Текст книги "Число зверя"

Автор книги: Роберт Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава восьмая

Не будем разрушать иллюзии…

ХИЛЬДА:

В старости, жуя деснами перед камином и перебирая в памяти свои прегрешения, я буду вспоминать последовавшие за этим дни как самые счастливые в моей жизни. До того у меня было три медовых месяца, по одному с каждым из моих мужей на срок по контракту; два были ничего, один просто хороший (и, как стало ясно впоследствии, очень результативный в финансовом отношении). Но медовый месяц с Джейкобом оказался божественным.

Привкус опасности лишь обострял ощущение счастья. Джейкоб держался как ни в чем не бывало, а у Зебби интуиция, как у игрока на скачках. Видя, что Зебби невозмутим, Дити тоже перестала волноваться – а я и так не волновалась, я ведь надеюсь уйти из жизни мгновенно, как фейерверк, не влача существование – мерзкое, беспомощное, никому не нужное…

Опасность придает жизни аромат. Даже во время медового месяца. Особенно во время медового месяца.

Конечно, это был странный медовый месяц. Мы работали без устали, но наши мужья неизменно находили время погладить нас по одним местам, пожамкать за другие и всласть нацеловаться. Нет, не групповой брак, а две пары, образующие одну семью, где каждому легко со всеми остальными. Я даже утратила какую-то часть своей стервозности, и Зебби иногда называл меня не Шельмой, а Хильдой.

С Джейкобом мне было хорошо, как ни с кем. Он не очень высокого роста, сто семьдесят восемь сантиметров (другое дело, что я крошечная – метр пятьдесят два), и слегка лысоват, и от многолетнего сидения за письменным столом у него брюшко, но мне он нравится. На случай, если бы мне захотелось порадовать взор мужской красотой, имелся Дитин гигант – я любовалась им без всякого влечения: мой собственный нежный козлик просто не давал Шельме опомниться.

Когда Зебби появился в кампусе, я решила его приручить не ради внешности, а ради его непредсказуемого чувства юмора. Но, разумеется, если кто-нибудь во плоти и крови годится на роль Джона Картера, Владыки Марса, то это именно Зебадия Картер, у которого как раз второе имя Джон. В комнатах, одетый, да еще в своих поддельных роговых очках, он выглядит неуклюжим, огромным, неповоротливым. Я и понятия не имела, как он хорош, пока он как-то раз не воспользовался моим бассейном. (В тот день у меня было сильное искушение соблазнить его. Но как ни мало у меня достоинства и гордости, я давно приняла решение иметь дело с мужчинами только старше себя, так что эту мысль пришлось оставить.)

На свежем воздухе в Гнездышке, почти или совсем без одежды, Зебби смотрелся великолепно – этакий кугуар, мускулистый и грациозный. Спустя некоторое время я имела случай наглядно убедиться, насколько он и впрямь похож на Владыку Марса. На Барсуме[35]35
  Барсум – Марс в марсианском цикле Э. Р. Берроуза. – Примеч. перев.


[Закрыть] ведь полагалось владеть мечом… Я прекрасно знала эти старые сказки. Мой отец покупал бэллантайновские переиздания в мягкой обложке, они валялись у нас дома, когда я была маленькая. Едва научившись читать, я принялась читать все подряд, и истории про Барсум нравились мне гораздо больше, чем книжки «для девочек», которые мне дарили на день рождения и на Рождество. Себя я отождествляла с Тувией: ее так ужасно мучили эти жестокие жрецы Иссы, но потом ее девственность чудесным образом восстановилась в следующей книге – «Тувия, дева Марса». Я решила, что когда вырасту, то сменю себе имя на Тувию. Но когда мне исполнилось восемнадцать, этот вопрос как-то сам собой отпал: я всю жизнь была Хильдой, зачем мне новое имя?

Зато я отчасти ответственна за имя Дити, которое так досаждало ей, пока не обнаружилось, что оно нравится ее мужу. Джейкобу непременно хотелось назвать дочку Дея Торис (по облику и по должности Джейкоб профессор, но в душе он неизлечимый романтик). Джейн опасалась, что к добру это не приведет. Я сказала ей: «Не дури, Джейни. Если твоему мужику чего-то захотелось и ты можешь ему это дать без всякого неудобства, так дай! Хочешь ты, в конце концов, чтобы он любил этого ребенка, или не хочешь?» Джейн подумала, и на крестинах «Дорис Энн» превратилась в «Дею Торис», а потом и в Дити – еще до того, как Дити научилась говорить – и все были довольны.

У нас установился распорядок: вставали рано, мужчины начинали возиться с проводами, всякими там инструментами, они устанавливали эту пространственно-временную фиговину в утробу к Ае Плутишке, а мы с Дити посвящали часок-другой домашнему хозяйству (которое в этой хижине много времени не отнимало благодаря гениальности Джейкоба), затем я приступала к решению одной технической задачи – вообще-то, ее решала Дити, но не без помощи с моей стороны.

В технике я разбираюсь неважно, училась только биологии, и то недоучилась. Правда, мое образование пополнили почти шесть тысяч часов добровольной работы медсестрой в медицинском центре нашего кампуса, этому я обучалась, могу быть сестрой, фельдшерицей – ну уж санитаркой-то точно могу быть: не визжу при виде крови и не брезгую подтирать рвоту. Университетская вдова с деньгами – должность веселая, но не душеспасительная. А я люблю чувствовать, что полностью оплатила пользование доставшимся мне кусочком Земли.

Кроме того, я нахваталась всего понемножку благодаря своему пристрастию к печатному слову, ну и потом еще ходила на все университетские лекции с заманчивыми темами… Схожу, а потом прослушаю на эту тему еще целый курс. Например, я записалась вольным слушателем на курс описательной астрономии, прошла его от и до и получила «отлично» на экзамене. Даже правильно рассчитала кометную орбиту, к своему удивлению (и к удивлению профессора).

Я могу провести электрический звонок или прочистить засорившуюся канализацию тросом, но для серьезных технических дел я нанимаю специалистов.

Так что Хильда годится в помощницы, а одна она ничего сделать не может. Аю Плутишку нужно было перепрограммировать – и тут Дити гений, хотя, глядя на нее, никто бы этого не подумал. Впрочем, дочь Джейкоба просто должна быть гением, да и мать ее имела такой IQ, что я, ее ближайшая подруга, и то поразилась. Я обнаружила результаты ее теста, когда помогала раздавленному горем Джейкобу разбирать оставшиеся после нее вещи: что сохранить, что сжечь. (Я сожгла фотографии, на которых Джейн плохо выглядела, ненужные бумаги и одежду. Одежду ушедших нужно раздаривать или сжигать: нельзя оставлять ничего, что не пробуждало бы счастливые воспоминания. Я поплакала, зато была уверена, что Джейкобу и Дити не придется плакать позже.)

У нас у всех есть частные водительские права для аэромобилей, а Зебби, в качестве З. Дж. Картера, капитана аэрокосмических войск Соединенных Штатов Америки, имеет еще и «командирское» водительское удостоверение. Он, правда, говорит, что космический летный стаж у него так, символический – сколько-то там часов в невесомости и одна посадка шаттла. Зебби врун, лгунишка и обманщик: я как-то ухитрилась стащить у него документы и заглянула в них без малейших угрызений совести. За один только совместный полет с австралийцами ему засчитали больше часов, чем он вообще себе приписывает. Как-нибудь припру его в уголке и заставлю рассказать мамочке Хильде все как есть. Думаю, это будет занимательно… если только мне удастся разобраться, где правда, а где выдумки. В его россказни об интимных отношениях с самкой кенгуру я не верю.

Зебби и Джейкоб решили, что мы все четверо должны уметь управлять Аей Плутишкой во всех ее режимах: на земле, в воздухе, на баллистической траектории (Ая не космический корабль, но она может делать высотные прыжки) и в пространстве-времени, то есть при перемещении между вселенными, составляющими Число Зверя, и их бесчисленными вариантами.

Я не очень-то уверена, что смогла бы все это постичь, но мужчины заверили меня, что разработали страховочное устройство, которое вытащит меня из переделки, если мне придется вести машину одной.

Часть проблемы состояла в том, что Ая Плутишка желала иметь дело только с одним мужчиной: ее двери отпирались только на голос ее хозяина или на отпечаток его большого пальца, в крайнем случае на особый стук, если хозяин почему-либо не хотел подавать голос или прикладывать палец. Зеб все время порывался сделать эту защиту от чужих еще более надежной, он говорил, что хочет обойти закон Мэрфи – «Все, что может пойти не так, обязательно пойдет не так». (Бабушка называла это Законом Бутерброда, который всегда падает маслом вниз.)

Так что первым делом необходимо было познакомить Аю Плутишку со всеми нами – сделать так, чтобы подходили голоса и правые большие пальцы всех четверых.

На это ушло несколько часов, при том что Зебби работал с помощью Дити. На кодовый стук ушло чуть меньше; стук воспроизводил один старый военный сигнал (предполагалось, что вор вряд ли догадается, что машина открывается от стука, и совсем уж ни за что не отгадает, как именно надо стучать). Зебби называл этот сигнал «Пьяный солдат», а Джейкоб утверждал, что он называется «Шлюпка с провизией». Дити доказывала, что его наименование – «День получки», она его слышала от дедушки Джейн.

Мужчины пришли к выводу, что права Дити, так как она знала не только мелодию, но и слова. В ее тексте вместо «пьяного солдата» фигурировал «пьяный матрос»[36]36
  «Пьяный матрос» – нескончаемая непристойная баллада, в которой отвечают на вопрос: «Что делать с пьяным матросом рано поутру?» – Примеч. перев.


[Закрыть], но там присутствовали также и «шлюпка с провизией», и «день получки».

Когда знакомство завершилось, Зеб вытащил откуда-то документацию на Аю: один том на ее тело, второй на мозг. Второй том он вручил Дити, а первый унес в подвал. Следующие два дня были легки для меня, но тяжелы для Дити. Я светила ей и делала записи под ее диктовку, в то время как она копалась в этом томе, морщила брови и залезала в самые немыслимые места, потная и перемазанная, а один раз выругалась такими словами, за которые Джейн и та ее отругала бы.

– Тетя Козочка, – сказала она в оправдание, – твой зять учинил над этой грудой спагетти такое издевательство, которого ни один порядочный компьютер никому не спустит! Эта штука – какой-то ублюдочный гибрид.

– Не говори так, Дити. Ая не штука и не ублюдочная.

– Она нас не слышит: я отключила ей слух, оставила только блок воспроизведения новостей, вон, подключен к той розетке, теперь Зебадия может разговаривать с ней только в подвале. Понимаешь, она была девушка как девушка, пока мой мужлан ее не изнасиловал. Насчет того, как бы не задеть ее чувства, не беспокойся, чувств у нее нет никаких. Для компьютера она довольно тупа. Любой заштатный колледж и многие школы имеют в собственности или арендуют компьютеры куда мощнее. Это же примитивный кибер, автопилот с ограниченной мощностью и ограниченной памятью. Зебадия к ней кое-что пристроил, так что она уже не просто автопилот, но ей далеко до обычного компьютера. Кое-как сляпанный гибрид. У нее гораздо больше возможностей, чем может понадобиться, и есть такие дополнительные функции, которые IBM и не снились.

– Дити, зачем ты снимаешь кожухи? Я думала, ты только программист. Не механик.

– Я и есть именно и только математик-программист. Я не решилась бы переделывать это чудище даже при наличии письменного приказа от моего милого, но лукавого мужа. Но как, во имя Аллаха, несчастному программисту составить программу, если он не понимает, что тут с чем соединяется? Вот первая половина инструкции, тут объясняется, для чего этот автопилот был в свое время предназначен. А вот вторая половина – видишь, ксерокопированные страницы. Это те извращения, которым ее научил Зебадия. Теперь эта куча чипов разговаривает на трех логических языках, хотя рассчитана была только на один. При этом она не станет общаться ни на одном из них, если ее сперва не ублажить дурацкими Зебадииными фразочками. И то она, как правило, не дает на одну и ту же кодовую фразу два одинаковых ответа подряд. Что она говорит, например, если ей сказать: «Ты умница, Ая»?

– Я помню. «Уверена, босс, вы всем девушкам это говорите. Конец связи».

– Иногда. Чаще всего, потому что этому ответу приписана вероятность появления в три раза большая, чем каждому из остальных. Но вот тебе еще, пожалуйста: «Зеб, я такая умница, что самой жутко делается», «Тогда почему ты отказался повысить мне зарплату?», «Комплименты на меня не действуют! Убери руку с моего колена!», «Потише, милый, а то как бы мой дружок не услыхал». И еще есть в том же роде. На каждую его кодовую фразу заготовлено по меньшей мере четыре ответа. Его-то фразы подаются всегда в одной и той же редакции, а автопилот отвечает всякий раз по-разному. Но все ответы означают либо «Вас понял, выполняю», либо «Неизвестная команда, перефразируйте».

– Здорово… Мне нравится.

– Мне, пожалуй, тоже. Для меня самой компьютеры существа одушевленные, почти как люди… А этот полуслучайный список ответов делает Аю Плутишку намного более живой… хотя она, конечно, не живая. Даже не очень универсальная, если сравнивать со стационарными компьютерами. Но… – Тут Дити хитро улыбнулась. – Я приготовила своему муженьку кое-какие сюрпризы.

– Какие же, Дити?

– Помнишь, как он говорит, когда мы садимся завтракать: «Доброе утро, Ая. Как себя чувствуешь?»

– Да. По-моему, это очень мило. Она обычно отвечает: «Прекрасно, Зеб».

– Правильно. Это кодовая фраза. Приказ автопилоту провести автотест и доложить о выполнении ранее полученных инструкций. На это уходит меньше миллисекунды. Если она не ответит ему этими словами или каким-нибудь их эквивалентом, он тут же прибежит сюда выяснять, что стряслось. Так вот, я собираюсь добавить к этим ответам еще один. Или даже несколько.

– Мне помнится, ты отказалась что-либо менять.

– Тетя Хильдочка, это же программа, а не соединение контактов. Мне позволено и поручено добавить к списку ответов новые фразы, которые служили бы отзывами на голоса каждого из нас четверых. Это элементарное программирование. Когда ты этому устройству скажешь «Доброе утро», оно тебе ответит – после того как я закончу работу, конечно, – и добавит «Хильда» или «миссис Берроуз».

– О, пожалуйста, пусть будет «Хильда».

– Ради бога, но время от времени для разнообразия пускай будет и «миссис Берроуз».

– Ну хорошо. У нее свой нрав, пускай уж так и остается.

– Я могу даже попросить ее называть тебя – это совсем уж редко – Козочкой.

Я гоготнула:

– Давай, давай, Дити, попроси. Хотела бы я посмотреть, какая у Джейкоба будет физиономия, когда он это услышит.

– Посмотришь. Она будет откликаться этим словом только на твой голос, больше ни на чей. Просто не говори: «Доброе утро, Ая», пока папы не будет рядом… А вот что я заготовила для своего мужа – Зебадия говорит: «Доброе утро, Ая. Как себя чувствуешь?», а она отвечает: «Прекрасно, Зеб. А вот у тебя красные глаза и молния расстегнута. Что, опять вчера набрался?»

Дити вечно такая серьезная, а вот поди ж ты.

– Давай, давай! Бедняга Зебби, он же пьет меньше всех нас. А вдруг на нем не будет ничего такого, на чем есть молния?

– Зебадия всегда во что-нибудь одет, когда садится за стол. И у него даже трусы на молнии. Он не любит эластика.

– Но он узнает твой голос, Дити.

– Не-а. Потому что это будет твой голос – только измененный.

Так мы и сделали. У меня примерно такое же контральто, как у той артистки – или подружки, – которая наговорила ему первоначальный лексикон Аи Плутишки. Правда, я не умею разговаривать так бесстыдно и призывно, но я подучилась, я неплохо подражаю голосам. Дити утащила у отца, то есть у моего Джейкоба, какой-то дрыгоскоп – осциллоскоп, кажется, – и я долго упражнялась, пока мои кривые не начали совпадать с кривыми исходного Аиного репертуара: Дити сказала, что она не может их различить без тщательной проверки.

Я втянулась и подговорила Дити сделать так, чтобы Ая Плутишка время от времени отвечала моему мужу: «Прекрасно, только вот спина у меня болит, бесстыжий ты старый козел!», и Джейкоб напоролся на этот ответ как-то утром, когда у меня действительно болела спина, и у него, я уверена, тоже.

Мы не стали закладывать ответы, которые казались Дити чересчур крутыми для ее «невинного» папочки, – я предпочла не рассказывать ей, какими выражениями папочка пользуется наедине со мной. Не будем разрушать иллюзии: это помогает поддерживать нормальные отношения между людьми. Наверное, Дити и Зебби общаются в интимной обстановке на том же языке – и считают нас, «стариков», безнадежно отсталыми.

Глава девятая

Большинство мужчин страдает нездоровой склонностью к законопослушанию.

ДИТИ:

Мы с тетей Хильдой закончили перепрограммирование как раз к тому моменту, когда Зебадия и папа разработали и смастерили все страховочные приспособления и прочие усовершенствования, призванные превратить Аю Плутишку в континуумоход, как только в нее будет вмонтирована машина пространства-времени. Для этого пришлось вынуть задние сиденья, иначе машину не удавалось установить на корме и приварить к корпусу; потом сиденья, конечно, были поставлены обратно, но отодвинуты на двадцать сантиметров назад, чтобы хватило места для ног. Приборы управления прецессией гироскопа и три верньера были перенесены на приборную доску перед водителем. Управлять машиной переноса нужно было вручную, но имелась одна голосовая команда: Если бы любой из нас произнес: «Ая Плутишка, домой!», то экипаж вместе с пассажирами мгновенно возвратился бы в Гнездышко.

Я не разбираюсь в этой механике, но папе я доверяю. Он уже два раза благополучно доставлял нас домой, причем без всяких страховочных приспособлений и без рычага мертвеца. Рычаг они тоже сделали, он дублировал звуковой приказ «Домой!», обычно он был зафиксирован и спрятан, при необходимости его можно было достать и зажать в кулаке. Были и другие приспособления, реагирующие на температуру, давление, воздух, на угрозу столкновения и прочие опасности. Окажись мы внутри звезды или планеты, эти предосторожности нас не спасли бы, но легко доказать, что упасть и сломать себе шею – опасность во много раз более вероятная, чем оказаться в одном и том же пространстве с другим веществом: пространства много, массы мало. По крайней мере, так обстоит дело в нашей Вселенной; мы надеялись, что и в других вселенных тоже.

Проверить заранее, что там, в этих других вселенных, конечно, невозможно – но «трус не пустится в дорогу, слабый вымрет по пути»[37]37
  Строчки из произведения американского поэта Х. Миллера (1837–1913). – Примеч. С. В. Голд.


[Закрыть]. Никто из нас ни единым словом не выразил сомнения: а стоит ли вообще пытаться путешествовать по вселенным. К тому же родная планета стала для нас неуютной. Мы не говорили о Черных Шляпах, но знали, что они есть и что мы только потому и живы, что затаились и притворились мертвыми.

Каждое утро за завтраком у нас улучшался аппетит, когда Ая, совершая обзор новостей, докладывала: «Нет данных». Зебадия, я почти уверена, уже давно считал, что его кузена больше нет в живых. Тем не менее я не сомневаюсь, что он все равно отправился бы на Суматру его разыскивать – если бы не новообретенная жена и будущий ребенок. Свой очередной срок я пропустила, Хильда тоже. Наши мужчины подняли бокалы за наши пока еще не вздувшиеся животики; мы с Хильдой послушно обещали вести себя хорошо – есть, сэр! – и, главное, осторожно. Хильда по моему примеру стала делать зарядку по утрам, а мужчины присоединились к нам, как только застали нас за этим занятием.

Зебадии зарядка была ни к чему, но он делал ее с удовольствием. Папа за неделю сбавил в талии на пять сантиметров.

Вскоре после этого тоста Зебадия устроил проверку корпуса Аи Плутишки на герметичность: накачал внутрь воздух под давлением в четыре атмосферы и вывел наружу манометр, чтобы следить, будет ли давление падать.

Поскольку наш пространственно-временной фургон стоял запечатанным, дел у нас почти не осталось и мы закончили работу раньше обычного. «Искупаемся?» – предложила я. Бассейна городского типа в Гнездышке нет, а горная речка ужасно холо-о-о-одная. Но когда папа прятал от посторонних глаз наш источник, он исправил положение. Поток был отведен через подземную трубу в укрытое кустами местечко и образовал там «естественный» горный ручей, текущий у самого дома. Затем папа воспользовался огромным валуном, добавив к нему еще несколько крупных камней, и сделал бассейн, который можно было наполнять и осушать. Он применил тонированный бетон, и выглядело все это как естественное образование.

Можно подумать, что папа – прямо какой-то Пол Баньян[38]38
  Пол Баньян – герой американского фольклора, великан-лесоруб и первопроходец. – Примеч. перев.


[Закрыть]. Да, он бы запросто построил Гнездышко своими руками. Но на самом деле строили наше подземелье и собирали из готовых блоков наземную часть испаноязычные рабочие из Ногалеса. Стройматериалы и блоки доставил летающий кран из Альбукерке, из строительной компании, которую Джейн купила для папы через подставных лиц – одну далласскую юридическую контору. Менеджер компании сам управлялся с краном, ему дали понять, что это делается для некоего богатого клиента этой конторы и что благоразумно было бы по исполнении поручения обо всем забыть. Папа руководил работами на техасском диалекте мексиканского, в чем ему помогала секретарша, то есть я – курс испанского я прослушала для получения докторской степени.

Рабочие и техники не имели ни малейшей возможности догадаться, где именно они работают, но получали хорошую зарплату, хорошую кормежку, жили в хороших блочных домиках, доставленных летающим краном, все тяжелые работы выполняла техника – а кому интересно, что там делают «полоумные гринго»? Двое летчиков, конечно, знали, где идет строительство, но они приземлялись на сигнал радара-маяка, а его уже нет.

Вся эта секретность не имела никакого отношения к Черным Шляпам, это была просто мудрость джунглей, которой я научилась у мамы: не давай налоговой инспекции никаких зацепок. Плати наличными, держи язык за зубами, не проводи через банки ничего такого, что потом не вошло бы в налоговую декларацию; плати налоги выше, чем требует твой видимый уровень жизни, и соответственно декларируй доходы. Со времени маминой смерти было три ревизии, и каждый раз правительство возвращало нам небольшую «переплату» – я создавала нам репутацию людей честных и глупых.

Мое предложение искупаться было встречено молчанием. Потом папа сказал:

– Зеб, твоя жена чересчур энергична. Дити, немного попозже вода будет теплее и тени от деревьев будет больше. Тогда мы не спеша отправимся в бассейн. Как ты считаешь, Зеб?

– Согласен, Джейк. Мне нужно беречь эрги.

– Может, вздремнешь?

– На сон у меня энергии не хватит. Что ты там говорил сегодня утром насчет перестройки системы?

Тетя Хильда встревожилась:

– Я думала, мисс Ая Плутишка уже перестроена. Вы что, опять хотите все переделывать?

– Успокойся, Шельмочка. Ая Плутишка действительно перестроена, и делать там больше нечего, только загрузить кое-что, грузы мы уже взвесили и центровку рассчитали.

Я-то знала, что это за «кое-что». Подсчитывая, что куда можно рассовать и как это повлияет на центровку Аи, я обнаружила, что у моего мужа имеется абсолютно незаконная лазерная пушка. Я ничего не сказала, просто включила ее вес и габариты в свой расчет центра масс. Иногда я начинаю сомневаться: кто из нас нарушитель закона, я или Зебадия? Вообще-то большинство мужчин проявляет нездоровую склонность к законопослушанию. Но эта нелегальная пушка повергла меня в сомнения.

– Слушайте, не надо переделывать, – взмолилась Хильда. – Мы не должны задерживаться. Джейкоб и Господь Бог знают, как мне тут хорошо. Но Вам Всем Прекрасно Известно, По Какой Причине Мы Не Должны Оставаться Здесь Дольше, Чем Необходимо.

– Мы говорили не про Аю Плутишку. Мы обсуждали с Джейком перспективу перестройки Солнечной системы.

– Солнечной системы?! А чем она вас не устраивает?

– Много чем, – сказал Зебадия. – Она запущена. Отличное жилье стоит без пользы. Эта старая замотанная планетка перенаселена и сильно обветшала. Правда, заводы и энергостанции на орбите очень помогают, и население Лагранжа-Четыре и Лагранжа-Пять само себя обеспечивает. Все, кто вложил деньги в космические станции достаточно рано, немало на этом нажили. – (Не исключая и папу, Зебадия!) – Но это мелочи по сравнению с тем, что можно сделать – а состояние планеты с каждым годом ухудшается. Шестимерный принцип Джейка может тут помочь.

– Что, отправлять людей в другие вселенные? А они согласятся?

– Мы думали не об этом, Хильда. Мы предполагали применить закон Кларка.

– Не помню такого. Может, его проходили, когда я болела свинкой?

– Артур Чарльз Кларк[39]39
  Артур Чарльз Кларк (1917–2008) – английский писатель-фантаст. В книге «Профили будущего» («Profiles of the Future», 1962) сформулировал так называемые Законы Кларка, в соответствии с которыми развивается современная наука. – Примеч. перев.


[Закрыть], – объяснил папа, – великий человек. Так жаль, что его ликвидировали во время Чистки. Кларк установил, как сделать великое открытие или эпохальное изобретение. Выясни, что, по общему мнению самых авторитетных специалистов, невозможно осуществить – и осуществи это. Мой континуумоход – крестник Кларка через его закон. Я вдохновлялся им, когда начинал заниматься шестимерными континуумами. Но сегодня утром Зеб подкинул мне кое-что новенькое.

– Джейк, не обижай девочек. Я задала вопрос, а вы схватили мячик и бежать.

– Э-э-э… мы усилили твой импульс. Хильда, тебе, безусловно, известно, что путешественник в пространстве-времени не нуждается в энергии.

– Впервые об этом слышу, милый мой. Зачем же тогда вы загружали в Аю энергопакеты?

– Для вспомогательных нужд. Чтобы тебе не пришлось готовить пищу на костре, например.

– А сама чертова крутилка энергии не тратит, – подтвердил Зебадия. – Почему, не спрашивай. Я вот спросил, так Джейк пустился писать уравнения на санскрите, и у меня началась дикая головная боль.

– Это верно, тетя Хильда, – сказала я. – Энергии она не потребляет. Небольшая паразитная мощность, несколько микроватт – на то, чтобы гироскопы не замедляли ход, милливатты – на дисплеи приборов, на управление. А так никаких энергозатрат.

– Куда же делся закон сохранения энергии?

– Шельма, – ответил мой муж, – как грамотный механик, схемотехник-любитель и как парень, который поднимал в небо совершенно немыслимую рухлядь, я никогда не беспокоюсь насчет теории, покуда техника делает то, что от нее требуется. Беспокоиться я начинаю, когда машина оборачивается и кусается. Вот почему я специализируюсь на страховочных приспособлениях, дублировании функций и тройном резервировании. Я стараюсь добиться, чтобы машина никогда на меня не огрызалась. Никакой теории на это нет, но это понятно любому инженеру.

– Хильда, любимая, закон сохранения массы-энергии нашим континуумоходом не нарушается: этот закон просто не имеет к нему отношения. Как только Зеб это понял…

– Я не говорил, что понял.

– …Как только Зеб это допустил, он выдвинул несколько интересных идей. Например, Юпитеру Ганимед не нужен…

– А Венере нужен. Хотя Титан, пожалуй, подошел бы больше.

– Гм… Возможно.

– Точно, точно. Его скорее можно превратить в обитаемую базу. Но есть более насущное дело, Джейк: засеять Венеру, снабдить атмосферой Марс и подвергнуть их принудительному старению. А затем переместить. В троянские точки[40]40
  Троянские точки (точки Лагранжа, или точки равномерной вибрации) – точки на орбите, находясь в которых небесное тело образует равносторонний треугольник с Солнцем и планетой. – Примеч. перев.


[Закрыть], не так ли?

– Совершенно верно. Мы миллионы лет эволюционировали именно на этом расстоянии от Солнца. Новые поселения не должны быть ни ближе, ни дальше. И должны иметь надежную стратосферную защиту. Но у меня есть сомнения относительно заброски якоря в кору Венеры. Не хотелось бы, чтобы Венера застряла у нас на оси may.

– Дело техники, Джейк. Просчитать давления и температуры, соответственно разработать снаряд – сферический, за исключением внешних якорей. Заложить четырехкратную надежность. А для механизмов управления – пятикратную. Поймать его, когда вывалится в наше пространство, закрепить на земной орбите, в шестидесяти градусах от нас, и можно приступать к распродаже участков того же размера, что были старые испанские наделы. Надо бы, Джейк, раздобыть побольше вещества и изготовить новые Земли во всех троянских точках: шестиугольником вокруг Солнца. Пять новехоньких планет земного типа: человечеству будет где жить и плодиться. Так что давай в нашем первом путешествии сделаем предварительную прикидку.

Тетя Хильда с ужасом воззрилась на Зебадию:

– Зебби! Создавать планеты! Ты что, решил, что ты Иисус Христос?

– Подымай выше. Вон сидит Святой Дух, видишь, живот себе чешет. Это Верховный Оплодотворитель. А я Создатель и Творец. Но при учреждении пантеона Небесного Века мы намерены уважать права женщин, Хильда. Дити будет Мать-Земля: она для этого идеально подходит. А ты Селена, лунная богиня. Выгодная должность: лун-то больше, чем земель. Ты справишься. Ты маленькая, серебристая, прибываешь и убываешь и прекрасна во всех своих фазах. Идет? Мы четверо, больше никого.

– Перестань меня разыгрывать!

– Я тебя не разыгрывал, – сказал мой муж, – а было бы неплохо тебя разыграть, ты красивая, хорошо тому, кому ты досталась, миссис теща. Все эти наши с Джейком планы вполне осуществимы, коль скоро на перемещение в шестимерном пространстве-времени не тратится энергия. Машина Джейка может переместить что угодно куда угодно – в любое место, в любые времена. Что касается времен – во множественном числе, то я сначала не понял, что Джейк имеет в виду, когда он заговорил о принудительном старении планет. Ставишь Венеру на ось τ, отправляешь ее назад по оси т, возвращаешь в эту точку на нашей оси t, постаревшей на века – или тысячелетия. Может быть, стоит передвинуть ее на годик-другой в будущее – наше будущее, – чтобы все тут было уже подготовлено, когда она вернется, уютная, зеленая, красивая, готовая к заселению детишками, собачками и бабочками. Терраформированная, но девственная.

Тетя Хильда испуганно поежилась:

– Джейкоб, как ты думаешь, не повредит этому орешку внутри меня один хайболл?[41]41
  Хайболл – виски с содовой и со льдом. – Примеч. перев.


[Закрыть] Мне необходимо что-нибудь укрепляющее.

– Думаю, не повредит. Джейн не отказывалась от крепких напитков, когда была беременна. Врач запретил ей пить только к началу третьего триместра. И Дити ничуть не пострадала. Дити у нас родилась такой здоровенькой, что сама отвезла маму домой из больницы.

– Папа, не выдумывай. Я научилась водить только в трехмесячном возрасте. Но я бы тоже выпила, пожалуй. А ты, Зебадия?

– С удовольствием, принцесса. Лечебная доза спиртного определяется массой тела. Это означает полстаканчика для тебя, дорогая Шельма, стаканчик для Дити, полтора для Джейка и два для меня.

– Это же несправедливо!

– Конечно, несправедливо, – согласилась я. – Я вешу больше папы: я набираю в весе, а он худеет. Взвесь нас – увидишь!

Мой муж обхватил меня и папу за талию, присел, выпрямился и поднял нас в воздух.

– Ничья, – объявил он. – Папу, возможно, чуть тяжелей выжимать, но к тебе приятнее прижиматься.

Он поцеловал меня и снова поставил нас на пол.

– Если уж к кому приятно прижиматься, так это к Джейкобу, он не сравним ни с кем!

– Ты пристрастна, Хильда. Пусть каждый нальет себе сам, в соответствии со своим эмоциональным и физическим состоянием.

Мы так и сделали: Хильда и я взяли себе по стаканчику с содовой, папа опрокинул себе в бокал полтора стаканчика чистого со льдом, а Зебадия удовлетворился половиной стаканчика водки и разбавил ее кока-колой.