Текст книги "Сон разума (СИ)"

Автор книги: Риндер Хродеберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

  Глава 1

   Скука поселилась в нерядовом подмосковном санатории с момента его основания. Ежедневные процедуры, скандинавская ходьба, обеды и ужины, по хорошей традиции вечно недосоленные, избитые темы обсуждения новых методов лечения грыж, простатитов, парезов и склероза. Короче, тоска смертная. Но вот однажды, за обедом, возникла новая тема для беседы: кто-то занял обычно пустовавший двухэтажный ВИП-корпус. Высказывались предположения от банального – министр со свитой, до полуфантастического – спившаяся шоу-звезда с друзьями и любовниками. Опоздав на четырнадцать (и кто хронометрировал?) минут, в огромный обеденный зал ресторана вошли две пары. Первая, высокий пожилой мужчина с шикарной львиной гривой седых волос и опирающаяся на его руку стройная блондинка, одетая почти вызывающе. И вторая, невысокий до карликовости пухляк с белыми ресницами и маленькими прищуренными глазками и идущая рядом женщина роскошных форм, в вытертых джинсиках и футболке с двусмысленной надписью: «Снимаю порчу». Они проследовали за метрдотелем к свободному столу, неспешно расположились за ним и приступили к обеду. Всё это происходило в непривычной для ресторана тишине, под оценивающими перекрёстными взглядами мужчин и фотографическими кинжальными взглядами женщин, не исключая официанток и шеф-повара. Тут тишина взорвалась объявлением о том, что вечером, а именно, в двадцать ноль-ноль, в кинозале санатория пройдёт шоу знаменитого московского целителя и экстрасенса Варфоломея Шорта. Билеты продаются. Седая голова ВИП– гостя склонилась к голове блондинки, та выстрелила в него взглядом и отрицательно покачала головой. На что гость пожал плечами и кивнул, видимо, неохотно соглашаясь. И весь ВИП-квартет вновь сосредоточился на окрошке, недосоленной рыбе на пару, овощах и чае с пирожком.

   ***

   Ещё клубился, заливая густое августовское небо кровью закат, когда из трёх жилых корпусов, вдоль нежно бьющейся в бетонный парапет короткой санаторской набережной реки, потянулись отдыхающие в центральный корпус. К мягким креслам зрительного зала. Возле чёрного входа стоял фордовский фэмили-вен. Рядом курил интеллигентного вида водитель. Девица в вечернем наряде с голыми плечами прикурила у него и любовалась вечерним небом, пуская в него кольца сигаретного дыма. На мини– вене был нарисован сорокалетний красавец в строгом костюме с пугающим взглядом чёрных глаз. Видимо, это было рекламное изображение героя вечера.

   Ровно в восемь часов, когда зал был заполнен больше чем на две трети, поднялся занавес и на фоне белого киноэкрана вышел к публике невысокий мужчина в чёрной костюмной паре и цилиндре. Правда, цилиндр он немедленно снял и выкинул в кулисы. Поклонившись, Варфоломей Шорт (а это был точно он) хрипловатым баритоном объявил сам себя экстрасенсом и мистиком, почётным членом трёх академий альтернативной медицины и адептом чёрного солнца ордена храма Соломона. После чего, вызвал из зала добровольцев в количестве трёх дам пенсионного возраста и опиравшегося на могучую трость очень пожилого мужчину, почти старика. Одного за другим, он погрузил их в состояние «суггестии». Дама в вечернем платье, его ассистентка, бережно поддерживала при этом гипнотизируемого, чтобы тот не упал. Варфоломей, между тем, скомандовал: одной даме приседать, другой подпрыгивать, третьей кружиться, изображая фуэте, а старичку прописал бег на месте. Кто-то в зале несдержанно прыснул, зрители потерпели пару секунд и с хохотом зааплодировали магу. Пообещав страдальцам исцеление от всех хворей, их отпустили со сцены, причём, дедушка забыл свою палку и голоплечей даме пришлось догонять его и вручать ставший ненужным аксессуар. Незаметно, на сцене оказались ещё двое из зала. Плюгавый мужчина заношенного вида и полная женщина с настолько короткой шеей, что казалось, голова её вырастает непосредственно из плеч. Узнав от добровольцев причины их недугов, (у мужчины плохо работающая правая сторона тела – последствие инсульта, а у женщины потеря голоса, профессиональное заболевание многих учителей) экстрасенс и им приказал спать. Убедившись в положительном результате, мужчину он объявил поэтом:

   – Читайте свои стихи!

   – Какие?

   – А у вас что ли разные?

   – Нет у меня ни каких, но какие бы вы хотели?

   – Читайте первое, что придётся!

   – Мой маленький городишко,

   Закутанный в зелень берёз.

   Где я, со своим братишкой,

   Бежал к реке под откос.

   Места тебя прекраснее,

   В мире бескрайнем нет.

   Ты – моё утро ясное,

   Ты – мой первый рассвет.

   Из крохотной колыбели

   Глядел я на шар земной.

   Будут ещё метели

   Выть над моей головой.

   Будет ещё цветенье,

   Черёмуховый дурман.

   Будут ещё сомненья,

   Будет ещё обман...

   Но, если согнёт мне плечи

   Тяжесть печальных дней,

   Город меня излечит

   Лучше любых врачей.

   Церкви и телевышка,

   Береговой откос.

   Мой маленький городишко,

   Закутанный в зелень берёз.

   После отгремевшей овации, публика, состоящая в основном из немолодых дам, потребовала стихов о любви.

   – Любовь была, я знаю это точно,

   Когда в поту и сенной духоте

   Вселенная из двух сплетённых тел,

   Рождалась между нами еженочно.

   В зале послышался громкий шёпот:

   – А ты бы мог мне такие стихи написать?

   – Под гипнозом может и не такие бы...

   После этого, плюгавый был разбужен магом и, получив свою порцию аплодисментов, отпущен сидеть в зал. А Шорт обратился к усыплённой безголосой женщине и приказал ей исполнить арию Царицы Ночи. И она шикарным колоратурным сопрано, достойным венской оперы, запела:

   – В груди моей пылает жажда мести..., -откуда-то взялось музыкальное сопровождение, – боль и стенания...

   Особенно хорошо удалась новоиспечённой диве знаменитая трель в середине арии, и вот, жестоким приговором прозвенел финал:

   – И ты должна Зарастро уничтожить. Смерть! Смерть! Боги, внемлите. К вам взываю я! Под рёв дама проснулась, прошла к своему месту и расположилась досматривать шоу.

   Но тут, отчего-то взорвался софит, испугав уже и так напряжённый зал. На сцену поднялся новый жилец ВИП– корпуса. Развернувшись к зрителям, он сообщил, что зовут его Эммануил Иосифович Назаров (отчего Шорт побледнел и кардинально поменялся в лице) и он готов проделать нечто похожее с самим экстрасенсом с позволения, так сказать, публики. Публика, предвкушая новое развлечение, с радостью согласилась. Тогда Назаров, не усыпляя Шорта, назвал того предсказателем, потребовал прогноза погоды на завтра, получив в ответ кратковременные дожди без перерыва.

   – Ну хорошо, а мою судьбу можете предсказать?

   – Вы, учитель, не проживёте и четырёх часов.

   – Что же на меня нападёт свирепая саблезубая белка (мне отрежут голову)?

   – Нет, Вас убьют внушением.

   Тогда, в гробовой тишине, седовласый покинул сцену, Шорт, испуганно раскланявшись, объявил, что представление окончено. В зале зажегся большой свет и все, в мрачном восхищении, перешёптываясь об увиденном, поплелись по своим корпусам и номерам. Молодая спутница Назарова (та, что была в джинсах) задержалась у стойки бара в фойе, что-то втолковывая своему седому визави. В конце концов, он подозвал пухляка и громко попросил его проводить дам в корпус, а сам отправился за кулисы.

   ***

   Полная луна нарисовала дорожку в неторопливой реке. На чёрном атласе неба горели звёзды. Запутавшийся свет их сплетал узоры из листьев лип и клёнов санаторского парка. Фонари горели, не рассеивая мрак, а лишь подчёркивая его. Сквозь открытое окно холла главного корпуса послышалось, как часы пробили половину первого ночи. И тут из ВИП корпуса донёсся пронзительный женский визг. Позже, когда сторожа и охрана, дежурные медсёстры и врач уже стояли там, задыхаясь от бега, выяснилось, что кричала стройная блондинка – жена Назарова. А кричала она от того, что, идя попить водички, увидела полоску света из-под двери ванной. В ванной, ярко освещённой лампочкой, лежал седовласый Эммануил Иосифович, разбросав руки и вытаращив глаза.

   Прибывшая полицейская бригада разогнала всех любопытствующих и начала заниматься своим рутинным делом. Чуть позже подъехала машина большого полицейского чина, точнее, старшего советника СКР по Московской области, Тихонова. Он послушал доклады следователя, медицинского эксперта и оперативника, обошёл ВИП– корпус кругом, полюбовался на лунную дорожку в реке и, поманив к себе юного следователя Мишу Лидина, двадцати пяти лет от роду, сказал ему следующее:

   – Похоже на самоубийство, или несчастный случай. Принимай, да не затягивай. И без него много дел, очень много дел. Вот.

   – Есть, -печально произнёс младший советник и пошёл собирать все документы в одну общую папку, озадачивать оперативников к розыску и опросу свидетелей печального события.

   Глядя ему вслед, начальник следствия позавидовал молодости:

   – Этот ещё не наигрался, нароет такого... Ну, да пусть. Мордой в опилки, иначе не научится, увы.

   С утра зарядил мелкий противнейший дождик. И не то, чтобы он поливал землю, нет. Он висел в воздухе мокрой липкой водяной пылью.

   Перебегая по этажу из одного кабинета в другой, Лидин столкнулся со своим приятелем Васей Бабкиным, стажировавшимся у них в комитете от подмосковного МИЭТа.

   – Куда мчисся?

   – Дали дело.

   – Растрата? Хищение?

   – Несчастный случай, странный. Возможно, даже убийство!

   – Старик, тебя мне послал Бог, в которого я не верю. Есть один код на базе нейросети... Долго объяснять. Я называю его Игоряша. Он задуман для решения логических задач. Дай дело для тестирования, а?

   – А тайна следствия?

   – Мы с Игоряшей дадим подписку.

   – А если хакеры?

   – У мну лутшая АВП в комитете, если что, Масяньку привлечём. Она любой вирус порвёт за ночь на британский флакк.

   – Ну, только если в параллель, не мешая следствию...

   – Помогая, старик, помогая. Спасибо, выручил. Это ж дипломная моя, а тестировать не на чём. Давай, прямо сейчас и начнём.

   Молодые люди зашли в кабинет, на котором висела табличка «Младший советник юстиции Лидин М.А.». Этот самый советник передал бумажную папку-скоросшиватель в руки Василию Бабкину, а тот начал сканировать документы на древнем планшетном сканере. Когда бумажки в папке кончились, он шевельнул мышкой, кликнул и радостно сообщил:

   – Готово, жди отчёта.

   – А как твоя программа действует?

   – Ты же в школе алгебру логики на информатике изучал? Инверсия там, дизъюнкция, конкатенация, закон де Моргана? Так вот, тут то же самое, но с поправкой на диалектику.

   – Это как?

   – Ну, вещь может быть равна и не равна самой себе. Понял?

   – Нет. Смотри, что-то печатает.

   На листе бумаги, неспешно вылезавшем из принтера, был следующий текст: «Саставлено логичиское уравнение из трёхсот пятидесяти восьми членов, приравнённое к еденице. При анализе уравнения каличество неизвесных свелось сначала к семнацати, а поздже к читырём. Отнасительно каторых, уравнение быть адназначно ришено не может. Нидостаточно исходных даных. Прашу разрешения извлечь инфармацию из доступных источникоф. Если даных будет нидастатачно, прашу личной помащи. Целую, Игоряша.»

   – Правописанию ты, Вася, его учил? И что это значит?

   – Он определил круг подозреваемых. Вот читай.

   «Афиногенов Леонид Борисович, Назарова Валентина Петровна, Карцер Лев Израилевич и Кузнецова Варвара Ивановна.»

   – Последние трое мне известны, вдова, импресарио и партнёрша усопшего. А кто такой Афиногенов?

   – Спросим? -сказал программист и натыкал на клавиатуре вопрос.

   В окне программы замигала красная точка и появился ответ: «Афиногенов Леонид Борисович– сциническое имя, Шорт Варфоломей, самозанятый, спецеальность – экстрасенс-цилитель. Образавание среднее-спецальное, столяр второва разряда, судимый, отбывал наказание в калонии общева рижима два года, по статье сто пятьдесят девятой УК РФ (машеничество), погремуха – Буратина. Твой до гроба, Игоряша.»

   – Манерам его тоже ты учил? – и следователь, насмешливо посмотрев на Васю, напечатал: «Слово ПОГРЕМУХА – блатной сленг, в общении с приличными людьми не употребляется, используется синоним – кличка. Перед выводом ответов, проверяй правописание хотя бы в программе Word. С уважением, Михаил Лидин».

   «Благадарю за совет. С уважением, Игоряша. No middle name»

   Глава 2

   Утро принесло с собою чистое синее небо, слепящее летнее солнце и, намекающую на скорую осень, прохладу. Лидин, скача по кухне в традиционном утреннем цейтноте между яичницей и бутербродом с кофе,

   думал о том, с чего начинать следствие. Ничего не придумывалось. Патологоанатом не обнаружил ни внешних, ни внутренних повреждений. Ни следов отравления, ни признаков застарелых болезней. С этими мыслями вышел он на улицу, с ними же сел в маршрутку. Не отпустили они, и когда встретил он мающегося у дверей в кабинет Васю.

   В кабинете, на мониторе не выключенного компьютера, сияла просьба Игоряши: «Я составел читыре многомерных массива (тензора), вероятность истины для каждого из них близка к 25%, этого нидостаточно. Прошу оказать садействие в получении необходимых данных, а именно: откуда Шорт знает Назарова? (а он знает исходя из показаний зрителей). Как Шорт предсказал смерть Назарова? Заранее благодарен, Ваш Игоряша Васильевич».

   – Поздравляю, сегодня ночью тебя признали папой.

   – Хорошо, что не мамой. Чего будем делать?

   – Ну, идея у сынули не самая плохая. Начнём разрабатывать Афиногенова. Тем более, что других идей нет.

   – Едем в санаторий?

   Спустя час езды по городским пробкам и вертлявой загородной дороге, друзья оказались у решётчатых ворот. Отпустив водителя и машину до вечера, предъявив охраннику свои удостоверения, они пошли прямо в главный корпус. И не зря. При входе в ресторан висело свеженькое объявление: «Врач-экстрасенс Шорт В.Б. принимает с 9-00 до 16-30 в 13 кабинете первого этажа.»

   Тут же и решили разделиться. Михаил, как лицо более официальное, отправился на встречу с экстрасенсом, а Василию досталась разведка в среде ближайшего окружения почившего в бозе Эммануила Иосифовича.

   ***

   У кабинета номер тринадцать Мишу остановила могучая страдалица, заявив свои преференции на посещение волшебника:

   – Я здесь полчаса стою, и никому...

   Следователь хотел уже было вынуть из кармана бордовый документ, но спохватился и предпочёл посмотреть на эту кухню изнутри.

   Дверь распахнулась. В коридор вскочила нервная, невысокая дамочка на таких отчаянных шпильках, что можно бы ими протыкать врагов в японской борьбе тхэ-квон-до. На её место тут же нырнула исстрадавшаяся блюстительница справедливости в отдельно взятом коридоре. Дверь захлопнулась.

   В оконной нише, на подоконнике, стоял обливной, глиняный горшок с необычным для санаториев растением – орхидеей. Это был королевский голубой фаленопсис, если верить приклеенной к горшку надписи. Три огромных синих цветка и множество нераскрывшихся ещё бутончиков. Мысль о совершенстве пришла в голову молодому человеку и провела в ней минуты три – четыре. Но солнце, заливавшее своим светом окно, скрыла туча. И в густой тени, вдруг, проступила природа совершенного растения. Фаленопсис был пластмассовый.

   Послышался скрип, настала очередь сыщика.

   – Лидин Михаил Александрович. И что привело сюда младшего советника юстиции? Думаю, не болезни.

   Две чёрные свечи на столе справа и слева от мага с шипением загорелись. Большой хрустальный шар перед ним заполнился клубами дыма, по нему пошла рябь... Маг сидел в шёлковом халате, рассеянно глядя сквозь Мишу.

   – Впрочем, вижу у вас некоторые проблемы личного порядка. Если желаете, могу посодействовать.

   – Каким, извините, образом?

   – То, что пошло называется «сниму венец безбрачия». Для служащих вертикали за полцены. Ну, пять тысяч рублей. Лучше переводом на счёт, указанный в визитке.

   Тут же взялась откуда-то визитка и непонятным образом попала в нагрудный кармашек тенниски советника.

   – Но два условия: первое, это тайна исцеления. И второе, если откажитесь, ваше положение будет только ухудшаться, и никто не сможет помочь.

   – Спасибо, Леонид Борисович, но я здесь для того, чтобы побеседовать с вами о событиях, связанных со смертью Эммануила Назарова.

   – Так это допрос! Ну что ж, я готов.

   Свечи пыхнули и погасли, шар очистился.

   – У меня к вам всего пара вопросов. При каких обстоятельствах, где и когда вы познакомились с покойным?

   – Это, молодой человек, история, достойная отдельного рассказа. Вам какую версию? Длинную или покороче?

   – Если вы не торопитесь...

   – Лет пять назад работал я в одном доме культуры. И увидел я огромную очередь. Рассказали мне, что принимает здесь экстрасенс Назаров. И лечит он всех, кто бы не пришёл. Куда там бабе Ванге. За день насчитал я девяносто человек, а такса у него была десять тысяч за сеанс. Короче, на третий день пал я к нему в ноги, чтоб обучил он меня своему искусству. Неделю он экзаменовал меня на предмет наличия экстрасенсорных способностей, а потом начал учить. Вот чему учил и как, о том умолчу, по причине профессиональной тайны. Но научил читать мысли, погружать в суггестию, навязывать свою волю, предсказывать будущее. А напоследок, перед тем как отпустить меня в самостоятельное плавание по волнам парапсихологической деятельности, преподал так сказать, урок. Таким же вечером как намедни, смотрел я в таком же зале такое же шоу, но с его участием. Партнёршей у него тогда жена работала. Ближе к финалу вызывает он меня на сцену. Объявляет аватаром бессмертного духа Мишеля Нострадамуса и просит прочесть пару катренов. Я, естественно, выключаюсь (тут глаза мага помутнели, лицо побелело).

   "STANT afsis de nuit fecret eftude,

   Seul repouf; fus la felle d";rain,

   Flambe exigue forrant de folitude,

   Fait proferer qui n"eft ; croire vain.

   La verge en ma; mife au milieu de BRANCHES

   De l"onde il moulle & le limbe & le pied.

   Vn peur & voix flemiffent par les manchs,

   Splendeur diuine. Le diuin pr;s s"afsied." (ст. фр.)

   Как сошёл со сцены, как попал домой – всё в тумане. Теперь работаю сам, но знаю, если Эммануил захочет, вывернет меня наизнанку публично и туфли лаковые вытрет, не побрезгует. А что в стихах по сю пору не знаю и знать не хочу. Потому, что страшно.

   – Спасибо, за такие подробности. Вот, прочтите и напишите: мною прочитано и с моих слов записано верно. Распишитесь.

   Маг поставил залихватский росчерк на бланке допроса, сверкнул вернувшимися в нормальный вид глазами и замер в ожидании действий сыщика. Сыщик встал, церемонно раскланялся, вышел в коридор и аккуратно, почти без скрипа, закрыл дверь.

   День между тем прошёл свою половину. Отдыхающие стекались ленивыми ручейкам к бювету. Пили минералочку из заморских кружечек с носиками и следовали к своим столам в постепенно наполняющийся обеденный зал ресторана.

   Посередине зала улыбался и махал руками Василий, всячески привлекая к себе внимание. Михаил поспешил к нему, чтобы успокоить и узнать причину его радости. Радость была объяснима. Вася договорился с милой дамой-метрдотелем, чтобы двух следователей при исполнении покормили обедом. Уплетая за обе щёки белорусский холодник, программист радостно сообщил, что вдовица и импресарио, а возможно, и юная партнёрша, убыли поздним утром в город организовывать прощание с чародеем и прочие траурные мероприятия. Что до трёх часов машина за ними не приедет и, что после обеда он предлагает искупаться в местной речке.

   Река звала к себе. Последние жаркие дни покидающего среднюю полосу России лета отдавали солнечную ласку неизбалованным аборигенам. На берегу, там, где бетонная набережная обрывалась в белый песок пляжа, было почти безлюдно. Излечивающиеся брали процедуры в главном корпусе или дремали, укрывшись за плотными пропылёнными портьерами своих номеров.

   Метрах в десяти от обреза воды, плавала девушка. Молодые люди успели раздеться и не спеша подойти к воде, когда девушка всплеснула руками и скрылась в реке. Снова появились руки, подняли маленькие волны. И всё...

   Вася Бабкин пришёл в себя первым. Он пробежал несколько шагов и нырнул к тому месту. Уже через секунды он выходил из воды с симпатичной ношей на руках. Девушка слабо вздохнула, едва юноша уложил её на песок. Желание купаться прошло. Пока друзья оделись и привели себя в относительный порядок, девушка тоже пришла в себя, накинула халатик и тоненькую матерчатую шляпку. От предложения проводить её к корпусу девушка не стала отказываться. Причиной своего едва не утопления она назвала судорогу. Свело левую ногу. Всю дорогой в санаторий Михаил не сводил глаз со спасённой, а Василий бросал недобрые взгляды на сыщика. А когда они свернули вслед за девушкой к ВИП– корпусу Михаил спросил:

   – Кузнецова Варвара Николаевна?

   – Да, а что?

   – Мы вас ищем полдня.

   – А вы кто?

   – Лидин Михаил, младший советник юстиции, а это Бабкин Василий. У нас к вам есть вопросы о Варфоломее Шорте. Что о нём можете рассказать?

   – Никакой он не экстрасенс, вот. На него восемь актёров работает подсадных. Проверьте сами. Ирма Вутирас – из фирмы по найму незанятых актёров. У неё проблемы, сами найдёте с чем. А сопрано пока живо. Да вы там и других найдёте.

   – А как же он смерть предсказал?

   – Но это же случай. Назаров разоблачал его полгода назад, но он всплывает всё равно.

   У ворот санатория резко просигналила приехавшая за детективами машина. Михаил попрощался и поспешил к ней. Василий задержался, причём так, что водителю пришлось сигналить ещё пару раз.

   – А Варя знает, что у тебя есть сынок? -спросил Лидин.

   – Какой сынок, ты о чём?

   – Ну, Игоряша Васильевич?

   ***

   Спустя десять минут после помещения последнего листа в сканер Игоряша выдал на принтер свой очередной отчёт:

   "В полученной информации есть неустранимые противоречия, однако Ирма Вутирас – реальная спившаяся прима оперного театра, зарабатывающая на сомнительных концертах. Скандал, описанный Варварой Николаевной, имел место быть на новогоднем карпоративе *** фирмы, куда по ошибке были приглашены оба мага. Владение Шортом старофранцузским, равно как и его знакомство с катренами первой центурии Мишеля Нострадамуса сомнительно, так как в депломе об окончании столярного ПТУ напротив французского языка написано три (удовлетворительно). Катрены пиреведены мною и переложены в стихотворную форму.

   Тёмной ночью, один

   В потайном кабинете

   Я на медном трёхногом

   Сижу табурете.

   Искра света во мраке

   Моё одиночество.

   Искра веры и разума,

   Искра пророчества.

   Из множества ветвей

   Жезл заключён в одной.

   И след ноги, и звёзды

   Омоются волной.

   Над рукавами рек

   Пульсирует мотив

   Величия небес,

   Поэзии молитв.

   Подставленные в тензоры новые данные изменили проценты вероятностей относительно изучаемых объектов. Теперь адин из них имеет 33%, остальные по 22(3) % соответственно. Недостаточно данных об импресарио и вдове Эммануила Назарова. Жду ответа, как соловей лета. Вечно Ваш, Игоряша Сишарпов.

   Глава 3

   Из записной книжки Михаила Лидина

   Достоинства и недостатки Игоряши:

   Знания: медицина, право, криминалистика, химия, философия – огромные, может дать ответ, не обращаясь к интернет справочникам. Информационно-коммуникационные технологии – высочайшие (до сих пор не понял, откуда он узнал о катренах), подозреваю, что может вламываться в наши телефоны. Русский язык и литература: совершенно не знаком с орфографией, синтаксисом и пунктуацией, но сочиняет читабельные стишки. Музыка: к моему огромному удовольствию равнодушен и не имеет рук чтобы учиться играть на скрипке. Математика, особенно теория вероятности – его конёк, может испечатать бумагу километрами, объясняя решение логических уравнений.

   ***

   Утро пришло с грозой. Небо над городом накрыли синие тучи, вода стучала по окнам кабинета. Михаил включил компьютер и спросил у Игоряши о стихах. Спустя пять минут на экране появился ответ:

   – Пришлось удалённо воспользоваться вашим телефоном.

   – Это незаконно, КоАП РФ статья 13.11. Нарушение закона о персональных данных, – напечатал следователь.

   – Нет, я не являюсь субъектом права, следовательно, не могу нарушить ни одного закона, – высветился ответ.

   Ответы почему-то стали приходить со всё большим запаздыванием. Будто Игоряша покинул родную землю и направился на исследование новых космических миров. После очередного удара молнии где-то совсем рядом со зданием следственного комитета, экран мигнул, посинел и заполнился загадочными символами, называемыми народом «кракозяблами».

   Спустя час в кабинет Лидина ворвались двое: его опоздавший на работу друг Вася и женщина лет тридцати в рабочей куртке. Ни о чём не спрашивая, женщина села перед монитором и начала кликать мышкой и что-то натыкивать на клавиатуре.

   – Что случилось, Масянь? – спросил программист.

   – Я тебя убью, реанимирую и снова убью. Трудно было в прогу прописать проверку почты перед открытием?

   – Не предполагалась самостоятельная работа с почтой...

   – Ты ж И.И. писал, понимать должен. Он самосовершенствуется. Урод!

   Урод-Вася кивнул головой в знак признания косяка:

   – И чего теперь?

   – Чего? Бери своего дружка в охапку и идите вы ... ну хоть в кафе, напротив. Пока я к карательным мерам не приступила.

   Вася и Миша не стали возражать и, зная огненный темперамент занимавшейся ремонтом компов Масяни, мгновенно смылись из кабинета именно в заведение, напротив.

   Поедая бутерброды с сыром и запивая их кофе, они наметили дальнейшие действия: определить IP источника инвазии компьютера, его адрес и принадлежность.

   Когда друзья вернулись к месту службы, экран светился какой-то загружаемой программой. Недобро посмотрев на программиста, Масяня с металлом в голосе произнесла:

   – Васька! Я твою программу скопировала, а то ты её уделаешь до защиты. То, что здесь, я дописала в плане безопасности. И вот, ставлю болталку. Будет твой Игоряша общаться с вами голосом. Не фиг бумагу изводить. Дня через два скину программу для создания образа. И вот ещё, атаковали вас с компьютера, который находится в номере три ВИП-корпуса санатория. Занимает этот номер Лев Израилевич Карцер.

   ***

   – Товарищ начальник отдела, прошу дать разрешение на осмотр номера и изъятие компьютера, с которого загрузили вирус.

   – Давай твою бумагу, бери оперативников и поезжайте, – такими словами Тихонов благословил следователя Лидина на дальнейшие действия.

   Окружённый медсёстрами, врачом и своими партнёршами: Валентиной Петровной и Варварой Николаевной, Лев Израилевич Карцер умирал. Он умирал медленно. С самого дня своего рождения. Он искал и находил в себе такие болезни, которые не были описаны даже в Британской медицинской энциклопедии.

   Оперативники обыскивали его номер, складывали и скручивали его ноутбук, а он причитал и плакал. При каждом новом действии сыщиков импресарио вздрагивал и начинал жаловаться на свою тяжёлую судьбу. Он успел рассказать о двадцати своих хронических заболеваниях, каждое из которых должно было уморить его непосредственно в момент заражения. О всеобщем плохом к нему отношении, о принадлежности к вечно гонимому народу. О том, что в этой стране для умного и активного интеллигентного человека шансов пробиться нет. О том, что пора валить на историческую родину, на постоянное место жительства. А когда младший советник юстиции Михаил Лидин объявил Леве, что забирает его с собою в следственный комитет, несчастный разрыдался на груди дежурного врача и снова заявил, что умирает.

   Дежурный же врач смерть пациента не подтвердил и разрешил доставить в город.

   Все это время Варвара Николаевна испепеляла взглядом детективов, в особенности Васю Бабкина, который опустил очи долу и не поднимал их до окончания следственных мероприятий.

   В город вернулись к пяти часам дня. Допрос Карцера представлял из себя жалобы на судьбу и заявления о смерти со стороны допрашиваемого. Либо наоборот, сообщение о смерти и жалобы на судьбу. Через пол часа этого бессмысленного занятия Лёва был отправлен в камеру ожидать своей дальнейшей участи.

   А сыщики подключили ноутбук к компьютеру Игоряши, проверили содержимое диска на вирусы и поручили программе вскрыть хард. Прогудев несколько минут Игоряша впервые заговорил голосом актёра Александра Лыкова (Казановы из сериала « Улицы разбитых фонарей»):

   – Идите спать, молодые люди. Над этим гриммуаром мне всю ночь трудиться. До завтра, ваш Игоряша.

   Вечер накрывал город. Уютные сумерки ложились между домами. Тени ползли по земле с Запада на Восток.

   Садясь в трамвай, Михаил заметил большой автобус, увозивший в пригород большую толпу уставших за день муниципальных рабочих. Среди них он увидел Васю Бабкина, который уютно устроился на сиденье междугороднего автобуса и мечтательно улыбался.

   -Завтра опоздает, как пить дать. Не забыть купить чего-нибудь на ужин, а то холодильник пуст.

   А в городе закипала ночная жизнь. Загорались огни реклам, призывным цветом звали к себе названия ресторанов и кафе. Бросилась в глаза ярко освещённая афиша « В концертном зале *** съёмки очередного выпуска битвы экстрасенсов».

   ***

   Первое, что услышал сыщик утром в своём кабинете были стихи:

   – Quand la lictiere du tourbillon verfee,

   Et feront faces de leurs manteaux couuers,

   La republique par gens nouueaux vex;e,

   Lors blancs & rouges iugeront ; l"enuers.

   – Переведи.

   – Остался ветер без подпорок, Вьюга.

   Все, как один, восстали друг на друга.

   Хозяев новых появилась рать,

   Кто за кого, вовек не разобрать.

   – Михаил Александрович, прошу разрешения провести допрос самостоятельно. Процессуально не важно, кто задаёт вопросы. «Важно кто и что отвечает», – произнёс Игоряша.

   – Ну, попробуй.

   Из следственного изолятора привели продолжающего умирать Карцера. Он расположился напротив следователя в ожидании разговора.

   – Лев Израилевич, как ваши дела?

   – Плохо, раз я в этом кабинете, – импресарио огляделся по сторонам в поисках источника голоса.

   – Расскажите нам о схеме работы вашего шефа. И имеете в виду, мы изучили все, что было в вашем ноутбуке.

   – А что там было? Что там было? Ой, вей, – не обнаружив никого кроме молчащего следователя, продолжил импресарио.

   – Работали мы так: приходил клиент, измученный нашей медициной. Весь на нервах. Просил спасти родственника от безвременной кончины. За консультацию платил десять тысяч, за сеанс нашего экстрасенса сто двадцать. Сеанс назначали на следующий день. В конце сеанса говорили, что нужен ещё один, тоже за сто двадцать тысяч. И так, пока клиент не сообщал о том, что родственник сложил кеды в угол.