Текст книги "Черви"

Автор книги: Роберт Фленаган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

20

Взвалив на плечи набитые под завязку вещмешки, солдаты тяжело бежали, описывая круг за кругом вдоль стен кубрика. Тех, кто хоть на мгновенье замедлял шаг, Магвайр крыл площадной бранью, бил куда попало стеком, пинал ногами. Купера он так двинул пониже спины, что бедняга несколько шагов пролетел по воздуху, а потом во весь рост растянулся на полу. Не дав солдату встать на ноги, сержант нанес ему еще несколько сильных ударов. Размазывая по лицу кровь из разбитой губы и слезы, Купер кое-как поднялся и, прихрамывая, побежал дальше.

Первым сдался Хорек. Не пробежав и пяти кругов, он вдруг остановился, уронил мешок на пол, безвольно опустил руки. Подскочивший Магвайр сильно ударил его по затылку, двинул коленом под зад. Солдат с трудом нагнулся, кое-как поднял мешок, сделал еще пару шагов и грохнулся на пол. Взбешенный сержант схватил его за шиворот, рывком снова поставил на ноги и, придерживая в таком положении, попытался тащить. Воспользовавшись замешательством, другие солдаты стали замедлять бег, но Магвайр крикнул, чтобы ни одна скотина не смела останавливаться, и они снова помчались вдоль стен. Магвайр все еще держал Хорька.

– Смирно, скотина! – орал он ему прямо в лицо. – Ты что же это еще удумал? Падать решил, червяк жирный? Стой смирно, мразь! Я тебе упаду! Вон морду как разукрасил, всю красоту потерял. Будешь еще падать, скотина?

– Никак нет, сэр!

– А ну-ка, возьми снова ведро!

– Есть, сэр! – Несколько пришедший в себя Хорек бросился к своей койке, вытащил ведро и вернулся на место…

– Быстро на башку!

– Есть, сэр!

– Теперь возьми мешок на плечо…

– Есть, сэр!

Магвайр внимательно смотрел, как солдат взвалил себе на плечи тяжелый мешок, приготовился, ждал команды. Но сержант наблюдал в это время за взводом. Он видел, что большинство солдат уже еле передвигают ноги, спотыкаются на ходу, тяжело дышат.

– Тпру, стадо! Стой!

Кто-то из бежавших остановился как вкопанный, другие налетели на него, многие чуть не попадали. Еле переводя дыхание, но не опуская все же мешки, они обалдело уставились на сержанта…

– Что-то я гляжу на вас, кисоньки, вы вроде бы заелись тут, что ли. Форму совсем потеряли, – криво усмехнулся «эс-ин». – Пробежали всего ничего, а уж рассопелись, раскряхтелись хуже жирной девки из бабьего батальона. А ведь мы с вами еще только начинаем. Так как же вы, устали или нет?

– Никак нет, сэр, – закричало несколько человек. Другие молча вытирали распаренные, залитые потом лица.

– А может быть, надоело?

– Никак нет, сэр!

– Иль я больно груб и жесток с вами? Как, красавчики?

– Никак нет, сэр!

– Может, и учиться уже невмоготу?

– Никак нет, сэр!

– Не слышу!

– Никак нет, сэр! – взревело шестьдесят с лишним глоток.

– Тогда запомните, черви дохлые, морской пехотинец – это вам не слюнтяй какой-нибудь. Не размазня или там маменькин сыночек. Это – парень, что надо. Кремень! Кремень настоящий. Ясненько?

– Так точно, сэр!

– Такая пробежка для него все равно, что раз плюнуть. Ему с мешком пробежаться – одно удовольствие. Усекли?

– Так точно, сэр!

– Тогда что же, червивое племя, потянем еще или пет?

– Так точно, сэр!

– Опять не слышу!

– Так точ-но, сэр!

– Уверены? Уверены, что потянете?

– Так точно, сэр!

– Абсолютно?

– Так точно, сэр!

– Чего?

– Так точно, сэр! – взвод ревел уже так, что стекла дрожали.

– Ладненько. Поглядим, – Магвайр повернулся к Хорьку. Ведро полностью закрывало солдату голову и даже шею, он ничего не видел. Сержант взял его за руку, поставил в строй.

– Ну-ка вытяни лапу. Вот так! А теперь положи ее этому барану на мешок. Чувствуешь? Вот так и держись. И не забывай про повороты. Внимание, стадо! Приготовились! Бего-ом… марш! Давай, давай, быстрее! Еще быстрее, бараны! Полный ход! Дава-ай!

Солдаты, успевшие слегка передохнуть, ринулись вперед с удвоенной энергией. Но уже на втором повороте произошла беда. Хорек упустил своего поводыря и с грохотом врезался головой в стену. Удар был настолько сильным, что солдат не устоял на ногах и грохнулся на пол. Тяжелый мешок с глухим стуком удал рядом, ведро, грохоча, полетело под чью-то койку. Остальные солдаты даже не замедлили бег – как стадо взбесившихся мустангов, они мчались по кругу, перепрыгивая через упавшего или обегая его стороной.

– Я, что, не говорил тебе, что ли, подонок недоделанный, чтобы ты держался за поводыря? Говорил! – Магвайр топал ногами над лежащим на полу солдатом, брызгая от негодования слюною. – Говорил или нет?

– Так точно, сэр!

– Так какого же ты… Да ты хоть что-нибудь можешь толком делать, дерьмо паршивое? Можешь?

– Так точно, сэр!

– Конечно, можешь! И еще как! Какого же тогда черта ты тут протираешь задницу? Какого, тебя спрашиваю?

– Сэр, я…

– Ты, видать, ждешь, не приснится ли тебе жирная баба? Так что ли, мразь?

Хорек наконец-то поднялся на ноги, вытянулся, как мог, перед штаб-сержантом…

– Так точно, сэр! – заорал он вдруг что было мочи.

Мимо них в это время пробегал Уэйт. Его поразило лицо Логана. В нем уже не было ничего человеческого. «Что же еще выкинет Магвайр? – подумал он. – Где остановится? Неужели он намерен давить этого парня до тех пор, пока тот концы не отдаст? Или свихнется напрочь? Решил, видно, от него избавиться. Но ведь во взводе есть и другие немногим лучше. Да и среди остальных тоже героев не сыщешь. Просто у Хорька свои слабости, а у них – свои».

Лямки вещмешка больно врезались в тело, и Уэйт на бегу попытался подкинуть его немного повыше, повыше к шее. Встряхнул резко пару раз головой, чтобы пот с лица скатился – в свете лампы летевшие капельки пота казались белыми, как молоко. «Беги же! – крикнул он беззвучно сам себе. – Чего ты? Не смей ни о чем больше думать. Это не твое дело. Ты должен бежать. Бежать!»

А Хорек тем временем уже снова бежал. С ведром на голове, уцепившись за вещмешок мчавшегося впереди солдата, он пытался держаться в ногу со всеми, не вываливаться из строя, и хотя и спотыкался, сбивался с ноги, стукался о стенки, но все же бежал.

Адамчик увидел эту пару в противоположном конце казармы, когда пересекал проход, идущий между рядами коек. «Так ему и надо, этому идиоту, – подумал он. – Не рой другому яму – сам в нее попадешь. Вот теперь и получил по заслугам. Полез, умник, с советами, теперь скачи козлом, как дурак».

Ему, правда, и сейчас еще не было ясно, чего хотел добиться Хорек, выскочив с этим мусорным ведром. Может, он и вправду думал, что часы там лежат? Только вряд ли. Надо быть круглым идиотом, чтобы спрятать вещь в таком месте, у всех на виду. Скорее всего, просто решил, что, найдя четки, Магвайр обрушит весь гнев на Двойное дерьмо, сделает его козлом отпущения, и это спасет взвод от общего наказания. В общем, как ни крути, а старался спасти свою шкуру. Разумеется, за чужой счет. Это же так просто и обычно. Но сетовать тут нечего – любой солдат во взводе поступил бы точно так же. Ведь своя шкура всегда дороже. А уж для таких ублюдков, как Хорек, Купер и вся эта прочая мразь из десяти законных процентов отсева, это вообще непреложный закон. Им сам бог велел. Иначе как же им избежать роковой возможности получить пинком под зад? Только вот за такие соломинки и приходится хвататься. Чтобы кто-нибудь другой занял их место в этом десятипроцентовом племени.

«Зато меня уж, – размышлял Адамчик, – в этом никак не упрекнешь. Сколько баллов в свою пользу ни набрал, все только своим горбом, своей головой – зачет по истории и традициям, стрельба и все прочее. Ни у кого не украл, ни под кого не подкапывался. Сволочью не был. Не был и не буду, это точно. И если в конце концов все же попаду в выпуск, буду знать, что добился этого честно, своими силами, не за чей-то счет».

Тем временем, несмотря на истошные крики Магвайра и щедро раздаваемые пинки и подзатыльники, темп бега снова начал спадать. Хорек упал еще дважды, многие солдаты спотыкались, все еле дышали. В этот момент в кубрик возвратился Мидберри.

– Все готово, – доложил он штаб-сержанту.

– Чего? – не понял тот.

– Я говорю, все формы уже заполнены. Можно отправлять…

– Да. – Внимание Магвайра было обращено на солдат, и он даже не вслушивался в то, что говорил помощник. – Эй, вы там, – крикнул он, – ну-ка шевелись. Бегом, бегом! А ты, Вуд, еще раз уронишь вещмешок, получишь такого под задницу, вовек не забудешь. Купер, скотина паршивая, сейчас же перестань выть! И бегом, червячина! Чего на трусцу перешли? Все – бегом!

Мидберри спросил, сколько же времени они уже так бегают.

– Опять начинаешь? – вместо ответа как бы вскользь бросил Магвайр.

– Чего начинаю?

– Да клянчить за это отродье. Поблажку им вымаливать. Скажешь, не так? Вечно лезешь к ним в защитники. А они? Ведь кто-то же из этих подонков знает, где. часы. Знает и молчит. Но уж я им это не спущу. Проклят буду, но дознаюсь, кто украл. Живыми не выпущу…

– Я тебя понимаю, но все же…

– Не вздумай лезть со своими советами. Я ими уже сыт по горло. Опять начнешь талдычить, что, мол, часы – это личная вещь и что нельзя из-за этого весь взвод мордовать. Слыхал я уже эту песенку, надоело. И плевать я на нее хотел. Не в часах ведь дело. И не в том, что они мои. Дело во взводе. Нельзя допустить, чтобы у нас тут сидел ворюга. Все же к черту полетит. Они же завтра, как звери, друг на друга кидаться начнут. Понятно тебе? А если война? Если в бой попадут? Что это за взвод будет? Труба же всем. Сразу конец. – Он на секунду замолчал, как бы переводя дух. Потом заговорил снова, тише, как-то спокойнее: – Да и среди инструкторов тоже ведь такое случается. Ну, подумай сам, сможем ли мы служить, работать вместе, если у нас не будет полной веры друг в друга, если начнем подозревать один другого, бояться, как бы кто тебя не подсидел. Нельзя нам, никак нельзя! Тут только так можно – каждый для другого вроде каменной стены. Только так. Поверь мне, знаю, что говорю.

Эта необычная тирада серьезно озадачила Мидберри, даже как-то выбила его из колеи. Он понимал, что опять проигрывает Магвайру, что должен немедленно ответить, перехватить ускользающую инициативу, но не было ни мыслей, ни слов. Одна пустота и апатия. Он смог лишь спросить, отыскались ли часы, но Магвайр сделал вид, будто не слышит, и он вдруг почувствовал ужасный стыд за этот дурацкий, явно никчемный вопрос, за все свое слабовольное поведение.

Взвод все бегал и бегал. Часы не находились. Мидберри отошел в сторонку и уселся на свое излюбленное место – на край стола для чистки оружия. Дикое упорство Магвайра начинало уже не на шутку пугать его. Необходимо было остановить этого человека, что-то предпринять, пока не поздно. Повторить снова трюк с телефоном сейчас уже, конечно, не удастся. Второй раз штаб-сержант не клюнет. Да и слишком уж прочно связаны они теперь – крах Магвайра будет и его крахом.

Он внимательно смотрел, как мимо, спотыкаясь и толкая друг друга, ругаясь сквозь зубы, проклиная свою судьбу, бежали потные, красные, изнемогающие от усталости новобранцы. Их пальцы, стискивающие лямки вещмешков, побелели от напряжения, головы болтались из стороны в сторону, дыхание стало хриплым, как у загнанных лошадей. Мидберри понимал, что действовать надо немедленно, пока еще не поздно, но все не мог решиться, не знал, с чего начать. Всего лишь несколько минут назад ему казалось, что все уже решено, он готов действовать и никакая сила не заставит его переменить это решение. А теперь вдруг его охватил непонятный страх ответственности, сковал по рукам и ногам, привел в оцепенение волю и разум. Эх, был бы он не на службе, не дежурил бы он в этот день, вот тогда все было бы по-другому. Он просто встал бы и ушел. Все равно ничем не поможешь, так чего уж крутиться. Пусть Магвайр сам выпутывается. А тут вот сиди и наблюдай. Чувствуешь себя во сто крат хуже, казнишься почем зря, а сделать ничего не можешь. Будь это в его власти, он давно бы уже прекратил безобразие. О, будь он старшим «эс-ином», все было бы по-другому. Теперь же…

– Ну, ладно, стадо паршивое, – неожиданно крикнул, как выдохнул, Магвайр. – Встать всем у коек. Положить мешки к ногам…

В душе у Мидберри шевельнулась неясная надежда: может быть, его молчаливое присутствие напомнило штаб-сержанту о том, что было в прошлый раз, и он решил не искушать судьбу вторично?

Но Магвайр уже отдавал новую команду:

– Взять оружие! Быстро, скоты! Шевелись! Становись! Смир-на!

Мидберри потихоньку сполз со стола, подошел к старшему «эс-ину»:

– Может, я их немного погоняю с оружием, а? – Он старался говорить как будто бы между прочим. – А вы пока отдохнете. Устали, поди, жутко?

– Ничего подобного, – оборвал его Магвайр и, повернувшись ко взводу, начал выкрикивать команды одну за другой. Солдаты послушно поднимали и опускали винтовки, перекладывали их с плеча на плечо, брали на изготовку и к ноге. В кубрике только слышалось: «На пле-ечо! К но-оге! Ор-ружие… к осмотру! На кр-ра-аул!» И в ответ разом шлепали десятки ладоней, стукали о пол приклады, звенел металл.

Мидберри как зачарованный глядел на Магвайра. Для этого человека, оказывается, его присутствие ничего не значит. Тьфу, и ничего больше. И попробуй останови такого, когда он вошел в раж. Попробуй стань на его пути. Если только по башке треснуть. С размаху! Да и то еще не известно, что из этого получится. Вон как разошелся. Все забыл, начисто. Действительно, фанатик. Одержимый какой-то.

Сейчас ему было совершенно ясно, что его прошлый небольшой успех, которым он так гордился, на самом деле был чистой случайностью и ровным счетом ничего не значил для Магвайра. И сегодня Мидберри был на том же самом месте, откуда начал. Если даже не дальше. До чего же он глуп и самонадеян, вообразив, будто хоть в чем-то может повлиять на Магвайра. Ничего он не может. Ровным счетом ничего.

От этих невеселых мыслей его отвлек какой-то приглушенный вскрик. Повернув голову, он успел только увидеть падающего головой вперед солдата, услышал глухой стук тела и звон отлетевшей в сторону винтовки.

Подбежав к тому месту, он опустился на колени, попытался перевернуть упавшего лицом вверх. Стоявший поодаль Магвайр даже не пошевельнулся. «Неужели уже поздно? – промелькнула мысль. – Только бы не это. Не хватало нам еще покойника». И он снова и снова клял себя за трусость и нерешительность, за то, что так и не посмел вмешаться в эту чудовищную экзекуцию.

– Да плюнь ты на этого симулянта, – крикнул Магвайр. – Не видишь, что ли, что эта дрянь снова притворяется. Просто я на ходу поддал ему, да попал в приклад, вот он и растянулся…

Лежащий на полу солдат слегка застонал, тело его все время сводило судорогой. Мидберри перевернул его на бок. Глаза у парня были закрыты, широко раскрытый рот с хрипом ловил воздух.

Сержант вдруг вспомнил свой первый день в этом взводе. Припомнил, как Купер явился прибирать в сержантской, как его тогда всего трясло от страха, даже запах какой-то неприятный исходил. Конечно, этому парню нечего было и думать о выпуске. Приходилось лишь удивляться, как он продержался до сих пор. Какой только дурак вообще позволил ему подписать контракт! Ведь даже слепому ясно, что он абсолютно не годен к службе.

Неожиданно Купер затрясся еще сильнее, у него свело одну ногу, другую, потом они обе начали дергаться вперед – назад, вперед – назад, прямо как пара огромных ножниц. И тут же хриплый стон перешел в настоящий вой, высокий и жуткий, как у собаки.

– Кончай притворяться, подонок, – Магвайр слегка наклонился над лежащим. Но солдат бился и выл все сильнее.

– Придержите же ему ноги, – крикнул Мидберри. Магвайр помедлил, но потом наступил ногой на корчившегося от боли солдата, зажал ему ноги своими ногами. Мидберри расстегнул ему рубашку, отпустил ремень, потом стянул брюки вместе с трусами. Дыхание у Купера было неровным, хриплым, и всхлипывания не ослабевали, руки конвульсивно прижимались к низу живота. С трудом оторвав их, Мидберри увидел, что пах у солдата залит кровью, там все набухло и посинело.

– Чтоб ты сдох, подонок паршивый, – прошипел Магвайр. – Пропади пропадом.

Мидберри поднял голову, посмотрел в лицо штаб-сержанту, хотел что-то сказать, но промолчал. «Ладно, успею еще, – подумал он. – Сейчас не время». А вслух крикнул:

– Филиппоне, Уэйт, Нил, ко мне!

Три солдата помогли ему поднять Купера, потащили его из кубрика. Магвайр зашел вперед, открыл дверь.

– Надо бы вызвать фельдшера, что ли, – проронил Мидберри на ходу, но тот ничего не ответил. Купер вдруг рванулся из рук, чуть не упал. Мидберри тихонько похлопал его по руке: – Тише ты. Не брыкайся. – И снова повернулся к Магвайру: – Фельдшера надо. И поскорее…

21

Теперь Мидберри окончательно понял, что не пользуется абсолютно никаким влиянием на штаб-сержанта. Он просто выдумал себе какой-то фальшивый образ этого человека и воображал, будто ему в нем все ясно и понятно. И только сидя в сержантской, после того как санитары унесли на носилках стонущего Купера, он понял, до какой степени заблуждался. Магвайр сразу же потребовал от него, чтобы он отправился в кубрик и постарался убедить всех, кто находился рядом с Купером, что с ним ничего не произошло, а все случившееся является лишь досадным недоразумением. Мидберри возражал против этого, считая, что на солдат вообще не следует давить. В ответ Магвайр рассмеялся ему прямо в лицо:

– А мне, парень, твои эти выходки уже начинают надоедать. Взял моду разыгрывать тут добренького дядюшку. Ладно уж, пока делу не мешало. А сейчас, дружок, этак не пойдет. Того и гляди, налетят золотые козырьки, начнут нос куда не надо совать, камня на камне не оставят, а он тут расселся, строит невесть что. Нет уж, уволь, не позволю я тебе этак распускаться. Не хватало еще, чтоб у нас тут раскопали что-то, да и раззвонили, развоняли бы по всему свету. А ежели мы с тобой начнем в разные стороны тянуть, так и вовсе беды не оберешься. Ты учти; что ищейки эти сразу же за червяков примутся. Начнут под нас копать, расспрашивать, вынюхивать, искать, кто послабее, чтобы побыстрее запищал, стал фискалить, гад. Солдаты, конечно, перетрусят, им бы тут в самый раз с кем-то посоветоваться, спросить, что делать. А к кому же им обратиться, как не к тебе. Ты же всю дорогу разыгрывал из себя защитника против меня. И не тряси головой, знаю, что говорю. Да и ты сам тоже отлично знаешь, что я прав. В общем-то, я в этом особой беды не вижу. Может, даже это и к лучшему, когда такой во взводе есть. Пусть уж лучше к тебе в случае нужды сунутся, чем к золотым козырькам побегут фискалить, провались они пропадом. Да только ты особенно слюни-то не распускай, не вздумай еще, чего доброго, с ними на равные становиться. Ясненько? Послушай этак маленько, где-то немножко пожалей, что ли, посочувствуй, и все. Главное, добейся, чтобы эти скоты не вздумали чего лишнего сболтнуть. Пусть говорят только то, что мы прикажем, и ни полслова больше.

Мидберри не стал с ним спорить, хотя в душе вовсе не собирался проводить эту линию. Он молча стоял у окна, подрезая ногти маленьким ножичком, что висел на колечке с ключами.

– Я ведь тринадцать лет убил, чтобы это заработать, – Магвайр слегка дотронулся рукой до своих нашивок, – теперь вовсе не собираюсь из-за какого-то дерьма начинать все сначала, бегать опять как дурак с пулеметом на плечах. Да и тебя ведь тоже по головке не погладят, коли дело заварится. Это уж точно, помяни мое слово. Эти золотые козырьки, стоит им только дерьмо унюхать, по уши в него заберутся, а потом начнут всех направо и налево мазать, чтобы вони побольше было. Не успокоятся, пока пару сержантов не сожрут, кровушки не напьются. Как же иначе этим лейтенантишкам да капитанишкам себе чины зарабатывать! Только вот так и выдвигаются, на чужом горе и беде.

– Даже и не знаю… – неуверенно начал Мидберри, но Магвайр сразу перебил:

– Как так, не знаешь?! А в рядовые снова хочешь?

– Нет, конечно.

– Вот то-то и оно. А откроется все, так уж тогда не миновать. В лучшем случае выгонят из инструкторов да турнут куда-нибудь в пожарную команду. Тебе это улыбается?

– Ну чего тут говорить…

– Знаю чего. Просто хочу напомнить: нам с тобой сейчас никаких там «если» да «может быть» допускать никак нельзя. Действовать надо, и немедля. Делай все, как говорю, и вот увидишь, все обойдется. Только чтобы без всякого там слюнтяйства. Я тебе сто раз уже говорил и еще раз скажу – в нашем деле середины не бывает. Никаких там половинок. Хочешь жить – действуй до конца! Это запомни. Накрепко! И… давай-ка, парень. За дело!

Мидберри секунду помедлил перед дверью, зачем-то оглянулся назад, потом решительно толкнул дверь и вошел в кубрик…

– Смир-рна! – Солдаты, толпившиеся за дверью, отскочили кто куда, вытянулись перед вошедшим сержантом.

Заложив руки за спину, Мидберри, медленно шел по проходу. Всматривался в лица, фигуры, выправку. Глаза его автоматически регистрировали непорядок в обмундировании, заправку коек, размещение снаряжения, блеск надраенных ботинок перед рундуками…

Он дошел до середины кубрика, остановился. Подтянутый, наглаженный, спокойный. Его вид подействовал на солдат успокаивающе.

– Вольно, – крикнул он, все еще погруженный в свои думы, не переставая удивляться, как же все это произошло…

«Так вот ты, оказывается, какой, Уэйн Мидберри! Сержант Мидберри, младший „эс-ин“ 197-го взвода. Вот какой на поверку. Ну, да ладно. Какой есть, такой и есть. Другим уж, видно, не буду».

– Вы тут, наверно, парни, – обратился он к солдатам, – разговоры сейчас всякие ведете… Ну, насчет Купера и все такое прочее… Так вот, с ним уже все в порядке. Жив-здоров и вам кланяться просил. Лежит себе в лазарете пока что, да только ничего серьезного с ним нет. Фельдшер сказал, через пару дней выйдет. Просто ему надо немного в себя прийти, успокоиться. Только и всего. Нервишки подкачали…

«Как бы не так, – подумал Уэйт. – Успокоиться ему, видите ли, надо. Это уж точно, успокоиться. Да еще и кое-какие запасные части получить».

– Да, вот еще что, – добавил Мидберри. – Мы все тут люди взрослые, так я хочу с вами кое о чем договориться. У нас ведь задача номер один – стать настоящими солдатами, бойцами морской пехоты. Вы для этого завербовались, верно? А чтобы стать морским пехотинцем, надо немало испытать. Да и пережить кое-что приходится тоже. Поди, уже убедились, что тут у нас не так все легко и просто. Солдатская школа – штука трудная. Не всяк и не всякий барьер с ходу возьмет. Другой раз и попотеть приходится, а то, глядишь, и шишку набьешь, нос расквасишь. Как же иначе. Трудно воевать, а учиться этому еще труднее. Вон вас какая орава – чуть ли не семьдесят душ. В такой куче чего только не случится. Бывают и происшествия, не без этого. И тут ничего не попишешь. А уж заранее и тем более не угадаешь. Вон хоть с этим Купером. Конечно, кому приятно, что так получилось? Да только что тут особенного. Обычное дело. Не то еще бывает. Так что шум поднимать не к чему. Я еще раз говорю – учёба у нас с вами не мед, это верно. А почему? Да потому, что и служба наша – особая. Скажем, в армии или там на флоте оно, может быть, и полегче, там это можно, а нам – никак нельзя. Мы ведь с вами совсем другой народ – морская пехота. Не чета всяким сухопутчикам или матросам. Им можно и слабинку иметь, где-то гайки отпустить, а нам нельзя. Нам это – смерть верная! Вы здесь не первые, в этом учебном центре. Тысячи уже прошли. Многие тысячи. И все они учились так же, как и вы. Без всяких послаблений, До седьмого пота, а иногда и до крови. Зато и выходили настоящими бойцами, отборными солдатами – боевой морской пехотой. Гордятся этим. И вы тоже потом не раз добром нас помянете. С гордостью будете вспоминать, как тут трудились…

Мидберри сделал паузу. Подождал, чтобы солдаты поглубже впитали его слова, чтобы все, что он сказал, осело в их сознании, закрепилось там. Потом продолжал:

– О Купере не беспокойтесь. С ним все в порядке, и нечего зря трепаться об этом. Тем более, что у пас ведь есть забота поважнее – скоро выпуск, вот к чему готовиться надо. Все силы мобилизовать. А с Купером и без нас разберутся. На войне как бывает? Штурмует, скажем, взвод высоту. Половина солдат уже полегла. Но имеют ли право те, кто остались в строю, бросать свое главное дело и кидаться упавших обхаживать? Да еще переживать, как, мол, они. там. Ни в коем случае! Начни они так делать, страшно, что будет. Все полягут, ни один не уцелеет, это уж точно. Значит, так поступать негоже. Для раненых есть санитары, они пусть и заботятся. А взвод должен выполнить задачу – взять высоту, и точка, разбить противника и тем самым спасти не только себя, но и раненых. Вперед, на штурм! Только так в бою. И в учебе тоже. Раз поставлена задача, она должна быть выполнена любой ценой, во что бы то ни стало. Хоть нос в крови и лоб в шишках. Нам вон сколько еще сделать надо. А времени в обрез. Никто ведь из вас, надеюсь, не собирается проваливаться? Не желает пинком под зад отсюда вылететь, верно? Да никто и не вылетит. Будь я проклят, коли не так. Надо только поднажать. Осталось-то всего ничего – меньше, чем пара недель, и вы все уже в выпуске. Настоящие парни! Бойцы морской пехоты! Для этого стоит попотеть. Верно я говорю?

Взвод нестройно прокричал свое «Так точно, сэр», и Мидберри подумал, что можно было бы потребовать и более энергичного ответа, да, пожалуй, сейчас не стоит. Главную задачу он, вроде бы, выполнил, во всяком случае, открытого несогласия никто не выразил. Магвайр был прав, все шло так, как ожидалось. Их волновало вовсе не то, что произошло с Купером, а лишь то, как это происшествие может на них отразиться.

«Этих паршивых червяков сейчас только одно беспокоит: как бы поскорее отсюда выбраться. Выпуск-то ведь уже не за горами, какой же дурак захочет по своей воле его оттягивать, – учил его Магвайр, направляя для разговора с солдатами. – Вот ты на это и нажимай. Вдолби им в башку, что вся их судьба – в выпуске. Увидишь, они на это клюнут, все будет в порядке. Я такое уже повидал. Не впервой».

Тогда, подумал Мидберри, ему казалось, что дело вовсе не в выпуске. Он не особенно верил Магвайру. И, оказывается, зря. Сейчас вот воочию убедился, насколько прав был штаб-сержант, как здорово он разбирается в людях. Там, в сержантской, когда он спорил с Магвайром, ему казалось, что кубрик уже кипит, солдаты негодуют и готовы немедленно предать своих сержантов, выдать их на съедение золотым козырькам. Даже переступая порог кубрика, он ожидал увидеть тут чуть ли не бунт. А что оказалось на поверку? Вот то-то же. Прав, тысячу раз прав Магвайр. Он всегда знает, что говорит. Не то, что другие, вечно живущие в мире иллюзий.

– А теперь, – крикнул Мидберри, – я хотел бы потолковать еще кое с кем отдельно. Рядовым Уэйту, Адамчику, Логану, Муру, Брешерсу и Тейлору явиться в сержантскую. Остальным – заниматься по плану. Вечером проверю оружие. Чтобы все блестело! И не болтать! Хватит уже, потрепались. Теперь – за дело!

Шестеро солдат вышли вслед за ним из кубрика, прошли в сержантскую, стали в шеренгу вдоль стены. Мидберри скомандовал: «Вольно». Шесть фигур стояли не-подвижно, шесть пар глаз уставились куда-то поверх головы сержанта, уперлись в невидимую точку на противоположной стене.

Улучив момент, Уэйт искоса огляделся, скользнул глазами по лицам остальных. Все они так и дышали уверенностью. И он, черт побери, отлично знал, что это была за уверенность – шесть новобранцев, включая и его самого, были готовы любой ценой выбраться с этого проклятого острова. И не просто выбраться, а уехать с высоко поднятой головой, настоящими морскими пехотинцами. Во имя этого они готовы на все, но только не к тому, чтобы бороться за Купера. Купер для них уже больше не существовал. Он ничего теперь не значил.

Уэйт задержал взгляд на Адамчике. Как ни старался Рыжий, как ни пытался напустить на себя уверенность и твердость, вся эта показуха была как решето. Внутри он оставался тем же трусливым мальчишкой, маменькиным сынком, запуганным и трясущимся. Интересно, о чем он сейчас думает? И что он тогда видел – в тот момент, когда Магвайр двинул Купера и тот упал?

С тех пор, как все это случилось, Адамчик упорно отказывался разговаривать. Все время уходил в сторону. И все же Уэйт был уверен, что он тоже видел все – как Магвайр с размаху двинул Купера ногой в пах, как этот удар переломил солдата пополам, как тот без звука рухнул головой вперед. Конечно, сейчас все это не имело никакого значения. Никто из них все равно не признается, что видел. Даже между собой побоятся говорить. Да и к чему все это? Только попробуй нос высунуть, сразу промеж глаз схлопочешь. Ему казалось, что это – слова Магвайра, что это он их так учил. Но потом решил, что, пожалуй, это не так, Магвайр тут ни при чем, он сам всегда так думал. Верил и сейчас верит в эту житейскую мудрость: хочешь быть целым, не высовывай носа. Так он и Адамчика учил. Вон хоть бы тогда, когда Клейн спятил. «Моя мудрость», – подумал он с горечью. А разве не так? И сейчас она даже правильнее, чем тогда. Сейчас, коли высунешься, так не только промеж глаз схлопочешь, но и башки начисто лишишься. Даром что ли их сюда пригнали? Специально, чтобы проверить, кто может дать слабину, высунуть нос, когда не надо.

Мидберри уселся за стол, поглядел молча на стоящих перед ним новобранцев:

– Я выбрал вас шестерых потому, что ваши койки рядом с койкой Купера и, стало быть, вы стояли в тот раз рядом с ним в строю. А раз так, значит, никто лучше вас не мог видеть, как сержант Магвайр стукнул ногой по прикладу его винтовки, а она рикошетом ударила его в пах. Верно я говорю?

– Так точно, сэр, – разом ответили шесть парней.

– Удар ведь пришелся в приклад, а не в пах? Купер сам налетел на приклад пахом, так?

– Так точно, сэр!

– Сержант Магвайр только хотел поправить его, чтобы он правильно держал оружие. Купер же не понял, сделал резкое движение, отчего и произошел несчастный случай. Я верно все излагаю?

– Так точно, сэр!

– Адамчик, ты тоже согласен?

– С чем, сэр?

– Ну вот, снова здорово. Я ему битый час растолковываю, а он… Подумай еще раз внимательно, парень! Это был несчастный случай или нет?

– Так точно, сэр!

– Что «так точно»?

– Сэр, это был несчастный случай…

– И ты в этом совершенно уверен?

– Так точно, сэр!

– А ты, Тейлор?

– Так точно, сэр!

Мидберри опросил всех шестерых, и все они подтвердили его версию. «Ну и выдрессировал же их Магвайр, – почти что с восхищением подумал он. – Надо же так вдолбить чувство верности корпусу и его чести, ничего не скажешь. Шпарят прямо как „Отче наш“. Без запинки».

– Уэйт!

– Есть, сэр!

– Ты согласен со всеми?

– Так точно, сэр!

– А вот мне твой ответ что-то не нравится. Ты что, не очень уверен?