Текст книги "Молчание идола. Сага заброшенных храмов"

Автор книги: Роберт Ирвин Говард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Уиллоби последовал за Хода-ханом в огромную комнату, и африди жестом пригласил его в похожую на келью нишу, где лежал человек. Он лежал спиной к вошедшим, но черные, коротко постриженные волосы и грязный костюм цвета хаки не оставляли сомнений в том, что это Гордон.

– Он устал,– сказал Хода-хан.– Он спит.

Уиллоби кивнул. Хотя вспоминая предыдущую ночь, он уже начал сомневаться, испытывает ли Гордон потребность в отдыхе и сне, как все нормальные люди.

– Вам надо идти на утес и наблюдать за Афдал-ханом,– сказал Хода-хан.– Мы уже установили там телескоп, саиб. Завтрак вам принесут туда, потому что мы не можем предугадать, когда придет Афдал.

Телескоп действительно стоял на утесе, и его тень на крепостном валу напоминала тень от пушки. Уиллоби навел его на обломки валунов во рву. Ущелье Мекрама проходило с севера к юго-западу. Добраться до Скал незаметно для обитателей Замка можно было только оттуда. Но и со стороны Замка никто бы не мог подойти к Скалам так, чтобы его не увидел тот, кто там спрятался.

Скалы представляли собой беспорядочно разбросанные огромные валуны, отколовшиеся от стен каньона. Как раз тогда, когда Уиллоби навел на скалы телескоп, их накрыл густой туман, и они стали почти невидимыми. Однако время шло, туман постепенно рассеивался, их очертания становились резче, и вот на самой высокой скале Уиллоби разглядел неподвижную фигуру. В телескоп она была ясно различима. Относительно того, кто это, сомнений не возникало. Это был Афдал-хан, наблюдающий за Замком в бинокль.

– Он, наверное, получил письмо еще ночью и очень быстро ехал верхом, чтобы добраться сюда так рано,– пробормотал Уиллоби.– А может быть, он находился где-то ближе Хорука. Гордон что-нибудь об этом говорил?

– Нет, саиб.

– Ладно, это не так уж важно. Не будем будить Гордона. И завтрака я ждать не стану. Скажи Эль Бораку, что я благодарен ему за все, что он для меня сделал, и передай, что я сам сделаю для него все, что смогу, когда вернусь в Газраэль. Но лучше бы ему прекратить эту вражду. А я позабочусь о том, чтобы Афдал не пошел на предательство.

– Да, саиб.

Африди перебросили веревочную лестницу через крепостной вал, и она, быстро раскрутившись, раскачивалась в футе от земли. Воины с винтовками наготове ждали у крепостного вала, но, когда Уиллоби на виду у всей долины поднялся на вал, по спине у него почему-то поползли мурашки.

Впрочем, ни одна из винтовок, притаившихся за утесами, не заговорила. Разумеется, одного вида Афдал-хана было достаточно для того, чтобы англичанин мог считать себя в безопасности. Уиллоби поставил ногу на перекладину лестницы и начал спускаться, стараясь не смотреть вниз. Лестница сильно раскачивалась, и ему приходилось время от времени крепко упираться в стену утеса. Но в целом все шло не так плохо, и наконец он с облегчением вздохнул, почувствовав под ногами скалистую почву. Уиллоби помахал рукой, но лестницу уже быстро поднимали вверх. Англичанин повернулся и зашагал вдоль ущелья, чтобы не опоздать на условленную встречу.

* * *

Утро постепенно вступало в свои права. Белый туман сначала порозовел, а потом и вовсе исчез. Теперь Уиллоби и без бинокля ясно видел очертания Скал, но Афдал-хан словно куда-то испарился. Несомненно, подозрительный вождь наблюдал за его приближением из како-го-нибудь укромного места. Уиллоби напряг слух, но стрельбы, означавшей, что Бабер Али возобновил осаду, не было. Уиллоби представил себе гнев, охвативший Афдала, когда тот узнал о неблагоразумных действиях своего дяди. Безусловно, Бабер Али уже получил соответствующие указания от племянника.

Британец подошел к Скалам – огромной груде разбитых временем валунов.

Остановившись, Уиллоби позвал:

– Афдал-хан!

– Сюда, саиб,– ответил незнакомый голос.

Уиллоби протиснулся между двумя зазубренными обломками и вскоре оказался на площадке, вроде естественного театра, образованной нависающим утесом и стеной скалы. Здесь могли бы свободно разместиться пятьдесят человек, но Уиллоби увидел лишь одного – высокого, сильного, скорее среднего возраста, чем молодого, человека в тюрбане и шелковом халате. Он стоял, гордо запрокинув голову, держа в руке широкую саблю и всем своим видом являя высокомерие.

Уиллоби сразу покинула нервная дрожь, которая, помимо его воли, не давала покоя, пока он шел по ущелью. Когда он заговорил, голос его зазвучал небрежно.

– Рад видеть тебя, Афдал-хан.

– И я вас, саиб,– ответил оракзай с ехидной улыбкой и дотронулся до острого лезвия своей сабли.– Вы не справились с возложенной на вас миссией, но ваша смерть послужит мне не хуже!

Если бы Скалы разразились хохотом, Уиллоби не был бы так шокирован. Его прямо-таки затрясло от ярости.

– Что? Моя смерть? Афдал, ты сошел с ума?

– Что сделают англичане с Бабером Али? – спокойно спросил вождь.

– Потребуют, чтобы его судили за убийство Сулеймана,– ответил Уиллоби.

– И эмир повесит его, чтобы задобрить британцев! – невесело засмеялся Афдал-хан.– Но если вы умрете, никто ничего не узнает! Б а! Вы думаете, я позволю повесить моего дядю за то, что он убил этого пенджабского пса? Бабер совершил глупость, позволив своим людям лишить жизни этого индийца. Знай я заранее о его планах, я бы этому помешал. Но дело сделано, и я намерен его защитить. Эль Борак не так мудр, как я думал, иначе он бы понял, что я никогда не позволю наказать Бабера.

– Убив меня, ты погубишь себя,– напомнил Уиллоби, хотя губы не слушались его. Он увидел, как глаза оракзая засверкали жаждой убийства.

– А где свидетель, чтобы меня обвинить? По эту сторону Замка нет никого, кроме нас с вами. Я удалил моих людей и послал их в долину – боялся, что хотя бы один из них по глупости выстрелит и тем самым расстроит мой план… Вдобавок, я не очень-то доверяю моим людям. Иногда человека можно подкупить и убедить предать даже своего вождя. Перед рассветом я велел людям прочесать ущелье и эти Скалы – убедиться, что на меня не расставлено ловушек. Потом я пришел сюда. Они не знают, зачем я уединился. И никогда не узнают. Сегодня ночью, когда взойдет луна, люди Бабера обнаружат вашу голову в мешке у подножья лестницы Замка Акбара, и найдется сто человек, которые поклянутся, что она сброшена вниз Эль Бораком. А так как они и сами будут в это верить, никто не сочтет их лжецами. Я хочу, чтобы они в это поверили, потому что знаю, как хитры англичане в распознавании лжи. А потом я пошлю вашу голову в Форт Али Маджид с пятьюдесятью людьми, которые поклянутся, что вас убил Эль Борак. Британцы заставят эмира послать сюда войска с полевыми орудиями и прогнать Эль Борака из моего Замка. Кто ему поверит, даже если ему представится возможность сказать, что он вас не убивал?

– Гордон был прав! – беспомощно пробормотал Уиллоби.– Ты вероломный пес. Не соизволишь ли рассказать мне, зачем ты навязал ему эту вражду?

– Конечно, ведь все равно через несколько мгновений вы умрете! Все дело в колодцах, расположенных на караванных путях. Я должен всецело владеть ими. Русские будут платить мне большую дань, чтобы я помогал им контрабандой провозить винтовки и снаряжение из Персии и Туркестана в Афганистан, Кашмир и Индию. Я буду помогать им, а они мне.

Когда-нибудь они сделают меня эмиром Афганистана.

– Гордон был прав,– только и смог произнести Уиллоби.– Как же он был прав! А перемирие, которого ты так хотел? Подозреваю, это была еще одна уловка?

– Конечно! Я хотел выгнать Эль Борака из моего Замка.

– Каким же я был безумцем,– пробормотал Уиллоби.

– Лучше помириться с Богом, чем бранить себя, саиб,– сказал Афдал-хан, поворачивая лезвие сабли так, что оно засверкало в ранних солнечных лучах.– Здесь только вы, я и Аллах, а Аллах ненавидит неверных! Сталь молчалива и надежна. Один быстрый и смертоносный удар, и ваша голова в моем распоряжении…

Он шагнул к Уиллоби. Англичанин стиснул зубы и крепко сжал кулаки. Он понимал, что бежать бесполезно – оракзай догонит его в одно мгновение. Столь же бесполезно было бросаться на противника и хватать его голыми руками, но это было все, что он мог сделать. Смерть настигнет его в прыжке, наступит темнота, и всем его планам и надеждам придет конец…

– Подожди минуту, Афдал-хан!

* * *

Голос был спокойным, но даже будь это внезапный резкий окрик, впечатление не было бы более устрашающим. Афдал-хан резко обернулся, застыл на месте, и сабля выскользнула у него из пальцев. Лицо его стало мертвенно-бледным, и он медленно поднял руки.

Гордон стоял в расселине и пистолетом, который держал на уровне бедра, целился вождю прямо в живот. На губах Гордона играла лишь чуть заметная ухмылка, но в его черных глазах разгоралось горячее пламя.

– Эль Борак! – заикаясь от изумления, произнес Афдал-хан.– Эль Борак! – выкрикнул он внезапно, как сумасшедший.– Ты призрак! Дьявол! Скалы были пусты – мои люди их прочесали…

– Я прятался на выступе утеса у них над головой,– ответил Гордон,– и спустился сюда после того, как они ушли. Убери руки с пояса, Афдал-хан. В течение этого часа я мог сто раз пристрелить тебя, но мне хотелось, чтобы Уиллоби узнал, какой ты негодяй.

– Но я видел вас в Замке,– недоумевал Уиллоби,– вы спали в пещере…

– Вы видели Али-шаха, переодетого в мою одежду и притворяющегося спящим,– ответил Гордон, не спуская глаз с Афдал-хана.– Я боялся, как бы вы, узнав, что я не в Замке, не отказались от встречи с Афдалом. Вдруг я что-нибудь замышляю? Поэтому, забросив вашу записку в лагерь оракзаев, я вернулся в Замок, пока вы спали, отдал моим людям приказания и спрятался в ущелье. Видите ли, я был уверен, что Афдал не позволит наказать Бабера за то, что тот убил Сулеймана. Да он бы и не смог, даже если бы захотел. У Бабера слишком много последователей в Хоруке. Единственным способом сохранить благосклонность эмира, не передавая Бабера в руки правосудия, было заткнуть вам рот. Тогда Афдал бы мог возложить всю вину на меня. Я не сомневался, что, получив записку, он придет сюда, и подозревал, что он собирается вас убить.

– Он мог меня убить,– пробормотал Уиллоби.

– Мое ружье было нацелено на него с того самого мгновения, как вы здесь появились. Если бы он привел с собой людей, я бы застрелил его еще до того, как вы покинули Замок. Увидев, что он намерен встретиться с вами один на один, я стал ждать, пока вы сами убедитесь, что это за зверь. Никакая опасность вам не угрожала.

– Я подумал, что он не мог так быстро добраться из Хорука.

– Я знал, что он не в Хоруке,– сказал Гордон.– Знал и то, что, обнаружив нас в Замке целыми и невредимыми, Бабер во всем сознается Афдал-хану, и что Афдал придет ему на помощь. Афдал стоял лагерем в полумиле за холмами, как всегда окруженный толпой воинов. Мне бы не пришлось трудится доставлять вашу записку, если б я застрелил его еще тогда.

Черные глаза Афдал-хана снова сверкнули, и на его смуглой коже выступили бисеринки пота.

– Не собираетесь же вы хладнокровно убить его? – возразил Уиллоби.

– Нет. Я дам ему лучший шанс, чем он дал Юсуф-шаху.

Гордон сделал шаг к безмолвному патану, приставил дуло винтовки к его ребрам и выдернул из-за пояса Афдал-хана нож и револьвер. Он забросил это оружие в скалы и вынул свой пистолет. Затем американец обнажил стальную саблю, мягко проскрежетавшую о ножны. Голос Эль Борака звучал спокойно, но Уиллоби увидел, как у него на висках вздуваются узелки вен.

– Возьми свою саблю, Афдал-хан. Здесь нет никого, кроме англичанина, тебя, меня и Аллаха, а Аллах ненавидит свиней!

Афдал-хан зарычал, как загнанная в капкан пантера. Согнув колени, он дотянулся одной рукой до оружия и обрушился на Гордона, как лавина с Гималаев.

У Уиллоби перехватило дыхание при виде этого ослепительно жестокого наскока. Ему показалось, что рука Афдала только коснулась рукоятки, а его сабля уже опускалась на голову Гордона. Но по голове американца он не попал. Ожидая увидеть, как Гордон будет отражать атаку, Уиллоби начал припоминать слышанные им истории о том, как проворно Эль Борак орудует тяжелой, кривой гималайской саблей.

Афдал-хан был выше и тяжелее Гордона и быстр, как проголодавшийся волк. Он обрушивал удар за ударом со всей силой мускулистой руки, да так быстро, что Уиллоби мог следить за ударами только по непрерывному лязгу стали о сталь. Но эта порхающая сабля пока не нанесла ни одной раны Гордону: каждый смертоносный удар при встрече с саблей противника кончался пустым звоном. Афдал-хан двигался гораздо энергичнее Гордона. Оракзай раскачивался, проворно поворачивался направо и налево, прыгал в разные стороны или кружил возле своего соперника, беспрестанно нанося сильные удары.

Чтобы избежать ударов, Гордон лишь поворачивал голову и изредка менял позицию, чтобы постоянно держать противника перед собой. Он стоял твердо, как скала, а его саблю было невозможно выбить из руки. Она легко выдерживала даже самые мощные удары патана.

Должно быть, его рука сделана из железа, думал Уиллоби, удивленно наблюдая за схваткой. Афдал-хан бил по сабле Эль Борака, как кузнец по наковальне, отчаянно пытаясь поставить американца на колени мощью своего натиска. Всей силой своих мускулов он давил на запястье Гордона, когда они застывали, скрестив сабли. Но Эль Борак не отступил ни на фут.

Его оборона ничуть не ослабла.

Афдал-хан задыхался, по его смуглому лицу катился пот, а глаза сверкали, как у дикого зверя. Гордон же дышал совершенно спокойно. Казалось, град ударов совершенно не действовал на него.

Когда Афдал-хан почувствовал, что его силы убывают, он совсем обезумел.

– Пес! – тяжело выдохнул он, плюнул в лицо Гордону и, замахнувшись саблей, невероятным прыжком бросился вперед, готовясь нанести удар, способный повалить даже дуб, и покончить с Гордоном.

Американец отскочил со скоростью, которая пристыдила бы даже раненую рысь. Уиллоби не мог уследить за его движениями – он видел только, что мощные удары Афдал-хана крушили лишь воздух, а сабля Гордона ослепительно сверкала в лучах восходящего солнца. Раздался удар металла, хруст ломающихся костей, и Афдал-хан зашатался. Гордон с тихим, безжалостным, как звон сабли, смехом сделал шаг назад, и по широкому лезвию закапала темно-красная кровь.

Лицо Афдал-хана мертвенно побледнело; он зашатался, как пьяный, глаза его расширились. Левую руку он прижал к боку, и между его пальцами засочилась кровь. Правой рукой он пытался поднять саблю, ставшую доя него вдруг непомерно тяжелой.

– Аллах! – прохрипел он.– Аллах! – Ноги Афдал-хана подкосились, и он упал, как срубленное дерево.

Уиллоби в ужасе наклонился к нему.

– Господи, да он разрублен почти пополам! Как с такой раной можно прожить хоть пять секунд?

– Жителей холмов трудно убить,– ответил Гордон, стряхивая с лезвия красные капли. Взгляд его потух. Огонь, так долго сжигавший душу американца, наконец, погас, хотя кровь еще кипела в жилах.

– Можете возвращаться в Кабул и доложить эмиру, что вражде конец,– сказал он.—

По этой дороге скоро снова пойдут караваны из Персии.

– А как же Бабер Али?

– Он удрал ночью, когда провалилась его атака на Замок. Я видел, как он уходил из долины со своими людьми. Осада ему надоела. Люди Афдала еще в долине, но они убегут в Хорук, когда услышат о гибели своего вождя. Эмир объявит Бабера Али вне закона, как только вы вернетесь в Кабул. Мне больше нет нужды бояться клана Хорука; они будут рады согласиться на мир.

Уиллоби посмотрел на мертвеца. Как и клялся Гордон, вражде пришел конец. Американец все время был прав. Впрочем, для Уиллоби было новым и не слишком приятным испытанием то, что его в этой игре использовали, как пешку – точно так же, как он сам использовал стольких мужчин и женщин.

Британец криво усмехнулся.

– Будь я проклят, Гордон, вы все время меня обманывали! Вы позволили мне поверить, что нас осаждает только Бабер Али, а Афдал-хан защитит меня от своего дяди! Вы поставили ловушку на Афдал-хана, а мной воспользовались, как приманкой. Меня не покидает мысль, что, не придумай я эту комбинацию с письмом и телескопом, вы бы предложили ее сами!

– Я дам вам эскорт до Газраэля, где больше не осталось оракзаев,– помолчав, предложил Гордон.

– Черт возьми, приятель, если бы на протяжении последних сорока восьми часов вы не спасали мою жизнь так часто, я бы поговорил с вами по-другому! Но Афдал-хан был негодяем и заслужил то, что получил. Не могу сказать, что мне нравятся ваши методы, но они эффективны! Вам следовало бы попробовать себя на секретной службе. Несколько лет таких успехов – и вы станете эмиром Афганистана!

ПРИЛОЖЕНИЕ [2]2
  В настоящем томе продолжается публикация писем Роберта И. Говарда, начатая в томе «Воин снегов»


[Закрыть]

Фарнсуорту Райту

июль 1930 года

Дорогой мистер Райт!

Я уже давно мечтал прочесть книгу Лавкрафта «Крысы в стенах» и, должен сказать, она полностью оправдала мои ожидания. Я был поражен силой его воображения. Не столько размахом и полетом фантазии, потому что это ха-…

…многих его произведений, но тем, какую странную и невообразимую задачу поставил он перед собой в этой книге. Несомненно, на этот раз он пошел по совершенно неведомому доселе пути, мысль о котором не могла прийти в голову ни одному философу или писателю – неважно, древнему или современному. Он создал невероятную словесную картину, изобразить которую на холсте мог бы разве что Доре. Он будит в нас мысль о невероятной чудовищности, о которой мы можем догадываться, глядя на «Лесное привидение» Кубина [3]3
  Альфред Кубин, иллюстратор и живописец.«Лесное привидение» датируется 1923 годом.


[Закрыть].

Кульминация этого произведения говорит о том, что Лавкрафт – непревзойденный, единственный в своем роде писатель; нет ни малейшего сомнения в том, что из всех людей, живущих на земле, он обладает самым необыкновенно устроенным мозгом.

Он может создать туманную, полную неясностей картину, которая будет выглядеть до ужаса реальной. Что касается кульминационного момента, то в воплях обезумевшей жертвы слышится вечный ужас, который удаляется и удаляется от нас, и, наконец, пропадает в непроницаемом сером тумане, висящем над новорожденной Землей – там, куда человек не решается перенестись даже в мыслях. Кроме того, я хочу сказать, что герой Лавкрафта говорит на гаэльском языке, а не на языке кимвров, – это значит, что речь идет об эпохе друидов и о том, что он придерживается теории Люида [4]4
  Эдвард Люид, 1660—1709.


[Закрыть]о завоевании Британии кельтами.

Обычно с этой теорией не соглашаются, но я не думаю, что ее когда-либо сумели опровергнуть, и именно на ней основывался сюжет моего рассказа «Потерянный народ» [5]5
  «Сверхъестественные истории», январь 1927 года.


[Закрыть]о том, что кельты опередили кимвров в завоевании Британии. Они проникли туда из Ирландии, а позже кимвры вытеснили этот народ из их владений. Бакстер [6]6
  Уильям Бакстер (1650—1723), Glossarium Antiquitatum Britannicarum (1719).


[Закрыть], ученый муж, автор Британской энциклопедии, поддерживает эту точку зрения на том основании, что бригантам, которые считаются первыми кельтскими поселенцами в Британии, был незнаком звук «п», который не использовался в Британии до тех пор, пока в нее не пришли кимвры и бритты. Судя по всему, бриганты были из племени кельтов, что доказывает справедливость суждений Люида. Лично я придерживаюсь теории о том, что раньше появились кимвры, и полагаю, что до прихода кельтов племена бриттов населяли не только Британию и Шотландию, но также и Ирландию. Мне кажется, что происхождение светловолосых бриттов скорее всего арийское (кельты появились позднее), после чего они смешались с урало-алтайскими или средиземноморскими народами. Впрочем, каждый человек держится за свою собственную точку зрения, а писатель имеет право использовать в своих произведениях любые теории, как бы противоречивы они ни были. Быть может, однажды я напишу рассказ, в котором буду опираться на какую-то научную теорию, документы, антропологию – на все, что угодно, а на следующий день напишу историю, в которой будет утверждаться нечто абсолютно противоположное. Автор художественных произведений, задача которого развлекать и забавлять читателей, должен отдавать должное каждой теории. Но хватит об этом, я и так уже отнял у Вас слишком много времени.

Искренне ваш,

Роберт Говард

* * *

Лавкрафту

9 августа 1930 года [7]7
  В ответ на письмо Лавкрафта, датированное 20-м июля 1930 года.


[Закрыть]

Дорогой Лавкрафт,

Для меня большая честь получить от вас письмо. Я уже много лет читаю ваши произведения и с полной искренностью могу сказать, что ни один писатель, античный или современный, не сравнится с вами, когда речь заходит о царстве фантастической литературы. Я понимаю, что благодарные читатели часто сравнивают любимого автора с Эдгаром По, но их сравнение редко основывается на каких-либо фактах или тщательном анализе. Но после длительного изучения произведений По, я был вынужден прийти к выводу, что по части «страшных историй» его превзошел Артур Мэйкен, но ни одному из них не удалось достичь высот поистине вселенского ужаса и открыть новые, необыкновенные тропы в царстве воображения, так как это удалось вам в «Крысах в стенах», «Изгнаннике», «Ужасе в Ред Хуке»,«Зове Ктулху» – я бы мог перечислить все ваши рассказы, которые я прочел, не рискуя ошибиться.

Большое спасибо за присланные вами стихи. Я бы с удовольствием прочел еще несколько. Особенно заинтриговало меня стихотворение «Обитатель», поскольку в нем есть те же черты, которые характерны для ваших произведений в прозе: внезапные открытия в совершенно неожиданных местах, полные какого-то непонятного безумия, стремящегося вылиться в протяжном крике и прочно запечатлеться в голове читателя.

Я действительно польщен тем, что вы оценили мою работу в журнале «Сверхъестественные истории» и благодарен за ваши комментарии к моим рассказам.

Я собираюсь отнять часть вашего драгоценного времени, чтобы доказать вам, что первыми поселенцами Британских островов были кимвры. Я не так серьезно знаком с данным вопросом, но он интересует меня чрезвычайно, быть может, потому, что в моих жилах течет толика галльской крови. Большинство авторитетов по этому вопросу противоречат друг другу и самим себе, и, возможно, под воздействием прочитанного мои взгляды тоже стали странными, даже абсурдными. Но я все-таки начну.

Разумеется, ваша теория, изложенная в письме, логична, прекрасно обоснована, ее весьма трудно опровергнуть (вернее, для этого недостаточно моих скудных знаний). Тем не менее, мне кажется, что в последнее время большинство исследователей склоняются к мысли, что отделение кельтов от бриттов произошло до завоевания Британии, а язык бриттов принадлежал к семье гаэльских языков, на которых разговаривали на континенте. Есть разница между бриттским и гаэльским, она уходит корнями в античные времена. Что касается современного кельтского языка, я придаю ему гораздо меньше значения, чем большинство ученых. Использование буквы «с» в гаэльском, в отличие от бриттского, говорит о том, что разница наметилась после того, как бритты отделились от кельтов, будь то на континенте или в Британии. Вы правы, говоря, что уэльский или кельтский имеют гораздо большее отношение к арийской языковой семье, нежели современный гаэльский язык. Я думаю, что кельтский язык настолько смешался со средиземноморскими, латинским, саксонским и скандинавскими языками, что в нем сохранилось очень мало от древнего кельтского языка. Но я считаю, что смешение произошло сравнительно поздно, и что язык древних галлов и бриттов был так же близок к арийским языкам, как и кельтский, за исключением того, что звукосочетание «qu» сохранилось у кельтов дольше, чем у бриттов. Я говорю это к тому, что бритты раньше отделились от арийской языковой семьи и смешались с другими народами раньше, чем кельты.

Сейчас общепризнанной считается теория, что первые вторгшиеся на территорию Британии кельтские племена состояли преимущественно из гаэльских народов, которые расселились по всей территории Европы в конце неолита. После них, по мнению многих историков, последовали орды бриттов, которые подчинили кельтов и оттеснили их в Ирландию, Шотландию и, возможно, Корнуолл. Еще позже – около первого века до н.э. – другая волна кельтских племен хлынула в Ирландию, а вскоре они пришли и в Шотландию.

Моя теория противоречит этим взглядам, и, честно признаюсь, у меня нет никаких оснований для того или иного утверждения по этому вопросу, и я даже не буду пытаться доказать их правоту. Я не знаком с результатами новейших исследований, поэтому в моей теории имеется множество недостатков, которые очевидны даже мне самому.

Моя идея заключается в следующем: первыми, кто отделился от арийцев, были бритты, и именно они, а не кельты, помогли Европе вступить в бронзовый век. Подтверждением этих взглядов служит тот факт, что Цезарь обнаружил, что бритты все еще используют бронзовые и медные мечи. Если им, как утверждают некоторые историки, предшествовали кельты, которые были знакомы с бронзой и бежали, не выдержав натиска размахивающих железными мечами бриттов, непонятно, почему бритты не напали на римлян, используя эти железные мечи. Я считаю, что шотландские и ирландские кельты произошли от тех кельтов, которые остались жить на своей исконной родине, после того как бритты ушли на запад. Живя среди арийских племен, они в течение более длительного времени сохраняли древний арийский язык. Я считаю, что когда они стали переселяться много веков спустя, то пошли в другом направлении, нежели бритты; они пришли к Средиземному морю и отправились дальше на запад вдоль его побережья, смешиваясь с народами, которые встречались им на пути. Вот почему изначально ученые считали ирландцев средиземноморским народом; по этой же причине в кельтском языке столько слов семитского и хамитского происхождения. Я не могу с полной уверенностью сказать, что кельты или древние ирландцы некоторое время оставались в Египте в качестве наемных солдат и что они жили в Испании прежде, чем прийти в Ирландию, хотя именно так говорится в преданиях. Ирландско-английский словарь О'Донована и О'Рейли – прекрасное подтверждение тому, что многие кельтские слова древнееврейского и греческого происхождения, хотя это, конечно, типично и для множества арийских языков.

Епископ О'Брайен из Клойна подверг осмеянию легенды о кельтах, в которых говорится, что они пришли из Скифии в Египет, а уже оттуда – в Ирландию, но признал, что кельты, без сомнения, были первыми поселенцами в Ирландии.

Я готов признать, что моя теория о завоевании кельтами Британских островов основывается главным образом на милезских (древнеирландских) преданиях. Я твердо убежден, что дальнейшие исследования докажут, что в этих преданиях содержится гораздо больше правды, чем мы привыкли считать. Гиббон попытался опровергнуть так называемую легенду о том, что истинной родиной шотландцев была Ирландия, утверждая, будто кельты, покинув Шотландию, переселились на какой-то небольшой остров, но было доказано обратное. Думаю, в скором времени окажется, что многие ирландские предания – вовсе не вымысел.

Я не поддерживаю теорию, которая утверждает, будто Партолан [8]8
  Партолан упоминается в одном из ранних рассказов Лавкрафта.


[Закрыть]и его последователи были кельтами. Не вижу причин считать, что первыми кельтскими завоевателями Ирландии были те же самые племена, которые завоевали ее впоследствии. Если Партолан и его люди были кельтами, а древние ирландцы пришли из Галлии, то каким же образом им удалось избежать владычества бриттов, которое, предположительно, продолжалось в течение длительного времени в промежутке между приходом Партолана и приходом древних ирландцев?

Я думаю, что Партолан и его люди были именно теми, кем изображает их ирландская легенда, а именно египетскими или финикийскими мореплавателями. Я думаю, что фоморийцы были финскими или германскими пиратами с полуострова Ютландия, а последовавшие за ними орды немейцев, фирболгов и Туата де Данаан и были завоевателями Британии, а возможно, и белги. Я думаю, что древние ирландцы были единственными подлинными кельтами, скифскими кельтами, которые потеряли связь с арийскими народами гораздо позже, чем бритты, которые после веков скитаний оказались, наконец, в Ирландии.

– Другая, возможно, менее ясная причина: большинство галльских и бриттских народов были, похоже, светловолосыми, светлоглазыми, с типично арийскими чертами лица. Древние ирландцы же, напротив, были смуглыми, «с испанской внешностью», когда завоевали Ирландию. Но древние ирландцы или кельты получили от арийцев высокий рост и светлые глаза – преимущественно серые,– однако были смуглокожими и темноволосыми. Эти перемены могли произойти в Ирландии после ее завоевания, или, напротив, могли быть следствием того, что завоеватели смешались с их средиземноморскими подданными. Но мне кажется, что это указывает на то, что они долгое время жили бок о бок с хамитскими и урало-алтайскими народами, прежде чем пришли на Британские острова. Я думаю, что если арийские и средиземноморские народы действительно смешались между собой, это должно было произойти гораздо раньше. Но немейцы и люди из племени Туата де Данаан изображаются светловолосыми. Мне кажется, что типичные кельты должны быть высокими, сероглазыми и черноволосы и, хотя теперь их обычно изображают со светлыми волосами.

Но, в конце концов, все эти классификации не так уж важны, так как кельты, кимвры, бретонцы и многие другие – составляющие великого кельтского народа, который оставил о себе гораздо большую память, чем может показаться на первый взгляд, и сформировал базу для появления огромного количества современных языков, хотя его влияние с течением веков склонны преуменьшать.

Должен просить у вас прощения за то, что отнял столько времени. Не ожидал, что я пущусь в такие длинные рассуждения и с таким множеством деталей. Надеюсь, я не слишком утомил вас.

Надеюсь, у вас найдется время и желание написать мне снова, когда вам будет удобно, так как я поистине наслаждался вашим письмом. Надеюсь, что смогу прочитать ваши новые произведения в «Сверхъестественных историях».

Искренне Ваш,

Роберт Говард

P.S. Я решил напечатать это письмо на пишущей машинке, как я обычно делаю. У меня настолько ужасный почерк, что я сам с трудом в нем разбираюсь.

* * *

Тевису Клайду Смиту

август 1930 года

Ну что ж, Фир Финн, о моем рассказе [9]9
  Несомненно, «Красные клинки черного Катая», отосланный в «Восточные истории».


[Закрыть]пока ничего не слышно, но в этом нет ничего странного, если учитывать, что о предыдущем, который я посылал в «Сверхъестественные истории», тоже нет никаких новостей. Вероятно, редактор в отпуске или еще что-нибудь в этом роде.

Я уверен, что тебе удастся продать рассказ в «Фикшн-хаус» [10]10
  Возможно, речь идет о рассказе «Восьмерки начинают и выигрывают» написанном Смитом в 1930 году по сюжету Говарда.


[Закрыть]. Тебе уже известно, что стало с теми рассказами, которые ты отсылал в «Снэппи» [11]11
  «Снэппи» был «женским» журналом, аналогичным «Книге десяти рассказов».


[Закрыть]и прочие журналы? Надеюсь, хоть один твой рассказ примут к тому времени, как ты получишь это письмо. Я получил длинное письмо от Лавкрафта [12]12
  Письмо Лавкрафта Говарду, датированное 20-м июля 1930 года.


[Закрыть]. Этот парень чертовски умен и очень начитан. Он начинает с того, что мои доводы кажутся ему весьма логичными и убедительными, и что он вот-вот готов согласиться с моей точкой зрения. А затем следует около трех или четырех страниц, на которых он превращает в ничто все мои аргументы. Это человек совершенно иного духовного склада, нежели я. Я согласен сражаться с противником, который равен мне по силам, но мои жалкие попытки сразиться с ним напоминают боксерский матч, в котором против чемпиона выступает новичок. Думаю, мне следует задавать ему больше вопросов, когда я напишу следующее письмо, а не излагать свои собственные соображения. Не подумай, что он склонил меня к своей точке зрения. Вовсе нет; я все равно продолжаю думать, что прав. Но я хочу побольше разузнать о тех вещах, о которых он наверняка хорошо осведомлен – о «темных» периодах истории, забытых цивилизациях, таинственных культах… Он говорит, что его юный друг Фрэнк Белнэп Лонг и Кларк Эштон Смит часто похвально отзывались о той чепухе, что я пишу. Ну что ж, я действительно рад этому.