Текст книги "Лазурная глубина (СИ)"
Автор книги: Рина Зелиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
Глава 13
Она опять сидела на своем любимом месте. На улице было прохладно. Камень хорошо прогрелся за утро солнцем, и было приятно ощущать его тепло. Холодный ветер забирался под одежду, играл прядками волос, выбивающимися из-под головного убора, хлестал по лицу внезапными резкими порывами, принося с собой мелкую противную пыль, попадающую в глаза. Но девушка не обращала внимания на этот дискомфорт. Померкший взгляд ее лазурных глаз, в которых стояли неподвижные, словно застывшие слезы, остановился на извивающейся среди гор узкой дороге, уводящей в туманную даль.
Наступила осень. Три месяца, уже три месяца она здесь. Одна в чужой стране, далеко от родины, родных, друзей, знакомых и близких ей людей. Казалось, про нее все забыли, и ей придется всю оставшуюся жизнь провести тут, среди народа, чуждого ей своими обычаями и нравами, говорящего на грубом чужом языке. Больше она не увидит милых ее сердцу берез, не услышит шума лесов, не вдохнет запах трав и полей родимого края.
И больше никогда не увидит Ринара. Жив ли он? Что с ним? Она готова была бежать к нему, не жалея ног. Но куда? Она потеряется в этих мрачных холодных горах, среди бездушных мертвых камней и скал. Умрет от голода и жажды, но так и не найдет мужа. Возможно, ему нужна ее помощь? Она была согласна на все, лишь бы не бездействовать. Лишь бы не сидеть здесь и не ждать непонятно чего.
Рахим на ее просьбу о возвращении только покачал головой и сказал одно слово: "Жди". Это все, что она смогла от него добиться. И вот она сидела и ждала, не сводя покрасневших раздраженных глаз с дороги, петляющей между скалами.
Вдалеке показался внедорожник. Черный джип сверкал лаком в редких лучах солнца, пробивающихся сквозь тучи. Он выглядел как инопланетянин в этой чужой дикой стране.
Никольский вышел из машины. К нему стремительно неслась какая-то женщина в ярких шароварах и тунике, накинутом сверху цветастом теплом распашном платье, полы которого вместе с концами повязанного на голове изумрудно-зеленого шарфа, развевались за ней на подобии хвоста. Она была похожа на маленькую экзотическую птичку в своих порывистых движениях и пронзительном визге, который она издавала.
Девушка бросилась Лану на шею, уткнулась носом в плечо и судорожно разрыдалась, тут же намочив слезами его легкий хлопковый джемпер.
– Лан. Лан, – всхлипывала она, лепеча по-русски. – Почему так долго? Ну, почему так долго?
Он отстранил от себя и осмотрел это причудливое создание. На смуглом лице сверкали влажные глаза цвета морской волны, алые губки счастливо улыбались, а на лбу лежали выбившиеся из-под шарфа вьющиеся светло русые пряди.
– Марисса, – удивленно выдохнул Алан.
Она опять расплакалась и уперлась лбом в его широкую грудь. Лан гладил девушку по голове, пытаясь успокоить, и говорил:
– Все хорошо. Все хорошо, маленькая. Я приехал. За тобой. Я заберу тебя отсюда.
Они сидели за столом в доме Рахима. Никольский рассказывал, как на Ринара и его людей началась охота, как конкурирующими группировками, так и госслужбами. Велась настоящая травля. Как загнанные звери, они были вынуждены бежать из города. Рен принял решение разбиться на группы. Так было легче исчезнуть, чтобы избежать истребления или плена. Те, кому было, где скрываться, должны были затаиться. Остальные продвигались в сторону границы. Война шла на их полное уничтожение, и Рен, таким образом, решил спасти жизни тех немногих, оставшихся ему верными, друзей.
– Но, как же так, – взволновано начала расспрашивать Марисса, – ты же говорил, что завладев акциями Верховского, вы создадите мощную империю и станете неуязвимы.
– Меня никто и не трогает, – объяснил Алан. – Мне нечего предъявить. Ничего противозаконного в моем бизнесе нет. И, учитывая мои связи, и на меня нападать просто опасно. Что касается Рена...
– Что с ним? – Марисса дрожащим голосом, наконец, решилась задать этот вопрос, вся внутренне сжавшись, не ожидая ничего хорошего в ответ.
Возникла продолжительная пауза. Алан, как будто бы, подбирал слова, что еще больше напрягало.
– Он в тюрьме, Марисса, – наконец, тихо произнес он. – Рен сам сдался властям. У него не было выхода. Его просто бы завалили без суда и следствия.
– Кондор? Тушкан? Арсан? – выстреливала в него бессвязными вопросами разволновавшаяся девушка. – Его выпустят? Я его увижу?
Ее колотило. Она вскочила со своего места и металась по комнате, как дикий зверь. Алан поймал ее взгляд, и она остановилась. Выражение его глаз впрыснуло страх в ее вены, кровь застыла в жилах. Она стояла, испуганная, оцепеневшая, раздумывая о том, что лучше: тревожное неведение относительно судьбы любимого или неприкрытая горькая истина.
– Месяц назад состоялся суд, – сухим бесстрастным тоном повествовал Никольский. – Обвинители вытряхнули все грязное белье, которое сумели отыскать. Основательно перепахали всю его мутную биографию, нашли свидетелей. Большая часть предъявленных обвинений сфальсифицирована: факты подтасованы, улики сфабрикованы, свидетели запуганны и загнаны в угол. Но так ловко, что Алекс ничего не смог доказать.
После непродолжительного молчания, во время которого все присутствующие не отрывали от него глаз, Алан продолжил:
– Ринару дали пожизненный срок без права амнистий. Все апелляции были отклонены. Тимуру и Арсану – по двадцать лет лишения свободы. Тушкан погиб в перестрелке.
– Неужели ты не мог ничего сделать!? – в запале воскликнула Марисса.
– Мари, ты много не понимаешь. В частности, какие силы задействованы. Неофициально нам было объявлено, что если мы не согласимся на подобный исход дела, то до суда они, скорее всего, не доживут. В конце концов, удалось придти к соглашению. Им выделили отдельную камеру, обеспечили самые комфортные условия существования настолько, насколько это вообще возможно на зоне.
Марисса упала на скамью, уронила лицо в ладони и не двигалась, не издавая ни звука. Зарина присела рядом с ней:
– Доченька, доченька. Не переживай ты так. И в тюрьме люди живут. Живой, ведь – это главное. Вот ты и думай об этом.
Позади остались неприветливые обнаженные горы, показались сначала заросли кустарников, одетых золотой и красной осенней листвой, а потом они поехали среди зеленеющих деревьев. Солнце весело сияло в безоблачном небе. Толстые деревья с причудливо изогнутыми ветвями останавливали на себе внимание, привлекая своей необыкновенной живописностью. Здесь лес лишь немного пожелтел на верхней своей границе. В воздухе пахло осенью.
Всю обратную дорогу Марисса молчала. Казалось, душа ее погрузилась в глубокий мрак. В ее потускневших глазах была пустота. Ничего не было: ни слез, ни мыслей, ни чувств, ни эмоций. Она отрешилась от всего.
Алан бросал на нее тревожные взгляды. За эти несколько месяцев Марисса сильно изменилась: с волос смылась краска, и они приобрели свой естественный светло русый цвет, кожа загорела, вся ее фигурка стала еще более тонкой и хрупкой. Без грамма косметики, с сияющими на пол лица аквамариновыми глазами, она выглядела такой юной, такой трогательной и беззащитной.
Глава 14
Никольский привез Мариссу в свой дом. Он объяснил, что вся недвижимость Ринара опечатана, а у него она будет в полной безопасности под усиленной охраной. Хотя, ей это все было глубоко безразлично. Она, как никогда до этого, чувствовала себя несчастной и одинокой, слоняясь по дому печальной тенью.
Прошла неделя. Мари постепенно начинала приходить в себя. Привычная обстановка, воздух родной страны, знакомые лица возвращали ее к жизни и пробуждали, задремавший было, бойцовский дух. Алан возвращался домой поздно, иногда за полночь. Весь погрязший в делах, он даже за завтраком не выпускал из рук телефона. Нельзя сказать, что он не замечал состояния девушки. Мужчина часто бросал на Мариссу обеспокоенные взгляды и хмурился, но молчал, ничего не желая больше пояснять или обсуждать. Тогда она сама решила приступить к этому сложному и важному для нее разговору. Исходя из информации, которую она сможет почерпнуть, побеседовав с Никольским, можно будет приниматься к составлению плана дальнейших действий. Не надеется же Лан, что она смириться и будет плыть по течению? К тому же нужно прояснить кучу темных моментов, остававшихся для нее пока невыясненными.
Ее личный счет, который открыл на ее имя Рен, оказался не заморожен. И она первым делом вернула себе прежний облик по мере возможностей. С яркими волосами, упакованная в дорогую фирменную одежду, с боевой раскраской на лице, Мари чувствовала себя уверенней, готовой начать битву интересов.
Марисса потребовала у охраны отвезти ее в офис к Никольскому, выбирая время ближе к концу рабочего дня, чтобы Алану было уж никак не отвертеться от запланированной беседы.
Начбез Артур, хитро ухмыляясь, проводил ее до приемной, сказав, что Алан ее ждет. Девушка уверенным шагом вошла в директорский кабинет и заняла место напротив Лана. Какое-то время они изучающее друг на друга посматривали, словно оценивая силы и возможности противника. Красивый, темноволосый, с тонкими чертами лица мужчина. Уверенный в себе, он производил впечатление человека сильного и целеустремленного, удачливого и непреклонного. Мари впору бы было смутиться и отступить, но не тут-то было. Она даже и не помышляла о капитуляции.
Конечно, Марисса осознавала: что касается сил и возможностей – тут тягаться с Никольским было бы глупо. Шансы на победу равны нулю. "Но, – говорила себе девушка, – умный в гору не пойдет. Умный гору обойдет". Дурой она себя не считала, поэтому приготовилась искать обходные пути. Воинственный вид девушки насторожил Алана, и он начал разговор первым:
– Без яркого макияжа и с естественным цветом волос тебе было лучше.
– Знаешь, как обычно говорят? Когда женщина ярко краситься, она выходит на тропу войны.
– И с кем это ты воевать надумала? – насторожился Никольский.
Начало разговора не предвещало ничего хорошего, да и настрой девушки тоже.
– А вот это я еще не решила. Все зависит от того, что ты мне скажешь.
– И что ты хочешь от меня услышать? – его голос был спокоен и безмятежен.
– Хорошо. Сейчас поясню. Значит так..., – Марисса глубоко вдохнула, собралась с духом и начала выстраивать свои претензии по списку.
– Первое: я хочу увидеть Ринара. В тюрьме, я знаю, заключенным полагаются свидания. Я права?
Алан кивнул с понимающей улыбкой. Весь его вид выражал бесконечное доброе терпение, как если бы он разговаривал с несмышленым ребенком, выслушивая его бессвязные глуповатые умозаключения.
– Хорошо. Я поговорю с Алексом. Он все устроит. Дальше?
– Второе: я не верю, что ты не способен вытащить Рена с кичи. Не решаемых проблем не бывает. Даже если тебя съели – всегда есть два выхода.
– Не понял, – Лан нахмурился.
– Я хочу назад своего мужа, – Марисса произнесла это медленно, четко проговаривая слова, акцентируя каждое, и таким тоном, словно бы говорила с умственно отсталым человеком.
– Мари, послушай меня внимательно. Если бы был хоть малейший шанс, неужели ты думаешь, я бы его не использовал? Я сделал все возможное в данной ситуации. Это первое. Второе. Помнишь те бумаги, которые ты подписывала в больнице? Согласно им "РеЛан", "Шум прибоя", "Кленовая роща" и другой легальный бизнес Ринара теперь твои. Ты являешься владелицей всей его недвижимости, включая дом на Лесной поляне, городскую квартиру и прочее имущество. А также значительные счета в банках, в том числе заграницей, переведены на твое имя. Алекс сейчас этим занимается. Позже он тебе все объяснит. И третье. Ринар при последней нашей с ним встрече в СИЗО после того, как попросил тебя привезти назад, сказал, что хочет с тобой развестись. Он не ждет, что всю его оставшуюся жизнь, которую ему предстоит провести в квадрате, ты будешь мотаться к нему на свиданки и таскать передачки. Ты теперь хорошо обеспеченная женщина, и вольна вести такую жизнь, какую посчитаешь нужной. Он готов дать тебе свободу.
Мариссе показалось, что на нее обрушился потолок. Ее уши вспыхнули пожаром, лицо исказилось гримасой ярости, щеки пылали. От возмущения и гнева, хотелось кого-то пристукнуть. Жаль, что муж был сейчас далеко.
– Гад. Всегда знала, что он гад. Вот, значит, какого он обо мне мнения. Ну, ладно же. – Мари вскочила так порывисто, что стул, на котором она сидела, с грохотом упал позади нее. – Знаешь, в чем тут фишка? В том – что он уже ничего не решает. Пусть сидит там на своей шконке, хлебает баланду и не жужжит. Прав он только в одном: я теперь вольная птица, свободная в своих решениях и поступках. И я буду делать то, что посчитаю нужным.
– И что, если не секрет? – Лан обреченно вздохнул.
– Ну, например, раздобуду тонну тротила. Обложу кичу по всему периметру и устрою фейерверк. Как тебе такой вариант?
– Боюсь, что с тонны тротила там не только живых не останется, даже камни в пыль превратятся. Может, пусть Рен еще поживет, а? – Алан потер виски.
У него был трудный день, и выдерживать истерику разгневанной девушки он был уже не в состоянии, сдерживаясь из последних сил.
– Мари, давай ты сейчас успокоишься, поедешь домой. Алекс, я думаю, довольно скоро сможет устроить твою встречу с Ринаром. После разговора с ним – поступай, как знаешь. Пока же: обещай ничего не предпринимать. Тем более оставь мысли о тротиле, гранатометах, БТР и танках на Красной площади. Это не серьезно. Рен, в принципе, предполагал такую твою реакцию. Он сам просил тебя о встрече. Дождись свидания с ним. Поговорите, а потом можешь начинать строить планы по уничтожению правовой системы государства.
Марисса несколько мгновений испепеляла его взглядом, затем выбежала из кабинета, агрессивно хлопнув дверью. Ее бесило со страшной силой это спокойствие Никольского, его ровный рассудительный тон, его равнодушие к судьбе друга.
Глава 15
Алекс и Артур, начальник службы безопасности Никольского, со своими секьюрити провожали Мариссу до самой исправительной колонии. Теперь она находилась под постоянным присмотром, и сам начбез Алана не спускал с нее глаз, видимо, получив на ее счет особые инструкции. В свете предыдущих событий Мари была только рада такому сопровождению. С ними было как-то спокойнее.
Убогая обстановка комнаты для свиданий состояла из двух узких железных кроватей с ветхим серым бельем, облезлого стола и нескольких стульев. Вся мебель была привинчена к полу. На окне – массивная решетка, железная ржавая дверь. Грязно. «Удобства» виде раковины и унитаза находились здесь же. За их гигиенической чистотой следить, видимо, было недосуг. Марисса поморщилась.
Одетая в серебристое платье-футляр с молнией посередине, со струящейся по плечам копной рыжих волос, в высоких белых сапогах на шпильке она выглядела тут как павлин в курятнике.
Привели Ринара. Его руки и ноги были скованы железными браслетами, соединенными цепью. Он сильно похудел и осунулся с того самого времени, когда она видела его в последний раз. Под глазами залегли тени, на лбу четко обозначились морщинки, волосы были коротко подстрижены, на щеках – трехдневная небритость. Но, тем не менее, он продолжал излучать затаенную мощь. Вся его фигура дышала скрытой угрозой. Вертухай опасливо посматривал на заключенного.
– Девушка, вы уверены, что стоит снимать наручники?
– Уверена, – отрезала Марисса, раздражаясь столь трогательной заботой. – Но у меня к вам один вопрос. А почему вы на него еще маску не надели, как на Ганнибала Лектора? Непростительная оплошность с вашей стороны. Так было бы намного безопасней.
С чувством юмора у охранника было по всей вероятности туго, так как он только недоуменно посмотрел на девушку, но руки и ноги Ринара, все же, освободил, поспешив скрыться за дверью.
"Красивый, опасный, жестокий – мой муж", – Мари с радостным визгом бросилась к Рену на шею. Она плотно прижалась к мужчине всем телом, покрывая его лицо поцелуями, игнорируя колючую щетину. Ощущая сильное давление внизу живота и жуткий жар желания, Рен крепко сжал ее в своих могучих объятиях. Она слышала, как гулко колотиться его сердце. Он слегка отстранил девушку и посмотрел на нее так, как никогда до сих пор не смотрел.
– Рен, родной мой, любимый, – прошептала Марисса.
Ринар глухо зарычал и толкнул ее к столу, задирая юбку, движимый страшным голодом, накопившимся за много месяцев, когда он ничем не мог его утолить. Он впивался в ее губы, в ее шею жалящими жестокими поцелуями, шумно дыша и вздрагивая от возбуждения. Своей безудержной страстью он был похож на дикого зверя в период гона. Жажда женщины пылала в его взгляде огненной лавой. Марисса не противилась его натиску. Она сама застонала от сжигающего ее изнутри вожделения, когда он, задрав ее юбку, разорвал на ней трусики и усадил на стол.
Как же она соскучилась по нему. Мари торопливо растягивала пуговицы его рубашки, обнажая красивый мускулистый торс мужчины, и с наслаждением провела по нему ладошкой. Ее вопль пронесся по помещению, отражаясь от голых стен, когда он жестоко грубо вторгся в ее тело, сильным толчком разом проникая на всю длину. Он овладевал ею со всей деликатностью животного, самца в брачный период, преодолевая сопротивление лона, ошеломленного столь непривычным бурным штурмом, оставляя синяки на ее нежной коже и метки от зубов. Марисса зашлась в крике, не замечая, как слезы текут из ее глаз. Она кричала и билась в его железной хватке, сама сгорая от звериной страсти, сотрясаясь от многочисленных оргазмов. Он замер, сжимая ее своими сильными руками, а она, вцепившись в его плечи, мелко дрожала, пытаясь придти в себя, чувствуя легкое головокружение. Рен не дал ей такой возможности. Ему самому на отдых понадобилось лишь несколько минут.
Стащив с нее сапоги, он расстегнул молнию и сорвал с нее платье. Жадно принялся мять ее груди, больно терзая губы, погружаясь языком в ее рот, требуя, поглощая. Садистским рывком развернул ее спиной к себе, переломил в пояснице, уложив животом на стол, и резким движением вошел в нее сзади. У девушки перехватило дыхание. Обессилившая Марисса слабо вздрагивала под ударами его горячей твердой, как камень, плоти, позволяя ему удовлетворять его необузданное неукротимое желание. Мужчина брал ее очень жестко и грубо, как дорвавшийся до своей жертвы хищник.
Насытившись ею, Рен поднял ослабевшее тело девушки на руки, и, присев на кровать, усадил ее к себе на колени, нагую, оставшуюся в одних порванных чулках. Марисса чувствовала себя совершенно разбитой. Он прижал ее к своему разгоряченному телу и поглаживал по волосам и спине, проявляя запоздалую нежность.
– Извини, Котен, – прошептал он ей в волосы. – Я сделал тебе больно?
– Нет, Рен, – так тихо прошептала она, что ее ответ слился с дыханием. – Все хорошо. Мне было хорошо.
Мужчина поцеловал ее в лоб и заглянул в прозрачные, горящие возбужденным блеском глаза.
– Тебе Лан сказал, что я согласен дать тебе развод? Ты не обязана приезжать сюда.
"И выбрал же момент", – огорчилась Марисса.
– Да, сказал. Но я не согласна. Я собираюсь добиваться твоего освобождения.
– Ты сумасшедшая. – Рен еще крепче прижал ее к своей груди. – Забудь об этом. Впрочем, я отлично успел тебя изучить. И предполагал, что подобные мысли сначала посетят твою буйную головушку. Ты, Котен, слишком импульсивна. Это только во вред.
Он молчал, целуя ее шею, вдыхая запах волос, кожи, блуждая теплыми ладонями по изящным изгибам ее тела, словно пытаясь запомнить, запечатлеть в памяти на долгие годы. Сердце девушки болезненно сжалось, в горле образовался ком.
– Алекс уже подготовил все необходимые документы, которые сделают тебя свободной, – продолжил он. – Я их уже подписал.
– Нет, – взвизгнула Марисса, попытавшись оттолкнуть его от себя, внезапно ощутив неизвестно откуда взявшийся прилив сил.
– Помолчи и слушай меня. Пока будешь жить у Никольского. У него сейчас достаточно прочное положение. Ты будешь под его защитой. И он обещал мне присмотреть за тобой. Вырвавшись из-под моего контроля, ты обязательно чего-нибудь натворишь. Просто не можешь без этого. Вечно ищешь приключений на свою милую попку. На этот раз ты можешь конкретно огрести. Поэтому обещай мне, что будешь во всем слушаться Алана и ставить его в известность обо всех возможных неприятностях. И еще: что прекратишь эту свою бурную активность по поводу моего освобождения. Поверь – это не реально.
– Это все? – прошипела Марисса.
Спускать флаг, не приняв боя, она была не намерена.
– Да, – Ринар напрягся.
Он предполагал, что с ней будет непросто, но рассчитывал, что все-таки разумная часть ее сознания возобладает над бесшабашной частью мозга. Про себя радуясь рассеянному выражению его лица, Марисса решила сменить гнев на милость. "А вид у моего Тиграшика конкретно так потерянный", – глумилась она в душе. – "Знает, что мое согласие на его просьбу зависит лишь от моей доброй воли. Никакого воздействия на меня отсюда он оказать не сможет. А у Никольского своих забот хватает, чтобы носиться за мной по всему городу".
– У меня к тебе есть предложение, – начала она гнуть свою линию. – Ты обещаешь сейчас честно и откровенно ответить на несколько моих вопросов, а я в свою очередь обещаю сделать так, как ты хочешь. Так будет справедливо.
Мари мысленно скрестила за спиной пальцы за неимением возможности сделать это физически, и также мысленно захихикала, потому как, Ринар напрягся еще больше.
– Хорошо. Давай свои вопросы. Любительница справедливости, – наконец, ответил он лишенной всякого энтузиазма интонацией.
Рен пронзал ее подозрительным настороженным взглядом, как будто норовил проникнуть в ее мозг и основательно там покопаться на предмет подвоха.
Мари же моментально сообразила, что пообещать Рену, выполнить его просьбу ей труда не составит. К Никольскому она уж как-нибудь найдет подход. И даже, возможно, сможет заручиться его помощью.
– Ну, рожай быстрей и одевайся, а то за мной придут скоро, – поторопил ее Ринар.
Марисса поспешила воспользоваться его советом.
– Есть возможность вытащить тебя отсюда? – в лоб спросила она, торопливо натягивая платье, вонзаясь взглядом в его потемневшие, почти черные глаза, в которых начинала разгораться ярость, как угли на ветру.
Он молчал, пытаясь подавить в себе бешенство, которое накатывало всякий раз в ответ на ее неуемное упрямство и отупелое упорство, не желающие признавать никакие доводы разума.
– Рен, ты обещал, – упрекнула его девушка, нисколько не заморачиваясь его злостью.
– Да, есть, – нехотя ответил мужчина. – Но это слишком рискованно. Я никогда не посвящал тебя в свои дела и, тем более, не собираюсь этого делать теперь. Пусть остается все как есть.
– Ты действительно хочешь, чтобы мы развелись? Ты больше не хочешь меня видеть? Я тебе надоела? То, что я буду жить вместе с Аланом в одном доме, тебя не сильно беспокоит? Ты даже не ревнуешь? Я для тебя уже ничего не значу? Ты вообще любил меня хоть немножечко?
Ринар сжал челюсти, на его скулах заходили жевалки. Если бы взглядом можно было убить, то Марисса уже бы распростерлась бездыханным телом у его ног. Мари была совсем обескуражена. Она замерла под его злым взглядом: "Что я такого сказала? Какой из моих вопросов вызвал у него такую реакцию?"
– Ты ответишь хотя бы на один мой вопрос?
– Нет.
Марисса одарила его своей самой приехидненькой улыбочкой. Ее глаза дико сверкали, как у злой кошки, которая хватает свою добычу. Она подскочила к двери и застучала в нее кулачками, требуя выпустить. Уже на выходе она едко обронила:
– На твою, – она сделала паузу, выделяя следующее слово, – просьбу... ответ аналогичный.
Всю обратную дорогу Алекс бросал на девушку удивленные взгляды. Она вела себя странно. Глубоко погруженная в свои думы, ни на что не обращала внимания, отвечая на его вопросы односложно, машинально. На ее губах застыла улыбка Джоконды. Алекс был сильно обеспокоен. Он уже догадывался, что разговор Мари с мужем не принес желаемых результатов. Напротив, все еще больше усложнилось. Он уже достаточно давно знал Мариссу, чтобы предположить: результат этих ее напряженных раздумий, скорее всего, обернется большой головной болью для них всех.
