Текст книги "Огненный зверь (сборник)"

Автор книги: Роберт Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 98 страниц)

Глава 5

Ночь спустилась на резиденцию Культа Рока. Ни единый луч света не нарушал темноты, ибо все служители Культа просыпались, работали, ели и ложились спать только по команде. Ни единой монеты не тратилось на освещение. Однако в зале, где Джандар принимал сорок своих самых верных последователей, бронзовые лампы в виде львиных лап ярко освещали алебастровые стены с барельефами и многоцветную мозаику пола. Все сорок Избранных встали на колени при появлении Джандара. Каждый приложил ко лбу кинжал.

– Благословен будь Священный Хаос! – затянули они свое ритуальное приветствие. – Благословен будь беспорядок, смятение и анархия!

– Благословен будь Священный Хаос! – в тон им ответил Джандар, одетый в такую же оранжевую тунику, что и все остальные.

Он окинул взглядом золотую, с изумрудными инкрустациями, шкатулку, стоявшую на треножнике перед ожидающими его людьми. Пальцы Джандара, словно змеиные языки, быстро пробежали по запечатанным крышкам четырех десятков каменных флаконов, стоявших в шкатулке. Даже сквозь камень он чувствовал свежесть крови, наполнявшей каменные сосуды.

Один из присутствующих нарушил молчание:

– Все было выполнено в назначенное время, Повелитель.

Джандар лишь бросил на него раздраженный взгляд. Естественно, что те, чья кровь сейчас покоилась в этих флаконах, были убиты в том месте и в то время, когда он приказал это сделать. Те, кто убивал, не знали, зачем они это делают, не знали, зачем нужно собрать кровь жертвы, пока ее сердце еще бьется. Они верили, что служат великой цели, и умели подчиняться. Джандару этого было вполне достаточно.

– Идите, – скомандовал он. – Вас ждет еда и вино. Потом – спать. Идите.

– Благословен будь Священный Хаос, – пропели они и, вытянувшись цепочкой, вышли из зала.

Джандар подождал, пока за ушедшими закроется тяжелая бронзовая дверь, и только тогда снова заговорил:

– Че Фан, – позвал он, – Суйтай. Ко мне.

Двое высоких, сухощавых мужчин, одетых в черное, появились словно из-под земли. Стоило большого труда рассмотреть поворотную каменную плиту в стене, из-за которой они вышли. Увидев их, любой человек обратил бы внимание на столь необычных даже для видавшего виды Аграпура людей. Сильно раскосые глаза, кожа цвета пергамента, потемневшего на солнце. Они настолько сильно отличались от всех других, что невозможно было бы определить их возраст. Они были похожи, как близнецы. Тот, которого звали Че Фан, был, пожалуй, чуть повыше ростом. По призванию и профессии они были убийцами и могли убивать голыми руками.

Суйтай взял шкатулку, а Че Фан открыл в стене маленькую деревянную дверь, лакированную и отполированную до зеркального блеска. Джандар шагнул в узкий коридор, оба желтокожих человека следовали за ним по пятам. Бритоголовый колдун старался, чтобы эти двое пореже попадались на глаза людям. Даже Избранные редко встречались с ними.

Коридор привел их в другое помещение, в центре которого располагался круг черной, хорошо перекопанной земли. Тринадцать столбиков высотой по пояс окружали этот круг.

Привычными движениями Суйтай начал расставлять каменные флаконы, слегка вдавливая их в землю. Он расположил их четырьмя группами в форме крестов.

– Повелитель, – заговорил Че Фан хриплым шепотом, – мы следуем за тобой повсюду, куда ты нам прикажешь. Но наша жизнь пуста.

Джандар посмотрел на него в изумлении. Ни один из этих убийц никогда не заговаривал первым.

– Может, вы предпочитаете оказаться там, где я вас подобрал?

Че Фан вздрогнул. Его и Суйтая замуровали заживо в стене тюрьмы в Кхитае, куда бросили и Джандара. Во время своего побега он случайно освободил и их. Тогда оба поклялись следовать за ним повсюду и служить ему до смерти. Судя по испуганному виду убийцы, Джандар понял, что тот вполне правдоподобно представил себя вновь в каменном мешке.

– О нет, Повелитель, – наконец выдавил из себя кхитаец, – мы, Суйтай и я, лишь просим чаще использовать наши способности в деле. Ведь с тех пор как... – Тут его голос снова задрожал: второй убийца ничем не поддержал своего товарища, а молча, не глядя на него, продолжал выравнивать флакончики.

Лицо Джандара потемнело. В этом «с тех пор» он почувствовал намек, напоминание о его поражении, случившемся несколько лет назад. Колдуну стоило больших усилий не сорваться на крик. Но и без этого его голос мало уступал по мелодичности скрежету железа о камень.

– Идиот! Ваши способности, как вы их называете, уничтожают саму сущность человека, как вы оба прекрасно знаете. Мне ничего не остается после ваших убийств. Когда мне снова потребуется ваш талант, и если он мне понадобится, я прикажу вам действовать. Или, может быть, вы хотите сейчас встать в круг и получить последний приказ?

Суйтай резко отскочил от круга земли.

– Нет, Повелитель, – хрипло ответил Че Фан, – я молю о прощении за мою дерзость.

Оба убийцы, как один, согнулись в глубоком поклоне.

Выдержав паузу, Джандар заговорил:

– Можете выпрямиться. Нам еще предстоят тяжелые дни, когда даже вас утомит столь любимое вами дело. А теперь можете идти. У меня тут есть чем заняться одному.

Как только они скрылись за дверью, Джандар переключил все свое внимание на более важные для него вещи.

Из складок своего одеяния он извлек черный мелок. На верхней площадке четырех равноудаленных от круга столбиков он начертил древние кхитайские символы четырех времен года. При этом он нараспев произносил какие-то слова на незнакомом даже ему языке. Но хотя он и не знал значения этих слов, результат их произношения был ему знаком. На следующих четырех столбиках были начерчены символы четырех сторон света, затем – четырех стихий. При этом Джандар ни на секунду не переставал начитывать свои заклинания. Оставался лишь один столбик, верхняя площадка которого была свободна. На нем Джандар начертил символ жизни, а затем поверх него – знак смерти.

В зале стало холодно, последние слова заклинаний вылетали изо рта с облачками пара. От черной земли поднялась серебристо-голубая мгла, как над волшебным бассейном, только более бледная и почти прозрачная. Джандар почувствовал, как Сила входит в него.

В центре светящегося облака мелькнула яркая вспышка, и воздух в зале содрогнулся, как от удара грома. Стоявшие в круге каменные флаконы рассыпались в пыль, и земля жадно впитала пролившуюся кровь.

Не прекращая заклинаний, Джандар сосредоточился на Силе, лившейся по его венам, и заставил ее сделать то, что ему нужно. Каждая частичка его существа требовала, просила, умоляла о чуде вызывания, воскрешения мертвых.

Политая кровью земля зашевелилась. По ней поползли трещины. Вдруг в одной из трещин показалась извивающаяся рука мертвенно-зеленого цвета с ногтями, похожими на ногти дикого зверя. Рядом с ней появилась еще одна, потом еще. Так по всему кругу потянулись из-под земли страшные руки, стремящиеся прорыть, прокопать себе путь наверх. Попавшие в рабство Джандару, эти создания мало чем походили на людей, хотя были тем, что осталось от убитых по приказу колдуна мужчин и женщин. Сейчас между ними не было разницы ни по полу, ни по возрасту. Все были одинаковы. Голая кожа плотно обтягивала купола черепов, на которых светились страшным огнем глаза, видевшие могилу изнутри. Безгубые рты издавали какофонию стонов и завываний.

Джандар прекратил читать заклинания и тотчас же почувствовал, как Сила уходит из него, словно вода из решета. Вместе с Силой исчезала и светящаяся мгла. Страшные создания повернулись к Джандару и, впервые увидев его, застонали и завыли еще громче.

– Молчать! – крикнул он, и в воздухе повисла гробовая тишина.

Он вызвал их, и им оставалось только подчиняться, хотя кое-кто и глядел на своего повелителя с неосознанной яростью. Такие находились в каждой партии.

– Слушайте меня. Каждый из вас должен вернуться в тот дом, где он служил при жизни. Там, в плотском обличье, вы будете смотреть и слушать. То, что скрывают ваши бывшие хозяева и хозяйки, вы расскажете мне, когда я вас вызову в следующий раз. Ничего больше вы не посмеете сделать без моего приказа.

– Слушаю и повинуюсь, – раздались нестройные голоса.

– Тогда во имя крови, земли и Силы Хаоса, которой я вызвал вас, – пошли прочь!

В воздухе раздался сильный хлопок, и уродливые формы исчезли.

Джандар усмехнулся и вышел из зала. Он уже знал о секретах Турана больше, чем любые десять самых информированных людей. Он уже мог влиять на самые важные в стране решения, вовремя шепнув в нужное ухо кое-что из того, что было ему известно и о чем обладатель этого уха предпочел бы хранить молчание. Фактически, он сам принимал эти решения. Скоро сам трон падет к его ногам. Джандар вовсе не жаждал, чтобы его роль истинного правителя Турана стала известна всем. Хватит и осознания того, что он правит. Сейчас Тураном, затем последует Замора, а затем...

– Повелитель!

Джандар, вырванный из сладких грез, недовольно посмотрел на бритоголового мужчину, нагнавшего его в одном из коридоров.

– Почему ты беспокоишь меня, Зефран? – спросил колдун. Ведь даже Избранным не позволялось заговаривать с ним первыми.

– Простите меня, Великий Господин, – сказал Зефран, низко поклонившись. – Но я оказался свидетелем одной очень знаменательной встречи в городе, на закате.

– Какой еще знаменательной встречи? Что за чушь?

– Какой-то варвар рассказывал одной девчонке о жертвоприношениях Культа и об использовании крови жертв в магических целях.

Джандар сжал кулаки так, что пальцы побелели:

– Кто это был? Гирканиец?

– Нет, Повелитель.

– Другого не может быть.

– Господин, его кожа там, где ее не покрыл загар, бледнее, чем у любого из нас. А самое странное – это его глаза. Синие, как море.

Джандар прислонился к стене. В Гиркании, по ту сторону моря Вилайет, он впервые основал Культ, выстроил Сосуд Силы. Он мог бы превратить дикие воинственные племена гирканийцев в единую силу, послушную его слову. Он послал бы эту гигантскую лавину всадников на завоевание Турана, Заморы, а затем и дальше на запад, к Великому Океану.

Но он невнимательно отнесся к поведению оживленных. Кое-кому из них удалось передать правду о Культе живым. Тогда эти кочевники ополчились против него, начали убивать его последователей. Только ценой потери всего созданного он смог избежать неминуемой смерти. Но эти дикари – гирканийцы – затаили гнев на него до поры до времени и только ждали возможности отомстить. Где-то в глубине души Джандар боялся их. Хотя сейчас это было, наверное, смешно.

– Повелитель, – удивленно переспросил Зефран. – Я не понимаю, почему горстка гирканийцев так обеспокоила вас. Те немногие, которых я видел в городе...

– Ты ничего и не поймешь, – оборвал его Джандар. – Этот варвар. Ты убил его?

Зефран только смущенно вздохнул:

– Господин, я потерял его в толпе у порта.

– Идиот! Поднимай своих людей! Найти этого варвара! Он должен умереть. Нет! Привести его ко мне. Я должен выяснить, кто еще знает то, что не должен знать никто. Ну, чего ты ждешь? Давай, пошел отсюда! Живее, придурок!

Зефран убежал, оставив Джандара в лихорадочных раздумьях. Нет. Не может быть. Он не может позволить себе еще одну неудачу. Пусть мир погибнет, если это будет нужно. Но он больше не потерпит поражения.

Глава 6

Конан спустился по лестнице, ведущей в общий зал «Синего быка», с величайшей осторожностью. Он не был уверен, что его череп разлетится на куски при одном неверном шаге, но предпочитал не рисковать. Предыдущая ночь осталась в памяти как непрерывное хождение из одного трактира в другой. Стакан опустошался за стаканом. И вот награда за все старания – голова как чугунный котел.

С тяжелым вздохом Конан опустился на скамейку рядом с Шараком, увлеченно орудовавшим ложкой в горшке с супом.

– Как ты можешь это есть, Шарак? – пробурчал киммериец. – От одного запаха наизнанку выворачивает.

– Все дело в правильном образе жизни, – хихикнул Шарак. – Я живу подобающим образом, и мне не приходится мучиться от избытка винных паров в голове. По крайней мере не часто. И это приносит мне удачу. Этой ночью, расспрашивая трактирных девок про Эмилио, я выяснил, что они обожают заморийскую астрологию. И знаешь почему?

– Что ты выяснил про Эмилио, Шарак?

– А все потому, что она – иностранная. А для этих дур все привозное лучше родного. Конечно, многие предлагали расплатиться не монетой, а натурой. – Шарак снова захихикал. – И я провел ночь с девочкой с восхитительной грудью и...

– Шарак! Что с Эмилио?

Старик вздохнул:

– Знаешь, если бы тебе пришло в голову прихвастнуть немного, я бы не стал тебя перебивать. Ничего особенного я не узнал. Три человека, из них две шлюхи, сказали мне, что Эмилио вчера отправился на дело. Грозился заработать много золота.

– Я разыщу его, чего бы мне это ни стоило, – сказал Конан, но уже без особого энтузиазма. К нему все больше приходила уверенность в том, что Эмилио мертв. Погиб, пытаясь украсть ожерелье.

– Почему я не пошел с ним! – воскликнул киммериец.

– Куда? – спросил Шарак. – Подумай, скольким людям этот болтун рассказал о своем деле. Ты представляешь, как многие ждали его появления, пряча кинжал за пазухой. И этот Нарксес, и Фентрас из Кофа, и даже этот сержант, который приходил сюда расспрашивать об Эмилио. Если этот парень остался в живых, то в Аграпуре его нет. Это уж точно.

– Эмилио хотел забраться в хранилище Культа Рока, Шарак. Я так думаю, что он пошел на дело два дня назад.

– Тогда он точно покойник. Это место пользуется дурной славой у местных воров. Считается опасным даже подумать о том, чтобы поживиться там чем-нибудь.

– Он собирался украсть ожерелье с тридцатью рубинами для женщины со светлыми волосами и просил меня помочь ему.

Старик-астролог уронил ложку в суп:

– Может быть, я что-то напутал... В конце концов, я уже очень стар. Так что все это, вероятно, чистое совпадение. Ну, я про Эмилио и все остальное...

– Может быть, оно, конечно, и совпадение, – усмехнулся Конан, – но что-то не верится мне в это. Я не припомню ни одной твоей ошибки. Здесь, по-моему, все ясно. Я должен пробраться туда и украсть это проклятое ожерелье.

Скамья, на которой сидел Конан, неожиданно скрипнула под тяжестью опустившегося на нее человека.

– А я должен пойти с тобой, – вступил он в разговор.

Конан посмотрел на непрошеного собеседника. Это был тот самый смуглый черноглазый сержант туранской армии, который разыскивал Эмилио.

– Меня зовут Акеба, – добавил он.

Рука Конана легла на рукоять меча.

– Плохая привычка – подслушивать чужие разговоры, – с угрозой в голосе сказал он.

– Мне наплевать, что ты там собираешься воровать, – сказал Акеба. Его руки спокойно лежали на столе. Казалось, он не обращает никакого внимания на меч киммерийца. – Я знаю, что Эмилио не боялся этого места. Но ты говоришь, что он мертв. У меня там есть свое дело, и мне нужен напарник, который прикроет меня со спины, человек, который не боится Культа. Если ты пойдешь туда – я пойду вместе с тобой.

Шарак прокашлялся и спросил:

– Чего ради сержанту туранской армии вламываться в резиденцию Культа ночью, втайне от всех?

Лицо Акебы искривилось, как от боли.

– Моя дочь Зорель. Ее похитили последователи этого проклятого Митрой культа. Хотя она могла и сама присоединиться к ним по наивности. Они не позволяют мне встретиться с нею, но однажды я увидел ее издалека. Она стала совсем другой: не смеется, не улыбается. У нее не лицо, а ледяная маска. Я должен вызволить ее оттуда.

– Твоя дочь, – хмыкнул Конан, – это твое дело. А мне нужно попасть туда, наделав как можно меньше шума. Двое шумят в десять раз больше, чем один. А теперь представь еще сопротивляющуюся и хнычущую девчонку...

– Посмотрим, много ли ты сможешь украсть, если я прикажу своим людям арестовать тебя.

Кулак Конана плотно сжал меч.

– Ты ничего никому не прикажешь из могилы, – прорычал он.

Акеба схватился за свою саблю. Оба встали, явно готовые к поединку.

– Не будьте дураками! – охладил их пыл Шарак. – Ты, Акеба, никогда не увидишь свою дочь, если тебе снимут голову в этом трактире. А ты, Конан, подумай о той опасности, которая тебя ждет. Разве тебе помешает еще один клинок?

– Только не этот солдафон, – ответил киммериец, глядя прямо в глаза туранца, – он привык громко маршировать, а здесь нужна ловкость вора.

– Я три года был разведчиком в войне против горных племен хребта Ибарр. Как видишь, я остался жив и невредим. А на тебя посмотреть, так ты не ловчее быка.

– Разведчик? – с сомнением переспросил Конан. Значит, что-что, а скрытно делать свое дело этот парень умеет. Может быть, Шарак в чем-то и прав. Вполне возможно, что второй клинок окажется не лишним. А кроме того, убей он сейчас сержанта – и придется в ту же секунду бежать из Аграпура.

Конан медленно сел на скамью.

Акеба последовал его примеру. Еще мгновение они напряженно смотрели друг на друга. Вдруг, словно по команде, оба отпустили рукояти своих клинков.

– Ну, а теперь, – сказал Шарак, – попробуем определить функции каждого из нас в этом деле.

– А ты-то тут при чем? – спросил Акеба и перевел удивленный взгляд на Конана. Тот отрицательно покачал головой.

– Я еще не решил, возьму ли с собой Акебу, но ты-то мне точно не нужен. Найди себе на это время девчонку, которая любит астрономию. Могу порекомендовать кое-кого.

– А кто будет стеречь ваших лошадей, пока вы собираетесь геройствовать за стенами лагеря? Мы же договаривались, Конан. Это – мой последний шанс испытать приключения. А кроме того, не забывай про мой волшебный посох. Он может очень даже пригодиться в таком деле.

Акеба нахмурился и внимательно осмотрел посох.

– Просто палка, – сказал он, глядя на Конана.

– Эта штуковина имеет волшебную силу, – подтвердил Конан, пряча глаза.

Секунду спустя темноволосый туранец понимающе улыбнулся:

– Как скажете. А если серьезно говорить о деле – я бы хотел развязаться побыстрее.

– Сегодня ночью, – сказал Конан. – Мне тоже нужно поторапливаться...

– Клятва! – влез в разговор Шарак. – Не забудьте про клятву.

Все трое склонились над столом голова к голове.

Глава 7

Оставив Шарака под большим деревом присматривать за лошадьми, Конан и Акеба бегом бросились к белоснежным стенам резиденции Культа Рока... Над стенами вздымались высокие башни и купола, едва различимые в черном ночном небе. В тысяче шагов море Вилайет билось о прибрежные скалы.

У подножия стены киммериец и туранец размотали заранее приготовленные веревки с железными крючьями на концах. Взмах двух сильных рук – и вот уже крючья, зацепившись за гребень стены, крепко удерживают веревки.

Конан взобрался по веревке с проворством большой обезьяны. Акеба вскарабкался рядом с ним и, не останавливаясь, взгромоздился на гребень стены. Такой ошибки не сделал бы и начинающий воришка: хозяева огороженных домов имеют обыкновение утыкать верхние части стен острыми черепками и осколками камня, чтобы непрошеный гость изрядно исцарапался и изрезался.

Перекинув веревку и поплотнее закрепив ее, Конан спрыгнул вниз, чтобы смягчить удар, он упал, подогнув ноги, и перекувырнулся через плечо. Вскочив, он осмотрелся. Они с Акебой оказались в саду, усаженном самыми экзотическими кустами и деревьями, пугающе шевелящимися на ночном ветру.

– Значит, – сказал Конан, – встречаемся у подножия самой высокой башни.

– Договорились, – подтвердил Акеба.

До этого они крупно поговорили по поводу того, чье дело нужно решать сначала. Акеба считал, что, украв ожерелье, Конан обнаружит их присутствие перед стражей. Киммериец же был уверен, что не удастся вытащить девушку, не подняв тревоги. Женские бараки наверняка охраняются. Эмилио же утверждал, что ожерелье находится в башне без стражи. Шарак предложил компромисс: Конан выяснит, где находится ожерелье, и попытается украсть его, а Акеба постарается определить местонахождение дочери. Затем они, встретившись в условленном месте, вдвоем постараются вызволить Зорель. Этот вариант не устраивал до конца обоих, но по крайней мере давал хоть какой-то выход из тупиковой ситуации.

Бросив последний сомневающийся взгляд на туранца, Конан, как пантера, помчался прочь. Он хорошо запомнил описание месторасположения ожерелья, данное Эмилио. Верхний этаж башни, стоящей в стороне от других – на восточной стороне лагеря. Значит, она неподалеку от перебравшихся через восточную стену смельчаков. Вскоре Конан и вправду увидел высокую, квадратную в плане, башню. Он перешел на шаг, прислушиваясь к каждому ночному шороху, затем остановился и внимательно осмотрел башню. Выстроенная из зеленого порфира, она имела лишь один дверной проем внизу и опоясывающий балкон на уровне верхнего этажа. Луковица купола поблескивала в лунном свете, словно усыпанная драгоценными камнями.

Больше всего киммерийца пугало отсутствие стражи. Конечно, для членов Культа башня была музеем ненужных вещей – золота и драгоценных камней. Но за всю свою жизнь Конан не припомнил ни одного человека, который, будучи в здравом уме, не запер бы такие побрякушки на хороший замок и не приставил к ним охрану.

Стены башни были отполированы так, что даже излазившему все киммерийские хребты Конану было нереально забраться по ним. Тогда юноша внимательно присмотрелся к площадке перед входом. Она была вымощена каменными плитами, покрытыми странным орнаментом. Любая из этих плит могла служить спусковым устройством для срабатывания западни, например, ямы с кофийскими кобрами или туранскими степными скорпионами.

Конан уже встречал такие штуки. Он встал на колени и внимательно осмотрел площадку. Из лагеря к башне вела дорожка, выложенная мрамором. Конан присмотрелся к стыку мраморной плиты и камня площадки. Мрамор был немного выше. А кроме того, на край мраморной плиты явно часто укладывали что-то тяжелое, видимо нечто вроде мостков, опиравшихся одним концом на мрамор дорожки, другим – на порог башни, а серединой – на один из камней площадки. Разгадывать, какие из камней могли представлять угрозу, времени не было. Конан прикинул расстояние и решил рискнуть.

Прислушиваясь к каждому шороху, он пошел по дорожке, отсчитывая шаги. Через сорок шагов он остановился и перевесил меч так, чтобы тот оказался за спиной. Еще не хватало, чтобы клинок в самый неподходящий момент поддал хозяину под колени.

Подготовившись, Конан еще раз прислушался. Тишина... Что ж, по крайней мере Акеба еще не поднял шума. Глубоко вздохнув, Конан начал разбег. Площадка все приближалась, наконец, оттолкнувшись изо всех сил от последней мраморной плиты, киммериец взлетел в ночной воздух.

Мгновения полета показались ему вечностью. Наконец носки его сапог коснулись камня. Некоторое время киммериец балансировал на пороге, размахивая руками и рискуя упасть назад, но все же смог последним усилием втащить себя внутрь башни.

Негромко рассмеявшись, он перевесил меч и двинулся вперед. Попробуй подлови киммерийца, подумал он.

На нижнем этаже башни было несколько помещений, но все двери оказались закрытыми, что не очень огорчило Конана. То, что было ему нужно, находилось наверху. Туда, под купол, вела винтовая каменная лестница. Выставив меч вперед, киммериец начал осторожно подниматься. Не встретив никаких препятствий, он добрался до самого верха.

Посеребренный потолок отражал и усиливал лунный свет, превращая его в сказочную иллюминацию. Шесть резных проемов выходили на опоясывающий комнату балкон. А в центре помещения на мозаичном полу возвышались открытые резные ларцы из полированного черного дерева. В них на бархатных подушках лежали драгоценности, стоимость которых трудно было даже вообразить. Корона из рубинов и жемчуга, достойная любого короля. Изумруд размером с кулак. Два десятка сапфиров с палец длиной, ограненных в эротические формы. И еще множество различных украшений, выставленных здесь лишь затем, чтобы внушить мысль о своей бренности и бесполезности.

Нужное Конану ожерелье тоже было здесь. Оно лежало на одной из подушек, мерцая своими камнями в лунном свете. Киммериец привычным взглядом оценил украшение, прежде чем опустить его в мешочек на поясе. Неважно, имеет оно волшебную силу приворотного камня или нет, но в любом случае Давиния явно не продешевила, пообещав за него сто монет. Конан еще раз обежал глазами помещение. Здесь были сокровища на десять тысяч золотых монет. Фериан был прав. Унеси отсюда сколько сможешь – и станешь богачом.

С некоторым трудом, но без всякого сожаления Конан отогнал от себя эту мысль, С воровством покончено, а то, что он совершил сегодня, – это совсем другое дело. Поддайся он сегодня соблазну – и второй раз заставить себя отказаться от старой жизни будет труднее. Кроме того, жизнь научила юношу, что деньги, вырученные за краденое, уходят из рук, как вода в песок.

Неожиданно в комнате раздался знакомый голос:

– Я надеялся, что ты все-таки придешь.

Конан повернулся и занес меч, но тут же опустил его с улыбкой:

– Эмилио! Я думал, что ты мертв, старина. Забирай это проклятое ожерелье и давай сваливать отсюда.

Высокий коринфиец поднялся по последним ступенькам лестницы. В его руках были меч и кинжал.

– Вполне удачное наказание – охранять то, что собирался украсть, не правда ли?

Волосы Конана встали дыбом:

– Тебя заколдовали?

– Я мертв, – ответил Эмилио и бросился вперед.

Конан отпрыгнул в сторону, и меч Эмилио разнес в щепки один из резных ларцов. Коринфиец снова и снова пытался напасть на Конана, но тот все время держался так, чтобы между ними стоял один из ларцов.

– Что за чушь ты несешь? – увернувшись очередной раз, крикнул Конан. – Ты же человек, а не привидение.

Эмилио глухо рассмеялся:

– Мне приказано убить любого, кто приблизится к башне, но разговаривать мне никто не запрещал. – Он продолжал кружиться между ларцами, выискивая более удачное место для нападения. – Меня схватили здесь же, в этой комнате. Видишь, как далеко я прошел. А затем мне воткнули острую железную трубку прямо в сердце. Я видел, как моя кровь лилась в золотую чашу, киммериец.

– Кром! – вырвалось у Конана.

Он покрепче сжал меч. Убить друга – это зло, даже в отношении того, которого заколдовали и приказали стать убийцей. Но, наверное, это все же меньшее зло, чем самому погибнуть от руки друга.

– Джандар, которого здесь называют Великим Господином, взял мою жизнь, – продолжал Эмилио, не ускоряя, но и не замедляя своего кружения по комнате. – А потом часть этой жизни он снова влил в то, что когда-то было моим телом. И теперь это создание, которое раньше называли Эмилио Коринфийцем, должно подчиняться приказам. Оно... я должен подчиняться.

Вдруг Эмилио резко вскочил на один из ларцов, ломая полки и безжалостно топча драгоценные украшения. Оттуда он бросился на киммерийца. Конан отскочил назад, и его поднятый меч высек искры из клинка коринфийца. В ту же секунду свободная рука Конана мертвой хваткой сжала кисть противника, держащую кинжал.

Пытаясь высвободить оружие, оба сделали несколько шагов в сторону и оказались на балконе. Размахнувшись, Конан изо всех сил пнул Эмилио в пах. Такой удар заставил бы согнуться пополам любого человека, но этот живой труп только хрипло усмехнулся. Рискуя разблокировать меч коринфийца, киммериец резко ткнул рукояткой своего оружия в лицо противнику. Тот отскочил назад, чтобы не упасть на спину. Взмах меча – и Эмилио пришлось отступить еще на шаг: клинок Конана отхватил край его туники. Еще один выпад, и ноги коринфийца оказались на самом карнизе. Несколько мгновений Эмилио еще размахивал руками, пытаясь восстановить равновесие, но затем рухнул с балкона, даже не вскрикнув. Снизу донесся лишь глухой удар.

Тяжело дыша, Конан подошел к краю балкона и посмотрел вниз. В темноте различить детали было невозможно, но то, что Эмилио не выжил после падения (даже если его можно было назвать живым до того), – это бесспорно. В любом случае, подумал киммериец, убить друга – ничего хорошего в этом нет. Не к добру это.

С мечом в руках Конан поспешил вниз, к выходу. Около двери он остановился и присмотрелся. При падении тела Эмилио ловушка сработала: тонкие металлические пики длиной с человеческую руку выросли между плитами. Некоторые из них пронзили тело коринфийца.

– Последняя услуга старого приятеля... – пробормотал Конан.

Но времени на траурные размышления не оставалось. Нужно было еще разыскать Акебу. Пробравшись между пиками, Конан бегом понесся в сторону самого высокого шпиля, хорошо видного отовсюду в лунном свете.

Неожиданно женский визг разорвал тишину, оборвавшись столь же внезапно. Выругавшись, Конан ускорил бег к башне. Визг, похоже, раздался именно оттуда. Где-то вдалеке ударил гонг. Раз, второй, третий. Раздались далекие крики, кое-где появились алые точки факелов. Конан нырнул в тень высокого шпиля и чуть не наткнулся на Акебу. К удивлению киммерийца, тот прижимал к себе красивую девушку в оранжевом платье, одной рукой удерживая неподвижно ее руки, а другой – зажимая ей рот. Большие черные глаза девушки зло смотрели на обоих мужчин.

– Это твоя дочь? – спросил Конан.

Акеба кивнул, торжествующе улыбаясь:

– Зорель. Мне просто повезло. Она вышла за водой к колодцу. Никто не видел меня.

Крики вокруг становились громче, а факелов, похоже, было уже больше, чем звезд.

– Теперь это не важно, – сухо ответил Конан, – нелегко будет смыться отсюда, да еще с девчонкой, которая, по-моему, вовсе не рвется к родному папаше.

– Я сам выберусь с ней, – холодно произнес туранец.

– Ладно тебе, – примирительно сказал Конан, – уйдем вместе, как пришли.

После того что случилось с Эмилио, киммериец ни за что не оставил бы девушку на милость этих извергов.

– Но нужно... Тсс! – Конан махнул рукой, призывая к молчанию.

Какой-то древний инстинкт подсказал ему, что за ним и его спутниками следят враждебные глаза, приближающиеся с каждой секундой. Но даже отличное зрение Конана не могло помочь ему в этой игре теней. Нет. Одна из теней приняла форму одетого в черное человека. Но, даже будучи уверенным в этом, Конан с трудом удерживал черную фигуру в поле зрения. Казалось, что-то мешало сфокусировать взгляд на ней. Это могло быть только колдовство. Черное, опасное колдовство.

– Митра! – воскликнул Акеба, отдергивая руку от рта своей дочери. – Она укусила меня!

Почувствовав, что рука отца, держащая ее, ослабела, девушка извернулась и впилась ногтями в лицо Акебы. Тот отпрянул, чтобы не дать ей выцарапать ему глаза. Воспользовавшись свободой, девушка бросилась бежать, крича на ходу:

– На помощь! Здесь чужие! Они хотели похитить меня! Помогите!

– Зорель! – закричал Акеба и бросился за ней.

Конан лишь выругался и последовал за ними.

Неожиданно черная фигура выросла рядом с девушкой. Взвизгнув, она отскочила. Человек в черном поднял руку, словно собираясь погладить Зорель по щеке. Девушка замолчала и вдруг рухнула как подкошенная.