Текст книги "Гоминиды"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Роберт Сойер
Гоминиды

Южные леса дают нам понять, что не обязательно всё должно быть именно так, что на земле есть место для вида, верного моральным аспектам того, что мы, люди, называем «гуманностью»: уважение к другим, самоограничение, неприятие насилия для урегулирования конфликтующих интересов. Появление таких черт у бонобо даёт нам намёк на то, что они могли бы развиться и у Homo sapiens, если бы его эволюционная история была немного другой.

Ричард Рэнгам и Дейл Петерсон

«Демонические самцы: человекообразные обезьяны и истоки людской жестокости»

Никакой приватности всё равно нет. Просто смиритесь.

Скотт Макнили

Исполнительный директор «Sun Microsystems»

Посвящается Марселю Ганье и Салли Томашевич,

«чуваку» и «чувихе»,

большим людям и большим друзьям

Глава 1

День первый

Пятница, 2 августа

148/118/24

Тьма была абсолютно непроницаема.

За ней присматривала Луиза Бенуа, постдок [1]1
  Post doctorate – научный сотрудник, имеющий учёную степень Ph.D. (примерный аналог кандидата наук). (Прим. перев.)


[Закрыть]из Монреаля двадцати восьми лет, с безупречной фигурой и роскошной гривой каштановых волос, в соответствии со здешними правилами забранной под предохранительную сетку. Она несла вахту в тесной пультовой, погребённой в двух километрах – «миля с четвертью», как она иногда поясняла гостям из Америки с акцентом, который они находили очаровательным – под поверхностью земли.

Пультовая находилась сбоку от платформы, расположенной непосредственно над огромной тёмной каверной, в которой помещалась Нейтринная обсерватория Садбери. В центре каверны была подвешена крупнейшая в мире акриловая сфера двенадцати метров («почти сорок футов») в диаметре. Сфера была заполнена 1100 тоннами тяжёлой воды, взятой в аренду у компании «Канадская атомная энергия, Ltd.».

Прозрачную акриловую сферу охватывал геодезический массив стальных балок, несущих на себе 9600 фотоумножительных трубок; каждая из них направлена в центр сферы и с внешнего конца закрыта параболической отражающей крышкой. Всё это – тяжёлая вода, акриловая сфера и окружающая её геодезическая оболочка – находилось внутри каверны высотой в десять этажей, выдолбленной в окружающей норитовой породе и имеющей форму бочки. И эта гигантская каверна была почти до краёв заполнена обычной водой высокой степени очистки.

Луиза знала, что два километра Канадского щита у неё над головой защищают тяжёлую воду от космических лучей. А оболочка обычной воды поглощает природную фоновую радиацию, испускаемую следовыми количествами урана и тория, содержащимися в окружающих горных породах, не давая ей достичь тяжёлой воды. Таким образом, ничто не могло добраться до тяжёлой воды, кроме нейтрино, тех бесконечно малых субатомных частиц, что были объектом исследований Луизы. Триллионы нейтрино пронзают Землю каждую секунду; в сущности, нейтрино способно пройти сквозь слой свинца толщиной в световой год со всего пятидесятипроцентной вероятностью столкнуться с чем-нибудь.

И всё же Солнце испускает такое чудовищное количество нейтрино, что столкновения время от времени случаются, и тяжёлая вода – идеальная мишень для таких столкновений. Ядро входящего в состав тяжёлой воды водорода содержит протон – как и любое ядро водорода – а также нейтрон. И когда нейтрино случайно ударяет в нейтрон, тот распадается, испуская ещё один протон, электрон, и вспышку света, которую может зарегистрировать фотоумножительная трубка.

Луизины тёмные изогнутые брови поначалу даже не шелохнулись, когда она услышала гудок, означающий детекцию нейтрино – такой сигнал звучал десяток раз на дню, и хотя это было самое волнующее из того, что может произойти здесь, под землёй, само по себе это событие не стоило того, чтобы отрываться от свежего номера «Космополитэн».

Но потом сигнал прозвучал снова, и снова, а потом загудел непрерывно, словно сигнал с электрокардиографа умирающего.

Луиза поднялась из-за стола и подошла к консоли детектора. На ней красовалась рамка с фотографией Стивена Хокинга – разумеется, неподписанной; Хокинг посетил торжественное открытие Нейтринной обсерватории Садбери в 1998. Луиза постучала пальцем по динамику сигнала на случай, если его перемкнуло, но гудение не прекратилось.

Пол Кирияма, костлявый аспирант, ворвался в пультовую, прибыв из какого-то другого места огромной подземного комплекса. Как было известно Луизе, Пол в её присутствии ужасно смущался, но в этот раз за словом он в карман не полез.

– Что за фигня здесь творится? – спросил он.

На детекторной консоли находилась матрица светодиодов 98 на 98, каждый элемент которой обозначал один из 9600 фотоумножителей; они горели все до единого.

– Может, кто-то случайно включил освежение в каверне? – предположила Луиза. Предположение не показалось правдоподобным даже ей самой.

Непрерывное гудение, наконец, смолкло. Пол нажал несколько кнопок, включив систему видеонаблюдения внутри каверны. Экраны мониторов были совершенно черны.

– Ну, если свет и включали, – сказал он, – его уже выключили. Интересно, что…

– Сверхновая! – воскликнула Луиза, хлопнув своими изящными ладонями с длинными пальцами. – Мы должны связаться с Центральным бюро астрономических телеграмм и установить наш приоритет. – Хотя Нейтринная обсерватория была построена с целью изучения нейтрино, излучаемых Солнцем, она фиксировала нейтрино из любого источника.

Пол кивнул и бухнулся в кресло перед компьютером, активируя закладку с сайтом Бюро. Луиза знала, что об обнаруженном явлении лучше заявить сразу, даже если уверенности в нём нет.

С детекторной консоли прозвучала ещё одна серия гудков. Луиза взглянула на световую матрицу – по ней было разбросано несколько сотен огоньков. Странно, подумала она. Сверхновая должна фиксироваться как направленный поток…

– Может быть, что-то не в порядке с оборудованием? – сказал Пол, очевидно, подумав о том же самом. – Или соединение с одним из умножителей искрит, а остальные регистрируют свечение.

Воздух разорвал скрипучий стон, идущий от двери – той, что вела на платформу над гигантской детекторной камерой.

– Может быть, нам стоит самим включить свет в камере, – сказала Луиза.

Стон повторился – словно подземное чудовище рыскало в ночи.

– А если это и правда сверхновая? – сказал Пол. – Если включить свет, детектор станет бесполезен, и…

Раздался резкий звук, как от хоккейного щелчка.

– Включи свет!

Пол убрал предохранительную крышку с кнопки выключения и нажал на неё. Мониторы видеонаблюдения вспыхнули белым, затем на них проступило изображение…

– Mon dieu!– воскликнула Луиза.

– Что-то внутри ёмкости с тяжёлой водой! – крикнул Пол. – Но как оно туда…

– Ты это видел? – перебила его Луиза. – Оно шевельнулось, и… о боже, это человек!

Стуки и стоны продолжились, а потом…

Они увидели это на мониторах и услышали сквозь стены.

Гигантская акриловая сфера треснула вдоль нескольких швов, что скрепляли её сегменты. «Tabernacle»– выругалась Луиза, осознавая, что тяжёлая вода сейчас смешивается с обычной H ₂O, заполняющей бочкообразную каверну. Её сердце бешено заколотилось. Какое-то мгновение она не знала, что тревожит её больше – потеря детектора, или судьба человека, который, очевидно, тонул внутри него.

– Пошли! – крикнул Пол, направляясь к двери, ведущей на платформу над детекторной каверной. Камеры наблюдения записывали всё происходящее; ничего не будет упущено.

–  Un moment, – сказала Луиза. Она метнулась через пультовую, схватила телефонную трубку и набрала внутренний номер из списка, висящего на стене.

Ответили после второго гудка.

– Доктор Монтего? – сказала Луиза, услышав ямайский акцент врача шахты. – Это Луиза Бенуа из нейтринной обсерватории. Вы нужны нам прямо сейчас внизу, в пультовой. Человек тонет в детекторной камере.

– Тонет? – удивился Монтего. – Как он туда попал?

– Мы не знаем. Поторопитесь!

– Уже бегу, – ответил доктор. Луиза вернула трубку на место и бросилась к синей двери, за которой скрылся Пол; она уже успела закрыться. На двери были надписи, которые Луиза помнила наизусть:

Держать дверь закрытой

Осторожно, высоковольтные кабели

Запрещается вносить несертефицированное электронное оборудование

Состав атмосферы проверен: вход разрешён

Луиза потянула за ручку, открыла дверь и вошла в большое помещение с металлическими стенами.

Сбоку в полу был люк, ведущий непосредственно в детекторную камеру; когда детектор закончили собирать, последние монтажники вышли через этот люк и задраили его. К удивлению Луизы, люк был по-прежнему задраен на все сорок болтов… то есть, конечно, так и должно быть, но ведь человек никак не мог попасть внутрь камеры, кроме как через этот люк…

Окружающие платформу стены были покрыты тёмно-зелёным пластиковым покрытием, предохраняющим её от каменной пыли. Десятки проводов и полипропиленовых трубопроводов свисали с потолка, контуры помещения очерчивали стальные балки. Одна стена была заставлена компьютерным оборудованием; вдоль остальных тянулись полки. Пол что-то искал на одной из них, скорее всего, клещи, достаточно массивные, чтобы отвернуть закрывающие люк болты.

Металл снова мучительно застонал. Луиза бросилась к люку, хотя и не смогла бы ничего сделать голыми руками. Её сердце ёкнуло, когда со звуком, напоминающим автоматную очередь запорные болты взлетели в воздух. Люк резко распахнулся и с грохотом ударился о металлический пол. Луиза отпрыгнула в сторону, но вырвавшийся из люка фонтан холодной воды окатил её с головы до ног.

Самая верхняя часть детекторной каверны была заполнена азотом, который, как понимала Луиза, и вырвался теперь наружу. Водяной фонтан быстро иссяк. Она подошла к открытому люку и заглянула внутрь, пытаясь не дышать. Внутренность каверны была залита светом прожекторов, которые включил Пол, а вода была абсолютно прозрачна, так что пространство просматривалось до самого дна тридцатью метрами ниже.

Луиза с трудом различала гигантские изогнутые сегменты акриловой сферы – показатель преломления у акрила практически такой же, как у воды, так что в воде его практически не видно. Сегменты, теперь отделённые друг от друга, крепились к потолку тросами из синтетического волокна, иначе они бы погрузились на дно окружающей их геодезической сферы. Люк давал ограниченный угол обзора, и Луиза нигде не видела тонущего человека.

– Merde! —Свет внутри каверны погас. – Пол! – закричала Луиза. – Что ты делаешь?

Голос Пола, теперь доносящийся сзади, из пультовой, был едва слышен за шумом вентиляции и плеском воды в огромной каверне у Луизы под ногами.

– Если он ещё жив, – кричал Пол, – то увидит свет, идущий из люка.

Луиза кивнула. Всё, что человек внизу мог теперь видеть – квадратное пятно света, метр на метр размером, на огромном, с его точки зрения, тёмном потолке.

Мгновения спустя Пол вернулся на платформу. Луиза взглянула на него, потом снова посмотрела в открытый люк. Никого.

– Одному из нас нужно спуститься туда, – сказала она.

Миндалевидные глаза Пола стали почти круглыми.

– Но… тяжёлая вода…

– Делать нечего, – сказала Луиза. – Ты хорошо плаваешь?

Пол смутился; Луиза знала, что последнее, чего бы ему хотелось – уронить себя в её глазах. Однако…

– Не особо, – ответил он, опуская взгляд.

Ей и так-то было неловко находиться внизу наедине с тайно влюблённым в неё Полом, но в воде форменный синий комбинезон будет мешать. Однако под ним у неё, как практически у всех сотрудников обсерватории, было лишь нижнее бельё – температура воздуха на такой глубине держалась на тропическом уровне в 40,6°C. Она скинула туфли и расстегнула молнию на комбинезоне. Слава богу, сегодня она надела лифчик, хотя кружев на нём могло бы быть и поменьше.

– Включи снова внутреннее освещение, – сказала она Полу. Пол, молодчина, кинулся исполнять, не мешкая. Пока он не вернулся, Луиза скользнула через люк в холодную воду – вода охлаждалась до десяти градусов, чтобы подавить в ней биологическую активность и уменьшить уровень шумов в фотоумножителях.

Она почувствовала приступ паники, внезапное осознание того, что оказалась на большой высоте без всякой опоры – дно было далеко-далеко внизу. Она поболталась на поверхности, высунув голову и плечи в открытый люк, пока панику не улеглась. После этого она сделала три глубоких вдоха, плотно закрыла рот и нырнула.

Видимость под водой была отличная, и глаза совершенно не щипало. Она огляделась в поисках человека, но вокруг было столько обломков акриловой сферы, и…

Вот он!

Он и правда всплыл, а между поверхностью воды и платформой наверху был небольшой просвет – сантиметров пятнадцать. Обычно он заполнен сверхчистым азотом. Несчастный определённомертв; три вдоха в этой атмосфере – и ты труп. Какая ирония – он, вероятно, изо всех сил стремился вверх, к поверхности, надеясь найти там воздух, лишь для того, чтобы быть убитым непригодным для дыхания газом. Нормальный воздух, поступающий через люк, сейчас смешивался с азотом, но для утопленника, похоже, было уже слишком поздно.

Луиза снова всплыла к люку и высунула голову наружу. Пол, нервничая, ждал, что она скажет хотя бы что-нибудь. Однако на это не было времени. Она сделала такой глубокий вдох, какой смогла, и нырнула снова. Просвет над поверхностью был слишком низкий, чтобы плыть, держа нос над водой, и не стукаться постоянно макушкой о металлический потолок. Человек оказался метрах в десяти. Луиза заработала ногами, покрывая это расстояние с максимально возможной скоростью, но тут…

Облако в воде. Что-то тёмное.

Mon dieu!

Кровь.

Облако окружало голову человека, скрывая его черты. Он не двигался; если ещё жив, то, несомненно, без сознания.

Луиза извернулась, чтобы выставить нос и рот на воздух. Сделала осторожный вдох – воздух уже был вполне пригоден для дыхания – и ухватила человека за руку. Луиза перевернула его – он плавал лицом вниз – так, чтобы его нос и рот оказались над водой, но ему, похоже, было всё равно. Ни пузырей, ничего – никаких следов дыхания.

Луиза потянула его за собой. Это оказалось нелегко – человек был довольно плотного сложения и полностью одет; одежда насквозь пропиталась водой. У Луизы не было времени его разглядывать, но она отметила, что на мужчине не былони комбинезона, ни бахил. Он не мог быть горняком с никелевой шахты, и, хотя Луиза бросила лишь один быстрый взгляд на его лицо – белый, светлобородый – он также не был и из штата нейтринной обсерватории.

Пол тем временем свесился с платформы наверху и разглядывал их приближение, опустив голову в воду. В других обстоятельствах Луиза сначала дала бы поднять из воды раненого, а потом бы вылезла сама, но сквозь люк мог пролезть лишь один человек за раз, а втащить наверх тяжёлого незнакомца Полу одному не под силу.

Луиза отпустила руку мужчины и просунула голову в люк, который Пол к этому времени освободил. Некоторое время ей понадобилось, чтобы отдышаться; буксируя тело, она выбилась из сил. Потом она упёрлась ладонями в платформу и начала подниматься из воды. Пол снова присел на краю и помог ей вылезти, после чего они повернулись к плавающему в воде человеку.

Он начал было дрейфовать в сторону, но Луиза изловчилась ухватить его за рукав и вернуть обратно к люку. После этого соединёнными усилиями они потащили его наверх и, наконец, втянули на край платформы. У него до сих пор шла кровь; рана, очевидно, была где-то в районе виска.

Пол немедленно склонился над утопленником и начал делать искусственное дыхание «рот в рот»; его щёку пятнала кровь каждый раз, как он поворачивал голову посмотреть, не начала ли подниматься грудь раненого.

Луиза тем временем искала пульс на его правой руке. Пульса не было… хотя нет! Вот, вот он! Есть пульс!

Пол продолжал вдувать воздух в рот незнакомца, и, наконец, мужчина издал слабый хрип. Вода и рвота хлынули у него изо рта. Пол отвернул ему голову в сторону, и извергаемая им жидкость смешалась с натёкшей на платформу кровью, частично смывая её.

Незнакомец, однако, по-прежнему оставался без сознания. Луиза, мокрая с головы до ног, замёрзшая и практически голая, начала чувствовать себя неловко. Она влезла обратно в свой комбинезон и застегнулась; Пол украдкой посматривал на ней, хоть и делал вид, что не смотрит.

До прихода доктора Монтего всё ещё оставалось много времени. Нейтринная обсерватория не просто в двух километрах под землёй, она ещё и в километре с четвертью в стороне от ближайшего подъёмника в шахте номер девять. Даже если клеть в этот момент находилась наверху, а это вовсе не обязательно было так, даже в этом случае доктору Монтего понадобится минут двадцать с лишним, чтобы добраться сюда.

Луиза подумала, что они могли бы снять с незнакомца его промокшую одежду. Она потянулась к его тёмно-серой рубашке, но…

На ней не было пуговиц. И молнии тоже не было. Она не была похожа на водолазку, хотя и имела воротника, и…

А, вот они где! Ряд скрытых застёжек-кнопок располагался на широких плечах. Луиза попыталась их расстегнуть, но они не шевельнулись. Она осмотрела его штаны. Сейчас они были тёмно-зелёными, хотя в сухом виде, должно быть, гораздо светлее. Однако, пояса не было; вместо него талию опоясывал ряд кнопок и складок.

Луизе внезапно пришло в голову, что мужчина может страдать от кессонной болезни. Детекторная камера была тридцати метров в глубину, а кто знает, на какой глубине он был и как быстро всплыл. Атмосферное давление так глубоко под землёй составляло 130% нормы. В тот момент Луиза не смогла сообразить, как это может повлиять на развитие кессонной болезни, но по крайней мере означало, что больной получает больше кислорода, чем на поверхности, что было, безусловно, к лучшему.

Ничего не оставалось, кроме как ждать; незнакомец дышал, его пульс стабилизировался. Луизе наконец представился случай рассмотреть лицо мужчины повнимательней. Оно было широкое, но не плоское; скулы были скошены назад. А нос его был поистине гигантским – размером со сжатый кулак. Нижнюю челюсть покрывала густая тёмно-русая борода, прямые светлые волосы облепляли лоб. Его черты казались отдалённо восточноевропейскими, но цветом кожи он скорее напоминал скандинава. Широко расставленные глаза были закрыты.

– Откуда он вообще мог взяться? – спросил Пол, усевшись по-турецки на пол рядом с незнакомцем. – Сюда никто не мог спуститься, и потом…

Луиза кивнула.

– И даже если бы смог, то как бы он пробрался в запечатанную детекторную камеру? – Она замолчала и откинула волосы с глаз, только сейчас обнаружив, что в воде она потеряла сетку для волос. – Тяжёлая вода испорчена. Если он выживет после этого трюка, его засудят так, что мало не покажется.

Луиза обнаружила, что качает головой. Кем может быть этот человек? Может быть, индейский активист, считающий, что шахта осквернила священные земли его народа? Но он был светловолос – большая редкость среди индейцев. На глупую подростковую авантюру тоже не похоже – на вид мужчине было примерно тридцать пять.

Возможно, это террорист или борец против атомных электростанций. Но хотя «Канадская атомная энергия, Ltd.» и предоставила тяжёлую воду, ничем связанным с атомной энергетикой здесь не занимались.

Кем бы он ни был, думала Луиза, если он всё же умрёт от своих ранений, то станет главным кандидатом на Дарвиновскую премию. Это был классический случай эволюции-в-действии: человек совершил нечто неизмеримо глупое, и это стоило ему жизни.

Глава 2

Луиза Бенуа услышала звук открывающейся двери; кто-то прошёл по помещению над детекторной камерой.

– Эй! – крикнула она доктору Монтего. – Мы здесь!

Рубен Монтего, выходец с Ямайки лет тридцати пяти, поспешил к ним. Он брил голову налысо, и поэтому был единственным, кому позволено входить в нейтринную обсерваторию без сетки для волос, однако, как и все остальные, обязан был носить каску. Доктор присел над раненым, взял его за левую руку, повернул запястьем вверх и…

– Это ещё что такое? – спросил Рубен с легко заметным ямайским акцентом.

Луиза тоже увидела это: что-то, по-видимому, вживлённое прямо в кожу запястья – высококонтрастный матовый прямоугольный экран примерно восемь сантиметров в длину и два в ширину. Он показывал строку символов, самый левый из которых менялся примерно раз в секунду. Шесть крошечных бусинок, все разного цвета, выстроились в линию под экраном, а что-то, возможно, линза, находилось сбоку от экрана выше по руке незнакомца.

– Какие-то супермодные часы? – предположила Луиза.

Рубен, очевидно, решил пока проигнорировать эту загадку; он приложил указательный и средний пальцы к лучевой артерии пострадавшего.

– Пульс хороший, – объявил он. Он несильно хлопнул мужчину по щеке, потом по другой, пытаясь привести его в чувство. – Ну, давай, – сказал он ободряюще. – Давай. Просыпайся.

Наконец, мужчина пошевелился. Он сильно закашлялся, и изо рта вылилось ещё немного воды. Потом его глаза неуверенно открылись. Они оказались поразительного золотисто-карего цвета – Луиза никогда раньше такого не видела. Ему, должно быть, понадобилось какое-то время, чтобы сфокусировать взгляд, потом его глаза округлились. Похоже, вид Рубена поразил незнакомца до глубины души. Он повернул голову и посмотрел на Луизу и Пола. Его лицо по-прежнему выражало глубочайший шок. Он шевельнулся, как будто пытаясь отползти от них.

– Кто вы? – спросила Луиза.

Мужчина смотрел на неё без капли понимания.

– Кто вы? – повторила Луиза. – Что вы пытались сделать?

–  Дар,– сказал мужчина как будто с вопросительной интонацией.

– Я должен отвезти его в больницу, – сказал Рубен. – Он получил серьёзный удар по голове; надо сделать снимок.

Мужчина оглядывал металлическую платформу с таким видом, словно не мог поверить своим глазам.

–  Дар барта дулб тынта?– сказал он. – Дар хулб ка тапар?

– Что это за язык? – спросил Пол у Луизы. Та пожала плечами.

– Оджибвейский? – предположила она. Недалеко от шахты располагалась резервация индейцев оджибве.

– Нет, – ответил Рубен, качая головой.

–  Монта хас палап ко,– сказал незнакомец.

– Мы не понимаем вас, – ответила ему Луиза. – Вы говорите по-английски? – Молчание. – Parlez-vous français?– Никакой реакции.

–  Нихонго-га дэкимас ка?– спросил Пол, что, как предположила Луиза, значило «говорите ли вы по-японски?»

Мужчина по очереди смотрел на каждого из них выпученными глазами, но не делал попыток ответить.

Рубен встал, потому протянул незнакомцу руку. Секунду он непонимающе смотрел на неё, потом взял её в свою. У него была огромная рука с пальцами-сосисками; большой палец был неестественно удлинён. С помощью Рубена он поднялся на ноги. Он весил, должно быть, килограмм на тридцать больше Рубена, но был очень мускулист. Пол подошёл к незнакомцу с другой стороны и обхватил его рукой, поддерживая. Луиза шла впереди них троих, придерживая дверь в пультовую, которая после того, как вошёл Рубен, автоматически закрылась.

В пультовой Луиза надела свои бахилы и каску; Пол сделал то же самое. В касках имелись встроенные фонарики и ушные протекторы, которые опускались вниз в случае необходимости. Все также надели защитные очки. Каска Рубена всё ещё было на нём. Пол нашёл ещё одну, лежащую на металлическом шкафу, и протянул её раненому, но доктор отмахнулся от неё.

– Не хочу, чтобы ему что-то давило на голову, пока мы не сделаем снимки, – сказал он. – Ну что ж, давайте доставим его наверх. Я вызвал скорую перед тем, как спуститься сюда.

Вчетвером они покинули пультовую и по коридору прошли к выходу из обсерватории. Обсерватория поддерживала режим «чистой комнаты» – хотя какое теперь это имеет значение, горько подумала Луиза. Они прошли мимо пылесосной камеры – похожей на душевую кабинку установки, которая удаляла пыль и грязь с одежды всех входящих в обсерваторию. Потом миновали ряд собственно душевых кабинок: каждый входящий обязан был принять душ, но на выходе этого тоже не требовалось. Здесь был пункт первой помощи, и Луиза видела, как Рубен посмотрел в сторону шкафчика с надписью «Носилки». Но раненый передвигался вполне уверенно, так что доктор жестом приказал идти дальше.

Они включили фонарики на касках и начали свой километровый с четвертью путь по сумрачному тоннелю с грязным полом. Грубо обтёсанные стены тоннеля были утыканы стальными прутами и затянуты сверху металлической сеткой; так глубоко под землёй неукреплённая скальная стена под весом двухкилометрового слоя горных пород рухнула бы, заполняя любую полость.

По дороге, особенно когда они пересекали участки, где скапливалась вода, раненый всё меньше опирался на сопровождающих; он определённо приходил в себя.

Пол и доктор Монтего вели оживлённую дискуссию по поводу того, каким образом этот человек мог попасть внутрь запечатанной камеры. Луиза тем временем погрузилась в невесёлые раздумья о разрушенном нейтринном детекторе – и о том, как это отразится на финансировании её исследований. Всю дорогу им в лицо дул ветер – огромные вентиляторы постоянно засасывали воздух с поверхности.

Наконец они добрались до подъёмника. Рубен по пути сюда заблокировал клеть на этом уровне, 6800 футов – здешние таблички и указатели были изготовлены ещё до перехода Канады на метрическую систему. Клеть до сих пор ожидала их, наверняка к неудовольствию шахтёров, которым требовалось подняться или спуститься.

Они вошли в клеть, и Рубен несколько раз нажал кнопку, сообщая оператору наверху, что можно включать лебёдку. Подъёмник дёрнулся и пошёл вверх. В клети не было внутреннего освещения, и Рубен, Луиза и Пол выключили фонарики на касках, чтобы не слепить друг друга их светом. Свет проникал внутрь через открытую переднюю стену и только тогда, когда клеть через каждые двести футов проходила мимо освещённых уровней. В этом прерывистом освещении Луиза разглядывала угловатые черты лица незнакомца и его глубоко посаженные глаза.

По мере подъёма у Луизы несколько раз закладывало уши. Скоро они проехали уровень 4600 футов, её любимый. «Инко» выращивало здесь саженцы для проектов по восстановлению лесов вокруг Садбери. Температура здесь постоянно держалась на уровне 20°; добавление искусственного освещения превратило шахту в великолепную теплицу.

В голову Луизы лезли всякие безумные мысли, словно из выползшие из «Секретных материалов»: о том, как можно попасть внутрь детекторной сферы, не тронув болтов, которыми задраен ведущий туда люк. Он она держала их при себе; если что-то подобное и приходило в голову Рубену и Полу, они тоже не торопились это озвучивать. Всему найдётся рациональное объяснение, убеждала себя Луиза. Обязательно найдётся.

Клеть продолжала свой долгий подъём; незнакомец тем временем окончательно пришёл в себя. Его одежда всё ещё была влажной, хотя постоянно дующий в шахте ветер успел её подсушить. Незнакомец попытался отжать свою рубаху; несколько капель упали на выкрашенный жёлтой краской металлический пол клети. Потом он своей огромной ладонью убрал со лба прилипшие к нему мокрые волосы, открыв взгляду – Луиза даже ахнула, хотя в шуме и бряканье работающего подъемника вряд ли кто её услышал – огромный надбровный валик над глазами, словно сплюснутый логотип «Макдональдс».

Наконец, клеть дёрнулась и остановилась. Пол, Луиза, доктор Монтего и раненый незнакомец вышли из неё, миновав небольшую группу озадаченных и сердитых шахтёров, ожидающих спуска. Вчетвером они поднялись по пандусу в обширное помещение, где шахтёры каждый день оставляют свою городскую одежду и переодеваются в рабочие комбинезоны. Двое санитаров уже ждали их.

– Я Рубен Монтего, – сказал им Рубен, – врач предприятия. Этот человек едва не утонул и получил травму черепа… – Доктор и двое санитаров продолжали обсуждать состояние пациента, выводя его из здания шахты на свет горячего летнего дня.

Пол и Луиза последовали за ними; доктор, раненый и санитары погрузились в «скорую» и умчались прочь по засыпанной гравием дороге.

– И что теперь? – спросил Пол.

Луиза нахмурилась.

– Нужно позвонить доктору Ма, – сказала она. Бонни Джин Ма была директором Нейтринной обсерватории Садбери. Её офис находился в Карлтонском университете в Оттаве, почти в 500 километрах отсюда. В обсерватории её видели редко; всё оперативное управление было переложено на плечи постдоков и аспирантов, таких, как Луиза и Пол.

– И что мы ей скажем? – спросил пол.

Луиза посмотрела в направлении, куда «скорая» увезла своего невозможного пассажира.

–  Je ne sais pas,– ответила она, медленно качая головой.