Текст книги "Дети Мафусаила"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Надеюсь. То есть конечно, не дашь. А вот о том, как это делается, я почти ничего не знаю. Гормоны, симбиотика, манипуляции с железами и немного психотерапии – что-то в этом роде. Подобные меры приводят к задержке старения членов Семей, а внешние признаки можно удалить косметически. – Она помолчала. – Когда-то они считали, что напали на секрет бессмертия, на подлинный фонтан Вечной Молодости. Но это оказалось заблуждением. Старость просто откладывается… и укорачивается. За девяносто дней до конца – первое недвусмысленное предупреждение, а затем смерть от старости. – Она вздрогнула. – Конечно, многие не хотят дожидаться печального итога. Две недели на установление точного диагноза, затем – эвтаназия.

– Вот дьявольщина! Ну нет, я с такой судьбой не смирюсь! Когда старуха с косой придет за мной, ей придется тащить меня силой, а я буду брыкаться и вырываться изо всех сил.

Мэри смущенно улыбнулась:

– Мне нравится, когда ты так говоришь, Лазарус. Я никогда не позволила бы себе вести такие разговоры с человеком младше меня. Но твой пример вселяет в меня оптимизм.

– Мэри, мы еще переживем многих из них, не волнуйся. Кстати, о собрании: я не в курсе дела, я ведь совсем недавно вернулся на Землю. Этот парень, Ральф Шульц, в самом деле знает, что говорит?

– Наверное, да. Его дед был выдающимся человеком, да и отец тоже.

– Я думал, ты знаешь самого Ральфа.

– Немного. Он один из моих внуков.

– Приятно слышать. Выглядит он намного старше тебя.

– Ральф решил, что ему больше всего приличествует внешность сорокалетнего, вот и все. Его отец был двадцать седьмым моим ребенком. Ральф должен быть – дай-ка я подсчитаю – о, по крайней мере на восемьдесят или девяносто лет моложе меня. Но, несмотря на это, он старше многих моих детей.

– Ты много сделала для Семей, Мэри.

– Они для меня тоже. Мне нравилось растить детей и полностью использовать все преимущества своих тридцати лет. Я имела все, что только могла бы пожелать. – Она снова вздрогнула. – Я знаю, почему я так боюсь, – я очень люблю жизнь!

– Постой! Я думал, что мой ободряющий пример и мальчишеское зубоскальство излечат тебя от подобного уныния.

– Ну… в чем-то ты мне, несомненно, помог…

– М-м-м… послушай, Мэри. А почему бы тебе не выйти замуж еще раз? И не завести новых сорванцов? Тогда у тебя не будет времени для страхов.

– Что?! Это в мои-то годы? Лазарус, да ты просто шутник!

– А что тут такого? Ты ведь моложе меня.

Она некоторое время изучающе смотрела на него.

– Лазарус, ты что, делаешь мне предложение? В таком случае попрошу выражаться яснее.

Он взволнованно вздохнул:

– Подожди, не нужно спешить. Я ведь говорил так, в общем. Я не гожусь для семейной жизни. В самом деле, всякий раз, когда я женюсь, жена буквально заболевает от отчаяния, потому что я вечно где-то скитаюсь. Нет, я совсем не то хотел сказать… Ну, я имею в виду, ты очень хорошенькая и все такое… любой мужчина с радостью…

Она остановила его, подойдя к нему и прикрыв ему губы своей ладонью. Лукаво улыбаясь, она сказала:

– Я вовсе не хотела смущать тебя, кузен. Впрочем, может быть, и хотела – мужчины становятся такими забавными, когда подозревают, что их пытаются заманить в сети.

– Ну ладно, – хмуро буркнул он.

– Забудь об этом, дорогой. Лучше скажи мне, какой план они, по-твоему, изберут?

– На этой сходке?

– Да.

– Конечно же, никакой. Они не придут ни к какому решению. Мэри, комитет – это единственная известная форма жизни с сотней желудков и без малейшего намека на мозг. В конце концов кто-нибудь, у кого есть своя голова на плечах, заставит их принять его план. Правда, вот не могу сказать, каким он будет.

– А какой образ действий ты бы сам предпочел?

– Я? Никакой. Мэри, если мне за предыдущую пару веков и довелось твердо узнать что-то, то это следующее: ничто не вечно под луною. Войны и депрессии, Пророки и Общественные Договоры – все проходит. Вся загвоздка в том, чтобы пережить их.

Она задумчиво кивнула:

– Ты, пожалуй, прав.

– Конечно, я прав. Только через сто лет начинаешь понимать, какая чудная штука – жизнь. – Он встал, потянулся. – А теперь юноша был бы не прочь чуток вздремнуть.

– Я тоже.

Квартира Мэри находилась на последнем этаже. При желании потолок можно было сделать прозрачным. Мэри отключила его непроницаемость, убрала освещение, и теперь они сидели в темноте, созерцая панораму звездного неба. От него их отделял только тонкий слой невидимого пластика. Потягиваясь, Лазарус поднял голову, и взгляд его задержался на любимом созвездии.

– Странно, – удивился он, – такое впечатление, что в созвездии Ориона появилась четвертая крупная звезда.

Мэри взглянула вверх:

– Это, наверное, звездолет Второй Экспедиции к Центавру. Посмотри, движется он или нет?

– Трудно сказать без инструментов.

– Пожалуй, да, – согласилась она. – Правильно сделали, что построили его в космосе.

– А иначе его было и не создать. Он слишком велик для Земли. Мэри, я могу расположиться прямо здесь? Или у тебя приготовлена другая комната?

– Твоя комната – вторая слева. Позови меня, если что-нибудь понадобится. – Она приблизила к нему лицо и поцеловала его в щеку. – Доброй ночи!

Лазарус направился в свою комнату.

* * *

На следующее утро Мэри Сперлинг проснулась в обычное время. Она встала, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Лазаруса. Скользнув в туалетную комнату, она стала приводить себя в порядок: приняла душ, растерлась, сделала массаж и выпила тонизирующую таблетку, чтобы скомпенсировать короткий отдых. Завтрак был умеренным – она не могла позволить себе излишеств. Взбодрившись и перекусив, Мэри занялась прослушиванием вчерашних вызовов, поступивших в ее отсутствие. Она прокрутила несколько малозначительных сообщений, даже не пытаясь в них вникнуть, как вдруг узнала голос Борка Вэннинга.

– Хэлло! – прозвучало из аппарата. – Мэри, это Борк. Звонил тебе в двадцать один час. Я зайду завтра, часов в десять утра. Мы сходим искупаемся и позавтракаем где-нибудь. Если ты, конечно, не против. Пока, дорогая! Мое почтение.

– Мое почтение, – машинально повторила она. Черт бы его побрал! Никак не может удовлетвориться моим отказом.

«Мэри, – сказала она себе, – ты теряешь форму! Ты в четыре раза старше, а все же до сих пор не поставила его на место!

Может быть, вызвать его и отказаться? Нет, слишком поздно. Он появится с минуты на минуту. А вот и он!»

2

Перед тем как лечь спать, Лазарус снял килт и швырнул его в шкаф… в котором невидимые силы вдруг подняли юбку, расправили и аккуратно повесили. «Здорово сделано», – отметил про себя Лазарус. Он оглядел себя и усмехнулся: килт скрывал бластер, висевший на одном бедре, и нож, укрепленный на другом. Он знал о существовании закона, запрещающего ношение личного оружия, но без него он чувствовал себя просто голым. Этот закон был предрассудком, плодом перестраховочного недомыслия – не было опасных предметов, были только опасные люди.

Выйдя из туалетной комнаты, он положил оружие так, чтобы оно было под рукой, и лег спать.

Проснулся он совершенно неожиданно, причем руки его уже сжимали бластер и нож… Потом он вспомнил, где находится, и решил выяснить, что же его разбудило.

Причиной оказался звук голосов, доносившихся из гостиной. «Просто плохая звукоизоляция, – решил Лазарус, – а Мэри, должно быть, отвечает на вызовы». Значит, и ему нечего валяться в постели. Он стряхнул с себя остатки сна, встал и направился в душ. Освежившись, он пристегнул своих верных помощников и отправился разыскивать хозяйку дома.

Дверь гостиной бесшумно распахнулась, и голоса стали громче. Разговор, похоже, был интересным. Гостиная имела Г-образную форму, и присутствие Лазаруса оставалось незамеченным. Он затаился под дверью и стал подслушивать. Стыда он не испытывал – вовремя подслушанный разговор не единожды спасал ему жизнь. Лазарусу даже нравилось это занятие.

Мужчина убеждал:

– Мэри, я не могу уразуметь, в чем причина! Я знаю, что нравлюсь тебе. Наш брак принесет тебе только пользу. Так почему же ты не соглашаешься?

– Я уже объясняла тебе, Борк. Все дело в возрасте.

– Это просто глупо. Чего ты ждешь? Прекрасного принца? Я, конечно, согласен, что несколько старше тебя… но женщине и необходим зрелый мужчина, чтобы он направлял ее. Да и не так уж я стар.

Услышанного было достаточно, чтобы возбудить в Лазарусе неприязнь к незнакомцу. Противный голос…

Мэри ничего не отвечала. Мужчина продолжал:

– А у меня приготовлен для тебя один сюрприз. Я бы с радостью все рассказал тебе сейчас, но… пока это государственная тайна.

– Тогда не рассказывай. Все равно ничто не может заставить меня переменить решение, Борк.

– А вот это как раз-таки и может! М-м-м… ладно, я расскажу тебе. Я знаю, что тебе можно доверять.

– Нет, Борк, прошу тебя…

– Не волнуйся, все равно через несколько дней секрет станет известен всем и каждому. Мэри… я никогда не стану слишком старым для тебя!

– Что ты имеешь в виду?

Лазарусу показалось, что в ее голосе прозвучали нотки подозрительности.

– Только то, что я сказал, Мэри, – открыта тайна вечной молодости!

– Что? Кем? Как? Когда?

– Ага, вот ты и заинтересовалась! А?! Ладно, не буду мучить тебя. Ты слышала об этих дряхлых чудаках, которые называют себя Семьями Говарда?

– Да, конечно, я слышала о них, – медленно проговорила она. – Ну и что из этого? По-моему, они просто обманщики.

– Не совсем так. Я знаю точно. Администрация тщательно изучает всю их похвальбу. Некоторым из них действительно более ста лет – а они все еще молоды!

– В это трудно поверить.

– Тем не менее это правда.

– А… как они это делают?

– Ха! В этом-то вся загвоздка. Они утверждают, что долголетие зависит от наследственности, что оно передается от предков-долгожителей. Но это все чепуха, полностью противоречащая научным данным. Администрация тщательно изучила полученную информацию, и ответ может быть только один: секрет вечной молодости действительно скрывают.

– Ты в этом уверен?

– Слушай, Мэри! Ты замечательная девушка, но даже тебе не стоит подвергать сомнению выводы лучших ученых умов. Впрочем, я не о том. А теперь – уже совершенно конфиденциально. Мы еще не завладели этим секретом, но в самом недалеком будущем он станет нашим достоянием. Мы схватим этих ребят и допросим, не привлекая внимания общественности. Мы все хорошенько выведаем у них, и тогда ни ты, ни я никогда не состаримся. Что ты на это скажешь?

Мэри ответила медленно и едва слышно:

– Конечно, было бы прекрасно, если бы все могли жить долго.

– Что? Да, я тоже так полагаю. Но как бы там ни было, мы с тобой обязательно получим вечную молодость, в чем бы она ни заключалась. Подумай о нас, дорогая. Годы и годы счастливого брака двух молодых людей. Не меньше ста лет. А может, даже…

– Секундочку, Борк. Этот «секрет»… он что, не будет общедоступен?

– Видишь ли, это вопрос политический. Перенаселенность и поныне остается одной из основных проблем. Видимо, придется предоставить вечную молодость только людям, играющим в жизни общества ключевую роль, и их женам. Но ты не забивай свою чудесную головку чужими проблемами – нас с тобой сия чаша не минует.

– Ты намекаешь, что я получу молодость, если выйду за тебя замуж?

– М-м-м… Ты все ставишь с ног на голову. Я сделаю для тебя все, что угодно, – потому что я люблю тебя. Но наш брак многое бы упростил. Ну скажи, что ты согласна.

– Давай пока оставим эту тему. А как вы рассчитываете добиться от них признания?

Лазарус поймал себя на том, что почти видит многозначительный ответный жест Борка.

– О, у нас они заговорят!..

– Ты хочешь сказать, что вы отправите их на Окраину, если они будут упорствовать?

– На Окраину? Хм! Ты, видно, не вполне отдаешь себе отчет в важности происходящего, Мэри. Утаивание секрета будет не просто предосудительным поступком. Это будет уже изменой – изменой всей человеческой расе. У нас есть способы! Способы, которые использовали Пророки… если, конечно, Семьи откажутся делиться своими тайнами по доброй воле.

– Ты что! Это ведь нарушение Договора!

– Псу под хвост этот Договор! Решается вопрос жизни и смерти – неужели ты думаешь, что мы позволим ничтожному клочку бумаги встать нам поперек дороги? Что могут значить подобные мелочи, когда речь идет о жизненно важных для человечества вещах? Договор не стоит того, чтобы люди умирали из-за него. А жизнь есть жизнь. Эти… эти собаки на сене пытаются сохранить тайну только для себя. Мы не станем отступать только потому, что «так поступать нехорошо».

Мэри воскликнула голосом, полным ужаса:

– Значит, ты действительно думаешь, что Совет поступит вопреки Договору?

– Думаю? План действий выработан сегодня ночью на заседании. Мы разрешили Администратору использовать всю полноту власти.

Лазарус напряженно вслушивался. Наконец Мэри вымолвила:

– Борк…

– Да, дорогая?

– Ты должен что-то предпринять. Останови их.

– Остановить? Ты сама не знаешь, что говоришь. Я не могу… да и не хочу, если бы даже и мог.

– Но ты должен. Ты должен убедить Совет. Они допускают ошибку, трагическую ошибку. Не нужно ничего предпринимать, чтобы заставить говорить этих несчастных. Никакой тайны нет!

– Что? По-моему, ты чрезмерно возбуждена. Ты хочешь убедить меня, что твое мнение правильнее, весомее мнения умнейших людей планеты. Поверь, мы знаем, что делаем. Такие методы нравятся нам не больше, чем тебе, но мы идем на них ради общего блага. Прости, что я затронул эту тему. У тебя такое доброе сердце, ты такая нежная и ранимая. За это я и люблю тебя. Давай поженимся, и не терзайся понапрасну о судьбе сугубо политического дела.

– Выйти за тебя? Никогда!

– Мэри, ты просто расстроена. Ну назови мне хоть одну вескую причину для отказа.

– Хорошо. Я тебе ее назову. Она в том, что я – одна из тех людей, которых ты собираешься преследовать.

Последовала пауза.

– Мэри… по-моему, с тобой не все в порядке.

– Не в порядке? Со мной? Для своих лет я чувствую себя прекрасно. Послушай меня, болван! У меня есть внуки, которые вдвое старше тебя. При мне первый Пророк захватил страну. При мне Гарриман запустил первую лунную ракету. Тебя еще и на свете не было – даже твои дед и бабка еще не встретились, – когда я была уже зрелой замужней женщиной. А теперь ты стоишь здесь и спокойно рассказываешь, как вы собираетесь пытать мне подобных. Выйти за тебя? Да я скорее выйду замуж за одного из своих правнуков!

Лазарус переменил позу, и запустил правую руку под полу килта. Беды следовало ждать с минуты на минуту. С женщиной, подумал он, можно иметь дело только в том случае, если вразумлять ее на каждом шагу.

В голосе Борка зазвучал металл, нотки страстной влюбленности сменились властным тоном опытного руководителя:

– Успокойся, Мэри. Сядь. Я позабочусь о тебе. Но сначала выпей успокоительного. Я приглашу к тебе лучших психиатров города – да что там города – страны! Все будет хорошо.

– Убери руки!

– Мэри…

Лазарус шагнул в комнату и направил бластер на Вэннинга.

– Что, сестренка, эта макака причиняет тебе беспокойство?

Вэннинг в растерянности переводил взгляд с Мэри на незнакомца.

– Кто вы такой? – с негодованием осведомился он наконец. – И что вы здесь делаете?

Лазарус по-прежнему обращался только к Мэри:

– Только скажи мне словечко, сестренка, и я разнесу его на куски, от которых очень легко будет избавиться.

– Нет, Лазарус. – Ее голос снова был спокоен. – Спасибо, но в этом нет необходимости. И убери, пожалуйста, бластер. Я не хочу неприятностей.

– Ладно. – Лазарус нехотя опустил оружие.

– Кто вы такой? – повторил Вэннинг. – И вообще, что означает это вторжение?

– Я как раз собирался тебя спросить об этом же, дружок, – ласково отозвался Лазарус, – да только это сейчас неважно. Я, как и Мэри, один из тех чудаков, которых ты ищешь.

Теперь Вэннинг начал понимать.

– Ясно, – сказал он и оглянулся на Мэри. – Нет, это невероятно. Хотя проверить будет совсем нетрудно. Да и в любом случае, будет о чем с вами поговорить. Впервые воочию наблюдаю столь ярко выраженный атавизм. – Он направился к видеофону.

– Лучше держись подальше от фона, – быстро предупредил Лазарус. Затем он обратился к Мэри:

– Я не буду стрелять. Прибегну к помощи ножа.

Вэннинг застыл на полпути.

– Ваша взяла, – пошел он на попятную. – Уберите этот ваш виброкинжал. Я не буду звонить.

– Присмотритесь получше – это не виброкинжал. Это настоящая закаленная сталь.

Вэннинг повернулся к Мэри:

– Я ухожу. Если у тебя осталась капля здравого смысла, то ты пойдешь со мной.

Она отрицательно покачала головой. Он удрученно пожал плечами и взглянул на Лонга.

– А что касается вас, сэр, то ваши грубые манеры до добра вас не доведут. Вы будете арестованы.

Лазарус многозначительно уставился поверх Вэннинга:

– Это напоминает мне один случай в Венусбурге. Там некий тип тоже хотел арестовать меня.

– Ну и что?

– Я отправил его на тот свет.

Вэннинг открыл было рот, собираясь что-то сказать. Потом внезапно развернулся и бросился к выходу так стремительно, что едва не расшиб нос о косяк входной двери. Когда она за ним захлопнулась, Лазарус отпустил реплику:

– Никогда еще не встречал такого тяжелого типа. Держу пари, что он и ест-то только тщательно простерилизованной ложкой.

Мэри рассмеялась. Лазарус повернулся к ней:

– Рад, что ты наконец развеселилась.

– Я и не подозревала, что ты подслушиваешь разговор. Мне приходилось выкручиваться на ходу.

– Я не помешал?

– Нет. Я рада, что ты появился. Спасибо. Но теперь нам придется поторопиться.

– Я тоже так думаю. Он из тех, кто выполняет свои обещания. Скоро здесь будет проктор, разыскивающий меня. А может быть, и тебя в придачу.

– Да. Так что нам лучше убираться отсюда.

Через несколько минут Мэри была готова, но когда они вышли из квартиры, навстречу им уже поднимался мужчина в обмундировании проктора.

– Мое почтение, – сказал он. – Я разыскиваю одного гражданина и гражданку Мэри Сперлинг. Вы не могли бы помочь мне?

– С удовольствием, – отозвался Лазарус. – Она живет вон там. – Он показал на дверь в дальнем конце коридора.

Когда блюститель порядка отвлекся, чтобы посмотреть в указанном направлении, Лазарус аккуратно хватил его рукояткой бластера по темени и подхватил обмякшее тело. Мэри помогла Лазарусу втащить проктора в квартиру. Лазарус склонился над ним, обшарил обмундирование и извлек заряженный парализатор. Выстрелив в офицера, он пояснил:

– Вот так. Это усыпит его на несколько часов.

Задумчиво уставившись на форменный килт, он вдруг снял с него пояс:

– Это может нам пригодиться. Во всяком случае не помешает.

Поразмыслив, он отстегнул у блюстителя порядка служебный значок и тоже сунул в карман.

Они снова вышли из квартиры и спустились на стоянку. Когда машина тронулась, Лазарус обратил внимание, что Мэри набрала комбинацию Северного побережья.

– Куда мы направляемся? – полюбопытствовал он.

– В Убежище Семей. Больше нам скрыться негде. В любом другом месте нас быстро застукают. Но до наступления темноты нам придется где-нибудь спрятаться.

Пока машина шла по центральному шоссе, ведущему на север, и контролировалась лучом, Мэри, извинившись, устроилась вздремнуть. Лазарус некоторое время лениво глазел в окно на открывающиеся ландшафты, но вскоре и сам прикорнул на сиденье.

Сигнал тревоги и последовавшая за ним остановка машины разбудили их. Мэри проснулась и выключила сигнал.

– Все машины подлежат проверке, – донеслось до них. – Следуйте на скорости двадцати миль в час до ближайшего поста дорожного контроля. Все машины подлежат проверке. Следуйте на скорости…

Она выключила приемник.

– Это из-за нас… – заметил Лазарус. – Что будем делать?

Мэри не ответила. Она выглянула наружу и принялась осматривать окрестности. Скоростное управляемое шоссе, на котором они находились, было отделено от соседней местной неконтролируемой дороги стальным барьером. И, насколько хватало глаз, переезда не было видно. А дорожный пост, не исключено, находился всего в миле отсюда.

Мэри переключилась на ручное управление и, лавируя между теснившимися кругом машинами, направила «кэмден» к барьеру. Вплотную пристыковавшись к нему, она осторожно завела на ограду машину, и та медленно, дюйм за дюймом, стала переползать через препятствие. Лазаруса откинуло на спинку сиденья. Наконец «кэмден» перевалил через барьер и мягко выкатился на соседнюю дорогу.

С севера к ним приближалась встречная машина, и они стояли как раз на ее пути. Машина шла не очень быстро – не более девяноста миль в час, но водитель был ошеломлен неожиданным, откуда ни возьмись, появлением кара на совершенно пустынной дороге. Мэри была вынуждена взять влево, затем вправо и снова влево. «Кэмден» пошел юзом, его занесло, гироскопическое устройство яростно противилось стальным объятиям инерции. Мэри отчаянно боролась с рычагами управления под аккомпанемент отвратительного скрежета геркулена по стеклу – это заднее колесо отчаянно пыталось восстановить сцепление с дорожным покрытием. Наконец машина выровнялась и помчалась вперед.

Лазарус расслабился, с трудом разжал стиснутые зубы и перевел дух.

– Ну и ну! – присвистнул он. – Будем надеяться, что такого больше не повторится.

Мэри с улыбкой бросила на него взгляд:

– Что, женщины за рулем нервируют тебя?

– Нет, нет! Ни в коем разе! Я только хотел бы попросить тебя предупреждать меня каждый раз перед тем, как должно будет случиться что-нибудь подобное.

– Я и сама не ожидала, – призналась она. Затем обеспокоенно продолжила: – Я даже не знаю, что нам делать дальше. Я собиралась спрятаться где-нибудь за городом и дождаться сумерек. Но теперь мы обратили на себя внимание. Наверняка кто-нибудь уже сообщает о нас на пост.

– А стоит ли ждать темноты? – усомнился Лазарус. – Почему бы нам не добраться до озера на этом всемогущем драндулете и не пустить его прямиком к цели?

– Не хотелось бы, – объяснила она. – Я и так уже порядком засветилась. Амфибии, замаскированные под автомобили, конечно, встречаются, но… если кто-нибудь увидит, как мы погружаемся, и сообщит проктору, то это наверняка привлечет внимание ищеек. Станут вылавливать рыбку разными способами, начиная с сейсмозондирования и кончая сонарами. И одному Богу известно, чем все это закончится.

– Разве Убежище не экранировано?

– Разумеется, экранировано. Но они могут обнаружить что-нибудь подозрительное и продолжат поиски.

– Да, пожалуй что так, – задумчиво согласился Лазарус. – И, конечно, совершенно ни к чему, чтобы прокторы пронюхали об Убежище Семей. Мэри, я думаю, нам лучше бросить машину и спрятаться. – Он помедлил. – Где угодно, только не в Убежище.

– Нет, мы обязательно должны попасть туда, – коротко ответила Мэри.

– Но зачем? – удивился Лазарус. – Ведь когда преследуешь лису…

– Подожди, я попытаюсь кое-что предпринять.

Лазарус умолк. Теперь Мэри вела машину только одной рукой – другой она что-то делала в отделении для перчаток.

– Отвечайте, – вдруг произнес чей-то голос.

– Жизнь коротка… – начала Мэри.

Они обменялись фразами пароля.

– Слушай, – торопливо заговорила Мэри, – я попала в беду. Запеленгуйте меня.

– О'кэй.

– Субмарина в бассейне?

– Да.

– Отлично. Тогда направь ее ко мне. – Она кратко объяснила, что ей нужно, оторвавшись от разговора только для того, чтобы осведомиться у Лазаруса, умеет ли он плавать. – У меня все! – бросила она в микрофон. – Но поторапливайся, мы не можем ждать долго.

– Мэри, – запротестовал ее невидимый собеседник, – ты же знаешь, что у меня нет полномочий высылать подводную лодку днем, тем более в такую ясную погоду. Ее очень легко за…

– Так пришлешь ты ее или нет?

Вмешался кто-то третий:

– Я все слышал, Мэри. Это говорит Айра Барстоу. Мы заберем вас.

– Но… – попытался возразить первый.

– Перестань, Томми! Занимайся своим делом. До встречи, Мэри!

Переговариваясь с Убежищем, Мэри свернула с местной дороги на проселочную, по которой проезжала накануне вечером. Она не сбавляла скорости и не осматривалась. Лазарус стиснул зубы и напрягся. Они миновали изъязвленный ржавчиной знак «Зараженная зона. Дальнейший путь – на ваш страх и риск», на котором еще сохранились остатки символа в виде пурпурного трилистника. Лазарус взглянул на него и вздрогнул: они рисковали облучиться нейтронами или еще какой-нибудь дрянью.

Мэри остановила машину подле небольшой рощицы, у самой обочины. От озера их отделял только невысокий обрывчик. Она отстегнула предохранительные ремни, закурила и расслабилась.

– Теперь остается только ждать. Как бы Айра не торопил их, им понадобится не менее получаса. Лазарус, как ты думаешь, кто-нибудь заметил, как мы сворачивали сюда?

– Сказать по правде, Мэри, я был слишком занят, чтобы оглядываться.

– Вообще-то… сюда почти никто не заглядывает, кроме разве что отчаянных мальчишек…

«…и девчонок», – добавил Лазарус про себя, а вслух сказал:

– При въезде я заметил предупреждение о радиоактивной зараженности местности. Каков, интересно, здесь уровень радиации?

– Ах, это?! Ерунда. Если не собираешься обосноваться здесь навечно, то беспокоиться не о чем. Нам нужно опасаться другого. Не будь мы привязаны к коммуникатору…

В этот момент коммуникатор заработал:

– О'кэй, Мэри. Мы прямо напротив вас.

Она удивилась:

– Айра, это ты?

– Да, я, но я говорю из Убежища. Нам удалось связаться с Питом Харди. Он, по счастью, находился в доке неподалеку от Эванстона, и я направил его к вам. Поторапливайтесь!

– Хорошо, спасибо! – Мэри обернулась к Лазарусу, собираясь что-то сказать, но он схватил ее за руку и воскликнул:

– Смотри!

Всего в какой-нибудь сотне ярдов от них садился вертолет. Не успел он коснуться земли, как из него выпрыгнули трое людей в мундирах прокторов.

Мэри резко выскочила из машины и одним движением сорвала с себя одежду. Крикнув Лазарусу «Бежим!», она сунула руку в кабину и нажала какую-то кнопку на приборной доске, затем бросилась к озеру.

Лазарус помчался за ней к обрыву, на ходу отстегивая килт. Мэри уже почти достигла края. Лазарус бежал немного медленнее – острые камни впивались в ноги. Внезапно он почувствовал резкий толчок в спину – это взлетела в воздух машина. Только взрыв и спас их. Они очутились в воде одновременно.

В люк подводной лодки можно было пролезть только поодиночке. Лазарус сначала попытался в первую очередь просунуть в него Мэри. Она вырывалась, и он решил дать ей пощечину, чтобы привести в чувство. Но в воде пощечина оказалась слишком неубедительным аргументом. Несколько секунд ему пришлось провести под водой, и он уже начал подумывать о том, что неплохо было бы научиться не дышать вообще. «Чем я, собственно, хуже рыбок?» – мелькнула мысль. В этот момент внешний люк отошел в сторону, и он поспешил вплыть внутрь шлюза.

Через одиннадцать томительных секунд вода из шлюза была откачана, и у него появилась возможность заняться проверкой бластера.

Мэри торопливо растолковывала капитану:

– Пит, за нами погоня. Три разъяренных проктора. Машина взлетела на воздух прямо у них под носом. Они вряд ли видели, что мы нырнули в озеро, но если кто-нибудь остался жив или только ранен, то он сообразит, что нам некуда было деться, кроме как броситься в озеро. Необходимо смотаться отсюда как можно скорее, пока они не начали поиски с воздуха.

– Исход этих гонок может оказаться не в нашу пользу, – заметил Пит Харди, берясь за управление. – Даже если они дадут нам фору, начав искать нас с воздуха путем визуального наблюдения, нам все равно необходимо успеть уйти за пределы досягаемости их приборов раньше, чем они смогут засечь нас. Боюсь, что нам это не удастся. – Но маленькая субмарина продолжала прибавлять ход.

Мэри была в сомнении, стоит ли вызывать Убежище прямо с лодки. Оценив степень риска, она решила, что не стоит. Подобный шаг резко увеличил бы шансы службы безопасности в обнаружении цели. Поэтому она взяла себя в руки и стала ожидать исхода бегства, удобно расположившись в огромном кресле, вполне вместившем бы и двоих. Питер Харди уводил лодку в глубину. Погрузившись почти на самое дно, он определился по курсу, и теперь вел лодку вслепую, так как почти вся аппаратура была отключена в целях безопасности.

Когда лодка достигла наконец внутреннего бассейна Убежища, Мэри приняла окончательное решение отказаться от каких бы то ни было средств технической связи. Даже от экранированного оборудования Убежища. Она намеревалась предпринять попытку связаться с другими членами Семей телепатически. Телепаты были одинаково редким явлением как среди обычных людей, так и среди здоровых членов Семей. Но из-за того, что генетический фонд Семей был ограничен, по наследству передавалось не только долголетие, но и отклонения неблагоприятного характера. Процент людей физически и умственно неполноценных в Семьях был относительно велик. Совет генетического контроля вплотную занимался проблемой, с одной стороны, избавления от дурной наследственности, а с другой – параллельного сохранения большей продолжительности жизни. В обозримом будущем путей радикального решения этой задачи видно не было, а пока Семьям приходилось расплачиваться за долголетие высоким процентом неполноценных особей. Но почти пять процентов этих несчастных обладали телепатическими способностями.

Мэри сразу направилась в приют Убежища, где нашли себе пристанище некоторые из сенситивов. Лазарус вошел туда следом за ней. Она осведомилась у заведующей:

– Где малыш Стефен? Он мне нужен.

– Тише, тише, – шикнула та на нее. – Сейчас у них тихий час. К нему нельзя.

– Дженис, мне необходимо повидаться с ним, – настаивала Мэри, – дело не терпит отлагательства. Я должна передать сообщение Семьям – сразу всем.

Заведующая мягко положила руки ей на плечи:

– Идите-ка лучше в рубку связи. Детей нельзя беспокоить когда вздумается. Я не могу этого позволить.

– Дженис, ну пожалуйста! Сейчас нельзя воспользоваться ничем, кроме телепатии. Вы же знаете, я бы не стала беспокоить вас без крайней необходимости. А теперь – проводите меня к Стефену.

– Ничего путного ваш визит все равно не даст. У него сегодня плохое настроение.

– В таком случае отведите меня к самому сильному телепату, который в состоянии передавать. Скорее, Дженис, возможно, от этого зависит наше спасение.

– Вас послали члены Совета?

– Нет! Прошу вас, на проволочки нет времени!

Заведующая все еще колебалась. Лазарус начал было вспоминать, когда он в последний раз ударил женщину. Но она наконец решилась.

– Ладно, попробуйте попытаться с Билли, хотя я против. И помните: его нельзя утомлять.

Сохраняя на лице остатки негодования, она повела их по коридору мимо длинного ряда одинаковых дверей и, распахнув одну из них, пропустила посетителей в палату. Лазарус взглянул на то, что лежало на кровати, и отвернулся.

Заведующая пошла к столику и вернулась со шприцем.