Текст книги "Изгнанник"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Дайнину, как и прочим, это показалось странным. Он мог допустить и даже предполагал, что Риззена принесут в жертву, но он никогда не слышал, чтобы в такой церемонии использовали гроб.

Младшие дочери До'Урден приблизились к центральному возвышению и быстро привязали Риззена к жертвеннику. Ши'нэйн перехватила плывущий гроб и отвела его на место, находящееся напротив Бризы.

– Взывайте к прислужнице! – крикнула Мэлис, и Дайнин мгновенно подсказал собравшимся требуемое песнопение.

Языки пламени с ревом взметнулись выше; Мэлис и остальные верховные жрицы подхлестывали толпу магически усиленным выкрикиванием ключевых слов, которые призывали Паучью Королеву. Внезапный ветер, появившийся невесть откуда, закрутил туман в неистовом танце.

Пламя восьми жаровен высокими столбами выстрелило вверх над Мэлис и остальными жрицами, соединяясь в яростном шквале над центром круглой площадки.

Жаровни разом вспыхнули, присоединив гудение пламени к голосам молящихся, и вновь загорелись низким огнем, в то время как отсеченные струи огня свились в тугой шар и превратились в единую колонну пламени.

Простолюдины ахнули от изумления, но продолжали свое песнопение, в то время как огненный столб, сменивший все цвета спектра, постепенно остывал до тех пор, пока языки пламени не исчезли окончательно. На их месте все увидели неподвижное существо, снабженное щупальцами, ростом выше любого Дроу, напоминавшее полурастаявшую свечу, с продолговатыми, вытянутыми чертами лица.

Вся толпа узнала это создание, хотя немногие из простолюдинов когда-либо видели его прежде, разве что на картинках в священных книгах. Всем присутствующим тут же стала понятна важность этого собрания, поскольку ни один Дроу не мог не понять огромное значение присутствия Йоклол – личной прислужницы богини Ллос.

– Приветствуем тебя, прислужница, – громко произнесла Мэлис. – Благословен Дармон Н'а'шезбернон, осененный твоим присутствием.

Йоклол долгим взглядом обозрела собравшихся, удивленная тем, что Дом До'Урден обратился с таким призывом. Мать Мэлис не пользовалась милостью Ллос.

Только верховные жрицы услышали телепатически заданный вопрос:

«Почему ты осмелилась позвать меня?»

– Чтобы искупить наши прегрешения! – громко прокричала Мэлис, гипнотизируя всех собравшихся напряженностью момента. – Чтобы вернуть благосклонность твоей Госпожи, вернуть ту милость, которая является единственной целью нашего существования!

Мэлис многозначительно посмотрела на Дайнина, и тот завел подобающую моменту песнь – священную песнь восхваления Паучьей Королевы.

«Я довольна твоей церемонией, Мать Мэлис, – пришли мысли Йоклол, на сей раз предназначавшиеся одной только Мэлис. – Но тебе известно, что это сборище не поможет тебе выпутаться из опасного положения!»

«Это всего лишь начало, – мысленно ответила Мэлис, уверенная, что прислужница сумеет прочесть любую ее мысль. Она утешалась этим, поскольку могла поручиться, что ее желание вернуть расположение Ллос было искренним. – Мой младший сын оскорбил Паучью Королеву. Он должен заплатить за свои поступки».

Остальные верховные жрицы, исключенные из телепатической беседы, присоединились к пению гимна в честь Ллос.

«Дзирт До'Урден жив, – напомнила Йоклол. – И он не сидит у тебя в заточении».

«Ошибка скоро будет исправлена», – пообещала Мэлис.

«Чего ты хочешь от меня?»

– Зинкарлу! – вслух воскликнула Мэлис.

Йоклол отшатнулась, пораженная дерзким требованием. Мэлис, твердо решившая, что ее план не потерпит поражения, не сдавала своих позиций.

Окружавшие ее верховные жрицы затаили дыхание, полностью осознавая, что наступил момент или триумфа, или краха.

«Это – наша высочайшая милость, – донеслись мысли Йоклол, – редко даруемая даже верховным матерям, находящимся в милости у Паучьей Королевы. И ты, которая вызвала неудовольствие Ллос, осмеливаешься просить Зинкарлу?»

«Все так», – ответила Мэлис. Затем, нуждаясь в поддержке своей семьи, она воскликнула вслух:

– Пусть мой младший сын познает безрассудство своего поведения и мощь тех, кого он сделал своими врагами. Пусть мой сын убедится в наводящем ужас величии богини Ллос, падет на колени и умоляет о пощаде! – И наконец Мэлис вновь вернулась к телепатической связи: «Только после этого дух-двойник вонзит меч в его сердце!»

Глаза Йоклол стали пустыми, так как она ушла в себя, ища совета на своем родном уровне обитания. Прошло немало минут, мучительных для Матери Мэлис и всего притихшего собрания, прежде чем Йоклол вернулась назад.

«Есть ли у вас труп?»

Мэлис дала знак Майе и Вирне, и они поспешили к гробу и подняли каменную крышку. Тут Дайнин понял, что этот ящик доставлен не для Риззена, а уже кем-то занят. Оживший труп выполз оттуда и проковылял к Мэлис. Он сильно разложился, и многие его черты вообще не сохранились, но Дайнин и большинство находившихся в огромном соборе мгновенно узнали его: это был Закнафейн До'Урден, легендарный оружейник.

«Итак, Зинкарла – это тот самый оружейник, которого ты отдала Паучьей Королеве? – спросила Йоклол. – Сможет ли он исправить зло, сотворенное твоим сыном?»

«Это удачный выбор», – ответила Мэлис. Она почувствовала, что Йоклол довольна, как она того и ожидала. Закнафейн, наставник Дзирта, внушал богохульные настроения, которые и погубили Дзирта. Королева хаоса Ллос обожала парадоксы, и если тот же самый Закнафейн послужит в качестве палача, это, безусловно, позабавит ее.

«Зинкарла требует великой жертвы», – донеслось замечание Йоклол.

Посланница Ллос оглядела жертвенное ложе, на котором лежал Риззен, равнодушный ко всему происходящему, и при виде столь жалкого приношения вроде как бы нахмурилась, если предположить, что подобные создания умеют хмуриться. Она вновь повернулась к Матери Мэлис и прочла ее мысли.

«Продолжай», – подсказала Йоклол, внезапно чрезвычайно заинтересованная.

Мэлис подняла руки, одновременно затянув еще одну песнь во славу Ллос. Она жестом дала понять Ши'нэйн, что надо делать, и та подошла к стоявшей рядом с Бризой шкатулке и вынула ритуальный кинжал – самую драгоценную вещь, принадлежащую Дому До'Урден. Бриза содрогнулась, когда увидела, как ее новоявленная «сестра» прикоснулась к святыне. Рукоятка кинжала представляла собой тело паука, от которого отходили восемь острых лезвий в виде лапок.

Испокон веков именно Бриза вонзала этот обрядовый кинжал в сердца приносимых во славу Паучьей Королевы жертв.

Почувствовав злость Бризы, Ши'нэйн самодовольно ухмыльнулась старшей дочери, когда проходила мимо нее. Она встала рядом с Мэлис у жертвенного стола и приставила кинжал к обреченному сердцу отца дома.

Мэлис перехватила ее руку и объяснила разочарованной «дочери»:

– На сей раз я сама должна это сделать.

Обернувшись через плечо, Ши'нэйн увидела, как Бриза вернула ей десятикратно усиленную ядовитую усмешку.

Мэлис подождала конца песнопения, и все собравшиеся погрузились в полное молчание, когда она начала творить подобающее заклинание.

– Таккен брес дуис брес, – начала она, обеими руками взявшись за рукоятку смертоносного орудия.

Когда заклинание Мэлис приблизилось к завершению, нож поднялся высоко вверх. Все домочадцы напряглись, ожидая момента исступленного восторга, свирепого жертвоприношения жестокой Паучьей Королеве.

Нож пошел вниз, но вместо того, чтобы ударить прямо, Мэлис круто развернула его в сторону и вонзила в сердце Ши'нэйн – Матери СиНафай Ган'етт, своего злейшего врага.

– Нет! – задохнулась в крике СиНафай, но дело было сделано. Восемь лезвий-ног вонзились в ее сердце. СиНафай пыталась заговорить, произнести то ли заклинание исцеления, то ли проклятие в адрес Мэлис, но лишь кровь хлынула из ее рта. Испуская последний выдох, она рухнула на Риззена.

Весь потрясенный дом зашелся в крике восторга, когда Мэлис вырвала нож из СиНафай Ган'етт, а вместе с ним и сердце ее врага.

– Бесподобно! – вскричала Бриза, перекрывая суматоху, так как даже она не знала планов Мэлис. Бриза опять стала старшей дочерью Дома До'Урден, вновь заняла почетное положение, которого она так страстно желала.

«Бесподобно! – эхом отозвалось восклицание Йоклол в мозгу Мэлис. – Знай, что мы довольны!»

На заднем плане этой ужасной сцены оживленный труп вяло упал на пол. Мэлис взглянула на прислужницу Ллос и все поняла.

– Положите Закнафейна на жертвенник. Быстро! – скомандовала она младшим дочерям.

Они заметались вокруг стола, грубо столкнув Риззена и СиНафай и уложив на их место тело Закнафейна.

Бриза тоже начала действовать, аккуратно выстраивая в ряд множество сосудов с мазями, которые были кропотливо приготовлены на такой случай. Мать Мэлис во всем городе пользовалась репутацией лучшей мастерицы в приготовлении бальзамов, и теперь ее искусство должно было подвергнуться испытанию.

Мэлис взглянула на Йоклол.

– Зинкарла? – вслух спросила она.

«Ты не вернула расположение Ллос.!» – пришел телепатический ответ такой мощи, что Мэлис упала на колени. Она схватилась обеими руками за голову, которая готова была взорваться от нараставшего давления.

Постепенно боль исчезла.

«Но сегодня ты доставила удовольствие Паучьей Королеве, Мэлис До'Урден, объяснила Йоклол. – И принято решение, что твои планы в отношении сына-святотатца приемлемы. Зинкарла будет послан тебе, но знай: это – твой последний шанс, Мать Мэлис До'Урден! Даже в самых страшных снах тебе не приснится, что с тобой будет, если ты снова потерпишь поражение».

Йоклол исчезла во взрыве огненного шара, потрясшего собор Дома До'Урден.

Безумие собравшихся возросло с новой силой при виде могущества злобной богини, и Дайнин затянул гимн во славу Ллос.

«Десять недель!» долетел последний крик прислужницы, крик столь мощный, что простолюдины в страхе зажали уши и съежились на полу.

Итак, в течение десяти недель, в течение семидесяти циклов колонны Нарбондель-часов, отмеряющих дни Мензоберранзана, весь Дом До'Урден собирался в большом соборе, где Дайнин и Риззен руководили песнопениями во славу Паучьей Королевы, в то время как Мэлис и ее дочери трудились над трупом Закнафейна, умащивая его магическими мазями и зачаровывая могущественными заговорами.

Оживить труп без труда смогла бы самая обыкновенная священнослужительница, но создание Зинкарлы требовало гораздо большего искусства. Дух-двойник – это оживленный труп, так называемый зомби. Он наделен мастерством, которым владел в своей прежней жизни, и подчиняется верховной матери, назначенной богиней Ллос.

Это был наиболее драгоценный дар Ллос, редко просимый и еще реже жалуемый, поскольку Зинкарла, вернувшийся в тело дух, был воистину опасной затеей.

Только благодаря неимоверным усилиям воли жрицы, неустанно творящей заклинания, восставшее из мертвых существо ограждается от нежелательных воспоминаний и чувств. Чтобы подчинить зомби, нужно пройти по тонкой тропке, балансируя между возвращенным сознанием и полной над ним властью, а такое порой не по силам даже верховной жрице. Более того, Зинкарла, подаренный богиней Ллос, исполнял только те приказы, которые были заранее оговорены с Паучьей Королевой; использование существа в иных целях не дозволялось и было равносильно провалу.

Глава 6
БЛИНГДЕНСТОУН

Блингденстоун отличался от всего, когда-либо виденного Дзиртом. Когда стража свирфнебли втолкнула его в огромные каменные, обитые железом двери, он и не ожидал увидеть что-либо похожее на Мензоберранзан, но не до такой степени.

Его ожидания оказались очень далекими от реальности.

В то время как Мензоберранзан раскинулся в пределах одной огромной пещеры, Блингденстоун состоял из ряда небольших пещерок, соединенных между собой низкими туннелями. Сначала Дзирт попал в самую большую, располагавшуюся сразу за железными дверьми. Здесь размещалась городская стража, и вся пещера была предназначена и приспособлена исключительно для обороны. Дюжины ярусов и вдвое большее количество пологих лестниц поднимались и опускались таким образом, что любому атакующему, находящемуся всего лишь в десяти футах от обороняющегося, пришлось бы сначала спуститься на несколько уровней, а потом карабкаться вверх, чтобы подобраться достаточно близко для нанесения удара. Невысокие стенки из тщательно подогнанных камней отделяли пешеходные дорожки и плели свой узор вокруг более высоких и толстых стен, которые могли надолго задержать вторгшуюся армию на открытом участке этой пещеры.

Множество свирфнебли собрались вокруг, чтобы воочию убедиться, что какой-то темный эльф доставлен через городские ворота. Они глазели на него с каждого карниза, и Дзирт не мог с уверенностью сказать, что написано на их лицах: любопытство или возмущение. Так или иначе, глубинные гномы приготовились противостоять любым его попыткам что-либо предпринять. Каждый из них сжимал в руках дротик или тяжелый арбалет, направленные на Дзирта.

Свирфнебли вели его через пещеру, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз по множеству лестничных маршей, но все время следуя по дорожкам. Стражники не спускали с эльфа бдительных глаз. Тропа поворачивала, обрывалась, круто взмывала вверх и возвращалась к уже пройденным участкам, так что единственным ориентиром Дзирту служил свод пещеры, видимый даже с самых низких ее уровней.

Боясь показать улыбку, Дроу усмехнулся про себя, подумав, что, даже если здесь не было бы воинов-свирфнебли, в одной только этой пещере армия захватчиков потратила бы не один час в поисках верного пути.

Миновав низкий и узкий коридор, где глубинным гномам пришлось двигаться гуськом, а Дзирту – ползти почти на четвереньках, вся группа наконец вошла в город. В этой пещере, более широкой и не такой длинной, как первая, тоже было несколько уровней. Дюжины выдолбленных в стенах входов виднелись во всех направлениях; кое-где горели огни – редкая вещь для Подземья, поскольку отыскать горючие материалы было нелегким делом. В Блингденстоуне, по меркам Подземья, было чересчур светло и тепло, но ни то, ни другое не доставляло неудобств.

Несмотря на свое незавидное положение, Дзирт чувствовал себя спокойно, когда смотрел на спешивших мимо свирфнебли. Они окидывали его любопытными, но недолгими взглядами: глубинные гномы Блингденстоуна были трудолюбивым народом, и у них не было времени стоять без дела и таращить глаза.

Дзирта вновь повели вкруговую. Здесь, в городе, дорожки не были так запутанны и труднопроходимы, как в первой пещере. Ровные и прямые, все они вели к огромному центральному каменному сооружению.

Командир группы, сопровождающей Дзирта, устремился вперед и что-то сказал двум вооруженным пиками стражникам, стоявшим у входа в центральное здание. Один из них побежал внутрь, а другой распахнул железную дверь для патруля и его пленника. С поспешностью, впервые проявившейся со времени входа в город, свирфнебли быстро провели Дзирта через ряд изогнутых коридоров, закончившихся круглым помещением не более восьми футов в диаметре, с очень низким потолком.

Комната была совершенно пуста, за исключением единственного каменного кресла.

Как только Дзирта усадили, он понял назначение этого кресла: в него были вмонтированы металлические кандалы, и пленника накрепко приковали к камню.

Свирфнебли действовали не особенно учтиво, но когда Дзирт поморщился от того, что дважды опоясавшая его талию цепь прищемила кожу, один из глубинных гномов быстро ослабил и тут же вновь наложил ее решительно, но без лишней грубости.

Дзирта оставили одного в темной и пустой комнате. Каменная дверь захлопнулась с глухим стуком, и Дзирт больше не слышал ни звука извне.

Проходили часы.

Дзирт напряг мускулы, отыскивая слабину в крепких кандалах. Одна его рука зашевелилась и дернулась, и лишь боль от впившегося в запястье железа заставила его задуматься над своими действиями. Он вновь превращался в охотника, готового на все, чтобы выжить, и желавшего только убежать.

– Нет! – закричал Дзирт.

Он собрал волю в кулак и заставил мускулы расслабиться. Какую часть его личности подчинил себе охотник? Дзирт пришел сюда добровольно, и пока что все шло лучше, чем он ожидал. Сейчас было не время для отчаянных действий, но не окажется ли охотник столь сильным, что заставит Дзирта позабыть о собственном решении?

Он не успел ответить на эти вопросы, поскольку каменная дверь с шумом распахнулась и в комнату вошли семь пожилых (судя по количеству морщин, избороздивших их лица) свирфнебли, полукругом встав перед каменным креслом.

Дзирт понял, что это важные персоны, так как, в отличие от стражников, одетых в кожаные куртки, усыпанные мифриловыми кольцами, эти глубинные гномы были в мантиях из превосходных тканей. Они суетились, пристально разглядывая Дзирта и что-то быстро говоря на своем непонятном языке.

Один свирфнеблин поднял вверх принадлежащий Дзирту герб его дома, который вынул из нашейного кошелька эльфа, и произнес:

– Мензоберранзан?

Дзирт кивнул, насколько позволил ему железный воротник, горя желанием вступить в контакт со своими тюремщиками. Однако у глубинных гномов были иные намерения. Они вновь вернулись к своей на сей раз еще более возбужденной беседе.

Беседа была продолжительной, и Дзирт, который начал различать интонации говоривших, пришел к заключению, что двое свирфнебли были вовсе не в восторге, что у них в плену находится выходец из города темных эльфов – их ближайших и самых ненавистных врагов. Судя по гневному тону спорящих, Дзирт почти ожидал, что кто-то из них в любой момент повернется и перережет ему горло.

Но, конечно, этого не произошло: глубинные гномы не были ни опрометчивыми, ни жестокими существами. Один из них отделился от группы и подошел к Дзирту. Он задал вопрос на языке Дроу, слегка запинаясь, но понятно:.

– Во имя камней, темный эльф, зачем ты пришел?

Дзирт не знал, что ответить на этот простой вопрос. Как объяснить многолетнее одиночество в Подземье? Как рассказать о решении покинуть свой жестокий народ и жить согласно собственным принципам?

– Я – друг, – просто ответил он, а затем беспокойно поерзал на стуле, подумав о нелепости и неточности своего ответа.

Однако свирфнеблин, по всей видимости, рассуждал иначе. Он поскреб безволосый подбородок и тщательно обдумал этот ответ.

– Ты… ты пришел к нам из Мензоберранзана? – спросил он, морща свой ястребиный нос при каждом слове.

– Да, – ответил Дзирт, обретая уверенность.

Глубинный гном наклонил голову, ожидая продолжения.

– Я покинул Мензоберранзан много лет назад, – попытался объяснить Дзирт.

Перед его глазами предстало далекое прошлое, и он припомнил жизнь, от которой бежал. – Он никогда не был мне родным домом.

– Ты врешь, темный эльф! – взмахнув гербом Дома До'Урден, пронзительно закричал свирфнеблин, не уловивший смыслового оттенка слов Дзирта.

– Я многие годы жил в этом городе Дроу, – быстро ответил тот. – Меня зовут Дзирт До'Урден, когда-то я был вторым сыном Дома До'Урден. – Он посмотрел на герб, который держал свирфнеблин, и пояснил:

– Дармон Н'а'шезбернон.

Глубинный гном повернулся к своим собратьям, которые заговорили все разом.

Один из них возбужденно кивал головой, видимо, узнав древнее имя Дома Дроу, что немало удивило Дзирта.

Обдумывая дальнейшее направление допроса, гном постучал пальцами по своим сморщенным губам, издавая раздраженные чмокающие звуки.

– По нашим сведениям, Дом До'Урден продолжает существовать, – небрежно заметил он, наблюдая за реакцией Дзирта. Поскольку тот ответил не сразу, глубинный гном обвиняюще бросил ему:

– Ты не бездомный бродяга!

Дзирт удивился: откуда свирфнеблин знает такие вещи?

– Я стал бродягой намеренно… – начал было он.

– Послушай, темный эльф, – вновь успокоившись, произнес свирфнеблин. – Я еще могу поверить, что здесь ты оказался намеренно. Но что касается бродяги… – Его лицо внезапно и ужасно исказилось. – Клянусь камнями, темный эльф, ты – шпион!

После этого глубинный гном вдруг опять успокоился и принял удобную позу.

Дзирт внимательно смотрел на него. Использовал ли этот свирфнеблин подобную смену настроений, чтобы застать допрашиваемого врасплох? Или такая непредсказуемость была обычной для этой расы? Какое-то мгновение он старался припомнить свое предыдущее столкновение с глубинными гномами. Но тут допрашивающий его залез в невероятно глубокий карман своей мантии и вытащил оттуда знакомую статуэтку.

– Ответь мне, и на этот раз говори правду, чтобы избавить себя от многих мучений. Что это такое? – спокойно спросил глубинный гном.

Дзирт вновь почувствовал, как судорога свела все его мышцы. Охотник жаждал вызвать Гвенвивар, перенести пантеру сюда, чтобы она разорвала в клочья этих сморщенных свирфнебли. У одного из них могли быть при себе ключи к кандалами Дзирт освободился бы…

Он выбросил эти мысли из головы и усилием воли изгнал охотника из своего разума. С того самого момента, как он принял решение прийти в Блингденстоун, ему была ясна безнадежность его положения. Если свирфнебли действительно считают, что он – шпион, то наверняка казнят его. Но даже если они не совсем уверены в его намерениях, осмелятся ли они оставить его в живых?

– Глупо было приходить сюда, – еле слышно прошептал Дзирт, осознав, какую дилемму он поставил перед собой и глубинными гномами. Охотник попытался вернуться в его сознание. Всего одно слово – и пантера появилась бы перед ним.

– Нет! – во второй раз за день прокричал Дзирт, отбрасывая от себя свою темную сущность.

Глубинные гномы отпрянули от него, испугавшись, что Дроу произносит слова заклинания. В его грудь угодил дротик, выпустив при ударе струю газа.

Как только газ заполнил его ноздри, Дзирт впал в полуобморочное состояние.

Он слышал, как шаркали вокруг свирфнебли, обсуждая его судьбу на своем непонятном языке. Он видел очертания одного из них, скорее тень, вплотную подошедшую к нему и ощупавшую его руки в поисках предметов магического назначения.

Когда мысли и зрение Дзирта наконец прояснились, все было, как прежде.

Фигурка из оникса появилась перед его глазами.

– Что это? – снова спросил его тот же самый гном, на сей раз с чуть большей настойчивостью.

– Мой товарищ, – прошептал Дзирт. – Мой единственный друг.

Он долго и напряженно обдумывал свои дальнейшие действия. Вряд ли он винил бы свирфнебли, если бы они убили его, а Гвенвивар осталась бы не больше чем статуэткой, украшающей накидку какого-нибудь неизвестного глубинного гнома.

– Ее зовут Гвенвивар, – объяснил Дзирт. – Позовите пантеру – и она появится как союзник и друг. Обращайтесь с ней осторожно, потому что она очень ценная и могущественная.

Свирфнеблин с любопытством и вниманием оглядел фигурку, а затем Дзирта. Он передал фигурку одному из своих собратьев и выслал его из комнаты, не доверяя Дроу. Если Дроу сказал правду (а глубинный гном в этом не сомневался), то он только что выдал секрет весьма ценного магического предмета. Еще более поражало то, что он не воспользовался своей единственной возможностью спастись. Этот свирфнеблин жил уже двести лет и был так же хорошо осведомлен о нравах темных эльфов, как и о повадках собственного народа. Став свидетелем непонятного поведения этого темного эльфа, умудренный жизнью свирфнеблин немало встревожился. Темные эльфы заслуженно пользовались репутацией жестокого и коварного народа, и когда какой-нибудь отдельный Дроу соответствовал этой характеристике, с ним следовало расправляться без сожаления. Но как поступить с Дроу, который неожиданно проявил некоторые зачатки нравственности?

Свирфнебли вновь вернулись к своим разговорам, совершенно не обращая внимания на Дзирта. Затем все они вышли, за исключением того, кто владел языком темных эльфов.

– Что вы предпримете? – осмелился спросить Дзирт.

– Приговор зависит только от короля, – сдержанно ответил глубинный гном. Он будет решать твою судьбу, возможно, в течение нескольких дней, основываясь на наблюдениях членов его совещательного совета, тех самых, которых ты видел. Гном низко поклонился, потом, глядя прямо в глаза Дзирту, встал и сурово произнес:

– Полагаю, темный эльф, что ты будешь казнен.

Дзирт кивнул, подчиняясь логике, требовавшей его смерти.

– Но я считаю, что ты какой-то иной, темный эльф, – продолжал глубинный гном. – Думаю, что буду рекомендовать снисхождение или, по крайней мере, милосердие во время казни.

Быстро пожав мощными плечами, свирфнеблин повернулся и направился к двери.

Тон его речи задел в Дзирте знакомую струну. Много лет назад другой свирфнеблин разговаривал с ним в схожей манере, употребляя почти те же слова.

– Подожди, – окликнул Дзирт.

Свирфнеблин остановился и повернулся, и Дзирт лихорадочно стал вспоминать имя того глубинного гнома, которого он спас в далеком прошлом.

– В чем дело? – с нарастающим нетерпением спросил свирфнеблин.

– Глубинный гном, – заикаясь, выдавил Дзирт. – Очевидно, из вашего города.

Да, он должен быть отсюда.

– Ты знаком с одним из представителей моего народа? – живо откликнулся свирфнеблин, шагнув назад к каменному креслу. – Назови его.

– Я не знаю, – ответил Дзирт. – Я был членом поискового отряда примерно десять лет назад. Мы схватились с группой свирфнебли, зашедших в наш район. Он вздрогнул, увидев, как нахмурился глубинный гном, но продолжил, понимая, что единственный выживший после той бойни свирфнеблин – его последняя надежда. Уцелел, по-видимому, только один глубинный гном, и он вернулся в Блингденстоун.

– Как было имя спасенного? – сердито спросил свирфнеблин, скрестив на груди руки и постукивая тяжелым сапогом о каменный пол.

– Я не помню, – сознался Дзирт.

– Для чего ты мне все это рассказываешь? – прорычал свирфнеблин. – Я было подумал, что ты отличаешься от…

– Он потерял в этом бою руки, – упрямо продолжал Дзирт. – Пожалуйста, ты должен его знать.

– Белвар? – немедленно откликнулся свирфнеблин.

Это имя возродило в Дзирте еще больше воспоминаний.

– Белвар Диссенгальп, – выпалил Дзирт. – Значит, он жив! Он мог бы вспомнить…

– Он никогда не забудет тот страшный день, темный эльф! – сквозь стиснутые зубы объявил свирфнеблин с неприкрытым гневом в голосе. – Ни один житель Блингденстоуна никогда не забудет тот ужасный день!

– Приведи его. Приведи Белвара Диссенгальпа, – взмолился Дзирт.

Глубинный гном вышел из комнаты, качая головой. Этот темный эльф продолжал удивлять.

Каменная дверь с шумом захлопнулась, оставив Дзирта размышлять о собственной смертности и отгонять надежды, на которые он не имел никаких оснований.

* * *

– Неужели ты думал, что я позволила бы тебе покинуть меня? – выговаривала Мэлис Риззену, когда Дайнин вошел в приемную. – Это была всего лишь уловка, чтобы усыпить подозрения СиНафай Ган'етт.

– Благодарю тебя, верховная мать, – с искренним облегчением ответил Риззен. Отвешивая на каждом шагу поклон, он попятился от трона.

Мэлис оглядела собравшихся членов семьи.

– Недели тяжелого труда закончились, – провозгласила она. – Зинкарла завершен!

Дайнин в предвкушении чуда стиснул руки. До сих пор только женская половина семьи видела результат их трудов. По условному знаку Мэлис, Вирна двинулась к занавесу с одной стороны комнаты и отдернула его. Там стоял оружейник Закнафейн – уже не полуразложившийся труп, но ловкое, сильное существо, демонстрирующее ту силу, которой эльф обладал при жизни.

Дайнин качнулся на пятках, когда оружейник вышел вперед и остановился перед Матерью Мэлис.

– Все так же красив, как и прежде, дорогой мой Закнафейн, – проворковала Мэлис, обращаясь к духу-двойнику.

Восставшее из мертвых существо никак не отреагировало.

– И куда более покорный, – добавила Бриза, вызвав сдавленный смех у всех женщин.

– Это… он… отправится за Дзиртом? – осмелился спросить Дайнин, хотя и понимал, что его черед говорить еще не наступил.

Мэлис и другие были слишком поглощены созерцанием Закнафейна, чтобы наказать старшего сына за допущенную оплошность.

– Закнафейн осуществит наказание, которого заслуживает твой брат, пообещала Мэлис, сверкая глазами. – Но погодите, – с притворной обеспокоенностью сказала она, переводя взгляд с духа-двойника на Риззена. – Он слишком хорош, чтобы вызвать страх в моем наглом сыне.

Остальные обменялись смущенными взглядами, спрашивая себя, не пытается ли Мэлис умиротворить Риззена за испытание, которому она его подвергла.

– Подойди, супруг мой! – обратилась Мэлис к Риззену. – Возьми клинок и пометь им лицо твоего смертельного врага. Тебе это понравится и к тому же вызовет ужас у Дзирта, когда он взглянет на своего бывшего наставника!

Поначалу робко, но затем все больше обретая уверенность в себе, Риззен приблизился к духу-двойнику. Закнафейн стоял совершенно неподвижно, не дыша и не моргая, по-видимому, безразличный ко всему происходящему. Риззен положил руку на рукоять меча и в последний раз оглянулся на Мэлис, ища поддержки.

Мэлис кивнула. Зарычав, Риззен выхватил меч из ножен и сделал выпад в лицо Закнафейна.

Но этому удару не суждено было достичь цели.

В мгновение ока дух-двойник разразился вихрем движений. Два меча появились и ударили одновременно, погружаясь и кромсая противника с непостижимой точностью. Меч вылетел из рук Риззена, и, прежде чем обреченный отец Дома До'Урден смог произнести хоть слово протеста, один из клинков Закнафейна перерезал ему горло, а другой глубоко вонзился в его сердце.

Риззен умер до того, как рухнул на пол, но дух-двойник не собирался так быстро и так чисто заканчивать с ним. Оружие Закнафейна продолжало атаку, нанеся Риззену еще дюжину резких рубящих ударов, пока Мэлис, удовлетворенная демонстрацией, не отозвала его.

– Этот мне надоел, – объяснила Мэлис своим изумленным детям. – Я уже подобрала другого отца дома из простолюдинов.

Однако не смерть Риззена была причиной благоговейного ужаса, появившегося на лицах детей Мэлис; их мало заботили любовники матери, избираемые ею в качестве отца дома и, как правило, недолго занимавшие эту должность. Скорость и мастерство духа-двойника – вот что перехватило у них дыхание.

– Так же хорош, как и при жизни, – заметил Дайнин.

– Лучше! – подхватила Мэлис. – Закнафейн столь же могуч, как раньше, но теперь только искусство боя занимает все его мысли. Он не видит препятствий на пути к достижению избранной цели. Взгляните на него, дети мои. Это – Зинкарла, подарок Ллос.

Она повернулась к Дайнину и насмешливо улыбнулась ему.

– Я не подойду к этой штуковине, – вздрогнув, сказал Дайнин, подумавший, что его жуткой матери хочется повторить спектакль.

Мэлис рассмеялась.

– Не бойся, старший сын. У меня нет оснований причинять тебе зло.

Дайнину не стало легче после ее слов. Мэлис не нуждалась в основаниях, и изрубленное тело Риззена доказывало этот факт со всей очевидностью.

– Ты выведешь этого духа-двойника из города.

– Куда? – рискнул спросить Дайнин.