Текст книги "Пятьдесят первый дракон (сборник)"
Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн
Соавторы: Роберт Артур,Теодор Л. Томас,Эдвард Д. Хох,Курт Сиодмак,Алан Аркин,Хейвуд Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Я признался, что чувствую то же самое, и, согласившись по поводу невозможности этого, мы вернулись к проблеме метода транспортировки письма.
– Ты говоришь, тебя не было в комнате, когда оно исчезло? – сказал Гарри. – Значит, ты не видел, как письмо отбыло. И ты не знаешь, что произошло посте того, как ты наклеил марку и отвернулся, так?
Я согласился, и Гарри застыл в задумчивом молчании.
– Я думаю, – наконец сказал он, поднимая глаза, – нам следует использовать одну из оставшихся марок и отправить что-нибудь еще.
Почему это не пришло мне в голову раньше, я просто не представляю, но, когда Гарри высказал свое предложение, оно сразу показалось мне разумным. Единственное, что оставалось решить, это что послать и кому.
Вопрос задержал нас всего на несколько минут. У нас не было никого, с кем бы мы хотели в данный момент делиться тайной. А послать что-нибудь друг другу оказалось невозможным, поскольку мы оба находились в одном месте.
– Придумал! – воскликнул Гарри. – Мы пошлем что-нибудь прямо в Эльдорадо!
Я тут же согласился, но как случилось, что мы решили отправить не письмо, а Томаса Беккета, моего старого и больного сиамского кота, я, право, уже и не помню. Помню только, как я уговаривал себя, что в крайнем случае это будет милосердный способ покончить с ним. Перенос в пространстве с жуткой скоростью сто двадцать тысяч миль в час наверняка избавит его от страданий, быстро и безболезненно.
Томас Беккет спал под диваном, тяжело, астматически дыша. Я отыскал картонную коробку подходящих размеров, и на всякий случай мы проделали в ней дырочки для воздуха. Затем я взял Томаса и перенес в коробку. Тот открыл старые затекшие глаза, посмотрел на меня мутным взором и снова погрузился в сон. Чувствуя угрызения совести, я все же закрыл крышку и перевязал коробку.
– Теперь, – произнес Гарри задумчиво, – стоит вопрос, куда его адресовать. Впрочем, для наших целей подойдет любой адрес.
Он взял ручку и быстро написал на коробке: «Мистеру Генри Смиту, 711, авеню Елисейских Полей, Нирвана, Федеральные Штаты Эльдорадо». Ниже он добавил: «Обращаться острожно!».
– Но… – начал было я. Гарри меня перебил:
– Конечно, я не знаю там никаких адресов. Я его выдумал. Но ведь люди в почтовом ведомстве этого не знают, правильно?
– А что будет, если… – опять начал я, и снова он ответил, даже не успев выслушать вопроса.
– Посылка попадет в отдел недоставленной корреспонденции, я полагаю, – сказал он. – Если кот умрет, они от него избавятся. Если же нет, я не сомневаюсь, что они о нем позаботятся. Марки создали у меня впечатление, что у них там не особенно тяжелая жизнь.
Вопросов у меня не осталось, поэтому Гарри взял марку номиналом в пятьдесят центов, лизнул ее и плотно приклеил к коробке. Затем убрал руку и сделал шаг назад в мою сторону.
Мы внимательно следили за посылкой.
Прошло какое-то время, и ничего не случилось. Но затем, когда на лице Гарри Норриса уже начало проявляться разочарование, коробка с Томасом Беккетом медленно поднялась в воздух, повернулась, словно стрелка компаса, и, набирая скорость, поплыла к открытому окну. У самого окна коробка двигалась уже со скоростью беговой лошади. Когда она вылетела на улицу, мы бросились к окну и увидели, как она, поднимаясь, движется на запад над линией домов Манхэттена. А затем прямо на наших глазах очертания ее начали таять, затуманиваться, и через мгновение коробка пропала из виду. Я предположил, что это из-за большой скорости. Как, например, нельзя разглядеть летящую пулю.
Однако у Гарри возникла на этот счет другая теория. Мы вернулись в центр комнаты, и он, покачав головой, произнес:
– Я не думаю, что в скорости все дело. Мне кажется… Я так и не узнал, что ему кажется, потому что в этот момент он замолчал и замер с открытым ртом, глядя куда-то мимо меня. Я обернулся посмотреть, в чем дело.
Снаружи у окна плавала только что исчезнувшая посылка. Она повисела некоторое время, затем медленно двинулась в комнату, совершила небольшой разворот и легко опустилась на стол, откуда отбыла меньше двух минут назад. Мы с Гарри бросились к коробке и уставились на нее выпученными от удивления глазами.
Потому что на посылке стоял штемпель и почтовая отметка, так же как и на письме. А в углу большими фиолетовыми буквами кто-то написал: «Возврат отправителю. По указанному адресу получатель не проживает».
– Ну и дела, – выговорил наконец Гарри. Не очень содержательно, но больше в тот момент нам ничего не приходило в голову. Затем из коробки донесся голос Томаса Беккета.
Я разрезал веревки и снял крышку. Томас Беккет выпрыгнул из коробки с живостью, какой не демонстрировал уже долгие годы. Вывод был очевиден: короткое путешествие в Эльдорадо не только не повредило ему, а напротив, похоже, изменило его к лучшему. Выглядел он лет на пять моложе.
Гарри Норрис удивленно вертел коробку в руках.
– Что самое странное, – заметил он, – так это то, что там действительно есть адрес: «711 по авеню Елисейских Полей». Клянусь, я его выдумал.
– Более того, – напомнил я, – посылка вернулась, хотя мы даже не указали обратного адреса.
– Действительно, – согласился Гарри. – И все же они знали, куда ее вернуть.
Он задумался на минутку и поставил коробку на стол.
– Я начинаю думать, – произнес он со странным выражением лица, – что это далеко не все. Тут скрыто нечто гораздо большее. И подозреваю, правда гораздо интереснее, чем мы предполагаем. А что касается этих Федеральных Штатов Эльдорадо, у меня есть теория…
Но он так и не закончил про свою теорию, потому что в этот момент трехдолларовая марка шоколадного со слоновой костью цвета снова привлекла его внимание.
– Боже мой! – прошептал он, разговаривая скорее с самим собой, чем со мной; иногда это с ним случалось. – Она прекрасна! Небесное существо! С такой натурщицей художник может написать…
– Он может просто забыть про живопись, – вставил я.
– Запросто может, – согласился Гарри. – Хотя, я думаю, в конце концов это придаст ему такое вдохновение, что он будет работать, как ему никогда и не мечталось. – Он буквально ел марку взглядом и наконец заявил: – Такую девушку я мечтал найти всю жизнь. Чтобы встретиться с ней, я отдал бы… Отдал бы почти все на свете…
– Боюсь, для этого придется отправиться в Эльдорадо, – предложил я в шутку, и Гарри вздохнул.
– В самом деле! Я действительно готов пойти на это. Слушай! Марки свидетельствуют, что Эльдорадо удивительная страна. Что, если нам вместе нанести туда визит? Нас обоих здесь ничто не держит, и…
– Отправиться туда только ради того, чтобы ты мог встретить девушку, позировавшую художнику этой марки?
– А почему нет? Ты можешь придумать причину лучше? – спросил он. – Хотя я могу сам. Во-первых, климат. Посмотри, насколько лучше стало коту. Это маленькое путешествие омолодило его на годы! Должно быть, там очень здоровое место. Может, там я снова стану молодым. И кроме того…
Продолжать ему не было необходимости. Я уже согласился.
– Хорошо. Мы отправимся первым же кораблем. Но когда мы туда прибудем, как мы…
– С помощью логики, – парировал Гарри. – Исключительно с помощью логики. Девушка позировала художнику, так? И Главный почтмейстер Эльдорадо должен знать, кто художник, так? Мы отправимся прямо к нему. Он поможет нам разыскать художника. Художник скажет нам имя и адрес девушки. Что может быть проще?
Я снова с ним согласился, и теперь его нетерпение стало передаваться мне.
– Может быть, нам не придется плыть морем, – предложил я. – Может, туда есть авиарейс. Так мы сэкономим…
– Корабли! – засмеялся Гарри, расхаживая по комнате и размахивая руками. – Самолеты! Можешь плыть или лететь, если хочешь. Но у меня есть идея получше. Я отправлюсь в Эльдорадо почтой!
Я был несколько ошарашен, пока до меня не дошло, насколько это гениально и просто. Гарри тут же заметил, что Томас Беккет перенес путешествие и вернулся без вреда для себя, а если кот выжил, то и человек сможет.
Единственное, что нам оставалось, это выбрать адрес. Было бы довольно глупо отправиться туда только для того, чтобы нас бесславно вернули обратно из-за неправильного указанного адреса.
– Это я тоже понимаю, – сказал Гарри, когда я поделился с ним своими сомнениями. – Первым, кого я собираюсь там повидать, будет Главный почтмейстер. Уж он-то точно существует. Почту, адресованную ему, будет доставить легче всего. Так почему бы не убить одним выстрелом двух зайцев и не отправить себя прямо ему?
Возражений у меня не осталось. План лучше и разумнее придумать было трудно.
– Представляешь?! – добавил Гарри восторженно. – Уже сегодня вечером я, может быть, буду ужинать вместе с этой девушкой! Вино и гранат под золотой луной, а рядом в тени играет на своей дудочке сатир, и нимфы танцуют на мягком зеленом поле!
– Но… – мне казалось, я должен был на всякий случай подготовить его к разочарованию. – Вдруг она уже замужем?
Он покачал головой.
– Нет. Я чувствую. Просто чувствую. Теперь к делу. У нас осталось три марки в сумме на девять долларов. Этого должно хватить. Я чуть легче, а ты, я смотрю, за последнее время набрал вес. Мне хватит четырех долларов – один и три. Пять остаются тебе. А адрес мы напишем на бирках и привяжем их к запястью. У тебя есть багажные бирки?.. Ага, вот нашел пару в столе. Давай ручку и чернила. Пожалуй, это подойдет…
Он написал бирки и протянул их мне. На обеих был совершенно одинаковый текст: «Главному почтмейстеру. Нирвана. Федеральные Штаты Эльдорадо. Обращаться острожно!»
– А теперь, – сказал он, – мы привяжем ее на руку…
Но тут я струсил. Не смог справиться с собой. Несмотря на восхитительные перспективы, обрисованные моим другом, идея отправки самого себя почтой в полную неизвестность подобно тому, как я отправил Томаса Беккета, насторожила меня. Я сказал, что присоединюсь к нему позже. Первым же самолетом или пароходом. И встречусь с ним в главном отеле города. Гарри был разочарован, но нетерпение помешало ему уговорить меня.
– Ну, хорошо, – сказал он. – Если по каким-то причинам ты не сможешь добраться пароходом, или самолетом, ты воспользуешься последней маркой?
Я твердо пообещал. Он протянул правую руку, и я привязал к ней бирку. Затем он взял долларовую марку, облизал ее и прилепил к бирке. Взял трехдолларовую, и в этот момент зазвонил дверной звонок.
– Через минуту, – сказал Гарри, – или меньше я окажусь в самой прекрасной стране, которую только может вообразить себе человек.
– Подожди секунду, – крикнул я, бросившись открывать дверь. Не знаю, услышал он меня или нет. Когда я отвернулся, он как раз подносил к губам вторую марку, и больше я его не видел.
Когда я вернулся в комнату с пакетом в руках – приходил посыльный из книжного магазина с заказанным атласом, – Гарри уже не было.
Томас Беккет сидел, приподняв голову, и смотрел в сторону окна. Занавески все еще колыхались. Я подбежал к подоконнику, но Гарри исчез из виду.
Я решил, что он наклеил вторую марку, не заметив, как я вышел из комнаты. Мне представлялось, как в этот самый момент он опускается на пол перед ошарашенным Главным почтмейстером.
Потом я подумал, что не мешает все-таки узнать, где находится это Эльдорадо. Сняв с присланного тома оберточную бумагу, я принялся листать страницы атласа. Пролистав до конца, я долго сидел молча, поглядывая на стол, где лежали бирка с адресом и непогашенная марка. И наконец решился.
Я встал, принес саквояж Гарри. К счастью, было лето, и он захватил в основном легкую одежду. К ней я добавил из своих вещей то, что, решил, может ему понадобиться, не позабыв про блок сигарет и ручку с чернилами на случай, если он захочет мне написать. Немного подумав, положил туда еще и маленькую Библию. Затем застегнул ремни, прицепил к саквояжу бирку, добавив над адресом имя: «Гарри Норрис», и наклеил на нее последнюю эльдорадскую марку.
Спустя мгновение саквояж поднялся в воздух, подплыл к окну и, набирая скорость, скрылся вдали.
Я надеялся, что он окажется на месте еще до того, как Гарри покинет кабинет Главного почтмейстера, и, может быть, Гарри пришлет мне открытку или письмо с сообщением о получении. Но он не прислал. Очевидно, не смог».
В этот момент Моркс замолчал, словно закончил свой рассказ. Никем не замеченный Малькольм отошел от группы слушателей за несколько минут до этого и теперь вернулся с огромным атласом в руках.
– Вот, значит, что случилось с твоей редкой серией! – произнес он с плохо скрываемым сарказмом. – Очень интересно и увлекательно. Однако я бы хотел прояснить один момент. Ты говорил, марки выпущены Федеральными Штатами Эльдорадо? Так вот, я только что посмотрел атлас, и такого государства на свете нет!
Моркс взглянул на него совершенно спокойно.
– Я знаю, – сказал он. – Именно поэтому, просмотрев в тот день свой атлас, я не сдержал обещания, данного Гарри Норрису, и не воспользовался маркой, чтобы присоединиться к нему. Теперь жалею. Когда я думаю, как ему там хорошо… Однако, наверное, нет смысла сожалеть о том, что я сделал или не сделал. Я просто не мог. По правде говоря, у меня сдали нервы, когда я убедился, что Федеральных Штатов Эльдорадо нет. На Земле, я имею в виду.
Он умолк и покачал головой.
– Как бы мне хотелось узнать, где мой отец взял эти марки, – пробормотал он едва слышно, словно разговаривая с самим собой, и снова погрузился в задумчивость.
Эдвард Д. Хоч
Зоопарк
В августе дети всегда вели себя хорошо, особенно когда приближалось двадцать третье. В этот день огромный серебристый космический корабль, на котором прилетал Межпланетный Зоопарк профессора Хьюго, наносил ежегодный шестичасовой визит в Чикаго.
Толпы собирались еще до рассвета, образуя длинные очереди, состоявшие как из детей, так и из взрослых; каждый сжимал в руке доллар, горя желанием увидеть, какую же расу диковинных существ профессор привез на этот раз.
В прошлом им иногда показывали трехногих существ с Венеры, высоких худых людей с Марса или даже змееподобных чудовищ откуда-то из более далеких миров. В этом году, когда огромный круглый корабль приземлился на громадной площадке для парковки как раз за Чикаго, люди с подобострастием наблюдали, как борта корабля не спеша поползли вверх, открывая взору знакомые клетки. В них находились представители какого-то диковинного племени – кошмарно маленькие, похожие на лошадок животные, которые передвигались быстрыми рывками и без умолку пронзительно щебетали. Земляне сгрудились вокруг, команда профессора Хьюго быстро собрала приготовленные доллары, а вскоре появился и сам добрый профессор в ярком радужном плаще и цилиндре.
– Люди Земли! – заговорил он в микрофон. Толпа затихла, и он продолжал:
– Люди Земли, в этом году вы получите огромное удовольствие: вы увидите малоизвестный конеподобный народец с Каана. Мы привезли этих людей за миллионы космических миль, и обошлось нам это недешево. Вам же все удовольствие будет стоить по доллару с брата. Собирайтесь, смотрите на них, изучайте, слушайте их, расскажите о них своим друзьям. Однако поторопитесь! Мой корабль может оставаться здесь всего шесть часов.
И толпы неторопливо заструились мимо корабля, людей страшили и в то же время неудержимо влекли эти диковинные существа, которые были похожи на коней, но бегали по стенкам клеток, как пауки.
– За такое зрелище, безусловно, доллара не жалко, – заметил один мужчина, поспешая прочь. – Сбегаю-ка я домой, приведу жену.
За день мимо встроенных в корпус корабля клеток прошло десять тысяч человек. Затем, когда шестичасовой лимит истек, профессор Хьюго снова взял микрофон:
– Нам пора отправляться, но через год, в этот же день, мы вернемся. И если наш зоопарк в этом году вам понравился, позвоните своим друзьям в другие города, сообщите им о нем. Завтра мы приземлимся в Нью-Йорке, а на следующей неделе отправимся в Лондон, Париж, Рим, Гонконг и Токио. А оттуда – к другим мирам!
Он помахал им на прощанье, и, когда корабль взлетел с Земли, земляне согласились, что лучшего зоопарка они еще сроду не видели.
Месяца два спустя, оставив позади три планеты, серебристый корабль профессора Хьюго опустился наконец на знакомые острые камни Каана, и эти странные конепаукоподобные существа быстро вышли из своих клеток. Профессор Хьюго произнес несколько прощальных слов, и они поспешили во всех направлениях, отыскивая среди скал свои дома.
В одном таком доме существо женского пола обрадовалось возвращению своих супруга и отпрыска. Оно приветствовало их на своем непонятном языке и поспешило обнять.
– Долго же вас не было! Хорошее вышло путешествие?
Супруг кивнул:
– Малыш получил такое удовольствие. Мы посетили восемь миров и многое увидели.
Малыш подбежал к стене пещеры.
– Больше всего нам понравилось в одном месте под названием Земля. Существа там носят на коже одежды, а ходят на двух ногах.
– Но разве это не опасно? – спросила самка.
– Нет, – ответил ее супруг. – Нас от них защищают прутья решеток, да и из корабля мы не выходим. В следующий раз ты непременно должна полететь с нами. Не жалко заплатить 19 коммоков, оно того стоит.
А малыш кивнул:
– Такого хорошего зоопарка мы еще не видели.
Алан Аркин
Кулинарные возможности
Бонни вернулась из школы и обнаружила своего брата на кухне. Он стоял у раковины и занимался чем-то очень важным. Бонни сразу поняла, что это очень важное дело, потому что брат развел на кухне страшную грязь и разговаривал сам с собой. В раковине стояли открытые бутылки из-под газировки, пакеты с пшеничной и кукурузной мукой, пачка печенья, банка с патокой, пузырек «Бромо-Зельцера», жестянка с сардинами и коробка мыльных хлопьев. Пол был залит неизвестно чем, а все кухонные шкафы стояли открытые настежь. Когда Бонни вошла, ее брат яростно встряхивал пластиковую соковыжималку, наполовину заполненную пенистой жидкостью зловещего вида.
Бонни выждала несколько секунд, оставаясь на всякий случай подальше от брата, потом сказала:
– Привет, Боб.
– Привет, – ответил он, не поднимая глаз.
– Где мама?
– Ушла по магазинам.
Бонни подошла чуть ближе и спросила:
– А что ты делаешь, Боб?
– Ничего.
– Можно мне посмотреть?
– Нет.
Бонни решила, что может позволить себе еще два осторожных шага вперед. Из прошлого опыта она прекрасно знала, насколько близко можно подходить к брату, когда того охватывает творческий настрой; на такой дистанции мирные отношения еще сохранялись. Боб плеснул в соковыжималку чашку кетчупа, добавил баночку сухой горчицы, каплю молока, шесть таблеток аспирина и кусок жевательной резинки, умудрившись при этом просыпать или пролить каждый из используемых компонентов.
Бонни подошла ближе:
– Ты делаешь еще один эксперимент?
– Это кто это спрашивает? – проскрипел Боб голосом «сумасшедшего ученого» из телевизионного фильма, потом достал из холодильника яйцо, немного свиного жира, витамины, вчерашнее желе и бутылочку с соусом.
– Я спрашиваю, – сказала Бонни, подбирая яблоко, которое выкатилось из холодильника и упало на пол.
– С чего это я должен тебе рассказывать?
– У меня есть двадцать пять центов.
– Где ты их взяла?
– Мама дала.
– Если ты дашь мне двадцать пять центов, я расскажу тебе, чем занимаюсь.
– Оно того не стоит.
– Ну тогда я еще разрешу тебе быть моим ассистентом.
– Все равно не стоит.
– А за десять центов?
– Ладно. Десять центов.
Бонни отсчитала брату деньги и надела фартук.
– Что я должна делать, Боб?
– Неси соль, – распорядился он и осторожно, так, чтобы не вывалились сардины, слил в соковыжималку масло из консервной банки. Выжав оттуда последнюю каплю, он съел сардины и швырнул банку в раковину.
Бонни полезла за солью и, подняв коробку, обнаружила за ней спрятанную пачку шоколадных крекеров, в которой оставалось еще целых две штуки.
– Боб, у мамы новое потайное место, – объявила она.
– Где?
– За коробкой с солью.
– Там что-нибудь есть?
– Два шоколадных крекера.
Бобби протянул руку, получил один из крекеров и молча принялся крошить его в свою адскую смесь, даже не слизнув с пальцев шоколад.
Бонни недоверчиво нахмурилась: никогда ранее не доводилось ей видеть таких примеров самопожертвования со стороны своего брата, и это действительно убедило ее в огромной важности эксперимента. Решительно простив брату его невнимание, она подошла посмотреть, что творится в раковине. Там уже остались только разбухший пакет кукурузной муки, пустая банка из-под сардин и лужа пролившейся из соковыжималки смеси, от которой теперь доносился вполне отчетливый неприятный запах. Боб доверил Бонни высыпать туда семь щепоток соли и немного порошка какао.
– Что это будет, Боб? – спросила она, вытирая перепачканные в какао руки о желтую вельветовую юбку.
– Состав, – ответил Боб, разгибаясь.
– Что-нибудь военное?
– Не-е-е.
– Космическое?
– Не-е-е.
– Лекарство?
– Не-е-е.
– Сдаюсь.
– Это животворящая сыворотка, – сказал Боб. Он поранил палец об острый край банки от сардин, несколько секунд спокойно разглядывал порез, потом совершенно о нем забыл.
– А что такое «животворящая сыворотка», Боб?
– Это такая штука, которая обладает определенными свойствами, без которых Вселенная движется во времени, не замечая человеческого присутствия.
– А-а-а!
Бонни сняла фартук и села в противоположном конце кухни. Запах, доносившийся из соковыжималки, уже начинал на нее действовать.
Бонни прочесал кухню в поисках чего-нибудь еще, что можно было бы добавить к приготовленной им мешанине, и нашел чесночный соус и какую-то приправу.
– Теперь, пожалуй, все, – произнес он, выливая свои находки в соковыжималку, закрыл ее крышкой, затем с минуту яростно тряс и, наконец, вылил содержимое в глубокую кастрюлю.
– Что ты будешь теперь делать, Боб? – спросила Бонни.
– Теперь надо варить в течение десяти минут. Бобби включил газовую плиту, накрыл кастрюлю крышкой, установил таймер на десять минут и вышел из кухни. Бонни потянулась за ним, и они устроили в гостиной некое подобие баскетбольного матча.
– ДЗЫННЬ! – прозвучал сигнал таймера.
Бобби бросил мяч в голову Бонни и бегом бросился на кухню.
– Все готово, – сказал он и снял крышку с кастрюли. Только преданность делу помогла ему выдержать запах не поморщившись.
– Фу-у-у! – произнесла Бонни. – Что мы теперь будем делать с твоим составом? Выльем в раковину?
– Глупая. Теперь его нужно помешивать, пока не остынет, а потом будем пить.
– Пить?! – Бонни скривилась. – Зачем это мы будем его пить?
– Затем, что с экспериментами всегда так делают, глупая.
– Но, Боб, от него запах, как от помойки!
– Лекарства, бывает, пахнут еще хуже, но от них люди только выздоравливают, – ответил Боб, помешивая состав старой деревянной ложкой.
Бонни зажала нос, встала на цыпочки и заглянула в кастрюлю с варевом:
– И нам это прибавит здоровья?
– Возможно, – Боб продолжал помешивать.
– А что еще этот состав делает?
– Увидишь.
Бобби взял два чистых кухонных полотенца, обмотал их вокруг кастрюли и перенес ее на стол, умудрившись при этом макнуть оба полотенца в свое варево. Одна обгоревшая пластиковая ручка кастрюли все еще дымилась, но Боба такие мелочи совершенно не трогали. Он подвинул кастрюлю на середину стола и уставился на нее, положив подбородок на руки.
Бонни уселась напротив, тоже уткнулась подбородком в ладони и спросила:
– А мы обязательно должны это пить? – Угу.
– А кто должен пить первым?
Боб сделал вид, будто не слышал вопроса.
– Я так и думала, – продолжила Бонни. Боб по-прежнему молчал.
– А что, если я умру?
Бобби поднял взгляд, не отрывая подбородка от рук.
– С чего тут умирать? Там все съедобное.
Бонни продолжала задумчиво смотреть в пространство.
– И как много мне нужно будет выпить?
– Совсем чуть-чуть. Можешь просто макнуть туда палец и облизать.
Бонни острожно поднесла палец к поверхности похожего на смолу варева, потом опустила его на глубину ногтя.
– Хватит?
– Пожалуй, – ответил Боб задумчиво.
Бонни вынула палец из кастрюли и посмотрела на него с сомнением.
– А что если я заболею?
– От этого нельзя заболеть. Там есть аспирин и витамины.
Бонни вздохнула и поморщилась.
– Ладно, – сказала она и лизнула палец кончиком языка.
Боб следил за ней с напряженным вниманием.
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался он.
– Не так уж это противно, когда проглотишь. И даже чувствуется шоколадный крекер. – Бонни вовсю наслаждалась уделяемым ей вниманием. – О-о-о! У меня появляется какое-то странное ощущение…
Прежде чем она успела закончить фразу, раздался громкий хлопок, и на лице Бобби появилось разочарованное выражение. Бонни замерла, потом спросила:
– Что случилось?
– Ты превратилась в цыпленка.
Птица приподняла крылья и взглянула на себя.
– Почему это я превратилась в цыпленка, Боб? – спросила она, наклонив голову и уставившись на него левым глазом.
– Так получилось. Хотя я ожидал, что из тебя получится что-то вроде голубя, – объяснил Боб, задумчиво разглядывая оставшиеся компоненты своего варева и пытаясь разобраться, где же он ошибся.
Цыпленок запрыгал на одной ноге вокруг стула, потом сделал пробный взмах крыльями и очутился на кухонном столе. Прошел к дальнему краю и заглянул в небольшое зеркало, висевшее на боковой стенке посудного шкафа.
– Боже, в какого уродливого цыпленка я превратилась!
Бонни взглянула на свое отражение другим глазом и, не обнаружив ничего утешительного, вернулась к Бобби.
– Я не хочу быть цыпленком, Боб, – сказал она.
– Но почему? Ты расскажи, что ты ощущаешь.
– Я ощущаю себя очень тощей и не очень хорошо вижу.
– А еще что?
– Все. Верни меня обратно.
– Сначала расскажи мне, что ты чувствуешь.
– Я тебе уже сказала. Верни меня обратно.
– Чего ты боишься? Почему бы тебе не успокоиться и не прочувствовать до конца, что значит быть цыпленком? Это очень ценный опыт.
Цыпленок попытался принять угрожающую позу, уперев руки в бока, но обнаружил, что у него нет ни рук, ни боков.
– Немедленно верни меня обратно, слышишь? – произнесла птица и уставилась на Боба левым глазом.
– Перестань валять дурака и рассказывай, на что это похоже. – Боб никак не мог понять, почему ее не охватывает научное любопытство.
– Вот подожди, мама придет и увидит, во что я превратилась! Ну она тебе тоща задаст! – Бонни изо всех сил пыталась взглянуть на Боба сразу двумя глазами, но у нее ничего не получалось.
– Ты пискля, Бонни. Отказываться от такой уникальной возможности! Ты меня разочаровала.
Боб макнул палец в сыворотку и поднес его к цыпленку. Птица склевала, что могла, потом запрокинула голову. Через секунду цыпленок исчез, и вернулась Бонни. Она слезла со стола и сказала:
– Тебе повезло, что ты меня вернул обратно. А то бы мама тебе устроила!
– Ты просто пискля, – повторил Боб и облизал палец целиком. – Если я превращусь в лошадь, я не разрешу тебе кататься на мне верхом, а если превращусь в леопарда, я откушу тебе голову.
Снова раздался громкий хлопок. Бонни вскочила, глядя на брата широко раскрытыми глазами: – О, Боб, какой ты красивый!
– В кого я превратился? – спросил Боб.
– Ты превратился в краси-и-и-ивого сенбернара, Боб. Пойдем покажем тебя Мелиссе и Чаку!
– В сенбернара? – Собака выглядела несколько разочарованно. – Но я не хочу быть собакой. Я хочу быть леопардом!
– Но ты такой красивый, Боб! Пойди посмотри на себя в зеркало.
– Вот еще!
Собака подошла к столу.
– Что ты собираешься делать, Боб?
– Хочу попробовать еще раз.
Сенбернар положил передние лапы на стол, опрокинул кастрюлю и, когда сыворотка начала капать на пол, принялся слизывать ее языком. С громким хлопком сыворотка возымела действие. Бобби продолжал лакать, оставаясь на четвереньках. Снова раздался хлопок.
– Ну, в кого я теперь превратился? – спросил он.
– Снова в сенбернара, – ответила Бонни.
– А, черт, – пробормотала собака. – Ладно. Сегодня не получилось.
Сенбернар слизнул последние остатки сыворотки. Хлоп! Бобби поднялся с пола и с удрученным видом направился к выходу на улицу. Бонни побежала за ним.
– Что мы будем делать теперь, Боб?
– Пойдем купим мороженого.
Они матча спустились по склону холма. Каждый думал о своем: Боб расстраивался из-за того, что ему не удалось превратиться в леопарда, а Бонни жалела, что он не захотел остаться сенбернаром. Когда они приближались к центральной улице их маленького городка, Бонни повернулась к своему брату.
– Давай завтра сделаем еще такого же состава? – Такого не хочу, – ответил Боб.
– А что мы тогда будем делать?
– Я еще не решил.
– А давай сделаем бомбу? Атомную?
– Посмотрим.
– А мы сможем сделать ее в соковыжималке?
– Конечно, – ответил Боб, – только нужно будет найти пару луковиц.
