Текст книги "Эрих Хартманн — белокурый рыцарь рейха"

Автор книги: Рэймонд Ф. Толивер

Соавторы: Тревор Дж. Констебль
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 11. Триста вторая победа

Предвидение будущего это вызов жизни.

Капитан Эдди Рикенбакер

Встреча Эриха с командующим истребительной авиацией генералом Адольфом Галландом была краткой. Галланд хотел перевести Эриха в Испытательную Команду, летавшую на Ме-262. Это подразделение сочетало летные испытания двухмоторного реактивного истребителя с ограниченными боевыми операциями. Пилотажное искусство Эриха и его боевые достижения несомненно делали его отличной кандидатурой для решения задач Галланда. Однако Белокурый Рыцарь отказался от перевода.

Эрих объяснил Галланду, что глубоко привязан к своим товарищам по JG-52 и убежден, что лучше всего послужит своей стране, сражаясь на Восточном Фронте. Завершил свою речь Хартманн прямым отказом от перевода. Галланд был прирожденным командиром и легко угадывал потаенные мотивы тех или иных поступков подчиненных. Просьба Эриха показалась ему справедливой. Галланд считал войсковое товарищество важнейшей составляющей боевого духа истребительной авиации, и он уважил просьбу Хартманна. Генерал отменил перевод Эриха на реактивные истребители, а также отменил приказ, отстранявший Белокурого Рыцаря от полетов после получения им Бриллиантов. После этого Галланд отдал приказ временно причислить Эриха к центру отдыха пилотов истребительной авиации (Jagdfliegerheim) в Бад Висзее для восстановления перед возвращением на Восточный Фронт. Эрих покинул штаб Галланда с чувством глубокого облегчения, уверенный, что останется в JG-52. И еще. Больше, чем когда-либо, он хотел встретиться с Уш.

Эрих отправился на поезде из Берлина в Штуттгарт. Все ранние планы относительно женитьбы он отбросил в сторону. Год назад они были официально помолвлены. Тогда он и Уш решили, что поженятся только после того, как Эрих получит звание капитана. В прошлом месяце они решили пожениться на Рождество. Но теперь все изменило военное положение и получение Эрихом Бриллиантов к своему Рыцарскому Кресту.

Уш ждала Эриха на перроне в Штуттгарте. Он, улыбаясь, обнял ее и поцеловал.

«Уш, дорогая, мы поженимся сейчас, во время этого отпуска. Мы не можем больше ждать».

Будущая фрау Хартманн удивленно посмотрела на него.

«Но Эрих, мы ведь решили подождать до Рождества…»

«Я знаю. Но многое переменилось. В моей группе служит много женатых летчиков. Они будут первыми получать отпуска на Рождество. Возможно, я просто не смогу попасть домой».

«Но, Эрих, у меня даже нет свадебного платья».

Уш казалась немного несчастной.

«Ты можешь купить его, Уш. Прямо сегодня, если хочешь. Но мы должны пожениться, пока я в отпуске, и у нас есть такая возможность. Награждение Бриллиантами все изменило».

Пока они шли к автомобилю, Эрих объяснил, что они могут пожениться в Бад Висзее в центре отдыха. Ему приказали отправиться туда, а это значит, что они могут пожениться в Вейле или Штуттгарте. Эрих заметил, что лицо Уш помрачнело еще больше. Путешествие по Германии становилось все более трудным и опасным. Чувствуя ее огорчение, Эрих наклонился к ней и поцеловал.

«Ты будешь моей триста второй победой», – прошептал Эрих.

Лицо Уш помрачнело.

«И ЭТО ты всем говоришь, Эрих Хартманн? Что Уш только очередная твоя победа?»

«Нет, не только очередная победа. Единственная…»

Эрих снова поцеловал Уш. Теперь он знал, что она поедет с ним в Бад Висзее, и они там поженятся.

Последовали два суматошных дня. Эриху устроили торжественный прием во дворце спорта в Вейле», а потом он отправился в центр отдыха пилотов в Бад Висзее. Он оставил Уш лихорадочно готовящуюся к самому торжественному дню в ее жизни. Свадьба должна была состояться в следующую субботу. В пятницу Уш должна была приехать в полдень поездом через Мюнхен. Это дало бы им время завершить последние приготовления вместе. Однако планы – одно дело, а реальность – совершенно другое.

Для Эриха все шло гладко. Центр отдыха пилотов был уютным зданием с большим банкетным залом – превосходное место для праздника. В нем отдыхало достаточно много пилотов-истребителей, чтобы создать товарищескую атмосферу. Каждый уикэнд проводились танцы. Лихие молодые летчики собирали туда всех окрестных дам. Подстриженные клумбы и соседнее озеро с яхтами дополняли идиллическую картину, которая помогала забыть о войне. Бад Висзее был самым подходящим местом для медового месяца.

Устроившись в центре отдыха пилотов, Эрих начал подготовку. Он отправился в местную ратушу и выправил брачное свидетельство и все необходимые документы. Были сделаны все приготовления в вечеринке – закуска, шампанское, общее угощение, оркестр для танцев. Эрих по уши погрузился в подготовку свадьбы, что повлекло немалые расходы. Серьезно обеспокоенный, он позвонил отцу.

«Все готово, папа. Все приготовления закончены. Уш ДОЛЖНА приехать».

Голос доктора Хартманна был как всегда спокон. «Конечно, она приедет», – заверил он.

«Папа, я хочу, чтобы ты убедился, что она сядет на поезд в Штуттгар-те в пятницу. Можешь ты позвонить уполномоченному Люфтваффе и все объяснить? Может, он поможет ей добраться до вокзала».

«Конечно, я так и сделаю, мой мальчик. Не беспокойся об этом. Лучше позаботься встретить ее».

Когда Эрих звонил по телефону, он отметил твердую и спокойную, как всегда, помощь отца.

Уш была полна решимости приехать в Бад Висзее, так как Эрих настаивал на этом путешествии. Возможно, нерешительная женщина и не справилась бы с теми трудностями, которые встретила Уш во время путешествия. Вокзал Штуттгарта был разрушен бомбами. Просмотрев расписание, Уш обнаружила, что должна выехать рано утром на поезде из Корн-вестхайма на севере Штуттгарта, чтобы в полдень прибыть в Бад Висзее. Люфтваффе любезно прислали за ней мотоцикл с коляской к 9.00, но в это время темноволосая невеста уже направлялась в Мюнхен, чтобы добраться до Гмюнда, ближайшей к Бад Висзее железнодорожной станции.

Когда поезд прибыл в Мюнхен, завыли сирены воздушной тревоги. Уш пришлось бежать в ближайшее бомбоубежище, как только она сошла с поезда. Три часа, проведенные в бункере, полностью сломали ее график. Для новобрачной накануне свадьбы эта нервотрепка была особенно мучительна. Тем временем, в центре отдыха пилотов жених с Бриллиантами на шее мучился другими проблемами.

«Ночь Эльфов» – старинный германский праздник, подобные предсвадебные обряды существует во всех западных странах. Друзья жениха стараются напоить его до потери сознания, чтобы отметить последнюю холостую ночь. Затем все бьют старые горшки и чашки, чтобы на следующий день жених и невеста, превратившиеся в мужа и жену, выполнили первую домашнюю работу – прибрали столовую. «Ночь Эльфов» началась для Эриха довольно рано.

Незадолго до полуночи Эрих поехал на вокзал Гмюнда вместе с доктором Альфредом Россбахом, врачом из центра отдыха пилотов. Доктор пользовался неслыханной по военным временам роскошью – он имел маленький автомобиль. Расплывшийся в улыбке, сжигаемый нетерпением, Эрих промчался вдоль всего поезда, разыскивая Уш. Прибывшие пассажиры вскоре покинули вагоны, но среди них Уш не было. Когда поезд просвистел отправление, Эрих еще раз быстро проверил вагоны, купе за купе. Уш не было.

«Может быть Уш не успела на пересадку?» – предположил он.

Доктор Россбах спокойно согласился.

«Она приедет следующим поездом. Давай, посмотрим, когда он прибывает».

Следующий поезд приходил через два часа. Эрих расстроился. Он расстроился еще больше, когда попытался позвонить в Штуттгарт. Бомбардировки нарушили телефонную связь, и он не смог дозвониться. Доктор Россбах попытался успокоить его, прописав новое лекарство.

«Давай вернемся в центр отдыха пилотов и выпьем», – сказал он.

Эрих кивнул в знак согласия, и они отправились по проселку обратно в Бад Висзее. Когда они добрались до дома, для Эриха началась «Ночь Эльфов». Доктор Россбах так вспоминает это:

«Ночь Эльфов» началась рано вечером в моей комнате. Очень быстро мы все нагрузились. Потом мы ненадолго прервали выпивку, чтобы доехать до вокзала Гмюнда и встретить Уш на следующем поезде. Уш снова не приехала. Проблема была решена с помощью большого количества шампанского и коньяка. После их приема все казалось не таким серьезным, как до курса лечения».

«Прибыли еще два поезда, которые мы внимательно осмотрели, однако невесты не было. Настроение Ночи Эльфов стало еще более критическим. Вальтер Крупински сказал: «Она лучше подумала об этом, Буби, и вернулась». На какой-то момент Эрих, казалось, поверил ему».

После полуночи прибыл последний поезд. Эрих почти оставил надежды, однако на сей раз невеста приехала. Уш была измучена, но счастлива. Они отправились назад в Бад Висзее. Несколько летчиков сквозь алкогольные пары с удивлением смотрели на Уш, которая быстро скрылась в соседней гостинице. Она была рада упасть в кровать и оставить своего сияющего жениха на милость эльфов.

На следующее утро Эрих чувствовал себя не слишком хорошо, однако он мужественно преодолел все испытания и надел лучший мундир на церемонию свадьбы. Собрались свидетели и друзья, и кортеж двинулся в ратушу. Присутствовали товарищи Эриха по JG-52 Герд Бакгорн, Вилли Батц и Вальтер Крупински. Батц так вспоминал этот день:

«Герд Бакгорн и я были свидетелями на свадьбе. Мы все построились. Жених и невеста шли впереди, Бакгорн слева, а я справа. Мы вступили в церковь. Когда мы выходили из церкви, то с изумлением увидели на паперти строй офицеров Люфтваффе в парадной форме с обнаженными саблями. Они образовали арку, через которую прошли жених с невестой и я с Бакгорном. Сегодня я могу сказать, что это была памятная и удачная свадьба».

Простая гражданская церемония увенчала большую любовь. По германскому обычаю, Эрих и Уш должны были немедленно отбыть в церковь и повторить венчание там, но в Бад Висзее не было протестантской церкви. Церковную церемонию пришлось немного отложить. Правда, это «немного» изрядно затянулось. Эрих провел 11 лет в русских лагерях, прежде чем обвенчался в церкви.

Через пару часов свадебная процессия направилась в центр отдыха пилотов. На деньги доктора Хартманна было выпито море шампанского, что пилотам понравилось больше всего. Маленький оркестр играл танцевальные мелодии, но бурный день и Ночь Эльфов сказались на Эрихе. Белокурый Рыцарь и его новобрачная пожелали гостям доброй ночи и уединились в роскошных апартаментах, которые были отведены им в соседней гостинице. Пока они спали, веселящиеся пилоты до самого утра праздновали триста вторую победу Эриха.

Медовый месяц в идиллической деревне возле Бад Висзее сделали войну невообразимо далекой, пока наступление в Арденнах не вселило в немцев новую надежду. Газеты пестрели победными заголовками, войска союзников откатывались под напором германской армии. Радио Берлина рассуждало о возможности второго Дюнкерка, намереваясь на сей раз сбросить в море американцев вместе с англичанами.

Однако даже волшебство медового месяца было разбито хорошими новостями. Обмазанные патокой плохие новости были обычной пищей в Германии. Как боевой летчик, Эрих знал, в каком сложном положении оказался Фатерланд, однако и он с радостью воспринял новость о наступлении в Арденнах. Он желал слышать подобные новости. Такие успехи могут изменить жизнь человека.

Эти мысли неслись в голове Эриха, когда он вошел в комнату доктора Россбаха, чтобы услышать по радио последние известия.

Доктор Россбах был встревожен.

«Эрих, в такое время было бы умнее подождать обзаводиться семьей…»

«Нет, я не буду ждать, доктор. Ни дня. У меня будет семья».

Эрих все еще был импульсивным мальчишкой и не владел собой. Через 8 дней после свадьбы, когда они покинули Бад Висзее, чтобы вернуться в Вейль, Уш была беременна, а наступление в Арденнах пополнило список немецких неудач. Счастливая встреча с семьей дома была омрачена неминуемым возвращением Эриха на русский фронт. Со временем он становился все более нервным.

«Эрих, в чем дело? Что тебя беспокоит?»

Уш знала Эриха лучше, чем он сам себя знал.

«Моя группа на фронте, Уш. Я продолжаю думать о них все время. Я чувствую, что не имею права оставаться здесь, когда они сражаются. Я должен вернуться».

Лицо Уш помрачнело.

«Но Эрих, у тебя еще остались две недели отпуска».

«Я знаю. Но я должен вернуться. Разве ты не понимаешь?»

Слезы навернулись у нее на глаза, но Уш кивнула и с трудом улыбнулась.

«Делай, что считаешь нужным, Эрих. Я помогу тебе собраться».

Через несколько часов Эрих уже забирался в кабину «Шторха» в аэропорту Боблингена. Он отвел маленький самолет на край поля, где много раз взлетал на планере и двухместном «Клемме» свой матери. Развернув «Шторх» против ветра и поднял в воздух одним движением ручки. Внизу промелькнуло любимое лицо Уш, он помахал крыльями, и потом она пропала. Эрих взял курс на краков, где его ждал Ме-109, чтобы умчать на фронт. В душе он проклял войну.

На Рождество 1944 новобрачные не увиделись. Как и опасался Эрих, он не смог отлучиться с фронта. Но так как женатики, имевшие детей, вернулись в часть после Рождества, он получил краткосрочный отпуск на Новый Год. Эрих был безумно счастлив, но, когда он прибыл в Штуттгарт, завыли сирены воздушной тревоги, и ему вместе с Уш пришлось мчаться в укрытие в Вегенбург-тоннеле. Они успели лишь обняться второпях.

Эрих впервые ощутил, что тиски войны на два фронта сжимают Германию. Бомбы грохотали на улицах Штуттгарта. Уш выглядела хорошо, но было ясно, что она испытывает серьезное напряжение. Она была на третьем месяце беременности и жила в доме Хартманнов в Вейле под отеческим присмотром доктора Хартманна. Однако это не могло полностью устранить причин для тревоги. Сон стал для всей семьи недостижимой вещью. Каждую ночь им приходилось прятаться в погреб. Рев самолетов, грохот бомб, тявканье зениток не давали спать. Сам Вейль не бомбили, но Боблинген и Штуттгарт подвергались налетам почти каждый день. Вейль-им-Шёнбух находился в 20 милях от Штуттгарта, но бомбардировщики не трогали крохотный городок.

Эти печальные события омрачили радость их встречи. Они покинули убежище в тоннеле и отправились домой в Вейль. Эрих был глубоко взволнован и молчал. Уш прервала его грустные размышления.

«Как долго ты пробудешь здесь, Эрих?»

Его лицо просветлело.

«Десять дней. Целых десять дней. Это будет чудесно».

Менее чудесной была телеграмма, пришедшая через четыре дня. Эриху было приказано пройти специальный курс слепых полетов в Кенигсберг Ноймарке. Прощаться в такое время было особенно трудно, всего лишь после четырех дней свидания. Эрих утешал себя перспективой нового отпуска после учебы, но наступление русских в Венгрии разбило все мечты.

Через день после того, как он прибыл в Кенигсберг Ноймарк пришел приказ срочно возвращаться в JG-52. Его группа оказалась в гуще боев над Венгрией. Полеты вслепую совсем не требовались, чтобы сбивать орды русских самолетов, поддерживавших наступление. В наступивших днях сумасшедших боев Белокурый Рыцарь довел свой счет до 336 побед, намного опередив Герда Бакгорна, своего ближайшего преследователя. В марте JG-52 вела тяжелые бои, когда Эрих получил новую срочную телеграмму:

«Прекратить полеты и немедленно прибыть в Лехфельд для переучивания на реактивный Ме-262».

Когда Эрих летел обратно в Лехфельд, он был убежден, что война безнадежно проиграна. Он видел поток людей и техники Красной Армии, который грозил захлестнуть Германию. В нем поселился настоящий страх, когда он думал о русских ордах, которые заполонят Германию. Доставить Уш в безопасное место, по крайней мере куда-то, где будет безопаснее, чем в Штуттгарте, вот что было его самым горячим желанием. Скоро должен был родиться ребенок.

Он рассказал о своих опасениях своему адъютанту капитану Вилю Ван де Кампу, чья семья жила в сельском имении в Шонгау, южнее Лехфельда. Ван де Камп немедленно предложил, чтобы Уш переехала к ним сразу после рождения ребенка. Эрих с благодарностью принял предложения адъютанта.

Доложившись в Лехфельде, Эрих взял «Шторх» и полетел в Боблинген. С помощью отца он сумел нанять старый грузовик, который сам повел к дому Уш в Роттенбухе. Закатав рукава, лучший ас всех времен таскал мебель и вещи в грузовик. Он привез Уш и все их немудрящие пожитки в дом Ван де Кампа в Шонгау. Это был очаровательный сельский замок. Наступающие войска вряд ли окажутся здесь, так как он находится в стороне от дорог.

Сельская местность и ощущение безопасности, которое внушал старый замок, помогли Уш спокойно дождаться рождения ребенка. Эриха сжигало беспокойство с того самого дня, как семья Ван де Кампа приютила Уш в своем доме. Беспокойство о ее безопасности заставляло его больше нервничать, чем наступление Красной Армии.

Когда они сказали «прощай» немецкой деревне, Эрих был гораздо счастливей, чем когда он покидал фронт. Жизнь в Шонгау напоминала неожиданно вернувшиеся счастливые довоенные годы. Цветущая зелень окружала их. На несколько мгновений они почувствовали себя беззаботными влюбленными детьми, исключая то, что сейчас их сердца были полны мыслями о ребенке. Эрих нежно поцеловал Уш.

«Будь смелой, Уш. И не беспокойся обо мне», – сказал он.

Больше его губы не касались жены десять с половиной лет. Когда его сияющая любимая исчезла вдали, Эрих снова вернулся мыслями к дожидающемуся его в Лехфельде реактивному истребителю Ме-262, на котором ему в ближайшие несколько недель предстояло научиться летать.

Аэродром в Лехфельде был не тем местом, где можно было спокойно себя чувствовать, хотя здесь находились самые быстрые в мире истребители. Базу бомбили каждое утро, и полеты не начинались, пока аэродромный персонал не расчищал взлетные полосы. Обычно это происходило к 10.30. Полеты можно было проводить только полтора часа, потому что ежедневно в 12.30 прибывала большая группа американских «Лайтнингов». Проносясь на высоте верхушек деревьев, они поливали базу огнем своих пулеметов.

Иногда за ними следовали истребители-бомбардировщики «Москито», которые вываливали 10–15 тонн взрывчатки. По ночам новые группы «Москито» наполняли воздух приглушенным, но ужасным грохотом своих моторов «Мерлин». Птички КВВС обстреливали любой огонек, который замечали на земле возле базы в Лехфельде.

За выполнение программы переучивания на реактивные истребители во всем этом хаосе отвечал один из величайших воздушных героев Германии подполковник Гейнц Бэр по прозвищу Прицль. Прицль был не так известен немецкой публике, как Эрих Хартманн, Герман Граф или Адольф Галланд. Однако по оценке других летчиков, он не уступал ни кому. Темноволосый мужчина среднего роста с ястребиным лицом, Гейнц Бэр был героем среди героев. Он носил на шее Мечи, хотя давно заслужил Бриллианты. В это время он имел 204 победы. Бэр сражался на всех фронтах, где германские истребители встречались с врагом. На Ме-262 он сбил еще 16 английских и американских самолетов[17]17
  Подполковник Бэр был лучшим реактивным асом Второй Мировой войны со своими 16 победами. Он был последним командиром эскадрильи специалистов JV-44, сформированной Адольфом Галландом.


[Закрыть] и таким образом к концу войны имел 220 подтвержденных побед. Из них 120 самолетов принадлежали западным союзникам. Только бессмертный Марсель сбил больше англо-американских самолетов. Теперь задачей Бэра было переучить лучших пилотов Люфтваффе, чтобы использовать Ме-262 в бою в качестве истребителя.

Целое созвездие талантливых пилотов было собрано в JV-44. Эту эскадрилью реактивных истребителей, сформированную Адольфом Галландом, называли эскадрильей экспертов. Почти все пилоты, собранные в ней, имели Рыцарский Крест. Шли разговоры о том, чтобы сделать его эмблемой эскадрильи. Галланд вел жестокую и утомительную битву за то, чтобы использовать Ме-262 в качестве истребителя. Ведь совершенно неразумный приказ Гитлера предписывал использовать этот самолет как бомбардировщик. У молодого генерала-истребителя в этой битве имелось множество врагов, включая Геринга и Гиммлера. Бюрократия Генерального Штаба Люфтваффе тормозила любой шаг вперед.

В течение нескольких лет все стратегические и тактические идеи Галланда, отмеченные печатью гения, блокировались, расстраивались и сводились к нулю. После серии все более резких стычек он был отстранен от командования истребительной авиацией. Гитлер и Геринг дали ему разрешение сформировать эскадрилью реактивных истребителей и испытать свои идеи на практике. Они надеялись, что Галланд просто свернет себе шею.

Белокурый Рыцарь ничего не подозревал об этих политических интригах и отчаянной борьбе Галланда. Он был слишком занят боями на Восточном Фронте, и драма Ме-262 осталась вне поля его зрения. Поэтому полеты на этом самолете были для Эриха просто развлечением. Неунывающий весельчак Притцль Бэр сохранял способность смеяться даже в трудных условиях Лехфельда. В конце марта на базу прибыл Галланд и сразу вызвал Хартманна к себе.

Во время своей четвертой встречи с Адольфом Галландом Эрих нашел, что тот внешне мало переменился. Все те же пронзительные глаза, темные волосы, тонкие усики. Бывший командующий истребительными силами сохранил таинственную притягательность прирожденного лидера. Он приветствовал Эриха характерной шуточкой.

«Привет, Эрих. Я теперь командир эскадрильи», – заявил Галланд. «Я слышал об этом, герр генерал», – ответил Эрих. «Я подбираю пилотов, чтобы начать использовать Ме-262 в бою в качестве истребителя. Полковник Лютцов, полковник Штайнхоф, майор Крупински, майор Хогаген…»

Галланд лучился энтузиазмом.

«Я хочу, чтобы ты вступил в мою эскадрилью, Эрих». Бэр говорил Эриху, когда тот пробовал Ме-262, что Галланд возможно пригласит его летать в составе JV-44. Эта перспектива глубоко возмутила Эриха.

«Что я буду делать в такой эскадрилье, где собраны настоящие асы, прослужившие больше меня и имеющие более высокие звания, герр генерал?»

«Как что? Летать вместе с нами, разумеется. Ты лучший в мире пилот-истребитель».

«Но герр генерал, я не желаю снова летать чьим-то ведомым. А если я вступлю в эту эскадрилью, получится именно так».

Галланд вряд ли обратил внимание на отсутствие энтузиазма в голосе Эриха. В этот момент затрещал телефон, и молодой генерал просто махнул Эриху рукой. Встреча завершилась.

По дороге домой Эрих размышлял над идеей эскадрильи специалистов. Штайнхоф, Лютцов, Бэр… все они были старше и опытнее, чем он. Они были полковниками, подполковниками, майорами, многие из них командовали истребительными эскадрами. Он был молодым капитаном, и ему предстояло еще очень долго оставаться в этом чине. Он имел больше побед, чем другие. Это так. Но для спецов Галланда из JV-44 Эрих все равно оставался мальчишкой двадцати двух лет. И он знал это.

Эрих отбросил ногой обломок кирпича и проклял свое невезение. Он предпочел бы вернуться в свою эскадрилью I/JG-52 на Восточный Фронт, где он был на своем месте. Там он был командиром группы и до некоторой степени мог распоряжаться своей судьбой. Эрих сильно сомневался, что в эскадрилье специалистов дело будет обстоять так же.

На следующий день в Лехфельд пришла срочная телеграмма от Германа Графа, командира JG-52, которая сейчас действовала в Чехословакии. Граф требовал, чтобы Эрих немедленно вернулся в свою эскадрилью. Подразделение вело тяжелые бои, и телеграмма Графа сама собой разрешила все сомнения Эриха.

Через 2 дня полковник Гордон Голлоб нанес случайный визит в Лехфельд. Он был преемником Галланда на посту командующего истребительной авиацией и сам являлся заслуженным асом со 150 победами. Как и Эрих, Голлоб получил Бриллианты и был одним из 9 пилотов-истребителей Люфтваффе, которые имели эту награду. Голлоб очень интересовался новым вооружением и хотел посмотреть, как идет в Лехфельде программа обучения на Ме-262. Эрих знал, что у Голлоба хватит власти, чтобы отправить его обратно в JG-52. Хартманн сумел встретиться с новым командующим истребительной авиацией.

«Я хочу просить вас отправить меня обратно в мою эскадрилью в JG-52 на Восточный Фронт».

«Почему? Чем вам не нравится Ме-262?»

«Ме-262 прекрасный самолет. Но я должен быть вместе со своими товарищами по эскадрилье, с которыми я служил с первого своего дня на фронте. Я думаю, что принесу больше пользы там, чем здесь даже на Ме-262».

«Почему?»

«Потому что на Ме-262 мы летаем очень редко из-за постоянных бомбежек и обстрелов с воздуха. Я чувствую, что ничем не могу помочь своей стране. И командир группы Граф тоже требует моего возвращения».

Голлоб кивнул. Он обладал интуицией хорошего командира. Казалось, он читает мысли Эриха.

«Хорошо, Хартманн. Вы можете вернуться в эскадрилью. Я прослежу, чтобы были отданы нужные приказы».

Через несколько часов Эрих снова сидел в кабине Ме-109 и летел обратно на Восточный Фронт. В последующие годы он еще не раз проклянет свое опрометчивое желание вернуться в JG-52. В течение долгих лет заключения в лагерях Эрих не раз жалел, что не остался с Галландом в JV-44. Однако весной 1945 эти мысли еще не мелькали у него в голове. Он был рад, что удрал из Лехфельда. Его ждала серия новых боев, в том числе с американскими пилотами на «Мустангах».