Текст книги "Жизнь, любовь и прочая магия (СИ)"

Автор книги: Рина Михеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА 10. Расчёты и просчёты

31 октября. До Хэллоуина – 30 минут

Действие бодрящего зелья заканчивалось. Гарри всё верно рассчитал. Да, несмотря на то, что в последнее время мысли у него были тяжёлыми и медленно перекатывались в голове, как шершавые булыжники, несмотря на мутный туман, уже привычно колыхавшийся в голове, вызывающий непреходящую тошноту, несмотря ни на что – он рассчитал всё верно.

А Крюгер – просчитался.

Он узнал самый главный, самый мучительный страх Гарри – страх принести друзьям и близким боль и страдания, стать причиной их гибели, и вообще – потерять их – по любой причине. И, узнав, он возликовал и бил в одну точку. Но Крюгер так и не понял сущности Гарри, хотя и знал, что страх многое говорит о человеке и что душа Гарри – ценная и сильная душа, тоже знал. Но не понял.

Это было за пределами понимания Крюгера, и он даже не пытался заглядывать за эти пределы, уверенный, что там вовсе ничего нет, ничего важного, по крайней мере. Он не задумывался, чем такой страх может угрожать ему. Главное – это действовало, а остальное его не интересовало.

Возможно, демон, стремившийся обрести полное, а не частичное, как сейчас, воплощение в Крюгере, знал много больше, хотя тоже не понимал, но… опыт есть опыт. Опыт тысячелетий, наверное, говорил ему, что люди именно с такой разновидностью страха, люди, боящиеся за других больше, чем за себя, опасны.

Но… пока он не мог предостеречь Крюгера – эта чёрная душа должна была действовать самостоятельно. И Крюгер действовал, упиваясь своей властью, наслаждаясь мучениями жертвы.

Он тоже вёл свои расчёты, согласно которым к Хэллоуину Поттер достаточно ослабеет, а он сам – напротив, наберётся сил, чтобы всё получилось как нужно. Бодрящее зелье? Да, пока что Крюгер не обрёл полной силы в реальном мире, но уже окреп достаточно, чтобы преследовать Гарри и наяву.

Он обвинял Гарри в образе Сириуса, он представал перед ним в виде Лили и Джеймса – и они тоже то обвиняли сына в собственной смерти, то горевали о том, что Волдеморт всё же победил, завладев душой Гарри, а значит, их гибель была напрасной.

Десятки раз Гарри видел у своего отражения в зеркале красные безумные глаза Риддла. Он перебил почти все зеркала в доме на Гриммо, расколотил одну витрину в Косом переулке и два зеркала в туалете Академии, после чего научился виртуозно избегать любых отражающих поверхностей. И тогда у него начал болеть шрам…

С каждым днём боль становилась сильнее, кольцо страха сжималось, Крюгер торжествовал, не обращая особого внимания на упорную борьбу Поттера. Сначала все сопротивляются… У маглов просто нет бодрящего зелья, с которым кофе не идёт ни в какое сравнение, и прочих зелий, позволяющих достаточно долго сохранять здравый рассудок, несмотря на отсутствие сна.

Последние Поттер мелким оптом закупил через знакомого студента из Китая. Будь благословенна Академия! Иначе Снейп и Гермиона вычислили бы его много раньше. А он не мог допустить, чтобы они узнали правду.

Крюгер постоянно угрожал, что немедленно займётся любым, кому Гарри расскажет о нём. Возможно – лгал, а может и нет. Гарри не хотел проверять. Памятная сцена с профессором Дримсом на корню задушила в нём саму мысль привлечь к этому делу хоть кого-нибудь.

Другое дело – Холливелы… Это их работа, они подготовлены к ней и знают, что делать, должны знать. Но Крюгер предусмотрел это. Холливелы были для него действительно опасны. Это маглы не знали, где и у кого искать помощи, маги же были осведомлены не в пример лучше.

Волдеморт просто не мог обратиться к ним – он сам был врагом для таких, как они. Гарри – другое дело. Но Крюгер по своим каналам был прекрасно осведомлён о проблемах Холливелов. Он узнал о падении Вайета ещё раньше, чем его близкие, и намеренно выбирал момент, когда Холливелы будут слишком заняты своими проблемами, а у него окажутся развязаны руки. И вот нужный момент наступил.

Радуясь своей предусмотрительности, Крюгер лишь забавлялся, наблюдая, как Гарри пытается выйти на семью Охотников. Не добившись успеха, Поттер переключился на книги, разыскивая и изучая всё, что казалось ему подходящим, в библиотеке Академии и в собственной, унаследованной от Блэков.

Крюгер не проявил особого интереса к этим изысканиям и не встревожился. Что там может быть такого? Ничего. Гарри в ловушке. Пусть терзает свой мозг изучением жутких фолиантов и нудных трактатов. От первых кошмары могут начаться у кого угодно – без всякого вмешательства тёмных сил; от вторых – слипаются глаза даже у тех, кто отлично спит по ночам… Пусть читает!

Ту самую книгу – единственную, где давался чёткий ответ на вопрос, как остановить чудовище, для Гарри нашёл Кричер. Если бы он знал, что именно там написано, то скорее съел бы всю книгу вместе с обложкой, чем отдал хозяину…

Гарри, стоило ему изучить соответствующий раздел, понял, что это судьба. Пять лет назад он обманул её, но теперь она настигла его. Что ж… Он сделал выбор один раз и во второй не подведёт тех, кто ему дорог.

Однажды он уже был за чертой и знает, что это не страшно. Ведь он даже колебался тогда, не был уверен, что стоит возвращаться. Но вернулся. И не зря. Он прожил жизнь не зря. И смерть его не будет напрасной.

Возможно, именно ради этого Высшие Силы сохранили ему жизнь. Чтобы он остановил монстра, чтобы не позволил ему уничтожить множество жизней, чтобы защитил детей.

Он пройдёт свой путь до конца, и ему не будет стыдно смотреть в глаза ни тем, кто ещё жив, ни тем, кто встретит его за гранью. Это будет радостная встреча. Крюгер лгал, когда показывал Сириуса и родителей обвиняющими Гарри, разочарованными в нём. Крюгер лгал.

Но и он, Гарри, тоже обманет Крюгера. Обманет его ожидания. Теперь он знает как.

И знает, что его близкие – по обе стороны грани, отделяющей земную жизнь от жизни потусторонней, – любят его и всегда будут любить.

Гарри, не раздеваясь, лёг на кровать поверх покрывала. Сон накатывал неумолимым прибоем. Не забыл ли он чего-нибудь… Письмо для Гермионы, Луны и Рона, в котором он всё объяснил и попрощался, – ведь они должны знать об этой угрозе… Даже если «срок одного поколения» – это целая жизнь, в чём Гарри не был вполне уверен, всё равно – потом монстр может вернуться. Но к тому времени они обязательно что-нибудь придумают и будут готовы.

Распоряжения, отданные Кричеру… Главное – никого не впускать в дом, пока его сердце ещё бьётся, и не будить – что бы ни случилось, не будить его… Бедный Кричер… Завещание… Гарри предлагал Кричеру свободу, но он не пожелал, предлагал завещать его Малфоям – не захотел… Как ни странно, Кричер предпочёл, чтобы Гарри завещал его Гермионе. Чтобы изводить её, не иначе…

Мысли путались… Гарри казалось, что он что-то забыл, что-то не предусмотрел… Никого не пускать в дом… Кажется, всё правильно, но беспокойство не отпускало.

Наверное, это просто нервы, расшатанные нервы… профессор Снейп… Гарри мысленно хихикнул – закономерная ассоциация. Они этого так не оставят, постараются выяснить, что с ним, но не успеют, не должны успеть… Кричер… он бывает очень хитёр, когда захочет…

Странно, что он выглядит почти спокойным… неужели что-то задумал… не пускать в дом… Не в силах продолжать борьбу, Гарри закрыл глаза и провалился в сон. До Хэллоуина оставалось пять минут.

ГЛАВА 11. Большой Круг

{31 октября. До Хэллоуина 3 минуты}

Гарри открыл глаза. Вокруг плескалась, молчала, ждала – тьма, густая, бескрайняя. Так было в его самом первом кошмаре, вызванном Крюгером. Теперь Гарри понял, что в тот раз Крюгер затащил его сюда, в сумеречный мир, о котором рассказывалось в книге.

Всё верно. Тогда состоялась их первая встреча. Эта станет последней. Именно здесь монстр должен обрести полную силу. Гарри закрыл глаза и сосредоточился, как учил автор фолианта – араб, живший в незапамятной древности, чей трактат был переведён в Средние века, а оригинал давно утерян.

Перед тем как лечь, Гарри произнёс формулу, которая должна была перенести его сюда и на какое-то время защитить от обнаружения. Это позволит ему без помех совершить задуманное. На этот раз он явился в сумеречный мир по своей воле, и пока Крюгер его не видит…

– Видеть суть вещей желаю. Внутреннее око открываю… – прошептал Гарри и снова открыл глаза.

Тьма превратилась в серый сумрак, клубящийся туманными завихрениями. Гарри стоял на краю обрыва, отвесно уходящего во мрак, из которого поднимались острия чёрных скал, тонкие, словно иглы, напоминавшие зубы неведомого чудища, обитавшего в бездне до начала времён.

Гарри поднял взгляд, стараясь унять головокружение и подавить инстинктивное желание отступить назад. Многомудрый араб утверждал, что отступать нельзя, нельзя даже оборачиваться, а он, похоже, знал, о чём писал…

Далеко впереди виднелся противоположный край провала, с той стороны его освещало багровое зарево, исходящее из невообразимых глубин, иногда разрываемое всполохами мертвенного света. Скал в той стороне не было, может, расплавились?

За провалом – на том берегу – высилась гигантская арка, живо напомнившая Гарри об убийственной арке в Отделе Тайн, но эта была, наверное, в сотню раз больше. В её проёме колыхался занавес, словно сотканный из живой тьмы.

Гарри старался успокоить дыхание, не смотреть вниз – на алчные, ждущие зубы-скалы. Не забыть слова, не пропустить нужный момент, не растерять решимость к тому времени, когда он наступит…

Ровно в полночь над пропастью должен появиться призрачный мост, а за завесой – чудовище, желающее получить силу и власть в мире людей. Гарри напряжённо ждал, но всё равно едва не пропустил момент, когда над провалом возникло, стремительно сгущаясь, призрачное голубоватое мерцание.

Мост, словно сотканный из лунного света, был прекрасен, но Гарри знал, что это только начало. По такому мосту демону не пройти, и потому его верный слуга кое-что подготовил для своего господина.

Внутри прозрачного сияния вспухли кровавые пятна, багровые отпечатки рук с растопыренными, словно в немой мольбе, в бессильной попытке вырваться из кошмара, пальцами, почти чёрные сгустки уже запёкшейся крови и алые разводы свежей… Гарри знал, что каждое пятно, каждый след – это погубленная Крюгером жизнь.

Сколько же их… они тянулись через весь мост, вливая в него осязаемую плотность боли и ужаса. Если бы у Гарри ещё оставались хоть какие-то сомнения, то они испарились бы в этот миг и обратились в неколебимую решимость после того, как он увидел: за посветлевшей и поредевшей завесой проступила чудовищная бесформенная фигура – гигантская, под стать арке, она колыхалась, будто раздумывая, какую форму принять.

А вот и Крюгер – на том берегу провала – между мостом и аркой. Он напряжённо осматривается, и этот взгляд сейчас обшаривает весь сумеречный мир – он ищет Гарри, он знает, что Гарри где-то здесь, но пока не видит его.

Что-то в стороне привлекает взгляд Крюгера, он мечется по краю разлома. Гарри понимает, что это нечто важное, он и сам ощущает странные колебания окружающего пространства, словно его пропороли несколько раз подряд. Но сейчас у него нет времени выяснять, что происходит.

Мост проявился полностью. Кровавые пятна слились в ужасающую тропу. Из-за завесы появилось несколько жадных бесформенных отростков. Казалось, что они принюхиваются, готовясь устремиться на запах мучений и смерти. Крюгер повернулся к Гарри – он уже почуял его, через миг он его увидит. Пора.

{– Ты более не имеешь власти надо мной,} – уверенно произнёс Гарри.

Крюгер оскалился, протянул к нему все свои омерзительные конечности и хотел, как и прежде, мгновенно перенестись к своей жертве – ему для этого не нужен был мост. Но Гарри больше не был его жертвой. Ритуал начался. И Крюгер ничего не мог с этим поделать, он застыл, прикованный к месту.

{– И никакой страх более не имеет власти надо мной. Я обращаюсь к Высшим Силам и молю Их лишить тебя, Демон Кошмаров, всякой власти и силы в мире смертных.}

Гарри показалось, что к его голосу присоединились другие голоса. Наверное, эхо… Он продолжил со всей решимостью:

{– Я готов отдать ради этого жизнь. Свою жизнь. Добровольно. Да будет так!}

Пока Гарри говорил, Крюгер рычал и бился в невидимых путах и почему-то смотрел то вправо, то влево от Гарри, будто и там происходило что-то не менее важное.

Он видел то, чего не мог видеть Гарри, – все, попавшие в сумеречную реальность, не видели и не слышали никого из своих товарищей, – но Крюгер слышал другие голоса. Семь голосов!

Большой Круг! Этого не могло быть! Но это – было.

{– Я готов отдать ради этого жизнь,} – угрюмо-яростно произнёс Северус Снейп и, вопреки словам о свободе от страха, страх сжимал его сердце.

Но не за себя, только за Гермиону, за детей и даже за… растуды его! – Поттера! Но ни капли страха за себя.

{– Я готова отдать ради этого жизнь,} – спокойно и уверенно выговорила Луна.

Она с ужасом смотрела на Кровавый Мост. Но страха в ней не было – вообще. Луна не сомневалась в своих товарищах.

{– Я готова отдать ради этого жизнь!} – почти выкрикнула Гермиона, глядя прямо в пылающие злобой глаза Крюгера.

Он, между тем, с надеждой воззрился на Люциуса. Вот его лазейка! Пусть даже его планам на этот раз не суждено сбыться, но эти людишки, осмелившиеся бросить ему вызов, осмелившиеся помешать ему, не доживут до рассвета! А он сам – избежит Огненной Бездны.

Люциусу категорически не хотелось умирать. Тем более… он вовсе не был уверен в том, что Врата Рая распахнутся перед ним. Их вряд ли удастся подмаслить, как он обычно поступал с любыми вратами в нашем грешном мире. И небезуспешно, надо заметить!

Но чтобы вот этот монстр преследовал его детей, его обожаемую Нарциссу, внука?! Ни за что! Их жизни ему дороже.

– Я не трону их! – возопил Крюгер. – Клянусь, не трону!

«Я ещё не выжил из ума, чтобы верить демону», – мысленно ответил Люциус.

{– Свою жизнь,} – вслух гордо уронил лорд Малфой.

{– Добровольно,} – вторил ему Драко.

{– Да будет так!} – подтвердил Рон, думая о невесте, о родителях, о братьях и Джинни и чудесных племянниках, обожавших весёлого дядю Рона. Как и зачем ему жить, если он не сделает всё возможное для их спасения?!

{– Да будет так!} – прозвучало одновременно над мрачной бездной.

Семь душ покинули свои тела, устремляясь к мосту. Только самоотверженная душа может разрушить Кровавый Мост в ночь Хэллоуина.

Семь сияющих звёздочек вонзились в мост, он завибрировал и… рухнул! – вниз, на острые скалы с одной стороны и в пылающую бездну – с другой.

Туда же – в багровое ненасытное пламя с воем обрушился Крюгер.

А звёздочки устремились обратно. Только бы успеть… Астральные тела, покинутые душами, опасно наклонились. Если ритуал проводит один человек, у него нет шансов успеть. Тело упадёт вниз – на острые скалы Мрачной Бездны, и смельчак больше не проснётся.

И одному из троих, если отважных окажется трое, ни за что не успеть. Но семеро должны справиться!

Они возвращаются… Одна звёздочка, вторая, третья… Только бы успели…

***

Гарри открыл глаза и обвёл взглядом знакомую комнату… У него галлюцинации? Сон продолжается? Или он действительно лежит на ковре в гостиной дома Снейпа и Гермионы в Хогсмиде?

Вокруг вповалку спят сами хозяева дома, оба Малфоя, Луна и Рон… Точно галлюцинация… Спящие зашевелились.

Лорд Малфой, словно обжёгшись, отдёрнул руку, во сне заброшенную на плечо Рона, Луна туманно улыбнулась Снейпу, оказавшемуся к ней слишком близко, по мнению недовольного Драко, Гермиона резко села и принялась осматривать это «лежбище», считая проснувшихся по головам. Точно галлюцинация…

Но тут Гарри наткнулся на счастливый взгляд и восторженно раскинутые в стороны уши Кричера, стоявшего в углу, и именно это убедило Поттера в реальности происходящего. Вот ведь старый прохиндей!

– Я ведь приказал тебе, Кричер, – возмущённо начал Гарри и осёкся, силясь сообразить, какой именно из его приказов нарушил упрямый домовик.

– Кричер всё сделал, как велел хозяин, – не без ехидства отозвался эльф, утирая ушами нос и глаза. – Кричер никого не пустил в дом хозяина! – провозгласил он торжествующе. – Кричер не будил хозяина. Кричер – хороший, – тут он неуверенно посмотрел на Гарри и повторил уже не столь убеждённо: – Кричер хороший домовик, хорошо заботится о хозяине…

– Конечно, Кричер, – улыбнулся Гарри. – Самый лучший. И самый умный.

– Чего о вас никак не скажешь, Поттер! – заявил Снейп, поднимаясь и подавая руку жене, закончившей ревизию своих гостей, находящихся на разных стадиях пробуждения, потирающих затёкшие конечности, но несомненно – живых.

– И вас с возвращением, профессор! – лучезарно улыбнулся Гарри. – Как всё-таки хорошо, что Крюгер не сумел узнать о моём самом главном, самом тайном страхе!

– Это о каком же? – оживился любознательный Рон.

– Больше всего я боялся, что от этой напасти может помочь только окклюменция и мне придётся возобновить обучение под руководством лучшего окклюмента Британии!

– Взаимно, Поттер, – Снейп скривился, довольно успешно пряча улыбку, – как ни странно, наши с вами тайные страхи… идентичны.

ЭПИЛОГ

{Прошёл двадцать один год}

Ясным днём середины осени Лили Поттер – семнадцатилетняя дочь того самого Гарри Поттера, известного всему миру, благодаря неугомонной Скитер, прогуливалась по Лондону. Обычному магловскому Лондону. Она любила этот город, впрочем, как и многие другие. Лили выросла космополиткой и идеалисткой.

У неё было множество друзей среди маглов, и она была совершенно убеждена, что рано или поздно наступит время, когда маги и маглы смогут сосуществовать в открытом мире – без взаимных страхов и притеснений. Но, конечно, до этого было ещё очень далеко.

Однако уже сейчас необходимо было что-то делать, как-то влиять на магловский мир, раздираемый войнами и противоречиями. Она считала делом своей жизни борьбу за мир во всём мире, а тем магам, которые полагали её цели смешными, отвечала вопросом: что будут делать маги, если случится ядерная война, к примеру?

Сегодня, возвращаясь от подруги, она решила побродить по Лондонским закоулкам, ей нравилось смотреть на людей, наблюдать, как старушка кормит голубей, молодая мама улыбается своему малышу, блаженствующему в коляске, а две девочки крутят скакалку, через которую прыгает их подружка.

Что-то насторожило Лили, ей даже показалось вдруг, что на неё повеяло запредельным холодом, но это, должно быть, просто ветер решил напомнить о том, что сейчас всё же октябрь, а вовсе не август, как можно было подумать.

Но, тем не менее, она невольно замедлила шаг, наблюдая за последней сценкой. Почему у девяти-десятилетних девочек такие бледные лица? откуда тени под глазами? отчего такие напряжённые взгляды? Девочки выглядели вполне благополучными… Они вертели скакалку, повторяя считалочку, Лили остановилась и прислушалась.

– Раз, два, Фредди в гости жди,

Три, четыре, двери затвори…

Лили замерла, не веря своим ушам…

Она прекрасно знала историю Крюгера и то, как его удалось остановить в прошлый раз. Он больше никогда не сможет напасть ни на кого из потомков тех, кто принял участие в Ритуале Большого Круга. Но это совершенно не означает, что все остальные в безопасности… Как говорил дядя Люциус, они всегда возвращаются…

Лили прикинула в уме… Ну да! Прошёл двадцать один год! Неужели… Неужели он вернулся…

Лили подошла поближе. Девочки остановились, настороженно глядя на незнакомую девушку.

– А что это у вас за считалочка такая? – спросила Лили, не придумав ничего лучшего.

Девочки переглянулись, забегали глазами по сторонам. «Они не доверяют взрослым», – поняла Лили. Не у всех такие родители, как у неё. Кроме того, маглы просто не знают, как бороться с подобными вещами, и потому предпочитают молчать, если сами сталкивались с подобным…

– Раз, два, Тедди в гости жди, – нерешительно проговорила наиболее бойкая из подружек. – Три, четыре, пироги пеки!

– А дальше? – не отставала Лили.

Девочка насупилась. Потом вскинула голову и одарила Лили враждебным взглядом.

– А зачем вам? Нам запрещают разговаривать с незнакомыми! – и она отвернулась, демонстрируя, что разговор окончен.

– Прошу прощения, – пробормотала Лили и прошла дальше, завернув за угол ближайшего дома.

Там она остановилась, прислонившись к стене. Так хотелось поверить в то, что ей просто показалось! И считалочка была именно такой – о гостях и пирогах. А дальше ей не рассказали просто потому, что детей действительно насторожил странный интерес незнакомки. Очень хотелось поверить…

Бедный папа… Через какой ужас ему пришлось пройти… Прежде это было для Лили лишь страшной сказкой, семейным преданием, а сейчас оно внезапно ожило для неё, наполнилось реальностью и… ужасом. Какая она трусиха, оказывается.

Лили не задумывалась о том, что, как и её отец, она сильна своим страхом – страхом за других, а не за себя. Ведь она знала, что ни ей, ни её детям, когда они появятся, нечего опасаться. Ритуал Большого Круга надёжно защищает весь род – до скончания времён.

Её сердце сжималось от страха и боли за других – за этих несчастных девочек, которым, если она права и ей не померещилось, даже довериться некому…

Лили незаметно наложила на себя чары невидимости и крадучись вернулась обратно. Девочки снова крутили скакалку, размеренно повторяя считалочку голосами, в которых Лили послышалась обречённость:

– Пять, шесть, крепче стисни крест,

Семь, восемь, тебя не спать попросим.

Не показалось… Всё верно. Он вернулся. Лили всмотрелась в бледные личики, запоминая их, и решительно зашагала прочь.

Навязчивая считалочка крутилась в мыслях, лишая мужества… Что делать, что делать… Внезапно Лили остановилась. Ну конечно!

Тогда, двадцать один год назад, Холливелы не могли помочь. Но теперь-то могут! Им всё-таки удалось вернуть самого сильного мага в семье – Вайета – на путь истинный. Кажется, они даже использовали перемещение во времени, вопреки существующим запретам на подобные вещи. Но Лили смотрела на вопросы шире – главное, что помогло! Вот к нему-то она и обратится! И он обязательно поможет!

– Семь, восемь, помощи попросим, – вдруг как бы сами собой преобразовались слова считалочки, продолжавшей крутиться в мыслях, но теперь Лили только бодрее шагала, спеша добраться до подходящего безлюдного места, чтобы поскорее переместиться домой и рассказать папе о своём открытии. – Девять, десять, верю и надеюсь!

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. Сказки семейства Снейп

– Папа, а сказку? – восьмилетняя Эйлин строго посмотрела на отца.

Гроза всея Хогвартса, директор Снейп, сложил газету и бросил на дочь суровый взгляд, которым можно было бы легко распугать толпу Гриффиндорцев. Но достойная своего отца юная леди не дрогнула. Она смотрела всё так же укоризненно, с полным осознанием своего права и убеждённостью в скорой победе.

– Попроси маму, – предпринял профессор попытку отступления на заранее подготовленные позиции.

Но тут в гостиную вошёл Август – брат-близнец Эйлин – и, обменявшись взглядом с сестрой, отрицательно покачал головой.

– Мама говорит, что ей ещё нужно составить учебный план, – сказал мальчик.

Северус вздохнул. Уж он-то, как директор, отлично знал, что у Гермионы давно составлены все планы эдак года на три вперёд, но не говорить же об этом детям. Проблема была в том, что миссис Снейп (впрочем, как и мистер Снейп) не умела сочинять сказки, а дети хотели именно таких – пусть и неуклюжих, но придуманных специально для них историй, заявляя, что читать они и сами умеют. Правда, семейной традиции чтения вслух, введённой Гермионой, это не отменяло.

Кто же это первым рассказал детям какую-то незатейливую историю, после которой не прошло ни одного вечера без требований рассказать – именно рассказать, а не прочитать! – сказку? Кажется, это тоже была Гермиона. А теперь она, видите ли, пишет несуществующий план, а он, вымотавшийся настолько, что глаза сами закрываются, должен отдуваться…

Но ничего не поделаешь. Северус слишком хорошо помнил собственное детство, в котором «отвяжись», «иди к матери» и «не мешай отцу отдыхать» были ещё самыми мягкими словами из тех что он слышал, когда был маленьким.

Позже Северус научился сам обходить "заботливого" родителя десятой дорогой.

И теперь, когда у него появились собственные дети, Северус дал слово, что у них будут совсем другие воспоминания, а уж слово он умел держать как никто другой. Значит, деваться некуда.

Взглянув на неумолимых слушателей, уютно устроившихся на диванчике и глядящих на него с требовательным ожиданием, Снейп не удержался от нового вздоха и прикрыл глаза, надеясь как-то стимулировать свою фантазию и придумать хоть что-нибудь. Но перед мысленным взором тут же поплыли списки ингредиентов для нового экспериментального зелья. Северус открыл глаза и тряхнул головой.

– Расскажи про Чёрного Рыцаря, – попросила Эйлин, решив придать сказке наиболее интересное для себя направление.

Северус нахмурился. Ну конечно! Всё началось именно с этого! Гермиона рассказала какую-то дурацкую историю про Чёрного Рыцаря – защитника Волшебного Замка и его жителей. Замок несомненно был Хогвартсом, а в Чёрном Рыцаре очевидно воплотились её романтические представления о собственном муже.

И что теперь прикажете делать? Ладно. Всё-таки сказку рассказывать – это не зелье варить, и если получится уж совсем плохо, то, может быть, в следующий раз ему позволят почитать книжку, а не вымучивать тут невесть какой бред…

– Однажды, – бросился Снейп как с обрыва, не представляя, что говорить дальше, – хозяин Волшебного Замка вызвал к себе Чёрного Рыцаря.

– А звали хозяина Сладкий Леденец, – с ухмылкой вставила появившаяся в дверях Гермиона, – потому что он очень любил сладкое и всех угощал конфетами. Вот только от его конфет у всех потом болели зубы, так что со Сладким Леденцом надо было держать ухо востро.

Снейп попытался удержать на месте уголок губ, предательски ползущий вверх. Ну вот, теперь эта идиотская «сказка» точно превратится в фарс. Впрочем, помощь жены явно не будет лишней.

Гермиона устроилась на подлокотнике его кресла и улыбнулась, давая понять, что теперь ход Северуса.

– И чего же хотел Сладкий Леденец от Чёрного Рыцаря? – не выдержал Август.

– Да самую малость, – принял подачу Северус. – Нужно было удерживать вместе Льва и Змею, которые ненавидели друг друга. При этом постараться научить их чему-нибудь полезному и не допустить, чтобы Лев загрыз Змею, а Змея ужалила Льва.

– А ещё постараться, чтобы ненависть Льва и Змеи только крепла, – добавила Гермиона. – Они ни в коем случае не должны были подружиться или хотя бы научиться терпимо и уважительно относиться друг к другу.

– Но почему? – удивилась Эйлин. – Почему бы не постараться наладить отношения Змеи и Льва, если они должны были находиться рядом и вместе учиться?

– Для этого у Сладкого Леденца были свои тайные причины. У него на всё были тайные причины, и он любил добиваться своих целей такими запутанными способами и окольными путями, что порой запутывал сам себя, не говоря уж обо всех остальных. Все жители Волшебного Замка страдали от чрезмерной хитроумности его хозяина, но больше всех доставалось Чёрному Рыцарю, – вздохнула Гермиона.

– Ещё Рыцарь должен был присматривать за оборотнем, которого Сладкий Леденец поселил в Замке – поближе к детям.

– Но зачем? – изумился Август.

– По доброте душевной, – скривился Снейп. – Ему было жалко облезлого и несчастного оборотня, который скитался по свету и бедствовал.

– Но разве нельзя было устроить оборотня где-нибудь подальше от детей? – спросила Эйлин.

– Наверное, можно, но Сладкому Леденцу такое соседство казалось очень удачным, а следить за безопасностью детей он поручил Чёрному Рыцарю и больше об этом не беспокоился.

– Также Рыцарь должен был заслужить доверие Красноглазого Гада – главного врага всех обитателей Замка – и рассказывать Сладкому Леденцу обо всех его планах. – Гермиона замолчала.

– Это всё? – с надеждой спросила Эйлин. Ей стало ужасно жаль Чёрного Рыцаря.

– Если бы… – вздохнул Северус. – Самым важным и трудным заданием было уберечь мальчишку по имени Тридцать Три Несчастья. За ним следовало наблюдать круглосуточно, так как, стоило лишь отвернуться, как Тридцать Три Несчастья попадал в беду.

Даже по ночам он не спал, а бродил по Замку в поисках новых неприятностей и опасностей. И для того чтобы ему было удобнее их искать, Сладкий Леденец дал Тридцати Трём Несчастьям мантию-невидимку, под которой мальчишка прятался от Чёрного Рыцаря. Сладкий Леденец рассчитывал, что Тридцать Три Несчастья заразит своей несчастливостью Красноглазого Гада и погубит его. В конце концов так и вышло.

– А ещё Чёрный Рыцарь обязан был вести себя так, чтобы все обитатели Замка его ненавидели, – вставила Гермиона.

– Но для чего?! – хором спросили дети.

– Сладкий Леденец считал, что так Рыцарю будет легче завоевать доверие Красноглазого Гада. Нужно было, чтобы он поверил в преданность Рыцаря и в то, что в Замке он остаётся лишь для того, чтобы шпионить за Сладким Леденцом и остальными.

– Но если Рыцарь должен был шпионить за обитателями Замка, разве не логичнее было бы втереться к ним в доверие, а для этого нужно было вызвать их симпатию, а вовсе не ненависть, – рассудительно проговорила Эйлин.

– Именно так, – согласилась Гермиона. – Но Сладкому Леденцу казалось, что это не будет выглядеть убедительно и что Красноглазый Гад не станет доверять тому, кто пользуется уважением жителей Волшебного Замка.

– Ну вот и все задания, которые дал Сладкий Леденец, – скучным голосом подвёл черту Северус, сдерживая зевоту. – А теперь вам пора ложиться спать.

– Нет-нет! – возмутился Август. – Ещё рано, и сказка ещё не закончилась! Что было дальше? Чёрный Рыцарь всё выполнил?

– И отправился на бал, – хихикнула Эйлин.

– На какой ещё бал? – удивлённо приподнял бровь Северус.

– Ну как же ты не понимаешь, папа? Ведь Сладкий Леденец точь в точь как злая мачеха из «Золушки»! Напоследок он должен был сказать что-то вроде: «Посади среди цветов сорок розовых кустов и, пока не подрастут, подметай дорожки тут». Но должен же он был пообещать какую-то награду!

– Что-то не припоминаю… – пробормотал Северус, мысленно примеряя роль Золушки. – О награде даже и речи не было.

– Да этот Леденец хуже Красноглазого Гада! – возмутился Август.

– Он желал всем добра и хотел как лучше, – возразил Снейп.

– Не похоже как-то… – протянула Эйлин. – Но что же было дальше?

Северус с надеждой покосился на жену, и Гермиона не подвела:

– А дальше, пока Чёрный Рыцарь выполнял задания, Сладкий Леденец нашёл колечко, на котором было ужасное смертельное проклятие, и надел его на палец.

– Он не знал о проклятии? – с лёгкой жалостью спросила Эйлин.

– Отлично знал! – рявкнул Северус, выныривая из пучины дремоты, затягивавшей его.