людей.

– Всем руки вверх! Руки вверх, хорьки желтозадые! – рычал Ларми, наводя револьвер то на одного, то на другого бандита.