Текст книги "Найти меломана!"

Автор книги: Рита Тальвердиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава IV. И снова – выборы

– Мне звонил Виктор Иванович, – чуть ли не с порога сообщил Мармаров. – Синкин, новый мэр Семигорска, – добавил он, заметив мою растерянность. – Рассыпался в благодарностях.

– Еще бы!

– Я понял, как нам этим воспользоваться…

– Нам?!

– И ваша лепта, Арсений, весома, – кивнул Мармаров. – Если бы не ваша просьба – «помочь мужику», я не стал бы размениваться. Так что долго ходить в должниках ему не придется! – пригвоздил он взглядом мое удивление.

Что-то новенькое… – с любопытством сканировал я мысли титулованного собеседника. Мармаров открывался мне с иной стороны.

– Первое! – невозмутимо отчеканил Мармаров. – Синкин приложит определенные усилия, чтобы имя Меломана больше не трепали… Кстати, как его имя? Запамятовал.

– Александр. Александр Вальс.

– Ну да. И в фигурантах ходить Сашке нечего. Пусть новоявленный мэр подстегнет следствие, иначе… – замялся Мармаров, пытаясь подобрать верное слово.

– Иначе Меломан наломает еще дров, – понял я Мармарова, кивнув в сторону еженедельника, где сообщалось о погроме универсама. – Не сладко в бегах-то…

– Вашему мэру подобная благотворительность будет на руку, – согласно закивал Мармаров. – Следует сообщить ему о меценате из Мюнхена, о его фонде в помощь молодым талантам России, о том, что такими талантами не бросаются. А гений-то родом из Семигорска… Слава о добрых делах нового мэра тэ-тэ-тэ… Ну, вы лучше меня распишете, yes? – с улыбкой оборвал себя Мармаров.

– Off course, – дурашливо рявкнул я и поднял руку, салютуя мэтру.

– Второе, – избавившись от шелухи междометий, он вновь вошел в жесткий каркас ритма. – Я прерываю отпуск. Уже поменял билеты. На 22-е.

Хорошо, что подо мной оказался стул. Но подпорки для челюсти не оказалось. Я смотрел на него, раскрыв рот, а язык примерз к нижним зубам.

– Дела, – отмахнулся он. – Надо возвращаться в Москву.

– Что-то личное? – пробормотал я, чтобы не молчать.

Он помотал головой.

– Скоро выборы, – доверительно добавил Мармаров. – Требуется моя консультация.

– Допустим, не скоро, – уже пришел в себя я. – До декабря целых восемь месяцев…

– И это говоришь ты, политтехнолог со стажем, – улыбнулся Мармаров. – С беспристрастностью кое у кого проблемы…

– И какая же партия вас ангажировала? – постарался я не остаться в долгу.

– Почему обязательно «партия»? – заинтриговано протянул Мармаров.

– Неужто сам…

– Расслабься, парень. Давай без имен. Я их не называл. И называть не собираюсь. Короче, надо возвращаться. Увы…

– Что ж, – с грустью пожал я плечами. – Работа есть работа….

– Ну, Сеня, ну, провокатор… Ладно, открою тебе душу. На пороге время редких констеляций небесных тел. Одно лишь транзитное соединение Юпитера с Плутоном чего стоит. И Восходящий Узел на целых полтора года поселится в Водолее. Контеляция обещает: это скажется во имя и во благо России. В такое время интересно и жить, и работать. Мне пора, ничего не поделаешь, – улыбнулся Мармаров.

– А как же наши местные выборы?.. – Решил я вернуть магистра в день сегодняшний.

– А то вы сами не видите, – вдруг с юморным одесским акцентом произнес Мармаров и ткнул пальцем в цветное фото с места убийства несостоявшегося мэра. И все это объяснимо, – со вздохом заключил он. – Мартовские иды, отягощенные двумя затмениями – наихудшее время для выбора. Любого – политического, личного… Что во времена Цезаря, что в наши суетные дни. Время тотально проигравших. Когда Восходящий Узел проходит через знак Рыб – время искать убежище, а не рваться в бой. Даже тот, кто выхватил в это время пальму первенства, должен выдержать в течение года экзамен. И не один… Лишь имеющий тайные знания, либо иные тайные, заповедные рычаги и выплывет.

– Это вы о Синкине?..

– Скорее, о Кривошееве… И о тех, кто в марте 2006 и 2007 годов взвалил на себя ту или иную ответственность. Выборы, как и Пасха, не должны устанавливаться в раз и навсегда определенный день.

– ?!

– Я бы нынешние весенние региональные выборы, – он вновь кивнул в сторону газеты с сообщением об убийстве Сухова, – провел бы в апреле.

– И Сухов бы ожил? – усмехнулся я.

Тот, кто «заказал» Сухова, нашел бы другой выход. Либо – сам Сухов разобрался бы с раздраем проблем; возможно, избрал бы иной вектор развития. Вариантов с оптимальным исходом много, когда находишь верную точку отсчета…

Глава V. «Заходи!»

Смотрины в кабинете у Степиного брата – Лехи проходили в узком кругу: сам Леха с подругой Асей, шеф-повар Гиви да Степка. Пока Леха мазнул скептическим взглядом по слегка изможденному лицу гостя, Аська мгновенно успела оценить и его ладную фигуру, и длинные чуткие пальцы и изысканной формы чувственные губы. Да, лет через пять заматереет пацан, раздастся в плечах – классным мужиком станет, – вздохнула про себя Аська, невольно сравнивая его с коренастым коротконогим Лехой. А лысый Гиви меж тем незаметно усмехался в свои роскошные усы, читая как открытую книгу Аськины мысли. Степке же ничего не оставалось, – как «держать кулаки» за своего новообретенного друга.

Здесь же находился компактный кабинетный рояль. Вопросительно кивнув в сторону рояля, Меломан получил от хозяина «добро». Вот теперь Степка расслабился: хоть Леха и сам сечет в музыке и даже классно рвет душу аккордами, но до Меломана ему далеко. Сейчас это он и сам увидит, – Степка не заметил, как улыбка тронула его губы.

Джазовые импровизации разбавляли поочередно поппури из хитов последнего десятилетия. Но когда Меломан легко подобрал заказанную ему «Мурку», «Облака», а также позднего Высоцкого и раннего Галича, Леха дернул вверх большой палец.

– Наш человек! – провозгласил наблюдательный Гиви и дал кому-то энергичную отмашку:

– Заноси!

В мгновение ока на длинный приставной стол услужливые официантки накинули вышитую розовым белоснежную скатерть, поставили столовые приборы.

И полилась изысканная импровизация тонких яств и богатых напитков. Теперь наступил черед изумляться и Меломану. В белом вине плескались раковые шейки, на серебряном блюде томились обжигающие ломтики шашлыка из осетрины, неземное блаженство обещали лепестки говяжьего языка и ярко розовой семги. С явным кавказским акцентом затянули застольную шоколадные бусины лобио и спеленутая виноградными листьями ароматная долма с белоснежной подливой из мацони, засверкали рубинами щедро рассыпанные на поджаристом говяжьем фарше зерна граната.

Дирижером этого пиршества был единогласно провозглашен все еще усмехающийся в усы Гиви. Упругие душевные тосты тамады держали ритм, струящиеся ароматы все подносимых блюд кружили головы, изысканные вина из прасковейских виноградников склоняли к вдохновенной импровизации. Симфония застолья еще жарче задышала энергетикой желанья.

Спустя два часа пир завершился сладкоголосой кодой: был подан изумительный десерт. Но, как показало время, смотрины еще не закончились.

Леха вдруг доверительно зашептал в ухо Меломану:

– Степан толковал, что ты продвинутый маг?

Нечаянная оторопь отразилась на лице Меломана. Но он лишь слегка пожал плечами.

– Ну-ну, – как бы поотстал Леха и вроде сменил тему:

– Эх, знать бы как завтра скачки пройдут. Я поставил 10 тысяч на свою вороную. Может, переиграть? – выстрелил вопросом Леха и трезвыми глазами впился в его лицо. Это был явно провокационный вопрос.

– Не уверен – не обгоняй, – бросил Меломан, подходя к роялю.

Вначале руки беззвучно легли на клавиатуру и будто прислушались. И – пошло-поехало. В веселой беззаботной мелодии Леха узнал родимую ауру пред заездом – лишь где-то в басах упрямо пульсировал обнаженный нерв. Леха явно прочувствовал свою вороную – красавица летела изо всех сил и… Победный гонг провозгласил ее первой…

Скидывая упорное наваждение, Леха помотал головой.

– А если, – забормотал он, – я поставлю на нее все свои деньги?..

На него во все глаза смотрела Аська, а Гиви поочередно переводил ошарашенный взгляд с одного на другого. Бесполезно – он так ничего и не понял.

Зато днем позже Леха вернулся со скачек по-страшному возбужденный. Его сон-наваждение исполнился один к одному. В тот же восхитительно-шальной вечер Леха взял Меломана под свое крыло. Вчерне родилась и новая развлекательная программа под кодовым названием: «Сыграй мою судьбу…». Меломана все устраивало: отдыхать в клубе будут только ночью и только свои.

Глава VI. В резонанс!

Шанс сам плыл в руки. В тот день он вновь раскрыл старинную книгу в ажурном серебряном окладе – нечаянную спутницу его невольных скитаний. Иллюстрации графика от бога – Гюстава Доре – дышали героикой небес, рассказывая о нашем, о земном.

Два плоских цвета – черный, белый.

А сонм оттенков уже вдыхает жизнь в объемную графику: задышало вдруг жаром роскошное палестинское небо, заструился ласковый ветер, заклубились фантастическими грезами облака…

За почерневшим от времени окладом вдруг сдвинулась темная пластина.

Сломал?! – расстроился он. И осторожно потряс тяжеленной книгой – сквозь тончайшую щель выпал… мини-диск. Обычный, копеечный и, как оказалось чуть позже, – убийственный. Просмотр занял меньше минуты – бомба на Кривошеева, компромат! Страшное откровение дохнуло ему в лицо. Отдельные части мозаики наконец-то сошлись. Уничижительная компра на Кривошеева. В его дорожной сумке. В книге убитого букиниста – ближайшего соседа расстрелянных Павла и Ольги…

Догадка вынырнула поплавком из глубин подсознания: вот он – мотив! Вот он – истинный фигурант зверских убийств: Кривошеев!

И вдруг отпрянул от очевидного – или заказчик?!!!

Пока разум открещивался от невероятности «совпадений», он откинул крышку рояля. А руки, коснувшись клавиш, сами прочливсю историю целиком: вот он – узкий коридор, распахнутая дверь, окно в бирюзовый мир счастья… Мятежные аккорды вдруг разбили тактику метра, буревестником прокричали кварты, ажурная прежде мелодия трещала в лоскуты… Тема счастья захлебывалась. Все зашлось в аритмии страха: треск, звон, ужас… На месте окна – лютый оскал кривого зеркала. Отморозки, ублюдки, шестерки… Исполнители. Старика убивали долго. Уже сцапаны все накопления, уже растоптана уникальная библиотека… Все напрасно. Они тушили сигареты о его зажмуренные в ужасе веки: где диск? Диск! Ди-и-и-ск…

Миг – и сердце остановило муки старика. Он ушел в никуда как обиженный школьник, которому не объяснили правила игры. Следом настал черед Ольги и Павла…

Убийственные эффекты крайних регистров он оборвал на полувопле. И – выбежал прочь. В этот момент он ненавидел рояль, его чуть не вывернуло от глумящихся звуков. Он бежал прочь от податливых клавиш, от своего яснослышания, от самого себя.

* * *

Одетые в лазурь небеса еще пировали, но запад уже восстал: под багряными знаменами заката сгустились сумерки и тут же пошли в наступление. Палитра битвы окрасила небо в цвета пульсирующей крови. Лишь почтенный Эльбрус взирал на все безмятежным арбитром.

А здесь, на юго-восточном склоне Машука, у алтаря самого Эола, со всех четырех концов света дул отважный восточный ветер. Он играл на стороне солнца. Но сейчас он рвал струны знаменитой Эоловой Арфы, вдохновляя на победу своего крестника. Меломана. К нему на подмогу спешил старик гром с зажигательной красавицей молнией. Напару они гнали с Предгорья свежую дождевую тучу.

Терпение… Терпение, – тихо зашелестели травы.

Он в бессилье рвал губы, сдерживая яростный крик.

Всего неделя… –урезонивала пышная ель . – Твой враг почтит присутствием инаугурацию нового мэра. И – отыграешься…

От бесплодного ожидания его выворачивало как наркомана от ломки. Он катался в траве, пробуя на вкус незнакомое слово «месть»

А сумерки все мерно чавкали минутами и вдруг прослезились робкими каплями дождя.

Не-де-ля.

168 часов.

10080 минут.

И – необъятный рой жалящих мгновений.

– Сейчас или никогда, – решительно вскочил он, а рука бережно оправила карман, где таилась гибель его врага – диск.

… или никогда, – унес ветер его отчаянье.

– Уже сегодня, – облизал он высохшие губы, глядя как эскадрон тьмы поглотил всю полусферу без остатка.

Истерически вдруг взвизгнула молния, зловеще захохотал гром, всполошились суетливые зарницы. Он стоял, запрокинув голову. В его глазах звезды прочли решимость. Звонкая оплеуха ветра свалила его с ног. Диск упал в траву.

И при чем тут какой-то диск?…

Ветер рассмеялся порцией камнепада.

Сочувственно расплакался дождь: подожди… Неделю…

– А, действительно, причем диск? – озарило его. Но крошечную пластину все же бережно спрятал в карман.

Отомстить он способен и сам, – понял он. – Без помощи диска. Только ему одному доступным образом…

Порывистый вечерний ветер, по-братски облапав, расцеловал.

– Я поня-а-а-л тебя, крестный! – крикнул он и – прошептал на выдохе, – это будет фирменная месть Меломана.

Старик-гром усмехнулся, расплескалась бриллиантовыми искорками лужа с упавшей луной. Иерихонской канонадой затрубил победно ветер.

… На следующий день он без сожалений опустил диск в мусорку.

А дальше все пошло как по маслу. Меломан попал в резонанс удаче.

Глава VII. «Табуретка»

В детстве Жору дразнили Табуреткой. Из-за неповоротливости. В юности – Карликом Носом. Даже на пятом курсе журфака ростом он походил на семиклассника, а его угреватый кряжистый нос, казалось, гирей оттягивал его шишкастую голову вниз. Может оттого, что вид у него был всегда понурый?

Так или иначе, никто (и в первую очередь он сам) не возлагал надежд на некое превращение гадкого утенка в прекрасного лебедя. Не ре-аль-но! С таким носом? Да с таким ростом? Смешно.

Никакой Андерсен не способен был придумать для этого печального уродца сказку с хорошим концом. Жизнь – придумала. Внесло свои коррективы и Время.

Нет, ростом он так и не вышел. И его юношеские порывы сделать пластическую операцию разбились о борт обстоятельств. И даже Карликом Носом его кликать не перестали. Правда, теперь его кличут так за глаза. Но Жора, 47-летний журналист с почти ветеранским стажем, переменился кардинально.

В первую очередь иным стал взгляд: из понурого превратился в жесткий и цепкий. А это уже видимая часть характера. Так, глина под воздействием испепеляющего солнца превращается в камень. Даже его знаменитый в округе нос стал задираться хрящевидным хоботком вверх. Как у боевого слона, готовящегося раструбить на весь мир чей-то самый страшный секрет. Порой его боялись, чаще – старались заручиться расположением. А еще чаще – терпеть не могли. Но – никогда не игнорировали.

И причина тому его невероятный нюх. И хотя публичные журналистские расследования давно уже его не интересовали, он высоко держал планку признанного мастера пиара и тонкого знатока антипиара. Это помогало ему оставаться ведущим специалистом в известном на Юге рекламном агентстве «Атас!». Молодые коллеги не решались наступать ему на пятки. А если, кто и порывался дышать ему в спину, он поворачивал к нему свое жесткое лицо носорога. Это, зачастую, оказывалось достаточным.

В этот мартовский день ему не везло: потенциальные рекламодатели никак не доились. Туго шел разговор и на перспективу. Карлик Нос вновь решил переключиться на личное задание Гамлета (так, по-свойски, называл он шефа).

Неделю назад шеф сумел удивить даже его – устроил собрание коллектива. Да что там собрание – Гамлет, видимо, решил объявить всеобщую мобилизацию, пригласив в свой кабинет не только спецов, но и корректоров, верстальщиков и даже уборщицу с охранниками.

Не иначе, как жахнулось Агентство, – пришло в голову многим. Но повода для подобных умозаключений не было: и зарплата и премии выплачивались регулярно. Да и сам Гамлет давно уже не ломал руки в риторическом вопросе шекспировского тезки. Так что Карлик Нос не мандражировал: его нос чуял лишь некую аппетитную новость. Как всегда, чутье его не подвело.

Речь шефа оказалась лапидарнее телеграммы: «Найти Меломана! Премия за точный адрес беглеца – $ 3000.». И Гамлет бросил на стол увесистую пачку «Семигорской правды» – обложкой вниз. С последней полосы на всех наивно взирало совсем юное лицо беглеца. Каждый сотрудник Агентства – вплоть до уборщицы – поспешил забрать с собой свежий выпуск «Семигорки».

Пока суетливая молодежь бросилась в азарте прочесывать стокилометровый регион Кавминвод, Карлик Нос остаток дня корпел над планом. Еще час он уделил звонкам нужным людям, среди которых были и его собственные информаторы, проверенные временем и делом. Так что, сеть была им заброшена довольно густая и до конца недели он выбросил Меломана из головы, предпочитая заниматься любимым делом – ковать с рекламы живую копейку. Информаторы отчитались на 3-ий день. Как он и ожидал, невод оказался пустой. Но работа была проведена огромная: особенно постарались участковые: менты и медсестры – основной арсенал его информированности. Жилой сектор Кавминвод Карлик Нос со спокойной душой вычеркнул. Отрицательный результат – тоже результат. Не менее мощная армада информаторов тусовалась и в студенческой среде. Но и те вернулись без улова, успев прочесать закоулки общаг, подсобки различных развлекательных центров, кафешек и кабаков – там, где Меломан мог легко заработать на хлеб тапером. Оставшиеся закрытые ночные клубы – ведомственные и элитные – он решил обойти лично.

Его поразительный нюх не подвел – Меломана он нашел в первом же ночном кабаке с прикольным названием «Заходи!». Он и зашел. С черного хода, разумеется. И никакая «закрытость» заведения с крутой охраной и фейс-контролем для него – журналюги с 20-летним опытом – преградой не стала. Бедолагу Меломана он обнаружил в кухонном отсеке, видимо, в комнатке для персонала. Он с аппетитом что-то жевал и не боялся быть узнанным. С комфортом устроился, паршивец.

Выйти Карлик Нос решил через главный вход. С невозмутимым видом пересекая ресторанную залу, он машинально отметил, что мест свободных практически нет.

В мыслях Карлик Нос уже стал прикидывать, на что потратит обещанные премиальные. Короткие ножки радостно понесли его к выходу. Как вдруг нюх взбунтовался. Он едва повел носом, а ноздри уже весело захлопали в предвкушении, как паруса, почуявшие свежий попутный ветер. Карлик Нос чутью подчинился и тут же вырулил к маленькому, приставному к внутренней колонне, столику.

Не успел он заказать для начала пива, как на сцену выскочил, похожий на жигало, конферанс и объявил жующей публике:

– А теперь – фишка нового курортного сезона – му-зы-кальный аттракцион: « Сыграй мою судьбу!»

Тут этот несостоявшийся клоун, развязно улыбаясь, захлопал в ладоши. – Только у нас! Лишь – для избранников фортуны, – еще громче прокричал он и, подпрыгнув кузнечиком, выпорхнул прочь.

К удивлению Карлика Носа, публика завелась аплодисментами, многие отложили столовые приборы, и поспешно промокали рот и руки салфеткой.

За алый рояль сел Меломан, но уже в белом смокинге и алой бархатной полумаске.

Новоявленный мистер Икс! – мелькнула раздраженная мысль. – Умора!

Но тут погас свет и все потонуло в бешеном вихре слепящих бликов. Карлик Нос поморщился. Первые аккорды зажгли в дальнем углу гигантский сноп бенгальских огней, но водопад блестящих пассажей притушил огненную мишуру. В мерцающих сумерках воспряли басы, их настороженное тремоло яростно заштриховало все вокруг. Ударившая по нервам тишина погрузила всех в безлунную ночь. И тут, словно по мановению волшебной палочки, в перекрестье радужных лучей воспарил алый рояль.

Водоворот дьявольских звуков исказил реальность. Его бросило в иное измерение. Вместо Карлика Носа здесь очутился семилетний Жорка, но он не жался под градом привычных насмешек, пряча свой длинный нос в приподнятом до уха плече. Ему отчего-то было весело. Захотелось вдруг вырасти и боднуть в приветливом кличе небо. Разорвать в клочья грязные тучи и умыться благодатным дождем. Он запел. Или это ликовала его душа?..

Вынырнувшая длань тишины швырнула его обратно за приставной столик ночного клуба, погрузив в ошеломление. Вспышка света зафиксировала завороженные лица. Все испортил материализовавшийся конферанс.

– А теперь – белый танец! – Вновь с ярмарочными интонациями заверещал конферанс и перешел вдруг на нарочито зловещий шепот:

Час коррекции судьбы про-дол-жа-ется…

Карлик Нос вздрогнул.

Практически без паузы конферанс вдруг выбросил вверх указательный палец и зачастил:

– Только сегодня, нежданно, вдруг

В истинном свете предстанет ваш… кхм… друг.

– И зачем нам рентген? – Развязно добавил он. – Если на помощь уже спешит замечательная песня! – И он по-скоморошьи дернул руку в закулисье, откуда уже спешил к роялю певец – высокий статный господин, но уже в черной полумаске.

Уголок рта журналиста ернически дернулся:

– Ба! Новость для первой полосы – Алим Абалмасов собственной персоной. В ночном кабаке!..

Но уже первые арпеджио лучезарной мелодии растворили его профессиональный понт без остатка. Он узнал песню о Кисловодске. Под сочный баритон Абалмасова закачалась в танце всего одна пара.

Боятся «рентгена»? – левую щеку разрезала едкая ухмылка.

Словно подслушав его мысли, световое пятно софита деликатно сползло с подиума, оставив танцующих в желанной полутьме. Подействовало! Из зала украдкой потянулись к затемненному центру еще три пары.

Самые смелые? – отчего-то вздохнул Карлик Нос. И тут же несогласно качнул головой. – Самые влюбленные… Он еще раз вздохнул и залпом допил пиво. Пора и честь знать, – решил он, нащупывая в карманах зажигалку. Но слова второго куплета пригвоздили его к месту. Сердце пропустило удар. Он вспомнил. Ее. И – тот самый миг, – о котором пел Абалмасов:

 
А монетка давно
Опустилась на дно,
Приглашая нас
Еще раз…
 

Еще раз! – озарило вдруг журналиста. И вот он уже у Зеркального Пруда, одной из замечательных визиток солнечного Кисловодска. Легкая рябь зримо отдает золотом. Где-то там, на дне, и еемонетка. На счастье. А где оно, счастье?..

Где ты?! – крикнул он, озираясь. Ни души. Лишь ветер шепчет ивам: верни, верни… И сердобольные ивы согласно кивают. Подсказывают?…

Яркий свет, преломленный зеркальными шарами, расплескался мириадами искр. Зал вспыхнул улыбками, громыхнул радостными хлопками. Эйфория затопила душу. Ему вновь захотелось запеть. Во весь голос.

Вновь наваждение? Коррекция судьбы? – как объявлял конферанс. Но отчего?! Замечательные слова? Заурядные, – качнул он головой. Зацепила легенда? Статичнее не бывает. Вот голос? Да. Музыка?.. Да. Да. Да.

Он ел глазами удивительно талантливого паренька. С жестким ежиком волос и в алой полумаске – несуразнее не бывает. Но он им восхищался, он – преклонялся. Но… не завидовал.

Меж тем танцующие пары подходили к своим столикам. Таких пар оказалось не три, как ему показалось поначалу, а семь. Их лица сияли. И это не была игра света…

Час коррекции судьбы окончен, – непривычно задумчивым голосом объявил конферанс. – А теперь! – он словно только проснулся и оглядывал зал, до неприличия затягивая паузу. – А теперь, – уже знакомым голосом объявил он, – три! только три счастливчика смогут заглянуть судьбе в глаза. – И он встряхнул распростертую руку в сторону зала.