Текст книги "Стальная Принцесса (ЛП)"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Я снова кричу, но, как и в первый раз, его рука приглушает крик, словно я жертва в фильме ужасов.
Я не жертва.
Я не позволю Эйдену превратить меня в жертву.
Адреналин разливается по венам, напрягая мышцы.
Натягивание веревок только затягивает их вокруг запястий. Я издаю приглушенный стон, когда снова пытаюсь подняться с кровати.
– Прекрати, – ворчит он. – Или я заставлю тебя.
– Пошел ты!
Я кричу, но все звучит как приглушенный крик сумасшедшей.
Все еще закрывая мне рот, он обхватывает другой рукой мою шею. Его большой палец цепляется за точку моего пульса, когда другие его пальцы сжимаются.
Мои легкие горят, и я перестаю двигаться.
О, Боже.
Я не могу дышать.
Я, блядь, не могу дышать.
– Знаешь... – его горячее дыхание щекочет мою щеку, когда он говорит темным, леденящим тоном. – Если бы это был кто-то другой, я бы прикончил тебя. Это то, чего ты хочешь, Эльза? Хм?
Я пытаюсь освободиться с оставшейся у меня энергией.
Он цокает и сжимает сильнее, останавливая мои движения.
– Что я говорил о том, чтобы вести себя умнее? Ты выбираешь быть пешкой?
– Э-э... ах...
Невнятные звуки вырываются из моего горла, когда энергия иссякает.
– Я все еще могу уничтожить тебя. – он облизывает мою щеку, оставляя за собой мурашки по коже. – Так что, блядь, не искушай меня.
Тени бросает жуткий вид на его лицо. Он как неподвижная скала. Ничто его не остановит.
Никто.
Страх, который я игнорировала все это время, обрушивается на меня. Я как та волна, которая ударяется о скалу и умирает медленной, мучительной смертью.
Как я могла игнорировать эту сторону Эйдена?
Он сломает меня. Если захочет, он раздавит меня и будет смотреть, как я разваливаюсь на куски.
Раньше я думала о нем как о скале, а скалы неподвижны.
Скалы – это то место, куда люди идут умирать.
Слезы наполняют глаза, смотря на его лицо в тени, не вдыхая и не выдыхая воздух из легких. У меня так кружится голова, что я думаю, что упаду в обморок, но я глотаю слезы.
Я пообещала себе, что он больше не увидит, как я плачу.
Не сейчас.
Никогда.
Эйден убирает руку с моей шеи, ослабляя давление. Но не отпускает мой рот.
Я жадно втягиваю воздух носом, и он входит с хрипом, будто я дышу из другого места.
– Ты принарядилась сегодня.
Его слова остры как бритва, предназначены для того, чтобы резать.
Я знала, что его пещерной стороне это не понравится, и сделала это нарочно.
Потому что лучший способ победить Эйдена – это играть в его игры. Я думала, что раньше была выше этого, но это только держало меня в качестве пешки, которую он может использовать и убить любым способом, который он выберет.
Стальная кровь течет в моих жилах. Я не была рождена для того, чтобы меня топтали.
Мои брови хмурятся. Откуда взялась эта мысль?
Пока я погружена в свои мысли, Эйден проводит пальцем по моей груди и вниз по животу. Он не дразнит. Нет. Его прикосновение прямо-таки зловещее.
– Что ты пыталась доказать, милая?
Очевидно, он не ждет ответа, так как держит свою руку крепко зажатой у меня на губах.
Словно он не хочет слышать мой голос.
Мои ногти впиваются в ладони, когда его рука опускается ниже. Легкие горят, и я понимаю, что это потому, что я задержала дыхание.
Без предупреждения Эйден задирает мое платье до талии и просовывает грубую руку мне между ног.
Я сжимаю бедра вместе, но он раздвигает их, заставляя хныкать.
– Ты нарядилась для него, а?
Я встречаюсь с ним взглядом в темноте своим собственным. Он тень, и было бы ложью, если бы я сказала, что он меня не пугает, но, черт, я ни за что не позволю ему пройтись по мне.
Сила никогда не сработала бы с ним, но у меня есть другое оружие.
Я медленно киваю. Несколько раз. Он задал этот вопрос не для того, чтобы получить ответ, но я все равно даю ему это.
Да, я нарядилась для него.
Я никогда не наряжалась для Эйдена, но я нарядилась для Нокса.
Это: пошёл ты, Эйден.
Он может заставить меня.
Может показать мне свое худшее, но не сможет контролировать мои чувства.
Или, по крайней мере, те чувства, которые я проявляю.
Потому что в глубине души та проклятая часть, которая втянула меня во всю эту неразбериху, все еще жаждет его прикосновения.
Его дикого собственничества.
Его неконтролируемого безумия.
Его пальцев вокруг моего лона.
Я вздрагиваю, изо всех сил стараясь не поддаться этому ощущению.
Не упасть в его темную глубокую яму.
Потому Эйден?
Он заманивает тебя зайти, и прежде, чем ты это осознаешь, выхода уже нет.
Не успеешь оглянуться, как почувствуешь себя посмешищем.
Пешкой, вышедшей из игры.
Он стягивает с меня шорты, и я кричу в его руку, брыкаясь ногами в беспомощной попытке оттолкнуть его.
Он вводит палец меня, и я закрываю глаза от навязчивого ощущения.
– Хм, ты сегодня не мокрая. – он добавляет еще один палец, как бы наказывая меня. – Почему ты не мокрая, как обычно, милая? Чувствуешь себя обиженной? – я смотрю на него со всей злобой, которая у меня внутри. – Я же говорил тебе, – шепчет он леденящим тоном. – Ты первая сделала мне больно. – он проводит большим пальцем по моему клитору, и жаждущий звук вырывается наружу. – Может, я должен напомнить тебе, кому ты принадлежишь, а? Ты выглядишь так, словно нуждаешься в напоминании.
Он скользит пальцами внутри меня и щелкает мой клитор снова и снова.
И конец.
Мои глаза закатываются. Спина выгибается на кровати, заставляя веревки глубже впиваться в запястья.
Я хочу убежать, спрятаться и никогда не возвращаться.
Но мое тело не осознает необходимости выживания.
Оно даже не пытается увидеть опасность, которую представляет Эйден. Я все еще очарована его прикосновениями, тем, как он знает, на какие кнопки нажимать в моем теле. Как он заводит меня, как марионетку.
Потому что этим я была для него.
Пока я падала и вела себя как идиотка, он играл со мной, как с марионеткой.
Пешкой на его доске.
Маленькая ничтожная пешка.
Он двигает своими пальцами сильнее и быстрее. Жестокость и мои хаотичные чувства заставляют меня всхлипнуть.
Чувства как будто наказывают меня. А он заставляет меня подчиниться его воле, используя мое тело.
И я действительно падаю.
Даже не требуется много времени, чтобы волна обрушилась на меня.
Моя нижняя часть живота сжимается. Спина поднимается только для того, чтобы меня потянули вниз за веревки.
Ногти впиваются в ладони так сильно, что я уверена, что у меня пойдет кровь.
Я кончаю со всхлипом, грудь вздымается, словно у меня вот-вот случится сердечный приступ.
Я даже не замечаю, когда он убирает руку с моего рта.
– Вот так, – шепчет он в уголке моих губ. – Сломайся для меня, милая.
Я делаю.
Я просто делаю это.
Слезы текут по щекам, а сердце болит так сильно, что я не могу ни дышать, ни говорить.
Эйден наклоняется и, как в тот первый день в выпускном классе, проводит языком по моей щеке и слизывает слезы.
Он наслаждается их сладким вкусом, прежде чем облизывает мою нижнюю губу и кусает ее.
– Хорошая девочка.
Глава 8
Эйден
Я сбиваю белую королеву черным королем.
Хмм.
Приятно сбивать королев.
Я поднимаю ее, позволяю ей гордо стоять посреди доски, затем снова сбиваю.
Не так приятно, как в первый раз.
Вот как ощущают себя зависимые. Почти невозможно воссоздать первый кайф, но они все равно продолжают.
Я должен был знать лучше, чем гнаться за воображаемым кайфом.
В гостиной загорается свет, и я моргаю.
Джонатан останавливается у входа. На нем черные брюки и рубашка на пуговицах. В его руке кружка с кофе. Он, наверное, будет работать всю ночь. Удивлён, что он не остался в своей компании.
Его глаза сузились, глядя на меня.
Ему не нравится, когда я сижу в темноте. Обычно я избегал бы будить его красные сигналы тревоги.
Но сегодня мне плевать.
Я только что оставил Эльзу в постели после того, как довёл ее до оргазма.
Я развязал ей руки и ушел, не вложив в нее ни капли здравого смысла.
Не потому, что я хотел остановиться. Блядь, нет. Потому что я знал, что выведу ее из себя еще больше, чем уже.
Я бы подтолкнул ее к дороге без возврата.
Она была рядом, связанная и распростертая для меня.
Она смотрела на меня со слезами, гневом и страхом в глазах, и потребовалось все мое самообладание, чтобы уйти.
Потому что в этот момент? Меня так и подмывало заставить ее заплакать еще сильнее.
Сделать больнее.
Сломать ещё сильнее.
Я твержу себе, что на самом деле у меня нет желания причинять ей боль. Что в глубине души Эльза особенная.
Но чем сильнее она врезается мне в кожу, тем настойчивее я начинаю ее губить.
С тех пор как я покинул ее комнату, я «выпускал пар» – слова Джонатана, не мои, – тренируясь и играя в шахматы. Мне пришлось сдержаться, чтобы не забраться обратно в ее комнату и не показать ей истинную черноту внутри меня.
Она думает, что знает.
Она думает, что имеет представление о том, кто я.
По правде говоря, она такая невежественная, что я бы пожалел ее, если бы знал, как жалеть.
Эльза Стил не увидит меня настоящего, пока правда не ударит ей в лицо.
– Хочешь поиграть? – Джонатан указывает на доску.
Сейчас четыре часа утра.
Джонатан пытается обвинить в недостатке сна трудоголика.
Приподняв плечо, я переставляю доску так, чтобы передо мной оказалась чёрная часть. Джонатан всегда играет белыми, потому что он помешан на контроле и любит первым ходить.
Он выдвигает вперед свою первую пешку.
– Почему ты не спишь?
– Думал об Алисии, – говорю я с притворной заботой.
– Прекрати, Эйден. – он щиплет себя за переносицу.
– Прекратить что?
– Ты не думал об Алисии.
– Я пытался вспомнить, как выглядела Алисия. Она становится размытым пятном.
– Это потому, что она мертва уже десять лет.
Он выдвигает вперед еще одну пешку. Он живет верой в то, что король не может править, не пожертвовав несколькими пешками – или всеми ими.
Я внимательно наблюдаю за ним. Он говорит о своей умершей жене, но не выказывает никаких эмоций.
Не то чтобы он вкладывал эмоции в большую часть дней.
Не помню, когда в последний раз видел, как Джонатан улыбался. Ухмылки во время шоу ради бизнеса не в счет.
Он не проявляет эмоций. Даже когда говорит об Алисии.
Будто она доставляет неудобства.
Будто она ничто.
Но стал бы он все это затевать, если бы ему действительно было все равно?
Я наклоняю голову набок. До сих пор невозможно определить его точный угол.
Вызов пойти против Джонатана раньше волновал меня.
Теперь, это досадная помеха.
Теперь это опасность.
– Где ты был сегодня ночью? – спрашивает он низким тенором.
Я толкаю своего рыцаря вперед.
– Не дома.
– С Эльзой?
Мой левый глаз дергается при звуке ее имени из его уст, но я быстро восстанавливаю выражение лица.
– Не совсем.
– Мне все равно, чем ты с ней занимаешься, пока не сводишь глаз с финала.
– Да, сэр, – говорю я со скукой.
– Сильвер упоминала, что ты становишься слишком приятным?
– Куинс упоминает много дерьма. – я смотрю на него глазами, настолько похожими на его, что немного жутко. – Хочешь, чтобы я напомнил тебе, что ваша небольшая беседа с ней на днях, когда Эльза находилась на расстоянии слышимости, разрушает мой план?
Он сбивает моего рыцаря с ног и поднимает бровь.
– Ты имеешь в виду наш план?
– Это разрушает все планы. Она не будет мне больше доверять.
– Если кто-то и может убедить ее, то это ты.
– он держит фигуру королевы между указательным и средним пальцами. – Ты убедил ее в первый раз, разве нет?
– Эльза не простая пешка.
– Пешка есть пешка. – используя королеву, он сбивает моего слона с ног и угрожает как моей ладье, так и королю. – Если ты не сможешь с этим справиться, это сделаю я.
Снаружи я наполовину опираюсь на ладонь, выглядя скучающим. Внутри из ниоткуда вспыхивает огонь.
Нужно сделать все возможное, чтобы пламя не вырвалось на поверхность и не разрушило, черт возьми, все.
Джонатан не толкал Эльзу в бассейн. Я знаю, потому что он не хочет ее смерти. Пока нет.
Согласно камере наблюдения на автостоянке, Куинс уехала, не вернувшись в школу, так что она тоже отметается.
Не то чтобы она сделала что-то настолько глупое.
Мой разговор с уборщиком произвел дерьмо.
Он видел только, как девушка вошла в бассейн; Эльза. Что оставляет весь инцидент с двумя возможными теориями.
А – Преступник уже ждал ее у бассейна.
Б – Она упала сама.
Надеюсь, что это не второй вариант.
– Ты дал мне слово, что позволишь мне разобраться с этим, – говорю я Джонатану нейтральным тоном.
Он большой любитель слов, и я бью его там, где он не хочет, чтобы его критиковали.
– Только если я увижу результаты. Если нет, то будет, по-моему,. – он снова берет свою королеву и на этот раз загоняет меня в угол, без выхода. – Ты отвлекся, Кинг. Шах и мат. – дерьмо. – Я не даю второго шанса. – он встает и смотрит на меня сверху вниз. – Попытайся поспать.
В тот момент, когда он исчезает в коридоре, я скидываю все шахматные фигуры с доски.
По-моему или, как сказал Джонатан.
Эльза теперь по-настоящему в дерьме.
Быть моей – это больше не выбор и не игра.
Это ее единственная надежда на выживание.
Глава 9
Эльза
– Уверена в этом?
Я втягиваю воздух сквозь зубы и выдыхаю через нос.
Нет. Я не уверена.
По правде говоря, мне хочется забиться в угол и никогда оттуда не выходить.
Но это единственный способ покопаться в моем прошлом и найти что-нибудь ценное. Единственный шанс, который у меня есть, чтобы найти себя.
И, в надежде, сбежать от Эйдена.
Быть может, если я узнаю, что случилось, я возненавижу его достаточно сильно, чтобы перестать реагировать на него так, как я реагирую.
Воспоминания о прошлой ночи все еще не отпускают меня. Они все еще движутся под моей кожей, как живые существа.
Как я могла испытать такой сильный оргазм? Как я могла дать такую реакцию на его жестокость?
Я становлюсь больной, как он, или это жило во мне все время, и он просто пробуждает это?
Нет.
Я здесь не для того, чтобы думать об Эйдене.
Я встречаюсь взглядом с доктором Ханом со своего места, лежа в кресле с откидной спинкой, и заставляю себя улыбнуться.
– Да. Пожалуйста, помогите мне.
Он улыбается, но за этим нет теплоты. Во всяком случае, доктор Хан, кажется, более неуверен в этом, чем я.
– Мне нужно, чтобы ты закрыла глаза и расслабилась. – скрестив руки на животе, я пытаюсь устроиться поудобнее в кожаном кресле. – Вдохни через нос. Задержи дыхание. Затем выдохните через рот.
Я делаю, как он говорит.
Вдыхаю.
Задерживаю.
Выдыхаю.
Мы проводим, кажется, несколько минут упражняясь.
– Попытайся представить, что ты спускаешься по лестнице, – говорит он успокаивающим тоном.
– По лестнице?
– Да. Каждый шаг вниз подобен выходу из сознания, чтобы достичь твоего подсознания. Можешь представить себе лестницу?
– Думаю да?
Мои брови хмурятся, в попытке сосредоточиться на образе.
– Расслабься, Эльза, – раздается голос доктора Хана напротив. – Это не сработает, если ты будешь напряжена. Как насчет того, чтобы снова сделать глубокий вдох?
Я могу это сделать.
Вдох.
Задержка.
Выдох.
В поле зрения появляется лестница. Она черная и мрачная, словно пришедшая прямо из средневековья. Плесень и что-то серое покрывают стены.
– Я должна увидеть темную лестницу?
Дрожь пронизывает голос.
– Это твое подсознание, – говорит он. – Не сопротивляйся ему, а прими. – я сжимаю губы, чтобы они не дрожали. – А теперь сделай шаг вниз.
Дрожащей ногой я делаю один шаг, но другой ногой не следую.
Боюсь, что старая лестница исчезнет, и я в конечном итоге провалюсь в темную дыру.
– Вторую ногу тоже, – убеждает доктор Хан спокойным голосом.
Я хватаюсь за стену для равновесия, следуя его инструкциям.
По одной за раз.
Один черный шаг за другим. Здесь темно, пока идет видение. Я не могу видеть то, что находится за пределами меня, как бы сильно я ни щурилась.
Я могу это сделать.
Мне необходимо это сделать.
– Замедлись и отключись, – доносится низкий голос доктора Хана, как будто из другой комнаты. Это отдаляется с каждым его словом. – Замедлись и отключись... Замедлись и отключись... Полностью отключись.
Голос доктора Хана исчезает.
Или это то, что я думаю? Я верю, что он говорит со мной и спрашивает меня о чем-то, и я могла бы ответить, но я ничего не замечаю.
Я оказываюсь перед деревянной дверью, которая выглядит прямо как в документальных фильмах о Мировой войне. Толкаю ее дрожащими руками.
Сильный белый свет ослепляет глаза.
Нет, он не белый. Он... красный.
Я щурюсь, пытаясь разглядеть что-то за этим. Атмосфера похожа на густой кроваво-красный отблеск. Как те красные комнаты, которые используются в фотографиях.
Только это не красная комната.
Нет, это... мой дом.
Мой дом в Бирмингеме.
Я стою посреди просторной гостиной с элегантными обоями в цветочек.
Он такой большой, что по сравнению с ним я кажусь муравьем. Диваны и высокие картины намекают на изысканный вкус.
Вкус почти как у богатого человека.
Статуи львов повсюду, рядом с широкой лестницей. По дороге ко входу. Возле высоких французских окон.
Везде.
Я содрогаюсь от этой картины.
Сколько бы я ни моргала, красный цвет не исчезает. Осторожными шагами я подхожу к одному из высоких окон, из которого внутрь проникает красный свет.
Замираю перед ним. Пахнет чем-то... горящим? Горящей плотью?
Заглядывая в окно, передо мной открывается большой сад с неухоженными деревьями и увядающими цветами.
Он тоже красный – если не краснее, чем внутри дома. Даже солнце излучает красный свет.
Вдалеке поблескивает озеро. Оно тёмное и чернильное. Даже красный свет не заглушается из-за его непроглядной тьмы.
По спине пробегает дрожь, и я отвожу взгляд в другое место.
Не хочу смотреть на это озеро.
Напротив меня на качелях сидит светловолосая женщина. Ее хрупкие бледные руки держат ребенка, который сидит у нее на коленях и раскачивается взад-вперед. Ребенок повернут ко мне спиной и полностью спрятан на коленях женщины, так что я не могу разглядеть.
Женщина, однако, находится на виду. На ней белое платье, доходящее до колен. Ее бледная кожа и белокурые волосы делают ее похожей на ангела.
На душераздирающего красивого ангела.
Она смотрит вдаль с отсутствующим выражением лица. Как будто она вообще ничего не видит.
Рыдание застревает у меня в горле, и я закрываю звук рукой.
Ма.
Это моя мама.
Я так похожа на нее.
– М-ма...
Мой голос срывается, как бы сильно я ни хотела назвать ее по имени.
Но это еще не все.
Я также хочу, чтобы она назвала меня по имени в ответ.
Мой взгляд скользит по ребенку, сидящему у нее на коленях, бережно прижатому к груди.
Ее платье в горошек доходит до колен. Ее светлые волосы заплетены в аккуратные косы, которые ниспадают ей на спину.
Мое сердце начинает биться громче, когда ма гладит ее по волосам и говорит что-то, чего я не слышу.
Это... я?
Я вижу воспоминание?
Я открываю окно дрожащими пальцами. Мое сердце бьется так быстро, что грозит искалечить.
Тук.
Т-тук.
Тук...
В тот момент, когда на меня обрушивается воздух, я борюсь с желанием тошноты.
В воздухе пахнет чем-то гнилым.
Я закрываю нос обеими руками и смотрю на маму. Похоже, ее не беспокоит запах, как будто она его не замечает.
Как она может не замечать? Гнилой воздух такой сильный, как в морге.
Подождите.
Как в морге?
– Тише, малышка, не плачь...
Нет.
Ма продолжает гладить маленького ребенка по волосам.
– Все будет хорошо.
Нет. Замолчи, мама.
Я закрываю оба уха руками.
Это бесполезно.
Звук продолжает врываться в голову, как неуместная симфония.
Скрежет ногтей по классной доске.
Медленное навязчивое бормотание монстров.
– Тише, малышка.. тише, малышка...
Ее голос становится громче и интенсивнее. Это единственное, что я слышу.
Он овладевает мной и течет под кожей.
Я даже не могу разобрать собственного дыхания.
Даже не слышу биения собственного сердца.
– Тише...
– Тише...
– Замолчи! – я кричу, но не могу вымолвить ни слова. – Замолчи, ма!
Маленькая девочка поднимает голову.
Я замираю.
Медленно, слишком медленно ее голова поворачивается в мою сторону. Сердцебиение почти останавливается, когда я встречаюсь с этими голубыми глазами.
Такие же глаза, как у меня.
Я.
Эта девочка я.
В то время я тоже выглядела как маленький монстр. Я была таким же монстром, как и они.
По ее щекам текут слезы. Черные, чернильные слезы.
Холодок ползет вниз по животу и прямо к грудной клетке, когда она что-то произносит.
Я прищуриваюсь, пытаясь разобрать ее слова.
– Помоги... мне, – снова и снова повторяет она одними губами.
Мое сердце колотится в пустоте, но прежде, чем я успеваю что-либо сделать, темная фигура выхватывает ее из рук мамы.
Ма кричит, и я тоже, когда темная фигура бросает маленькую Эльзу в воду озера.
Темная, мутная вода поглощает ее целиком.
– Помоги мне!
Голос кричит у меня в голове.
Я прихожу в себя с хриплым криком, слезы текут по щекам.
На секунду я кричу так громко, что не могу понять, что меня окружает. На секунду мне кажется, что я нахожусь в этой воде, втянутой в ее чернильную глубину.
Я плыву. Мои легкие горят от потребности в воздухе, но рука не позволяет мне подняться.
Я не могу дышать.
Мое имя тоже будет забыто.
Требуется некоторое время, чтобы другие голоса просочились обратно в сознание.
Успокаивающий голос.
Знакомый, не угрожающий голос.
Я дважды моргаю, и в поле зрения появляется размытое изображение доктора Хана.
Я сглатываю комок в горле и прерывистое дыхание.
– Я не в озере, – говорю я, оглядываясь по сторонам.
– Нет, ты не в озере.
Он предлагает мне стакан воды.
Я выпиваю одним глотком, позволяя успокоить пересохшее горло.
Тем не менее, я все еще ищу озеро.
Ради маленькой девочки, которая попросила меня о помощи.
Доктор Хан сидит напротив, пристально наблюдая за мной, как, я полагаю, исследователь наблюдал бы за своими лабораторными крысами.
– Как ты себя чувствуешь?
– Я не знаю, – выдыхаю я.
– Ты чувствуешь, что достала что-нибудь из своего подсознания?
– Да. – я встречаюсь с ним взглядом затуманенных глаз. – Думаю, что я ненормальная.
– Как это?
– Я просто ненормальная, доктор Хан.
– Как ты пришла к такому выводу?
– Я хочу снова вернуться. – я подавляю страх и ужас, сжимающие грудь. – Мне нужно знать, почему я ненормальная.
Глава 10
Эльза
Мы с Ким проходим по коридору, пока она рассказывает мне о своей последней корейской мыльной опере.
Я киваю в ответ, но не слышу ни слова из того, что она говорит. Со вчерашней встречи с доктором Ханом я пребываю в тумане, созданном мной.
Прошлой ночью я снова пережила то же самое воспоминание. Проснувшись, я обнаружила, что все еще в ловушке кошмара. Потребовалось несколько фальшивых циклов пробуждения, чтобы вернуться в мир живых.
Приходилось снова и снова наблюдать, как эта темная фигура топит мою детскую версию.
Приходилось слушать ее бульканье и крики о помощи.
Я тоже тонула вместе с ней.
Черная вода поглотила меня целиком, и я не могла ни закричать, ни вынырнуть, как бы ни старалась.
Это было похоже на мой собственный ад.
По какой-то причине я не закричала, когда наконец открыла глаза и обнаружила, что вся мокрая в своей постели.
Я не разбудила тетю и дядю. Просто мыла руки снова и снова. В тот момент, когда я посмотрела в зеркало, я подумывала о том, чтобы разбить его вдребезги.
Потребовалось все мое мужество, чтобы не встретиться лицом к лицу с тетей и дядей и не спросить их, какого черта они от меня скрывают.
Это моя жизнь. Моя. Как они могут держать меня в неведении об этом?
Я остановила себя, потому что, если я подниму с ними какие-либо красные флаги, и они выяснят мой секретный план терапии с доктором Ханом, они положат этому конец. Он поклялся хранить конфиденциальность в отношении пациентов, но мне все еще семнадцать. Как мои опекуны, тетя и дядя могли бы – и захотели бы – разрушить прогресс, которого я добиваюсь в своей терапии.
Может, это из-за бесконечных кошмаров или из-за того, что я видела в этих кошмарах, но сегодня я измучена, без сил и... подавлена.
– Будет так весело.
Мое внимание возвращается к Ким.
– Что?
– Вечеринка у Ронана.
Я стону.
– Только не снова.
– Да, снова! В этом году мы полностью побьем несколько рекордов.
– Я не в настроении бить какие-либо рекорды.
– Элли? – Ким останавливается и заставляет меня тоже остановиться. Мы стоим рядом с классом, и она смотрит на меня слишком пристально, почти жутко. – Ты в порядке?
– Хм?
– Что-то случилось, не так ли? – медленно спрашивает она, казалось, на грани паники.
Дерьмо. Я забыла, что Ким, тетя и дядя пристально следили за мной после инцидента в бассейне.
Тетя и дядя думают, что я не знаю, но я слышала, как они разговаривали с директором по телефону.
Их точные слова были: Пожалуйста, свяжитесь с нами, если с Эльзой в школе случится что-нибудь необычное.
– Я в порядке, Ким, правда.
Она гладит меня по руке сбоку.
– Ты же знаешь, что я всегда рядом, если тебе нужно с кем-то поговорить, верно?
Я киваю один раз.
Когда-нибудь я расскажу ей все, но не раньше, чем сама во всем не разберусь.
Теперь все как в тумане.
Образы в моем подсознании еще сложнее, чем кошмары. Я чувствую, что мне нужно собрать кусочки по одному, прежде чем я снова смогу начать собирать их.
Вот почему я готова проводить болезненные сеансы с доктором Ханом. Мне все равно, проснусь я с криком или в слезах.
Моя трусость оставила меня в неведении на долгие годы. Это из-за моей трусости Эйден в курсе, а я нет.
Хотя косвенно, это моя трусость позволила ему заманить меня в ловушку.
– Доброе утро, дамы.
Нокс присоединяется к нам по дороге в класс.
– Доброе утро.
Мы с Ким здороваемся в ответ.
– Тебе так не повезло, Нокс, – говорит ему Ким. – Ты перевёлся, когда у нас тест по математике.
– Я не против. Я люблю математику.
Я ухмыляюсь.
– Я тоже.
Он приподнимает бровь.
– Держу пари, ты не сможешь набрать идеальный балл, как я.
– Я в деле.
– Тьфу. Ты не должен бросать ей подобные вызовы. – Ким закатывает глаза. – Теперь ее занудный режим активизировался.
Нокс смеется, звук легкий и заразительный.
– Что насчет пари?
– Что ты имеешь в виду? – я спрашиваю.
– Если ты выиграешь, я у тебя в долгу, и наоборот.
Я пожимаю ему руку.
– Договорились.
В этот самый момент Коул и Эйден появляются в коридоре, направляясь в наш класс с противоположной стороны.
В горле пересыхает, а легкие горят от нехватки воздуха.
Я не могу нормально дышать.
Дыши, идиотка. Дыши.
Форма облегает его высокое тело, как вторая кожа. Как будто он был рожден, чтобы носить форму школы. Пиджак перекинут через плечо, словно он не потрудился его надеть.
Пока я наблюдаю за ним, в моем сознании теснятся образы той ночи.
То, как он связал меня, оставив беспомощной на его милость – или отсутствие таковой.
Его лицо в тени темноты, когда он вырвал из меня этот оргазм.
Его прикосновение, когда он слизывал мои слезы.
Эти образы, черт возьми, не оставляют меня в покое.
Эйден останавливается у входа в класс, заставляя Коула тоже притормозить.
Он бросает мимолетный взгляд на Нокса, затем на руку, пожимающую мою. Внимание Эйдена медленно возвращается к моему лицу.
Слишком медленно.
Я перестаю дышать от безумного взгляда его металлических глаз.
Как будто в него вселились демоны.
Это так напоминает то время, когда он смотрел на меня издалека так, словно хотел убить голыми руками.
Он хочет отомстить, не так ли? Поэтому, конечно, он подумывал о том, чтобы убить меня. Он, должно быть, думал об этом в течение двух лет.
Но почему?
Я просто не могу понять, почему он держался на расстоянии два года и решил отыграться только сейчас.
Является ли все это частью грандиозного плана?
Психологическим умопомрачением?
Эйден смотрит на меня несколько секунд, но кажется, что прошли годы и десятилетия.
Воздух потрескивает от удушающего напряжения, которое течет в моей крови.
Я могу бороться с этим сколько угодно, но когда он смотрит на меня, всё и все исчезают.
Только он и я стоим посреди коридора. Мир, окружающий нас, это всего лишь аксессуар к нашему полю битвы.
Он смотрит со свирепостью, а я в ответ. Он бросает мне вызов, а в ответ я нажимаю на его кнопки.
Правда, он напугал меня той ночью, но также он вытащил часть меня, которую я считала несуществующей.
Да, он пугал меня, но в то же время радовал так, как никогда раньше.
Он заставил меня почувствовать себя ущербной из-за того, что мне это так понравилось.
Но если он думает, что это сломит меня, то ему предстоит пройти долгий путь. Потребуется нечто большее, чтобы поставить меня на колени.
Кроме того, настало его время гореть, а не мое.
– Элли!
Ронан врезается в нас с Ким сзади, снимая напряжение. Я отпускаю руку Нокса и внутренне встряхиваюсь.
– Повтори.
Я прерываю зрительный контакт с Эйденом и встречаюсь с игривым взглядом Ронана.
– Повторить что?
Он ставит кавычки.
– Перестань быть навязчивым, надоедливым бывшим. Скажи это еще раз. Мне нужно заснять это на камеру и показать внукам Кинга.
Я невольно улыбаюсь и бросаю взгляд на Эйдена, оценивая его реакцию.
Место, где он раньше стоял, пустует.
Как он мог исчезнуть так быстро?
Не то чтобы меня это волновало.
Нет. Ни капельки.
Ким и Нокс входят в класс, болтая друг с другом.
Я остаюсь с Ронаном, который бьет кулаком в воздух и говорит мне, что это цитата века.
– Помолчи секунду, Астор, – обрывает Коул его оживленную речь.
– Серьезно, капитан. Перестань убивать мою вибрацию.
Коул игнорирует его и встречает мой пристальный взгляд такими ледяными глазами, что они холоднее, чем наружный воздух.
– Я скажу тебе кое-что, о чем нужно очень тщательно подумать.
Я сглатываю и киваю. Коул никогда не угрожал. Черт, рядом с ним я всегда чувствую себя более комфортно.
Изменение отношения, мягко говоря, вызывает беспокойство.
– Молчание Кинга хуже, чем его слова. – он делает паузу. – Ты же не хочешь, чтобы он молчал.
– Поддерживаю, – говорит Ронан полусерьезным тоном. – Если Кинг молчит, то это значит, что он заперт в своей чертовой голове.
Мой позвоночник дергается, будто кто-то потянул за него.
Я вроде как знала это, но услышать это от близких друзей Эйдена делает все непосредственной реальностью.
Ронан и Коул заходят со мной в класс. Я останавливаюсь у входа и ищу Эйдена.
Он сидит у окна, уставившись вдаль, и, похоже, оборвал связь со своим ближайшим окружением.
Потерялся в своем собственном мире.
Что у тебя на уме?
Почему всем запрещён туда вход?
– Разве нет Холодное Сердце? —
раздражающий голос врывается в мои мысли.
– Прекрати, Сильвер, – рычит Коул своей стервозной сводной сестре.
Она даже не удостоила его взглядом и смерила меня надменным взглядом.
– Слышала, ты чуть не утонула. Кто был твоим рыцарем в сверкающих доспехах?
Я встречаю ее со своей собственной злобой.
– Это была ты?
– Я была кем?
Я прищуриваюсь, глядя на нее. В тот момент она разговаривала с Джонатаном, так что она не могла столкнуть меня, но я потеряла чувство времени от парковки до бассейна. Это могло занять несколько минут. Могло и больше. У нее могло быть идеальное время, чтобы столкнуть меня в бассейн.
