Текст книги "Честь корабля"

Автор книги: Роберт Ирвин Говард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

– Грендон! – воскликнул он. – Что все это значит?

Ни единой искры сочувствия не мелькнуло в глазах менеджера, когда он осведомился:

– Вчерашний вечер ты хорошо помнишь? Почесав раскалывающийся затылок, Мэлони признался:

– После нашего разговора я вообще мало что помню.

– Ну так вот, могу тебе сообщить: ты нажрался как свинья! Когда я ушел, в распивочной началась драка – разумеется, с битьем посуды и ломанием мебели. Вызвали полицию. Один из служивых во время задержания зачинщиков налетел на тебя, за что ты одним ударом отправил его в нокаут. А поскольку парень был там не один, да и ты не спешил смыться куда-нибудь подальше, то… Результат – вот он, сам видишь. Здесь, в приграничной Мексике, законы суровые. Нападение на полицейского – дело серьезное. Ты должен будешь заплатить немалый штраф.

– Да у меня ни цента нет! – развел руками бывший боксер. – Слушай, расплатись за меня, а я отдам…

– Что? Заплатить пятьсот долларов за провонявшего дешевым ромом алкоголика? – Голос Грендона звучал суше и язвительнее, чем когда-либо раньше.

– Пятьсот долларов! – в ужасе повторил Мэлони.

– Вообрази себе. А если не сможешь заплатить – отсидишь не знаю сколько, но не в этой уютной, прохладной камере, а в «бычьем загоне», как мне сказали. Что это такое, наверное, ты и сам слыхал. А теперь представь несколько месяцев в его условиях.

Мэлони передернуло. Ему доводилось заглядывать в «бычьи загоны», видеть несчастных, слонявшихся там под палящим солнцем. Для мексиканца «загон» – это такая же тюрьма, но без крыши. Ветер не проникает за высокие внешние стены, а внутри проволочный забор отгораживает место, куда почти не падает тень, и целыми днями безжалостное солнце субтропиков отчаянно жжет беззащитные тела заключенных. Ни сесть, ни лечь не на что – только голые камни под ногами, раскаленные днем, ледяные ночью. В общем, сойти с ума в таком месте – пара пустяков.

– Слушай, не оставишь же ты, белый человек, меня, своего сородича, в этом кошмаре, среди мулатов и индейцев? – взмолился Мэлони.

– А почему бы и нет? – усмехнулся Грендон, а затем, понаблюдав за гримасой отчаяния на лице Мэлони, произнес: – Слушай меня внимательно. Мэр этого городка – мой давний приятель. Все возможное я для тебя выторговал. Наверное, ты знаешь, что тут по соседству есть что-то вроде клуба с рингом, где делают ставки на победителя. Хозяин там один американец – шулер, скрывающийся от полиции нескольких штатов. Так вот. В город приехал мексиканский тяжеловес Диас, и ему нужен партнер для матча. На бой тебя отконвоируют. Разумеется, ты ничего не получишь, но я поставлю на тебя пятьсот долларов, и ты… ты должен выиграть, чтобы заплатить штраф. Если нет – тебе остается только «бычий загон».

Мэлони в ужасе закричал:

– Матч? Ринг? Да я сейчас и раунда не выстою. Ни силы, ни скорости, ни дыхания – во мне ничего не осталось. Да меня сейчас младенец отметелит!

– Ладно, ладно, успокойся. Не хочешь – не надо. Может быть, в «бычьем загоне» тебе полегчает, глядишь – и форму восстановишь.

Заметив, что Грендон собирается уходить, Мэлони завопил:

– Стой! Подожди! Я… я согласен драться. Но как, скажи на милость, я могу победить?

– Человек способен на все, если приспичит, – сухо ответил Грендон. – Я пойду, нужно еще кое-что уладить. До поединка ты будешь находиться здесь. Я позабочусь о том, чтобы тебя кормили получше. Но, прохлаждаясь тут, в камере, вспоминай иногда о палящем солнце над «бычьим загоном».

Мэлони ничком упал на нары. Головная боль, изжога, жажда – все было забыто. Одна мысль теперь мучила его: как в таком состоянии ему выстоять против боксера, пусть наверняка и не Бог весть какого класса… как там его – Диас? Нет, не просто выстоять – выиграть! От одной мысли о бое Джеку становилось плохо. Правда, при мысли о солнце над «загоном» ему становилось еще хуже.

* * *

Прошло несколько дней. Наконец дверь открылась, и два солдата вывели Мэлони из камеры, подгоняя его штыками в спину.

Ринг находился в бывшем амбаре – темном, крытом жестью сооружении с грубо сколоченными трибунами для зрителей. Сесть там было негде, лишь в двух первых рядах располагались скамейки для почетных и богатых посетителей.

Диас прохаживался в своем углу, ожидая появления своей, как он полагал, легкой добычи. И для такой уверенности были все основания: ему сказали, что соперника приведут на бой из местной кутузки. А скажите начистоту, разве может стоящий боец, да еще американец, оказаться за решеткой в этом паршивом городишке, который целиком и полностью обязан своим существованием жажде, мучающей жителей противоположного берега приграничной реки? Диас даже не удосужился поинтересоваться именем своего противоборца.

Он презрительно следил за черноволосым американцем, который, пошатываясь, пролезает через канаты. Помогал ему какой-то старый пень, в котором Диас неожиданно узнал великого Грендона. Сердце мексиканца екнуло. Что делает в этой дыре тренер и менеджер чемпионов? И какого черта он ассистирует безвестному драчуну-пропойце? Нет, здесь что-то не так.

С заметно возросшим интересом присмотревшись к своему сопернику, Диас вздрогнул, побледнел и быстро заговорил о чем-то со своим менеджером.

Джек Мэлони с удовлетворением почувствовал, что мандраж перед самим фактом его появления на ринге прошел. Видимо, знакомая атмосфера – огни, гул толпы в темноте за кругом света, мешковина покрытия ринга, канаты – успокоила его нервы. В памяти всплыли другие залы, другие ринги, другой, куда более представительный, могучий и уверенный в себе Джек Мэлони, без пяти минут чемпион. Но тотчас еще одно видение отрезвило его: образ тюрьмы под открытым небом, где удел узника – безумие, ибо человеческий мозг закипает, не в силах выдержать пытку палящим солнцем мексиканской пустыни.

Джек присмотрелся к противнику – боксеру второй мексиканской лиги, о котором он раньше и не слыхал. Заметил он и то, как побледнел, как испугался Диас, когда узнал его. В сердце Мэлони поселились гордость пополам с горечью. Как бы низко он ни пал, но одной памяти о его былых заслугах было достаточно, чтобы этот мексиканец струхнул.

Впрочем, горечи все же оказалось больше, чем гордости, ибо слишком разителен был контраст между воспоминаниями, между былой славой и нынешним его плачевным положением.

Вызвав соперников на центр ринга, судья принялся диктовать привычные правила, которые все пропускали мимо ушей. Диас почувствовал, как возвращается уверенность в своих силах. Менеджер рассказал, что этот американец уже несколько месяцев пьет запоем в местном салуне, да и сам Диас знал, что Мэлони три года не появляется на ринге. Отсутствие тренировок и море разливанное текилы, конечно, оставили свой отпечаток на внешности Джека, на каждом его движении… но в любом случае с ним нужно быть осторожным.

Однажды мексиканцу довелось разогревать публику в предварительном бое перед поединком с участием Мэлони, и в его памяти остался не его, Диаса, тогдашний соперник, а образ неистового, сметающего все на пути, пробивающего любую защиту своими молотоподобными кулаками Джека Мэлони.

Соперники вновь разошлись по своим углам. Секунданты покинули ринг. Вылезая за канаты, Грендон прошипел на прощание своему подопечному:

– Я поставил на тебя пять сотен. Выиграешь – ты свободен. Проиграешь – добро пожаловать в «бычий загон»!

Прозвучал гонг. Мэлони медленно двинулся к центру ринга. Диас шел еще медленнее и осторожнее. Он не знал, что противник почти не видит его: перед лицом Мэлони вновь замаячил кровавый демон, три года назад отправивший его в нокаут.

Несколько секунд соперники выжидающе кружили по рингу. Наконец Диас решился. Против его собственных ожиданий, первый же, в полсилы нанесенный пробный удар угодил в грудь Мэлони. Мексиканец, решив, что здесь какой-то подвох, зажмурился на миг в ожидании неминуемого сокрушительного возмездия. Но Мэлони даже не попытался ответить ударом на удар, не воспользовался секундной заминкой противника. В этот момент, оживленные болью, образ Бреннона смешался с грозной тенью Вояки Хэндлера – двух людей, оборвавших его карьеру боксера.

Обнаружив, что жизнь не кончилась, Диас рискнул повторить выпад. На этот раз Мэлони контратаковал левым хуком, и мексиканец с неменьшим удивлением почувствовал, что кулак Джека лишь слегка скользнул по подставленному плечу. От былой силы американца не осталось и следа. Диас с облегчением понял, что нынешний Джек Мэлони – жалкая копия былого бойца. И только природная осторожность удерживала его от того, чтобы броситься в атаку и в два счета разделаться с этим лунатиком.

Резким тычком в лицо Диас заставил Мэлони отступить, а затем достал его по-настоящему сильным правым в корпус. Словно острый нож вошел между ребер Мэлони, пронзил легкие, сбил дыхание. Начало сказываться отсутствие тренировок. Ноги Джека дрожали, грудь ходила ходуном, – а ведь не истекла и первая минута первого раунда.

Лишь осторожность Диаса не позволила ему уложить противника еще до перерыва. Он обрушил на Мэлони град ударов слева, ударов, основательно разукрасивших лицо соперника, весьма болезненных, но неспособных свалить мало-мальски тренированного человека. Время от времени он бил правым кулаком по корпусу Джека, понимая, что тот долго не выдержит избиения.

Мэлони действительно держался не лучшим образом. Удары в корпус отзывались невыносимой болью во всем теле, а главное – с каждым ударом все отчетливее вырисовывались перед Джеком очертания тех, кто победил его в двух последних боях прошлой жизни.

Уверенность Диаса росла с каждой секундой. До сих пор противник ни разу не нанес ему ни одного стоящего удара. Да, некогда великий Мэлони отступал перед его натиском! Разумеется, это подогревало азарт в душе мексиканца. За две секунды до гонга Мэлони рухнул, и причиной тому были отчасти очередной удар противника, отчасти – собственная усталость.

Очнулся он в своем углу. Грендон трудился над ним со всем старанием и умением опытного, внимательного секунданта. Мэлони едва слышно прохрипел:

– Я сдох. Мне и с табурета не встать.

Не прекращая массировать губкой окровавленные брови боксера, Грендон со злостью ответил:

– «Бычий загон». Он от тебя никуда не денется. Как и позорное ощущение того, что тебя победил какой-то провинциальный мексиканский бугай.

Вновь прозвенел гонг. Откуда взялись силы, Мэлони не знал. Втайне он полагал, что то была мгновенная вспышка безумия, и, может быть, он оказался недалек от истины. По словам же Грендона, в голове Джека взорвалась накопившаяся смесь страха и ненависти. Ненависти к Грендону, готовому обречь его на погребение заживо, к мексиканским солдатам, стоящим вокруг ринга и следящим за тем, чтобы он не сбежал, ненависти к Железному Майку Бреннону, первопричине всех его неприятностей… И, разумеется, выплеснулась эта ненависть на человека, оказавшегося перед ним на ринге.

Диас вылетел из своего угла, словно тигр из клетки. Его подогревали азарт хищника, настигшего добычу, и мысль о том, что некогда знаменитый Мэлони будет лежать у его ног. Но навстречу ему вышел совершенно другой человек. Сам не понимая как, Мэлони поднял свое тело с табурета и на негнущихся ногах рванулся вперед. Одним коротким прямым в челюсть он остановил атаку Диаса, а затем с силой, удивившей его самого, всадил правый кулак в грудную клетку мексиканца, прямо в область сердца.

Диас содрогнулся, впервые в жизни ощутив полновесный удар первоклассного молотильщика. Ощущение оказалось не из приятных: словно раскаленная чугунная гиря обрушилась на его тело. На миг остановилось сердце. Желание увидеть великого Мэлони нокаутированным исчезло напрочь, уступив место стремлению самому избежать нокаута.

Мексиканец поспешно отступал, а Мэлони, чувствуя, как силы его быстро иссякают, не забывая об угрозе «бычьего загона», бросился в атаку. И у канатов настиг Диаса, так и не оправившегося от удара в сердце. Держась левой рукой за верхнюю веревку, чтобы не упасть, Мэлони провел еще один хук правой – в челюсть.

Как подкошенный, Диас повалился на ринг. Дождавшись, пока судья досчитает до десяти, его примеру последовал Мэлони, в глубине души уверенный, что умрет от усталости и напряжения.

Первое, что он увидел, очнувшись, было лицо склонившегося над ним Грендона. Если старый менеджер и был доволен, то на его физиономии это никак не отразилось.

– Ну, очухался? – буркнул Грендон. – Давай собирайся. Мы уезжаем. Штраф я оплатил.

– Пошел к черту, – огрызнулся Джек, чувствуя, как вновь закипает в нем ненависть к Грендону. – Я выиграл бой, который организовал ты. Спасибо. Своих денег ты не платил. Стало быть, больше я тебе ничего не должен.

– Ты мне должен пятьсот долларов, – огорошил его менеджер. – Букмекер смылся с кассой, в которой были и мои полтысячи. Так что пришлось заплатить штраф из своего кармана. Итого на тебе я потерял тысячу. Ладно, мы друзья, скостим до пятисот. Однако ты должен их отработать.

– Отработать?

– Отбить, если тебе больше нравится. В буквальном смысле. Этот поединок доказал одно: ты не так низко скатился, как я думал. Кое-что от былой силы осталось, и, полагаю, хорошие тренировки вышибут из тебя дурь вместе с алкоголем, приведут в форму. Многого ты, наверное, уже не достигнешь, но провести несколько боев и вернуть мне должок – вполне реальная перспектива.

– Ни за что, – отрезал Джек. – Ни за что и ни для кого на свете я больше не сунусь в этот ад.

– Мэлони, ты ведь меня ненавидишь, не правда ли? – Грендон глядел собеседнику прямо в глаза.

– Так, как только может один человек ненавидеть другого, – с обычной прямотой ответил Мэлони.

– И что, ты собираешься жить с мыслью, что остался должен человеку, которого ненавидишь?

Кривая усмешка скользнула по губам Джека. Помолчав, он кивнул:

– Поймал ты меня… Значит, так: долг свой я отработаю с лихвой, за один поединок, если ты его правильно оформишь. А потом надеюсь больше никогда тебя не увидеть.

Грендон лишь молча улыбнулся в ответ.

Так некогда без пяти минут чемпион, а нынче бывший боксер Джек Мэлони попал в объятия знаменитого менеджера Грендона по кличке Айсберг. Ни единого доброго слова не проронили они друг другу, их общение сводилось к лаконичным требованиям или указаниям менеджера и еще более кратким ответам его подопечного.

Из приграничного мексиканского городка они уехали прямиком на побережье, откуда первым же пароходом направились в Австралию, на родину Грендона. У Мэлони не было ни гроша, все расходы оплачивал Грендон. Джек решил, что не склонный к благотворительности Грендон готов пойти на все расходы ради возвращения пятисот долларов только потому, что сам возненавидел Джека не меньше, чем тот его. Видимо, жажда мести пересилила в сердце старого менеджера доводы здравого смысла и простой арифметики. Не придумав иного объяснения, Джек предположил, что вдобавок ко всему Грендон вымещает на нем старую обиду: когда-то Мэлони оборвал карьеру одного из его перспективных воспитанников. И хотя Грендона никто никогда не обвинял в злопамятстве, других объяснений Джек найти не мог. Он твердо решил отдать старику не только пятьсот долларов штрафа, но и те полтысячи, с которыми сбежал букмекер. А потом… При этих мыслях кулаки Мэлони сжимались с такой силой, что белели костяшки.

На ферме Грендона, неподалеку от Сиднея, был оборудован тренировочный лагерь. Прибыв туда, Мэлони погрузился в изматывающую рутину восстановительных занятий.

При всех своих недостатках – реальных и кажущихся – Грендон доказал, что тренер он первоклассный. И поняв, что логичнее прислушиваться к советам старика, чем полагаться только на себя во время тренировок, Мэлони стал беспрекословно подчиняться ему.

Шли месяцы. Мало-помалу Джек входил в форму. Он чувствовал, как наливаются силой мышцы, укрепляются легкие, становится подвижнее тело. По спиртному он не тосковал. Не склонный по природе к алкоголизму, он и пил-то только для того, чтобы забыть свои поражения и утопить в стакане страшные воспоминания. Теперь, как и в былые годы, он без труда одолевал многие мили бегом, а тяжелый тренировочный мешок в зале под его ударами летал на канатах, едва не вырывая с мясом крепежные крючья из потолка. Работая со спарринг-партнерами, он понял, что возвращаются главные составляющие его прошлых успехов – сила удара и скорость. Откровенно говоря, Мэлони никогда не был боксером-виртуозом – скорее, просто лихим драчуном. Но при этом работать ногами и продумывать тактику боя он умел так, как не снилось многим из тех боксеров, что рассчитывают на свой ум и наработанную технику. В целом же его девизом было: догнать противника, измотать и бить, бить, бить до нокаута!

Когда Мэлони уверился, что готов к встрече с серьезным соперником, Грендон еще месяц тренировал его по щадящей программе. Мэлони ждал, хотел боя – чтобы, по крайней мере, вернуть долг. Не любовь к спорту или драке двигала им, но ненависть: чем скорее он отдаст Грендону его вонючие деньги, тем лучше. И все же едва Джек представлял себе ринг, атмосферу поединка, как тотчас перед глазами возникало ужасное окровавленное привидение, ноги подгибались, руки дрожали.

Однако в глубине души он был рад тому, что благодаря всей этой заварухе из провонявшего виски ничтожества вновь превратился в человека. Он поверил в себя, в свои силы и твердо решил, что впредь не позволит себе раскисать и опускаться. Ему ведь всего двадцать пять. Еще можно найти подходящую работу и жить нормальной, достойной жизнью, раз уж не удалось стать боксером-профессионалом.

Наконец Грендон сообщил Мэлони, что подписал соглашение о поединке.

– Твой противник – американец по имени Пири. Если местные болельщики не забыли тебя, то кассовый сбор будет немалым. Да и в любом случае поединок двух американцев привлечет внимание. Честно говоря, я не понимаю, что случилось с моей милой Австралией. За последние годы с этого континента бойцов вышло – раз-два и обчелся. А вот раньше бывало…

Посыпались имена, прозвища, даты, названия клубов. Лишь рассуждая о былой славе боксерской страны – Австралии, Грендон становился излишне говорливым. Мэлони же эта тема вовсе не интересовала.

Давно забытые ощущения испытал Джек Мэлони, выйдя на настоящий ринг в Сиднее. Многие болельщики помнили его, и трибуны взорвались овацией, когда он появился в зале. Но тотчас к приятным впечатлениям и воспоминаниям прибавились другие…

Огромным усилием воли Мэлони отогнал от себя кровавые тени прошлого и присмотрелся к своему сопернику. Сухощавый, собранный рыжий парень был выше его ростом, но весил меньше. Ведущий объявил:

– Джек Мэлони, Соединенные Штаты Америки, вес – сто девяносто пять фунтов. Рыжий Пири, Соединенные Штаты Америки, вес – сто восемьдесят фунтов.

Одновременно с сигналом гонга Грендон сказал:

– Пятьсот долларов, помни. Не забывай и то, как ты ненавидишь меня.

У Мэлони не было времени, чтобы задуматься или хотя бы удивиться мелочности и злопамятности своего тренера и менеджера.

Пири, как и Диас, знал прежнего Мэлони, и, подобно мексиканцу, ему вовсе не хотелось стать ступенькой на пути возвращающегося в большой спорт бойца. Однако, в отличие от Диаса, он сразу пошел в атаку, напористо и уверенно. Тренировки Грендона не пропали втуне. Уворачиваясь и блокируя удары Рыжего, Мэлони понял, что с точки зрения техники он еще никогда не был в столь прекрасной форме. Впрочем, техника и навык – это полдела. Важно, чтобы в поединок вступило сердце. А Мэлони, не ощущая угрозы оказаться в «бычьем загоне», даже подогревая себя несколько утихшей ненавистью к Грендону, не сумел забыть прошлое поражение.

Джек уворачивался, ломал атаки противника, порой принимал несильные удары на корпус, но не мог заставить себя перейти в нападение. Первый раунд прошел вяло. Лишь на последней минуте Пири пустил Джеку кровь серией коротких быстрых ударов левой в лицо. Мэлони, почти не почувствовав их, ответил стремительным левым хуком, который Рыжий умело блокировал.

– Давай, давай, просыпайся! – рявкнул на Мэлони Грендон в перерыве. – Ты же в отличной форме, самые сильные удары тебе как слону дробина. Ты бьешь сильно, сильнее, чем в лучшие свои годы. Сильно, но редко. Нельзя все время отступать, не то парень победит по очкам. – Не дождавшись от Мэлони ответа, Грендон прорычал: – Ты спишь на ходу! Тебе на все наплевать! Учти, он тебя уложит по твоей же вине – тебе не хочется драться!

Раздумывая над словами менеджера, Мэлони пропустил левый хук в голову, правый прямой в корпус и только после этого вышел из оцепенения. И, к восторгу публики, его боковой по ребрам швырнул Пири на канаты. Но вспышка активности тут же исчезла. Увидев в отходящем от канатов Рыжем несгибаемого Майка Бреннона, Мэлони вновь лишился воли к победе. Умом он понимал, что удар не был достаточно силен и точен для нокаута, однако слепой, безрассудный ужас вновь вызвал в его памяти кошмарную картину: нечувствительный к боли противник.

Минули еще шесть раундов. Пири боксировал аккуратно, не рискуя, Мэлони лишь вяло защищался, и по очкам Рыжий далеко обошел Джека. Очередной перерыв, и вот – восьмой раунд.

Мэлони вышел на ринг свежим, точно перед первым раундом. В теле не осталось ни капли усталости. Пири же, глядя на его разбитые брови и залитое кровью лицо, даже не подозревал, что Мэлони в отличной форме и едва чувствует столь эффектные для стороннего наблюдателя удары. Поэтому Рыжий решил, что перед ним просто-напросто слабак и что стоит сменить стратегию – выиграть не по очкам, а нокаутировать бывшего без пяти минут чемпиона. С первых секунд восьмого раунда он ринулся в атаку.

Зрители восторженно приветствовали его напор – в конце концов, они пришли поглазеть на настоящий бой.

Мэлони оказался в центре смерча. Пири уступал ему в мощи, но у него были достаточно сильный, хорошо поставленный удар и отличная техника. Остерегаясь боковых контратак, он измолотил Джека прямыми ударами и свалил его в одном из углов ринга.

Мэлони долежал до «девяти», хотя мог подняться и раньше. Голова кружилась, но боли не было. Не успел он встать, как Пири в пылу азарта, словно почувствовавший кровь хищник, вновь налетел на него. Мэлони пропустил сильный удар в область сердца и серию коротких ударов в голову, прежде чем сумел принять оборонительную стойку.

Пири не давал ему передышки. Спровоцировав Джека на размашистый удар правой, он нырнул под летящий камнем кулак и провел короткий, но весьма чувствительный хук в челюсть. В мозгу вспыхнуло, и одновременно Мэлони понял, что дерется он не с Рыжим Пири, а с Железным Майком. Сквозь заливающую глаза кровь он видел злорадно ухмыляющегося Бреннона.

Неожиданно для самого себя Джек Мэлони рассвирепел. Достаточно он натерпелся от призраков прошлого! В конце концов, он боксер, и его основная задача – бить, а не бежать. Он забыл обо всем, даже о Пири, и превратился в материализовавшегося духа уничтожения, стремительного, как выпущенный из пушки снаряд. Молниеносный, отчаянно рискованный удар правой Джек нацелил в это смеющееся, окровавленное лицо привидения. Угодил же он в челюсть Рыжего Пири.

Словно очнувшись после кошмарного сна, Мэлони слушал счет рефери и смотрел на лежащего у его ног противника.

В раздевалке к Джеку подошел Грендон.

– Вот твоя доля гонорара. Пятьсот пятьдесят пять долларов.

– Забери свои деньги и катись отсюда, чтоб я…

Не обращая внимания на ругань и угрозы Мэлони, Грендон вынул из кармана вырезку из какой-то газеты и протянул Джеку:

– Вот. Прочти-ка.

Газета оказалась месячной давности. На сгибе бумага истерлась и была кое-как подклеена. Пробежав заметку глазами, Мэлони недоверчиво воскликнул:

– Майк Бреннон был нокаутирован и проиграл?! Быть не может! Нет, погоди. Тут написано: «Сегодня вечером Рыжий Пири в первом же из пятнадцати назначенных раундов победил Железного Майка нокаутом. Это был последний бой Пири перед отъездом в турне по Австралии». Но как?.. Почему?

Все смешалось в голове Мэлони. Только что он победил человека, который нокаутировал Майка Бреннона. Ничего не понимая, не веря, он перевел взгляд на Грендона. Он чувствовал, как ненависть в его душе уступает место другим эмоциям.

– Нет, старик, ты останешься моим менеджером! – вдруг выпалил он, сам не ожидая от себя таких слов. – Организуй мне еще несколько боев. Если я смог одолеть парня, уложившего Железного Майка, значит, я смогу справиться и с любым из этих горилл-убийц. Даже с самим Бренноном.

– Как насчет Вояки Хэндлера? – с довольным блеском в глазах сообщил Грендон. – Он сейчас в Англии.

Мэлони по-мальчишески рассмеялся. Словно камень упал с сердца. Какой огромный – он понял только теперь, когда его не стало.

– А почему бы и нет? Я из него дух вышибу. Грендон, ты – менеджер будущего чемпиона! Сначала Хэндлер, потом Бреннон! А потом – любой, кто окажется между мной и чемпионским титулом. Я справлюсь с кем угодно!

Грендон повернулся к двери, и Мэлони крикнул ему в спину:

– Эй, деньги свои забери.

– Оставь себе, – огрызнулся менеджер. – Я со своих боксеров денег не беру. Рассчитаешься тем, что станешь чемпионом.

Лондонские любители бокса на всю жизнь запомнят матч Мэлони – Хэндлер, который затмил многие другие достойные, красивые, кровавые, более длительные поединки. Этот бой был коротким, но таким, где зрители следят за каждым движением боксеров стоя, сжав кулаки, напряженно и молча, не выплескивая эмоции в улюлюканье и свисте.

До начала поединка Мэлони сидел в своем углу ринга – отдохнувший после морского путешествия; энергия кипела в нем, переполняла его, а со стороны можно было подумать, что боксер нервничает. Хэндлер в другом углу уверенно потирал руки, всхрапывая, как застоявшийся в стойле жеребец. Не он ли свалил этого парня три года назад? А ведь Мэлони наверняка был тогда в лучшей форме. До Вояки доходили слухи о его прозябании в Мексике. Подумаешь – потренировался и нокаутировал двух лохов, никогда не поднимавшихся выше второй лиги. Хэндлер довольно усмехнулся, чувствуя себя в зените своей славы и в расцвете сил.

По сигналу гонга Мэлони вылетел из своего угла и пронесся по рингу как удар грома. Молнией атаковал опешившего Хэндлера. Исчезли все кровавые призраки, столько лет терзавшие его сознание. Он опять стал Джеком Мэлони, Вирджинским Громом!

Хэндлер не преодолел и половины пути до центра ринга, как попал в эпицентр урагана. Голова его дернулась назад, когда на нее обрушился прямой слева, и нижняя челюсть показалась из-за мощного плеча, которым Вояка, точно баррикадой, защищал лицо. Тут-то Мэлони и влепил в эту челюсть знаменитый полновесный удар правой рукой, рукой-молотом. Только прирожденный боец мог нанести этот удар: все тело, все мышцы работали в унисон, могучее плечо стремительно рванулось вперед, вслед за несущейся рукой, корпус развернулся в поясе, нога с силой толкнули тело вперед и вверх, и все это произошло за ничтожную долю секунды!

Хэндлер ничком рухнул на ринг и не двигался, пока его не привели в чувство в раздевалке. Первые его слова, произнесенные после того, как он вновь обрел дар речи, надолго вошли в список классических боксерских выражений.

– Ну и дела! – сказал он, потирая подбородок. – Да этот парень не бьет, он взрывается!

Следующие два боя в Англии стали для Мэлони лишь эпизодами, ступеньками на пути к вершине успеха. Главной его целью был чемпионский титул. В глубине души он, боясь признаться в этом самому себе, жаждал вновь встретиться с Железным Майком. Ради этого он жил, тренировался, проводил бои.

Вскоре после победы над Воякой Хэндлером ему выпало драться с Томом Вэлширом, чемпионом Англии. Хитрый британец в течение девяти раундов уворачивался от страшных ударов Мэлони, но Джека это не смутило. В десятом раунде он загнал-таки Вэлшира в угол и нокаутировал.

Следующим был Броненосец Слоун. Лучшие его годы уже миновали, но Броненосец все еще оставался первоклассным боксером с потрясающим чутьем, а его левая рука, как и раньше, летала стремительно, неуловимо и смертоносно, точно арбалетная стрела. Боксируя весьма технично, он продержал Мэлони на расстоянии четыре раунда, а в пятом влепил ему в челюсть левым кулаком – наконечником стрелы. Джек содрогнулся, публика замерла в ожидании неминуемого нокдауна, но вместо того, чтобы упасть, Мэлони ринулся на Слоуна и отправил в нокаут прямым правым в сердце.

Через несколько дней после этой победы Мэлони заглянул в комнату Грендона – с некоторых пор их отношения намного улучшились. Втайне Мэлони восхищался Айсбергом, считал его лучшим пилотом для любого боксера, который стремится к высшим титулам. Да и сам Грендон, скорее всего, под маской неприветливого ворчуна скрывал искреннюю симпатию к своему подопечному.

Заходя к Грендону, Мэлони озадаченно чесал в затылке.

– Смотри-ка, – протянул он менеджеру свежую газету. – Вчера в Америке Железный Майк Бреннон был нокаутирован другим Железным Майком – Костиганом. В первом же раунде! А еще здесь написано, что это первый нокаут Бреннона.

Грендон кивнул.

– Но ведь ты говорил, – удивился Мэлони, – что Рыжий Пири, ну, тот, которого я побил в Сиднее, нокаутировал Бреннона еще раньше. Только поэтому я смог собраться и вернуться в большой спорт, смог вновь побеждать.

Грендон еще раз кивнул:

– Согласен, Джек. Тебе нужна была эта подпорка. А теперь ты достаточно окреп, чтобы двигаться вперед самому.

Мэлони нахмурился. Постепенно серьезное выражение на его лице уступило место довольной улыбке. Усмехаясь, он сказал:

– Ты прав. Сейчас я выше этого. Все мои проблемы крылись лишь в одной загвоздке в мозгах. А сейчас мои разум и сердце свободны, значит, путь вперед открыт. И я буду драться, драться и драться.

Тут он прервал свой монолог, пораженный мыслью, до сих пор ему в голову не приходившей.

– Слушай, а ведь Бреннону, поди, здорово досталось, если дело кончилось нокаутом.

– Последний раз я его видел за месяц до того, как поехал к тебе в Мексику. Он выглядел старой развалиной. Кандидат в дурдом. Да и физически он сильно сдал. В том состоянии его мог побить кто угодно. Так обычно и бывает с железными людьми – годами они остаются непобедимыми, а потом вмиг ломаются.

Мэлони покачал головой:

– Столько лет я его ненавидел… но, знаешь, ненависти не осталось. Я даже не хочу встречаться с Майком на ринге. Впрочем, в газете пишут, что он уходит из спорта. Даже если это не так, я все равно не хочу драться с человеком, который стоит на пороге могилы… или психушки. Нет, дайте мне помериться силенками с Костиганом – парнем, который одолел-таки Железного Бреннона!

– Но, Джек, он ведь тоже Железный Майк! Зеркальное отражение Бреннона. Четыре года назад он здорово отделал тебя.