Текст книги "Служитель кристалла"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Он едва не послушался и даже раздумывал мгновение, почему он так упирается.

Однако с усмешкой, больше похожей на гримасу, тряхнул головой, поняв, что чуткий Креншинибон ищет лазейку и идет по пути наименьшего сопротивления.

Да, Энтрери был готов к тому, что бежать придется в пустыню. Он почти сполз с лошади и обнаружил, что едва держится на ногах, но все-таки с усилием стянул с плеч мешок, сбросил его на песок, сам упал на колени и развязал тесемки,

Джарлакс уже был рядом и помог ему распаковать мешок.

– Достань зелье, – чувствуя сухость в горле и с трудом дыша, попросил Энтрери.

Наемник повозился немного и извлек маленький флакон с бледно-голубой жидкостью.

– Оно исцеляет?

Энтрери кивнул и протянул руку.

Однако Джарлакс отвел флакон назад.

– Сначала кое-что объясни, – потребовал он. – Сперва ты напал на меня, а потом позволил им забрать кристалл.

Энтрери снова протянул к пузырьку дрожащую руку; он был весь в поту. Потом потрогал рану и поднял ладонь, испачканную кровью.

– Отличный бросок, – заметил он темному эльфу.

– Не буду делать вид, что мне все понятно, Артемис Энтрери, – сказал Джарлакс, протягивая убийце флакон. – Может, поэтому твое общество так нравится мне.

Энтрери выпил жидкость одним жадным глотком, откинулся назад и прикрыл глаза, ожидая, когда зелье начнет действовать. Следовало бы вылакать штук пять таких флаконов, но он надеялся, что и одного будет достаточно, чтобы выжить и слегка заживить рану.

Джарлакс наблюдал за ним некоторое время, а потом заговорил о том, что тревожило его ничуть не меньше, – солнце уже поднялось высоко и палило нестерпимо.

– Этот свет убьет нас, – заметил он. Вместо ответа Энтрери немного приподнялся и сунул руку в мешок. Оттуда он достал маленький, словно игрушечный, темный шатер. Поднеся вещицу к лицу, он что-то шепнул и отбросил ее в сторону. В считанные мгновения игрушка выросла до размеров нормальной походной палатки.

– Довольно! – скомандовал убийца, когда он вырос настолько, что внутри могли бы укрыться оба беглеца вместе с лошадьми.

– Посреди голой пустыни он слишком бросается в глаза, нас легко найдут, – сказал Джарлакс.

– Это труднее, чем тебе кажется, – все еще тяжело дыша, ответил убийца. – Едва мы войдем внутрь, он снова уменьшится до прежних размеров.

– Надо же, я и не подозревал, что у тебя есть такая полезная вещица, – улыбнулся темный эльф.

– Потому что она появилась у меня только вчера,

– Так, значит, ты знал, как все произойдет и что нам придется бежать в пустыню, – предположил наемник, довольный своей проницательностью.

Энтрери не стал спорить, а знаком попросил помочь ему подняться.

– Я надеялся, что все так произойдет, – поправил он.

Джарлакс удивленно поглядел на него, но с расспросами приставать не стал. Успеется. Бросив взгляд в направлении покинутого Даллабада, он гадал, что стало с его приближенными и как вообще все это могло случиться. Хитрому Джарлаксу нечасто доводилось бывать в столь неопределенной ситуации.

* * *

– Но теперь у нас есть то, что мы хотели, – обратился Киммуриэль к негодовавшему товарищу. – Бреган Д'эрт наша, и можно возвращаться в Подземье, в Мензоберранзан.

– Это не Креншинибон! – выкрикнул Рай'ги и в гневе швырнул фальшивку на пол.

– Но разве нашей целью был он? – удивленно спросил псионик.

– Он по-прежнему у Джарлакса! – рявкнул колдун. – Ты что же, рассчитываешь долго продержаться у власти при таком раскладе? Он должен умереть, а Креншинибон – стать моим.

Киммуриэль усмехнулся про себя: эта странная тирада означала, что Креншинибон успел что-то нашептать Рай'ги, стремясь подчинить его себе. Спасибо Яраскрику, что просветил псионика насчет хрустального осколка и рассказал, как уберечься от опасности. Однако в одном приятель прав: пока Джарлакс жив, их положение весьма ненадежно.

Киммуриэль никогда не хотел становиться врагом главаря – не по причине каких-то дружеских чувств, а потому что боялся. А вдруг Джарлакс уже направляется в Мензоберранзан, где соединится с оставшейся в Подземье частью банды – а это больше половины – и двинет ее против Рай'ги, Киммуриэля и тех, кто к ним примкнул? Он может даже подбить Громфа Бэнра, самого Архимага Мензоберранзана, помериться силами с Рай’ги.

Такие мысли не добавляли уверенности, но при этом псионик понимал, что Рай'ги больше раздосадован именно тем, что хрустальный осколок, а вовсе не Джарлакс ускользнул от него.

– Надо их найти, – решительно заявил колдун. – Джарлакс должен умереть. Иначе я вздохнуть не смогу спокойно.

– Но ведь ты теперь – глава единственно мужского сообщества в Мензоберранзане, – возразил Киммуриэль. – Можешь забыть о спокойных вздохах, у тебя не будет ни сна, ни отдыха среди постоянных опасностей и междоусобной возни Матерей Домов. Такова уж природа власти, приятель.

Рай'ги поглядел на него отнюдь не дружелюбно. Он был разъярен, ему страстно хотелось заполучить Креншинибон. Таким его Киммуриэль, пожалуй, еще не видел. Он решил, что, если им удастся как-то настичь Джарлакса с кристаллом, он сделает все, чтобы первым до Креншинибона добрался иллитид Яраскрик. Пусть проницатель разума и его соплеменники завладеют им, изучат и уничтожат. Это лучше, чем Креншинибон в руках Рай'ги, да еще в Мензоберранзане, – если только колдун захочет вернуться в Подземье, ведь свою мощь осколок черпает в свете солнца. И разве не придется Киммуриэлю быть начеку, когда Креншинибон будет на их стороне? Ведь кристалл никогда не примирится его присутствием, с тем, что не может добраться до его разума.

Был большой соблазн пойти против Рай'ги и насколько возможно помешать поискам бывшего главаря, но все же псионик понимал, что Джарлакс, с кристаллом или без, чрезвычайно сильный противник и его нельзя отпускать.

Стук в дверь прервал его размышления. Вошел Бергиньон Бэнр, а за ним несколько солдат, тащивших скованную и избитую Шарлотту Весперс. Следом шли другие солдаты-дроу, сопровождавшие дородного и надутого крысиного оборотня.

Киммуриэль сделал знак стражникам, которые вели женщину, отойти в сторону и встал против оборотня.

– Горд Абрикс к твоим услугам, славный Киммуриэль Облодра, – изрек оборотень, отвесив глубокий поклон.

Киммуриэль глядел на него в упор.

– Теперь ты возглавляешь крысиных оборотней Калимпорта? – спросил он на языке поверхности, с трудом подбирая слова.

– Крысиные оборотни к услугам Дома Басадони, – подтвердил Горд. – К услугам…

– Больше тебе ничего не нужно знать, а уж тем более говорить, – рявкнул на него Рай'ги, и с оборотня разом слетела вся его надменность.

– Уведите его, – приказал Киммуриэль солдатам на родном языке. – Скажите, что его вызовут, как только мы решим, что делать с оборотнями.

Горда Абрикса вывели, но он успел отвесить еще один поклон.

– Что же делать с тобой? – обратился псионик к Шарлотте на языке дроу, и уже одно это служило подтверждением того, насколько она способна и умна, а, следовательно, может быть полезна.

– Чем я заслужила такое обращение? – не теряя достоинства, осведомилась Шарлотта.

– А почему ты думаешь, что его надо как-то заслужить? – спокойно осведомился Киммуриэль.

Возразить Шарлотте было нечего.

– Мы поручили тебе встретиться с пашой Дадакланом, это было важное задание, но ты его провалила, – напомнил Рай'ги.

– Энтрери обманул меня, а потом взял в плен.

– Провал есть провал, – жестко сказал чародей, – И он влечет за собой наказание.

– Но ведь я сбежала и предупредила вас, что Энтрери переметнулся на сторону Джарлакса, – возразила Шарлотта.

– Сбежала? – переспросил Рай'ги. – Но ведь ты сама говорила, что хафлинг боялась оставить тебя у себя, потому и выпустила.

Киммуриэлю стало неуютно. Может, это тоже часть задуманного Энтрери? Иначе как случилось, что они с Рай’ги прибыли в даллабадскую башню в самый неподходящий для решительного удара момент? Почему кристалл был где-то запрятан, а вместо него готова подделка, помешавшая исполнению всех их планов? «Интересное наблюдение, – подумал псионик, – об этом стоит поговорить с Двайвел Тиггервиллис, только позже».

– Я сразу пришла к вам, – со значением промолвила Шарлотта, по ее тону было ясно, что терять ей нечего.

– Провал есть провал, – тоже с нажимом повторил Рай’ги.

– Но мы же не безжалостны, – поспешил добавить Киммуриэль. – Я даже верю в существование справедливости. Если верить тебе, Артемис Энтрери поставил тебя в неприятное положение. Так найди и убей его! Принеси мне его голову, или я сниму с плеч твою.

– Но с чего начать? – беспомощно всплеснула руками Шарлотта. – Без средств…

– В твоем распоряжении будут все средства и солдаты Дома Басадони и Даллабада, да еще эта крыса и ее подданные, – ответил Облодра,

Лицо Шарлотты по-прежнему выражало недоверие, но в глазах мелькнула искорка, и Киммуриэль это заметил. Женщина была взбешена выходкой Энтрери не меньше, чем дроу. Она хитрый и сильный противник. И если она будет искать Энтрери. то тем самым поможет им разыскать Джарлакса и обезвредить его и опасный кристалл.

– Когда приступать? – спросила женщина.

– А ты еще здесь? – отозвался Киммуриэль. Повторять не пришлось, она сразу попыталась встать. Стражники бросились к ней, подняли и разомкнули цепи.

Глава 15
ДОРОГАЯ ДВАЙВЕЛ

– Ах, друг мой, как же ты меня обманул, – прошептал Джарлакс Энтрери. Раны убийцы так и не затянулись, он был очень слаб, почти беспомощен и время от времени впадал в полузабытье. Темный эльф мог исцелить его с помощью магии, однако предпочел не торопиться и как следует обдумать все произошедшее,

Он как раз размышлял, спас его убийца или наоборот, когда вдруг услышал слишком знакомый призыв.

Широкая улыбка появилась на темном лице дроу. Креншинибон! Креншинибон у Энтрери! Джарлакс восстановил в памяти все подробности и сообразил, что убийца, так неожиданно напав на него, не просто срезал мешочек с ремня. Этот сметливый человечишка – даже чересчур сметливый! – мгновенно подменил настоящий кристалл поддельным.

– Ну и проныра ты, приятель, – одобрительно промолвил наемник, не зная, слышит его убийца или нет. – Как приятно еще раз убедиться, что я не ошибся в тебе! – И Джарлакс с той же улыбкой потянулся к поясу Энтрери, Рука убийцы мгновенно перехватила темную руку дроу.

Другой рукой в тот же миг наемник выхватил кинжал и готов был уже всадить его в сердце своего беспомощного спутника, но помедлил, потому что Энтрери не стал ничего больше предпринимать. Он как-то жалобно смотрел на дроу, но к оружию не притронулся. В мозгу Джарлакса раздавалось настойчивое требование Креншинибона прикончить этого человека и забрать принадлежащее Джарлаксу по праву.

Дроу почти готов был послушаться, несмотря на то, что голос кристалла очаровывал и манил гораздо меньше, чем в те времена, когда он им владел.

– Не надо, – прошептал Энтрери. – Ты не можешь им управлять.

– А ты можешь? – чуть отодвинувшись, холодно поглядел на него Джарлакс.

– Он поэтому и зовет тебя, – ответил убийца, тяжело дыша, – рана в боку опять раскрылась и кровоточила. – Надо мной он не властен.

– Это еще почему? Или Артемис Энтрери стал таким же правильным, как Дзирт До’Урден?

Вместо усмешки у Энтрери получилась гримаса – боль была почти невыносима.

– Кое в чем мы с Дзиртом похожи, – ответил он. – По крайней мере, в том, что касается выдержки и дисциплины.

– И что же, только дисциплина не позволяет кристаллу подчинить тебя? – с ясно читавшимся в голосе сомнением спросил наемник. – Ты хочешь сказать, что я не обладаю такой выдержкой, как ты или…

– Нет! – простонал Энтрери и попытался сесть, скорчившись от пронзившей тело боли.

– Нет, – спокойнее повторил он, когда боль немного отпустила. – Нравственность здесь ни при чем. Просто Дзирт жил по тем же принципам, что и я, – он ни от кого не зависел.

Джарлакс поглядел на него с интересом.

– А почему ты забрал кристалл?

Энтрери хотел ответить, но закашлялся и едва не потерял сознание. Джарлакс извлек из-под плаща небольшую сферу, приблизил ее к спутнику и начал заклинание.

Убийца почти сразу почувствовал облегчение, рана на глазах начала затягиваться, и он смог вздохнуть свободнее. Джарлакс еще несколько раз повторил заклинание, и с каждым разом Энтрери становилось все лучше, но дроу вдруг умолк, не доведя дело до конца.

– Ответь мне на вопрос, – потребовал он.

– Они пришли, чтобы убить тебя, – отозвался Энтрери.

– Это понятно. Но разве ты не мог просто предупредить меня?

– Это не помогло бы, – уверенно ответил убийца. – Их было слишком много, к тому же они знали, что твой козырь – кристалл, поэтому и нейтрализовали его на время.

Джарлакс загорелся идеей сейчас же забрать Креншинибон, вернуться в Даллабад и полной мерой воздать Рай’ги и Киммуриэлю за предательство, однако сдержался и решил дослушать.

– Но они правы в том, что хотели отнять у тебя кристалл, – отважно закончил убийца.

Джарлакс смерил его гневным взглядом.

– Забудь о нем, – предложил Энтрери. – Будь глух к его зову и трезво обдумай все, что ты сделал за последнее время. Если бы все узнали, что здесь появились темные эльфы, ты не смог бы больше оставаться на поверхности, и, тем не менее, ты выстроил эту хрустальную башню! Бреган Д'эрт все равно не может править всем миром – да хотя бы одним только Калимпортом – даже с помощью Креншинибона. Сам посмотри, куда ты гнул.

Несколько раз Джарлакс попытался возразить, но так ничего и не сказал. Убийца был прав. Он просчитался, здорово просчитался.

– Это Креншинибон подбил их напасть на тебя, – покачав головой, проговорил Энтрери, и наемник отпрянул, словно получил пощечину. – С тобой трудно справиться, и кристалл решил, что честолюбивого и заносчивого Рай'ги легче будет подчинить.

– Хочешь подсластить пилюлю? – спросил Джарлакс.

– Я говорю правду, только и всего, – отозвался Энтрери. Он помолчал и поморщился от боли, – Немного поразмыслив, ты сам поймешь, что это так. Креншинибон принуждал тебя двигаться в угодном ему направлении, и ты сам этому способствовал.

– Он либо управлял мною, либо нет. То другое одновременно невозможно.

– Он тобой манипулировал. Неужели у тебя еще остались сомнения? Но на Рай'ги он влиял бы иначе.

– Я вернулся в Даллабад, чтобы разрушить хрустальную башню, хотя кристалл был против, – возразил наемник, – и, тем не менее, я мог бы это сделать! Я не стал его слушать.

Он хотел что-то добавить, но Энтрери перебил его:

– Ты мог бы?

– Само собой, – чуть запнувшись, ответил Джарлакс.

– А почему ж не сделал?

– Я решил, что нет причин ломать ее, если можно… – Но тут он сам понял, что значили его слова, и умолк, пораженный. Его провели. Его, виртуоза интриганства, обвели вокруг пальца, убедив в том, что он хозяин положения.

– Оставь его у меня, – попросил Энтрери. – Креншинибон все время пытается соблазнить меня, но он не может предложить мне ничего, что мне хотелось бы иметь, а потому у него нет надо мной власти.

– Он тебя достанет, – предупредил Джарлакс. – Он изыщет малейшие твои слабости и сыграет на них.

– Но у него осталось мало времени.

Джарлакс вопросительно поглядел на него.

– Если бы у меня не было определенного замысла, я не стал бы тратить столько сил и времени, чтобы спасти тебя от этих негодяев, – ответил убийца.

– Рассказывай.

– В свое время ты все узнаешь, – пообещал убийца. – Теперь же я только прошу тебя не забирать кристалл и еще, умоляю, дай мне отдохнуть.

Он снова лег и прикрыл глаза, прекрасно понимая, что его единственной защитой, если Джарлакс нападет на него, будет кристалл. При этом он сознавал, что, если применит его хоть однажды, Креншинибон наверняка нащупает множество тайных лазеек в его душу. И тогда можно сразу отказаться от задуманного предприятия, потому что вряд ли он сможет устоять, несмотря на то, что знает: Креншинибон ведет к разрушению и в конце пути его владелец найдет гораздо худший конец, нежели просто смерть.

Однако, взглянув на Джарлакса, он немного успокоился, потому что вновь видел перед собой лицо умного и расчетливого темного эльфа, привыкшего взвешивать и обдумывать все, прежде чем перейти к действиям. Энтрери верил, что Джарлакс ничего не предпримет против него. Раз он еще не вполне разобрался в происходящем, то, скорее всего, выждет еще какое-то время, прежде чем как-то изменить ход вещей.

Размышляя так. Энтрери заснул.

Уже погружаясь в забытье, он ощутил целительное воздействие волшебной сферы Джарлакса.

* * *

Развертывая свиток, женщина-хафлинг с умилением отметила, что у нее дрожат пальцы.

– Надо же, Артемис, я даже не знала, что ты умеешь писать, – со смешком пробормотала она, пробегая глазами красивые ровные строки. На вкус Двайвел, любившей замысловатую вязь, почерк был довольно безликим. – «Моя дорогая Двайвел», – прочла она вслух и умолкла, не зная, как отнестись к этим словам. То ли это формальное общепринятое приветствие, то ли проявление дружественных чувств?

И тут она подумала, что даже не представляет себе, что на самом деле за человек Артемис Энтрери. Он всегда утверждал, что его единственное желание – быть лучшим. Если это так, почему же он не воспользовался кристаллом, едва заполучил его? А Двайвел точно знала, что не воспользовался. Связные в Даллабаде во всех подробностях донесли ей о крушении хрустальных башен, побеге Энтрери и темного эльфа – как предположила Двайвел, Джарлакса.

Судя по всему – замысел убийцы удался. Но маленькая женщина и так никогда не сомневалась в способностях Энтрери, даже невзирая на грозную славу его противников.

Она подошла к двери и удостоверилась, что та заперта. Потом уселась у маленького ночного столика, расправила на нем пергамент, прижав края пресс-папье, выточенные из громадных драгоценных камней, и продолжила чтение, решив оставить все размышления на потом, когда будет перечитывать послание.

Моя дорогая Двайвел!

Вот и настало время, когда наши пути разошлись, к моему большому сожалению. Мне будет недоставать наших бесед, моя маленькая подруга. Мало кто из тех, кого я знал, заслуживал такого доверия, чтобы с ним можно было поговорить о том, что действительно волнует. В последний раз я поговорю с тобой по душам, но не затем, чтобы услышать от тебя какой-то совет, а чтобы самому лучше разобраться в своих чувствах… но ведь в этом и была всегда прелесть наших разговоров, не так ли?

Вспоминая наши встречи, я нахожу, что ты почти никогда и не пыталась советовать мне. Да и вообще ты мало говорила, а больше слушала. Я же, излагая тебе свои соображения и проговаривая их, начинал их лучше понимать сам. Может, это ты простым наклоном головы или вздернутой бровью направляла мои мысли по другому пути?

Я не знаю.

«Я не знаю» – это стало почти что рефреном моей жизни, Двайвел. Основа, на которой я построил свое существование, на которой зиждились мои принципы и действия, теперь кажется непрочной, зыбкой, как пески пустыни. Когда я был моложе, я знал ответы на все вопросы. Мой мир был ясен и надежен. Став старше и проводив уже сороковую весну, я знаю наверняка лишь одно – что я ничего не знаю наверняка.

Насколько же легче было быть молодым и в двадцать лет идти по жизни напролом!

Мне необходимо было стать первым в моем темном ремесле. Мне хотелось быть лучшим воином мира, вписать свое имя в скрижали его истории. Многие люди думают, что мной руководила лишь гордость и я из пустого тщеславия хотел, чтобы все дрожали при одном звуке моего имени.

Видимо, отчасти они правы. Все мы не лишены тщеславия, как бы нам ни хотелось поспорить против этого утверждения. Но мое желание создать себе имя было не так важно, как желание – даже скорее одержимость – и в самом деле стать лучшим в своем ремесле. Слава моя росла, и я всячески этому способствовал, потому что понимал – если мое имя внушает противнику страх, это дает мне еще одно преимущество перед ним.

Дрожащей рукой не направишь клинок в цель.

И я все еще стремлюсь к вершине, но лишь потому, что это придает хоть какой-то смысл жизни, которая стала мне совсем не в радость.

Довольно странно, но то, насколько пуст и безрадостен мой мир, я усвоил, лишь победив человека, пытавшегося и так и этак открыть мне на это глаза. Дзирт До'Урден, – как же я его все еще ненавижу! – считал мою жизнь бесполезной и бесцельной, не приносящей ни достижений, ни счастья. Я, в общем-то, и не спорил с ним, просто никогда не придавал этому значения. Смысл его жизни был в друзьях, других людях, а я всегда был сам по себе. Жизнь всегда казалась мне бессмысленной игрой, забавой вечных богов. Нам кажется, будто мы взбираемся на крутые горы и преодолеваем глубокие пропасти, а на деле это всего лишь небольшие холмы и едва заметные овражки. Наверное, меня раздражала сама мелочность и суетность жизни.

А может, вовсе и не Дзирт показал мне, на каком зыбком песке я стою. Может, это произошло благодаря Двайвел, подарившей мне нечто, чего я почти никогда не встречал и поэтому так плохо знал.

Дружба? Боюсь, значение этого слова мне до сих пор неясно, но если я когда-либо захочу понять, что это такое, то вспомню наши беседы.

Так что это, наверное, письмо-извинение. Мне не стоило навязывать тебе Шарлотту Весперс, хотя я надеюсь, что ты замучила ее до смерти, как я и велел, и закопала в пустыне.

Ты часто спрашивала меня, что я задумал, и всякий раз я смеялся, но знай, дорогая Двайвел, что моя цель – похитить могущественный кристалл, пока до него не добрались другие. Я знаю, что это отчаянная выходка, но бороться с собой не могу, потому что Креншинибон зовет меня и просит, чтобы я забрал его у нынешнего незавидного владельца.

Поэтому он станет моим, ведь я – лучший в своем деле, а потом я исчезну, и, быть может, не вернусь никогда.

Прощай, Двайвел Тиггервиллис, пусть тебе сопутствует удача. Будь спокойна, ты мне ничего не обязана, а я почему-то чувствую себя в долгу перед тобой. Путь мой долог и полон опасностей, но я вижу цель. Если я достигну ее, то уже ничто в мире не сможет повредить мне.

Прощай!

А.Э.

Двайвел Тиггервиллис отложила пергамент смахнула слезинку, а потом рассмеялась над собой – так это было нелепо. Если бы несколько месяцев назад кто-нибудь сказал ей, что она будет сожалеть о разлуке с Артемисом Энтрери, она бы рассмеялась этому человеку в лицо и назвала его недоумком.

И, тем не менее, вот перед ней лежит очень личное послание Энтрери, и она уже скучает по их разговорам, и жалеет, что их уже не будет. Во всяком случае, в ближайшем будущем.

По словам убийцы, ему тоже будет недоставать этих бесед. Двайвел была глубоко тронута. Подумать только, она сумела привязать к себе наемного убийцу, бывшего грозой и тайным властителем Калимпорта на протяжении двух десятков лет. Разве кому-нибудь удавалось настолько сблизиться с ним? Из ныне живущих – никому, и Двайвел это знала.

Она перечитала последние строки, где он лгал о своих намерениях. Энтрери специально не упомянул ничего такого, что навело бы темных эльфов на мысль, что Двайвел как-то способствовала замыслам убийцы. Приказом в отношении Шарлотты он хотел обеспечить маленькой женщине снисхождение со стороны ее бывшей пленницы и ее покровителей, если понадобится.

У Двайвел по спине пробежал холодок. Не слишком-то ей хотелось, чтобы ее жизнь зависела от снисхождения темных эльфов!

Но до этого вряд ли дойдет. Если дроу выйдут на нее и ее заведение, она с удовольствием продемонстрирует Шарлотте это письмо, и та решит, что Двайвел оказала ей большую услугу.

Да, Артемис Энтрери очень постарался, чтобы никто не заподозрил ее в соучастии в заговоре, а это говорило о глубине его дружеских чувств убедительней любых теплых слов.

– Беги как можно дальше, друг мой, и прячься получше, – прошептала Двайвел, потом аккуратно свернула свиток и спрятала в ящик резного бюро. Звук закрывшегося ящика отозвался тоской в сердце.

Она будет очень скучать по Артемису Энтрери.