Текст книги "Китай. История страны"

Автор книги: Рейн Крюгер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

Глава 21. Монгольская династия Юань (1271–1368 гг.)

Рассказывают, что однажды Чингисхан, осаждавший одну из непокорных крепостей империи Ся, обещал пощадить город, если защитники передадут ему тысячу кошек и десять тысяч ласточек. Получив требуемый «выкуп», Чингисхан приказал своим воинам привязать пучки хлопка и шерсти к каждому из животных и птиц и поджечь волокна. Отпущенные на свободу кошки и ласточки вернулись в свои дома и гнезда, и город был мгновенно охвачен пламенем.

Неизвестно, правдива ли эта история, но она служит яркой иллюстрацией безжалостности, проявленной монголами при покорении Азии. Их империя была поделена на два каганата, один из которых, Золотая Орда, завоевал Персию и большую часть Руси, вплотную подойдя к границам Польши и Венгрии. А Китай, богатейшая и самая важная часть владения великого хана Хубилая, оказался частью огромного конгломерата, протянувшегося на север до самой Сибири и на запад до берегов Дуная. Жестокость татар, как называли всадников на выносливых лохматых коньках, вошла в легенды. Известна и другая легенда, возникшая после покорения татарами исповедавших ислам народов, или «сарацин», – о том, что предводителем татар был пресвитер Иоанн, мифический царь-священник, призванный защитить христианский мир. После поражения крестоносцев надежды на появление такого спасителя вспыхнули с новой силой.

До того времени Китай, история которого насчитывала несколько тысяч лет, был изучен европейцами не лучше, чем обратная сторона Луны, – доказанным считался лишь сам факт существования небесного тела. Древние греки и римляне знали о существовании обширных земель на востоке, населенных многочисленным народом, – оттуда торговцы привозили шелк. Арабы, благодаря торговым связям и распространению ислама, получили более подробные сведения о Китае, но только монгольское нашествие познакомило Европу с этой великой цивилизацией, расположенной на восточной окраине азиатского континента.

Первые подробные сведения о Китае сообщил престарелый и тучный францисканский монах Иоанн Плано Карпини. В апреле 1245 года он отплыл из Лиона с письмом к великому хану от папы Климента IV. После пятнадцати месяцев полного лишений и опасностей пути он прибыл в столицу монголов Каракорум, расположенную в горной местности к северу от Гоби. Хан ответил кратким и высокомерным посланием, но на протяжении нескольких следующих десятилетий в Китай прибывали новые гости. Среди них следует выделить двух итальянских купцов, братьев Поло. Хан Хубилай, перед которым они предстали в 1268 году, тепло принял их и подробно расспросил о христианской вере. Хан кое-что знал об этой религии, поскольку несториане, исповедовавшие еретическую теорию о том, что человеческое и божественное начала Христа соединились в одной телесной оболочке, уже давно основали множество церквей по всей Азии. Сам Хубилай придерживался языческой веры своих предков, но, подобно другим правителям монголов, проявлял терпимость ко всем религиям, а также отличался любознательностью. Ответы братьев Поло его вдохновили – рассчитывая привлечь образованных людей к управлению ханством, он попросил передать папе просьбу прислать в Китай сто миссионеров, чтобы те проповедовали свою веру.

Империя Юань

Эта просьба осталась без ответа, но в 1275 году, незадолго до окончательной победы Хубилая над империей Сун, братья вернулись ко двору хана, на сей раз с сыном одного из них, двадцатилетним Марко. Он так понравился правителю монголов, что следующие двадцать лет провел у него на службе, занимая различные должности и путешествуя по всему Китаю как «глаза и уши» великого хана. Через год или два после возвращения в родную Венецию он поступил на службу во флот и в сражении с главным врагом венецианцев, Генуей, был захвачен в плен. В камере его соседом оказался некий Рустичиано, попавший в плен в ходе войны Генуи с Пизой. Этот человек обладал литературным талантом и, услышав удивительные истории Марко Поло о Китае времен Хубилая, убедил венецианца продиктовать ему свои воспоминания. Рустичиано вел записи на французском языке, но затем рукопись перевели на итальянский, и она приобрела огромную популярность, вызвав настоящую сенсацию. Считается, что именно это сочинение положило начало эпохе великих географических открытий. Тем не менее явно вымышленные отрывки, отсутствие упоминаний о таких феноменах, как Великая Китайская стена, и незнание Марко китайского языка вызывали сомнения в том, что он действительно побывал в Китае, и потому все сведения, сообщенные в его книге, воспринимались с недоверием. Прошло еще почти четыреста лет, прежде чем европейцы стали получать достоверную информацию о Китае.

Тем не менее многое из того, о чем сообщал Марко Поло, согласуется с нашими знаниями о правлении монголов. От Поло мы, в частности, узнали, как выглядел великий хан Хубилай – пропорционально сложенный темноглазый мужчина среднего роста. Он имел четырех жен, у каждой из которых был собственный двор с приписанными к нему десятью тысячами человек; жены родили хану семерых сыновей. Кроме того, он тщательно выбирал себе наложниц – шесть девушек были в его распоряжении днем и ночью в течение трех суток, а затем уступали место другим. От наложниц у хана было еще двадцать пять сыновей.

Покинув столицу монголов Каракорум, Хубилай на целый год обосновался в новой столице, построенной неподалеку от Кайфына. В этом городе, названном Даду (уже на протяжении многих столетий он известен как Пекин), Хубилай построил дворец, в котором было огромное количество покоев, а в пиршественной зале, по свидетельству Марко Поло, могли обедать одновременно шесть тысяч человек. «Диву даешься, сколько там покоев, просторных и прекрасно устроенных, и никому в свете не выстроить и не устроить покоев лучше этих, – писал венецианец. – Стены в больших и малых покоях покрыты золотом и серебром, и разрисованы по ним драконы и звери, птицы, кони и всякого рода звери… А крыша красная, зеленая, голубая, желтая, всех цветов, тонко да искусно вылощена, блестит, как кристальная, и светится издали кругом дворца»[9]9
  «Книга о разнообразии мира». Перевод И. Минаева.


[Закрыть].

Другие здания города тоже поражали своей роскошью – Хубилай хотел, чтобы столица была достойна правителя, под властью которого находился не только Китай, но и Монголия, Маньчжурия, Корея, Тибет и обширные территории на северо-западе. Тем не менее хан желал, чтобы его имя связывали с Китаем. Поэтому он продолжил китайские династические традиции, объявив себя Сыном Неба, назвал новую династию Юань и взял храмовое имя Ши-цзу. Приказав в 1266 году построить город Даду, он поручил эту работу архитектору-мусульманину, но план столицы остался типично китайским – прямоугольной формы, с широкими улицами, отходящими от одиннадцати ворот в высокой стене, возведенной из утрамбованной земли. Город был совсем не похож на летнюю столицу Хубилая Шан-ту, расположенную в двухстах милях севернее, в степях Внутренней Монголии, где сохранялись традиции шаманизма и другие древние обычаи монголов. Даже в Даду монголы не порвали окончательно со своим традиционным укладом – личные покои Хубилая изобиловали занавесями и ширмами из шкур животных, а в парках, засеянных травой из монгольских степей, были установлены монгольские юрты, в которых часто жили сыновья Хубилая, предпочитавшие юрты дворцам, и в которые отправлялись жены хана на последних месяцах беременности, чтобы рожать детей.

Любимой женой Хубилая была Чаби, которая страстно желала стать императрицей мощной страны, а не просто супругой племенного вождя, и всецело поддерживала усилия хана по эффективному управлению Китаем. Он разделил страну на провинции, управлявшиеся наместниками и, в свою очередь, разбитые на сто восемьдесят округов. Хубилай и его преемники опирались на помощь двух канцлеров, правой и левой руки. В подчинении канцлеров находились многочисленные управления, в том числе управление этикета, в обязанности которого входило снабжение императорских кухонь, а также присутственное управление, которое подчинялось дворцовой страже и одно из подразделений которого занималось розыском пропавших вещей, животных и людей (обычно рабов из числа военнопленных, которых у монголов было великое множество). Для управления системой образования в дополнение к академии Ханьлинь был создан ученый совет, которому впоследствии поручили надзор за приверженцами даосизма – в противовес управлению по делам Тибета и буддизма.

В практическом отношении более важной была масштабная программа по реконструкции дорог и организации почтовой связи, которая значительно расширилась со времен ее создания в ханьскую эпоху. Почтовое ведомство имело 1400 почтовых станций, расположенных на расстоянии от пятнадцати до сорока миль друг от друга, 50 тысяч лошадей, 1400 волов, 6200 мулов, 4000 повозок, 6000 лодок и 200 собак, а доставка срочных сообщений осуществлялась со скоростью до 250 миль в день. По мере роста населения столицы и увеличения числа гостей в резиденции правительства возникла проблема снабжения продовольствием, которая была разрешена удлинением Великого канала, что позволило доставлять товары и продукты из южных районов страны.

Вопреки природной жестокости Хубилая, которая проявлялась, например, в личном наблюдении за поркой провинившихся чиновников, введенная им система наказаний вдвое сократила число преступлений, каравшихся смертной казнью, и в целом была мягче китайской. Тем не менее, несмотря на относительную мягкость монгольского правления в Китае, страна находилась под властью чужеземцев. Все семьи подлежали обязательной регистрации, а ремесленные профессии были объявлены наследственными. Это положение являлось частью системы расовой классификации, согласно которой китайцы располагались на третьем месте, после монголов – тех было уже более миллиона человек – и чужестранцев, преимущественно мусульман. Первые две категории населения пользовались многочисленными привилегиями, тогда как права китайцев ущемлялись. Например, им запрещалось носить оружие, а официальным языком был объявлен монгольский. Несмотря на то что многие государственные органы сохранились в неизменном виде, сами китайцы составляли меньшинство в стремительно разраставшемся классе чиновников. Все ключевые должности отдавались некитайцам, которые выполняли функции управляющих, сборщиков налогов и посредников во взаимоотношениях с населением. Для того, чтобы раз и навсегда перекрыть доступ китайской элите к государственной службе, монголы отменили систему экзаменов.

Практически не пострадали крупные землевладельцы из южных регионов, а также торговцы, которые успешно вели дела даже несмотря на предпочтение, которое отдавалось иностранцам. Эти чужаки, преимущественно мусульмане, поддерживали тесные и взаимовыгодные связи с высшими государственными чиновниками, используя средства казны для займов и финансирования морской торговли, а также операций в Западной Азии.

Из относительно скромных достижений науки при династии Юань следует выделить успехи географии: свой знаменитый атлас выпустил самый известный ученый того времени Шу Сы-пен. Искусству по-прежнему оказывалась поддержка, но основные усилия монголы направили на развитие ремесел – огромное число ремесленников всегда сопровождало монголов в их завоевательных походах. Образованные китайцы и люди искусства, даже те, кому удавалось занять незначительные государственные должности, предпочитали не сближаться с монголами. Они организовывали частные академии и, как правило, жили в собственном замкнутом мирке. Один из таких людей, известный художник, на вопрос о том, почему он изобразил дерево без земли вокруг корней, ответил: «Потому что монголы украли землю». На самом деле китайцы, считавшиеся людьми третьего сорта, презирали своих правителей – их кухню, поведение за столом, простоту и грубость нравов при дворе. И если за простодушие, честность и благородство монголов иногда и называли «благородными дикарями», в целом к ним относились как к нецивилизованным варварам.

При монголах пышно расцвел один из жанров искусства, если точнее, индустрии развлечений – театр. Театры заполонили пьесы, которые сегодня мы называем мюзиклами. В те дни драматические произведения были насыщены танцами и песнями на уже известные мелодии – это было нечто среднее между оперой и драмой. Отмена системы экзаменов имела одно весьма необычное следствие – многие лишившиеся работы ученые занялись литературной деятельностью. Их перу, а также перу профессиональных драматургов принадлежат более шестисот пьес, которые ставились в многочисленных театрах. Самым известным из драматургов той эпохи был Гуан Хань-цин (конец XIII века), пьесу которого «Спасение одной девушки» можно считать типичной для его пятидесяти восьми сочинений в жанре цзацзюй.

В пьесе он обращается к теме утраченной невинности в этом испорченном мире. В качестве антигероя в произведении выступает куртизанка, избавляющая свою подругу, тоже куртизанку, от несчастливого брака. Она убеждает жестокого мужа подруги подписать бумаги о разводе, пообещав, что сама выйдет за него замуж, хотя с горечью признается зрителям, какая это будет для нее мука:

Мне придется вести себя как порядочная женщина,

подчиняться мужу и быть хорошей женой;

но я все равно останусь собой,

лишь танцовщицей из дрянного театра,

ветреной, легкомысленной и всегда

говорящей не то, что думаю.

И чем все это закончится?

Поэтому она в конце концов отказывается от своего обещания выйти замуж, вынуждая обманутого и разъяренного мужчину обратиться в суд, но судьи – к огромному удовольствию зрителей – признают виновным именно мужа и приговаривают его к шестидесяти ударам плетью и лишению благородного звания.

Из всех слоев китайского населения больше других от монгольского ига страдали крестьяне, которых завоеватели заставляли работать на буддийские храмы, часто лишали собственности, прибирая к рукам обширные земельные угодья, привлекали к общественным работам и насильно рекрутировали для военных походов Хубилая. Все эти походы были успешными – за исключением попытки заставить японского сегуна выплачивать дань монголам.

Это произошло в 1274 году, в разгар военных действий против Южной Сун. После завоевания Кореи Хубилай направил к Японским островам десант в составе 23 тысяч монгольских, китайских и корейских воинов и около 700 корейских моряков. Они захватили два небольших острова, высадились на побережье Кюсю и вступили в бой с японской армией, но тут внезапно началась буря. Монгольское войско погрузилось на корабли, рассчитывая переждать бурю, но ветер, волны и острые скалы стали причиной гибели нескольких сотен судов и более 13 тысяч человек, положив конец экспедиции. На следующий год Хубилай отправил в Японию посольство, но окрыленные победой японцы казнили послов.

Семь лет спустя хан предпринял еще одну попытку покорить Японию. Сто тысяч солдат и 15 тысяч корейских моряков на 900 судах нанесли удар по двум направлениям. Однако и на сей раз планам Хубилая помешали силы природы: монголы два месяца вели бои на острове Кюсю, но затем тайфун уничтожил больше половины их армии. Для японцев это был священный ветер, посланный богами, которые поклялись защищать их страну – как бы то ни было, вражеская нога не ступала на землю Японии еще семьсот лет, пока совсем другой, смертоносный ветер не обрушился на Хиросиму. Неудача второго похода в Японию лишила монголов ореола непобедимости, а огромные расходы на экспедицию вызвали острый финансовый кризис.

Из всех министров финансов, которые назначались Хубилаем и которых китайцы считали жуликами, самый сильный гнев в народе вызывал последний из них, тибетец по имени Сангха. Его обвиняли в коррупции, воровстве и разврате, но основными причинами недовольства стали его активная поддержка иностранцев в ущерб китайцам и денежная реформа, в результате которой китайцы, вынужденные обменивать старые деньги на новые, понесли большие потери. Более того, его подчиненный, буддийский монах по имени Янь, в ведении которого находились буддийские учреждения империи, в 1285 году оплатил восстановление и строительство буддийских храмов средствами, полученными посредством разграбления усыпальниц императоров династии Сун. Всего буддисты разорили 101 могилу, из которой извлекли 6800 унций серебра, а также огромное количество нефрита и жемчуга. Пристрастные китайские историки обвиняют Яня в осквернении тел усопших императоров – рассказывают, что тело одного из последних правителей династии Сун подвесили на дереве, затем сожгли, а останки захоронили вместе с костями лошадей и коров.

Монголы отличались терпимостью к разным религиям, которая была особенно заметна в первые годы правления Хубилая, лично возглавившего дискуссию между буддистами и приверженцами даосизма. Но постепенно симпатии хана склонялись в сторону буддистов. Эта тенденция усилилась после случая с сожжением даосского храма – в преступлении обвинили буддийского монаха, однако в ходе судебного разбирательства выяснилось, что это была тщательно спланированная провокация даосов. В результате двое преступников были казнены, одному отрезали уши и нос, а еще двоих отправили в ссылку. С того времени буддистам позволили безудержно богатеть – к неудовольствию китайской знати.

Китайцев раздражала и ненасытная жажда монголов к расширению территории – несмотря на все усилия изменить кочевой образ жизни при помощи смешанных браков, их глубоко засевший инстинкт к войнам и грабежу был неистребим. Вскоре после первой неудачной экспедиции в Японию Хубилай решил свести счеты с бирманским царством Паган, правитель которого за несколько лет до того казнил послов, предложивших ему признать власть великого хана. Этот царь хвастался, что командует тридцатишестимиллионной армией, что ежедневно за обедом съедает триста блюд, приправленных карри, и что у него три тысячи наложниц. Когда монголы вторглись в Паган, царь выставил против них стадо слонов, но монгольские стрелы обратили животных в бегство. Битва была проиграна бирманцами, однако страна оставалась непокоренной вплоть до 1287 года, когда монголы окончательно установили здесь свое господство.

В том же году, когда был предпринята вторая экспедиция в Японию, Хубилай отправил армию на завоевание враждебного государства, располагавшегося на юге современного Вьетнама. Жара, болезни и военные неудачи остановили монголов, но через год они вернулись, с боями дошли до Ханоя и подчинили себе весь Вьетнам.

Эти военные походы не удовлетворили страсть монголов к завоеваниям и не пополнили скудеющую казну империи, и следующей целью Хубилая стала Ява, лежавшая в 2500 милях к югу. Он отправил посла с требованием, чтобы местный правитель признал власть великого хана, но тот, встревоженный угрозой торговле пряностями в юго-восточной Азии, приказал выжечь на лице посла клеймо. Тогда Хубилай направил против обидчика громадный флот. В 1293 году монголы высадились на острове Ява и повели успешное наступление, но затем большая часть войск попала в западню, и остатки монгольской армии бежали в Китай.

Это поражение усилило депрессию Хубилая, которая поразила хана после смерти сначала его любимой жены Чаби, а потом их сына, официального наследника престола. Не способствовали хорошему настроению и мятежи в подконтрольных землях – за восстанием в Тибете, которое удалось подавить с большим трудом, последовал бунт в Маньчжурии, куда хан лично повел войска и где руководил сражениями из паланкина, который несли на себе четыре слона. Это был его последний поход. Он все чаще находил утешение в еде и спиртных напитках, превратившись в тучного, измученного подагрой старика. В феврале 1294 года Хубилай умер в своем дворце; ему было семьдесят девять лет.

Потомки Хубилая, однако, не унаследовали его талантов. Наследником престола стал внук Тимур (император Чэн-цзун, 1294–1307 гг.), который был известен своим пристрастием к алкоголю, что противоречило полученному им конфуцианскому воспитанию. При нем до невиданных масштабов разрослись взяточничество и коррупция. Внутри империи царил мир, но другие каганаты признали главенство династии Юань над всеми монголами лишь после многолетнего конфликта. Военные кампании, коррумпированное чиновничество и богатые подарки монгольским ханам тяжелым бременем легли на истощенные финансы страны: резервы были исчерпаны, а стоимость бумажных денег упала, что стало причиной инфляции.

После смерти Тимура на престол взошел его племянник Хайсан (император У-цзун, 1307–1311 гг.) – после ожесточенной борьбы между двумя монгольскими ханами. Он опирался на привезенных из Монголии слуг; армия чиновников при нем выросла еще больше; он щедро раздавал титулы и звания и даже жаловал ремесленникам княжества. По мере углубления финансового кризиса повышались налоги (лицензии на добычу соли, например, подорожали на тридцать пять процентов) и увеличился выпуск бумажных денег, что подстегнуло инфляцию.

Хайсана сменил младший брат Аурбавади (император Жэнь-цзун, 1311–1320 гг.), которого воспитывал ученый-конфуцианец. Новый император восстановил систему экзаменов и привлек в правительство приверженцев учения Конфуция – правда, позаботившись о более легких заданиях для кандидатов из числа монголов. На самом деле влияние и привилегии монгольских князей практически не скрывались, и они продолжали получать щедрые подарки от императора, что шло вразрез со стремлением правительства ограничить государственные расходы. Попытка обновить списки налогоплательщиков привела к восстанию землевладельцев, которые боялись новых налогов. В последние годы правления Аурбавади вмешательство в государственные дела матери императора, вдовствующей императрицы Тарги, привело к фракционной борьбе и практически парализовало деятельность правительства.

Следующим правителем стал сын Аурбавади, восемнадцатилетний Судхипала (император Ин-цзун, 1320–1323 гг.). Канцлер правой руки, некто Темудер, который был ставленником вдовствующей императрицы, обратил свой гнев на политических противников, обвинявших его в коррупции, казнил многих из них и практически превратился в диктатора. Император, воспитанный в принципах конфуцианства, окружил себя чиновниками из среды ученых, придерживавшихся тех же взглядов, и внедрение конфуцианских идей привело к улучшению дисциплины среди государственных служащих и ослаблению бремени подневольного труда, от которого страдал народ. В то же время император увлекался буддизмом, и по его приказу несколько тысяч солдат за три года выстроили грандиозный буддийский храм к западу от Даду. Конец правлению Судхипалы положил указ об отмене практики ежегодных богатых даров монгольским князьям. Недовольные князья вместе со сторонниками Темудера ворвались в покои и убили императора.

Для продолжения династии Юань из Монголии привезли одного из племянников Тимура, Ясуна (император Тай-дин, 1323–1328 гг.). Он сразу же казнил или отправил в ссылку всех участников дворцового переворота. Ключевые посты в его правительстве занимали монголы, которые в большинстве своем были мусульманами и не стеснялись использовать государственные средства для строительства мечетей.

После смерти Ясуна развернулась ожесточенная борьба за императорский трон. В ней победил один из сыновей Хай-сана по имени Тог, который отравил своего единокровного брата, тоже претендовавшего на верховную власть. Новый император (Вэнь-цзун, 1328–1332 гг.) обрушился с репрессиями на сторонников побежденного хана – последовали массовые казни, ссылки, конфискация собственности. В правительстве вновь доминировали мусульмане, однако, несмотря на богатые подарки родственникам императора, краткий период его правления отмечен как минимум восемью заговорами аристократии. Эти заговоры усугубили политическую нестабильность, вызванную восстаниями этнических меньшинств на огромной и разнородной территории империи (всего с начала эпохи Хубилая до конца правления Тога таких восстаний было не менее 130), а также наводнениями и засухами, в результате которых миллионы человек остались без крова. Император стремился укрепить постоянно слабеющие финансы страны отменой привилегий аристократов, уменьшением количества буддийских жертвоприношений в Шан-ту (со 165 до 104) и сокращением дворцовой прислуги, численность которой достигала десяти тысяч человек. Сам он был страстным поклонником Конфуция и старался организовать свой двор по образцу китайского. Талантливый поэт, искусный каллиграф, собиратель китайской живописи, он уважал ученых, исповедовавших принципы конфуцианства, и ежегодно награждал мужчин и женщин, прославившихся своим благочестием и честностью. С целью пропаганды высокого духа конфуцианства он основал совет ученых. Результатом деятельности совета стал обширный свод документов и законов, получивший название «Великий закон управления миром».

После Тога династия Юань продолжилась самым кратким и самым долгим правлением за всю ее историю. Сын Тога Иринцибал, которому было всего шесть лет, умер через два месяца после восшествия на трон, уступив место тринадцатилетнему Тоган-Тимуру (император Шун-ди). Тот был провозглашен императором в 1333 году и правил страной тридцать три неспокойных года.

Через год или два была вновь отменена система экзаменов – восстановленная снова пять лет спустя. К 1336 году в результате финансового кризиса окончательно обесценились бумажные деньги. Кризис не удалось ослабить попыткой создания финансовых резервов (только за один год в качестве дохода от соляных копей было получено тридцать миллионов унций серебра), поскольку колоссальные суммы тратились на поддержку нуждающихся. Огромное количество людей страдали от голода и эпидемий чумы, совпавших по времени с эпидемиями Черной смерти в Европе, и необычно суровых зим, которые повторялись практически через год и приносили в бассейн Хуанхэ засухи, наводнения и голод. Кроме того, очень дорого обходились постоянные переезды правительства между двумя столицами, а также стремление придворных обеспечить должностями всех монголов и пользовавшихся привилегиями иностранцев, что привело к непомерному раздуванию чиновничьего аппарата и росту коррупции. Тем временем родственники императора и чиновники богатели за счет сотен торговых и промышленных предприятий, находившихся в их владении.

Такое положение не могло сохраняться долго. В пятидесятые годы XIV века мятежи в провинциях начали приобретать все более масштабный характер. Усилился бандитизм. Неминуемое падение династии стало очевидным после того, как бандиты и мятежники начали захватывать города, грабить зернохранилища и убивать чиновников. Энергичный канцлер по имени Тохто пытался сдержать волны недовольства. Чтобы положить конец хроническому уменьшению доходов казны, он распорядился выпустить новые бумажные деньги. Для защиты от пиратов, контролировавших все поставки зерна в столицу, в окрестностях города были засеяны рисовые поля, удовлетворявшие потребности Даду в зерне. Когда после очередного наводнения Хуанхэ снова изменила русло, канцлер направил 120 тысяч солдат и рабочих из числа гражданского населения, чтобы проложить канал и направить воды реки южнее полуострова Шаньдун.

В возрасте тридцати четырех лет Тоган-Тимур практически устранился от государственных дел. Не обращая внимания на усиливающиеся беспорядки в провинциях, где повстанцы, зачастую воевавшие друг с другом, создавали независимые от центральной власти районы, он развлекал себя и свое окружение танцевальными «ассамблеями» и оркестрами, состоявшими из женщин, а также тантро-буддийскими ритуалами сексуального характера. Он плавал по озеру в императорском саду на огромной прогулочной лодке, помогал проектировать и строить водяные часы. Но самой серьезной его ошибкой стало неожиданное отстранение Тохто. После этого монголы довольно быстро выпустили из рук бразды правления, и государство распалось.

Один из самых успешных мятежей возник в провинции Хунань, и возглавил его сын странствующего предсказателя и слепой нищенки. Восстание выдвигало фундаменталистские лозунги возрождения нравственности и принципов конфуцианства. После смерти вождя в 1355 году его сменил крестьянин, оставшийся сиротой после того, как его родители умерли от чумы. Этого человека звали Чжу Юань-чжан. Мы еще вернемся к этой известной исторической личности, а пока скажем лишь, что он, собрав сотни и тысячи сторонников под знаменем мессианского культа «красных повязок» (впоследствии замененного на чистое конфуцианство), вел вооруженную борьбу более десяти лет, до самого падения династии Юань.

Чжу Юань-чжан был противником убийств и грабежей, и крестьяне сотнями стекались в его армию. Экономические трудности, а также физические страдания – например, муки тех, кого согнали на принудительные работы по прокладке нового русла Хуанхэ – создавали благоприятную почву для восстания. К крестьянам присоединилось дворянство, жаждавшее избавиться от власти монголов. Поэтому большая часть населения Китая встала под знамена Чжу Юань-чжана – особенно после того, как он взял верх над всеми остальными вождями повстанцев. Он захватил Нанкин и форсировал Янцзы, а в 1368 году его талантливые военачальники впервые в мире применили пушки с металлическими стволами, без труда овладев Даду. Император верхом на лошади бежал в древнюю монгольскую столицу Каракорум.

Так закончилась оккупация Китая монголами, которую можно сравнить с попыткой пересадки чужого органа, отторгнутого иммунной системой пациента.