Текст книги "Жизнь, любовь и прочая магия (СИ)"

Автор книги: Рина Михеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

***

Тут и сказочке конец! А кто слушал… тому – счастья, здоровья, удачи и благополучия в Новом году! А в старом году ещё никому пожить не удавалось, ведь старым он становится только тогда, когда уходит от нас…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Гарри Поттер и анимагия

– Что на этот раз, Поттер? – устало спросил Северус Снейп, стряхивая с безупречно чёрной мантии несуществующую пылинку.

Гарри в очередной раз подумал, можно ли как-то обучиться этому высокому искусству: выходить из камина, не теряя ни грана достоинства и даже без следов пороха на одежде! Сам Гарри неизменно вываливался на пол – чумазый и нелепый. Впрочем, он всегда – нелепый, был и останется. Пора смириться. Похоже, это судьба…

– Итак?

Герой войны, директор Хогвартса и ночной кошмар большинства волшебников Британии в возрасте от одиннадцати до тридцати пяти лет, устремил на Поттера свой фирменный взгляд, бьющий навылет или испепеляющий на месте – в зависимости от материала, из которого скроена жертва.

Но сегодня Гарри был в пуленепробиваемом и жаропрочном настроении. Нечто точило его изнутри, так что внешние раздражители почти не ощущались.

– Могу я узнать, ради чего вы вынудили меня прервать педсовет? – ласково-ядовитым тоном поинтересовался профессор. – Вам пришлось не по вкусу зелье? Вы оказались не в состоянии включить колдокамеры даже после получасовых инструкций Гермионы? Вы споткнулись о собственные ноги и разлили зелье?

Но Гарри молчал, только смотрел несчастными глазами, особенно беззащитными без привычных очков, и близоруко щурился. Зрение у него было отменным – профессор Снейп ещё полгода назад сварил чудо-зелье и раз и навсегда избавил Гарри от близорукости, но привычка щуриться осталась.

– Ну не молчите же, Поттер! – рявкнул Снейп.

– Мы ведь договорились, что вы будете называть меня Гарри, профессор.

– Вы вызвали меня, чтобы напомнить об этом?! – взъярился Снейп.

– Вообще-то я хотел вызвать Гермиону…

– Профессор Грейнджер вообразила, что с вами произошло нечто ужасное, отравились моим зельем – не иначе! – и отправила меня вас спасать, пока она завершает педсовет. Моим зельем! – Снейп возвёл очи горе. – Впрочем, вы способны отравиться чем угодно и пострадать любым, самым невообразимым образом, уж мне ли не знать… Вы вообще его пили, Поттер?

– Пил, – ответил Гарри трагическим тоном.

– И что? – спросила решительная и озабоченная Гермиона, выпрыгнувшая из камина парадной гостиной дома на Гриммо так резво, что едва не потеряла равновесие.

В последний момент она ухватилась за плечо директора Снейпа – уже около года как законного мужа профессора Грейнджер. Так что теперь Гермиона была Снейп-Грейнджер, но в школе пользовалась исключительно девичьей фамилией, так как даже Северус согласился, что двух профессоров Снейпов для одной школы многовато.

– Ты забыл включить колдокамеры, да? – встревоженная Гермиона подлетела к другу. – Не расстраивайся, Гарри. У Северуса этого зелья ещё целый котёл!

– Ну почему все сразу начинают подозревать меня в идиотизме?! – возмутился Гарри. – Ничего я не забыл!

– Какие подозрения, Поттер, как вы могли подумать? Это стойкое убеждение, практически диагноз!

– Северус, – миссис Снейп с упрёком посмотрела на мужа. – Разве ты не видишь, Гарри на самом деле плохо.

– Вижу, – отрезал профессор, сверля Поттера пронзительным взглядом. – И уже несколько минут пытаюсь добиться хоть одного вразумительного слова, но тщетно!

– Просто ты не так пытаешься, – мягко укорила Гермиона, успевшая усадить Гарри на диван, устроиться рядом и раз двадцать погладить его по плечу.

В уголках губ профессора Снейпа промелькнуло нечто, подозрительно похожее на усмешку.

– Если то, что вы сейчас демонстрируете, профессор Грейнджер, и есть наглядный пример правильного поведения с нежелающим вразумительно изъясняться Поттером, то, согласитесь, мне было бы весьма затруднительно применить эти ценные навыки на практике.

Полагаю, если бы я попытался, Поттер лишился бы дара речи до конца дней своих. Впрочем, от этого мало что изменилось бы…

– Вот видишь, Гарри, – громко прошептала Гермиона, одним глазом неодобрительно, но всё равно любовно косясь на мужа, – а ты ещё обижаешься, что Северус тебя Поттером называет. Для него даже родная жена – профессор Грейнджер!

Гарри фыркнул и, кажется, собирался что-то сказать, – даже Снейп затаился в ожидании, временно перекрыв поток сарказма, но тут из широкого камина один за другим, как горох из стручка, посыпались гости.

Вернее посыпался только один – Рон: он тяжело вывалился на ковёр и замешкался, так что появившейся сразу же за ним Луне пришлось чуть ли не перепрыгивать через него. В результате она оказалась практически в объятиях Уизли, а на освободившийся пятачок перед камином быстро вышел Драко Малфой.

Он успел ловко подхватить Луну, увлечь её в сторону и наградить Рона испепеляющим взглядом – и всё за какую-то пару секунд. Вслед за ним из камина столь же стремительно, но с ещё большим достоинством появилась чета старших Малфоев – Люциус и Нарцисса.

Поттер наблюдал за происходящим с апатией, Снейп – с иронией, Гермиона с тревогой и недовольством.

Разговорить Гарри при таком стечении народа будет ещё труднее, – озабоченно думала она. И уже почти пришла к решению, что надо похитить друга и, уединившись с ним в каком-нибудь тихом местечке, без помех вытянуть из него правду, как леди Малфой, оценив диспозицию, мгновенно перехватила инициативу.

Она устремилась к Гарри, который предпринял вялую попытку подняться – дама всё-таки, но Нарцисса пресекла его поползновения решительным жестом, опустилась на краешек ближайшего кресла, прижала руки к груди и проникновенно вопросила:

– Всё получилось, Гарри?

Гарри очень хотелось сказать – «нет», но сделать это, глядя в полные надежды голубые очи леди Малфой, он не смог. А сказать «да»… – тоже не смог! Перед внутренним взором слишком ярко стояла картина того, что именно у него «получилось». В результате из горла Поттера вырвался непередаваемый звук: хрип пополам с мычанием.

Снейп закатил глаза:

– Да что там могло не получиться, объясните мне кто-нибудь! – профессор патетически воздел руки. – От Поттера требовалось включить колдокамеры и выпить зелье – всё! С этим способен справиться даже младенец!

– Полагаю, у тебя несколько превратные представления о возможностях младенцев, Северус, – мелодично прожурчала леди Малфой, мечтательно улыбнувшись.

– Зато у меня самые что ни на есть истинные представления о Поттере, – отрезал Снейп.

– Так, – обескураженный происходящим Рон встряхнулся, как собака, выбравшаяся на берег, – что это вы тут на Гарри навалились?! Что тут происходит вообще?! И в честь чего такое сборище?

– Вообще-то я вызывал только тебя, Луну и Гермиону, – растерянно отозвался Гарри.

Люциус, которому до сих пор даже сесть не предложили, несколько перекосился, но мужественно промолчал.

– Садитесь, прошу вас, – убитый непонятным горем Гарри неопределённо повёл рукой – куда-то в сторону кресел и Малфоев, и даже предпринял ещё одну попытку встать.

Но благородный порыв проснувшегося гостеприимства на корню задушила Гермиона, удержавшая друга и непререкаемым тоном объявившая, – видимо, не только Гарри, но и всем присутствующим, что «сейчас не до церемоний».

Малфои воссоединились с креслами. Луна, отколовшись от семейного клана, к которому на законных основаниях принадлежала уже полгода, села рядом с Гарри на диван. Драко проводил жену отяжелевшим взглядом. Рон плюхнулся рядом с Гермионой – по другую сторону от Гарри. Директор Снейп скрестил руки на груди и остался стоять: господствующее положение важнее удобства.

– Что случилось-то? – снова спросил Рон. – Похоже, все, кроме меня, в курсе, – он приготовился обидеться, но выяснение отношений с обиженным Роном не входило в планы леди Малфой, – это ещё больше всё затянет и усложнит.

Поэтому Нарцисса одарила его лучезарнейшей из своих улыбок и проворковала:

– Видите ли, дорогой мистер Уизли…

Что сказать дальше, она пока не решила, но Рон покорно ждал, не издавая ни звука и не шевелясь, оглушённый десятибалльным шквалом любезности и внимания по девятибалльной шкале.

Пока Нарцисса по привычке пыталась придумать, как побольше скрыть и посильнее запутать, Гермиона перехватила инициативу с прямо противоположной целью.

– Понимаешь, Рон, – решительно заговорила Гермиона, – после смерти Волдеморта тёмная метка не потеряла полностью своей силы. Она, хоть и меньше, чем прежде, но продолжает вытягивать из волшебников энергию, продолжает отравлять им жизнь и ещё… Рон, ты меня слушаешь?!

– А? – Рон вздрогнул, с некоторым усилием отрываясь от созерцания улыбки Нарциссы. – Да, конечно, Гермиона, я тебя внимательно слушаю. Я даже, кажется, что-то такое слышал… или читал.

– Должен был, – вздохнула профессор Грейнджер. – Ты ведь говорил, что прочёл ту мою статью в «Вестнике колдомедика».

– Ну-у… да, – с сомнением протянул Рон и нахмурился. – Я начал её читать и…

– И она оказалась не о квиддиче, – понимающе кивнула Гермиона.

– Ну, в общем, я подумал, что мне это ни к чему, – признал Рон. – И вообще…

– Что вообще?! – вскинулась миссис Снейп-Грейнджер. – Знаешь ли ты, сколько магов приняли метку против воли, из-за того, что их шантажировали жизнью близких? Или… обманулись красивыми речами Риддла, совершили ошибку, оступились – называй, как хочешь, – а после тысячу раз пожалели?! Неужели надо лишить их шанса начать новую жизнь?

– Ладно, ладно, – Рон примирительно поднял руки. – Но я-то всё равно им ничем помочь не могу.

– А Гарри может, – тихо сказала Гермиона, опустив глаза.

– Это как же? – изумился Рон.

– Может быть, ты слышал, что в Британию недавно вернулся Играцио Заумникус – известный учёный, путешественник и коллекционер магических артефактов.

– Кажется, что-то такое писали в «Пророке»… Ну и что?

– А то, что у него есть единственный в своём роде артефакт «Звезда Очищения», с помощью которого можно за считанные секунды избавиться от всех следов, остаточного влияния и последствий метки, в том числе и… от бесплодия.

– Чего?! Так она ещё и… того… – Рон немедленно уставился на Снейпа, но напоролся на такой пронзительный взгляд, что тут же стушевался и опустил глаза, наливаясь румянцем.

– Чего – того?! – возмутилась Гермиона. – Рон Уизли, ты когда-нибудь повзрослеешь? Может, ты не знаешь, что значит это слово?

– Да знаю я, знаю… Просто я подумал…

– Уверен, что все присутствующие прекрасно поняли, о чём вы подумали, – процедил Снейп. – Вы можете продолжить эти, без сомнения, увлекательные размышления в другое время. Или же, если вдруг звёзды встанут особым образом и случится чудо торжества разума, можете всё же удосужиться прочесть статью профессора Грейнджер. Там всё доступно разъяснено.

– Так что же это выходит? – призадумался Уизли. – У Пожирателей, значит, – он опасливо покосился на напружинившуюся Гермиону, – у бывших, – прибавил Рон примирительно, – детей быть не может?!

– Я впечатлён, мистер Уизли, – скривился Снейп. – Не прошло и часа, как вам удалось связать слово «бесплодие» с невозможностью иметь детей.

Рон не отреагировал на этот укол: то ли иммунитет выработался, то ли отвлекли более сложные умозаключения. Он перевёл взгляд со Снейпа на Гермиону и обратно, мимолётно покосился на Малфоев и снова посмотрел на Гермиону.

– Значит, это теперь у ТЕБЯ детей быть не может из-за…

– Из-за метки, Рон! – прервала его подруга.

– Все отлично поняли, что хотел сказать мистер Уизли, – устало проговорил Снейп. – И более того – он, в кои-то веки, совершенно прав. Да, из-за МЕНЯ у Гермионы не может быть детей, пока она остаётся моей женой, во всяком случае.

Миссис Снейп метнула в мужа убийственный взгляд, в котором все собравшиеся ясно прочли, что за это «пока» он ей ещё ответит…

– Нифигасе, Волдеморт своим соратникам подарочек сделал! – поразился Рон, но тут же вспомнил о Нарциссе и смущённо пробормотал маловразумительные извинения.

Нарцисса ответила Рону ясным взглядом – вроде как ничего неподобающего и не слышала.

Люциус набрал побольше воздуха – разговор с Уизли давался ему нелегко! – и сказал:

– Я уверен, что Риддл и не подозревал о подобных последствиях.

– Ну ладно, – всё ещё несколько виновато продолжил Рон, – я понял, что эта штука нам действительно нужна, но Гарри-то здесь каким боком?

– Как ни странно, мистер Уизли, – отозвался Люциус, – Играцио Заумникус не желает просто так расставаться с «этой штукой», как вы изволили выразиться.

Рон пожал плечами.

– Просто так с такой ценной штуковиной и последний дурак не расстанется. Коллекционеры, конечно, народ сумасшедший, но, если он не хочет её продавать, может, заплатить ему за временное пользование? Вылечить, кого надо, и вернуть!

Люциус слегка склонил голову и, невиданное дело! – сказал почти без издёвки:

– Весьма разумная мысль, мистер Уизли. Но, как вы справедливо заметили ранее, – коллекционеры порой отличаются… некоторой эксцентричностью. И к Играцио Заумникусу это относится в полной мере. Он не хочет денег! – Малфой даже слегка разгорячился. – Никаких денег!

Рон смотрел на Люциуса в изумлении: таким его, должно быть, вообще – мало кто видел, что уж говорить о представителе семейства Уизли.

– Думаете, я не предлагал?! Я предлагал ему золотые горы, готов был продать в Малфой-мэноре всё, кроме стен! Чтобы этот… коллекционер, – выплюнул Люциус с таким выражением, что всем стало ясно: Малфои тоже знают много интересных слов, которые не употребляются в приличном обществе, но конкретно этот Малфой всё же ещё не дошёл до того, чтобы делиться этими познаниями в присутствии дам.

– Чтобы он позволил использовать «Звезду Очищения» хотя бы нескольким людям… Но его не интересуют деньги, – устало закончил Люциус, – он и сам богат. Этот убл… – Малфой поперхнулся, встретившись взглядом с женой, – учёный, – поправился он, – желает развлекаться!

– А вы-то что так переживаете? – почти сочувственно спросил Рон, – настолько его потрясла вспышка чувств всегда презрительно-невозмутимого лорда. – У вас же уже есть один… сын, – Рон посмотрел на Драко с сомнением, видимо, предполагая, что наличие такого сына может служить лишь слабым утешением, а может и прикидывая, не раздобыли ли Малфои сыночка каким-нибудь… окольным путём… С них станется!

– Понимаете, мистер Уизли, я всегда мечтала о детях, – всхлипнула Нарцисса.

Когда дело касалось семьи, она готова была забыть о том, как должна себя вести истинная леди, она готова была… на всё! А тут всего и требовалось, что разжалобить самого Поттера и его друзей. Вполне возможно, что они на него повлияют. И пусть эта возможность была не столь велика, Нарцисса не собиралась пренебрегать ничем!

– Я хотела много детей, понимаете? И обязательно хотя бы одну девочку… Нам очень повезло с Драко, мы успели, ведь метка не сразу лишает возможности иметь детей… Но больше… – она беспомощно развела руками и снова приложила к глазам, налитым пока ещё непролитыми слезами, кружевной платочек.

– А кроме того… существует вероятность, что это влияние может распространиться и на детей, и вообще – на всех близких родственников, – трагическим тоном продолжила леди Малфой. – Если это так, то нам и внуков никогда не дождаться… А Луна… она же ваша подруга… – Нарцисса бросила умоляющий взгляд на Поттера и окончательно упрятала лицо в пену кружев, только плечи едва заметно вздрагивали.

Люциус протянул руку, поглаживая жену по плечу и глядя на Рона так, словно это именно он виноват во всех бедах семейства Малфой! По-настоящему, тут надо спрашивать с Абраксаса Малфоя, но даже Рону с его не слишком развитым чувством такта было понятно, что для этого сейчас не время. Да и некромантов или вызывателей духов поблизости не наблюдалось, так что чего уж…

– Ну а Гарри-то тут причём? – спросил Рон. – Вы все от него, что ли, рожать собрались?

Нервный смех почти всех гостей дома на Гриммо был ему ответом.

– Мистер Уизли, вы неподражаемы! – едва выговорил Малфой.

– Рон, ты всё-таки иногда думай, что говоришь, – выпалила Гермиона.

– Так я понять не могу…

– Сейчас поймёшь! – отрезала миссис Снейп.

– Играцио Заумникус, – продолжила Гермиона, – решил издавать собственный журнал «Удивительное рядом». Он хочет в первом номере разместить колдографию Гарри в анимагической форме. Представляешь, каким тиражом разойдётся номер?

– Да-а… – Рон почесал затылок.

– Ну вот, за эту колдографию он готов отдать Гарри «Звезду Очищения». И, чтобы ты не придумывал всяких глупостей, сразу скажу: он уже взял волосок Гарри, с помощью которого сможет проверить, действительно ли это Поттер или кто-то другой.

– Но Гарри, кажется, не владеет анимагией, – продолжал недоумевать Рон.

– Конечно, – ядовито согласился Снейп. – Потому я и сварил для него уникальное анимагическое зелье из ценнейших ингредиентов. Целый котёл!

– Все расходы – за наш счёт, – не преминул вставить Малфой.

– Разумеется, Люциус, я помню, – слегка кивнул ему Снейп и продолжил:

– Драко только недавно вернулся из Мексики, где с огромным трудом раздобыл некоторые особенно редкие составляющие.

– И весьма недешёвые, не говоря о самой экспедиции, – вставил Люциус.

– А ваш покорный слуга все Рождественские праздники и каникулы не отходил от котла, – продолжал профессор, – даже спал рядом с ним! Поттеру же осталось только включить колдокамеры и проглотить состав – заранее отмеренную дозу! Он наотрез отказался делать это при свидетелях, и мы, уважая его внезапно пробудившуюся стыдливость, оборудовали специальное помещение, установили там несколько самых лучших колдокамер, причём так, чтобы все они включались одним взмахом палочки и сами находили объект съёмки, выбирая нужный ракурс!

– За мой счёт, – угрюмо заметил старший Малфой.

– Разумеется, Люциус.

– И чего? – Рон повернулся к Гарри, который сейчас мог бы послужить великолепной натурой для картины «Перед расстрелом».

– И ничего, – шутовски поклонился Снейп. – Именно это мы сейчас и пытаемся выяснить! А ваш друг только молчит или мычит, как будто я ему дал зелье немоты, а не анимагическое.

– А может и правда, что-то пошло не так, – встревожилась Гермиона. – Ну мало ли, – отважно глядя в жгучие глаза Северуса, не сдавалась она.

Всё-таки Гриффиндор – это диагноз. Говорить Снейпу, что с его зельем при отмеренной им же дозировке что-то могло пойти не так… – могут только безумцы или Гриффиндорцы.

– Я ни секунды не сомневаюсь, что зелье получилось самого высшего качества, но…

– Да я его на себе пробовал! – рявкнул Снейп.

– А мне не показал, – с упрёком вздохнула Гермиона. – Но вдруг у Гарри непереносимость какая-нибудь…

Гарри замотал головой.

– Прекрасное зелье, даже вкус не противный, – наконец-то заговорил он. – Спасибо, профессор, – он быстро взглянул на Снейпа и опять опустил глаза.

– Так в чём же дело, Поттер?!! – взревел директор.

– Дело в том, что я… что у меня… это… всегда всё… это… – он помотал головой.

В воцарившейся тишине голос Луны прозвучал небесным откровением:

– Просто Гарри не понравилась его анимагическая форма, правда, Гарри?

Поттер убито кивнул и снова уставился на свои сцепленные в замок руки.

– Благодарю, миссис Малфой, – без иронии сказал Снейп. – Вы зажгли для нас свет во тьме Поттеровского косноязычия.

Все очень внимательно уставились на Гарри. Невысказанный вопрос повис в воздухе, ширясь, разрастаясь, заполняя собой огромную гостиную, так что даже дышать тяжело стало, словно он вытеснил воздух.

– Что, всё так плохо? – сочувственно спросил Рон, расколов эту заколдованную тишину.

– Даже ещё хуже, – мрачно ответил Гарри.

– Ну не в таракана же вы превращаетесь, Поттер! Сколько ещё вы будете тянуть змею за хвост?!!

– Умеете вы поддержать, профессор, – невесело усмехнулся Гарри.

– Мы твои друзья, Гарри, – сказала Луна, – с нами ты можешь поделиться.

– Я и показать могу, потому что, что бы вы там обо мне ни думали, профессор, но я не забыл включить камеры. И я превращаюсь не в таракана – и на том спасибо моей судьбе со странным чувством юмора…

Он достал из-за пазухи целую пачку снимков, встал и положил её на стол.

– Вот. Любуйтесь. Вся магическая Британия будет хохотать до слёз, когда это увидит… А я… – Гарри вернулся на диван и спрятал лицо в ладонях. – Я только начал всерьёз с девушкой встречаться, думал… Она же теперь… – он махнул рукой и затих.

В гробовой тишине все взяли себе по снимку и, не глядя на изображение, вернулись на свои места. Только тогда каждый из присутствующих посмотрел на колдографию. Некоторые не сумели сдержать нервных смешков, даже Гермиона хихикнула. Совершенно невозмутимыми остались Луна, Снейп и Нарцисса.

Со снимков на них смотрело очаровательнейшее существо – ушастый ёж.

Внимательные бусинки глаз, любопытная острая мордочка и, ну очень большие, трогательно раскинутые в стороны беззащитные бархатные уши. Ёжик умильно шевелил носом, топорщил колючки, переступал маленькими, но довольно высокими для ежа лапками и, конечно, поворачивал то туда, то сюда свои выдающиеся уши, инстинктивно пытаясь хоть что-то уловить в непроницаемой тишине специально оборудованного помещения, способного вместить хоть дракона…

– Какой красивый… – восхищённо прошептала Луна.

– А вам непременно во льва надо было обратиться, Поттер? – серьёзно спросил Снейп. – Вы хоть знаете, что размеры анимагической формы не имеют ни малейшей связи с магической силой волшебника?! Вы хоть страницу прочли из того собрания сочинений по анимагии, которое притащила вам Гермиона? Хотя я до сих пор понять не могу, зачем она это сделала. Неужели и вправду надеялась, что вы умеете читать?

– Язвите, язвите, профессор, – вздохнул Гарри, – может, ещё немного – и я наконец выработаю иммунитет от любых насмешек и от любого яда заодно. И нет – совсем не обязательно было превращаться во льва, но это… И напрасно вы думаете, профессор, что большинство магов Британии знают об анимагии намного больше меня. Да если бы и знали! Даже Гермиона рассмеялась, когда увидела… это позорище. Гермиона! Уж она-то точно прочла об анимагии всё, что только можно достать. И даже то, что нельзя, наверное.

– Я не смеялась, Гарри, – затрясла головой покрасневшая миссис Снейп.

– Смеялась или нет… – Гарри махнул рукой, – не так уж и важно, но ведь хотелось же, скажешь – нет?

Гермиона отвела глаза. На умилительного ушастого ёжика невозможно было смотреть без улыбки…

– Ну хоть был бы обычный ёж, – тосковал Гарри, – без этих лопухов вместо ушей! Что это такое вообще? Что за ёж такой ненормальный?!

– Если бы анимагическая форма своими размерами отражала невежество, вы непременно превратились бы в слона, Поттер! Как минимум. Это совершенно нормальный ушастый ёж. Да-да, Поттер! – Это название, а не издёвка! Ушастый ёж или Hemiechinus auritus – именно так называется это животное. И абсолютно ничего ужасного, ничего такого, что могло бы послужить причиной вселенской скорби, которой вы тут предаётесь, я в нём не вижу.

– Вот как, профессор?! Не видите?! – взвился Гарри. – А если бы это была ВАША анимагическая форма? И если бы она должна была появиться в журнале, который попадёт в каждый дом магической Британии, вы тоже не видели бы в этом… совершенно нормальном еже ничего ужасного?!

Снейп принял вызов, как подобает настоящему мужчине: он снова опустил взгляд на колдографию, – ёжик немедленно зашевелил носиком, насторожил уши-локаторы, доверчиво глядя на него бусинками любопытных глаз, – через минуту Северус сказал тихо и серьёзно:

– Вы можете отказаться, Поттер.

– Спасибо за честность, профессор, – так же тихо и серьёзно ответил Гарри.

Нарцисса всхлипнула. Люциус с непроницаемым лицом напряжённо что-то обдумывал. Подсчитывал понесённые расходы? Вряд ли. Всё уже давно подсчитано. Драко с неопределённой надеждой посматривал на жену, а сама Луна продолжала с очевидным наслаждением любоваться на ёжика.

Гарри тоже посмотрел на снимок, стараясь не кривиться.

– Если анимагическая форма не отражает силу мага, то что она отражает? – спросил Гарри.

Снейп закатил глаза.

– Поттер, вы хотите, чтобы я за пару минут пересказал вам то, что не уложить и в толстом томе? Об этом написаны библиотеки! И это слишком сложный и многогранный вопрос, чтобы… – вещал профессор, только бы не говорить всего лишь несколько слов, которые, как ему казалось, могут окончательно доконать Поттера.

Вокруг этих слов, конечно же, можно построить целые крепостные стены книг, мнений и сложнейших исследований… а можно и не строить, оставив на виду простую истину: анимагическая форма отражает внутреннюю сущность. Не волшебника, нет, – внутреннюю сущность человека. Ведь волшебники, в конце концов, прежде всего люди, как бы часто ни забывали об этом многие из них.

– Но это же очень просто, профессор, – вмешалась Луна. – Анимагическая форма отражает характер. Вы только посмотрите на него, – она улыбалась снимку, как может улыбаться мать, глядя на фото своего ребёнка.

– Ушастые ежи замечательные существа! Они неутомимые исследователи и путешественники. Видите, какие у него длинные лапки – самые длинные из всех видов ежей. Они любознательны и отважны и почти никогда не скручиваются в шар, как другие ежи. Ты знаешь, Гарри, что ежи охотятся на гадюк? Они невосприимчивы к яду и, встретившись с гадюкой, ёж не убегает, как поступают куда более крупные и сильные животные, а вступает с ней в схватку и побеждает, если только самой гадюке не удастся спастись бегством.

Гарри смотрел на подругу широко раскрытыми изумлёнными глазами, и их выражение сейчас определённо напоминало взгляд любознательного ёжика, которому не терпится исследовать огромный и загадочный окружающий мир.

Общее напряжение в гостиной ощутимо спало, хотя последующие слова Луны вновь несколько повысили его градус, впрочем незначительно и ненадолго.

– У человека с таким характером есть только один существенный недостаток, общий для всех, чьи анимагические формы впадают в спячку. Временами таких людей очень непросто расшевелить, они становятся вялыми и апатичными, резко снижая всяческую активность.

– Вот оно что! – возликовала Гермиона. – Конечно! Теперь я понимаю, почему Гарри и Рону было так… непросто учиться. Им бы спать всю зиму напролёт…

Рон бросил на подругу подозрительный взгляд, да и сама миссис Снейп уже сообразила, что ей, вроде бы, неоткуда знать анимагическую форму Рона, ведь нельзя же признаться, что она вместе с Нарциссой и Луной была свидетельницей перевоплощения Рона, Северуса, Драко и Люциуса… Гарри тогда тоже перевоплотился, но уж Колобок-то никак не мог быть анимагической формой – это в чистом виде Сказочная Магия!

– И нечего на меня так смотреть, Рон! Я не сомневаюсь, что твоя анимагическая форма тоже впадает в спячку! – отрезала Гермиона. – Ни секунды не сомневаюсь!

– Я думаю, – весомо сказал Люциус, – что мистер Поттер совершенно напрасно стесняется своей анимагической формы. Он ведь уже доказал, что… ежей не следует недооценивать. И они действительно способны успешно сражаться… со змеями. Если уж кому и есть чего стыдиться, так это Томасу Риддлу. Ведь это он проиграл. А мистер Поттер – победил. А победителей, как известно, не судят. Ими восхищаются. Кем бы они ни были… А что касается вашей личной жизни, Гарри, – доверительно понизил голос Малфой, подчёркивая интимность обращением по имени, – то я не сомневаюсь, что ваша девушка будет в не меньшем восторге от этого снимка, чем моя невестка, – Люциус коротко, но с заметным уважением кивнул Луне. – А если нет… Значит она вас недостойна, и сожалеть тут не о чем.

Гарри тяжко вздохнул, благодарно кивая Малфою. Он, конечно, понимал, что тот для себя старается, но всё равно от его слов стало полегче.

– Мне только кажется, – задумчиво сказала Луна, – что он выглядит…

Все дружно затаили дыхание. Луна непредсказуема! Как бы не испортила всё дело, когда оно только-только пошло на лад.

– … он такой… одинокий… Совсем один, ему грустно… Что если мы все, – она обвела своим ясным взглядом гостиную, – примем то зелье, ведь его у профессора Снейпа ещё много. И снимемся вместе с Гарри.

Драко закусил губу, но промолчал. Нарцисса встревоженно выпрямилась, Люциус смотрел задумчиво, но определённо одобрительно. Снейп застыл изваянием, Рон обдумывал услышанное, у Гермионы вспыхнули глаза.

– И правда! – обрадовалась она. – Тогда Гарри будет легче. И вообще – это будет справедливо! И не скажем Заумникусу, кто есть кто на этом снимке. Назовём его… – профессор Грейнджер на секунду задумалась. – Назовём его… «Гарри Поттер в кругу друзей и…» – она с сомнением покосилась на Малфоев.

– И близких, – нежно выдохнула леди Малфой то, что не решилась озвучить Гермиона.

Гарри смущённо опустил глаза. Не то чтобы он мечтал назвать Малфоев своими близкими… Но, с другой стороны, он уже знал, что они умеют быть благодарными, и их преданность семье не мог не уважать, и… ему, неожиданно, было не так уж трудно считать их близкими… ну, почти нетрудно. Тем более, что Луна теперь тоже Малфой.

– Ну да… – неуверенно согласилась Гермиона. – Гарри Поттер в кругу своих друзей и близких!

– Думаешь, прокатит? – усомнился Рон.

– Попробовать-то можно… – вздохнула Гермиона.

И они попробовали.

На изумительно красочной колдографии, получившейся в результате этой попытки, живописной группой расположились огромный бурый медведь, изящный белый лис, на переднем плане зрителей прожигал пронзительным взглядом чёрный волк – профессора Снейпа было невозможно не узнать! Белый хорёк иронически косился, крупная рысь смотрела внимательными янтарными глазами. На небольшом столике сидел красивейший филин, рядом с ним – ушастый ёжик, а по другую его сторону – не менее трогательная коала.

Немыслимо было представить, что от такого снимка можно отказаться! На переговоры с Играцио Заумникусом отрядили Снейпа, старшего Малфоя и Гермиону. Последняя торжественно пообещала Гарри, что сделает всё возможное и невозможное, чтобы отвоевать «Звезду Очищения» в обмен на этот снимок, не раскрывая, кто именно на нём изображён, помимо Гарри, а главное – кто из них, собственно, является Поттером!

Когда на следующее утро из камина в гостиную шагнула решительная и мрачная Гермиона, Гарри сразу понял, что легко отделаться не вышло.

– У меня две новости, – начала она сразу же. – Одна хорошая: Заумникусу очень понравилась наша колдография, и он отдал артефакт.

Гарри медленно опустился на диван, готовясь встретить вторую новость.

– А вторая, – без паузы продолжила подруга, – у него есть ещё один артефакт, очень нужный. Подробности тебе ни к чему.

Гермиона сглотнула, словно заталкивая эти самые подробности поглубже. Было заметно, что они прямо-таки распирают её изнутри.