Текст книги "Перси Джексон и Море чудовищ"

Автор книги: Рик Риордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава четвертая
Тайсон играет с огнем

Проводя сравнение из области мифологии, если что-то и действует мне на нервы больше, чем троица старух-грайя из такси, то это быки. Прошлым летом я сражался с Минотавром на вершине Холма полукровок. На этот раз, взглянув вверх, я понял, что дело обстоит еще хуже: быков оказалось двое. И не каких-нибудь там обычных крупнорогатых скотов: эти были бронзовые и величиной со слона. И даже это не самое худшее. По своему обыкновению, оба монстра выдыхали огонь.

Как только мы вышли из такси, сестры вихрем умчались прочь, в Нью-Йорк, где обстановка куда безопаснее. Они даже не стали дожидаться доплаты в виде трех драхм. Старухи просто высадили нас на обочине – Аннабет с рюкзаком и ножом и нас с Тайсоном в обгорелой одежде.

– Ну и дела… – протянула Аннабет, глядя на битву, бушевавшую на холме.

Больше всего на меня произвели впечатление не сами быки. И не десяток героев в полном боевом снаряжении из бронзовых лат, издававших истошные вопли. Больше всего меня взволновало то, что быки стояли на холме позади сосны. Это было невероятно. Волшебные границы лагеря не позволяли монстрам пересекать черту, обозначенную сосной. Однако бронзовые быки явно пренебрегли этим.

– Пограничный патруль, ко мне! – выкрикнул один из героев.

Резкий девичий голос показался мне знакомым.

«Пограничный патруль?» – удивился я.

В лагере не было пограничных патрулей.

– Это Кларисса, – сказала Аннабет. – Пошли, мы должны ей помочь.

Обычно я не имел привычки опрометью бросаться на помощь Клариссе. Она была, пожалуй, самой хулиганистой обитательницей лагеря. Во время нашей первой встречи эта девица попыталась запихнуть мою голову в унитаз. К тому же она – дочь Ареса, а я очень серьезно повздорил с ее папашей прошлым летом, так что теперь бог войны и все его дети, по идее, становились моими заклятыми врагами.

И все же сейчас она оказалась в отчаянном положении. Ее соратники в панике разбежались, когда на них ринулись быки. Вокруг дерева Талии полыхала трава. Один из героев, взмахивая руками, бегал кругами и вопил, плюмаж из конского волоса на его шлеме горел, создавая подобие ирокеза[4]4
  Имеется в виду стрижка.


[Закрыть] из пламени. Доспехи самой Клариссы были густо покрыты сажей. Она сражалась сломанным острием копья, другая половина которого застряла в металлическом боку быка.

Я снял колпачок с шариковой ручки. Она блестела на солнце, наливалась тяжестью, становилась длиннее… и вот у меня в руках мой меч Анаклузмос.

– Оставайся здесь, Тайсон. Не хочу снова подвергать тебя опасности.

– Нет! – возразила Аннабет. – Он нужен нам.

– Он же смертный. – Я уставился на нее. – Ему повезло с огненными шарами, но…

– Перси, ты знаешь, кто там, наверху? Это колхидские быки, которых выковал сам Гефест. Мы не сможем сражаться с ними без отражателя Медеи SPF пятьдесят тысяч. Сгорим, как солома.

– Без чего?

Аннабет снова стала рыться в рюкзаке и сыпать проклятиями.

– У меня дома на тумбочке стоял флакон с пахучим кокосовым маслом! Ну почему я его не взяла?

Я уже давно привык не задавать Аннабет лишних вопросов. Ее ответы только приводили меня в еще большее смятение.

– Слушай, не знаю, о чем ты, но я не дам поджарить Тайсона.

– Перси…

– Тайсон, оставайся здесь. – Я поднял меч. – Я иду.

Тайсон попытался было возразить, но я уже мчался вверх по холму к Клариссе, которая кричала на своих подчиненных, призывая их построиться в фалангу. Идея была неплохая. Те немногие, кто еще слушал ее, сомкнулись плечом к плечу, образовав из своих щитов нечто наподобие стены, ощетинившейся копьями, как дикобраз.

К сожалению, Клариссе удалось построить всего шестерых. Остальные четверо впали в панику, шлемы их пылали. Аннабет побежала к ним, чтобы помочь. Один из быков погнался за ней, но она опять превратилась в невидимку, приведя монстра в полное замешательство. Другой бык набросился на выстроенную Клариссой линию.

Я был только на полпути к вершине холма – недостаточно близко, чтобы помочь. Кларисса все еще не замечала меня.

Бык передвигался со страшной скоростью, невероятной для столь крупного существа. Его металлическое покрытие ярко блестело на солнце. В глазницы у него были вделаны рубины величиной с кулак, а рога изготовлены из полированного серебра. Стоило ему разинуть пасть, как из нее вырывался столб белого пламени.

– Держите строй! – приказала Кларисса своим воинам.

В храбрости Клариссе не откажешь. Крупная девица с жестокими, как у отца, глазами, она словно рождена была носить древнегреческие доспехи, но даже я не понимал, как она сможет выдержать этот натиск быков.

К несчастью, в этот момент второй бык утратил всякий интерес к погоне за Аннабет. Развернувшись за спиной Клариссы, он атаковал ее с самой неожиданной стороны.

– Сзади! – завопил я. – Оглянись!

Лучше бы я промолчал, потому что только напугал ее. Бык номер один врезался в ее щит, и фаланга рассыпалась. Кларисса отлетела назад и приземлилась на выжженной траве. Бык ринулся за ней, не забыв опалить других героев огненным дыханием. Щиты дружно оплавились. Герои побросали оружие и кинулись прочь, а бык номер два приближался к Клариссе с явным намерением убить ее.

Я подбежал к Клариссе и схватил за тесемки, связывающие доспехи. После чего постарался оттащить в сторону, пока бык номер два мчался прямо на нас, как паровоз. Я нанес ему размашистый удар, меч вошел глубоко, но чудовище только крякнуло, взвыло и не изменило направления.

Монстр до меня не дотронулся, но я почувствовал жар раскаленной брони. Его вполне хватило бы, чтобы поджарить в микроволновке замороженные буррито.[5]5
  Мексиканское блюдо – кукурузная лепешка, свернутая пирожком, с начинкой из жареных бобов.


[Закрыть]

– Пусти меня! – Кларисса выдернула руку. – Будь ты проклят, Перси!

Я бросил ее рядом с сосной и повернулся к быкам. Теперь мы находились на внутренней стороне Холма; долина, где был расположен лагерь, виднелась прямо под нами – домики, тренировочные площадки, Большой дом… Стоило быкам прорваться, всему этому угрожала опасность.

Аннабет выкрикивала приказы, обращенные к другим героям, призывая их рассыпаться и таким образом отвлечь быков.

Первый монстр, описав широкую дугу, снова устремился ко мне. Пробегая через середину холма, где проходила невидимая граница, он приостановился, словно столкнувшись с резким порывом ветра, но это его не задержало, и он продолжал мчаться на меня. Второй бык поворотил ко мне морду, из раны в боку вырывалось пламя. Не могу сказать, чувствовал ли он боль, но его рубиновые глаза сверкнули, опалив меня столь злобным взглядом, словно битва плавно переходила в сведение личных счетов.

Сражаться с обоими быками сразу я не мог. Сначала надо было сразить второго, отрубить ему голову прежде, чем в бой бросится первый. Руки у меня уже устали. Я подумал о том, что давно не упражнялся с мечом и успел отвыкнуть от него.

Я бросился вперед, но второй бык дохнул на меня пламенем. Волна чудовищного жара отшвырнула меня в сторону. В легких практически не осталось кислорода. Ногой я задел что-то – может, корень, – и острая боль пронзила лодыжку. Все же мне удалось взмахнуть мечом и отсечь часть морды чудовища. Бык обратился в бегство, разъяренный и лишенный ориентации. Не успел я этому обрадоваться и попытаться встать, как обнаружил, что нога подгибается. Лодыжка была растянута, а может, и сломана.

Первый бык снова ринулся на меня. Пришлось отползать в сторону.

– Тайсон, помоги ему! – скомандовала Аннабет.

– Не могу… пройти! – раздалось где-то рядом, недалеко от вершины Холма.

– Я, Аннабет Чейз, позволяю тебе войти в лагерь!

Удар грома потряс Холм. Неожиданно Тайсон оказался практически рядом, он несся ко мне на полной скорости с криком:

– Перси нужна помощь!

Не успел я предостеречь его, как Тайсон бросился между мной и быком в тот момент, когда бык решил нанести термоядерный удар.

– Тайсон! – в страхе завопил я.

Огненный смерч обвился вокруг него, как раскаленный торнадо. Я видел только темные очертания тела. И с ужасающей ясностью понял, что от моего друга остался лишь пепел.

Но, когда огонь погас, Тайсон стоял там, где и был, целый и невредимый. Даже его обноски не обгорели. Бык, должно быть, удивился не меньше моего, потому что, прежде чем он успел выпустить вторую струю пламени, Тайсон обоими кулаками заехал быку по башке.

– ПЛОХАЯ КОРОВА! – заявил он.

Кулаки его проделали огромную дыру в бронзовой морде. Две маленькие струйки пламени вырвались у монстра из ушей. Тайсон нанес новый удар, и бронза смялась под его кулаками, как фольга. Теперь морда быка напоминала вывернутую наизнанку тряпичную куклу.

– Падай! – заорал Тайсон.

Бык покачнулся и опрокинулся на спину. Он слабо перебирал ногами, и дым выходил из его разбитой головы в тех местах, где этого меньше всего можно было ожидать.

Подбежала Аннабет, чтобы осмотреть меня.

Лодыжка болела так, будто ее облили кислотой, но Аннабет дала мне хлебнуть нектара олимпийцев из своей фляжки, и мне моментально полегчало. В воздухе витал запах паленого, который, как я понял позже, исходил от меня. Волосы у меня на руках сожгло дочиста.

– Где второй бык? – спросил я.

Аннабет указала на подножие холма. О втором быке позаботилась Кларисса. Она вонзила в его заднюю ногу копье из небесной бронзы. Теперь, с наполовину отрубленной мордой и зияющей пробоиной в бедре, он мог двигаться только медленно, кругами, как карусельная лошадка.

Сняв шлем, Кларисса подошла к нам. Прядь ее прямых, как палки, каштановых волос дымилась, но она делала вид, что не замечает этого.

– Ты, падаль, вечно ты во все встреваешь! – заорала она на меня. – У меня все было под контролем!

Я был слишком ошеломлен, чтобы ответить.

– И тебе тоже доброго дня, Кларисса, – проворчала Аннабет.

– Никогда, – огрызнулась Кларисса, – слышите, никогда даже и не пытайтесь спасать меня!

– Кларисса, – сказала Аннабет, – тебе сейчас есть о ком побеспокоиться.

Это отрезвило дочь Ареса. Даже Кларисса заботилась о вверенных ей солдатах.

– Я еще вернусь, – прорычала она и потащилась оценивать нанесенный ущерб.

– Ты не умер, – констатировал я, уставившись на Тайсона.

Тот потупился, словно бы смущаясь.

– Прости. Пришел на помощь. Не послушал тебя.

– Это я виновата, – вступилась Аннабет. – Но у меня не было выбора. Я позволила Тайсону пересечь границу, чтобы спасти тебя. Иначе бы ты погиб.

– Позволила ему пересечь границу? – спросил я. – Но…

– Перси, – вздохнула Аннабет, – ты когда-нибудь внимательно приглядывался к Тайсону? То есть… смотрел ему прямо в лицо? Отгони туман и посмотри, какой он на самом деле.

Туман заставляет смертных видеть лишь то, что доступно их пониманию… Я знал, что он может играть злые шутки и с полубогами, но…

Я посмотрел Тайсону прямо в лицо. Я никогда не мог разглядеть его как следует, сам не знаю почему. Я думал, это потому, что в его щербатых зубах застряло арахисовое масло. Теперь я вынудил себя сосредоточиться на его носе картошкой, потом поднял взгляд чуть выше, посмотрел ему в глаза.

Нет, не в глаза.

В глаз! Один большой, по-телячьи карий глаз, прямо посреди лба, с толстыми ресницами и крупными слезами, которые катились по обеим его щекам.

– Тайсон, – запинаясь, произнеся. – Так ты…

– Циклоп, – тут же влезла Аннабет. – Судя по виду, еще ребенок. Возможно, поэтому он не мог пересечь границу так легко, как быки. Тайсон – один из бездомных сирот.

– Один из кого?

– Они живут почти во всех больших городах, – с неприязнью произнесла Аннабет. – Это… ошибки, Перси. Дети природных духов и богов… Ну, как правило, одного бога… и они не всегда получаются миловидными младенцами. Их отовсюду гонят. Никто не хочет иметь с ними дела. Они так и растут, как дикари, на улицах. Не знаю, как именно этот нашел тебя, но он к тебе привязался. Это очевидно. Отведем его к Хирону, пусть он решает, что с ним делать.

– Но огонь. Как это получилось?..

– Он же циклоп. – Аннабет помедлила, как бы припоминая что-то неприятное. – Они работают в кузнях богов. Они должны быть недоступны для огня. Вот что я пыталась внушить тебе.

Я был потрясен. Как же я сам до сих пор не догадался, кто такой Тайсон?

Но в тот момент мне просто некогда было об этом размышлять. Одну из сторон холма целиком охватил огонь. Раненые герои требовали внимания. И еще имелись искореженные тела двух бронзовых быков, которые надо куда-то девать: я подумал, что в обычный агрегат по переработке мусора они вряд ли поместятся.

Снова подошла Кларисса, стирая сажу со лба.

– Джексон, если можешь встать – поднимайся. Надо отнести раненых в Большой дом и дать знать Танталу о случившемся.

– Танталу? – переспросил я.

– Новому исполнительному директору, – неприязненно объяснила Кларисса.

– Но исполнительный директор – Хирон. И где Аргус? Он начальник службы безопасности. Он должен быть здесь.

– Аргуса выставили. – Кларисса скорчила кислую мину. – Вы двое слишком долго отсутствовали. Мир меняется.

– Но Хирон… Он учил ребят сражаться с монстрами более трех тысяч лет. Он не может просто так уйти. Что случилось?

– А то и случилось, – оборвала меня Кларисса.

Она указала на дерево Талии.

Каждый обитатель лагеря знал историю дерева. Шесть лет назад сатир Гроувер, Аннабет и еще два полубога, Талия и Лука, добрались до Лагеря полукровок, преследуемые целым воинством чудовищ. Когда они достигли верхушки холма, Талия, дочь Зевса, в последний раз встала на пути монстров, позволив своим друзьям достичь безопасного места. Когда она умирала, ее отец Зевс смилостивился над ней, обратив ее в сосну. Ее дух укрепил волшебные границы лагеря, защищая его от чудовищ. С тех пор сосна росла на вершине, крепкая и здоровая.

Но теперь иголки ее пожелтели. Высокая насыпь опавшей хвои выстлала основание дерева. В трех футах от земли, прямо по центру ствола, виднелась отметина размером с пулевое отверстие, откуда сочился зеленый сок.

Я содрогнулся, словно кто-то запихнул мне в грудь кусок льда. Теперь я понял, почему лагерь в опасности. Волшебные границы пали, потому что дерево Талии погибало!

Кто-то отравил его.

Глава пятая
У меня появляется новый сосед

Случалось ли вам возвращаться в свою комнату, а там все перевернуто вверх дном? Так некоторые заботливые люди (да, мама?) пытаются навести у тебя порядок, и вдруг оказывается, что ты ничего не можешь найти. И даже если ничего не пропало, все равно не отделаться от неприятного щекочущего ощущения, будто кто-то рылся в твоих личных вещах, протирая каждую поверхность ароматизированной полировкой для мебели.

Примерно такое чувство я испытал, увидев Лагерь полукровок.

На первый взгляд никаких особых перемен не произошло. Большой дом с крышей из голубой черепицы и кольцевой верандой стоял на прежнем месте. Все так же нежились на солнце клубничные поля. По долине были разбросаны все те же греческие здания с белыми колоннами – амфитеатр, боевая арена, павильон для трапезы, откуда был виден Лонг-Айленд. А между лесом и ручьем ютились все те же домики: двенадцать своеобразных строений, каждое из которых посвящалось олимпийскому богу.

Но теперь в воздухе витала тревога. Можно было с уверенностью сказать: тут что-то не в порядке. Вместо игры в волейбол воспитатели и сатиры складывали под навес мечи и копья. Вооруженные луками и стрелами дриады о чем-то нервно перешептывались на окраине леса. Деревья выглядели чахлыми, трава в полях пожелтела, а огненные отметины на Холме полукровок были похожи на уродливые язвы.

Кто-то испоганил это самое любимое на свете место, и я уже не был здесь счастлив, как прежде.

По пути к Большому дому я встретил немало ребят, которых помнил еще с прошлого лета. Никто не остановился, не заговорил со мной. Никто не сказал: «С возвращением, парень!» Некоторые оглядывались при виде Тайсона, однако большинство угрюмо проходили мимо, исполняя обычные обязанности: разносили послания, волокли мечи, чтобы заострить их на точильных колесах… Лагерь напоминал военное училище. Можете мне поверить, что так оно и было, – из парочки таких заведений меня вышвырнули.

Но для Тайсона все это ровно ничего не значило.

– Это че? – изумленно открывая рот, спрашивал он.

– Конюшня пегасов, – отвечал я. – Крылатых лошадей.

– А это?

– Ну… это уборные.

– А это че?

– Домики обитателей лагеря. Если неизвестно, кто из богов твой отец, тебя помещают в домик Гермеса – видишь вон там, коричневый, – пока не установят. А потом сразу определяют в группу детей матери или отца.

Тайсон воззрился на меня в благоговейном изумлении.

– И у тебя… есть свой домик?

– Номер три. – Я указал на невысокое серое строение, сложенное из морских камней.

– Ты живешь там с друзьями?

– Нет. Один.

Объяснять не хотелось. Горькая правда состояла в том, что я был один в домике, поскольку считалось: меня и вовсе не должно быть на свете. После Второй мировой войны Большая тройка – Зевс, Посейдон и Аид – заключили договор, что больше не будут иметь детей от смертных женщин. Мы, их дети, были более могущественными, чем обычные полукровки. И слишком непредсказуемы. Когда мы сходили с ума, возникали проблемы… к примеру, та же Вторая мировая. Большая тройка нарушила договор только дважды – когда Зевс зачал Талию, а Посейдон – меня. Мы оба не должны были появиться на свет.

Зевс превратил Талию в сосну, когда ей едва исполнилось двенадцать. А я… я изо всех сил старался не отправиться по ее стопам. Мне снились кошмары, что если я буду на краю смерти, то Посейдон может превратить меня, ну, скажем, в планктон. Или в плавучие бурые водоросли.

Когда мы пришли в Большой дом, Хирон был у себя в комнате, пакуя вещи под звуки своей любимой эстрадной музыки шестидесятых годов. Кажется, я уже упоминал, что Хирон – кентавр. От пояса и выше он выглядит как обычный мужчина среднего возраста с вьющимися каштановыми волосами и чахлой бородкой. Ниже пояса – это белоснежный боевой скакун. Он может сойти за человека, укрыв свою нижнюю часть в волшебной инвалидной коляске. Замаскировавшись таким образом, Хирон преподавал мне латынь в шестом классе обычной школы. Но чаще, если потолки в комнате достаточно высоки, он предпочитает не скрывать свою природу.

Едва увидев его, Тайсон застыл на месте.

– Лошадка! – восхищенно выкрикнул он.

– Что, простите? – Хирон с оскорбленным видом повернулся к нам.

Вбежавшая Аннабет крепко обняла его.

– Хирон, что происходит? Ты что… уезжаешь?

Голос ее задрожал. Хирон был для нее вторым отцом. Кентавр взъерошил ей волосы, улыбаясь доброй улыбкой.

– Привет, дитя! И, боже мой, Перси! Вырос-то как за год!

Я постарался сдержать эмоции, хотя в горле застрял комок.

– Кларисса сказала, что вы… что вас…

– …вытурили, – весело подхватил Хирон, но глаза его мрачно блеснули. – Что ж, вину всегда надо на кого-то свалить. Повелитель Зевс был очень расстроен. Дерево, в которое он заключил дух своей дочери, – отравлено! Мистеру Д. пришлось кое-кого наказать.

– Вы хотите сказать – помимо вас, – проворчал я.

Одна только мысль о директоре лагеря мистере Д. приводила меня в ярость.

– Но это же чушь какая-то! – вскричала Аннабет. – Какое отношение ты, Хирон, мог иметь к отравлению дерева Талии!

– Тем не менее, – вздохнул Хирон, – на Олимпе, при сложившихся обстоятельствах, мне не очень-то доверяют.

– Каких обстоятельствах? – спросил я.

Лицо Хирона омрачилось, и он только покачал головой. Затем продолжил собираться, положил латинско-английский словарь в свою придорожную суму, вытащил из проигрывателя пластинку Фрэнка Синатры.

Тайсон по-прежнему изумленно взирал на Хирона. Он даже повизгивал – так ему хотелось шлепнуть Хирона по крупу, но он боялся подойти ближе.

– Лошадка?

– Мой дорогой юный циклоп, – фыркнул Хирон. – Я – кентавр!

– Хирон, что с деревом? – спросил я. – Что случилось?

– Яд, которым отравили дерево Талии, – из царства мертвых, – вздохнул Хирон. – Страшный яд, какого даже мне не доводилось видеть. Должно быть, он – порождение чудовища, обитающего в самых глубоких подземельях Тартара.

– Тогда мы знаем, чьих рук это дело. Кро…

– Не называй имени повелителя титанов, Перси! Особенно здесь и сейчас.

– Но прошлым летом он пытался развязать гражданскую войну на Олимпе! Вот в чем его замысел! И для того чтобы воплотить его, он использовал этого предателя – Луку.

– Возможно, – согласился Хирон, – но боюсь, что ответственность за случившееся все равно несу я. Я не помешал этому и не смог найти целебное средство. Дереву осталось всего несколько недель жизни, если только не…

– Если что? – спросила Аннабет.

– Нет, – сказал Хирон. – Глупости. Действие яда распространилось по всей долине. Волшебные границы день ото дня становятся все ненадежнее. Вымирает сам лагерь. Только одно магическое средство могло бы оказаться достаточно сильным, чтобы остановить действие яда, но оно было утрачено много веков назад.

– Что это? – спросил я. – Мы отправимся на поиск и найдем его!

Хирон закрыл свои походные сумы. Выключил проигрыватель. Затем повернулся, положил руки мне на плечи и сказал, глядя прямо в глаза:

– Перси, ты должен пообещать мне, что не будешь действовать опрометчиво. Я сказал твоей матери, что вообще не хочу, чтобы ты приезжал этим летом. Это слишком опасно. Но, раз уж ты приехал, останься здесь. Упорно тренируйся. Учись биться. Но не уезжай.

– Почему? – спросил я. – Почему ты так говоришь? Я хочу что-нибудь сделать! Я не могу позволить разрушить границы лагеря. Тогда все…

– …попадет в лапы монстров. Да, боюсь, что так. Но ты не должен позволить вовлечь себя в поспешные действия! Это может быть ловушкой повелителя титанов. Вспомни прошлое лето! Он почти лишил тебя жизни.

Хирон говорил правду, и все же мне ужасно хотелось помочь. И еще у Кроноса был должок передо мной. Думаете, повелитель титанов усвоил урок, преподанный ему тысячелетия назад, когда он был низвергнут с небес богами? Думаете, что, разрубленный на тысячи кусков и заключенный в самое мрачное место Аида, он утратил надежду? Нет! Он был бессмертен и, даже прозябая в Тартаре и страдая от вечных мук, жаждал возвращения на Олимп и мести. Кронос не мог действовать сам, но обладал достаточной силой, чтобы смущать умы смертных и даже богов, заставляя их действовать в своих грязных целях. Прошлым летом он сделал такую попытку…

Я не сомневался, вина за отравление лежала на нем. Разве могло еще найтись существо столь низкое, чтобы напасть на дерево Талии – единственное, что осталось от героини, которая пожертвовала своей жизнью во имя друзей?

Аннабет с трудом удерживала слезы. Хирон ласково смахнул ускользнувшую каплю влаги с ее щеки.

– Оставайся вместе с Перси, дитя мое, – сказал он ей. – Береги его. Помни о пророчестве!

– Да… я не забуду.

– Хм, – сказал я, – не идет ли опять речь о суперопасном пророчестве, которое касается меня и о коем боги запретили мне рассказывать?

Они оба промолчали.

– Нормально, – пробормотал я. – Просто проверочка.

– Хирон… – тихо произнесла Аннабет. – Ты говорил мне, что боги даровали тебе бессмертие лишь на время, пока ты будешь воспитывать героев. Если они увольняют тебя…

– Поклянись, что сделаешь все, чтобы уберечь Перси от опасности, – потребовал кентавр. – Поклянись Стиксом.

– Я… я клянусь рекой Стикс, – сказала Аннабет.

За окном прогрохотал гром.

– Отлично, – кивнул Хирон. Казалось, он немного расслабился. – Возможно, мое имя не будет опорочено и я еще вернусь. А пока отправлюсь навестить своих диких сородичей во Флориде. Возможно, они знают средство от яда, которое я позабыл. В любом случае буду пребывать в изгнании, пока это дело не разрешится… так или иначе.

Аннабет приглушенно всхлипнула. Хирон неловко похлопал ее по плечу.

– Теперь послушай, дитя мое. Я должен вверить твою безопасность мистеру Д. и новому исполнительному директору Танталу. Надо надеяться… они не разрушат лагерь так быстро, как я этого боюсь.

– Кстати, кто такой этот Тантал? – спросил я. – Откуда он взялся на ваше место?

Над долиной разнеслись знакомые звуки – трубили в раковину. Я не думал, что уже так поздно. Настало время собираться на вечернюю трапезу.

– Ступай, – сказал мне Хирон, – встретишься с ними за ужином. Я свяжусь с твоей матерью, Перси, и сообщу, что ты вне опасности. Конечно, она уже начала волноваться. Помни, о чем я тебя предупреждал! Ты здорово рискуешь. Думаешь, повелитель титанов хоть на мгновение забыл о тебе?

Сказав это, он, стуча копытами, выбежал из Большого дома и промчался вниз по холму.

– Лошадка! Не убегай! – крикнул Тайсон ему вслед.

Я сообразил, что забыл рассказать Хирону о своем сне про Гроувера. Теперь уже было слишком поздно. Мой любимый учитель покинул нас. Что ж, может, для него все и обойдется.

Тайсон разревелся не хуже, чем Аннабет.

Я попытался успокоить их, сказать, что все будет хорошо, хотя сам этому не верил.

* * *

Солнце уже садилось за павильоном для трапезы, когда обитатели лагеря вышли из домиков. Стоя в тени мраморной колонны, мы наблюдали, как они строятся в шеренгу. Аннабет все еще была сильно расстроена, но пообещала поговорить с нами попозже. После чего присоединилась к своим сородичам из домика Афины – дюжине мальчиков и девочек с такими же светлыми кудрями и серыми глазами, как у нее. Аннабет была не самой старшей из них, но провела в лагере больше времени, чем остальные. Об этом можно было судить, взглянув на ее ожерелье, – бусина за каждое лето, а у Аннабет их шесть. Никто не оспаривал ее права встать во главе колонны.

Далее шествовала Кларисса, которая вела обитателей домика Ареса. Одна рука у нее была перевязана, а на щеке виднелась глубокая, рваная рана, но в остальном стычка с бронзовыми быками не особо сказалась на ней. Кто-то приклеил ей на спину клочок бумаги с надписью: «Телка – смерть быкам!» Но никто из ее ребят не потрудился сказать ей об этом.

После детей Ареса шли потомки Гефеста – шестеро ребят, которыми предводительствовал Чарльз Бекендорф – крупный пятнадцатилетний афроамериканец. Ладони у него были размером с рукавицы, какими пользуются кузнецы, черты лица суровые, глаза прищурены – это оттого, что ему целый день приходилось проводить в кузне. Он – славный парень, особенно если сойтись с ним поближе, но никто никогда не называл его Чарли, или Чак, или даже Чарльз. Большинство звало его просто Бекендорф. Ходили слухи, что он может выковать все, что угодно. Дайте ему металлическую болванку – и од сделает вам острый как бритва меч, робота-воина или поющую поилку для сада вашей бабушки. Все, что душа пожелает.

Далее следовали ребята из других домиков, маршировавшие строем: домик Деметры, Аполлона, Афродиты, Диониса. Наяды плыли по озеру на лодках. Дриады мелькали между деревьями. С луга подошла дюжина сатиров, при виде которых я с болью в сердце вспомнил о Гроувере.

Для сатиров всегда находилось множество дел. В поле они выполняли самые разнообразные поручения директора лагеря мистера Д., но главную работу делали в реальном мире. В каком-то смысле они набирали рекрутов для лагеря. Под различным прикрытием они внедрялись в школы по всему свету, выискивая потенциальных полукровок и препровождая их в лагерь. Так я встретился с Гроувером. Он был первым, кто признал во мне полубога.

За сатирами, замыкая шествие, в трапезную потянулись обитатели домика Гермеса. Их колония была самой многочисленной. Прошлым летом их вел Лука, который вместе с Талией и Аннабет сражался на Холме полукровок. Какое-то время, прежде чем Посейдон признал меня, я жил в домике Гермеса. Лука сдружился со мной, а затем… попытался меня убить.

Ныне обитателей домика Гермеса возглавляли Тревис и Коннор Стоулл. Не будучи близнецами, они так походили друг на друга, что их все равно считали таковыми. Я никак не мог запомнить, кто из них старше. Оба были высокие, тощие, с гривой каштановых волос, ниспадавших на глаза. Оранжевые футболки Лагеря полукровок они носили навыпуск, поверх мешковатых шортов, и унаследовали все проказливые черты, свойственные отпрыскам Гермеса: удивленно поднятые брови, саркастические улыбки и тот особый блеск в глазах, когда они смотрели на тебя, – словно собирались засунуть петарду тебе в штаны. Мне всегда казалось забавным, что фамилия у отпрысков бога воров – Стоулл, но, стоило мне заикнуться об этом Тревису или Коннору, как оба тут же делали непонимающие лица, словно шутка до них не доходила.[6]6
  Фамилия Стоулл звучит по-английски почти так же, как stole, что означает – украл, похитил.


[Закрыть]

Как только в трапезную вошли все обитатели лагеря, я вывел Тайсона на середину павильона. Разговоры мигом стихли. Взоры устремились на вновь прибывшего.

– Этого-то кто сюда звал? – пробормотал кто-то за столом Аполлона.

Я сверкнул глазами в их сторону, но так и не понял, кто это сказал.

Знакомый голос за первым столиком, растягивая слова, произнес:

– Так-так, сдается мне, что это Питер Джонсон. Какой подарок к моему тысячелетию!

– Перси Джексон… сэр, – ответил я, скрипя зубами.

Мистер Д. сделал глоточек диетической колы.

– Да. Впрочем, как теперь выражаются молодые люди, без разницы.

На нем была обычная гавайская рубашка с расцветкой под леопарда, шорты и теннисные туфли с черными носками. Со своим брюшком и раздутым красным лицом он напоминал туриста из Лас-Вегаса, который допоздна засиделся в казино. Трепещущий сатир, стоя за его спиной, ощипывал виноградную лозу и по одной передавал виноградины мистеру Д.

Настоящее имя мистера Д. – Дионис. Бог вина и виноделия. Зевс назначил его директором Лагеря полукровок, чтобы тот слегка просох от возлияний и в наказание за домогательства в отношении некоторых распущенных лесных нимф.

Рядом с ним, там, где обычно сидел Хирон (или стоял, когда ему хотелось подчеркнуть, что он – кентавр), присутствовал некто, кого я видел впервые: невероятно худой мужчина в потрепанном оранжевом комбинезоне, напоминавшем тюремную робу. На кармане значился номер 0001. Под глазами этого человека залегли синие тени, ногти были обведены грязной каемкой, а седые волосы выглядели так, будто последнюю стрижку ему делали садовыми ножницами. Он пристально посмотрел на меня, и от его взгляда мне стало не по себе. Вид у мужчины был какой-то… надломленный. Злоба, отчаяние, голод – все это сочеталось в его облике.

– Вот за этим юношей, – сказал ему Дионис – вам надо присматривать особо. Сын Посейдона, знаете ли.

– Ага, – кивнул заключенный. – Вот за этим, значит.

По его тону было совершенно ясно, что они с Дионисом уже не раз говорили обо мне.

– Я Тантал, – произнес заключенный, холодно улыбаясь. – Здесь по специальному назначению, пока… ну, пока мой повелитель Дионис не решит иначе. А ты, Персей Джексон, я очень на это надеюсь, будешь осмотрительнее и не станешь доставлять нам новые неприятности.

– Неприятности? – переспросил я.

Дионис щелкнул пальцами. На столе появилась газета – передовица сегодняшнего номера «Нью-Йорк пост». Там была фотография альбома выпускников нашего класса в Мериузер. Мне трудно было прочесть заголовок, но я прекрасно догадывался, о чем говорилось в статье. Что-нибудь вроде: «Тринадцатилетний псих поджигает спортзал».