Текст книги "Лето в январе"

Автор книги: Рия Литвинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Рия Литвинова
Лето в январе

Пролог

Он переворачивает тряпку и ведет по гладкой стойке снова, вытирая очередную порцию пролитого шота. Какой-то парень машет ему в четвертый или пятый раз, размахивая в воздухе двумя смятыми купюрами. Одной рукой он придерживает едва стоящую на ногах девушку, глаза которой периодически закрываются.

Уоллис идет к нему и принимает заказ, искоса бросая взгляд на его нетрезвую спутницу. Бармен ставит перед ним два стакана джина с тоником и забирает деньги. Рука парня начинает шарить у нее под юбкой. Он старается не думать о том, как этот вечер обернется для этой девушки.

«Как и для многих других в этом месте».

Уоллис никогда не хотел работать барменом, никогда не думал, что ему придется терпеть такое огромное количество нетрезвых людей, однако жизнь не сыграла ему на руку. Он стоит здесь третью ночную смену подряд и понимает, что еще немного, и он сам выпьет пару шотов.

Мать всегда видела Уоллиса пилотом или инженером, даже как-то в старшей школе оплатила ему курсы обучения по управлению «кукурузником», и Уоллис добился потрясающих результатов на этих занятиях, покоряя воздушное пространство. Почти все родственники были уверены, что он станет первоклассным пилотом, однако, поступив в колледж, что-то пошло не так.

Сейчас он уже не помнит тех дней, когда за пазухой у него была кладезь светлого будущего. Он упустил свой шанс, оставив мечту пылиться на полке, и обслуживает теперь бестолковых грубиянов, которые подобно саранче способны опустошить весь бар за одну ночь под басы отвратительной музыки.

– Текилу! Две стопки! – пробравшись сквозь толпу стервятников, появляется прямо перед ним довольная девушка с размазанной под глазами тушью.

Она одергивает платье и широко улыбается, случайно смазывая кончиком пальца алую губную помаду и поправляя светлые волосы. Ее глаза искрятся, а она сама не может устоять на месте, без конца пританцовывая. Уоллис ухмыляется. Побочное действие травки он видит каждый божий день, так что совершенно не удивляется.

– Соль? – спрашивает он.

– Если только она будет на твоем животе.

В глазах девушки пляшут бесы, это не первое ее заигрывание за этот вечер и определенно не последнее. После полуночи Уоллис перестает считать попытки гостей клуба флиртовать с ним. Парень лишь улыбается и, перевернув стопку, опускает ее в тарелку с солью, слегка покручивая по часовой стрелке.

– Садись, садись, детка, я заняла тебе место! – кричит кому-то девушка и тянет руку в толпу.

– Не стоило, я уже хотела идти домой, – старается перекричать музыку прибывшая собеседница.

Уоллис бросает на нее быстрый взгляд. На ней точно такое же платье, что и на любительнице текилы. Девушка забирает за ухо темную прядь с одной стороны, и эта небрежность придает ей некий шарм. Она бросает ответный взгляд на бармена и возвращает свое внимание подруге, которая всего за пару секунд теряет свой озорной настрой и, нахмурившись, смотрит на подругу.

– Нет, – протягивает она, надув губы, – детка, нет. Еще же так рано, не говори глупостей. Ты расстроишь невесту!

– Ей и без меня будет весело, – ухмыляется девушка.

– Ерунда! Ей завтра замуж, прояви уважение, – смеется она. – Нужно подарить Кэти лучший вечер, и тот стриптизер явно положил на нее глаз!

Девушки смотрят на довольную невесту на сцене, и Уоллис делает тоже самое. Возле массивной колонки стоит группа девушек в таких же коротких светлых платьях и, подняв вверх руки с бокалами коктейлей, аплодируют виновнице торжества, которая с головы до ног окружена вниманием стриптизера. Уоллис с ухмылкой качает головой. Все девичники одинаковы, кто бы что ни говорил.

– Нет, я правда устала, – снова слышит разговор бармен, наблюдая за тем, как брюнетка сильно выбивается из атмосферы их вечеринки.

Уоллис ставит перед ними стопки с текилой, и блондинка хватает их почти сразу, протягивая одну из них подруге.

– Слышать ничего не хочу. Пей и начни уже расслабляться, я тебя прошу.

– Нет…

– Ты раздражаешь меня, – цокнув языком, она резко ставит стопку на стол, а сама слизывает соль с бортика своей, выпивает все залпом и принимает из рук Уоллиса дольку лайма, с причмокиванием всасывая в себя сок и глядя на парня из-под опущенных ресниц.

– Я пойду домой…

Девушка уже собирается встать с места, но блондинка хватает ее за руку. Она теряет интерес к бармену в ту же секунду и переводит взгляд на подругу, сжимая ее ладони.

– Стой, ладно, извини, останься, – бессвязно тараторит она, и ее взгляд даже на мгновение проясняется.

Уоллис, пожалуй, может сказать, что любит свою работу, потому что ему нравится подслушивать истории своих нетрезвых гостей. Временами он и сам хороший слушатель. Правда хороший! Он слышал всякое за столько-то лет работы. Порой он даже советы давал, но в большинстве своем только слушал, хотели того они сами или нет.

Все равно утром эти рассказчики не помнят абсолютно ничего. Вот и сейчас, пока руки заняты полировкой бокалов, Уоллис внимательно прислушивается к разговору девушек, стараясь не привлекать ненужного внимания.

– Детка, – наклоняется ближе блондинка, – я тебя знаю всего пару недель, если бы не Кэти, мы бы с тобой вообще не познакомились, сама знаешь, но… Я твой друг, и я рядом, хочешь ты этого или нет, слышишь?

Она поднимает на подругу взгляд и слабо улыбается.

– У тебя что-то случилось? Болит что-нибудь? Музыка слишком громкая? Скажи мне, чем я могу тебе помочь.

Девушка проводит большим пальцем по ребру ладони подруги и чуть качает головой. Уоллис ставит на стойку чистый стакан и берется за следующий.

– Так, – освобождает руку блондинка, – я знаю, что тебе нужно, чтобы расслабиться. У меня где-то был косяк. Детка, сейчас все будет.

Она берет небольшую, на первый взгляд, сумку с коленей и вываливает все ее содержимое на стол одним махом, и Уоллиса поражает, как в одну дамскую сумочку может убраться столько хлама. Блондинка шарит руками по горке нужных вещей, не замечая, как на пол скатывается помада, и отчаянно ищет какую-то коробочку, в которую и положила заветное средство от нервов.

Брюнетка смотрит на груду вещей на столе, и в какой-то момент Уоллис замечает, как что-то немало привлекает ее внимание. Девушка берет какую-то карточку со стойки – визитку, догадывается Уоллис, – и долго-долго смотрит на нее. Ее взгляд становится тревожным, дыхание учащается.

– О, нашла! – искренне радуется блондинка и поворачивается к подруге. – Ты в порядке?

Брюнетка сжимает в руках визитку и что-то хочет сказать, однако Уоллис видит, как тяжело ей сделать элементарный вдох.

– Слушай, я, – пытается начать девушка, но сбивается с мысли, – это… Я…

Блондинка пьяно смотрит на зажатую подругу и чуть горбит плечи. Девушка ей сейчас ничего рассказать не сможет. Уоллис теперь видит, что они не такие уж и близкие подруги. Если блондинка готова рассказывать обо всем на свете, то ее подруга не расскажет о себе ничего. Это становится заметно невооруженным глазом.

– Слушай, ладно, – просто кивает девушка. – Если хочешь, возвращайся в отель.

Она забирает за ухо прядь и согласно кивает.

– Я не стану давить на тебя, детка, ты меня знаешь, – чуть сжимает она ее предплечье, – но, пожалуйста, расскажи мне обо всем, как будешь готова. Обещаешь?

Она кивает.

– Да. Да, обещаю.

Блондинка чуть целует подругу в щеку, одним махом собирает в сумку все вещи, закуривает на ходу косяк и убегает обратно на танцпол, скандируя с остальными едва стоящими на ногах подругах невесты:

– Кэти! Кэти! Кэти!

Уоллис не может не смотреть на одиноко сидящую за баром девушку. Что-то заставляет его смотреть на нее. На ее узкие, острые плечи, поникшую голову и слегка дрожащие руки, которые все еще держат визитку, которую та без ведома подруги стащила из ее сумки. Девушка поджимает губы и качает головой, словно выдержала нешуточную битву с собственными мыслями.

Она копается в своей сумочке, достает две купюры, оставляет их на стойке за два шота текилы, несмотря на то, что к своему шоту так и не прикоснулась, и поднимается с места.

Парень не знает, почему так происходит, но она с легкостью крадет его внимание, не прилагая ни капли усилий, и теперь ему очень хочется хоть как-то ей помочь. Хоть как-то. Сделать так, чтобы ее прекрасные плечи не горбились, чтобы пухлые губы не сжимались в тонкую полосу, и чтобы ее глаза сияли.

Уоллис не знает, как ее остановить и дать ей понять, что он готов помочь абсолютно в любом вопросе, лишь бы она обмолвилась с ним хотя бы парой слов. Парень берет со стойки деньги и замечает то, что поможет ему вернуть ее хоть на минуту.

– Мисс! Мисс, постойте! Вы забыли!

Девушка останавливается и возвращается назад, чуть покачав головой.

– Я оплатила счет за оба шота, – бесцветно отзывается она.

– Я знаю, но я говорю об этом.

Она смотрит на его протянутую руку, и ее глаза снова топятся пеленой тяжкого осознания чего-то очень серьезного. Уоллис даже не придает значения тому, что написано на оставленной визитке. Он лишь хочет задержать это мгновение с ней и даже представить себе не может в эту самую секунду, что его действие запускает необратимый механизм, положив начало событиям, которые свяжут судьбы многих людей.

– Уоллис. Меня зовут Уоллис, – не выдерживая паузы, отзывается парень. – Вы очень красивая.

Девушка поднимает на него решительный взгляд. Уоллис так опьянен ей, что не видит, как она принимает самое важное решение в данный момент ее жизни.

– Синтия, – кивает она и, забрав из рук бармена визитку, разворачивается на небольших каблучках в сторону выхода.

Синтия пробирается сквозь толпу, сжимая во влажной ладони карточку, и выходит на улицу, непроизвольно потирая не загорелую белую полосу на безымянном пальце.

Глава 1. Твоя забота

От нервного монотонного постукивания небольшим каблучком ботинка мистера Уайта по каменному полу начинает зудеть у висков. Вместо того, чтобы сделать одной из сторон замечание, Меган Данн – один из лучших адвокатов прекрасного пола в Бостоне, который представляет интересы Синтии – лишь сдержанно вздергивает подбородок, не обмолвившись ни единым словом.

Адам старается сосредоточиться. Правда старается изо всех сил, но в офисе душно. Открытое на щелевое проветривание пластиковое окно совсем не спасает, а такое понятие, как «кондиционер», кажется, этой конторе вообще не знакомо. Узел галстука душит шею, да от пристального взгляда Меган легче не становится.

В офисе страшно тихо, только бегущая секундная стрелка стоящих на столе адвоката часов дает Адаму возможность зацепиться за реальность обеими руками. Он заставляет себя смотреть только в готовые документы, которые нуждаются лишь в его парочке закорючек, что представляют из себя подпись, но у Адама перед глазами все плывет, мешая верно прочесть судьбоносные буквы.

Он не справляется с собственной задачей и снова поднимает глаза на сидящую за противоположным концом длинного овального стола жену. Жену. Пока еще… Да. На ближайшие минут десять. Синтия на него старается не смотреть вовсе. Взглядом шоколадных глаз бегает по закованным в отполированные до безобразия рамкам наград и сертификатов Меган, которыми увешаны две полные стены кабинета, и постукивает короткими ногтями по белоснежной чашке с уже остывшим кофе.

Кофе. Адам чуть хмыкает. Синтия чай любит, причем зеленый, без сахара и с лимоном. Что она пытается доказать и, главное, кому, когда секретарша Меган предлагает что-нибудь выпить, и Синтия без заминки отвечает, что она бы выпила просто черный кофе? Адам задается ментальным вопросом и снова зависает, уставившись в одну точку договора, совершенно позабыв о том, что его ждут.

– Мистер Уайт, – устав от ожидания, прерывает тишину Меган, – я понимаю, что собраться с мыслями довольно сложно, учитывая столь… быстротечные обстоятельства, – бросает она секундный взгляд на Синтию, – но время нашей встречи ограничено, и мне нужно знать, все ли устраивает вас в условиях договора, и готовы ли вы его подписать на данных условиях.

Синтие везет, что в это самое мгновение Адам снова утыкается в договор, потому что ее попросту начинает трясти. Девушка обхватывает себя руками и поджимает губы, на мгновение прикрывая глаза. Она глубоко вдыхает носом и тихо выдыхает ртом, стараясь нормализовать ритм бьющегося в глотке сердца. Синтия слышит, как Меган встает с места, цоканье ее каблучков продалбливает несколько кратеров в пространстве тихого офиса, но ни один, ни вторая, даже ухом не ведут.

Девушка открывает глаза в тот момент, когда на стол рядом с ней с небольшим гулким звуком адвокат ставит высокий стакан с водой. «Будто это мне поможет», – обреченно думает Синтия. «А нечего теперь жалеть себя, сама виновата в одном из пунктов этого договора по всем параметрам, милая», – хочет сказать ей Меган, но очень профессионально молчит, и даже взгляд суровых и серьезных глаз адвоката не выдает ничего из того, что роится в мыслях.

Меган знает свое дело, у нее за плечами даже не десятки, а сотни законченных случаев расторжения брака с благополучным исходом. Но вот когда Джеймс – ее коллега и по совместительству спутник жизни – месяц назад опустил ей на стол факс из Ванкувера с просьбой одной девушки о помощи с договором, Меган впервые не схватилась за дело обеими руками.

На вопрос, как девушка вышла на них, Джеймс только пожал плечами, но Меган о своем же вопросе в следующую секунду забыла, потому что один пункт, который выдвинула Синтия, был ей не понятен до сих пор. Адвокат умоляла себя перестать быть такой чувствительной и взять уже наконец себя в руки, со всей бесстрастностью начав относиться ко всей этой ситуации.

Но Меган все равно сначала пыталась достучаться до девушки, старалась переубедить ее по этому поводу, но той все без толку. Адвокат впервые за столько лет работы в этой сфере была не согласна с той, чью сторону представляет. Была бы возможность, Меган бы просто взяла и перешла на сторону Адама, не стала бы даже себя за это корить.

Как бы то ни было, помочь она пообещала Синтии, ведь та заплатила ей за это очень хорошие деньги. И адвокат даже думать не хотела о том, что деньги эти наверняка были заработаны тем, кто сидит на противоположной стороне овального стола, полностью погруженный в бумаги.

Не хотела. Но думала.

– Мистер Уайт…

– Я все прочитал, – спокойно отвечает он.

Синтия напрягается и сцепляет руки в замок, чуть ерзая на стуле. Бросив быстрый взволнованный взгляд на Меган, девушка впервые заставляет себя посмотреть на супруга, эмоции которого прочитать не просто сложно, а действительно невозможно. Адам держится спокойно, что крайне удивительно, и даже позволяет себе слабую улыбку, будто смеется над забавной шуткой у себя в голове.

Кажется, Меган справляется со своей работой слишком хорошо, ведь спрятала она тот самый пункт так превосходно, что уставший взгляд эмоционально выгорающего Адама его даже не замечает.

– Согласен со всеми пунктами? – произносит Синтия, и ее голос предательски дрожит.

Меган чуть пододвигается на стуле в эту самую секунду, так что дрожь эту слышит только она. Девушка мысленно благодарит ее за это.

– Удивительно, но да, – пожимает плечами Адам. – Я и не сомневался, что ты с разделом имущества поиграешь на славу, – с толикой сарказма отзывается он. – Шестьдесят процентов, – опустив глаза на третью страницу, читает Адам, а после, чуть прищурившись, смотрит на жену. – А что не девяносто-то сразу, Синти?

– Мне казалось, что мы все обсудили, – сильнее скрещивает руки на груди девушка.

– Нет, – качает головой Адам, тут же отвечая на риторический вопрос. – Решила все ты, Синтия. За моей спиной документы собрала ты. Адвоката себе успела найти только ты. И вообще решила ты все за двоих! – на повышенных тонах рявкает он.

Меган бросает на свою подзащитную непонимающий взгляд, ведь Синтия сказала ей четко и ясно, что супруг в курсе развода, и у него чисто физически не хватает времени все оформить, поэтому всем и начала заниматься она.

– Я работаю, как проклятый, и делаю я все это ради вас. Да, я не могу сделать так, чтобы в сутках было сорок восемь часов, но и ты, черт возьми, когда кольцо в день помолвки принимала, говорила мне, что готова ко всему, лишь бы… – Адам задыхается словами и обессиленно опускает сжатый кулак на стол, нервно облизывая губы, – рядом, – сдержанно выдыхает он.

Синтия смотрит на свои колени, опустив голову вниз, и кусает губы. Меган уже трижды пожалела, что взялась за это дело. И сто раз пожалела, что так хорошо составляет договоры на расторжение брака.

– Знаешь, – Адам разводит в стороны руки и иронично качает головой, – да на здоровье. Честное слово, я устал пытаться быть нужным, а в итоге – получать по почте копии документов на развод.

Синтии даже сказать нечего. У нее паника в глазах плещется, когда Адам смотрит на нее уничижительным взглядом. Смотрит, а потом хватает пальцами со стола ручку и начинает листать договор до самого конца. Меган умоляет себя в эту секунду. Умоляет себя всеми силами сдержаться, но она так катастрофически против того, что сейчас происходит, что даже слов подобрать не может.

Обычно жертвами всегда в таких ситуациях являются жены. Измены, домашнее насилие, алкоголизм, наркотики. В этом случае все совершенно иначе.

Адам останавливается на последней странице и поудобнее перехватывает ручку, чтобы закончить со всем этим раз и навсегда. И если бы Господь хотел, чтобы так все случилось, Адам подписал бы договор в эту самую секунду, а Меган бы промолчала, потому что это было положено с ее профессиональной точки зрения.

Но человеческий фактор играет свою роль, и узор на полотне судеб снова меняется.

– Мистер Уайт, – не выдерживает адвокат и встает с места.

Синтия шумно выдыхает, стараясь привлечь этим самым внимание женщины, но та не ведется. Меган успевает пресечь попытку Адама оставить роковую подпись в конце документа и останавливается возле него.

– А вы точно все внимательно прочли? – игнорируя панические покашливания девушки, продолжает адвокат.

– Думаю, да, – бесстрастно отзывается Адам.

– Даже раздел восемь под девятым пунктом со сноской?

Мисс Данн опускает договор перед мужчиной и указывает аккуратным наманикюренным пальчиком на самый опасный пункт договора, который Адам умудрился пропустить, на что и рассчитывала Меган. Адам опускает глаза и в следующее мгновение задыхается словами.

«Реджина Елизабет Уайт, родившаяся 07.03.16, передается под опеку одного родителя: Адама Джорджа Уайта; Синтия Дейзи Уайт от прав на дочь отказывается с момента вступления договора о расторжении брака в силу».

Несколько секунд в помещении царит мертвая тишина. Кажется, даже секундная стрелка часов на эти мгновения трещать перестает. Адам поднимает глаза. Вдох.

– Я не понял, – часто моргает он. – Что значит «отказываешься»?

Синтия судорожно сглатывает комок нервов, застрявший в горле.

– То и значит, – негромко произносит она, совершенно не доверяя своим связкам в данный момент.

– Ты… ты сейчас серьезно? – не верит своим ушам Адам. – Синтия, твою мать, о чем ты думала?!

– Мистер Уайт, выбирайте выражения! – старается холодно повысить голос Меган, но у нее получается плохо, потому что позицию отца она разделяет целиком и полностью.

У Адама в груди комок противный пульсирует. Хочется завалиться на стол, взять хирургический нож и прооперировать самого себя без наркоза, чтобы вынуть его оттуда и попытаться научиться снова дышать.

Потому что Адам не понимает. Синтия отказывается от дочери. Она отказывается от Реджины.

– Проклятье, ты же понимать должна, Синтия, – теперь вскакивает с места Адам. – Я не смогу чисто физически быть отцом, у меня туры, у нас концерты, репетиции, мы на музыкальной волне! Если я раньше не мог, то сейчас-то каким… Каким хреном я, по-твоему, должен воспринимать то, что ты от меня требуешь?! Как я буду отцом?!

– Меня это не волнует! – взрывается девушка.

У нее у самой шкаф ломится от скелетов, которых она сама туда добровольно засовывала последние два года. Ей сбежать хочется, да поскорее, да подальше. Лишь бы не увидели, не узнали и не поняли. Пока не поздно.

– Тебя постоянно не было рядом, Адам! Постоянно! – дрожащим голосом кричит она. Того и гляди, еще пара секунд – и разрыдается прямо здесь. – Я больше не буду ждать тебя, понимаешь?! Устала я ждать, Адам! Устала от всего этого!

Меган стоит на уровне середины стола, по обоим концам которого, тяжело дыша, стоят два человека, которые всего два года назад клялись друг другу в вечной любви, а сейчас просто не могут находиться рядом. Напряжением между этими двоими можно было осветить половину Бостона, и еще на окраину бы хватило.

– Подписывай документы, – почти не сдерживая накатывающую истерику, произносит Синтия. – Теперь она твоя забота.

И эти слова что-то взрывают в глубине души Адама. Это оглушает так сильно, что у него начинает шуметь в ушах. Он встает с места, комкает в пальцах документ и, не сдерживаясь, рвет все точно посередине. Противный звук разрывающейся бумаги режет слух всем стоящим в помещении.

– Встретимся в суде, – четко, но тихо произносит Адам.

Он хватает со стола телефон, резко открывает дверь и вылетает из душного офиса адвоката, сильно хлопнув дверью. Через несколько широких шагов Адам слышит за наглухо закрытой дверью гулкие рыдания его жены, но его больше это не трогает. Он никогда не сможет простить ей этого. Никогда не сможет простить брошенной в сердцах фразы.

«…теперь она твоя забота…»

Злоба смешивается с отчаянием, агрессия исчезает в венах как-то слишком быстро, и на ее место приходит страшная тоска и бессилие. Адам останавливается где-то через пару миль от того места, где на столе все еще лежат бумаги разорванного договора, и тяжело дышит. Сердце барабанит в глотке, мешая сглотнуть. Пальцы набирают комбинацию цифр сами. Проходит всего два гудка прежде, чем абонент поднимает трубку.

– Адам?

– Можешь приехать? – без прелюдий произносит он.

– Что-то случилось? – голос на том конце провода становится не на шутку взволнованным.

– Просто скажи, Грин, – уже сам не выдерживает всего этого Адам, – можешь приехать или нет.

– Могу.

Есть в каждом из нас что-то такое, о чем мы даже не подозреваем. То затравленное, тихое предназначение, которое мы будем отрицать до тех самых пор, пока не станет слишком поздно, и это что-то потеряет для нас всякий смысл. Или появится вновь. Это зависит не только от нас самих.

Арчи сжимает в ладони ключи от машины.