Текст книги "Книготорговец"

Автор книги: Роальд Даль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Да, что вам нужно? – услышал я слова Пенталуна.

– Прошу вас, давайте немного отойдем, чтобы нас никто не услышал, – попросил Джордж и повел Пенталуна в сторону машины, подальше от швейцара.

– Ну так в чем дело? – настаивал Пенталун. – Что вам нужно?

Внезапно Джордж крикнул: «Смотрите!» и показал рукой вверх. Пенталун повернул голову, и в этот момент Джордж размахнулся и правой рукой ударил его прямо в нос. Он вложил в удар всю свою силу, так что тело Пенталуна оторвалось от земли и отлетело на пару метров, врезавшись в фасад клуба. Все произошло очень быстро. Через мгновение Джордж уже сидел в машине, мы тронулись, а швейцар свистел нам вслед.

– Получилось! – выдохнул Джордж, задыхаясь от восторга. – Отличный удар! Ты видел, как я ему врезал?

Началась настоящая метель, я ехал на большой скорости и несколько раз резко менял направление, надеясь, что никто не поймает нас в такой снегопад.

– Этот сукин сын едва не пробил стену!

– Молодец, Джордж, – похвалил я. – Отличная работа.

– А ты видел, как он подлетел? Ты видел, как его оторвало от земли?

– Вомберг будет доволен, – кивнул я.

– И Голлогли, и эта дама, Хайнс, тоже.

– Все они будут довольны. Вот увидишь, денежки потекут к нам рекой.

– Сзади машина! – закричал Джордж. – Она нас преследует! Она висит прямо у нас на хвосте! Несется на сумасшедшей скорости.

– Не может быть, – не поверил я. – Они не могли нас так быстро найти. Эта машина просто едет в том же направлении. – Я резко свернул направо.

– Она едет за нами, – доложил Джордж. – Поверни еще раз. Мы скоро от нее оторвемся.

– Как, черт возьми, мы можем оторваться от нового «Кадиллака», сидя в старом «Шевроле»? Я останавливаюсь.

– Нет! – заорал Джордж. – Поезжай дальше, у тебя получится.

– Я останавливаюсь, – настаивал я. – Мы только разозлим их еще сильнее.

Джордж яростно возражал, но я знал, что у нас ничего не выйдет, и остановился на обочине. Преследовавшая нас машина вильнула, проехала мимо и встала перед нами.

– Скорей, – сказал Джордж, – сматываемся. Он открыл дверь и приготовился бежать.

– Не будь дураком, – остановил его я. – Сиди на месте, теперь нам не уйти.

– Что за спешка, ребята? – произнес чей-то голос.

– Никакой спешки, – ответил я. – Мы просто едем домой.

– Да?

– Да, мы как раз подъезжаем к дому.

В окошке с моей стороны показалась голова мужчины. Он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Джорджа и снова на меня.

– Мерзкая погода, – пояснил Джордж. – Мы хотели успеть добраться до дома, пока все улицы не занесло.

– Ладно, не волнуйтесь, – успокоил нас мужчина. – Я просто хотел сразу отдать вам это. – Он бросил мне на колени пачку банкнот. – Я Голлогли, – добавил он, – Уилбур X. Голлогли.

Он широко улыбался, топая ногами и растирая руки.

– Я получил вашу телеграмму и наблюдал за всем с другой стороны улицы. Отличная работа, ребята, и я плачу вам двойную цену. Это того стоило. Ничего смешнее я не видел. Прощайте. И будьте осторожны. Теперь на вас откроется охота. На вашем месте я бы исчез из города. Удачи! – и прежде чем мы успели ответить, он исчез.

Когда мы наконец добрались домой, я сразу же начал собирать вещи.

– Ты сошел с ума? – воскликнул Джордж. – Нам нужно подождать всего несколько часов, и мы получим по пятьсот долларов от Вомберга и Хайнс. Тогда у нас будет две тысячи долларов, а с такими деньгами уже можно ехать куда угодно.

Следующий день мы провели в ожидании, читая газеты, и в одной из них мы обнаружили заметку на первой полосе под заголовком «Зверское нападение на знаменитого репортера». А ближе к вечеру нам принесли два письма, в каждом было по пятьсот долларов.

В данный момент мы сидим в спальном вагоне, пьем шотландское виски и направляемся на юг, где всегда светит солнце и каждый день проводятся скачки. Мы баснословно богаты, и Джордж все время повторяет, что если мы поставим все наши две тысячи на лошадь по ставке десять к одному, то получим двадцать тысяч и сможем уйти на покой.

– Купим дом в Палм-Бич, – говорит он, – и станем жить на широкую ногу. Вокруг нашего бассейна будут сидеть очаровательные великосветские дамы, попивая прохладительные напитки, а через некоторое время мы, может быть, поставим еще одну крупную сумму на другую лошадь и станем еще богаче. Может быть, нам надоест Палм-Бич, и мы станем разъезжать по модным курортам – Монте-Карло и тому подобным местам. Как Ага-хан и герцог Виндзорский. Нас узнает весь мир, нам будут улыбаться кинозвезды и кланяться метрдотели, и когда-нибудь о нас, возможно, упомянут в колонке Лайонела Пенталуна.

– Это будет нечто! – улыбнулся я.

– Да уж, – радостно отозвался он.

СЛАДОСТНАЯ ТАЙНА ЖИЗНИ

На рассвете моя корова замычала, требуя быка. От этого мычанья можно сойти с ума, особенно если коровник находится прямо у тебя под окном. Пришлось вставать, одеваться и звонить Клоду на заправочную станцию, чтобы он помог мне спуститься с ней по крутому склону и отвести ее на ферму Рамминса, к его знаменитому быку.

Клод появился через пять минут, мы накинули веревку корове на шею и тронулись в путь. Было прохладное сентябрьское утро. Все дома в переулке огорожены высоченными заборами, через них свисают ветви орешника с большими зрелыми плодами.

– Ты когда-нибудь видел, как Рамминс проводит спаривание? – спросил меня Клод.

Я ответил, что вообще никогда не видел, как спаривают корову с быком.

– У Рамминса особый метод, – сообщил Клод. – Никто в мире не проводит спаривание так, как он.

– И что же в нем особенного?

– Тебя ждет сюрприз, получишь настоящее удовольствие – загадочно ответил Клод.

– И корова тоже, – ухмыльнулся я.

– Если бы весь мир узнал, что вытворяет Рамминс во время спаривания, – продолжал Клод, – он стал бы знаменитым. Его метод совершил бы переворот в науке разведения молочного скота.

– Почему же он ничего не рассказывает?

– По-моему, он никогда об этом и не задумывался, – пояснил Клод. – Рамминс не станет забивать себе голову такими вещами. У него лучшее молочное стадо во всей округе, а остальное его не волнует. Он не хочет, чтобы газетчики шныряли по его ферме и приставали с вопросами. А именно так и произойдет, если о его методе узнают.

– Может, расскажешь мне, что за метод? – попросил я.

Некоторое время мы шли молча, корова сама тянула нас вперед.

– Удивляюсь я, что Рамминс согласился дать тебе своего быка, – сказал Клод. – Раньше он так никогда не делал.

Мы перешли через дорогу и стали карабкаться на холм с той стороны лощины. Корова чувствовала, что где-то впереди есть бык, и изо всей силы тянула веревку. Мы чуть ли не вприпрыжку едва поспевали за ней.

Вместо ворот на ферму вел широкий проход, дальше виднелся мощеный булыжником двор. Рамминс шел через двор с полным ведром молока. Заметив нас, он поставил ведро и подошел поздороваться.

– Значит, уже готова, да? – сказал он.

– Мычит, как сумасшедшая, – сообщил я.

Рамминс обошел вокруг моей коровы, внимательно осматривая ее. Он был невысокий, коренастый, широкое тело похоже на лягушку. И рот у него был большой, лягушачий, сломанные зубы и бегающие глаза. Однако я уже научился уважать его за мудрость и остроту суждений.

– Ну что ж, ладно, – сказал он, – Вы кого хотите, чтобы родила – телку или бычка?

– А что, можно выбирать?

– Конечно, можно.

– Тогда, я бы предпочел телку, – ответил я, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. – Нам нужно молоко, а не мясо.

– Эй, Берт! – крикнул Рамминс. – Иди сюда и помоги нам!

Из коровника появился Берт, младший сын Рамминса – высокий бесхарактерный парень с сопливым носом. Один глаз у него выглядел странно: светлый, покрытый серой пеленой, словно глаз вареной рыбы, и вращался он сам по себе, независимо от второго, нормального.

– Возьми еще одну веревку, – велел ему Рамминс.

Берт принес веревку и закрепил петлей на шее коровы. Теперь на ней болтались две веревки – моя и Берта.

– Он хочет телку, – пояснил Рамминс. – Поставь ее головой к солнцу.

– К солнцу? – удивился я. – Но ведь солнца нет.

– Солнце есть всегда, – возразил Рамминс. – Чертовы тучи ничего не меняют. Давай, поторапливайся, Берт. Разверни ее. Солнце – там.

Ухватившись за веревки – Берт за одну, мы с Клодом за другую – мы крутили корову, пока ее голова не оказалась повернута точно к тому месту на небе, где за тучами скрывалось солнце.

– Говорил тебе, что здесь все по-другому, – прошептал Клод. – А дальше будет нечто сногсшибательное, такого ты еще никогда не видел.

– Теперь держите ее покрепче! – приказал Рамминс. – Не давайте ей прыгать!

С этими словами он быстрым шагом направился в коровник, расположенный в дальнем углу двора, и вывел быка – огромное черно-белое животное фризской породы с короткими ногами и телом, как десятитонный грузовик. Рамминс вел его на цепи, прикованной к вдетому в нос стальному кольцу.

– Ты только посмотри на его яйца, – воскликнул Клод. – Бьюсь об заклад, ты никогда в жизни не видел быка с такими яйцами.

– Потрясающе, – выдохнул я.

Они, как две мускусные дыни в хозяйственной сумке, почти волочились по земле, пока бык вперевалку шел к нам.

– Отойди-ка лучше в сторонку и отдай веревку мне, – предложил Клод.

Я с радостью подчинился.

Бык медленно приблизился к корове, грозно глядя на нее белыми глазами. Потом фыркнул и стал бить копытом землю.

– Держите крепче! – крикнул Рамминс Берту и Клоду.

Они натянули веревки, держа их под нужным углом к корове.

– Давай, мальчик, – нежно шепнул быку Рамминс. – Иди к ней, дружок.

Бык неожиданно ловко взгромоздился корове на спину, и я мельком увидел его длинный ярко-красный член, – тонкий, как рапира, и такой же острый. Мгновение, и он вонзился в корову, та пошатнулась, бык навалился на нее всей тяжестью, зафырчал, и через тридцать секунд все было кончено. Бык медленно сполз с коровы и стоял рядом, явно довольный собой.

– Некоторые быки часто ошибаются и не могут попасть с первого раза, – заявил Рамминс. – Но только не мой. Мой проденет нитку в иголку своим членом.

– Потрясающе, – восторгался я. – Точный выстрел.

– Вот именно, – согласился Рамминс. – Пойдем, дружок, – обратился он к быку. – На сегодня с тебя хватит.

Он отвел быка в коровник, запер его и вернулся к нам. Я поблагодарил его и спросил, неужели он действительно верит, что у коровы будет телка, если во время спаривания ее повернуть мордой к солнцу.

– Не задавайте идиотских вопросов, – возмутился он. – Конечно, я в это верю. Я это знаю. Факты есть факты.

– Что значит факты есть факты?

– Только то, что я сказал, мистер. Стопроцентный верняк. Правда, Берт?

– А если поставить ее спиной к солнцу, то будет бычок?

– Точно, – кивнул он.

Я улыбнулся, и он это увидел.

– Вы мне что, не верите?

– Не совсем.

– Пошли со мной, – предложил он. – Я вам кое-что покажу, и тогда вы уж точно мне поверите. А вы двое оставайтесь здесь и смотрите за коровой, – бросил он Клоду и Берту.

Он привел меня в дом, и мы вошли в небольшую темную неприбранную комнату. Рамминс достал из комода целую кипу тонких тетрадей, вроде тех, с которыми маленькие дети ходят в школу.

– В этих тетрадях я веду учет отела, – сообщил он. – Здесь записаны все спаривания, которые происходили на моей ферме с тех пор, как я начал работать тридцать два года назад.

Он открыл первую попавшуюся тетрадь и показал мне. Каждая страница была разделена на четыре графы: Кличка Коровы, Дата Спаривания, Дата Рождения, Пол Теленка.

Я просмотрел графу пола – телка, телка, телка, телка, телка, телка.

– Нам здесь бычки не нужны, – пояснил Рамминс. – Бычки на молочной ферме приносят только убыток.

Я перевернул страницу и снова – телка, телка, телка, телка, телка, телка.

– Эй, а вот бычок, – ткнул я пальцем.

– Совершенно верно, – подтвердил Рамминс. – А теперь посмотрите, что у меня записано в графе Спаривание.

Я взглянул на вторую графу. «Корова прыгнула и развернулась», – было написано там.

– Некоторые начинают капризничать, и их нельзя удержать на месте, – пояснил Рамминс. – И в итоге поворачиваются не в ту сторону. Только в этих случаях коровы приносят бычков.

– Фантастика, – протянул я, листая тетрадь.

– Конечно, фантастика, – согласился Рамминс. – Ничего более фантастичного я не знаю, А вы знаете, какой процент рождаемости на моей ферме? Девяносто восемь процентов телок на протяжении многих лет! Убедитесь сами. Можете проверить, я разрешаю.

– С удовольствием, – сказал я. – Могу я присесть?

– Пожалуйста, – кивнул Рамминс. – А мне нужно работать.

Я нашел бумагу и карандаш и начал внимательно просматривать все тридцать две тетради – по одной тетради на год. С 1915 по 1946 на ферме рождалось примерно восемьдесят телят в год, и в итоге я получил следующие результаты за тридцатидвухлетний период:

Телки – 2516

БЫЧКИ – 56

Общее число рожденных телят, в том числе мертворожденных – 2572

Я вышел во двор и отправился на поиски Рамминса. Клод исчез. Наверно, повел мою корову домой. Рамминса я нашел в молочном отделении фермы, он переливал молоко в сепаратор.

– Вы кому-нибудь рассказывали об этом? – поинтересовался я.

– Никогда.

– Почему?

– По-моему, это никого не касается.

– Но ведь вы могли бы совершить переворот в молочной промышленности всего мира.

– Мог бы, – кивнул он. – Легко. И мясная промышленность не пострадала бы, ведь можно получить и бычка, если надо.

– А как вы вообще об этом узнали?

– От отца. Когда мне было восемнадцать, мой старик сказал: «Открою тебе один секрет, и ты станешь богатым». Ну и рассказал.

– И вы стали богатым?

– Как видите, живу неплохо.

– Но ваш отец как-нибудь объяснил, отчего происходит именно так?

Рамминс ковырял в носу, зажав ноздрю между большим и указательным пальцами.

– Мой старик был очень умным человеком, – сказал он. – Очень умным. Конечно, он мне все объяснил.

– Ну так и в чем тут дело?

– По его словам, пол теленка не зависит от коровы, – рассказывал Рамминс. – У коровы есть только яйцеклетка. Именно бык определяет пол. Вернее, его сперма.

– Продолжайте.

– Отец объяснил, что у быка есть два вида спермы – женская и мужская. Вы меня понимаете?

– Да, – нетерпеливо бросил я. – Рассказывайте дальше.

– Так вот, когда семя быка попадает в корову, женские и мужские сперматозоиды устраивают что-то вроде соревнования – кто первым добежит до яйцеклетки. Если победит женская сперма, значит родится телка.

– Но при чем здесь солнце? – недоумевал я.

– Сейчас объясню, – сказал он. – Слушайте внимательно. Когда животное стоит на всех четырех ногах, как корова, повернув голову к солнцу, то для того, чтобы добраться до яйцеклетки, сперматозоидам тоже приходится двигаться по направлению к солнцу. Разверните корову на сто восемьдесят градусов, и они побегут в противоположную сторону.

– То есть вы хотите сказать, – рассуждал я, – что солнце каким-то образом подталкивает женские сперматозоиды и заставляет их двигаться быстрее мужских.

– Вот именно! – воскликнул Рамминс. – Вот именно! Оно их подталкивает! Тянет вперед! Вот почему они всегда побеждают. А если поставить корову задом к солнцу, оно станет толкать их в другую сторону, и тогда победят мужские сперматозоиды.

– Интересная теория, – заметил я. – Но, на мой взгляд, маловероятно, что солнце, которое находится в миллионах километров отсюда, может влиять на какие-то сперматозоиды в чреве коровы.

– Вы говорите чушь! – возмутился Рамминс. – Несусветную чушь! Разве луна не влияет на океанские приливы и отливы? Конечно, влияет! Так почему солнце не может подтолкнуть женские сперматозоиды?

– Я понял, что вы имеете в виду.

Рамминс внезапно потерял интерес к разговору.

– Вы получите телку, – буркнул он, отворачиваясь от меня. – Можете не беспокоиться.

– Мистер Рамминс, – позвал я.

– Что?

– А ваша теория применима к людям?

– Конечно, – откликнулся он. – Если не забывать о нужном направлении. Кроме того, корова ведь не лежит на земле, она стоит на четырех конечностях.

– Понятно.

– И не нужно делать это ночью, – продолжал он, – потому что если земля заслоняет солнце, то оно не может ни на что повлиять.

– Правильно, – согласился я, – но можете ли вы доказать, что эта теория применима к людям?

Рамминс склонил голову набок и одарил меня широкой лукавой улыбкой, обнажившей сломанные зубы.

– У меня четыре парня, так?

– Так.

– От девчонок здесь нет никакого толка, – добавил он. – На ферме нужны мальчики, а у меня их четверо, верно?

– Верно, – кивнул я, – совершенно верно.

КНИГОТОРГОВЕЦ

В прежние времена, если выйти с Трафальгарской площади и идти по Чаринг-Кросс-Роуд, то через несколько минут с правой стороны улицы вы увидели бы небольшой магазин с вывеской: «Уильям Баггидж. Редкие книга».

Заглянув в окно, вы обнаружили бы ряды книг, от пола до потолка, распахнув дверь и войдя внутрь, сразу бы почувствовали едва уловимый запах старого картона и спитого чая, которым пропитаны все букинистические магазины Лондона. Еще вы почти наверняка заметили бы там двух или трех покупателей – молчаливые фигуры в старомодных пальто и мягких фетровых шляпах, терпеливо роющиеся в поисках первоизданий Джейн Остин, Троллопа, Диккенса и Джорджа Элиота.

Владелец там никогда не следил за покупателями. Более того, если бы кто-то решил и в самом деле заплатить за книгу вместо того, чтобы просто ее стащить, то ему (или ей) пришлось бы идти в комнату в задней части магазина, на которой висела табличка: «Контора. Платить здесь». Зайдя в эту контору, вы обнаружили бы там мистера Уильяма Баггиджа и его помощницу мисс Мюриель Тоттл, каждого за своим столом, й оба с головой погружены в работу.

Мистер Баггидж сидел за богатым антикварным столом восемнадцатого века из красного дерева, а мисс Тоттл пристроилась неподалеку за письменным столом размером поменьше, но не менее элегантным – эпохи Регентства, со светло-зеленой кожаной столешницей. На столе мистера Баггиджа непременно лежали свежие номера «Лондон Тайме», «Дейли Телеграф», «Манчестер Гардиан», «Вестерн Мэйл» и «Глазго Геральд», а также последнее издание справочника «Кто есть кто в Великобритании» – толстое, в красном переплете и уже изрядно потрепанное. На столе мисс Тоттл стояла электрическая пишущая машинка и простая, но весьма изящная коробка с писчей бумагой и конвертами, а также набор скрепок, дыроколов и прочих канцелярско-секретарских принадлежностей.

Время от времени, но не слишком часто, в контору заходил покупатель и протягивал выбранную книгу мисс Тоттл, которая сверялась с ценой, написанной карандашом на форзаце, принимала деньги и, если нужно, давала сдачу, доставая ее из ящика своего стола. Мистер Баггидж не удостаивал входивших даже взглядом, и если кто-то из них задавал вопрос, то отвечала на него мисс Тоттл.

Судя по всему, ни мистера Баггиджа, ни мисс Тоттл ничуть не интересовало, что происходит в магазине. Более того, мистер Баггидж смотрел на кражу книг сквозь пальцы. Если кто-то стащит какую-нибудь книгу, считал он, то туда ей и дорога. Он прекрасно знал, что на полках нет ни одного ценного издания. Да, там можно найти довольно редкие издания Голсуорси или раннего Ивлина Во, которые он когда-то приобрел вместе с магазином, и разумеется там стояли неплохие издания Босуэлла, Вальтера Скотта и Роберта Льюиса Стивенсона в изящном переплете из телячьей кожи, но эти книги не так-то легко спрятать в карман пальто. Но даже если б какой-нибудь злодей и унес несколько томов, мистер Баггидж не потерял бы сон от такого, преступления. С какой стати, если он знал, что весь магазин приносит ему за год меньше прибыли, чем их тайный бизнес – за пару дней. Для него имело значение только то, что происходит в задней комнате.

Однажды февральским утром, когда стояла мерзкая погода, а с неба сыпалась снежная крупа и ложилась белым слоем на подоконник, мистер Баггидж и мисс Тоттл, как обычно, сидели на своих местах, с головой окунувшись в работу; причем работа явно доставляла им удовольствие. Мистер Баггидж, вооружившись пар-керовской ручкой с золотым пером, читал «Тайме» и делал пометки в блокноте. Время от времени он сверялся с «Кто есть кто» и опять что-то записывал.

Мисс Тоттл уже вскрыла утреннюю почту и теперь изучала какие-то чеки, подсчитывая общую сумму.

– Сегодня три, – доложила она.

– И сколько получается? – спросил мистер Баггидж, не поднимая головы.

– Тысяча шестьсот, – ответила мисс Тоттл.

– Ответ из дома епископа в Честере еще, наверно, не пришел? – спросил мистер Баггидж.

– Епископ живет во дворце, Билли, а не в доме, – поправила его мисс Тоттл.

– Мне наплевать, где он живет, – заявил мистер Баггидж. – Просто я нервничаю, когда такие люди не отвечают сразу.

– Между прочим, ответ пришел, и именно сегодня утром, – сообщила мисс Тоттл.

– Он выложил денежки?

– До последнего пенни.

– Слава Богу, – с облегчением вздохнул мистер Баггидж. – Мы никогда раньше не имели дело с епископом, и я не был уверен, что мы поступили мудро.

– Чек прислали какие-то адвокаты.

– А письмо есть? – резко вскинул голову мистер Баггидж.

– Да.

– Прочти его.

Мисс Тоттл нашла письмо и начала читать:

Уважаемый сэр! В ответ на Ваше письмо от 4-го числа сего месяца прилагаем для окончательного расчета чек на 537 фунтов.

Искренне Ваши, Смитсон, Бриггс и Эллис.

– По-моему, все в порядке, – после небольшой паузы добавила мисс Тоттл.

– На этот раз да, – сказал мистер Баггидж. – Но адвокаты нам ни к чему, так что давай больше не связываться с епископами.

– Насчет епископов я согласна, – кивнула мисс Тоттл. – Но надеюсь, ты не собираешься исключать из списка лордов, графов и прочих титулованных особ?

– Лорды – славные люди, – заметил мистер Баггидж. – У нас никогда не возникало проблем с лордами. И с графами тоже. Кажется, однажды мы имели дело даже с герцогом?

– Герцог Дорсетский, – напомнила мисс Тоттл. – Мы обработали его в прошлом году. Больше тысячи фунтов.

– Отлично! – воскликнул мистер Баггидж. – Помню, я сам выбрал его прямо с первой страницы газеты. – Он замолчал, выковыривая из передних зубов остатки пищи ногтем мизинца. – Вот что я хочу сказать, – продолжал он, – чем выше титул, тем глупее его обладатель. Все, у кого есть титул, почти всегда придурки.

– По-моему, ты не прав, Билли, – возразила мисс Тоттл. – Некоторым людям дают титулы за выдающиеся заслуги. Например, за изобретение пенициллина или за покорение Эвереста.

– Я говорю о наследованных титулах, – пояснил мистер Баггидж. – Если человек получил титул при рождении, из него точно вырастет придурок.

– Тут ты прав, – признала мисс Тоттл. – У нас никогда не возникало никаких проблем с аристократами.

Мистер Баггидж откинулся на спинку стула и с важным видом воззрился на мисс Тоттл.

– А знаешь что? – торжественно произнес он. – Вполне возможно, что однажды мы попробуем провернуть дельце с кем-нибудь из коронованных особ.

– О-о-о, вот будет здорово! – захлопала в ладоши она. – Вытянем из них целое состояние.

Мистер Баггидж рассматривал профиль мисс Тоттл, и в его глазах мелькнул похотливый блеск. Нужно признать, что мисс Тоттл не блистала красотой, если оценивать ее по самым высоким меркам. По правде сказать, даже по любым меркам ее трудно было назвать привлекательной. Длинное лошадиное лицо, такие же лошадиные зубы с желтоватым оттенком и землистая кожа. Она могла похвастаться, пожалуй, только пышной грудью, но и та не была безупречна: она бесформенной глыбой прилегала к грудной клетке, и поначалу создавалось впечатление, что из тела произрастают не две отдельные груди, а один огромный батон хлеба.

Правда, сам мистер Баггидж был не в том положении, когда можно привередничать. Стоило его только увидеть, как на ум сразу приходило слово «неопрятный». Маленький лысый человечек с отвислым брюшком. Лица его не было видно: большая его часть скрывалась под зарослями густых черных, слегка вьющихся волос, что, к сожалению, стало распространенным явлением в наши дни – глупая и, кстати, довольно мерзкая привычка. Мы, простые смертные, не способны понять, почему столько мужчин хотят скрыть черты своего лица. Вероятно, будь у них такая возможность, эти люди отрастили бы бороды на носу, щеках и глазах, и тогда вместо лица у них были бы отвратительные, непотребные волосяные заросли. Желанию носить бороду можно найти лишь одно разумное объяснение: волосы на лице выполняют роль дымовой завесы – их отращивают, чтобы скрыть уродство или отталкивающую внешность.

Мистер Баггидж носил бороду скорее всего именно по этой причине, так что всем нам, а в особенности мисс Тоттл, повезло, что мы не видели его лица… Так вот, мистер Баггидж не отрывал плотоядного взгляда от своей помощницы.

– Вот что, киска, поторопись-ка ты со счетами, – сказал он, – и когда закончишь, у меня будет к тебе небольшое предложение.

Мисс Тоттл посмотрела через плечо на босса и обнажила свои желтые, лошадиные зубы в ухмылке. Обращение «киска» служило верным признаком того, что в груди и других частях тела мистера Баггиджа начинают шевелиться плотские желания.

– Давай уж сразу, красавчик, – попросила она.

– Сначала разберись со счетами, – отрезал он. Временами он говорил так повелительно, что мисс Тоттл приходила в полный восторг.

Мисс Тоттл принялась за, как она выражалась, ежедневную ревизию. Она просматривала все банковские счета – свои и мистера Баггиджа, – а потом решала, на какой из них направить поступившие чеки. Дело в том, что в данный момент на имя мистера Баггиджа было открыто шестьдесят девять отдельных счетов, а на имя мисс Тоттл – двадцать два. Они были разбросаны по разным отделениям трех крупных банков – «Барклай», «Ллойд» и «Нэшнл Вестминстер» – по всему Лондону и его окрестностям. В этом не было ничего плохого. И ничего сложного тоже. Когда их дела пошли в гору, они по очереди заходили в одно из отделений банка и открывали текущий счет с начальным вкладом в несколько сотен фунтов. После этого им вручали чековую книжку, книжку приходных ордеров и обещали ежемесячно присылать отчет о состоянии счета.

Мистер Баггидж довольно быстро обнаружил, что наличие счетов в нескольких отделениях одного и того же банка не вызывает ни у кого никаких вопросов. Каждое отделение ведь работает только со своими клиентами, другие отделения и главная контора не получают о них никаких сведений, даже теперь, в компьютерный век.

С другой стороны, банки по закону обязаны сообщать в Управление налоговых сборов имена клиентов, депозитный счет которых превышает одну тысячу фунтов. Они также должны отсылать сведения о сумме выплаченных процентов. Но все эти законы не имеют отношения к текущим счетам, потому что на них проценты не начисляются. Текущие счета привлекают внимание только в двух случаях: если превышен остаток на счете или, что случается крайне редко, остаток непомерно велик. Текущий счет на сумму, скажем, 100.000 фунтов может вызвать удивление, и клиент почти наверняка получит милое письмо от управляющего с предложением поместить некоторую часть денег на депозит под хороший процент. Но мистер Баггидж плевать хотел на проценты, и лишнее внимание ему было не нужно. Поэтому он и открыл на пару с мисс Тоттл восемьдесят восемь отдельных счетов. И в ее обязанности входило следить, чтобы сумма на каждом из них не превышала 20.000 фунтов. По мнению мистера Баггиджа, более крупная сумма на текущем счету могла вызвать удивление, особенно если к ней не прикасаются месяцами, а то и годами. По договоренности между партнерами, мистер Баггидж получал семьдесят пять процентов от прибыли, а мисс Тоттл – двадцать пять.

В работе мисс Тоттл не было ничего сложного, но ей нужно было хорошенько сосредоточиться, чтобы ничего не перепутать. Во время ежедневной ревизии она просматривала сальдо каждого из восьмидесяти восьми счетов и решала, на какой из них внести деньги с полученного чека или чеков. В ее картотеке хранились восемьдесят восемь папок, по одной на каждый банковский счет, восемьдесят восемь чековых книжек и восемьдесят восемь книжек приходных ордеров. Не далее как на прошлой неделе им пришлось открыть четыре новых счета в четырех новых отделениях, три – на имя мистера Баггиджа и один – на имя мисс Тоттл.

– Скоро перевалим за сотню счетов, – заметил на днях мистер Баггидж.

– А почему не двести? – поинтересовалась мисс Тоттл.

– Наступит день, – сказал мистер Баггидж, – когда здесь в Большом Лондоне не останется ни одного банка, в котором не было бы нашего счета, и тогда нам придется мотаться в Сандерлэнд или Ньюкасл, чтобы открывать новые.

Итак, мисс Тоттл занималась своей ежедневной ревизией.

– Готово, – вздохнула она с облегчением, положив последний чек и приходный ордер в конверт.

– Сколько всего денег на наших счетах на данный момент? – осведомился мистер Баггидж.

Мисс Тоттл открыла средний ящик стола и достала еще одну обычную школьную тетрадку. На обложке было написано: «Моя старая школьная тетрадь по арифметике». Она считала, что придумала очень хитрый ход на случай, если тетрадь вдруг попадет не в те руки.

– Сначала я приплюсую сегодняшние поступления, – она отыскала нужную страницу и вписала цифры. – Значит так. С учетом сегодняшних чеков общая сумма твоих счетов во всех шестидесяти девяти отделениях составляет один миллион триста двадцать тысяч шестьсот сорок три фунта, если только в последние дни ты не снимал деньги со счета.

– Не снимал, – покачал головой мистер Баггидж. – Так что у тебя?

– У меня… четыреста тридцать тысяч семьсот двадцать пять фунтов.

– Отлично, – остался доволен мистер Баггидж. – И сколько времени нам понадобилось, чтобы скопить эти славные маленькие суммы?

– Всего одиннадцать лет, – ответила мисс Тоттл. – А что ты хотел мне предложить, красавчик?

– Ах, да, – мистер Баггидж положил ручку и вновь окинул ее похотливым взглядом. – Я думал… вот о чем я думал… с какой стати миллионер вроде меня торчит здесь в такую мерзкую, холодную погоду вместо того, чтобы купаться в роскоши, лежать у бассейна с милашкой вроде тебя и попивать ледяное шампанское, которое нам будут подносить каждые пять минут.

– А действительно, с какой стати? – широко улыбаясь, воскликнула мисс Тоттл.

– Тогда неси сюда книгу и давай посмотрим, где мы еще не были?

Мисс Тоттл подошла к книжной полке и сняла с нее толстый том в бумажном переплете под названием «Путеводитель Леклера по 300 лучшим гостиницам мира». Вернувшись на свое место, она спросила:

– Куда на этот раз, красавчик?

– Куда-нибудь в Северную Африку, – ответил мистер Баггидж. – Сейчас февраль, и, чтобы по-настоящему согреться, нужно уехать как минимум в Северную Африку. В Италии еще прохладно, ив Испании тоже не жарко. А в чертову Вест-Индию я не хочу. Где мы еще не были в Северной Африке?

Мисс Тоттл листала страницы книги.

– Сложный вопрос. Мы останавливались в «Палас Ямай» в Фесе… и в «Газель д'Ор» в Таруданте… и в «Тунис-Хилтон» в Тунисе. Кстати, нам там не понравилось…