Текст книги "Королевская Элита. Эпилог (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Но я хочу дать ему больше. Я хочу отдать ему все. Я хочу стать матерью его детей.

– Мне ничего не угрожает. – я обхватываю его щеку ладонью. – Я поговорила с доктором Альбертом и гинекологом, и сдала анализы. Мы с ребенком здоровы.

Он прищуривает глаза.

– Ты говоришь это только для того, чтобы я передумал?

– Я знаю, что ты ворвался бы в дом доктора Альберта, чтобы убедиться, что мои слова верны, так что нет, я не блефую. У меня в сумке результаты анализов и все остальное.

Он бежит к ней и тратит минуты, снова и снова перечитывая бумаги. Я стою, наблюдаю за ним и жду реакции.

Он переключается, смотря на узи маленькой жизни. Жизнь, которую мы с ним создали.

– Ну что? – осторожно спрашиваю я. – Что думаешь?

– Ты беременна. – он переводит взгляд с меня на узи, будто хочет убедиться.

– Да, Эйден. – я глажу свой животик. – Я ношу твоего ребенка.

– Ты носишь моего ребенка, – повторяет он, медленно приближаясь ко мне.

Когда он оказывается на расстоянии вытянутой руки, я беру его руку и кладу себе на животик.

Он все еще плоский, но я чувствую, как внутри меня бурлит жизнь. Я уже ощущаю связь.

Он смотрит на свою руку и медленно гладит меня по животику.

– Мы создали жизнь, Эйден, – бормочу я. – Ты счастлив?

Он отрывает взгляд от моего живота, встречаясь со мной глазами.

– А ты?

– Я на седьмом небе от счастья. Это лучший подарок, который ты мог мне сделать. – я прижимаюсь губами к его губам. – Я люблю тебя.

Он обнимает меня, и я визжу, когда он поднимает меня с пола и заключает в объятия. Мои руки обвиваются вокруг него, когда он целует мои губы, щеки, нос и лоб.

– Ты лучший подарок, который мне когда-либо дарили, моя королева.

– И ты мой, мой король.

18
Ксандер

26 лет

Вам знакомо это чувство, когда вы любите кого-то так сильно, что готовы убить за него, но иногда вам хочется убить его?

Те крошечные моменты, когда хочется задушить их, пока вы их трахаете.

Это один из таких случаев.

Эти мысли не переставали крутиться у меня в голове с тех пор, как мы вместе поужинали в доме Ронана.

И вот теперь Ким идет рядом со мной, переплетая свои пальцы с моими, будто ничего не случилось.

Мы на это еще посмотрим.

Я ввожу код квартиры, и она входит первой.

– Я жажду чего-нибудь поесть. Что думаешь, если мы...

Ее слова застревают у нее в горле, когда я тяну ее за руку и швыряю в дверь квартиры. Я хватаю ее за запястья и поднимаю их над головой.

Она задыхается, и ее зеленые глаза наполняются таким ощутимым волнением, что я чувствую его сквозь черную ярость, бурлящую в моем мозгу.

– Что ты там делала, Грин?

– Не знаю, о чем ты говоришь.

Она специально провоцирует меня, и черт возьми, если это не работает. Я задираю ее платье, затем спускаю брюки и боксеры.

Она прикусывает нижнюю губу, ее сиськи тяжело поднимаются и опускаются у меня на груди.

– Ты не знаешь, да? Потому что мне показалось, что ты позволила этому ублюдку из бухгалтерии флиртовать с тобой, прежде чем я выгнал его.

– Я позволила? – ее глаза расширяются с притворным недоверием.

Я приподнимаю ее под бедром, и ей не нужно приглашение, когда ее ноги обвиваются вокруг моей талии.

– Ты заплатишь за это, Грин.

– Заплачу? – шепчет она мне на ухо.

Я врываюсь в нее так сильно, что мои яйца ударяются о ее задницу. Блядь, блядь. Она ощущается так хорошо – так чертовски хорошо.

Она громко стонет, когда я жестко и быстро трахаю ее у двери. Удары и шлепки плоти о плоть эхом отдаются в тишине.

К счастью, для соседей, квартира звукоизолирована.

Стоны Ким наполняют воздух, и ее рот открывается в этом бессловесном «о».

– Тебе нравится провоцировать меня, Грин? Тебе нравится, как я показал тебя перед всеми ними, заявив, что ты моя?

– Да, – хнычет она, когда я задеваю ее чувствительное место снова и снова, пока она не выкрикивает мое имя.

Вскоре я следую за ней, сила моего освобождения заставляет нас обоих похолодеть. Ее голова падает мне на плечо, и она смотрит на меня с мечтательной, совершенно довольной улыбкой.

– Мне нравится, когда ты не сдерживаешься, Ксан.

Туманность оргазма медленно исчезает, когда я вспоминаю причину, по которой это конкретное освобождение было приятным. Это потому, что я уже несколько недель не трахал ее так сильно.

– Ох, черт.

Я несу ее в спальню и кладу на кровать. Наша кошка Лондон отскакивает, но остается у двери. Клянусь, она самый большой вуайерист на этой планете.

Ким прикусывает уголок губы, и у нее все еще тот же взгляд «трахни меня», который продолжает манить меня приблизиться.

Я кладу руку на ее выпуклость.

– С ней все в порядке?

– С ней все в порядке. – она тянет меня за шею и снимает с меня галстук, затем расстегивает пуговицы. – Ты ужасно разодет.

Она не останавливается, пока не снимает с меня рубашку и не утыкается носом в татуировку с ее именем на моем сердце. Моей жене это слишком нравится.

Мои пальцы ложатся на ее волосы, в которых все еще сохранились ее фирменные зеленые пряди, хотя теперь они не такие яркие.

– Малыш, Ким. Что, если я причиню ей боль?

– Нет. – она бросает на меня неприязненный взгляд. – Если бы ты не начал сдерживаться, я бы не спровоцировала тебя сегодня. Вини себя.

– Но я не хочу причинять боль нашему ребенку.

Меня чертовски пугает, что я могу навредить ей, если буду продолжать своё обычное грубое поведение.

Доктор сказал, что все в порядке, но я все равно чертовски нервничаю.

Не помогает и то, что моя прекрасная жена после беременности стала настолько неконтролируемое, что даже прерывает меня во время работы, ложась на мой стол и требуя уделить время беременной девушки.

Поскольку у нас у обоих дрянные матери, которые, к счастью, сейчас ушли из нашей жизни, Ким нервничала из-за роли мамы, но я знаю, что она будет лучшей из всех живущих.

Она была для Кириана фигурой матери всю его жизнь, даже не осознавая этого. Вот почему он никогда не спрашивал о Джанин, когда она ушла.

Теперь он в восторге от того, что станет дядей, и начал угрожать мне, чтобы я позаботился о его сестре, иначе он «ударит меня». Отец и Кэлвин звонили ежедневно и присылали всякое дерьмо с тех пор, как узнали, что мы ждем малыша.

За последние восемь лет, которые я провел с Ким, я стал самым счастливым ублюдком на свете.

Не было дня, когда бы она не смешила меня своей глупостью или когда бы не болела за то, чтобы я был лучшей версией самого себя. Точно так же, как я поступаю с ней.

Это то, что мы делали все это время.

Ким никогда не переставала исцеляться, но теперь она с ностальгией вспоминает тот последний год в школе. Она больше не скрывает свои шрамы. Она могла бы сделать пластическую операцию на запястье, но решила этого не делать. Всякий раз, когда кто-то спрашивает ее об этом, она говорит, что это было время, когда она потерялась, а потом нашла меня, и я нашел ее.

И после этого мы больше никогда не терялись.

Ким опускается на колени на кровати и проводит кончиками пальцев по моему полутвердому члену.

– Если ее мама счастлива, то она тоже будет счастлива.

– Да неужели?

– Да.

Она сжимает меня крепче.

Я стону.

– Ты убиваешь меня, Грин.

– Признайся, тебе это нравится.

– Ох, мне это нравится.

Я беру ее покрытое шрамами запястье с браслетом, свисающим с него. Она ни разу не снимала его с того дня, как я снова надел его на нее.

Точно так же, как обручальное кольцо. И нет, я не женился на ней на следующий день после предложения. Мне пришлось ждать целый месяц.

Небольшая цена за то, чтобы наконец-то она была рядом со мной всеми возможными способами.

Люди женятся на своих родственных душах или на тех, кто их дополняет. Я женился на девушке, которая придала смысл моей жизни.

Она не только моя родственная душа, моя жизнь не существовала бы без нее.

– Сделай меня своей, Ксан.

– Ты уже моя, Грин.

– Ты не напомнишь мне еще раз?

– Ох, я напомню.

Я переворачиваю ее, и она визжит, а затем задыхается, когда мои губы овладевают ее губами.

19
 Ронан

24 года

Так вот в чём дело. Я уже говорил тебе раньше, что быть мной легко, и в каком-то смысле так оно и есть. Тебе просто нужно пропустить всё это дерьмо про то, что у тебя в голове.

Которым я овладел.

Типа, без шуток. Я король всего этого.

Знаешь, в чём мой трюк? Вместо этого я предпочитаю находиться в голове моей прекрасной жены. Что совсем не сложно. Она охотно впускает меня. И я имею в виду не только её киску, задницу и рот. Это ежедневное удовольствие – спасибо, блядь, за это.

Тил также посвящает меня во все свои прекрасные мысли, к которым никто, кроме меня, не имеет доступа. Ну, может, я и Нокс, но её брат-близнец не в счёт, так как он решил переехать в Штаты ради своей новой жизни там, и мы почти не видим его на каникулах.

Так что я единственный, кто у неё есть – и за это, блядь, тоже спасибо.

Ларс начал с ней дружить, но Ларс тоже не в счёт, потому что я могу выгнать его каждый день. И если интересно, да, у него действительно есть чёрная книга. Я поймал его на днях, когда он писал в ней, как подросток с проблемами страха.

В любом случае, на чём мы остановились? Верно. Я и Тил. Единственные двое, которые имеют значение, и если кто-то скажет иначе, то ты не должен их слушать.

Когда мы только поженились несколько лет назад, я думал, что Тил будет из тех людей, которым иногда нужно прятаться. Не то чтобы я собирался ей это позволить, но таков был её образ действий, когда мы были помолвлены. Я был удивлён, когда вместо того, чтобы исчезнуть, она разыскала меня.

Иногда, когда этого становится слишком и ей нужно место, чтобы спрятаться, мои объятия это то место. Когда ей нужна отдушина для крика, я отвожу её в горы и позволяю ей заниматься этим, потому что именно так она справляется с прошлым.

С годами эти времена в конце концов исчезли. С тех пор как мы закончили университет, она ещё больше сосредоточилась на нашем будущем. Она училась у Итана. И Агнус – ублюдок, которого я не убиваю, потому что убийство, к сожалению, всё ещё осуждается.

Я также пытался узнать о семейных делах от отца, и давай просто скажем, что Лорд Эдрик Астор чертовски строг, когда дело доходит до бизнеса. Обычно Ларс поддерживает меня как своего рода союзник, но, когда имеешь дело с отцом, этот ублюдок обычно в команде Эрла Астора. Я подумывал о том, чтобы пожаловаться маме на это, но это означало бы, что я маменькин сынок, а я совершенно не... маменькин сынок, я имею в виду. Я женат, большое спасибо.

Несмотря на строгие папины правила, которые пришли откуда-то из средневековья, я знаю, что он хочет для меня лучшего. За последние несколько лет, с тех пор как умер тот, чьё имя не будет названо, отец извинился передо мной за то, что не увидел того, что произошло раньше. Он даже обнял меня. Без шуток. Мой отец, Граф Эдрик Астор, наследник фамилии Астор, чуть не потерял свой диплом от своих предков, когда проявил некоторые эмоции и фактически обнял своего единственного сына.

Это было всего один раз, но мне показалось, что нам обоим нужно это завершение. С тех пор мы восстанавливаем наши отношения отца и сына, которые, как я думал, давно умерли.

Оказывается, нет. Новая цель отца в жизни, кажется, мучать меня. Извини, я имею в виду, учить меня бизнесу правильным, строгим способом.

– Значит ли это, что я не должен приглашать всех в компанию, как на вечеринку? – я спросил его однажды, просто чтобы побыть придурком.

Он смерил меня своим снисходительным взглядом.

– Ты шутишь или мне следует поискать другого наследника?

– Шучу, шучу. Боже. – я указал на себя. – Как ты мог даже подумать о том, чтобы обменять это вечное солнце на кого-то другого?

Его губы дрогнули в улыбке, что означало, что он счёл меня забавным.

– Слышишь, Ларс? Он называл себя вечным солнцем.

– Да, ваша светлость. – Ларс осудил меня со своим снобистским выражением лица. – Я буду свидетельствовать в вашу пользу.

– Ларс! Ты чертов предатель.

– Вы сами вляпались в это, юный лорд. Не вините в этом меня.

Давай просто скажем, что такие сеансы случаются чаще, чем мне хотелось бы признать. И да, я отомстил, подсыпав в оригинальный чай Ларса дешёвую дрянь из магазина. Однако он узнал об этом, и я почти уверен, что его чёрная книга пригодилась во время его разглагольствований.

В конце концов, неважно, что он пишет обо мне, потому что все знают, что я сердце этого дома. Всякий раз, когда мы с Тил приходим на ужин, как сегодня, все за столом ждут моих шуток – особенно мама и жена. Они мои сторонники номер один, большое спасибо.

Тил удалилась в мою старую комнату в доме родителей, чтобы отдохнуть, пока у меня проходила небольшая встреча с отцом в его домашнем кабинете.

Я почти готов отвезти её домой и трахать до завтра. Она провела весь день с девочками, Эльзой, Ким, Сильвер и Астрид, в то время как мне приходилось слушать, как Ларс ворчал на меня, чтобы «обратить внимание». Потом мы поужинали здесь.

Прошло ровно восемнадцать часов с тех пор, как я в последний раз прикасался к ней.

Платоническое прикосновение кожа к коже не в счёт. И всякий раз, когда я просовывал руку под обеденный стол, дразня её, она отталкивала её.

Тил может показаться бунтаркой, но она слишком уважает моих родителей. Я пытаюсь сделать так, чтобы прикосновения к ней под столом стали нормальным явлением. Я дам знать, как все пройдёт.

Как только я, наконец, заканчиваю скучную встречу в папином офисе, я практически бегу по коридору в старую комнату.

Я нахожу Тил спящей на боку, её миниатюрная фигурка едва занимает место на кровати. Медленно закрываю дверь, стараясь не издавать ни звука, и сбрасываю обувь.

Я проскальзываю за ней, матрас прогибается под моим весом. Затем просовываю одну руку ей под мышку, пока не хватаю за грудь. Она тихо стонет, когда снова прижимается ко мне.

– Проснись, belle – красавица, я скучаю по тебе.

– Ммм.

— Я буду говорить с тобой по-французски, mon petit coeur adore – моё маленькое обожаемое сердце.

Она открывает один глаз и смотрит на меня снизу-вверх.

– Ты сделаешь это?

Я ухмыляюсь, точно зная, на какие кнопки нажимать.

– Я буду говорить по-французски только в том случае, если это твой пунктик.

– Нет, это не мой пунктик. – она гладит меня по щеке. – Ты да.

– Чёрт. Повтори.

– Ты мой пунктик, Ронан. Ты всегда был им.

– И всегда буду. – я переворачиваю её так, чтобы она оказалась подо мной. – А теперь позволь мне удовлетворить твою причуду.

– Подожди.

– Нет. Я не могу дождаться, когда мы вернёмся домой. Я голоден.

– Ты только что поел.

– Но не тебя.

Она смеётся, но все равно кладёт руку мне на грудь, останавливая.

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

– После ужина. Я имею в виду после моего основного блюда, а не то, что мы ели в столовой.

Она хихикает, её счастье заполняет пространство.

Я не могу насытиться звуком её смеха, тем, как легко я могу вытащить это из неё.

Как будто я появляюсь, и она автоматически улыбается. Я говорю что угодно, и она смотрит на меня так, словно я самый мудрый человек на свете.

Нет. Но тот факт, что она так смотрит на меня, даже спустя столько лет, делает меня самым счастливым ублюдком на этой планете.

Я хватаю её за талию.

– Убери руку, ma belle – моя красавица. Не оставляй меня голодным.

– Ронан...

– Oui, ma puce – Да, милая?

– Мне кажется, я беременна.

Я останавливаюсь, положив руку на пуговицы её джинсов.

– Ты... что?

– Я сделала два теста, и они дали положительный результат, но это может быть ложью, как с Сильвер в школе, понимаешь? Мне придётся сделать ещё один и пойти к врачу, но... да, я думаю, что беременна.

– Вау.

– Это хорошее «вау» или плохое?

Она смотрит на меня так пристально, не мигая, как будто боится, что упустит что-то, если сделает это.

– Чертовски сбивающее с толку. Ты носишь ребёнка.

– Твоего ребёнка.

– Моего ребёнка. – повторяю я, и странное чувство гордости ни с того ни с сего охватывает меня.

Я имею в виду, мы знали, что однажды у нас будут дети, но с тех пор, как Тил призналась психотерапевту, что боится самой мысли стать матерью, я подумал, что мы могли бы подождать, как Ксан и Ким или Коул и Сильвер, которые до сих пор даже не поженились.

Не сомневаюсь, что Тил надерёт задницу, как мать. Дело не в том, что ей всё равно, а в том, что она избирательна, когда дело доходит до тех, о ком она заботится, и я уверен, что наш ребёнок возглавит этот список. После меня, конечно.

– Разве ты не сказала, что мы должны подождать? – спрашиваю я. – Ты не против этого?

Она отчаянно кивает.

– Я не могу дождаться, когда дело доходит до тебя, Ронан. Ты заставляешь меня хотеть сжечь все препятствия на своём пути, пока ты рядом со мной.

– Это потому, что ты чертовски умна, ma belle – моя красавица. Ты знаешь, в чём суть.

Она смеётся, её тёмные глаза сверкают.

Я кладу руку ей на живот.

– Значит, наш ребёночек здесь?

– Да. Если он или она хоть чем-то похожи на тебя, у нас будет дел невпроворот.

– Эй! Я был хорошим мальчиком. Спроси Ларса. На самом деле, нет, я устраивал ему взбучку всякий раз, когда он заставлял меня пить молоко. Спроси маму. Она расскажет тебе, каким хорошим мальчиком я был.

– Ты имеешь в виду, что я должна спросить ту же Шарлотту, которая всегда на твоей стороне, что бы ты ни делал?

– Я её чудо, любовь моя. Она должна быть на моей стороне. Вот как это работает.

– Ты невероятен.

– Не больше, чем это. – я продолжаю трогать её живот, пытаясь найти что-нибудь, что угодно. – Ты уверена, что здесь есть живое существо?

– Да, просто сейчас не заметно.

– Чёрт. Значит ли это, что я не должен был трахать тебя вчера?

– Эльза упомянула, что доктор говорил, что всё в порядке.

– Спасибо, блядь, за это. – ухмыляюсь я. – Потому что я в настроении отпраздновать.

20
Коул

28 лет

Может быть, это и запоздало на десять лет, но Эйдена наконец-то снова ударили. Я не делал этого при наших жёнах, потому что они, как правило, мягки и не терпят насилия.

Хотя мне это тоже не нравится, я не собирался сидеть спокойно после того, как узнал о реальной правде того, что произошло десять лет назад.

Эйден, шатаясь, поднимается на ноги, зажимая нос – кстати, я думаю, что он сломан.

– Какого хрена это было?

Мои кулаки всё ещё сжаты по бокам, когда я смотрю на него сверху вниз. Мы в его кабинете после деловой встречи с Джонатаном Кингом и Итаном Стилом. Я выжидал, пока они уйдут, прежде чем ударить его. Я подумал, что его отец и тесть не потерпят этого, пока я буду избивать его до полусмерти.

Даже встреча не смогла бы меня остудить. С тех пор как я случайно услышал, как Эльза извиняется перед Сильвер, я не мог усидеть на месте.

– Я не знала, что тогда ты думала, что беременна. – лицо Эльзы побледнело, когда она взяла Сильвер за плечи, её пальцы дрожали. – Боже мой, я чувствую себя так ужасно из-за того, что ударила тебя. Дело не только в беременности. Я даже не знаю, что на меня нашло в тот момент. Я слишком остро отреагировала, и мне очень жаль. Мне очень, очень жаль, Сильвер.

Моя жена засмеялась и потёрла руку.

– Я уже забыл об этом. Ты не знала. Не то что этот придурок Эйден.

– Эйден знал? – Эльза взвизгнула, и Сильвер пришлось утихомирить её, а затем увести.

Эйден знал.

Он знал, что Сильвер думала, что она беременна, и не останавливал Эльзу до тех пор, пока это не произошло. Он даже не сказал мне, зная, что я бы сам остановил Эльзу.

Этот эгоистичный ублюдок знал об этом и ничего не сделал.

Я всегда сожалел об этой части. Не имело значения, что она не была беременна. Тот факт, что она пострадала, всё ещё не укладывается у меня в голове. Даже если она спровоцировала меня до того, как это случилось.

Эйден вытирает кровь с уголка рта.

– Ты чертов ублюдок. Ты завидуешь моему лицу, не так ли?

– Ты знал. – мой голос спокоен, несмотря на полный хаос, который я планирую для этого ублюдка.

– Что ты мелкая маленькая сучка? Конечно.

– Ты знал, что она думала, что беременна. Она доверилась тебе, а ты позволил её избить.

Кажется, он понимает, о чём я говорю, так как делает паузу, вытирая рот, и усмехается.

– Доверилась мне? Скорее, угрожала мне.

– Ты всё ещё знал.

– Остынь, придурок. Она не была беременна.

Я хватаю его за воротник рубашки и смотрю прямо в его бездушные глаза.

– Это не та часть, которая имеет значение. Ты знал и не защитил её.

– Не то чтобы это имело значение, но я сделал это.

– Как? Позволив Эльзе ударить её?

– Остановив Эльзу. У меня возникло воспоминания о том времени, когда её мать занималась этим дерьмом. Так что да, может, я сделал это недостаточно быстро, но я остановил, и, если бы я не заставил её уйти, понятия не имею, что бы сделала Эльза или смог бы я остановить её. Тогда она была сама не своя, а ты знаешь, как Куинс не сдаётся. Кроме того, какого черта ты ведёшь себя высокомерно, когда смотришь на неё с кровавой улыбкой на лице?

Он отталкивает меня, и я толчком отпускаю его.

– Я не знал.

– Верно, и это волшебным образом делает все в порядке.

– Заткнись нахуй, Эйден, пока я не сломал тебе нос по-настоящему.

Его лицо остаётся пустым, когда он показывает мне средний палец.

– Ударь меня еще раз, и я испорчу твои черты. Сомневаюсь, что Куинс осталась бы с тобой тогда. В конце концов, твоя внешность единственное, что работает в твою пользу.

Я борюсь с желанием впечатать его лицом в диван, прежде чем выйду из кабинета. Я всё ещё взволнован по дороге домой, и требуется всё, чтобы не вернуться и не выплеснуть свою обиду на этого ублюдка.

Не имеет значения, что мы были в некотором роде друзьями большую часть нашей жизни. Он всё ещё бесит меня больше всего.

И да, я всё ещё не смирился с тем фактом, что он был первым женихом Сильвер или что у него был её первый грёбаный вальс.

К тому времени, как я добираюсь до дома, мне приходится остановиться на пороге, чтобы успокоить дыхание. Независимо от того, насколько хаотичными становятся вещи, мне не нравится доводить это до Сильвер. Нам потребовалось так много времени, чтобы наконец пожениться, и, хотя прошло уже несколько месяцев с тех пор, как мы связали себя узами брака, кажется, что прошло всего несколько дней.

Я не могу насытиться реальностью того, что моя Бабочка теперь моя жена, мой мир, и ничто – и никто – никогда этого не изменит.

Мысль о ней вызывает улыбку на лице. Я вхожу в спальню, по пути снимая пиджак и галстук, но её и след простыл.

Я кладу свою одежду на стул и собираюсь направиться в комнату с пианино, где она проводит часть своего времени, когда мои ноги останавливаются от звука тяжёлого дыхания, доносящегося из ванной. Я врываюсь внутрь, хватая по пути полотенца.

Конечно же, Сильвер стоит на коленях перед унитазом, опорожняя желудок.

Я втираю успокаивающие круги ей в спину, убирая её светлые волосы с шеи, чтобы это её не беспокоило.

– Что не так? – я продолжаю гладить её по спине. – Ты съела что-то испорченное?

Она качает головой, не глядя на меня.

– Тогда в чём дело, Сильвер? Позволь мне отвести тебя к врачу, так что... – я замолкаю, когда она смотрит на меня, улыбаясь, и слезы блестят в её глазах.

– Я беременна, Коул.

– Ты... что?

Она лезет в свою сумку на полу и роется в ней.

– Сначала я подумала, что это ложная тревога, и не поверила тестам. Я знаю, мне следовало подождать, пока не схожу к врачу, но я так разволновалась и не хотела тебя разочаровывать, если это оказалось бы ненастоящим. Следующее, что я помню, я записалась на приём и... – она достаёт снимок узи. – Я беременна, Коул. На этот раз это правда.

Она кладёт узи мне на ладонь, и я смотрю на маленькую жизнь, изображённую там. Ребёнок, о котором Сильвер мечтала с того дня десять лет назад, когда мы узнали, что это было ложноположительным.

И поскольку она жаждала этого, я тоже хотел этого всем сердцем.

Всё, чего хочет Сильвер, автоматически становится моей мечтой.

– Ты беременна. – повторяю я, переводя взгляд с неё на узи.

Она хватает мою руку и кладёт её себе на живот.

– Наш малыш прямо здесь, Коул.

Я убираю её волосы с лица, открывая её восторженное выражение, несмотря на усталый взгляд и бледность кожи.

– Наконец-то это здесь.

– Да. – она нежно целует меня в щеку, прежде чем отстраниться. – Спасибо, что дал мне это.

– Спасибо, что ты моя, Бабочка.

Она стоит на шатких ногах, обнимая меня, и я крепче обнимаю её, когда она шепчет мне в грудь.

– Всегда.