Текст книги "Трилобиты: Свидетели эволюции"

Автор книги: Ричард Форти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

^{Реконструкция проф. Бичера ордовикского трилобита Triarthrusс брюшной и со спинной стороны; показаны ветвистые конечности и антенны. С того времени многое уточнили, но базовая модель не изменилась. На голове три пары ротовых конечностей плюс антенны. Справа изображение брюшной стороны Triarthrus,отпрепарированного Алмондом из бичеровского слоя, с пиритизированными (ожелезненными) конечностями.}

^{an – антенна}

^{еу – глаз}

^{gl – глабель}

^{g.a – щечный угол}

^{hy – гипостома}

^{f.s – лицевой шов}

^{fr.c – свободная (подвижная) щека}

^{fi.c – неподвижная щека}

^{ру – пигидий}

А теперь настал мой черед кратко выступить в этой истории. Оставалась одна тайна, загаданная Tharthrus.Если морское дно в ордовике было таким непригодным для жизни, как же получилось, что там счастливо жили эти маленькие трилобиты, по крайней мере пока не погибли? Очень часто находят их скопления, и, кроме этого вида, там нет никаких других (и никаких других ископаемых в том числе). И подобные скопления не редкость. Triarthrusявляется самым молодым из целого семейства трилобитов – семейства Olenidae, чья история насчитывает 50 миллионов лет и уходит вглубь кембрийского пласта. Впервые мне попался представитель Olenidae на мрачных берегах Шпицбергена, где они находятся во множестве в темных породах ордовика, внешне похожих, но по возрасту более старых, – и на том древнем морском дне ничто более не выживало. Эти породы настолько насыщены соединениями серы, что каждый скол от удара геологического молотка сопровождался запахом тухлых яиц. Очевидно, трилобитам был известен какой-то секрет, с помощью которого они благоденствовали в серных миазмах. Впрочем, в этом чистилище обитали не только Triarthrus,но и родственные им более крупные трилобиты: одного из них я позже окрестил Cloacaspisпо ассоциации с римской Клоакой – так римляне называли свою канализацию – по причинам вполне очевидным. (Клоаку сконструировали при Тарквинии Приске, она уносила нечистоты с улиц Рима в Тибр.) Вскоре мне предстояло исследовать опять же похожие, но еще более древние породы в окрестностях норвежской столицы Осло, где изобиловал предок всех названных трилобитов – сам Olenus.Пахучие желваки с трилобитами, наверное, единственное, что есть зловонного в этом безукоризненно чистом, образцово-показательном городе. Olenus —один из первых известных нам трилобитов, названных в честь мужа Леты скандинавским пионером-геологом Далманом в 1827 г. Боги превратили мужа и жену в камень – первые палеонтологи застолбили самые уместные классические названия! Все трилобиты этого семейства процветали в сернистом, богатом железом осадке, в среде, бедной кислородом, – такие условия заведомо исключают конкуренцию. Только за последние несколько лет ученые сумели в подробностях изучить животных, приспособившихся к подобным условиям. Природа виртуозно делает из нужды добродетель, оборачивая проблемы в преимущества. В наше время в смердящем иле живут некоторые типы моллюсков, которые научились выращивать на жабрах специальных бактерий. Эти бактерии перерабатывают сульфиды, используя ровно то незначительное количество кислорода, которое способны предоставить им моллюски, – слишком много кислорода окислило бы сульфиды, и бактерии остались бы без питания. Наши моллюски – обитатели пограничных условий. Они живут только в бедной кислородом среде, где под мягким осадком кислорода нет вовсе, зато в избытке сернистые соединения и особые бесцветные серобактерии; для их изучения понадобились микроскопия высокого разрешения и современные молекулярные технологии. Ни Бичер, ни Уолкотт не смогли бы даже заподозрить существование этих бактерий. Моллюски получают от бактерий [15]15
  Для желающих произвести впечатление длинными учеными словами: точное название таких бактериальных сожителей – хемоавтотрофные симбионты. – Прим. авт.


[Закрыть]питательные вещества, но есть и другие животные, которые специально «культивируют» этих бактерий в качестве еды. Изучая оленид, я пришел к выводу, что они обитали в придонной среде, «благоухавшей» серой и с низким содержанием кислорода. Затем мне попались работы о современных животных, которые сами себе «выращивают» симбиотических серобактерий, и описание мест их обитания. Вот он, великий миг! Неожиданно многие загадки строения Olenidae оказались разрешимы. Стало очевидным, почему они жили большими сообществами без всякого намека на соседство с другими видами, зато в компании таких малоприятных геологических пород: они специализировались именно на низкокислородных условиях. У оленид было длинное тело с многочисленными сегментами на туловище – им нужно было больше пространства для разведения бактерий. Они, вероятно, даже выращивали для себя бактерий вдоль длинных лепестков дыхательных придатков, примерно так выращивают себе пищу современные моллюски. Панцири у Olenidae тонкие, ведь в отсутствие хищников они чувствовали себя в безопасности. Среда их обитания изобиловала железом, необходимым для замещения конечностей. Все факты сошлись: эти самые трилобиты оказались первыми известными животными, которые приспособились к симбиозу с серобактериями.

Конечности трилобитов находили не только в сланцах Ютика. В Германии на обоих берегах реки Мозель и в прилегающей Рейнской области тоже есть выходы темных сланцев. Сланцем из массива Хунсрюк крыли крыши еще в средние века, и к середине XIX в. в этом районе уже работало множество богатых карьеров. Даже сейчас в открытом карьере в Банденбахе трудятся 30 колыциков сланца. По времени залегания эти сланцы находятся где-то между слоями Ютика и породами каменноугольного периода, с которых мы начали свое повествование; это время раннего девона (примерно 390 млн. лет назад). Их скрутило и сдавило в результате Герцинского комплекса движений земной коры – тех самых отчаянных конвульсий, что создали дикие Пентаргонские скалы на побережье Корнуолла. В определенных слоях Хунсрюкских сланцевых гор ископаемые замещены пиритом, так же как и в Риме из штата Нью-Йорк. Но общая картина другая. В Хунсрюке пиритизирована целиком вся богатая морская фауна: морские звезды, морские лилии, черви, рыбы. Существа с мягким телом оказались застигнуты врасплох, словно на моментальном фото. Если бы эта книга была о морских звездах, я страница за страницей описывал бы чудеса из Хунсрюка. На том девонском морском дне кипела жизнь, кислорода было в достатке и не было никаких особенных условий, к которым приходилось бы приспосабливаться. Множество разнообразных членистоногих ползало по мягкому девонскому илу, среди них попадались и трилобиты: их было больше всех. Сегодня считается, что все пространство морского дна время от времени накрывало потоками мути, достаточно насыщенной железом, чтобы его хватило на всех ископаемых. Профессор Вильгельм Стюрмер отработал технику рентгеновских снимков для оказавшихся внутри породы ископаемых. Да, вполне возможно аккуратно извлечь ископаемое, как это делал Джон Алмонд в обнажениях Ютика, но насколько же лучше заглянуть внутрь камня, сфотографировав захороненное животное с помощью рентгеновских лучей. Пирит менее прозрачен для рентгеновских лучей, чем сланец, поэтому ископаемые появляются на рентгеновских снимках будто обведенные мягким черным карандашом точной рукой художника. Они похожи на призраков: кажется, их вызывали из небытия заклинанием, а не научным инструментом.

Чаше всего в Хунсрюкских сланцах встречается трилобит в несколько сантиметров длиной, называемый Phacops.Передо мной лежит великолепный рентгеновский снимок этого животного (см. приложение рис. 6), конечности видны прекрасно, но на рентгеновском снимке они налегают друг на друга, и похоже, будто трилобит перебирает лапками, словно бредущая фигура на футуристических картинах Умберто Боччоне. Эти снимки приближают нас к живому трилобиту настолько, насколько это вообще возможно, хотя приходится наблюдать за ними сквозь неясные фотографические пластины. Phacopsне является близким родственником Triarthrus;тем более поразительно, что их конечности оказались во многом схожи: одинаковые антенны, одинаковые парные конечности на каждом сегменте. Рентген несравненно лучше любой препарировальной иглы выявил тончайшие кончики дыхательных придатков. Вот вам реальное доказательство того, что ископаемые способны сохранить для нас и кружевную изощренность деталей, и эфемерную тонкость структур.

^{Ножки девонского трилобита Phacops,сохраненные в пирите в сланцах Хунсрюк, Германия (фотография любезно передана проф. В. Хаасом]}

Количество трилобитов с сохранившимися конечностями все увеличивалось; в основном конечности оказывались одинаковыми по всей длине тела животного, каждая состояла из спаренного двигательного и дыхательного придатков. У трилобитов в отличие от других членистоногих каждая ножка не развивалась на особый лад, т.е. не специализировалась. Вспомните, например, клешни омара или хоботок мухи. У трилобитов конечности выполняли сравнительно единообразные движения; зато панцирь в ходе эволюционного развития принимал самые фантастические формы. Так карнавальный поезд бахвалится своими пышными цветастыми декорациями – и тем удивительнее, когда вся эта мишура снимается и под ней обнаруживается все тот же старый добрый «форд». Мы узнали наконец, как устроена изнанка трилобита, что у него под корпусом. И теперь мы можем полюбоваться на карнавальный парад трилобитов, шествующих на своих двуветвистых ножках: и, как и положено на карнавалах, пройдут перед нами существа наистраннейшие. Одни гладкие, как яйцо, другие – колючие, как мины; мимо нас промаршируют гиганты и карлики; слепые и пучеглазые; плоские, как блин, и круглые, как булочки. Их тысячи видов. Их такое разнообразие, что некоторые называют трилобитов «жуками палеозоя», так как жуки невероятно многообразны в видовом отношении – у биологов дух захватывает от их числа. И при том мы не учли те виды, которые нам еще предстоит обнаружить в каменных толщах. В нашем параде участвуют только случайные представители из случайной выборки. И 300 млн. лет их истории придется уложить в несколько страниц. Иллюстрации намного лучше покажут то поразительное разнообразие форм, которого удалось достичь трилобитам. Давайте представим себе участников нашего парада в хронологическом – геологическом – порядке: от старшего к младшему Следующую главу я посвящу тому, каким образом трилобитам удалось стать столь многообразными; трилобиты же, описанные здесь, так или иначе станут персонажами следующих глав этой книги. Для меня все они близки, все родные. Первым выступает Olenellus(см. приложение рис. 10) – самый обычный из ранних кембрийских трилобитов (535 млн. лет). Его нашел в середине XIX в. пионер-палеонтолог Джеймс Холл родом из штата Нью-Йорк; после этого Olenellusстали находить повсюду до самой Шотландии. Хотя животное это чрезвычайно древнее, у него на длинной голове уже сидят выпуклые глаза. Голова шире туловища, и углы головного щита вытянуты в шипы. Туловище постепенно суживается к заднему концу, состоит из плоских кольцевых сегментов, кончики которых тоже оканчиваются шипами. Один из сегментов туловища, расположенный ближе к голове, крупнее остальных, так что плевральные шипы на нем выступают дальше других. Из осевой части ближе к хвосту поднимается еще один шип, очень длинный, а за ним сегменты становятся совсем маленькими, так что пигидий становится совсем миниатюрным. Его внешний вид наводит на мысли о примитивности. Так, у него отсутствуют лицевые швы, которые помогают успешно перелинять его более развитым родичам. Суживающаяся глабель четко разделена бороздами на сегменты, а впереди она вспучена, как шишак на щите.

За Olenellusшагает исполин размером с хорошего омара. Это животное быстрое, оно бросается, перебирая ножками, за всякой мелочью, которую приметит своими блестящими глазами. Это Paradoxides(см. с. 256), который был уже представлен читателю как носитель забавного имени, вполне соответствующего его необычной внешности. Впервые, в начале XIX в., его нашли в Швеции, а сейчас находят чуть ли не везде. У него тоже много туловищных сегментов, но нет такого, который сильно бы выделялся по размеру. Устрашающе выглядят его щечные шипы: будто две выставленные назад сабли. Плевральные шипы у заднего конца животного вытянуты вдоль тела и выдаются даже дальше хвоста животного – что-то вроде вислых усов у злодеев в вестернах. Хвост, хотя и побольше хвоста Olenellus,но все равно ничего особенного. А вот бороздчатая глабель на голове так вздута, что выдается сильно кпереди, под ней, вероятно, размещался внушительный желудок – все приспособлено к тому, чтобы заглотить добычу побольше. По возрасту Paradoxidesмоложе Olenellusна 15 млн. лет, он происходит из среднего кембрия: можно сказать, все еще только начинается, a Paradoxidesуже на высоте.

Далее мы попадаем в кишащую толчею – трилобитов ли? Это крошечные живые горошинки размером всего в несколько миллиметров. Их команда, словно танцующие водяные блохи, пролетает мимо (скорее «протекает мимо»). Они такие маленькие, что придется сильно прищуриться, чтобы разглядеть, насколько они отличаются от своих кембрийских сородичей. Некоторые из них кажутся плотно свернутыми. С Paradoxidesони настолько разнятся, насколько вообще можно представить, и не только по размеру; у этих животных туловищных колец всего ничего – только два точно подогнанных друг к другу сегмента с тупыми концами, будто вырезанные малюсеньким скальпелем.

Голову от хвоста отличить нелегко: они сходного размера, и нет ни намека на глаза. Вот в каких маленьких слепых существ преобразился трилобит, ставший свидетелем несчастия, постигшего на вершине утеса мистера Найта. Эти странные крошки очень специализированные, очень сложно устроенные, но оказались настолько успешными, что при достатке планктона – пищи для них – позднекембрийские моря (505 млн. лет назад), должно быть, темнели от их числа. Их находят на всех континентах, в каждом камне подходящего возраста. Имя этим маленьким загадочным существам дали очень подходящее – Agnostus(в переводе – непознаваемые), а те, что роем проплывают в нашем параде, называются Agnostuspisiformis(см. приложение рис. 11), что дословно означает «непознаваемые горошинки». Родовое название им дал в 1822 г. Броньяр, мы вспоминали его на этих страницах как человека, который узнал трилобита в «плоской рыбе» из Лландейло. Я как-то раз имел дело с известняковой плитой из Швеции, состоявшей целиком из крошечных трилобитов агностид – камни выглядели как окаменевший гороховый суп, горошинка к горошинке. Чем дальше, тем интереснее.

А вот и следующее благородное животное. Размером и формой напоминает небольшой поднос, довольно выпуклый и гладкий; хвостовой и головной щиты у него одинакового размера, как и у Agnostus.Правда, на этом сходство и заканчивается. У нашего животного восемь сегментов туловища с фасетками, что позволяло ему с легкостью сворачиваться. Глаза в форме полумесяца сидят на стебельках, напоминая пару торчащих над головой перископов. Глабель не обозначена так четко, как у Paradoxides,и бороздки на ней не такие глубокие. Щечные шипы тоже отсутствуют, и трилобит весь такой гладкий, закругленный и полированный, будто сконструирован специально для сворачивания. Он зарывался в мягкий осадок, и его присутствие выдавали лишь легкая неровность донного ила и торчащие глаза, немигающие, недремлющие. Это Isotelus(см. приложение рис. 12) – более выпуклый вариант Ogygiocarellaдоктора Ллуйда из Лландейло в южном Уэльсе, который действительно является его близким родственником и существовал тогда же, в ордовикском периоде (470 млн. лет).

Многие современники Isotelusкажутся карликами по сравнению с ним: например, похожее на медальон создание с раздутой головой и почти плоским туловищем с шестью кольцами и совершенно треугольным хвостом. Щечные шипы у них невероятно длинные, намного длиннее тела, трилобит лежит на шипах, как санки на полозьях. Глабель у него грушевидная и приподнята над остальным телом; никаких признаков глаз не заметно, скорее всего, перед нами еще один слепой трилобит. Самая невероятная его особенность – это кайма вокруг головы, вся в ямках, как дуршлаг. Ямчатая кайма нимбом окружает голову, и эти ямки располагаются совсем не как попало. Они выстраиваются в ряды и линии, у каждого вида свой рисунок. И каждый выверенностью размера и безупречностью очертаний подобен монетке, на которой с чеканной ясностью воспроизводится династическая монограмма. На слабых ножках, скрытых панцирем, наши монетки перемещались с места на место, предпочитая не покидать надолго безопасное морское дно. Название Thnucleus(см. приложение рис. 13) говорит само за себя, так что едва ли требуются дополнительные пояснения и перевод с латыни; таким названием в 1839 г. наградил этих трилобитов сэр Родерик Мурчисон, вернувшись из своих замечательных путешествий по Уэльсу (1833-1837). Современные исследования показали, что к кайме на голове снизу точно подходит видоизмененный нижний слой панциря – нижняя ламелла, или нижняя пластинка, так что каждая ямка – а с изнанки она выглядит выступом, – как втулка вставляется в соответствующее углубление ламеллы. Кайма оказалась хитроумной природной конструкцией, сделанной из спаренных пластин с маленькими сквозными трубочками. Этот трилобит так же специализирован на свой ордовикский манер, как и любое животное в современном океане. Но, как жил этот трилобит, остается загадкой: пять поколений палеонтологов изучали и удивлялись этому некрупному, безукоризненному существу. Самого Thnucleusнаходят только в Уэльсе, но родственники его распространены по всему миру.

Теперь перед нами появились пловцы. Вот они, трилобиты, награжденные невероятными глазами. Они такие пучеглазые, что возникают мысли о базедовой болезни. Почти вся боковая часть головного щита превратилась в огромную, выпуклую зрительную поверхность: подвижные щеки полностью превратились в глаза. Рисунок глазных линз фасетчатый, как у обычной стрекозы, легко различим и похож на соты. Но еще забавнее, что два глаза срослись спереди и получился один сплошной зрительный орган, этакий лобовой фонарь. Перед нами Cyclopyge,обнаруженный впервые палеонтологом из Богемии Иоахимом Баррандом в 1845 г. (Близкий родич этого трилобита показан в приложении на рис. 15.) Имя он получил в честь Циклопа, мифического одноглазого великана из древней Фракии. Ничего великанского у нашего трилобита нет – размером он с обычную пчелу, – если не считать глазного отдела. Вот это глаза, чудесные огромные глаза! И сам он сглажен, компактен. Глабель трудно различима, она представляет собой узкое пространство между глазами; туловище состоит из шести искусно соединенных сегментов. Это животное прямо создано для плаванья. Пигидий образует почти правильный полукруг с короткой осью. Пока Thnucleusосваивали придонный ил, над ними в морской толще фланировали Cyclopyge.

Illaenus —самый выпуклый из всех трилобитов: он напоминает рыцаря в латах, края которых округленны и выглажены. Глаза у Illaenusсравнительно маленькие и сидят высоко на голове, ее бока круто спускаются к краям. Глабель с туловищем соединяется плавным переходом, плевральные части нависают покатыми склонами. Весь этот танкообразный профиль перетекает в полукруглый хвостовой щит, сглаженный настолько, что трудно догадаться, сколько в нем сегментов, Illaenusсвертывался в почти идеальный шар, недоступный никакому хищнику, – это был броненосец в мире трилобитов (его близкий родственник Bumastusпоказан в приложении на рис. 3). Нетрудно представить, как какой-нибудь ордовикский или силурийский хищник тщетно бьется над плотно закрытой капсулой, пытаясь развернуть ее, а хрустальные глаза несостоявшейся жертвы все смотрят и смотрят немигающим взглядом, и вот раздраженный хищник удаляется, и можно разворачиваться и уползать в надежное место. Как и многие другие, Illaenusбыл впервые найден в Швеции в начале XIX столетия, а затем и на всех других континентах.

Calymeneсчитается «типичным» трилобитом. Причина на редкость тривиальна – в многочисленных учебниках именно с этим трилобитом студенты сталкиваются прежде всего. Это самый распространенный трилобит в силурийских слоях (425 млн. лет). Нашли его в «классическом» районе Венлок, где в Британии были впервые тщательно исследованы обнажения пород нижнего палеозоя. Вот он, Венлокский кряж А.Э Хаусмана [16]16
  «Кряж Венлок» – известное стихотворение очень популярного английского поэта-эдвардианца Альфреда Эдварда Хаусмана (1859-1936).


[Закрыть], крутой обрыв Венлокских известняков, откуда открывается вид на западный Уэлльс и из которого тихий шропширский дождик вымывает окаменевшие глыбы кораллов. В карьерах у города Дадли в графстве Вустершир (карьеры XVIII—XIX вв.) найдены сотни и сотни прекрасно сохранившихся экземпляров блуменбахских Calymene (Calymene blumenbachii).Каждая уважающая себя коллекция обязана иметь пару подобных образцов. Эти существа исключительны в своей завершенности: они с ладонь величиной, солидно-полнотелые, от них исходит совершенно ощутимое очарование первобытности. В коллекциях, которые я курирую, один объект мне приходится охранять с особой бдительностью: великолепная, оправленная в золото, брошь с Calymene(см. приложение рис. 17); она, верно, послужила занимательной темой не одной беседы, красуясь на груди своей бывшей владелицы.

«Жук Дадли» изображен на гербе одноименного города (разумеется, тот, кто дал гербу название, распознал членистоногого, хотя «жук» звучит здесь несколько неточно). Кураторы местного музея хотят построить в бывших карьерах большой образовательный центр в форме гигантского Calymene,где посетители будут обедать под глабелью и читать учебники по истории под туловищем. Я целиком за. Этот трилобит с выпуклым панцирем несет на голове сужающуюся глабель с очень глубокими бороздками; свободные щеки похожи на сектора круга – примерно на две трети; в туловище 12 сегментов с хорошо выраженной осью; хвост аккуратный, покатый, по размеру меньше головы, он подворачивается под ободок головного щита, когда трилобит свернут. Я часто даю школьникам подержать свернувшегося Calymene,чтобы они могли взвесить на ладони 400 млн. лет истории. Такой непосредственный контакт с объектом стоит десятка учебных фильмов. Чувство удивления в магазине не купишь. Его не выдают по разнарядке школьной программы; оно появляется вдруг и ошеломляет ребенка.

Radiaspis —это гимн колючкам. Он меньше Calymene,но «добирает» размер шипами, которые торчат буквально отовсюду. Спереди цефалона прямо расческа из шипов; есть и щечные шипы; не одним, а целыми двумя шипами заканчиваются сегменты туловища, опять же шипы на туловищной оси и, наконец, длинные изящные шипы вокруг пигидия. Вам придется как следует присмотреться, чтобы догадаться, что эта пара – не очередные шипы, а глаза на стебельках. Radiaspis —это трилобит из группы одонтоплеврид, что означает «зубастобокие» – и совершенно понятно, откуда взялось такое название. Глабель подразделяется на три забавные круглые дольки. Инстинкт подсказывает, это еще одно высокоспециализированное животное, поскольку от него веет причудливой особостью, так же как от морского конька или ушана – длинноухой летучей мыши. И на мгновение вас охватывает благоговейный трепет перед щедростью природных форм.

Какими бы экстравагантными ни выглядели одонтоплевриды, их устройство оказалось исключительно удачным и позволило им с успехом просуществовать с ордовика до девона (500-570 млн. лет назад); они дали начало сотне видов, каждый из которых может похвастаться собственным уникальным украшением из шипов.

А парад наш все продолжается. Phacopsмы уже видели (см. приложение рис. 18), это тот большой девонский трилобит, чьими огромными глазами с хрустальными линзами мы в следующей главе будем разглядывать древний мир во всех его подробностях. Первые Phacopsнашли в Германии в 1820-х гг.; затем в Британии, во Франции и в Северной Америке. Поверхность панциря шершавая, бородавчатая. Я сижу за столом и пишу, а прямо передо мной огромный Phacopsиз Марокко; я легонько провожу пальцами по бугоркам его панциря. Этот вид трилобитов стал в изобилии поступать на рынок примерно с 1985 г.; многие имели вид почти скульптурный, так как подобно скульптуре их грубо вырубали из известняка. Тот экземпляр, что находится передо мной, на ощупь похож на пупырчатый молодой огурец; пальцы различают одиннадцать сегментов туловища. У этого трилобита так хорошо выражены бороздки и шишечки, что его можно прочитать пальцами, как азбуку Брайля. Глабель выдается вперед треугольником; хорошо вычленяются и сегменты пигидия. Один из самых обычных видов – Phacops rana:тот, кто так его назвал, явно держал в уме бородавчатую «кожу», так как rana– это по-латыни лягушка. Некоторые образцы из кремневых сланцев Огайо так аккуратно выветрились из белесой материнской породы, что стали похожи на бронзовую полированную отливку. Находят их целыми скоплениями, и по крайней мере один исследователь предположил, что животные собрались для спаривания, когда их застигла катастрофа. Если это так, то момент зачина стал моментом кончины.

Мимо нас проносится еще множество других трилобитов, но они так проворны, что мы едва успеваем заметить одну-две яркие черты, как они уже исчезли из виду. Вот Crotalocephalus(см. приложение рис. 19) с хвостом, похожим на коготь кошки с несколькими большими, изогнутыми шипами; за ним Dalmanitesс длинным шипом на конце пигидия, похожим на копьевидное рыло марлина. Потом следует Scutellum(см. приложение рис. 21) – плоский, как камбала, но с огромным хвостом в форме ребристого веера: вильнул хвостом – и нет его. Гигантский Lichasпочти такой же плоский, но глабель у него будто состоит из шариков, прямо как мыльные пузыри, а пигидий – с глубокими бороздами и пилообразными краями. Рядом с ними захоронены в мягком иле крошечные слепые роющие трилобитики по имени Shumardia(см. с. 267). Потом шипастый монстр – Сотига(см. приложение рис. 34): у него столько вздыбленных шипов, что шпагоглотатель проснется в холодном поту, приснись ему такое. И так маршируют они один за другим, один за другим.

Замыкает шествие некрупный трилобит Phillipsia(близкий родственник Griffithides,рис. 23 в приложении). Назван он в честь Джона Филлипса, чьи «Иллюстрации к геологии Йоркшира» (Illustrations of the Geology of Yorkshire, 1836) снискали ему право быть увековеченным в камне, так сказать. На первый взгляд этот трилобит не покажется таким уж примечательным, особенно по сравнению с тем театром абсурда, который нам только что показали. Но это кузен того самого трилобита, что по прихоти Томаса Гарди попал на утес Бини в северном Корнуолле. Он ползал во времена каменноугольного периода (330 млн. лет назад), смотрел на мир большими глазами-полумесяцами; весь его панцирь был испещрен выпуклыми бугорками, будто он болел палеозойской корью. Коревая сыпь не пощадила и суживающуюся глабель. Хвостовой щит очень большой, с глубокими бороздами. Может быть Гарди увидел на картинке именно этого, нарисованного Филлипсом трилобита из Йоркшира, и сохранил образ в копилке своей эклектичной памяти. Несколько родственных Phillipsiaвидов оказались последними существовавшими трилобитами, хотя в их устройстве нет ничего такого, что предвещало бы особую живучесть. Они продержались до пермского периода (260 млн. лет назад), пока окончательно не вымерли. И вот здесь парад протяженностью в 300 млн. лет завершается.

Теперь становится яснее, как можно потратить целую жизнь, пытаясь поймать несколько мгновений этого парада. Такая длинная-предлинная история, и только горсть скорлупок в нашем распоряжении! На каждое животное, которое нам удается рассмотреть во тьме истории, приходится десяток так и оставшихся в тени или оставивших лишь следы маленьких ножек на мягком иле. Однажды случайный попутчик в поезде удивленно спросил, как я могу день за днем ходить на работу, чтобы изучать трилобитов. Я думаю, ему казалось, что на свете существует трилобит в единственном числе, вроде как Мона Лиза, и что я каждый день прихожу в свой кабинет и его разглядываю, строю разнообразные гипотезы по поводу его загадочной улыбки… Мне пришлось объяснить, что, напротив, моя работа больше напоминает посещение бесчисленного количества галерей, обвешанных Монами Лизами, и что часто от изображения нам не остается ничего, кроме улыбки. И каждый раз, когда кончается одна галерея, за углом нас ждет следующая, а за ней еще и еще… и редко когда покажется ножка.

Существует некая курьезная выгода в том, что ты обитаешь в закрытом ученом сообществе, например в кругу трилобитчиков. Ты знаешь почти всех – как в большой семье. Как и в любой семье, бывают и ссоры, и разногласия, но в конце всегда побеждают семейная преданность и чувство локтя. Чарльза Дулитла Уолкотта семья почитает как отца-основателя; семья переживает за сошедшего с ума несчастного Джона Солтера или горюет по трагично умершему от преследований нацистов Рудольфу Кауфману. Это солидарность, которая выше и шире любых возрастов и любых национальностей. Не важно, куда вы отправляетесь; если вы столкнулись с «трилобитчиком», вам гарантирован дружеский отклик: не пройдет и десяти минут, как вы уже будете обмениваться названиями ископаемых, словно опознавательными знаками. Я помню, как в 1996 г. в середине зимы я прилетел в Алма-Атинский аэропорт в Казахстане. Я стоял снаружи довольно большого сарая, который считался международным терминалом. Подъезжали элегантные лимузины – не за мной, а за бизнесменами постсоветской эпохи, спешащими купить-продать нефть, или руду, или, насколько я слышал, собственную бабушку. Вскоре я остался один, стоял потерянный, и пар от дыхания закручивался в ночном воздухе. И тут я заметил вдалеке древний трабант. Колымага чихала и спотыкалась, точно в диснеевских мультфильмах, и, роняя, будто перхоть, ржавую пыль, добралась до меня и остановилась. Из окна высунулся, улыбаясь от уха до уха, сияя всеми золотыми зубами, мой коллега Михаил Аполлонов. «Я приехал!» – сообщил он значительный, хотя и совершенно очевидный факт. И уже через пару минут мы доверительно обменивались «трилобитовыми» сплетнями.