Текст книги "Хребет Мира"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 8
НЕЖНЫЕ ЧУВСТВА

– Боже, ты только посмотри! – воскликнула Биаста Гандерлей, помогая Меральде надеть новое платье, которое прислал ей лорд Ферингал. Лишь сейчас, когда девушка сняла сорочку с присборенным и плотно охватывавшим шею воротником, которую носила весь день, ее мать увидела все синяки и кровоподтеки, покрывавшие шею и плечи, намного более крупные, чем те два, что виднелись на липе. – Ты не можешь пойти, нельзя, чтобы лорд Ферингал увидел тебя такой, – запричитала она. – Что он о тебе подумает?

– Тогда я не пойду, – с готовностью согласилась Меральда, но Биаста только еще больше засуетилась. На изможденном лице женщины, так неумолимо напоминавшем девушке о болезни матери и о единственном способе ее спасти, появилось озабоченное выражение.

Девушка больше не поднимала глаз, а Биаста между тем перебирала содержимое буфета, гремя ящиками и склянками. Она нашла пчелиный воск и лаванду, масло и камфарный корень, потом поспешно вышла из дома за светлой глиной, которую следовало добавить в смесь. Вскоре она вернулась в комнату дочери, держа ступку и энергично работая пестиком.

– Я скажу ему, что это вышло случайно, – предложила Меральда матери, принявшейся замазывать се синяки и ушибы. – Если бы он сам нечаянно свалился с каменной лестницы в замке Аук, у него были бы такие синячищи, что мои в сравнении с ними ничего бы не стоили.

– А это действительно вышло случайно? – с подозрением уточнила Биаста, потому что дочь уже сообщила ей, что задумалась и налетела на дерево.

Девушка прикусила губу: ей не хотелось говорить матери правду и сознаваться в том, что любимый, обожаемый отец избил ее.

– Мам, ну что ты говоришь? – с деланным возмущением спросила она. – Или ты думаешь, что я совсем дурочка и могу врезаться в дерево нарочно?

– Ну конечно нет, – улыбнувшись, ответила Биаста. Меральда тоже улыбнулась, довольная, что ее уловка сработала. Биаста шутливо хлопнула Меральду по голове куском мягкой фланели, которой отирала ей ссадины. – Все не так уж плохо. Лорд Ферингал скорее всего ничего не заметит.

– Лорд Ферингал смотрит на меня гораздо более внимательно, чем ты думаешь, – возразила Меральда. Биаста рассмеялась и обняла дочку, и девушке показалось, что мать немного окрепла.

– Управляющий Темигаст сказал, что сегодня вы будете гулять в саду, – сообщила Биаста. – И луна будет сиять в небе. Девочка моя, о таком я даже мечтать для тебя не смела.

Меральда снова молча улыбнулась. Она боялась, что стоит ей только открыть рот, как вся злость и возмущение несправедливостью происходящего вырвутся наружу, и тогда мать снова сляжет.

Биаста за руку повела Меральду в большую комнату, где уже был накрыт стол к ужину. Тори сидела и нетерпеливо ерзала. Как раз в этот миг в дом вошел Дони Гандерлей и посмотрел на жену и дочерей.

– Она врезалась в дерево, – заметила Биаста. – Можешь поверить, какое легкомыслие? Врезаться в дерево, когда ее пригласил сам лорд Ферингал! – Она снова рассмеялась, и Меральда вместе с ней, однако при этом девушка пристально смотрела на отца.

Дони и Тори смущенно переглянулись, и семейство Гандерлеев уселось за стол. Ужин прошел спокойно, если не брать в расчет неумолчную восторженную болтовню взволнованной Биасты.

Вскоре мать, отец и младшая сестра стояли на крыльце и смотрели, как Меральда садится в раззолоченную карету. Биаста была в таком возбуждении, что даже выбежала на середину грязной дороги, чтобы помахать вслед дочери. Но это, видимо, совсем подкосило ее, и она упала бы, не подхвати ее Дони.

– А теперь иди в постель, – твердо сказал он.

Дони препоручил жену дочке, и Тори помогла матери вернуться в дом.

Сам он остался на дороге, глядя вслед все уменьшавшейся карете в облаке пыли. Сердце разрывалось от боли. Однако Дони не жалел о том, что преподал Меральде урок, – девчонка должна понимать, что важнее, – но оттого, что он побил дочь, ему было едва ли не так же больно, как ей.

– Почему мама чуть не упала, пап? – вдруг спросила Тори, и задумавшийся Дони вздрогнул от неожиданности. – Она ведь такая бодрая была, улыбалась и все такое.

– Она потратила слишком много сил, – несколько рассеянно сказал он. Сам Дони хорошо понимал состояние Биасты. Она была очень слаба, и одним лишь воодушевлением ее не спасти. Приподнятое настроение на некоторое время улучшит ее самочувствие, но болезнь все равно возьмет свое. Чтобы Биаста действительно поправилась, им необходима помощь лорда Ферингала.

Дони Гандерлей взглянул на Тори и увидел в глазах дочери настоящий страх.

– Ей просто нужно хорошенько отдохнуть, – успокоил он девочку, кладя ей руку на плечо.

– Меральда сказала маме, что врезалась в дерево, – отважилась доложить Тори, и Дони нахмурился.

– Так и было, – негромко и печально сказал Дони. – Ну почему она так сопротивляется? – внезапно с сердцем вырвалось у него. – Сам хозяин ее обхаживает. У нее будет такая жизнь, о которой она и мечтать не могла.

Тори отвела глаза, и отец понял, что ей известно больше, но она не хочет выдавать. Он встал перед ней, поймал за подбородок, хотя она избегала смотреть ему в глаза, и спросил:

– Что ты знаешь?

Тори молчала.

– Отвечай мне, дочь, – потребовал Дони, тряхнув ее за плечи. – Что на уме у твоей сестрицы?

– Она любит другого, – неохотно призналась Тори.

– Яку Скули, – договорил за нее отец. Держа дочь уже не так крепко, Дони задумался. Он об этом догадывался, и не исключено, что чувства дочки к этому пареньку действительно глубоки. Или же она думает, что глубоки. Дони неплохо знал Яку и понимал, что этот парень – пустышка, ничего особенного в нем нет. Но почти все девушки деревни были влюблены в этого меланхоличного юношу.

– Она меня прибьет, если догадается, что это я тебе сказала, – заныла Тори, но отец снова тряхнул ее, и она умолкла. У него на лице было такое выражение, какого она ни разу не видела, но подозревала, что именно так он и смотрел на Меральду, когда решил проучить ее.

– Ты думаешь, это все игрушки, да? – сердито спросил Дони.

Девочка расплакалась, и Дони отпустил ее.

– Смотри же: матери и сестре – молчок, – предупредил он.

– А ты что собираешься делать?

– То, что нужно, и сопливой девчонке знать об этом не обязательно! – рявкнул Дони. Он развернул дочь и подтолкнул к дому. Заставлять не пришлось, девочка припустила к дверям, не оглядываясь.

Дони смотрел на пустую дорогу, ведущую к замку, в котором его дочурка, красавица Меральда продавала себя ради блага семьи. В это мгновение Дони хотелось побежать к замку со всех ног и придушить лорда Ферингала, но он быстро прогнал такие мысли, напомнив себе, что другой молодой человек не меньше нуждается в его внимании.

* * *

Яка Скули, стоя на каменистом пляже, окружавшем подступы к замку Аук, видел, как нарядная карета въехала на мост и проследовала во внутренний двор. Он знал, кто сидит в ней. От ярости кровь в его жилах вскипела.

– Будь ты проклят! – прохрипел он, грозя кулаком в сторону замка. – Проклинаю, проклинаю, проклинаю! Я добуду меч, чтобы пронзить твое черное сердце, как ты пронзил мое, подлый Ферингал! С какой радостью я буду смотреть, как твоя кровь растекается по земле, и шепну тебе на ухо, что победа осталась за мной!.. Но, увы, я не могу! – зарыдал он, и прижался лбом к влажному камню. – О, что это? – вскричал он, выпрямившись и потрогав рукой лоб. – У меня жар! Меральда наслала на меня лихорадку. Коварная обольстительница! Меральда наслала лихорадку, а Ферингал хочет захватить то, что принадлежит мне по праву! Отринь его, Меральда! – в голос закричал он, в приступе ярости пиная камни и скрежеща зубами.

Приступ был недолгим. Яка быстро успокоился, убеждая себя, что одолеть врага, обладающего нечестным, полученным от рождения преимуществом, он может только хитростью. Поэтому Яка стал придумывать, каким образом обернуть щемящую боль своего разбитого сердца против власти упрямой девушки.

* * *

Дивные ароматы прелестного маленького садика с южной стороны замка Аук пленили Меральду. Высокие белые и красные розы росли здесь вперемешку с лилиями и лавандой, создавая такие дивные композиции, что девушка не знала, куда смотреть. Здесь же росли анютины глазки, и местами, как подарок для внимательного зрителя, выглядывали из зарослей незабудки. Несмотря на туман, почти всегда висевший над Аукни, а может как раз благодаря ему, сад пестрел яркими красками, словно гимн рождению и возрождению, весне и самой жизни.

Очарованная этой красотой, Меральда мечтала лишь о том, чтобы сопровождал ее на этой прогулке не лорд Ферингал, а Яка. Разве не прекрасно было бы обнять и поцеловать его здесь, среди чудесных ароматов и красок, под деловитое гудение пчел?

– Здесь по большей части хозяйничает Присцилла, – заметил лорд Ферингал, почтительно держась на шаг позади девушки.

Меральда удивилась и подумала о том, что, быть может, первое впечатление о хозяйке замка было обманчивым. Человек, способный с любовью и заботой вырастить сад такой красоты, заметно выигрывал в ее глазах.

– А вы здесь совсем не бываете? – обернувшись, обратилась она к молодому человеку.

Ферингал пожал плечами и вяло улыбнулся, словно ему неловко было сознаться, что он сюда почти не ходит.

– Разве это не прекрасно? – спросила Меральда. Лорд Ферингал бросился к ней и взял ее руку в свои.

– Но вы прекраснее во сто крат, – выпалил он;

Меральда, чувствуя себя гораздо увереннее, чем в первый раз, отняла руку.

– Я говорю о саде, – подчеркнула она, – Эти цветы – у них такие дивные краски и аромат. Неужели вы не находите их прекрасными?

– Разумеется, – поспешно и послушно подтвердил Ферингал.

– Ну, посмотрите же вокруг! – воскликнула Меральда. – Не глядите только на меня, посмотрите на цветы, они – чудесная награда за труд вашей сестры. Посмотрите, как они хороши все вместе и каждый цветок прекрасен по-своему, но ни один не загораживает другой.

Лорд Ферингал оторвал взгляд от Меральды и посмотрел на цветочные россыпи, и вдруг на его лице появилось странное выражение, как будто он только что прозрел.

– Теперь видите, – после долгого молчания произнесла Меральда, но лорд Ферингал все с таким же интересом обозревал сад.

Он обернулся к Меральде, и в глазах его читалось изумление.

– Я провел здесь всю жизнь, – сказал он. – И все это время сад был здесь, но я никогда не замечал его красоты. Надо было, чтобы появилась ты и раскрыла мне глаза. – Он подошел к девушке поближе и взял ее руки в свои, потом медленно наклонился и поцеловал ее, но не настойчиво и властно, как в прошлый раз. Это был нежный, благодарный поцелуй. – Спасибо тебе, – проговорил он и отодвинулся.

Меральда неуверенно улыбнулась.

– Что ж, только благодарить вам следует вашу сестру, – сказала она. – Потребовался огромный труд, чтобы сделать это место таким чудесным.

– Поблагодарю, – без особого энтузиазма согласился Ферингал.

Меральда понимающе улыбнулась и стала глядеть на цветы, вновь замечтавшись о том, как прекрасно было бы пройтись по этому саду вместе с Якой. Однако влюбленный господин вновь приблизился к ней и прикоснулся, так что она не смогла долго предаваться своим грезам. Девушка решила смотреть только на цветы, надеясь, что если не отвлекаться от их красоты и смотреть на них, пока не сядет солнце и позже, когда все будет залито неярким светом луны, то ей как-то удастся пережить эту ночь.

Лорд Ферингал оказался достаточно деликатен, и они долго просто стояли рядом, погрузившись в созерцание. Солнце скрылось за горизонтом, взошла луна, и сад утратил большую часть своего очарования и роскоши, хотя луна была полной, а чудесный сладкий запах, растворенный в соленом воздухе, был по-прежнему силен.

– Ты так ни разу за весь вечер и не посмотришь на меня? – спросил Ферингал, мягко поворачивая девушку к себе.

– Я просто задумалась, – ответила Меральда.

– Расскажи мне, о чем ты думаешь, – сразу же попросил молодой человек. Девушка вздернула плечико:

– Да так, глупости разные.

Лорд Ферингал просиял.

– Готов спорить, что ты думала о том, как хорошо было бы гулять здесь каждый день, – предположил он. – Приходить сюда, когда захочется, при свете солнца или луны, или даже зимой, когда можно смотреть на холодное сизое море и громоздящиеся далеко на севере айсберги.

Меральда благоразумно не стала напрямую это отрицать и, конечно же, не добавила, что всего этого она желала бы лишь в том случае, если бы ее Яка, а не лорд Ферингал, был рядом с ней.

– Но все это может быть твоим, – с жаром продолжал Ферингал. – Ты же сама знаешь. Все это и даже больше.

– Вы же меня совсем не знаете, – воскликнула девушка, не желая верить в услышанное и совершенно растерявшись.

– Ты ошибаешься, моя Меральда, – сказал он, падая на одно колено, удерживая в ладонях руку девушки и нежно ее поглаживая. – Я знаю тебя, Меральда, потому что искал тебя всю жизнь.

– Что за ерунду вы говорите, – смущенно пробормотала Меральда, но Ферингал не отступал.

– Я всегда думал, найду ли я когда-либо женщину, которая полностью завладеет моим сердцем, – произнес он, и девушке показалось, что он рассказывает это не столько ей, сколько себе. – Конечно, мне представляли многих. Многие торговцы желали бы надежно обосноваться в Аукни, отдав мне за это в жены своих дочерей, но ни одна из них не трогала мою душу. – Он резко встал и отошел к стене, за которой дышало ночное море. – Ни одна, – с чувством повторил он, обернулся и поглядел на девушку подернувшимися влагой глазами. – Пока я не увидел тебя, Меральда. Я сердцем чувствую, что ни одна другая женщина на земле не станет моей женой.

Меральда захлопала глазами, ошеломленная его прямолинейностью и стремительностью. Пока она молча стояла, раздумывая над ответом, он обнял ее, стал гладить ее спину и покрывать поцелуями лицо. Уже не робко – требовательно.

– Ты должна стать моей, – страстно промолвил он.

Меральда уперлась ладонью ему в грудь и отстранилась, но он снова притянул ее к себе.

– Прошу тебя, Меральда! – вскричал он. – Я с ума схожу!

– Вы говорите, что хотите взять меня в жены, а сами обращаетесь со мной, как со шлюхой! – закричала она. – Ни один мужчина не возьмет замуж женщину, с которой уже переспал!

Лорд Ферингал замер.

– Но почему? – ошеломленно спросил он. – Ведь это любовь. У меня все внутри горит, и сердце стучит как бешеное, так я хочу тебя!

Меральда безнадежно озиралась, пытаясь придумать способ сбежать, но вдруг пришло неожиданное спасение.

– Прошу прощения, мой господин, – раздался голос от дверей замка. Оба повернулись и увидели стоящего в проеме Темигаста. – Я услышал возглас и испугался, что кто-то из вас упал за ограду.

– Ну, теперь ты видишь, что все благополучно, так что уходи, – раздраженно бросил молодой хозяин, жестом приказывая ему удалиться, а сам повернулся к Меральде.

Старый управляющий сочувственно посмотрел на испуганное, побелевшее лицо девушки.

– Мой господин, – спокойно произнес он, – если вы и впрямь надеетесь жениться на этой женщине, то вам следует обращаться с ней как с дамой. Уже поздно, – объявил он. – Семейство Гандерлей ожидает возвращения дочери. Я прикажу закладывать карету.

– Пока рано, – живо возразил Ферингал. – Прошу вас, – просительно и тихо произнес он, обращаясь и к девушке, и к Темигасту. – Еще чуть-чуть.

Темигаст поглядел на девушку, и она нехотя кивнула.

– В таком случае я скоро вернусь за вами, – сказал Темигаст и вернулся в замок.

– Я больше не потерплю такого поведения, – заявила Меральда поклоннику, осмелев после его униженной просьбы.

– Мне очень тяжело, Меральда, – откровенно признался он. – Тебе этого не понять. Я думаю о тебе день и ночь. Я с нетерпением жду дня, когда мы поженимся, когда ты будешь целиком принадлежать мне.

Меральда не ответила, прикладывая все силы к тому, чтобы бушевавший внутри гнев не отразился на лице. Она подумала о матери, вспомнила случайно подслушанный разговор между отцом и одной женщиной, другом их семьи, которая сокрушалась, что Биаста вряд ли переживет эту зиму, если им не удастся найти жилье получше и какого-нибудь священника или целителя.

– Я не буду долго ждать, поверь, – продолжал Ферингал. – Я сегодня же скажу Присцилле, чтобы она начала необходимые приготовления.

– Но я ведь еще не дала согласия! – возмущенно воскликнула Меральда.

– Но ты ведь выйдешь за меня, само собой, – уверенно произнес Ферингал. – Вся деревня будет присутствовать, устроим праздник, который жители Аукни запомнят на всю жизнь. И в этот день, Меральда, все будут восхищаться только тобой, – сказал он, подходя к девушке и снова беря за руку, но теперь мягко и почтительно. – Годы, даже десятилетия спустя женщины деревни Аукни будут вспоминать, какой красивой была невеста лорда Ферингала.

Меральду тронула его искренность, и она живо вообразила себе великолепие дня, о котором говорил Ферингал, и то, как рассказы о ее свадьбе в Аукни будут передавать друг другу еще долгие годы. Разве есть на свете женщина, которую это не взволновало бы?

Несмотря на пленительность картины, нарисованной ее воображением, сердце девушки тронуло и нечто иное. Она вдруг поняла, что у лорда Ферингала чуткая, добрая душа, только скованная тепличным воспитанием. Правда, Меральда все равно ни на миг не могла забыть, что это всего лишь лорд Ферингал. а не несравненный Яка.

Управляющий Темигаст вернулся объявить, что карета готова, и Меральда, не задерживаясь, пошла за ним, однако не успела увернуться от последнего поцелуя своего поклонника.

Теперь это было не важно. Меральда ясно осознавала свой долг перед семьей и то, что долг этот превыше ее чувств. Но все же во время долгой поездки обратно домой бедную девушку одолевали противоречивые мысли и чувства.

Она снова попросила возницу-гнома высадить ее, не доезжая до дома. Сбросив неудобные туфли, которые Темигаст прислал вместе с платьем, Меральда пошла босиком по дороге, освещенной лунным светом. Она была совершенно ошеломлена всем происшедшим – подумать только, ей сделали предложение! – и почти не замечала, что делается вокруг, даже не вспоминала о Яке, которого в прошлый раз искала здесь. Поэтому, когда юноша вдруг возник перед ней, она немного испугалась.

– Что он с тобой сделал? – спросил Яка, не дав ей сказать даже слова.

– Сделал? – переспросила девушка.

– Что ты там делала? – требовательно продолжал он. – Ты долго пробыла в замке.

– Мы гуляли в саду, – ответила она.

– Просто гуляли? – В его голосе появились какие-то угрожающие нотки, так что Меральда даже отступила на шаг.

– А ты-то что подумал? – все же спросила она.

Яка тяжело вздохнул и отвернулся.

– Я не думаю, и в этом вся беда, – простонал он. – Что за чары ты наслала на меня, Меральда? О, это ворожба! Наверное, презренный Ферингал чувствует то же самое, – добавил он, круто оборачиваясь. – А какой мужчина устоял бы?

Меральда счастливо улыбнулась, но потом задумалась. Почему это Яка ведет себя так странно? Почему он вдруг стал так откровенен в выражении чувств к ней. Ведь раньше он и виду не подавал.

– Он овладел тобой? – настаивал Яка, подойдя к Меральде вплотную. – Ты ему позволила?

Девушка отшатнулась, как будто ее наотмашь ударили по лицу.

– Да как ты можешь говорить такое? – возмутилась она.

Тогда Яка упал перед ней на колени, поймал ее руки и прижал их ладонями к своим щекам.

– Потому что стоит мне подумать, что ты с ним, я готов умереть, – сказал он.

Меральда почувствовала необъяснимое волнение в груди, и ноги вдруг стали ватными. Она была слишком молоденькой и неопытной, чтобы уложить все происходящее в своей головке: бракосочетание, крайности, в которые бросался лорд Ферингал, внезапный любовный недуг Яки.

– Я… – запинаясь, начала оправдываться она. – Мы ничего такого не делали. Ну, он только поцеловал меня разок, но я ему не ответила.

Яка посмотрел на нее, и у него на лице появилась какая-то странная улыбка. Он потянулся к ней и коснулся губами ее губ, отчего по всему телу девушки прокатилась горячая волна. Его руки блуждали по ее телу, но она не испытывала страха – по крайней мере такого сильного, какой вызывали в ней прикосновения знатного ухажера. Наоборот, эти руки волновали ее, но все же она оттолкнула юношу.

– Разве мы не любим друг друга? – обиженно спросил Яка.

– Чувства тут ни при чем, – ответила девушка.

– Да нет, в этом-то все и дело, – тихо промолвил он и снова потянулся к ней. – Это самое главное.

Он снова нежно поцеловал ее, и Меральда поверила. Только одно в мире имело сейчас значение – их любовь друг к другу. Она тоже поцеловала его, погружаясь все глубже и глубже в пучину счастья.

Но внезапно Яка оторвался от нее. Меральда приоткрыла глаза и увидела, что он лежит на траве, а рядом стоит разгневанный Дони Гандерлей.

– Ты дура, да? – рявкнул он и занес руку, словно намереваясь ударить дочь. Но тут лицо его исказила гримаса боли, и он лишь схватил Меральду за плечо и грубо пихнул по направлению к дому. Потом повернулся к Яке, который, прикрывая руками лицо, пополз прочь, надеясь сбежать.

– Пап, не бей его! – взмолилась Меральда, и одно это удержало разъяренного Дони.

– Не лезь к моей девочке! – пригрозил Дони.

– Я люблю… – начал Яка.

– Или на взморье найдут твой труп, – предупредил Гандерлей.

Меральда снова вскрикнула, и отец повернулся к ней.

– Домой! – рявкнул он.

Меральда припустила во весь дух, не решившись даже подобрать туфлю, которую выронила, когда отец схватил ее за плечо.

Дони поглядел на юношу. Яка в своей жизни не видел ничего страшнее этих глаз, красных от ярости и бессонных ночей. Он развернулся и бросился бежать, но не успел сделать и трех шагов, как Дони хлестнул его куском каната под коленями, и юноша упал ничком как подкошенный.

– Меральда же просила не бить меня! – жалобно закричал он, сжавшись от ужаса.

Дони рывком перевернул парня на спину и навис над ним.

– Меральда сама не знает, что для нее лучше, – прорычал он и ударил Яку по лицу.

Юноша заплакал и замахал руками, пытаясь защититься от кулаков Дони, однако зуботычины следовали одна за другой. Прекрасные глаза юноши заплыли, губы распухли, один зуб был выбит, испортив неподражаемую улыбку, а на ангельски розовых щеках расцвели багровые синяки. Яка наконец сообразил, что руками надо закрыть лицо. Но Дони, который уже не мог успокоиться, стал бить ниже, колотя его в грудь. Едва только Яка опускал руку, он тут же снова бил его по лицу.

В конце концов, Дони перестал его бить, схватил за ворот рубашки и грубым рывком поставил на ноги. Яка поднял дрожащие руки ладонями вверх в знак того, что сдается. Это проявление трусости еще больше разозлило Дони, и он напоследок двинул ему в челюсть. Парень упал навзничь. Гандерлей опять поднял его, однако жалкий вид юноши напомнил ему о Меральде, о том, что придется посмотреть ей в глаза и что она увидит его испачканные кровью кулаки. Он развернул юношу за плечи, и тот побежал прочь.

– Убирайся! – крикнул Дони ему вслед. – И не смей больше отираться возле моей дочери!

Яка, всхлипнул и исчез во тьме.