Текст книги "Тюремные записки Рихарда Зорге"

Автор книги: Рихард Зорге

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

ТЮРЕМНЫЕ ЗАПИСКИ РИХАРДА ЗОРГЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Исполнилось 100-лет со дня рождения и 50-лет со дня гибели легендарного советского разведчика Рихарда Зорге (4 октября 1895 г. – 7 ноября 1944 г.). Р. Зорге родился в поселке Сабунчи недалеко от г. Баку в семье коммерсанта Густава Вильгельма Рихарда Зорге и Нины Семеновны Кобелевой. Когда Рихарду было около трех лет, семья переехала в Германию. К концу Первой мировой войны Р. Зорге стал убежденным коммунистом, принимал активное участие в германском революционном движении. С конца 1924 года он работал в Москве в Коминтерне, с 1929 года – в советской военной разведке. С 1925 года Зорге – гражданин Советского Союза и член ВКП(б). Как немецкий журналист Зорге в 1930 – 1933 годах работал в Китае, а с сентября 1933 года – в Японии, представляя германское информационное агентство «ДНБ» и газету «Франкфуртер цайтунг». С этого времени и до октября 1941 г. под его руководством в Токио успешно функционировала резидентура советской военной разведки «Рамзай» (по инициалам «Р. З.» – Рихард Зорге), куда входили его ближайшие соратники – корреспондент французского агентства «ГАВАС» югослав Бранко Вукелич, владелец фирмы по изготовлению множительной техники немец Макс Клаузен, японские патриоты – журналист, писатель и поэт, специалист по Китаю Ходзуми Одзаки и художник Ётоку Мияги.

Светлый образ Зорге – стойкого антифашиста и интернационалиста, блестящего журналиста-международника, крупного специалиста-востоковеда, талантливого исследователя-аналитика и выдающегося разведчика стал широко известен общественности нашей страны в 1964 году после присвоения ему звания Героя Советского Союза. За это время в нашей печати опубликованы десятки книг и статей, посвященных Зорге[1]1
  Корольков Ю.М. Человек, для которого не было тайн. М., 1965; Будкевич С.Л. Дело Зорге, М., 1969; ГоляковС.,Понизовский В. Голос Рамзая. М., 1976; Волков Ф.Д. Подвиг Рихарда Зорге. М., 1981; Колесникова М.В.,Колесников М.С. Жизнь и бессмертие Рихарда Зорге. М., 1985. Среди последних публикаций следует назвать: Молодяков В.Э. Рихард Зорге: супершпион или суперполитик. – Проблемы Дальнего Востока, 1993, № 5.


[Закрыть]. Однако многие факты жизни и деятельности этого человека остаются неизвестными российскому читателю. Лишь немногие зарубежные монографии переведены на русский язык и изданы в нашей стране[2]2
  Мейснер Г.О. Кто вы, доктор Зорге? М., 1966; Madep Ю. Репортаж о докторе Зорге. Берлин, 1988.


[Закрыть]. В то же время в Японии и на Западе число публикаций о Зорге весьма значительно[3]3
  Миякэ Ханако. Нингэн Дзоруге. Токио, 1949; Киносита Дзюндзи. Отто-то «ебарэру нихондзин». Токио, 1963; ОдзакиХодзуки. Дзоруге дзикэн. Токио, 1963; КаваиТэйкити. Дзоруге дзикэн гокутю ки. Токио, 1975; Willoughby,CharlesA. Shanghai Conspiracy. The Sorge Spy Ring. New York, 1952; Mader J. Dr. Sorge Funkt aus Tokyo. Berlin, 1966; ChalmersJ. An Instance of Treason. California, 1990.


[Закрыть]; изданы японские и американские архивные следственные и судебные материалы о Зорге и его разведывательной группе[4]4
  Гэндайси сире, Дзоруге дзикэн. Т. I. Токио: Мисудзу Себо, 1962; WarfareС. The Case of Richard Sorge. New York – London: Gerland Publishing, Inc., 1989.


[Закрыть]. Основная часть документальных материалов о деятельности Зорге, хранящихся в сейфах архивов военной разведки, бывшего КГБ и Коминтерна, остается в основном скрытой от исследователей и журналистов.

В то же время многое о своей жизни сообщил Зорге в записках, которые он писал в Токийской тюрьме Сугамо в конце 1941 года после ареста японской тайной полицией 18 октября 1941 года. Одновременно с Зорге были арестованы Б. Вукелич и М. Клаузен. Аресты японских членов резидентуры начались раньше: Ё. Мияги – 10 октября, X. Одзаки – 14 октября 1941 года. Всего по делу группы Зорге было арестовано 35 человек, но привлечено к суду только 17[5]5
  Гэндайси сире, Дзоруге дзикэн. Т. I, с. 5.


[Закрыть]. Следствие по делу «Рамзай» вели сначала чиновники японской тайной полиции, а затем прокуратуры. Дознание длилось до мая 1942 года. 17 мая 1942 года в японских газетах впервые было сообщено о раскрытии разведгруппы Зорге. При этом особо подчеркивалось, что группа якобы работала на Коминтерн, а Советский Союз и его разведорганы даже не упоминались. Как представляется, сделано это было не для «заигрывания» с СССР, а в целях усиления антикоммунистической истерии внутри страны, поскольку коммунисты выступали против захватнических войн японских милитаристов. Полиция и прокуратура стремились обвинить арестованных в нарушении закона «О поддержании общественного порядка», что позволяло японским властям проще и более жестко расправиться с ними.

Судебное разбирательство продолжалось до 15 декабря 1942 года, после чего дело было передано на рассмотрение коллегии Токийского окружного уголовного суда. Приговор суда был объявлен 29 сентября 1943 года Зорге и Одзаки были приговорены к смертной казни, Вукелич и Клаузен – к пожизненному тюремному заключению, Мияги был замучен в тюрьме еще до приговора. Остальные 12 человек, осужденные в качестве соучастников группы Зорге, были приговорены к различным срокам (до 15 лет) тюремного заключения. Верховный суд 20 января 1944 года отклонил кассационную жалобу Зорге под формальным предлогом, что эта жалоба была доставлена в Верховный суд на одни сутки позже установленного срока. 5 апреля 1944 года был оставлен в силе смертный приговор Одзаки, хотя его кассационная жалоба и была представлена вовремя.

Зорге и Одзаки были казнены утром 7 ноября 1944 года, в 27-ю годовщину Октябрьской революции. В печати об этом ничего сообщено не было. Японские власти, кроме заявления от 17 мая 1942 года, никакой информации об этом деле не давали до конца войны.

Отдельные выдержки из тюремных записок Зорге, главным образом автобиографического характера, цитируются некоторыми авторами[6]6
  Будкевич С.Л. Указ. соч., с. 74 – 75,77 – 78; Колесникова М.В., Колесников М.С. Указ соч., с. 257 – 259, 262, 264 – 266,269 – 274, 282 – 283, 285.


[Закрыть], однако в полном объеме эти записки в России до сих пор не публиковались. Сотрудники Института востоковедения РАН Г.Ю. Ветров, С.В. Коврижкин, А.А. Прохожев и И.Л. Тимонина перевели с японского языка полный текст этих записок[7]7
  Гэндайси сире, Дзоруге дзикэн. Т. I, с. 139 – 222.


[Закрыть].

Некоторые отечественные авторы ставят под сомнение подлинность тюремных записок Зорге. Их аргументация основана на том, что в японских полицейских и судебных архивах не сохранилось, к сожалению, полного оригинала рукописи записок на немецком языке, как и других подлинных документов по делу Зорге. Все эти документы сгорели вместе со зданием министерства юстиции во время массированного налета на Токио стратегической авиации США 7 марта 1945 года. В огне погибли все оригиналы научных и публицистических работ Зорге, в частности, рукопись монографии «История дипломатии современной Японии», над которой он работал в последние годы жизни. Сгорела также и многотомная библиотека Зорге, конфискованная японской полицией при его аресте. Факт гибели документов был установлен сразу же после войны американскими офицерами из штаба оккупационных войск. Затем ими было выяснено, что сохранились копии судебных материалов на японском языке, заблаговременно вывезенные из Токио в г. Кофу, префектура Яманаси. Американцы сразу же засекретили все эти материалы. В США они были рассекречены в 1983 году и изданы спустя пять лет[8]8
  Warface С. The Case of Richard Sorge.


[Закрыть].

Подлинность мемуаров Зорге американцам под присягой подтвердили причастные к делу Зорге прокурор М. Ёсикава и профессор Ё. Икома, осуществивший перевод документа с немецкого языка в феврале – апреле 1942 года. Более того, американцы нашли 24 страницы машинописного оригинала записок Зорге с правками автора, случайно сохранившиеся в личном досье Ёсикавы, который вел следствие по этому делу. Ёсикава передал текст в штаб американских оккупационных войск и письменно подтвердил, что это часть записок, собственноручно написанных и исправленных Зорге в его присутствии и переданных ему в следственном помещении Токийской тюрьмы в октябре – ноябре 1941 года.

Иногда отмечается, что текст записок Зорге, возможно, был скорректирован американскими спецслужбами после войны при переводе их на английский язык. Так, даже в наиболее серьезном исследовании о деле Зорге С.Л. Будкевича говорится, что «можно предположить, что текст второго варианта «записок Зорге», опубликованный в «Материалах по современной истории», содержит неточности, поскольку он заимствован из послевоенных публикаций, отредактированных с учетом английского перевода»[9]9
  Будкевич С.Л. Указ соч., с 70.


[Закрыть].

Такие утверждения не выдерживают критики, поскольку, во-первых, перевод записок на английский язык с самого начала имел гриф «совершенно секретно» и уже по этой причине был недоступен японцам, а, во-вторых, что самое главное, записки Зорге сразу же после перевода их на японский язык были опубликованы в закрытых материалах министерства юстиции: первый раздел в феврале 1942 года, а второй – в апреле 1942 года. Экземпляры данных публикаций за № 191 (первый раздел) и № 189 (второй раздел) были обнаружены американцами в хранилищах за пределами Токио. Их вместе с 24 страницами оригинала записок и заявлением Ёсикавы американцы возвратили японской стороне в 1952 году. Эти материалы были переизданы под грифом «совершенно секретно» министерством иностранных дед Японии в октябре 1953 г. и Управлением общественной безопасности в ноябре 1953 года. В январе 1957 года упомянутые документы без изменений были изданы Главным полицейским управлением и после рассекречивания вошли в открытое издание. Поэтому сомневаться в подлинности записок Зорге никаких оснований нет.

Если есть какие-либо неточности в тексте записок, то они объясняются скорее не «происками японских и американских спецслужб», а качеством перевода с немецкого на японский и последующих переводов с японского языка на английский и русский.

В японских и американских материалах к мемуарам Зорге относится также еще один документ, который таковым по сути дела не является: первая часть записок, написанная японскими служащими полиции и прокуратуры как обобщение ответов Зорге на их вопросы в ходе следствия. Мы же к мемуарным запискам Зорге относим только те тексты, которые были написаны им лично.

Как уже отмечалось, записки были написаны в конце 1941 года. Вполне закономерно может возникнуть вопрос, почему нет никаких писем, других воспоминаний или дополнений к данным запискам, написанным Зорге позднее? Ведь он находился в тюрьме еще почти три года в ожидании суда, а затем казни. Дело в том, что по японскому законодательству того времени заключенным разрешалась переписка только с близкими родственниками, находившимися на территории Японии. Зорге, как и супруги Клаузен, таких родственников не имел и был лишен прав на переписку. Однако после вынесения смертного приговора Зорге и Одзаки было разрешено написать предсмертные записки, и оба воспользовались этим разрешением. По заявлению бывшего начальника тюрьмы С. Итидзимы, он прочитал объемные предсмертные записки Одзаки и отправил их в министерство юстиции, сняв для себя копию. Эта копия и сохранилась, а оригинал сгорел вместе с другими материалами в здании министерства юстиции. Такая же судьба, видимо, постигла и предсмертные записки Зорге. Начальник же тюрьмы, не зная немецкого языка, не сумел их прочитать и снять копию. Поэтому о последних записках Зорге известно очень мало, в основном из воспоминаний их переводчика профессора Икомы[10]10
  Икома Ёситоси. Дзоруге Кайсо Токио. 1962, с. 19 – 22.


[Закрыть].

Читая записки Зорге, не следует забывать обстоятельства, при которых они были подготовлены. Записки печатались на машинке лично Зорге в присутствии прокурора, который нередко задавал уточняющие вопросы и сразу же отбирал текст. Зорге позволялось только исправить явные опечатки, он не имел возможности просмотреть ранее написанный материал и отредактировать его. Поэтому в тексте имеются повторы, разночтения, отдельные неточности.

В частности, могут вызвать удивление просматриваемые в первых главах записок неопределенность в описании организации, на которую работала резидентура «Рамзай», и стремление всячески выделить Коминтерн и ЦК ВКП(б) как основных потребителей добывавшейся разведчиками информации. Такая позиция Зорге вполне объяснима, если учесть, что во время написания этих глав он очень боялся, что дело его разведгруппы будет передано военной полиции «Кэмпэнтай», чего та упорно добивалась, подчеркивая военную направленность деятельности разведчиков. Это было бы действительно крайне опасно, поскольку военная полиция немедленно расправилась бы с Зорге и его соратниками без всякого суда. Примеров таких было достаточно: люди, попав в руки «Кэмпэнтай», исчезали бесследно. Только убедившись, что из-за межведомственного соперничества («Кэмпэнтай» подчинялась военному министерству, специальная полиция Токио – министерству внутренних дел, а прокуратура и суд – министерству юстиции) дело группы осталось на рассмотрении министерства внутренних дел и министерства юстиции, Зорге в последующих главах все поставил на свои места.

Язык записок и их стиль отличаются строгостью и лаконичностью. Чувствуется, что Зорге стремился сказать все и в то же время ничего о своей разведывательной деятельности в различных странах, о способах и методах агентурной работы. Более подробно Зорге писал о фактах и особенно о людях, которые и без того были хорошо известны японцам или недоступны для японской полиции. Когда же речь заходит о людях, которым высказывания Зорге могли как-то навредить, в тексте появляются всякого рода оговорки, что за давностью лет он не помнит тех или иных подробностей, связь поддерживал только со своими ближайшими (уже арестованными) соратниками и т. д. Благородство его души проявилось и в том, что он старательно брал на себя всю ответственность, стремясь облегчить участь своих товарищей. В записках Зорге писал о своей разведывательной деятельности в Китае и Японии, о работе в Коминтерне, о детских и юношеских годах, о том, как и почему он стал убежденным коммунистом. Думается, что знакомство российского читателя с личными записками Рихарда Зорге позволит составить более полное представление об этой незаурядной и многогранной личности. Кроме того, данная публикация позволит ввести тюремные записки Зорге в научный оборот в качестве важного исторического источника.

А.А.Прихожаев,

доктор экономических наук, профессор,

зав. лабораторией Института востоковедения РАН

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ

Глава I
О МОИХ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ ГРУППАХ В ЯПОНИИ И КИТАЕ

КОМИНТЕРН И ЕГО РАЗВЕДОТДЕЛ В ПЕРИОД С 1925 ПО 1929 ГОД

Разведывательный отдел Коминтерна[11]11
  Так в японском тексте. Официально он назывался информационным отделом. – Прим.ред.


[Закрыть] являлся одним из трех его крупных подразделений, которые закладывали основу для выработки детального курса по руководству международными коммунистическими партиями как в организационном, так и в политическом плане. Он существовал уже с начала 1925 года. Со временем возникла потребность в расширении этого отдела и превращении его в крупномасштабную организацию. И я активно включился в такую работу.

Задачи разведотдела

В обязанности разведывательного отдела входила регулярная подготовка разнообразной информации о международных коммунистических партиях; рассмотрение специфических партийных проблем, информирование о положении в рабочем движении в какой-либо стране и о политической и экономической ситуации в разных странах, а также подготовка в зависимости от обстоятельств специальных докладов по специфическим проблемам, имеющим важное международное значение. В качестве основных источников для подготовки такого рода сообщений служили материалы, направляемые в Коминтерн представителями партий, газеты, журналы и книги из разных стран, а также отдельная информация, получаемая от путешественников, партийных представителей и др.

Структура разведотдела

Заведующим разведотделом мог быть только член партии, обладающий многолетним опытом разведывательной деятельности. Такими были и Куусинен[12]12
  Куусинен Отто Вильгельмович (1881 – 1964) – финский и советский коммунист, 1921 – 1939 гг. секретарь Исполкома Коминтерна, глава Информационного отдела, с апреля 1924 г. – друг Зорге, 1940 – 1957 гг. председатель Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР, зам. Председателя Президиума Верховного Совета СССР, 1957 – 1964 гг. член Президиума и секретарь ЦК КПСС. – Прим.ред.


[Закрыть], и другие – все, кто какое-то время занимал этот пост. При заведующем разведотдела имелся секретариат, возглавляемый ответственным секретарем. В секретариате осуществлялась вся работа по контролю за разведдеятельностью в каждой стране, которые группировались по регионам – Европа, Британский Союз, Северная Америка, Южная Америка, Восточная Азия (сюда входили все страны и партии Юго-Западной части Тихого океана). В свою очередь каждый регион имел более узкую классификацию. Так, в Европе были выделены германоязычные страны и партии, романоязычные страны и партии (Франция, Италия, Испания), Скандинавские страны и партии, Балканские страны и партии. Регион Восточной Азии подразделялся на Китай, Японию, Корею, Голландскую восточную Индию. И кроме того, отдельное подразделение, ведавшее партиями других стран региона. В случае, если имелся только один информатор, он выполнял все обязанности. Деятельность крупных партий освещалась одним или несколькими сотрудниками. Однако были примеры, когда во многих случаях небольшие партии объединяли по языковому признаку и их дела вел один человек. Когда дело касалось важных международных проблем, из числа сотрудников отдела специально отбирались отдельные информаторы, работавшие затем непосредственно под руководством заведующего отделом или ответственного секретаря. Все сообщения передавались в секретариат. Важные доклады предварительно критически обсуждались на узких совещаниях в составе информаторов и работников секретариата, после чего представлялись заведующему отделом. Совершенно секретные и секретные сообщения проходили специальную обработку в секретариате. К такого рода материалам относились сообщения о повстанческих действиях, крупных забастовках или, например, партизанской войне в Китае.

В особых случаях на секретных совещаниях присутствовали представители Советской коммунистической партии (имеется в виду ВКП(б). – А.П.). В ряде случаев при рассмотрении военных проблем, связанных с партизанским движением, на совещаниях присутствовали представители Красной армии. Со временем число информаторов разведотдела возросло почти до 30 человек. В тех же случаях, когда проводились международные конференции или другие совещания международного характера, число сотрудников отдела значительно увеличивалось.

Непосредственная разведывательная деятельность сотрудников отдела

По прошествии определенного времени оказалось, что собранных ранее базовых данных недостаточно. Поэтому появилась настоятельная необходимость пополнять их за счет информации, получаемой непосредственно от сотрудников разведотдела, непрерывно работающих во всех странах. В организационном отделе штаб-квартиры Коминтерна долгое время существовала практика направлять во все партии специальных эмиссаров для оказания помощи в решении организационных проблем. Затем рамки такой работы расширялись, и в их задачи стали включать также и разведывательную деятельность. В соответствии с таким курсом я был направлен в 1927 году. в Скандинавские страны, где занимался разведдеятельностью компартий по проблемам экономики, политики и важных военных вопросов этих стран. Я начал работать в Дании. В соответствии с полученными указаниями, я выполнял функции активного руководителя наряду с руководством партии, присутствовал на различных собраниях и конференциях, а также посещал основные партийные организации в стране. Когда позволяло время, занимался разведработой по политическим и экономическим проблемам Дании. Свои наблюдения и добытые сведения обсуждал с партийными представителями и в свои донесения в Москву включал и их мнения. Из Дании я переехал в Швецию, где таким же образом занимался изучением разнообразных проблем. В 1928 году принимал участие в работе политического комитета II международного конгресса Коминтерна, после чего снова был направлен в Скандинавию. На этот раз главным образом из-за ситуации, сложившейся в компартии Норвегии. И в Норвегии я действовал теми же методами, как в Швеции и Дании. Однако партийные проблемы оказались там далеко не простыми, в результате чего разведдеятельность в политической и экономической областях осуществлялась не так, как замышлялось. В этот период перед возвращением домой пришло распоряжение посетить Англию, где предстояло изучить состояние рабочего движения, позиции коммунистической партии, политическую и экономическую ситуацию в стране в 1929 году и представить соответствующую информацию. Я получил указание никоим образом не вмешиваться во внутрипартийную борьбу. Это вполне совпадало с моим личным намерением и позволило уделить больше, чем в Скандинавии, внимания политической и экономической разведдеятельности.

Вернувшись в Москву, я, разумеется, передал в разведотдел свое очередное сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и доложил все, что оказалось не совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в странах, которые посетил. Кроме того, я высказал некоторые существенные предложения. В частности, предлагал, чтобы фундаментальная и всесторонняя разведывательная программа была отделена от внутренних распрей в борьбе за власть местных компартий. В случае же необходимости для решения чисто внутренних национальных и частных партийных проблем следует посылать специальных эмиссаров, способных если и не полностью, то хотя бы частично посвятить себя разведдеятельности в области экономики, внутренней администрации, внешней политики, а при необходимости и по военным проблемам в широком смысле. Такого рода разделение в работе, отмечал я, также абсолютно необходимо для сохранения секретности разведдеятельности. Еще определеннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображений секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначались некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следующей поездки, а это была поездка в Китай, так и в сфере предписанных мне обязанностей. В то же время претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контактировавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном.

Способы моей связи с орготделом Коминтерна в период моей разведдеятельности в Скандинавских странах и в Англии были простыми. Свою корреспонденцию в Москву я посылал через местные партии или пользовался услугами центрального берлинского отделения связи. Время от времени посылал телеграммы по тем же каналам связи. В большинстве случаев я сам ездил в Берлин, чтобы обеспечить отправку моих сообщений. Другими словами, я совершенно не располагал собственными средствами связи.