Текст книги "Двое в темноте (СИ)"

Автор книги: Ритуля Довженко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Двое в темноте
Ритуля Довженко

1

Встреча с Ирэн мне казалась неловкой из-за того, что мы после школы почти не пересекались и естественно не переписывались, а тут… она сама написала мне, предложила сходить в кафе. Я думала, что погуляю с ней с полчаса, а потом смоюсь просто под предлогом важных дел, потому что ну не знаю, о чём с ней говорить после стольких-то лет. Да, мы дружили в школе, но не настолько. Однако все оказалось лучше, чем я думала… она была все такой же интересной и яркой, общительной, разговор захватил нас обоих. До определённого момента.

Потом над ней завис паренёк, у них произошёл короткий разговор, и он как-то плавно присоединился к нам. Она представила его как своего хорошего знакомого – Мэтта. Парень мне не понравился сразу. С ног до головы. Во-первых, у него были грязные волосы, слишком длинные и свисающие патлами, он их постоянно поправлял руками, пачкая ещё больше, одет как попало, мятая рубашка, эти обтягивающие джинсы, абсолютно не подходящие для взрослого мужчины. И пирсинг ну куда ж без него, уши, бровь, на нижней губе виднелась точка-дырочка под серьгу, но слава богу её там не было. Небось во рту тоже металла навалом. Тонкие пальцы были унизаны серебряными кольцами, один был с черепом, ещё один крупный перстень с черным камнем и ещё много разных вычурных колец. Мужчина и кольца? Это совместимо? По-моему, абсолютно нет. И часы под серебро, перепутанные с браслетами и фенечками. И да… он был небрит, при чём давненько, и грубая чёрная щетина не украшала его ни разу. Лицо помято и опухло, словно он всю прошлую ночь пил и гулял, и только встал с кровати. Из-под закатанных рукавов чёрной рубашки виднелся кусочек татуировки. Ну полный комплект… Я прикрыла глаза. Кошмар на ножках. Финальным стало – запах изо рта. Он курил, и он него фонило. Я поморщилась, но промолчала. Не мой знакомый, не мне высказывать своё фи. Я просто включила игнор и общалась только с Ирэн, не обращая на него ни капли внимания, он тоже как-то не вмешивался, только курил-курил-курил сигарету за сигаретой и молчал. В итоге, когда начало темнеть, я решила быстро свалить домой из этой неприятной компании, но вот подвох…

– О, не переживай об этом, мы уже пришли, – Ирэн мягко рассмеялась, откидывая шикарную волну светлых волос за спину. – Это и есть мой дом.

Она развернулась пируэтом к нам, я залюбовалась её фигурой и плавностью, балерину сразу видать. Но черт… как пришли? Я оглядела высоченную десятиэтажку, убегающую в небо.

– Ну и отлично, тогда я пойду тоже домой, – я улыбнулась Ирэн с облегчением и потянулась за обнимашками, Мэтт маялся неподалёку.

– Не переживай, он тебя проводит. Правда, Мэтт? Обещай, что проводишь её до самого дома.

Ну ептить… вот этого мне только не хватало.

– Нет, я не думаю, что стоит. Я сама дойду.

Я отшатнулась от Ирэн, желая поскорее оказаться подальше от этих двоих.

– Нет-нет, что ты, пусть он проводит. Уже поздний вечер, нельзя красивым девушкам разгуливать одним.

– Это точно, – хрипло откашлялся Мэтт, в его руках снова тлела сигарета, её зажжённый кончик мерцал в темных глазах. Я едва не скривилась. Фу. Ну просто фу… за что? За что мне всё это? – Я её провожу.

Я кисло улыбнулась Ирэн, помахала и резко зашагала по дороге. Было и правда темновато, но я поскорее хотела оказаться дома, а не таскаться с этим отвратительным парнем.

– Куда летишь? – Он шёл вровень со мной, при том что я шла довольно быстрым шагом для себя. Он не смотрел на меня, разглядывая машины и дома вокруг.

– Домой.

– Хочешь сходить куда-нибудь?

– Что? Неееет, – я ответила и скривилась, выдавая себя с потрохами, но Мэтт даже не заметил.

– Разве мы тут не для этого?

Чего? Он что с ума сошёл? Я? С ним? Неееет уж…

– Ты слишком хорошего мнения о себе. – Мой голос так и сочился ядом.

– О да, это точно. Сразу могу предупредить тебя: я тяжёл в общении, курю, пью, ругаюсь матом и вообще. Со мной сложно.

Все это он объявил спокойно и буднично. Отличное резюме, вряд ли у него с такими описаниями есть девушка. Парень, в принципе, тоже…

– Да-да, я поняла, что ты не парень моей мечты, – пасмурно согласилась я. Мне нужен мешок феспалмов, а лучше кто-то, кто сейчас прилетит и спасёт меня от этого странного парня.

– Ты ищешь идеал, что ли? Его не существует, – он рассмеялся и снова закурил. Я уже не скрывая неприязни покосилась на сигарету и ответила, прожигая сигарету взглядом:

– Я не ищу идеал, я ищу нормального мужчину, который заботится о себе и своём здоровье и будет заботится обо мне и наших детях. И ты явно не он. Ты слишком испорчен для этого.

– Пфф, – Мэтт закашлялся дымом, снова потянул лапищу с кольцами к грязным волосам. – Ты смотришь слишком далеко. Лучше научись жить сегодняшним днём.

– О, да, отличная идея, – фыркнула я, – и что теперь? Спать со всеми попало?

– Для тебя жить – это только постель? Кто тут говорил об испорченности?

Я нахмурилась. Как же меня бесил этот парень… мне прямо-таки хотелось повозить его лицом по асфальту, чтобы стереть эту ухмылку с его лица.

– Слушай, мне плевать, что ты там думаешь, если честно, – я остановилась и ткнула в него пальцем, Мэтт замер напротив, держа сигарету во рту. – Но для меня это важно. Тот, кого я выберу, будет со мной до конца, и это очень ответственный выбор, компромиссы тут бессмысленны.

– Как ты собираешься выбирать того самого, если сразу отсеиваешь всех? А? Ты ведь даже не знаешь меня. Ты в первый раз сегодня меня вообще видишь.

– Встречают по одёжке? Нет? И ты просто мне не нравишься.

– Как пожелаешь. – Тихая усмешка, он выпустил дым изо рта. Противный…

– Я ухожу, мне надоел этот бессмысленный разговор с тобой. Дальше можешь не провожать, я дойду сама.

Развернулась, чтобы уйти, мысленно молясь, чтобы он отстал и не шёл за мной.

– Удачи. Только знай, ты не найдёшь никого такого, как ты хочешь, всегда придётся с чем-то мириться.

– Да-да, я поняла тебя, зануда. Бай-бай.

2

Парень забылся мной как страшный сон, стило мне только переступить порог собственной квартиры. Я и не желал больше его видеть никогда. Но судьба распорядилась совершенно иначе. Эта новая встреча состоялась через неделю. Я сидела в кафе с Крисом, я с ним познакомилась на одном тематическом сайте и один раз мы уже встречались. Весьма приличный и очень вежливый мужчина. Парнем его даже как-то язык не поворачивался. Сейчас он сидел передо мной в костюме цвета кофе и с улыбкой следил за моими изъяснениями, изредка он кивал или добавлял что-то от себя. С ним приятно было общаться, так спокойно и неторопливо, попивая коктейль.

– Ты вроде говорила, что очень ответственно подходишь к выбору мужчины, разве нет?

Этот голос… у меня рот открылся от удивления, когда рядом с нашим столиком неожиданно материализовался Мэтт.

– Опять ты? Что тебе надо? Убирайся и не мешай нам.

Мой возмущённый вопль стих от округлившихся глаз Криса:

– Ты знаешь Мэтта?

– Ага… постой, ты тоже?

– Да… мы старые знакомые.

– О, это теперь так называется? А то, чтобы мы были лучшими друзьями, теперь тебя не волнует?

Его язык заплетался, а глаза косили… да он же пьян!

– Мэтт, ты пьян, уходи, – теперь уже Крис стал подыматься из-за стола, чтобы утихомирить его.

– Послушай, не водись с ним, он такой же, как я, алкоголик, наркоман и такой тебе не подходит.

Я послала обоим недоуменный взгляд. О чем он вообще? Как он вообще мог их сравнивать?

– Слушай, я позову охрану сейчас, если ты немедленно не уйдёшь.

– Ухожу-ухожу, приятного времяпровождения. – Мэтт, махнув нам бутылкой, которую держал в руке, заплетающейся походкой двинулся на выход. Что за ужасный тип?

 – Давай уйдём отсюда, – настроение было категорически испорчено, я не могла перестать хмуриться и думать о том, что сказал Мэтт? Крис такой же как он? Что за глупости? И он назвал его лучшим другом?

– Да…

Вечерний осенний воздух холодил лицо, горевшее, как расплавленный металл.

– Знаешь, а он ведь прав…

– Что?

Я приостановилась, изумлённо разглядывая грустное лицо Криса. Он шёл, засунув руки в карманы и попинывая маленькие камушки на дороге. В глаза он мне не смотрел.

– Ну про то, что тоже таким был… моя сестра… она меня вытащила. – Крис замолк, погружаясь в воспоминания. – Вправила мозги и указала правильный путь. А когда-то я тоже шарахался по подворотням, общался с дурными компаниями и распивал спиртное.

– Даже не верится…

И правда? Крис? Этот холеный образованный парень с серьёзными взглядами на жизнь, принципиальный и правильный? Пил. курил и был таким же отвратительным убожеством, как этот Мэтт? Как? Как это произошло?

– Да…

– Твоя сестра просто ангел.

Хотела бы я познакомиться с ней… я могла бы многому у неё научиться, пожалуй.

– Была.

– Что?.. – я споткнулась.

– Была ангелом, – Крис наконец-то посмотрел мне в глаза, – она погибла. А Мэтт встречался с ней в то время. Меня она подняла на ноги, а туда опустила его.

Возникла пауза, мы стояли посреди шумной улицы и смотрели друг на друга.

– Жаль, конечно. Но… он сам виноват… – Сглатывая, я отвернулась, внутри было пусто и зябко. Вот оно что... он потерял кого-то и опустился на самое дно, запивая жизнь алкоголем. Какое разумное решение.

– Жестоко так говорить.

– Да ладно, – все ещё не решаясь повернуться лицом к Крисом, – ты же не опустился снова? Не заплыл горем и апатией? А он – да. Это был его выбор. Сотни людей теряют кого-то важного в этом мире, но только часть решает, что это конец и превращается в таких как Мэтт.

Руки сжались в кулаки.

– Ты бескомпромиссна.

– Увы. – Я передёрнула плечами, мне стали слишком часто это говорить. Внутри было колко…

Мы помолчали, и вдруг Крис, вздохнул, сообщая мне:

– Пожалуй, закончим на сегодня.

– Да, пожалуй...

На этом и правда закончили. Он ушёл, оставив меня созерцать витрины магазинов и зябко ёжиться от осеннего ветра.

3

День был просто отвратным… направляясь в бар, где меня ждала Катрина, я надеялась, что это хоть как-то сгладит все это отвратительное нечто, что случилось сегодня со мной. Я нервно отряхнула грязные джинсы, которые ровно десять минут назад испачкала проезжающая мимо машина. Я зашла в бар, поправляя сумку на плече и хмурясь. Она сказала будет ждать меня у барной стойки, и ещё сказала будет со своим новым парнем, она хочет меня познакомить с ним. Увидев её розовые волосы за барной стойкой, я пробиралась сквозь толпу и, наконец, подошла к ней. Катрина, тоже заметив меня, подмигнула фиолетовыми огромными глазами. Опять эти линзы, какой ужас… выглядит как мультяшный персонаж. Впрочем, она этого эффекта и добивается. Рядом с ней, спиной ко мне сидел парень в надвинутом капюшоне. Это похоже её новая пассия…

– Я так рада, что ты пришла, – Катрина сжала меня в тёплых объятиях, – идём я кое с кем тебя познакомлю.

Она притянула меня ближе и тронула парня за плечо, мы встретились с ним глазами. Я нервно усмехнулась.

– Это Мэтт, мой парень.

– Да вы сговорились все…

– И тебе добрый вечер. – Мэтт был уже навеселе похоже, он отсалютовал мне бокалом с чем-то янтарным, в другой руке он сжимал сигарету.

– Вы знакомы? – Катрина удивлённо захлопала накладными ресницами, – Я не знала…

– Я тоже… – Хмуро сообщила ей я.

– Сея леди не захотела со мной встречаться только потому, что я не идеален.

Катрина рассмеялась, обнимая Мэтта за шею и запечатлевая на его щеке поцелуй. Я поморщилась, его же глаза неотрывно следили за моим лицом.

– Встречаться? Не припомню ничего такого.

– А что, если бы я предложил, ты согласилась? – он затянулся и выдохнул дым.

– Ни за что.

– Ну вот видишь…

Он пожал плечами. Картина снова рассмеялась. Кажется, вечер не будет настолько прекрасным как мне хотелось, в компании с ним мне расслабиться не получится.

– О, простите, телефон звонит, я сейчас. – С этими словами Катрина встала и ушла, растворившись в толпе. Ну раз она ушла, то и мне тут делать нечего. Я поправила сумку и развернулась уже, чтобы спустить с барной стойки.

– Я так противен тебе?

– Ты так хочешь узнать ответ? – Я обернулась, улыбаясь, меня позабавил этот вопрос. Почему он спрашивает? Неужели он все-таки питает надежду, что может понравится мне?

– Что тебе сказал Крис?

– Ничего такого. – Я развела руками и решила вытащить козырь из рукава – Только про вашу общую знакомую. Его сестру.

– Мм… – темнеет лицом. Наверняка для него эта тема ужасна неприятна…

– Ему так не понравилось всё это, что он решил, что мы не подходим друг другу. – В моем голосе звучала злость. Я была ужасно зла, потому что Крис не брал трубку, заблокировав мой номер телефона. Это было обидно…

– Вот как. – На тонких мужских губах заиграла ухмылка, он что, рад этому?! – А ты знала, что у таких правильных мужчин, которых ты ищешь, может быть тоже свой идеал? И ты под него не подходишь?

– Не тебе вообще об этом говорить, тебе, по-моему, вообще плевать на то, кто рядом с тобой.

– Тебя цепляет что я с твоей подругой, а не с тобой?

Его губы, улыбаясь, замерли около бокала, а глаза словно угли прожигали меня. Он ждал ответа.

– Размечтался. Ты слишком много думаешь, тебе вредно. Бай.

– Когда-то я тоже был хорошим парнем. Таким, как ты говоришь. Лаковым. Только вот это было очень давно…

– Это лишь твоя вина, не её.

– В смысле? – Острый взгляд темных глаз полоснул меня, пробуждая внутри неприятное чувство. Не стоило мне так говорить.

– А так и есть. Все кого-то теряют. Только вот никто не погружается в бурю печали и апатии. – На этом я все же закончила и, развернувшись, протиснулась в толпу людей. Я вышла из бара, остановилась, вдыхая. Сумка сползла с плеча, и я достала оттуда фотографии. Он стоял там улыбающийся и счастливый с букетом цветов и плюшевой черепахой. Я резко выдохнула, сгребая пачку фоток, и вошла в бар снова.

Мэтт стоял там же с новым бокалом, ковыряя взглядом барную стойку. Поднял на меня глаза и даже не вздрогнул, когда пачка фоток упала перед ним, рассыпавшись по барной стойке.

– Вот. Я знала его с самого детства. Мой лучший друг, мой любимый. Он погиб год назад. Я смогла пережить и переступить через это, а ты нет. Ты топчешься на том же месте и ноешь как мальчишка. Как слабак.

Мэтт поднял одну из фотографий. На ней Том рисовал пейзаж, глядя на закатное солнце.

– А ты уверена? – Он показал мне фото.

– В чём? Это ты тут в депрессии, а не я, насколько я вижу. И не я пытаюсь залить это алкоголем или никотином. Я спокойно реагирую на это. А ты дёргаешься.

Он спокойно отставил бокал, потушил сигарету. Потом одной рукой сгрёб фотки, второй схватил меня повыше локтя за руку и потащил к выходу. Я пыталась сопротивляться, но в шуме бара это было почти невозможно, да и против мужской силы не попрёшь. Поэтому я молча вынесла это выталкивание на свежий воздух, а там уже гневно сверлила его взглядом, когда Мэтт наклонился ко мне. Он него разило. Он встряхнул меня, потом поднял фотки и потряс ими перед моим лицом, повторяя тот же вопрос:

– А ты уверена?

– Мне больно… – прошептала я, пытаясь разжать его каменную хватку на предплечье.

– Больно, я знаю. Знаешь что, моя дорогая? Я купаюсь в своей боли – это правда, я там погряз – это тоже правда. Но вот ты её заперла в самом дальнем уголке своей души и даже прикасаться не хочешь. Вот потому тебе так легко и далась эта смерть. Год прошёл, говоришь? А сколько раз ты плакала на этот счёт? Один раз в день его смерти? А потом решила, что не стоит?

– Ты бредишь… – Пролепетала я, чувствуя, как мешаются мысли в голове от каждого его потряхивания. – Прекрати...

– Нет, не прекращу, пока ты не докопаешься до этой своей боли, не вспомнишь, каково это знать, что его больше нет, что он больше постучится тебе в дверь, не позвонит и ты не услышишь его голос. Никогда.

Ноги подломились, внутри образовался комок, а голос Мэтта проносился в голове странным вихрем, мешаясь с воспоминания. Зачем он так говорит?.. Потемнело в глазах. Тот день словно чёрная могильная плита близилась надо мной…

– Вот. Все правильно. Тебе должно быть больно, а не пусто. Эта рана никогда не заживёт.  Никогда. И ты никогда не забудешь об этом. У тебя сейчас там не шрам, а зияющая рана, вот иди и поливай её слезами, пока не закончатся.

Я буквально висела у него в руках. Я с трудом уловила сквозь вату в голову, что Мэтт вызвал такси и, кажется, дал таксисту деньги. После этого я дрожащим голосом произнесла свой адрес. Как в тумане доехала до дома, шатаясь, я вышла из машины, по лицу градом катились слезы, я лишь сдерживалась, чтобы не зарыдать в голос, стараясь, не погружаться туда, не сейчас, не на улице… А там уже закрывая дверь своей квартиры, разрыдалась. Это было и правда слишком больно. Копаться в этом... Переживать это снова…

Я думала, это будет бесконечно, это слезы, рыдания, отчаянье… я так я боялась, что меня засосёт туда... он и правда был очень важен, так важен, что я не знала, как буду жить без него. Я не хотела превратиться в Мэтта, такого же алкоголика, полоскающего своё горе в бокале вина или тушащего на кончике сигареты… но эта боль была такой осязаемой, такой ломающей меня, такой живой… Я корчилась на кровати, заливая подушку слезами, то пускаясь в бесконечные вереницы проклятий, то шепча в темноту слова молитвы, то прося прощения. Пару раз звонил телефон, после этого я выключила звук, полностью погрузившись в своё горе. Разрешая ему быть, а себе падать в него до самого дна, даже если в конце я очнусь за барной стойкой. Я физически ощущала своё падение, словно внутри ломалось все. Весь этот год, прошедший без него в ожидании исцеления. В ожидании него…

В гневе летела в стену кружка, разбившаяся на осколки, а к потолку нёсся вопль…

4

Ближе к утру я забылась зыбким печальным сном, но выспаться мне не удалось. Меня разбудил солнечный свет, пробившийся сквозь сдвинутые шторы и шкодливо ползающий по лицу. Я села на кровати, голова гудела колоколом, в глаза словно насыпали песка, и я резко стала узкоглазым китайцем, потому что вместо них были припухшие щёлочки. Я зевнула и оглянулась. По квартире словно прошёл ураган: везде валялись фотографии Тома, мои вещи, лампа упала и разбилась, постельное белье переворошено.

Я прислушалась к себе, внутри было тихо. Грустно и тихо. Не было океана боли и отчаянья, лишь тихая печаль по былому и немного тоски. По лицу скатилась пара слезинок и все. Видимо моё горе все же не было настолько огромным, как я представляла его, либо мои запасы были истощены. Я встала и осторожно пробираясь, выбралась в коридор, там было чище, однако по всюду валялись уроненные вещи, статуэтки, разбитые вазочки.

Тут вообще целая посуда осталась?.. – мелькнула в голове мысль.

Вчерашний вечер проплывал в голове как в тумане, и погружаться в воспоминания мне не хотелось. Я вскользь заглянула на кухню. Там был такой же раздрай, а ещё много, реально много, битой посуды. Однако сушилка для тарелок уверила меня, что парочка тарелок для завтрака всё же найдётся. Впрочем, как и целая кружка. Я повернулась к обеденному столу и остолбенела. Там, пришпиленная ножом для мяса лежала фотка Тома. Я подошла и попыталась вытащить его, но деревянный стол крепко держал нож. Да уж… кажется, я вчера была немного в неадеквате…

Я все-таки дошла до ванной и вздохнула, увидев отражение в зеркале. Про косметику я вчера благополучно забыла, не до этого как-то было. Зато сейчас на меня смотрела красавица с такими разводами на лице, что даже если захочешь, так не нарисуешь. Тело было слабым и вялым, так что умывания, обычно не занимавшие долгое время, сейчас превратились практически в медитацию. В голове плескалась тишина и отсутствие каких-либо идей и мыслей, а каждое движение было словно в вакууме. Впрочем, меня всё это устраивало.

Когда я вышла из ванной, на улице полноценно разливался день, светило солнце, пробиваясь даже сквозь шторы. Переодевшись в нормальную одежду и нацепив носки, я пошла на кухню и раздвинула шторы, впуская яркий слепящий свет, а после распахнула окно. Запахло осенью, свежестью и прохладой.

Может и не всё так плохо? Может можно жить и так? Без него?..

Я закипятила себе чайник, полагая, что организму нужен кофе, чтобы хоть немного встряхнуться от всего этого… Я облокотилась на оконную раму и, поглядывая на пробегающих внизу по дороге людей, на суету мельтешащих машин, пила кофе и не думала ни о чём. Мне было хорошо.  Мне впервые за последний год было реально хорошо и спокойно. Я вздрогнула, едва не выронив кружку, когда в дверь раздался звонок. Кто там? Я вроде никого не жду. Мельком глянула на себя в зеркало и на часы. 11 утра почти, неужели кто-то из тех, кто звонил мне вчера и не дозвонился?

Ох... надо отправить восвояси по причине болезни. Кофе осталось остывать на подоконнике. Я, запахнув халат и уже нахмурившись, приоткрыла дверь, забыв как обычно посмотреть в глазок.

Там стоял Мэтт, и выглядел он вряд ли лучше меня. Я оторопела. Куртка порвана, джинсы в грязи, и… это что кровь? Да, кажется, это кровь. На лице грязь и кровь. Глаз подбит, губа разбита, а в руках у него был странный мешочек с чем-то коричневым, а сам он устало, но вполне радостно улыбался мне.

– Доброе утро.

– Ты не вовремя…

Я отвела глаза. Мой голос был хриплым, и мне пришлось откашляться, прежде чем продолжать разговор. Мне не хотелось делить этот момент с ним, и уж тем более сейчас выслушивать его лекции на тему того, как он был прав, а я нет.

– Я знаю. – Мэтт снова улыбнулся мне, – Я принёс тебе кофе. Свежесмолотый. Очень вкусный.

Я покосилась на мешочек, мне захотелось рассмеяться. Кофе? Серьёзно?

– Как ты узнал мой адрес?

– Ты вчера говорила его таксисту… – Мэтт пожал плечами и поморщился. Видно болело.

– Что с тобой? – Внутри я разрывалась между желанием пустить его и прогнать. – Ты плохо выглядишь…

Он отвёл глаза и промолчал. Не хочет говорить, ну и ладно. Я вздохнула.

– Заходи, я все равно не умею готовить такой кофе. –  Я отошла, пропуская его внутрь, – Но… тут немного не убрано.

Он начал разуваться, ухмыляясь и отложив мешочек с кофе на пол. Это было все так нелепо, словно в какой-то фантасмагоричной постановке. Я в пижаме, лохматая и заплаканная, и избитый полузнакомый парень с мешочком кофе. Я прошла на кухню, пробираясь через осколки, убираться не хотелось. А Мэтт пусть думает все, что хочет. Мне все равно.

– Знаешь, – раздалось из коридора, – ты ещё бардак не видела… – Его голос стих за моей спиной.

Я повернулась, чтобы лицезреть целую гамму эмоций на его лице, Мэтт обвёл кухню взглядом, особенно задержавшись на мясном ноже в столе, затем встретился со мной взглядом. Там больше не было улыбки. Словно мы стояли оба с ним в этой долине боли, осознавая, насколько все серьёзно, и что шутки хоть и прикрывают это, но не лечат.

– Тебе нужна турка. – Разорвала это молчание я. Мэтт медленно кивнул. Я полезла в шкафы. Турка нашлась на самой верхней полке в шкафу. Мне её было точно не достать, разве что с табуреткой. – Слушай, она высоко…

– Где? – Мэтт также, как и я, осторожно преступая через осколки, подошёл ближе. Мне показалось или от его носков оставались грязные мокрые следы на полу?.. Я покачала головой. В этой квартире впервые парень, всё происходит утром, он избит и вообще… Все это слишком нелепо.

– Вон, на последней полке.

– Ага…

Он легко дотянулся до неё, а я и не замечала, насколько он высок. Надо сказать, я была под впечатлением от такого…

– Ладно, готовь, я пойду немного приберусь в комнате.

Я оставила его одного и прошла в комнату, быстро подбирая разбросанные носки, футболки и нижнее белье – все, что может меня компрометировать перед Мэттом. Потом схватилась за расчёску. Всё же причесаться стоит, в квартире мужчина – сказал голос мамы в моей голове. Ахаха. Этому мужчине я также интересна, как вон фикусу на окне. Расчёска улетела на кровать. Я подошла к комоду, чтобы поставить на него упавшую лампу, хоть и разбитую, когда вдруг:

– Ай! – Я упала на кровать, в ступне пульсировала боль. Все-таки наступила на стекло…

– Что такое?

Мэтт появился на входе через секунду, его лицо было взволнованным и… симпатичным?.. я даже замерла…

– Осколок… кажется.

– Дай посмотрю.

У меня отобрали ногу, уже лежащую у меня на колене, затем он, осторожно, превозмогая мои подёргивания, снял носок и вытащил кусочек стекла.

– Перекись есть?

– Да, в холодильнике, – и предупреждая его вопрос, – вата в аптечке, вон в том комоде в первом ящике…

Пока Мэтт бегал по комнате и пытался смести салфетками оставшиеся осколки, я следила за ним, за его мимикой и движениями. Он был грациозен и, хотя он него разило алкоголем, вполне трезв.

– Черт, кофе.

Он унёсся из комнаты, громко топая ногами, и там, на кухне, загремел посудой. Он чертыхался и хлопал дверцами шкафа, а я же сидела в комнате, прислушиваясь к этим звукам и недоумевала, почему они вызывают лишь щемящую тоску внутри, а ничуть не раздражение.

– Сахар? – Его голос был приглушенным, но вполне ясным.

– Две чайных ложки, – прокричала я в ответ.

– Молоко?

– Да.

После этого Мэтт появился в комнате, легко и непринуждённо внося две кружки кофе, и также небрежно опуская их на столик, отодвинув кучу использованных мятых салфеток. Все это было сделано грациозно и не пролив при этом ни капли кофе. Прямо браво…

– Ах да, перекись…

Вздохнув, Мэтт ушёл опять на кухню. Я снова покачала головой. Кажется, мир сошёл с ума. Как там в одном произведении было: какая досада… Вот-вот, и я о том же. Бутылек перекиси был холодным, когда он вручил его мне, а сам полез в комод. Несколько секунд он смотрел в ящик, затем все-таки нашёл аптечку и отщипнул малюсенький кусочек ваты.

– Бери больше.

– Зачем? Твоя нога не настолько большая.

– Тебе бы тоже пригодилась перекись.

Мы встретились с ним глазами, и Мэтт быстро отвёл взгляд, однако молча взял кусочек больше. Обрабатывал он ранку в молчании, я не хотела вмешиваться, просто наблюдала за ним, к кофе никто так и не прикоснулся.

– Я воспользуюсь ванной?

Он встал, отвернувшись, так и не встречаясь глазами со мной.

– Полотенце нужно?

– Да… пожалуйста…

– Там же в комоде возьми, вроде бы в последнем ящике лежат.

Мэтт кивнул и, взяв из ящика с первой попытки полотенце, розовое с мишками, отправился в ванную. Услышав щелчок, я, скрепя сердце, крикнула ему вслед:

– Можешь принять душ, разрешаю.

Я закрыла глаза и откинулась на кровать. В моем доме незнакомый парень, он в моей ванной, он в пирсинге, у него есть тату… даже представить в самых страшных снах не могла, что такое появится в моем доме. Потому что если я и представляла мужчину в своём доме, то явно не такого и не в такой ситуации. Ох… просто надо смириться... он не такой, и все это происходит, вот и все… нечему удивляться… с чего я вообще взяла, что он должен соответствовать моим представлениям об идеальном мужчине? С чего я вообще взяла, что он именно мой идеальный мужчина?

Я фыркнула.

– Я сказал что-то смешное? – Я приподнялась на локтях и, как заворожённая, уставилась на обнажённый торс и на Мэтта, вытирающего розовым полотенцем влажные волосы. Мои глаза против воли заметили татуировки и синяки. И шрамы. И несколько порезов. Я силой отвела взгляд и уставилась ему в глаза.

– Можешь смотреть.

– Не стоит. – С нажимом ответила я. Он лишь пожал плечами. – Тебе помочь с обработкой перекисью?

– Я все сам сделал уже. Но спасибо. Подать кофе?

 – Ага…

Я сползла с кровати и, привалившись к ней, забрала у него из рук кружку. Она была горячей, но уже не так сильно, а запах… обалденный. Я сделала маленький глоток.

– Мммм…. И правда вкусно. Где ты научился так готовить кофе? – Я улыбнулась ему, Мэтт присел рядом со мной на пол, отпихнув ногой фотоальбом и мою футболку. Его торс всё также был обнажён, и он был бос, а из одежды на нем похоже были только джинсы.

– Я подрабатывал бариста какое-то время. – Он наклонил голову и улыбнулся мне, правда тёмные глаза оставались холодными и задумчивыми.

– Что произошло?

Мой вопрос повис в тишине, я не отрывала от него взгляда, Мэтт отвернулся и делал вид, что не замечает его. У него в ухе три серьги-кольца, серебряные, они переливаются в неярком свете, пробивающемся из окна. Мокрые волосы блестят и забавно торчат в разные стороны, а вот под ухом виден шрам, такой длинный и тонкий. Интересно откуда он? Мы молчали, и в этой тишине мне было вполне удобно разглядывать его, подмечая новые детали в его образе. Эта тишина не напрягает меня, вдруг поняла я, ставя кружку на ковёр и запрокинув голову в потолок. Говорят, что таких людей надо беречь, тех, с которыми можно нормально молчать и не желать ничего говорить?.. Абсурд, что это именно тот, с которым я бы никогда даже в кафе не пошла... и вообще, откуда во мне это? Эти стереотипы? Разве не может хороший человек носить пирсинг? Или иметь тату? Кто вбил в меня это?

– Это больно? Делать тату?

Сначала тишина, потом звук глотка и, наконец, Мэтт ответил:

– Есть такое.

– Зачем тогда делать, если больно?

– Это как символы, как карта жизни. Для меня по крайней мере. Что-то правда сделал бездумно, но в основном по зову души.

Я вернула голову в вертикальное положение.

– Например?

– Ну смотри, – Мэтт повернулся ко мне спиной, округляя спину, там во всю ширину была татуировка волка, шикарная надо сказать, получше некоторых картин, – волк – это означает для мужчины мужество и опеку, что у него есть своя любимая, своя стая, и он будет заботиться о них. Как символ верности ещё можно его считать. – Затем Мэтт протянул руку мне, там на предплечье был изображён орёл, парящий в небе. – Вот орёл – это для силы и храбрости. А вот эту я сделал, когда погибла Марина, в память о ней, тут дата её смерти.

Его глаза потемнели, он отвернулся, сверля пол взглядом. Марина, да? Красивое имя… интересно, как она выглядела? Рука дёрнулась, мне захотелось коснуться этой израненной кожи, являющей собой поле битвы. Взгляд перемещался туда и обратно, касаясь контуров волка, орла, других рисунков. Не так уж плохо выглядит… наверное, для него это и правда важно, раз он решил пожертвовать своим комфортом и телом, чтобы нанести знаки на тело. Я сжала руку и прижала к себе.

– И правда как карта твоей жизни… как паспорт, что ли? – Я нервно рассмеялась и замерла, увидев его взгляд. – Прости…

– Нет, просто... ни разу не слышал, как ты смеёшься? Ты в основном ворчала на меня.

Мэтт улыбнулся мне. У него были поразительно ровные зубы, жёлтые, конечно, из-за курения, но все же. Я решила ничего не отвечать на это. Что тут скажешь? Он словно был живым воплощением собственной боли.

– Знаешь… я не горжусь тем, кем я являюсь сейчас… и тем что я поступил так грубо, макнув тебя в это горе… – Мэтт вздохнул, запустив пятерню в блестящие влажные черные волосы. – Но спасибо тебе. Ты позволила мне увидеть это, встретиться с этой болью. Ты вот смотрю проживала её дома, – он скрыл улыбку, но я все же заметила это, – а я предавался пьянству и разбою всю ночь. Ты вскрыла эту рану, и я…